Текст книги "Проклятые сны (СИ)"
Автор книги: Анна Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 7
Похоже, что высшие силы, или кто там еще управляет всем и сразу, решили сжалиться, подарив мне ночь без сновидений. Абсолютная блаженная теплая чернота, в которой не надо было думать, что-то решать, придумывать. Только удивительное спокойствие и ни одной мысли в обозримом пространстве. Я выспалась так, как не могла этого сделать последние полгода точно. И, хотя утром реальность навалилась заново, встретила я ее немного бодрее.
Правда, бодрость продержалась ровно до того момента, как я увидела пропущенный звонок от Ирмы. Хорошо, что к этому времени успела позавтракать – подкатившая к горлу тошнота лишила бы аппетита надолго. Я как раз только вышла из душа и, вытирая волосы, решила уточнить прогноз погоды… чтобы тут же выронить телефон обратно на кровать, будто Ирма могла увидеть мое лицо в экране.
Перезвонить? Нет, такого варианта даже не рассматривалось. Зато воспоминания накатили с удвоенной силой, заставив сжать зубы и глухо застонать. Я упала на кровать и накрыла лицо подушкой, будто это могло помочь.
Под подушкой быстро стало душно, а мокрые до сих пор волосы комфорта не прибавили. Поэтому, приняв вертикальное положение я, немного подумав, вновь взяла телефон и включила беззвучный режим.
Я обязательно перезвоню.
Но не сейчас.
Не сегодня.
Одевшись, кое-как высушив волосы и завязав их в косу, я схватила рабочий рюкзак и быстро вышла из дома. Оставаться одной дома дольше необходимого желания не было – голова снова начала гудеть пугающими мыслями, перемежаясь с картинками монстра из зеркала. А лучшим способом отвлечься для меня всегда являлась деятельность – физическая, активная, желательно на износ. К сожалению, в связи с праздником тренировку Нерон отменил. Но работа подходила ничуть не хуже – тем более, что смена начиналась уже через два часа.
А удивленный взгляд Дема, с немым вопросом, почему заявилась в такую рань, я стойко проигнорировала…
Смену запомнила плохо. Не спасло даже то, что бар оказался переполнен «под завязку», настолько, что я порой с трудом протискивалась с подносом между посетителями, которых не смущало отсутствие сидячих мест. Забыть о вчерашнем не помогли ни гудящие ноги, ни ноющая спина, ни беготня по залу в отчаянных попытках все успеть и ничего не забыть. Дем поглядывал в мою сторону с каждым часом все тревожнее, а у меня все хуже получалось делать вид, что все в порядке.
Впрочем, можно сказать, что смена прошла почти хорошо.
Если не считать трех разбитых стаканов, одной бутылки пива и опрокинутого кувшина с кровью на кожаные ботинки озадаченного этой диверсией вампира. Вампир, кстати, даже не разозлился, а Дем только в очередной раз тяжело вздохнул. Вопросов он не задавал – видимо, понял, что не отвечу. Но вздохи действовали на нервы ничуть не меньше.
Обещание, данное Ирме я выполнила. По крайней мере, одно из них. Позвонила ее родителям с объяснениями и извинениями. Судя по голосу ее мамы, пострадавшего зеркала она еще не видела. Недовольства я тоже в нем не уловила – только безмерное удивление от моего рассказа. В нем я, стремясь показать подругам новый боевой прием, выполнила немыслимый акробатический трюк, налетев на зеркало. Да, всем телом. И головой немного, она у меня изумительно крепкая. Литая кость. Нет, не пострадала, только зеркало. И гордость. И совесть.
Как выяснилось, врать я в свои почти восемнадцать, научилась отменно. Поверили мне с полуслова, обеспокоившись исключительно моей целостностью, но ни разу – разбитым антиквариатом. Впрочем, выразили пожелание больше так не делать, но исключительно из заботы о моем здоровье. В итоге, отключившись, я чувствовала себя еще хуже, чем до звонка.
Ненавижу врать.
Впрочем, позвонить подруге так и не решилась.
Наработалась я сегодня до состояния полного отупения. Даже чаевые, оказавшиеся в семь раз больше обычного, не вызвали на капли радости. Засунула деньги во внутренний карман и сразу же забыла о них. Слишком хотелось спать. Казалось, что даже лежачее положение при этом не обязательно – просто поставьте в угол и подоприте шваброй, сойдет и так.
Дем, проигнорировав мой слабый отказ, даже довез до дома, побоявшись, что упаду по дороге. Честно говоря, я не могла бы сказать, что его опасения были так уж беспочвенны.
Но, несмотря на чудовищную усталость, заснула не сразу.
И все равно думала только об одном.
О нем.
О демоне в зеркале, которого напророчило мне гадание…
А совсем скоро поняла, что передышка от высших сил носила исключительно разовый характер…
Первое, что я осознала – это сон. И едва не застонала в голос. Сейчас мне было вовсе не до сюрпризов собственного подсознания, а убегать от очередного чудовища, задыхаясь от усталости пополам с ужасом не хотелось до слез.
Но, открыв глаза и обозрев доступное пространство, чуть расслабилась – чудовищ не наблюдалось. Зато были какие-то дома в средневековом стиле, грязный до отвращения тротуар и вонь, заставившая поморщиться. И люди… Взрослые, дети – странно одетые, снующие и прогуливающиеся, но, по крайней мере внешне, не особо опасные.
Однако, что-то было не так. И, спустя еще несколько мгновений, я поняла – дискомфорт доставляли взгляды. На меня смотрели абсолютно все, даже три собаки в отдалении, бросив разделывать какую-то дрянь, задумчиво помахивали хвостами, не сводя с меня своих собачьих глаз.
А я почему-то вспомнила Ирму. Она, лет пять назад, рассказывала, как ей всю ночь снилось, будто она оказалась на улице голая. С одной стороны, смешно, это же всего лишь сон, а с другой – Ирме было не до смеха. Слишком неприятно оказалось чувствовать на себе непрошеное внимание прохожих, пусть даже и ненастоящих. И метаться в поисках любой тряпки, которой можно прикрыться…
Теперь я в полной мере ощутила эмоции подруги детства. Словами описать ощущение, когда взгляды полусотни человек прикованы к тебе, действительно было сложно.
Я скосила глаза вниз, машинально проведя ладонями по животу и бедрам, ощупывая себя. На первый взгляд все было в порядке – черные спортивные штаны, футболка, толстовка, любимые разношенные кроссовки. По крайней мере, я оказалась одета.
Тогда почему все так уставились?
Дошло до меня только минуты через две.
Одежда. Как ни странно, именно ее наличие и сыграло роль той самой «красной тряпки», не позволившей никому пройти мимо. Штаны…толстовка… Женщины вокруг носили платья – из странноватой ткани, напоминавшей мешковину, серого или коричневого цвета, с очень условно белыми фартуками и такого же цвета чепцами. Простоволосыми бегали только дети, но и те четко «делились» по половому признаку – мальчики в штанах и рубашках, а девочки – в платьях или сарафанах. Чаще всего не особо чистых, потертых и оборванных по подолу, одинаковых грубых башмаках…
Такое ощущение, что я оказалась не в самом богатом районе средневековой Франции. Прям вот очень небогатом, откровенно говоря.
Мужчины отличались от мальчиков только размером одежды – те же грубые штаны, длинные рубахи, башмаки. Разве что у многих были своеобразные жилетки, и почти у всех – бороды, разной степени косматости, длины и густоты.
И я. В подделке «Адидаса» от подпольного цеха по пошиву ширпотреба…
Первую мысль метнуться за угол, я отмела. Не спорю, она была более чем привлекательной, но гарантировать, что за мной не кинутся рефлекторно с криками «лови ведьму», не мог сейчас никто. Как в фильме – «Ты убегаешь, а я догоняю». Очень своевременно вспомнила, что это всего лишь сон. Мой сон. Значит, и правила в этом сне тоже мои.
Поэтому, гордо подняв голову и окинув всех таким взглядом, словно каждый из присутствующих мне должен минимум по тысяче рублей, я уверенной походкой направилась направо. Почему туда? Все очень просто – там, судя по всему, находился проход на улицу поменьше. А мне надо было ненадолго скрыться от всех.
Люди при моем приближении расступались, многие – отводили глаза. Правильно говорят, что уверенность – это две трети успеха. Поэтому я без проблем добралась до прохода, за которым действительно начиналась маленькая улочка. А затем, пройдя еще метров тридцать, быстро завернула в неприметный «карман», оказавшийся тупиком.
Судя по всему, сначала я «очнулась» на своеобразной площади – свободное пространство между двухэтажными каменными домами напоминала именно ее. И камни, которыми она была вымощена, значительно скрадывали прелести местной жизни. Выкрашенные белой и кое-где цветной краской фасады, украшенные горшками с цветами маленькие балкончики и подоконники, смотрелись даже красиво. Сейчас же я находилась с обратной стороны тех самых красивых фасадов…
Вонь тут стояла поистине нечеловеческая. Две крысы в дальнем углу сосредоточенно рылись в горе мусора, а под ногами хлюпала какая-то жирная жижа с непонятными вкраплениями. Мне казалось, что для полного счастья не хватает выплеснутых на голову отходов с окна третьего этажа. Опасливо подняла оную вверх, но мне в очередной раз повезло – сюда ни одно окно не выходило. Вот только чище от этого не становилось…
Впрочем, я и не санэпидстанция.
Сосредоточившись, попыталась вспомнить одежду женщин подробнее. Желания надеть такую же не ощущалось даже отдаленно. Поэтому, усиленно поэксплуатировав извилины, я вдруг тихо рассмеялась. Это же сон, блин! Почему я должна придерживаться местных нравов? Но выделяться так кардинально тоже не хотелось.
Поэтому, еще немного подумав, я закрыла глаза и включила воображение.
Через пару минут на мне красовались черные высокие сапоги на шнуровке, темно-синий плотный плащ, больше напоминавший мантию, и шляпа с широкими полями. Сняв и осмотрев ее, снова улыбнулась – пушистое длинное перо довершало образ «мушкетера», развеселив окончательно.
Хорошо бы еще лошадь… но, подумав, со вздохом отказалась от этой идеи – на этой улочке даже мне тесно, а животное скорее всего застрянет.
Обойдусь.
Выйти я решила с другой стороны. Там оказалась еще одна улочка, потом еще одна, и еще…
И в тот момент, когда я почти отчаялась выбраться из этого лабиринта и глотнуть свежего воздуха без примеси гнили, пота и разлагающихся тел мелкой живности, поворот налево вывел меня на открытое пространство. Такое неожиданно светлое после полутемных улиц, что пришлось зажмуриться.
Вот теперь это действительно была площадь. Огромная. И такая же многолюдная, как и та, на которой я оказалась впервые. И самая настоящая ярмарка.
Горожане неспешно прогуливались вдоль рядов, делали нехитрые покупки, ругались и торговались в свое удовольствие. Я тоже двинулась по ходу основного потока, с любопытством отмечая ассортимент, разложенный на грубо сколоченных больших столах. Чего тут только не было! Фрукты, овощи, зелень, молоко, мясо, рыба, крупы – многое оказалось мне незнакомо, но перепутать общие категории было сложно. Весов у продавцов не наблюдалось – фасовали кто как, крупное – поштучно, сыпучее – кружками в мешочки, жидкое – в кувшинах и кувшинчиках, напоминавших глиняные. После продуктового ряда шли кожевники с сапогами, странными штанами и жилетами, сбруей и ремнями. Потом оружейники, кузнецы, швеи…
Толпа не редела, несмотря на то, что продавцов стало заметно меньше. Все направлялись дальше – мое любопытство к ярмарке не позволило это заметить раньше. И теперь, подняв голову и приглядевшись, я увидела вдалеке странные металлические сооружения и крупную деревянную конструкцию с суетившимися на ней людьми. Решила, что там сцена – а что, представление бродячих артистов на ярмарке дело доходное должно быть.
Но, подойдя ближе, обомлела. Настолько, что резко затормозила, получив заслуженных тычок от не успевшего отреагировать на мой маневр мужика, щедро сдобренного порцией брани.
Зря старался, я его почти не заметила.
А вот клетки с полуобнаженными людьми – очень даже. Мужчины, женщины, разных возрастов, комплекции, степени истощенности…
Рабы. Не надо было быть провидицей, чтобы догадаться.
А на помосте крутились не артисты.
Плотно закрепленные деревянные колодки надежно обхватывали запястья и головы двух мужчин – темноволосого и рыжего, больше было не разглядеть. Полуобнаженные, в одних штанах, она полувисели, полустояли, опустив головы…
А от резкого громкого щелчка я вздрогнула. Синхронно со мной вздрогнул светловолосый, когда его спины коснулся ремень кнута…
Я уже давно считала себя закаленной девушкой. В определенных пределах, конечно, но все же кровь, разрезы, переломы давно не пугали, лишь мобилизуя на продуктивное решение проблемы. Да что там, даже трупы, которые мне довелось увидеть однажды с подачи Нерона, который максимально «наглядно» решил продемонстрировать, что случается с людьми, халатно относившимся к собственной безопасности и жизни, впечатлили куда меньше ожидаемого. Ни слез, ни дурноты, ни обморока от меня не дождались. Лишь любопытство и дотошные вопросы о характере тех или иных травм. Но там для меня были не люди…
В отличие от того, что творилось здесь и сейчас.
Толпа, в отличие от меня, проблем ни с совестью, ни с выдержкой, ни с чем-либо еще не испытывала. Каждый удар встречался громким улюлюканьем и свистом, наглядно демонстрируя настроение окружающих. Даже дети радостно скалились, подражая родителям.
Пощады от них ждать не стоило.
Еще один удар, а я отчетливо слышу, как лопается кожа на спине рыжего, а тонкая струйка крови сбегает по левому боку, срываясь первой крупной каплей на грязные доски помоста. Мужчина дергается и еле слышно шипит, сжав руки в кулаки с такой силой, что костяшки белеют, начиная отдавать синевой. И это будоражит толпу сильнее, чем истекающая кровью косуля – голодных волков.
А я вздрагиваю и тихо охаю, не сдержавшись, прикладывая ладонь ко рту.
Мужчина рядом оборачивается на меня с удивлением, но тут же хмурится. Оглядывает меня с головы до ног и тут же отворачивается, окатив презрением напополам с брезгливостью. Но мне плевать на то, чем мой вид так не угодил его чувству прекрасного. Более того, отвернулся он весьма вовремя. Нервы, взбудораженные страшным зрелищем, натянуты настолько, что я едва не изобразила на пальцах понятный до крайности, но весьма неприличный жест.
Я в следующую секунду, едва ли поняв, зачем и что собираюсь сделать, ноги сами понесли меня вперед. Чем ближе, тем плотнее становилась толпа из тех, кто не хотел пропустить ни мгновения жестокого зрелища. Люди неохотно расступались, но мои тычки в бока и не только вкупе со сдавленным матом работали куда лучше вежливых просьб и улыбок.
В конце концов, я добралась до самого края лестницы, откуда можно было забраться на помост. Странно, но люди не делали попыток забраться на ступеньки – сгрудились ровно вдоль них. Отсюда я совершенно отчетливо видела, что рыжий держался из последних сил – его ноги заметно подкашивались, а на удары хлыста он вздрагивал куда менее сильно, чем раньше.
Брюнет был то ли без сознания, то ли совершенно без сил – колени не касались помоста только по причине того, что высота колодок не позволяла этого сделать. Смуглая спина представляла жуткое месиво – его другу повезло намного больше, а доски вокруг были сплошь залиты бурой, запекшейся уже кровью…
И именно в этот момент я ощутила прилив дурноты. Тошнота оказалась настолько ощутимой, что правая ладонь машинально метнулась ко рту, а я глубоко и шумно задышала, пытаясь вернуть себе самообладание. И эта реакция не имела ничего общего с увиденным – кровь и раны, даже в таком количестве, не напугали. А вот улыбки на лицах окружающих, кровожадное выражение вкупе с радостными возгласами откликнулись таким отвращением, что переварить получилось с трудом.
Но получилось.
Меньше, чем через минуту, я решительно шагнула на первую ступень. А затем на вторую, и на третью…
А оказавшись на самом верху, всего через несколько шагов, я поняла, что изумление в глазах палача с хлыстом, не единственное, что встречало меня. Вокруг наступила неестественная, просто до костей пробирающая тишина. Жутковатый контраст с какафонией звуков, царившей еще несколько секунд назад.
Но едва слышный полустон сквозь зубы от получившего краткую передышку пленника не позволил мне усомниться в собственных действиях ни на мгновение…
Глава 8
– Прекратите.
Хотелось, чтобы это прозвучало решительно и громко. Уверенно. Так, словно право раздавать приказы мне дано едва ли не с рождения. Однако, не сбылось. Голос сорвался, и я с трудом даже сама разобрала, что сказала, едва не закашлявшись в конце.
– Что? – А вот громкий бас палача легко перекрыл все звуки на площади. – Что ты там мямлишь, девочка?
Несмотря на довольно пренебрежительный тон, недовольным или разозленным он не выглядел. Что наглядно продемонстрировало сказанное далее.
– Решила поглядеть поближе? Али самой не терпится попробовать?
Раскатистый, нет, не смех – гогот раскатился в пространстве, а затем потонул в тысяче голосов тех, кто с охотой поддержал его на площади.
А я с трудом пыталась вернуть самообладание. Сон сном, но ведь реально неприятно! И прохладный ветерок, весьма ощутимый теперь на открытом пространстве, настырно проникал за края неплотно запахнутого плаща, безжалостно отбирая уютное тепло.
Говорить что-то сейчас было бессмысленно – толпа еще не успокоилась. Поэтому я огляделась. Оказалось, что, казавшийся на первый взгляд наспех сколоченным, помост имеет давнюю и основательную историю, судя по всему. И дело было даже не в свежести досок, впитавших уже, как стало понятно при близком рассмотрении, не один литр крови, но и в самой конструкции. Площадка, на которой мы стояли с палачом, была широкой и предназначенной не только для пыток, но и для казней – чуть дальше находились два столба с красноречиво болтавшимися на них веревками, порядком уже затертыми и обтрепавшимися. Однако, ненадежными они точно не выглядели.
А вот справа от меня, в основании помоста, метрах в двадцати, вероятно, чтобы даже случайно ничего не долетело, располагалось возвышение. Деревянная лестница вела на своеобразный второй этаж, заботливо укрытый крышей и стенами. И вид находившихся на нем людей не оставлял сомнений – элита этого странного городка тоже здесь. Вся. В полном составе.
Градоправителя, как я его про себя обозвала, отличить оказалось не сложно – весьма внушительный мужчина в толстом меховом плаще (потел, наверное, жутко), с массивной цепью на груди с непонятным крупным круглым медальоном, с кольцами на толстых пальцах и неизменной широкой бородой, он тоже сейчас казался удивленным. Двух женщин рядом с ним я осмотрела мельком – в пестрых платьях и таких же меховых накидках, только поизящнее, да потоньше. А вот старик, стоявший сразу за стулом градоправителя, привлек куда больше внимания. В белой хламиде, высокий, сгорбившийся, со странной то ли палкой, то ли шестом в длинных тонких пальцах – от него веяло чем-то жутковатым. Знакомиться, даже во сне, с ним не хотелось ни разу. А вот он, напротив, смотрел на меня, не отрываясь. Настолько внимательно, что мне казалось, он «просвечивает» меня куда эффективнее аппарата для компьютерной томографии…
Однако, додумать эту мысль я не успела.
– Ну, что застыла? Иди сюда, так и быть, – продолжал откровенно куражиться палач, рассматривая меня маслянистым взглядом опухших глаз, выдающих злоупотребление горячительным накануне. Грязная рубаха и густая поросль русых волос на груди, выбивающихся в широком разрезе довершали отвратную картину, – сделаю одолжение, вижу, что не местная. Развлекись, красавица, разрешаю! Отблагодаришь потом!
О характере этой самой «благодарности» я догадалась сразу. И вкупе с теплом рукоятки кнута, которую мне прямо-таки впихнули в руки, это породило такую волну отвращения в груди, что меня с чувством передернуло.
Не думая о последствиях, я отшвырнула от себя кнут, как лежалый труп крысы, скривившись одновременно. И на этот раз голос меня не подвел.
– Вы в своем уме? Я сказала немедленно прекратить! Отпустите их!
Вновь наступившая тишина давила на уши, но продержалась она недолго, хвала небесам, сменившись недовольным ропотом. А лицо палача трансформировалось из охреневшего в раздраженное, явив довольно устрашающий контраст…
– А ты часом не блаженная? – Он будто демонстративно повел плечами, хрустнувшими при этом простом движении чересчур громко. – Али роняли в детстве? А ну пошла вон отсюда, пока я добрый!
Я помнила, что это сон. Помнила, что все не по-настоящему. Но холодок страха все равно заструился между лопатками. Несмотря на тренировки, несмотря на подготовку, мужик простым противником в случае нападения не был. Выше меня на две головы, шире раза в три и тяжелее килограмм на сто – один удар, и ты в нокауте. Я внутренне подобралась.
– Не пойду, – угрюмо выдохнула, демонстративно пнув кнут, за которым палач хотел было наклониться, – пока их не отпустишь.
Тишина в одно мгновение стала зловещей.
– По-хорошему, значит, не хочешь, – почему-то нараспев протянул мужик, нехорошо улыбнувшись, – что ж, придется помочь…
О первого рывка – будто неохотного, расслабленного, я с легкостью увернулась. От второго – тоже. А рев противника, недовольного юркой добычей, стал своеобразной наградой. Приятной и, чего уж там скрывать, подбадривающей. Судя по всему, мое начинание поддерживать никто не собирался – толпа была явно на стороне палача, жаждая расправы над незнакомыми парнями.
Вот только главный вопрос незримо повис в воздухе.
Мне то до них какое дело?
Сама не знала, но отступать было явно поздно.
Еще один резкий поворот с наклоном – и пудовый кулак пролетает ровно над макушкой, не успев зацепить. Я неловко выпрямляюсь, чуть покачнувшись – плащ распахнулся, а бабушкин медальон, выскользнув из-под одежды, едва не саданул по зубам. Ругнувшись, попыталась заправить его обратно, отвлекшись ровно на один удар сердца, не заметив, как старик в хламиде быстро наклонился к градоправителю…
Глупо. Как же это было глупо.
Мгновения хватило – палач рванул вперед, а я едва не поскользнулась на бурых досках, машинально отшатнувшись.
Не успела.
Стальная хватка сомкнулась на левом запястье, не давая шансов на побег. Можно было извернуться, попробовать, попытаться…но пальцы второй мужской руки, сомкнувшейся на горле, заставили очень тщательно оценить риски.
Твою ж мать!
Это мой сон! Мой же!
И тут я придумываю правила!
Так какого хрена, меня гоняют то непонятные ящерицы, то смердящие потом и застарелым перегаром мужики?
Да чтоб ты обосрался, гад проклятый!
Отчаянная попытка представить, как выше обозначенное тело рассыпается в мелкую труху, ни к чему не привела. Мужик стоял, как приклеенный, и никуда деваться не собирался.
И тут я испугалась по-настоящему.
– Добегалась, курва? – Осклабился палач, вздернув меня повыше и заставив судорожно хватануть воздух в рваном вздохе. – Сейчас рядом с ними встанешь! И я тебе покажу, как умею работать кнутом, если ласки не захотела!
Я дернулась и зашипела.
А одновременно с этим произошло две вещи…
– Отпусти ее, – раздалось зычное от градоправителя.
А браслет на моей руке вдруг шевельнулся, развернувшись маленькой змейкой, которая недвусмысленно раздула «капюшон» и продемонстрировала небольшие клыки в изящной пасти.
Вот только, в отличие от меня, уставившейся с неподдельным изумлением на серебряное чудо, палач не впечатлился.
– Это все, на что ты способна, ведьма? – Расхохотался он, сжав мое горло еще сильнее. – Посмотрим, как ты завизжишь, когда я тебя лично поджарю!
– Стой!
Окрик старика в хламиде потонул в хохоте, но…
Неожиданно вновь стало тихо – неизвестно какой раз за последние полчаса.
Потому что змейка, полыхнув нечеловечески ярким зеленым светом из глаз-бусинок, вдруг зашипела, вопреки всем законам физики вырастая больше, чем на полметра разом. Успев замереть на мгновение, словно примериваясь. И небольшая капля, сорвавшаяся теперь уже с весьма внушительного правого клыка, добавила к сгустившейся атмосфере куда больше, чем возможная ругань или вопли…
Впрочем, они тоже прозвучали.
Ровно через миг.
То самый, что ей понадобился, чтобы молниеносно вонзить серебряные клыки в стиснувшую мою шею мужскую руку, прокусывая ее практически насквозь…
Палач заорал так, что вздрогнули даже парни в колодках, хотя мне и казалось, что один из них без сознания. Моей шее в тот же миг стало легко и свободно, руке – тоже, но змейке это, как оказалось, без разницы – размыкать челюсти она так быстро не собиралась.
Мужик был в ужасе. От былой уверенности и веселости не осталось даже намека – только широко распахнутые от боли и страха глаза и утробный вой, от которого лично у меня уже закладывало уши.
Он обхватил находящуюся в плену моего удивительного браслета руку здоровой и попытался то ли выдернуть, то ли оторвать ее ко всем чертям, но добился только того, что я сделала по инерции два шага вперед от рывка, а змейка еще шире распахнула капюшон и, нет, не зашипела – зарычала. Причем так угрожающе, что даже мне не по себе стало. И клыки увеличились еще на сантиметр, проткнув все-таки несчастную конечность насквозь…
Палач перешел на что-то среднее между ором и скулежом, растеряв хлипкие остатки самообладания. Мне даже жалко его стало – показалось, что он сейчас бухнется на колени и поползет за мной следом, умоляя пощадить. Вот только зачем мне такой «прицеп»? Тем более, что он, кажется, обмочился…
Поэтому, поморщившись, я осторожно протянула правую ладонь к ожившему браслету. Страха не было – почему-то внутри царила уверенность, что мне самой вреда удивительная вещица не причинит. Но движения все равно старалась сделать плавными, насколько это возможно – чтобы не напугать и не спровоцировать ненароком.
Но нет, змейка спокойно приняла мои поглаживания по твердой серебристой головке, чуть прикрыв глаза в знак узнавания. Кстати, теперь их цвет не казался мне каким-то потусторонним – обычная яркость изумрудов, завораживающая и необыкновенная, как в ювелирном магазине под специальным освещением.
– Назову тебя Дианой, – тихо проговорила я, уверенная, что меня услышат, несмотря на шум вокруг, – ты такая же смелая и храбрая. А теперь давай отпустим его, а? Брось каку, Диан? А то он сейчас еще и обосрется от страха, не отмоемся от вони потом…
Змейка выпустила руку палача с такой скоростью, что он неловко завалился на спину, едва не перекувыркнувшись по инерции.
– Хорошая девочка, – погладила я ее снова по голове, а потом еще и по изящному капюшону, – спасибо тебе большое. Без тебя я бы точно пропала.
Диана прижалась головкой к моим пальцам в ответной ласке, быстро показала и спрятала язык, как совершенно обычная змейка, а затем уменьшилась в размерах и снова оплела левую руку, изобразив браслет.
Вот только теперь браслет еле заметно дышал. И иногда приоткрывал глаза. И на ощупь был заметно теплее и податливее…
– Хватит, – раздалось совсем рядом, и я быстро обернулась, за миг до этого уловив приближающиеся шаги, – уберите его.
Фраза относилась к стонущему палачу, все еще сидевшему в пяти шагах от меня. И тут же два крепких парня в черно-синей одежде взобрались на помост, подхватили пострадавшего подмышки и уволокли в неизвестном направлении. Его судьба, честно говоря, меня особо не заботила.
Куда больше интересовали намерения стоявшего напротив градоправителя и старика, продолжавшего гипнотизировать меня взглядом странно черных глаз, совсем не подходящих его возрасту и виду. И я не забыла, как он наклонился к градоправителю за секунду до того, как Диана ожила, чтобы защитить меня. И его окрик не забыла…
– Если что, я не виновата, – хмуро буркнула, начиная разговор первая, – он первый начал.
Но, в отличие от подчиненного, градоправитель ругаться не спешил.
– Вы правы, милая леди, – уголок губ дернулся в едва заметной улыбке, – и я приношу свои извинения за неосмотрительные действия своего слуги. Думаю, что вы с лихвой наказали его за это.
Не знаю, что меня поразило больше – неожиданная учтивость или намек на улыбку, но ответить сразу ничего не смогла, понадобилось несколько секунд для того, чтобы справиться с эмоциями.
А мужчина тем временем продолжил:
– Могу ли я узнать, что вас привело в этот город и, в частности, на данное представление?
Он красноречиво обозначил ладонью помост, но и без уточнения вопросы оказались предельно понятными. А так как на первый внятного ответа у меня даже для себя самой не было, решила перейти сразу ко второй части.
– Я хочу, чтобы этих мужчин прекратили пытать и отпустили.
Просто и понятно. Что может быть проще?
Но градоправитель только развел руками, отрицательно качнув головой.
– Увы, но это абсолютно невозможно.
– Почему же?
Мы разговариваем тихо и спокойно, без лишних эмоций, но сомнений нет – нас слышат все вокруг. Поинтересоваться потом, что ли, как он так народ выдрессировал? Даже малые дети молчат…
– Потому что они совершили преступление, за которое наказание в наших землях только одно – смерть. И просто так их отпустить я не смогу.
– А если не просто? – Последняя надежда во мне еще тлела.
– Для приговоренных к смерти шанс только один – если кто-то выйдет и согласится принять отмерянную ему долю сам. Жизнь за жизнь во имя искупления, так сказать.
У меня в груди что-то вполне ощутимо оборвалось и рухнуло в район коленок. И что теперь делать? Один палач еще куда ни шло, но не драться же мне с целым городом? Даже во сне умирать чересчур страшно, чтобы пробовать это сделать из любопытства. Но и как бросить этих парней?
Да уж, ситуация…
И снова старик наклоняется к градоправителю. Немного – он выше едва ли на полторы головы, но все же. И шепчет что-то на ухо, но я не слышу, хотя и стою достаточно близко. И что-то меняется в лице высокородного, смешавшись с удивлением и вопросом. Он оглядывается на старика, заглядывая тому в лицо и получает лишь уверенный кивок.
После чего оба вновь поворачиваются ко мне.
– Впрочем, я готов пойти на небольшую уступку, но только один раз в качестве исключения лично для вас, леди. Надеюсь, вы не забудете о ней в будущем и у нас не будет поводов для ссор и неприязни…
Прозвучало настолько непонятно, что брови непроизвольно поползли вверх. Уступка – это хорошо, какая бы она ни была. И я рада, честно. Но ссора? Кто я ему? Незнакомая девица со странными требованиями и бешеным браслетом. Одна стрела – и нет досадной помехи, которая срывает отличное, судя по всему, представление. Чудна ж фантазия моя порой, приснится же такое…
Но вслух этого, само собой, озвучивать не стала. Только кивнула со всей серьезностью, словно в полной мере понимала, о чем он толкует.
– Вы им сохраните жизнь?
– Да, сохраню, – градоправитель едва заметно улыбнулся, несмотря на то, что толпа позади нас разочарованно ухнула и загудела ульем встревоженных пчел. Однако одно легкое движение мужской ладони, и все снова стихло, – и даже отдам вам, за более чем разумную цену. Но только в качестве рабов, дабы заслуженное наказание не минуло их вовсе.
