Текст книги "Дневник Кэролайн Форбс (СИ)"

Автор книги: Anna Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Пожалуйста, приходи ко мне с Бонни, – попросила я её, чувствуя, как огромный комок застрял в горле и мешает мне говорить. Меня всю трясло от холода, я не могла встать, потому что не хватало сил. А еще хотелось выть, протяжно и громко, извещая всех о том, что мне больно и я умираю.

– Кэр, что с твоим голосом? Что случилось? – забеспокоилась подруга, но я быстро отключилась, откидываясь обратно на подушки. Пить, очень хотелось воды, а еще болела шея. Я дотронулась до раны пальцами, касаясь обезображенной кожи, и вздохнула. Это конец.

Кажется, я опять задремала, потому что громкий стук в дверь меня жутко испугал. Я резко дернулась и чуть не свалилась с кровати. Даже это несущественное движение болью отозвалось во всем теле. Дверь распахнулась и в комнату влетела обеспокоенная Елена, за спиной которой маячила не менее испуганная Бонни.

– Боже мой, – прошептала Гилберт, подходя ближе, и от ужаса зажимала рот ладонью. В её глазах плескался настоящий страх. Неужели я так плохо выгляжу? Наверное, как ходячий мертвец. – Что произошло?

Бонни подошла к кровати и присела на краешек сбоку от меня. Ей ничего не надо было говорить, она поняла, лишь взглянув на рану.

– Это сделал Клаус? – её строгий голос донесся до меня как сквозь вату. Вот почему так хочется спать? Вроде в прошлый раз такого не было.

Я кивнула, с блаженством закрывая глаза, но меня тут же начали тормошить за плечи, чтобы я не отключалась.

– Кэр, эй, не уходи. Ты меня слышишь? – прошептала испуганная Елена, щелкая у меня перед лицом пальцами. – Зачем он это сделал?

– Мы поссорились, – ответила я, пытаясь вытереть со лба испарину, но никак не могла дотянуться.

– Боже мой, это действительно сделал он? – в ужасе переспросила Гилберт, когда как Бонни кинулась в ванную и притащила мне мокрое полотенце, кладя его на горячий лоб.

Я чувствовала себя овощем, который не мог пошевелиться, а вокруг него скачут люди, мешая спать. Я успела пожалеть о том, что позвала их. Что лучше: умирать в одиночестве, гложимая обидой, или в окружении близких друзей, которые не дают умереть спокойно?

– Кэр, не молчи, ответь мне, – попросила Елена, крепко сжимая мою мокрую слабую ладонь. Я хотела было сжать её пальцы в знак благодарности, но не смогла: мышцы не слушались.

– Он разозлился, – ответила я, с великим трудом глотая слюни. В горле будто была настоящая пустыня, хотелось пить. – Воды…

– Сейчас, сейчас, – засуетилась ведьма, снова кидаясь в ванную.

– Как он мог? – лицо подруги расплывалось перед глазами, изображение то двоилось, то троилось. Я подняла руку, чтобы остановить эту мешанину, но закашлялась, подавившись воздухом.

– Осторожнее, – Бонни приподняла меня, чтобы я смогла попить, не захлебываясь в лежачем положении. Я с удовольствием почувствовала, как холодная жидкость заполнила полыхающий от жажды рот. Правда, от холода сводило зубы, но неважно.

– Он должен тебя вылечить, – настойчиво прошептала Елена. – Я позвоню ему, пусть этот чертов придурок придет и даст тебе свою кровь!

– Нет! – ужаснулась я, останавливая уже вставшую с кровати подругу. – Не смей!

– Но… ты же умрешь, – подала голос ведьма, недоуменно переводя на меня взгляд.

– Пусть лучше так, чем снова его видеть…

– Но ты умрешь! – повторила Бонни, повышая голос.

– Я не хочу его больше знать, – звуки, срывающиеся у меня с губ, напоминали мне скрип несмазанных дверных петель. Очень болело горло.

– Не ты, а я ему позвоню. Эта сволочь обрекла тебя на смерть, пусть он же и лечит! – взвизгнула Гилберт, или мне это показалось? Комнату будто заволокло туманом, предметы стала плясать перед глазами, изгибаясь в разные стороны, как желе. Неужели так и должно быть? Или это галлюцинация?

Я успела лишь покачать головой в знак недовольства, прежде чем судорожно вздохнуть и провалиться в сон.

Мне снился черный фон. Абсолютно черный-черный, как тьма. Будто в комнате выключили свет. Я видела только свои руки, которые висели на уровне груди. На запястьях красовались цепи, аккуратные такие, немассивные. Они тянулись вверх, тем самым заставляя меня держаться на ногах и не падать. Как марионетку. Где-то впереди резко полыхнуло пламя, а потом зажегся свет, на мгновение меня ослепив. Я подошла ближе, отмечая, как же здесь жарко. Внезапно черный пол закончился, взгляд сам упал вниз. Под моими ногами мерно шипела лава ярко-оранжевого цвета, слепя глаза. Я снова сделала шаг вперед, но повисла в воздухе. Пару секунд я не двигалась, но потом стала падать. На этот раз очень быстро, стремительно, прямо в обжигающую лишь только своим видом лаву…

Я резко открыла глаза и тут же их прикрыла от яркого света, что проникал в комнату через окно. Значит, я проспала совсем чуть-чуть. Боже мой, еще долго ждать смерти? Я очень не хотела уходить, не хотела оставлять близких, но питать иллюзий, что Клаус вдруг одумается и примчится меня спасать, не хотела. Я могла бы, конечно, себя утешить этим, но зачем?

Рука метнулась к шее, проверяя, на месте ли рана, но задела цепочку. Я провела по ней пальцами, пытаясь вспомнить, что это, как до меня дошло: кулон, который подарил гибрид. Руки схватили тонкую цепь, с силой сжимая и силясь сорвать. Хрупкие звенья натянулись и треснули: кулон оказался в ладони. Я оглядела его мрачным туманным взглядом, царапая кожу пальцев острыми гранями лучей солнышка, и кинула украшение на пол. Оно мне теперь ни к чему.

Где же все? Я повернула голову, но в комнате никого не было. Куда они ушли? Или мне всё это причудилось? Галлюцинация? Может быть, мне показалось, что я позвала подруг? Да, скорее всего. Правда, оставленное на подушке бледно-голубое мокрое полотенце говорило об обратном.

Я потянулась к тумбочке за телефоном. Мне хотелось позвонить Тайлеру и отменить наше с ним свидание в Мистик-Гриль. Я простудилась. Пусть не волнуется. И тут я с ужасом поняла, что меня немного заклинило. Причем тут Тайлер, его же больше полугода нет в моей жизни? Галлюцинация?

Я с трудом приподнялась на кровати, пытаясь провести границу между реальностью и сумасшествием. Неужели именно так выглядит помутнение разума?

Я положила руку на кровать, чтобы было удобнее сидеть и заметила, как луч света упал на защитное кольцо. Вот так вот снимешь его, и сгоришь на солнце. И мучаться не надо. Разом вспыхнешь, как спичка.

Боже, что со мной? Прежняя Кэролайн бы стала бороться за свою жизнь, а я мечтаю побыстрее умереть.

Дверь резко распахнулась, безумно меня напугав.

– Очнулась? – радостно спросила Бонни, и вдруг смутившись, стала серьёзной. Чего это она так радуется? В её руках был пакетик с донорской кровью, который просто приковывал мой взгляд. Подруга протянула мне его, и я, уже ни о чем не заботясь, разорвала его на части и припала к пьянящей чуть тепловатой жидкости. Кровь мигом потекла в рот, затем в горло и желудок. Как же вкусно! Я с силой сжала пакетик, пачкая лицо, но совершенно не обращая на это внимания. Стало легче. Меня перестала бить крупная дрожь, а перед глазами ничего не расплывалось. Меня погладили по волосам, но я отстранилась, как хищник, боясь, что у меня отберут еду. Я вдруг подавилась кровью, когда она попала в дыхательные пути. Закашлялась, прикрывая рот рукой, но никак не могла перестать задыхаться.

– Кэр…

Бонни обеспокоенно схватила меня за плечи, но я уже согнулась пополам, продолжая лихорадочно кашлять. Кровь, которую я не успела проглотить, вылилась у меня изо рта прямо на одеяло, окрасив его в яркий красный цвет. От судорожных попыток откашляться, желудок просто вывернулся наизнанку, и я вырвала всю выпитую ранее кровь на кровать. Стало лучше: я перестала кашлять.

Дрожащей рукой я вытерла губы и виновато посмотрела на Бонни. Она лишь гладила меня по руке, пытаясь успокоить.

– Всё будет хорошо, Елена позвонила Клаусу…

– Что? – я пораженно уставилась на подругу, с ужасом понимая, что она сказала. Они позвонили гибриду? Он придет меня спасать? – Я же просила не делать этого. Я не хочу его видеть! – захлебываясь, закричала я, вдруг понимая, что у меня прорезался голос.

– Всё будет хорошо, ты выживешь, – Бонни ободряюще сжала мою руку, но я оттолкнула её.

Нет, только не это. Я не хочу видеть первородного. Нет, не сейчас. Я хочу жить, но не он должен был дать мне выжить. Вот только кто? Беспорядочный поток непонятных мыслей промчался в голове, словно скоростной поезд.

– Ложись. Поспи немного, отдохни, – прошептала мне на ухо подруга, укладывая меня на подушку. Меня как будто парализовало, я послушно легла, поджимая под себя ноги. В ушах зазвенело, совсем тихо, потом громче, пока я не провалилась в очередной гребанный сон.

На этот раз мне ничего не снилось. На этот раз мне слышалось. Голос в голове шептал знакомым голосом давно слышимые мною фразы. «Я люблю тебя», «Я никогда тебя не обижу», «Убирайся!», «Она лжет», «Ты ей поверила?», «Милая»…

Слова эхом раздавались в черепе, я всё пыталась выкинуть их из головы, но лишь бессильно ворочалась на кровати.

Когда я открыла глаза, то первое, что увидела – это свет от ночника. Еле видимый, желтоватый. Он еле освещал комнату, но и этого было достаточно, чтобы увидеть заснувшую на стуле Бонни. Я поднялась с кровати, отмечая, что движения теперь даются мне на удивление нетяжело. Может это всё из-за выпитой крови? Хотя я половину выблевала на одеяло.

Мне хотелось убежать, чтобы Клаус меня не нашел. Я не хотела больше его знать. Пусть всю жизнь себя корит, что единственный человек, который его, возможно, любил, погиб от его рук. Боже, что я несу?

Покачиваясь, я встала, опираясь на стену, и подошла к двери. Она была не заперта, я коснулась ручки…

Дальше как в плохом сне. Я запомнила только, как вышла из общежития, потому что несколько девчонок у входа странно на меня посмотрели. Мне захотелось сразу же накинуться на них, но я почему-то сдержалась.

Я не ощущала собственного тела, не контролировала действия. Ноги сами несли меня куда-то, а глаза просто видели. Разум как будто был далеко-далеко, я ни о чем не думала, лишь тупо выполняла что-то, как зомби, как запрограммированная машина.

Повсюду на улице мне мерещился Клаус. Хотя люди вообще не были на него похожи, но я видела лишь его образ. Один раз даже чуть не подошла к одному из них, но испуганно отшатнулась, когда этот мужчина вдруг неожиданно оказался женщиной.

Потом я помню цветную вывеску бара, она игриво светила гирляндами, привлекая моё внимание.

Но вот, как я оказалась внутри помещения, не помню. Я стояла у барной стойки, послушно сложив руки на гладкой поверхности стола, и смотрела вперед. В голове лениво копошились мысли, но я не пыталась их понять, только хлопала глазами, глядя на зеркало, в котором я отражалась. Жалкая, грязная, со слипшимися волосами, под глазами огроменные фиолетовые синяки.

– Кэролайн, будешь что-нибудь пить? О, черт, что с тобой случилось? Ты… выглядишь не очень, – ужаснулся Колин, бармен, подходя ко мне ближе и протирая какой-то стакан. Я почувствовала противный запах виски, исходивший от него, и поморщилась.

– Меня тошнит, – призналась я, ощущая, как пол уходит у меня из-под ног.

– Окей, но только не здесь, – Колин тут же подошел ко мне и схватил за плечи, задевая мою больную шею. Я недовольно зашипела, пытаясь освободиться, но меня уже тащили в туалет. – Где ж ты так наклюкалась, дорогуша? – спросил мужчина, проталкивая меня к раковине. – Я подержу твои волосы, если что, – сказал он, но я его уже не слушала.

Я лишь чуяла запах его человеческой крови даже через кожу. Видела, как быстро бьется венка у него на шее. Такая синенькая. Слышала, как бешено стучит его сердце и тут поняла, что я готова умереть. Плевать на всё, на мелочи жизни. Если уж умирать, то умирать в своё удовольствие. Забыв про обиды и несчастья, которые заживо ели изнутри. На смертном одре о них можно и забыть.

Я не заметила, как кинулась на парня, крепко хватая его за грудки и впечатывая спиной в стену. Он что-то глухо закричал, но я не обратила на это внимания, вгрызаясь ему в шею. Выпустила клыки, царапая его кожу, разрывая вены, чувствуя, как захлебываюсь горячей ярко-алой кровью. Никакая животная или донорская кровь не сравнится с человеческой, прямо из тела, еще бьющегося под тобой, но со временем ослабевающего человека.

Я сделала глоток, и вдруг опять подавилась, резко закашлявшись и потеряв равновесие, упала на пол, больно приложившись о плитку затылком. Последней мыслью было то, что я не попрощалась с мамой. А последним, что увидели мои глаза, была темнота, обволакивающая моё тело…

========== Часть 32. Глазами Клауса ==========

21 декабря, среда

Stabbing Westward – What Do I Have To Do

Она ушла…

Ушла и не обернулась. Вылетела из комнаты, словно птичка, выпущенная из клетки, когда хозяин даровал ей долгожданную свободу. Но этот хозяин знал, что у этой птички сломано крыло. Он сам его сломал. И он знал, что птичка не сможет улететь. Она умрет, потому что не сможет прожить долгую жизнь со своим больным крылом.

Так и я. Я обрек её на смерть, мучительную и страшную. Мы оба знали, что только моя кровь – лекарство, но я сам её прогнал. Но и она не остановилась, а ушла. Но на что я рассчитывал? Неужели где-то в глубине души я думал, что она останется и будет просить меня о помощи? Будет ползать передо мной на коленях и умолять спасти её? Нет, Кэролайн слишком… гордая, сильная, она не станет унижаться перед таким ублюдком как я. Она предпочтет умереть с гордо поднятой головой, я бы сделал также. Вот только она прекрасно знает, что я буду по ней скорбеть. А я буду.

Что на меня нашло? Какой демон вселился в меня? Как я смог сделать это с ней? С единственным человеком, который хоть как-то пытался понять меня, который изменил ко мне своё отношение, видел во мне пусть даже самое маленькое зернышко доброты, но я сам всё испортил. Это моя судьба – всегда всё рушить на своём пути.

Как она смотрела на меня: с испугом, с неверием в случившееся, обидой, ненавистью. Эти чувства смешались в её голубых глазах, образуя ни с чем несравнимый коктейль, ранящий меня до самого сердца. У меня до сих пор перед глазами стоит её образ, как она с ужасом зажимает рану у себя на шее, как лихорадочно смотрит на меня, как в её глаза застыли прозрачные слёзы, но так и не пролились на её щеки. Я не смог смотреть на неё и спокойно дышать. Я прогнал её, грубо бросив в сторону лишь одну фразу:

– Убирайся!

Как нож, это слово пронзило, видимо, не только девушку, но и меня. Воткнулось куда-то в сердце. Хотя, о чем я? У меня ведь нет сердца. И, наверное, никогда не было. И только Кэролайн пыталась его отыскать. Где-то в глубине моего тела, и у неё почти получилось… Но я опять всё испортил.

Мне бы стоило удержать то хрупкое равновесие, которое мы с трудом вернули после того, как она ушла тогда, в нашу первую ночь. Но лишь один вздох: и равновесие, как карточный домик, развалилось на части.

Да что со мной произошло? Мне бы выслушать то, что её так беспокоило, то, что заставило её поделиться со мной, но я был глух. Обычно гнев накатывал на меня постепенно, волнами, но сегодня ночью… Это было нечто. Меня словно облили бензином, а потом кинули спичку, и я вспыхнул резко, мгновенно, страшно… И первой, кто пострадал от моего огня, была Кэролайн. Она.

Мне надо было оберегать её, я должен был! Я обещал, что не посмею тронуть её пальцем! Но даже простое слово я не смог сдержать. Как бы не старался показаться сильным, бесстрашным и могучим гибридом, на самом деле я жалок. Её слова, такие правильные и правдивые, разожгли во мне ярость. И я не смог сдержаться… Я почти убил её. Я убил ту, что дарила мне любовь. Ту, что разбудила её во мне. Ту, которую я любил.

Я смотрел на огонь, ярко полыхающий в камине передо мной, и не мог понять: что так сильно держит меня здесь и не даёт сорваться с места, чтобы побежать, найти и вылечить её. ЧТО?! Но я никак не мог найти ответ. Я лишь бессильно сидел в кресле и смотрел на это чертово пламя, которое одним только своим видом напоминало Кэролайн: её волосы, её черты лица, её полуулыбку, которую она дарила мне…

А я не мог просто поднять свою задницу и пойти к ней. Чего я боялся? Того, что не найду её? Для меня это не проблема. Теперь. Когда я получил долгожданную власть и на меня работает сотня вампиров. Но разве это мне было нужно? Разве так я планировал жить: один, без семьи, с нелюбящей девушкой, что ждет от меня ребенка, с братом, который ненавидит меня, без Кэролайн, но зато как король. Да плевать на всё это, да гори эта жажда власти синим пламенем! Я боялся, что эта девушка, этот цветок, меня не простит. Потому что я сам себя не прощу за это. И так оно и будет. Она не сможет больше смотреть на меня так, как смотрела раньше: с любовью, с нежностью, радостно, желая, чтобы это блаженство больше никогда не кончалось. И мы доигрались. Я доигрался.

Мне бы встать, черт возьми! И пойти к ней. И пусть всё будет так, как я думаю, но я хотя бы буду знать, что она жива, что дышит, что, возможно, счастлива без меня, что я не убил её.

Наверное, это должно было заставить меня сорваться с места. Снова, в последний раз увидеть её лицо, вдохнуть запах её волос, прикоснуться её щеке…

Теперь же я занимался не самобичеванием, я постоянно думал, что опоздаю и всё… Промедление и… Конец её жизни, такой светлой и чистой, пусть и наполненной страданиями по моей вине.

Это заставило меня вжимать педаль газа в пол с бешеной силой, хотя я даже не знал куда еду. Маленький шанс, что она на смертном одре решила поехать к себе… Но там её друзья. Так легче умирать в кругу близких и родных. А если я буду умирать, то никто ко мне не придет. Я даже во всепрощающем старшем брате не был уверен, что уж говорить о Ребекке.

И только звонок Елены Гилберт, неожиданно напугавший меня тем, что я невольно подумал, что девушка хочет сообщить мне о смерти Кэролайн, хоть немного прояснил мне ситуацию. Я с бешено колотящимся сердцем выслушал сбивчивый, наполненный ужасом и слезами и совершенно уместными комментариями о том, что я монстр, рассказ двойника. И меня наполнило невероятное облегчение, когда я узнал, что Кэролайн жива. Что чувствует себя ужасно, но всё-таки жива. Что маленькая надежда всё же есть. Я только коротко бросил в трубку:

– Еду, только ждите, – и выжал из своей машины всё, что мог.

И только единственная противная мысль билась в моей голове: а вдруг не успею?

Как же я тогда испугался, когда ворвался в комнату, где должна была быть Кэролайн, но обнаружил лишь напуганную ведьму Беннет, которая шокировано с распахнутыми от ужаса глазами сообщила мне, что девушка сбежала. Куда она могла сбежать в предсмертном состоянии? Сердце ухнуло куда-то вниз, когда я осознал, что на этот раз ничего не обойдется. Что на этот раз я действительно сыграл в игру с дьяволом, но в этот раз поплачусь за это. Я готов был рвать на себе волосы от отчаяния и страха, что теперь я точно уже не успею. Отчаяние, страх, а еще и сожаление, и раскаяние. Я должен был увидеть её. Должен. Обязан.

Я сделал бы всё, что угодно, только бы Кэролайн нашлась. Я готов был отказаться от всего, что у меня сейчас есть, от своей сущности, от семьи, лишь бы она была жива. Сейчас.

Я не понимаю, как ноги сами понесли на улицу. Что я собирался разглядеть в толпе снующих в разные стороны людей? В их серых безликих образах? Её? Я словно потерявшийся ребенок огляделся, поднимая глаза на черное без единой звездочки небо. Захотелось упасть на колени и закричать в небеса, моля мне помочь найти её. Я готов был просить самого Бога, прекрасно понимая, что не имею на это права: я грешник, таким, как мне не положено даже думать о Всевышнем, несмотря на то, что он якобы всем помогает. Но от отчаяния я не понимал, что творю. Брел по улице, толкая людей, вглядываясь лишь в лица проходящих мимо блондинок, но безуспешно.

Да где же она может быть?

На глаза попалась небольшая цветная вывеска одного бара, но я тут же отвел взгляд.

Господи!

Я как зверь, загнанный в угол клетки, носился по улице в поисках незнамо чего. Что я пытался найти, что узнать? Толку от этого всё равно не было. Лишь одно разочарование и страх, бьющийся мозгу. Дикий страх за её жизнь, которую я сам поставил под угрозу.

Я снова обернулся, обводя взглядом улицу и в панике хватаясь за голову. Снова этот бар. А ведь тот самый, где мы впервые встретились после нашей полугодовой разлуки с самого выпускного. Я знал, что в этом месте она с подругами проводит вечера. Как же я сразу не додумался?!

Тут же кинулся в заведение, боясь, что я не успею, как сумасшедший ворвался в помещение, заставляя посетителей недоуменно глазеть на меня. Стараясь восстановить сбитое дыхание, я прислонился о стену и закрыл глаза. Осталось успокоить сумасшедше бьющееся сердце и прислушаться к мельчайшим звукам в этом баре. Отстраниться от громких разговоров людей, смеха, шуршания салфеток, стука женских каблуков, звука работающей кофеварки, позвякивания стаканов. Ничего. Ни шороха, ничего примечательного. Я было вздохнул, от злости разбивая кулак о стену, но учуял кое-что, что заставило меня остановиться. Что-то, что привлекало лишь меня. Едва ощутимый запах её духов. Таких, которые я очень люблю. Пьянящий аромат смешивался с легким запахом гнили. Так пахнут трупы, которые уже начали разлагаться. А еще чувствовал приторный вкус крови, еще свежей, теплой…

Я тут же побежал к туалету, откуда и доносились все эти запахи. Я мигом вышиб дверь, наплевав на то, что её можно было просто открыть. Лихорадочно, словно наркоман, ищущий очередную дозу, я огляделся и с ужасом увидел лежащую на кафельной плитке девушку. Её лицо было закрыто светлыми волосами, но я уже знал, что это моя Кэролайн. Моя. Я нашел её.

«Но ты не успеешь», – назойливо пробормотал мне внутренний голос, но я заткнул его куда подальше, приближаясь к девушке.

Она еще дышала, слабо, прерывисто, но всё же. Я схватил её за плечи и притянул к себе ближе, больно ударяясь спиной о кабинку туалета, но не обращая на это внимания. Сейчас важным для меня была лишь она, моё сокровище…

Прижимая её безвольно тело к своей груди крепче, я мгновенно прокусил собственное запястье и приложил его к губам девушки, пачкая их собственной кровью, но она не спешила глотать. Я вздохнул, стараясь сдержать себя от безнадежного порыва чувств, сильнее прижимая свою руку к её губам.

– Пожалуйста, – попросил я, касаясь её волос, уха.

Резким движением руки заставил откинуть её голову себе на плечо, и чуть ли не силком вливая ярко-бордовую кровь ей в рот. Я крепче прижимал её к себе, беспорядочно гладил по грязному от пота и человеческой крови лицу, вдыхая аромат её духов. Я радовался как маленький мальчишка, что успел. Успел, смог! Что Кэролайн жива, что с ней ничего плохого не произошло. Я успел.

Не в силах сдерживать всё, что накопилось у меня в душе за это время, я уткнулся в её шею и почувствовал, как по щеке течет слеза. Судорожно прикусил губу, не желая ни о чем думать. Главное – Кэролайн жива. Лишь только омерзительная совесть во всю глотку кричала мне, что это я во всем виноват, что по моей вине она могла оказаться на том свете. Да, я признаю. Вина захлестывала меня, оставляя на душе кровоточащие раны, но страшно представить, какие раны остались на душе у этой маленькой и чистой девочки, которая бессильно лежала у меня на руках. Я причинил ей столько огорчений, боли, горя. И от этой мысли я заскрипел зубами, понимая, что она теперь вряд ли будет со мной. Вряд ли она простит меня, вряд ли захочет понять. Я так хотел быть с ней, что сам того не замечая, лишал её счастья. Но мне всего лишь хотелось, чтобы у меня был кто-то, кто бы искренне любил меня, но я сам всё испортил.

Из задумчивости меня вывела Гилберт, бесшумно зашедшая в туалет. Я посмотрел на неё, с трудом различая сквозь предательские слезы, очертания женской фигуры. Хватая валяющегося рядом с нами парня, которого я даже не заметил, девушка обернулась и посмотрела на нас.

– Спасибо, – еле слышно прошептала Елена одними губами и, помедлив, добавила. – Отнеси её домой.

Я кивнул, снова откидываясь на стену и глядя в потолок. Меня будто выжали как лимон, я не ощущал себя живым. Только оболочка, без души, без мыслей, без чувств.

Казалось, прошло несколько лет, прежде чем я смог собраться и на руках отнести всё еще бессознательную девушку обратно в её комнату. Мозг отказывался думать о чем-либо, я лишь испытывал ужасное чувство вины перед Кэролайн. И сам себя не мог простить.

– Кэр… – выдохнула ведьма Беннет, когда я аккуратно положил девушку на кровать, отмечая, что ей стало лучше: она теперь не такая бледная, как была. – Милая, – Бонни подошла ближе и присела на кровать, поправляя спутанные светлые волосы подруги. Кэролайн была так безмятежна, я бы подумал, что она просто уснула, если бы не знал, что с ней происходило пару часов назад. Рука потянулась к девушке, чтобы коснуться её щеки, но ведьма тут же вскочила:

– Не смей даже прикасаться к ней!

Я недоуменно уставился на девушку, но весь её вид говорил о том, что она настроена решительно.

– Не думаю, что тебе сейчас следует здесь оставаться. Лучше уезжай. По-хорошему, – серьёзно произнесла ведьма, надвигаясь на меня. В иной бы раз я б усмехнулся и посмеялся ей в лицо, но сейчас… Она была права.

– Я попрощаюсь, – хрипловато произнес я, обводя взглядом смуглое лицо Беннет с гневно пылающими зелеными глазами, а затем смотря на спящую Кэролайн, укрытую белым одеялом.

– Ладно, – спустя пару секунд нехотя проговорила ведьма и, кинув на меня недоверчивый взгляд, вышла за дверь.

Я подошел к кровати и присел на краешек. Посмотрел в последний раз на чистое невинное лицо до боли любимой девушки, почувствовав, как всё внутри оборвалось, коснулся пальцами её щеки, откинул со лба налипшую прядь, и, вздохнув, сел за её письменный стол писать прощальное письмо…

========== Часть 33 ==========

22 декабря, четверг

Хотелось пить. Безумно. Не открывая сонных глаз, я потянулась к тумбочке, надеясь найти на ней стакан воды, но ничего не смогла нащупать. Разочарованно вздохнув, я перевернулась на другой бок и потянулась, разминая затекшие мышцы. Как же хочется спать…

Но на меня вдруг ураганом набросились воспоминания вчерашнего дня. Укус, кровь, много крови, мне было так плохо, что я думала: вот-вот и сейчас умру, но… Я испуганно открыла глаза и дотронулась до шеи, касаясь абсолютно невредимой гладкой кожи. Неужели Клаус всё же приехал.? Приехал и спас меня?

Я огляделась в поисках одежды, чтобы немедленно встать и пойти к подругам за разъяснениями. Сердце бешено билось оттого, что он всё-таки приехал, что всё-таки спас, хотя на самом деле где-то внутри я всё еще ужасалась тому, что он натворил. Тому, что заставил меня страдать, плакать и не понимать, за что он так со мной?!

Боже мой, сердце вдруг охватила такая радость, что я удивилась: чему я так счастлива? Тому, что он сейчас, возможно, здесь? Что я его снова увижу?

Одежду я не нашла, зато увидела на столе какие-то клочки бумаги. Быстро встав с кровати, я подошла к столу и схватила листочек, вырванный из тетради для конспектов. Первые строчки обожгли меня изнутри, я тут же закрыла глаза, стараясь дышать ровно и спокойно. Сердце забилось раза в три чаще, чем обычно, но уже не от радости. Я снова взглянула на листок и углубилась в чтение:

Моя дорогая Кэролайн!

Хотя, наверное, уже давно не моя…

Мне очень трудно писать тебе это письмо, зная, что всё равно не получу на него ответа, но, по крайней мере, буду знать, что ты его прочитала. Надеюсь.

Я испортил тебе жизнь, признаю. Да и не только тебе, но и твоим близким, друзьям. Ты уже поняла, что я за человек. Я не достоин тебя. Прости меня за то, что я с тобой сделал, за этот смертельный укус. Не я даровал тебе жизнь, не мне её отбирать. Я не ищу себе оправданий, их просто нет. То, что ты пыталась достучаться до меня, взбесило моего внутреннего демона. Я виноват. Мне очень и очень жаль, ты этого не заслуживаешь.

Ты слишком чиста и невинна, чтобы такой монстр как я находился рядом с тобой или просто смотрел на тебя. Прости меня за все несчастья, что случились в твоей жизни по моей вине. Ты так молода, но в свои 19 лет пережила столько, что любой бы другой на твоём месте сломался бы после этого. Но ты сильная. Именно это и привлекло меня в тебе. Я очень хочу, чтобы ты сохранила свой внутренний железный стержень и с гордо поднятой головой шла по дороге жизни. Ты достойна лучшего. Ты достойна того, чтобы тебя боготворили точно так же, как я боготворил тебя. Ты достойна полюбить того человека, который никогда не причинит тебе вреда. Не то, что я. Я ведь тоже обещал, что даже пальцем тебя не трону, но не смог. Я не сдержал слова. И это гложет меня изнутри. Прости меня за это.

Да, я люблю тебя. Любил, люблю и буду любить. Всегда. Но я больше не появлюсь в твоей жизни, потому что не хочу причинять тебе боль. Тебе уже достаточно.

Я помню, ты сказала мне, что я мог бы стать лучше Майкла в плане отцовства. Думаю, ты была права. Я постараюсь. Ради тебя, ради своего ребенка, ради Хейли. Обещать не буду, боюсь не сдержать слова, как и раньше не сдержал. То, что ты говорила про Хейли… Ты и в этом была права. Ты всегда во всё права.

Возможно, я слишком много пишу. Наверное, не хочу с тобой расставаться. Но надо. Я должен.

Знаю, ты меня ненавидишь. Мне очень больно от сознания этого, но так и должно быть. Ненавидь меня и дальше, я не достоин твоей любви, но именно ты заставила вспомнить это давно забытое чувство, которое я похоронил в своём сердце тысячу лет назад. Ты возродила его, но я всё испортил. Как всегда.

Как бы я хотел, чтобы ты меня забыла, я бы внушил, но это было бы неуважением в первую очередь к тебе. Я бы сам хотел забыть тебя, но, увы, это невозможно.

Надеюсь, что мы больше не увидимся. Вход в Новый Орлеан тебе закрыт, как и мне в твою жизнь.

Я желаю тебе счастья и настоящей любви. Чтобы ты нашла достойного мужчину. Прости меня, что я прогнал Тайлера, разрушив вашу любовь. Прости. Мне стоило вернуть его еще в день твоего выпускного, но я самовлюбленный эгоист, я не подумал тогда о тебе, обрекая на одиночество. Я разрешаю ему вернуться. Никаких преследований и попыток убить. Уверяю.

У тебя впереди длинная бессмертная жизнь. Проживи её достойно. Путешествуй. Читай. Слушай музыку. Ходи в театры. Пробуй кухни разных народов. Живи. Весь мир должен преклоняться перед тобой.

Если у меня родиться дочь, я хочу, чтобы она была похожа на тебя. Характером. Ну, и внешностью. Я бы назвал её так же, как тебя. Кэролайн.

Желаю тебе счастливого Рождества.