Текст книги "Академия Утёс (СИ)"

Глава 13. И загремели скелеты в шкафу

Впереди  ждал выходной. Стоило обрадоваться, но у Виктора на душе царил зябкий холодок.

Эльзу видел всего однажды за сутки. Её больной вид заставил кулаки сжаться. Никогда до этого он не испытывал такую жажду опекать, защищать, заботиться. Хотел купить все на свете витамины и лекарства, фрукты, побрякушки, лишь бы она снова улыбалась и заливалась румянцем.

А она избегала его. В столовой её не видел, искал в библиотеке – тоже безуспешно. Соваться к ней в общежитие не решился.

 То и дело он в жажде сделать хоть что-то шёл в библиотеку, но смысл книг не доходил до цели, он захлопывал их и ставил назад на полки. Новостями империи особо не интересовался, и всё же взял у стойки архивариуса газету с анонсом ближайших событий. В опере открылся новый сезон, и вдруг захотелось сводить Эльзу, знал точно – балет она оценит! И пусть билеты баснословно дорогие – это мелочи, пусть придётся несколько часов лететь в дирижабле с пересадками до столицы, но оно того точно стоит. Сложив точный поминутный маршрут в голове, он заполнил бланк на билеты и отправил в почтовый ящик с чеком.

На душе немного полегчало, осталось только найти Эль, предложить и молиться, чтобы она согласилась. На худой конец, можно же просто вручить ей билеты и пусть идёт без него?

А с кем ещё? Эта мысль вызвала раздражение, Виктор поймал себя на том, что пыхтит, как паровоз и злится в пустоту – как же глупо!

Но ведь она правда могла отказать. И вообще, он ей не опекун, чтобы без тени на её честь сопровождать в свет. Надо что-то придумать, чтобы сгладить момент.

Ноги повели по привычной дороге, но потом он решил сменить маршрут и пойти через акведук – прогуляться на свежем воздухе.

Снежный ветер колол кожу, устрашающе выл и пробирался под одежду. Уже пожалев о выборе дороги, Виктор вдруг услышал помимо ветра то, отчего в прежние годы старался держаться подальше: зловещий гогот компании сокурсников. Ничего хорошего эти звуки не сулили, но Дарм, вопреки здравому смыслу, пошёл в сторону шума.

Там за каменными сводами акведука парни поймали и окружили жертву. И вроде всё как обычно, но больше проходить мимо Виктор не хотел. Тем сильнее заклокотало нутро, когда взгляд сфокусировался на личности жертвы…

– Эльза! Ну что за страсть к приключениям?! – сквозь зубы прорычал он.

Он на миг спрятался за стеной, наладил дыхание в отчаянной попытке вернуть трезвость мысли, включить дар, в конце концов, но ничего из этого не сработало, лишь прибавилось адреналина в крови.

И он целеустремлённо кинулся в гущу событий, где четверо парней теснили Эльзу вкруг будто голодные звери.

Виктор ополоумел. Знал он о вседозволенности в отношении детей аристократических родов, особенно по отношению к безродным сироткам, вроде Эльзы. Не раз Бойл не на шутку пугал девушек, притесняя в коридорах, и ровным счётом ничего не могли жалобы студентов сделать против взяток богатой семьи.

Эльза что-то дерзко ответила главарю, и тот заиграл желваками, но отступать не собрался. Он совсем не боялся расправы, пусть даже Эльза заработала себе защиту академии. Сын одного из главных меценатов и попечителей может просто уничтожить сироту и откупиться от властей – никто особо плакать не будет.

– Руки убрали. – громко прорычал Виктор, – Живо!

– Зря ты из своей скорлупы вылупился, Дарм. Здесь тебя никто не спрячет.

– Девушку отпустили, я сказал!

– А что ты нам сделаешь?

Три спины прикрыли главаря и скрыли из виду притеснённую Эль.

– Вик Фрик. – хмыкнул Бойл, выходя из-за спин своих подельников.

И в этот миг Виктор ударил, в челюсть массивному главарю, а Эльза, воспользовавшись заварушкой, ловко скользнула между парнями и бросилась наутёк.

С Виктором не нежничали. Держали под руки и всё били и били, не желая останавливаться.

Не в первый раз. Первые два года обучения Виктор получал чуть ли не каждую неделю. Вечные гематомы тогда вошли в привычку, как и гневные письма отца. Кай Дарм срывался за каждый свой служебный промах и карточный долг, как и сын главного конкурента. И это противостояние юношей ещё больше доводило Кая. Замкнутый круг! Лишь к третьему курсу Виктор научился избегать неприятностей, ни в одну заварушку не попал, а вот на четвёртом курсе вылез сам навстречу неприятностям – вселенная дала сбой.

Он уже всерьёз думал, что, пожалуй, не переживёт побоев или как минимум замёрзнет на мостовой, потеряв сознание, но вдруг в обидчиков полетели камни. Согнутый пополам, Виктор отплёвывал кровь, пытался выровнять дыхание и хотя бы немного приглушить боль. Искры из глаз уже не шли и отчётливо различили на выступе по ту сторону акведука силуэт Эльзы. Она протянула руку и зашипела:

– Ко мне иди! Быстро!

– С ума сошла! Разобьёмся!

– Иди, говорю!

И он перекинул ногу через парапет, с ужасом посмотрел в про́пасть и сглотнул от страха.

– Ты сумасшедшая! И решила меня убить! Заодно от конкурента избавишься, – бурчал он невесть что.

– Если б хотела твоей смерти, оставила бы здесь.

И с этим он поспорить не решался. К чему ей возвращаться? Спасти хотела? Но странный способ выбрала…

Однако пока его било от ужаса и немного пошатывало от потери координации, Эльза уверенно шагала по узким выступам, ведя Виктора за собой. И вот закончилась спасительная кладка, никаких проёмов не ожидалось: сплошной гладкий монолит уходил в отвесную скалу, а дальше только про́пасть и бушующий ветер. Один лишь стальной трос связывал их ледяной тупи́к и уютную башню завхоза.

– Обвяжи руки шарфом и перехватывайся за трос, когда перестанешь съезжать вниз. – велела Эль и стянула с его шеи шарф, – Лишнюю одежду скинь, стеснит движения.

– Эльза, ты серьёзно? Мы не переправимся. Лучше назад.

– Не лучше. – она осторожно пихнула его в бок, – Давай-ка включим зрение и посмотрим коридоры вероятностей. Пути три: замёрзнуть здесь, вернуться, где ждут эти садисты – а они садисты. Или третий путь – вперёд. Посмотри, какой наиболее успешный.

Но дар не откликался. Ни в какую. Скупой расчёт тоже не особо помог: все три пути казались безнадёжными.

– Я высоты боюсь.

– Вот как! – усмехнулась Эль и взяла Виктора за руку, что отозвалось где-то в душе, – Тебя называют трусом. Но мне кажется, что надо иметь много храбрости, чтобы жить как ты. Зная твои шансы против этих четверых, пуститься им наперерез – не Путь труса. Ты выручил меня, теперь просто доверься, ладно? Мы не умрём сегодня, обещаю.

Он искренне усмехнулся и сжал шарф, чтобы через секунду обмотать замёрзшие ладони и ухватиться за канат над пропастью. Он сам себе не поверил, что вообще решился на такое безумие, да к тому же мигрень, побои и дикий страх ужасно мешали. Но на этом фоне где-то бился неизведанный доселе азарт перебраться через про́пасть, а если это удастся… он обещал себе поцеловать Эль. Потому что больше не мог думать о её губах, стыдиться своих мыслей, во снах проходить тысячу мук желания при одном только фантоме Эльзы – а он навязчиво выходи́л из снов наружу!

Руки занемели к середине пути. Эль осталась позади, уверенно пообещав, что обязательно поползёт следом. Он отчего-то поверил, а зря. Паника ударила прямо в грудь, когда он оглянулся и не увидел Эль.

Потому что она не поползла, а пошла прямо по канату,  обгоняя его так быстро, будто бабочка перепорхнула про́пасть.

– Что за чёрт. – он невольно нахмурился и попытался перехватить пальцами трос, но… – Приехал.

– Онемели? – Эль уже цеплялась за выступ башни и тянула руку к нему, – Виктор, пожалуйста, сделай это! Сделай, Вик!

Единственное, чем пригодился в эти адреналиновые минуты дар – это ощущение приближения к аркану. Как будто именно здесь на тросе между башнями Утёса с замёрзшими пальцами – переломный момент и место, где он обязательно должен очутиться.

Виктор посмотрел назад: в то прошлое он возвращаться не хотел. Там остались побои и тотальное непринятие себя. Взгляд вниз: там только страх.

Нечего выбирать, ведь впереди эти испуганные глаза, полные веры в него! Ветер метал её волосы, шарф растянулся на тонкой шее, снежинки танцевали на фоне прекрасного лица. Губы обветрены… но это не унимало жажду завладеть ими. И одна эта мысль велела пальцам оторваться снова ползти, повиснув на канате в нелепой позе. Как её можно подвести или разочаровать? Невиданная сила, долгие годы спавшая внутри, пробиралась горячим вулканом и заставляла онемение отступать. Каждое следующее движение могло обернуться крушением в про́пасть, но Виктор смотрел на Эль и всё полз, забывая про боль и холод.

Протянутая рука вцепилась в него клещом и потянула на себя, они потеряли равновесие и упали внутрь башни в обнимку.

Минута на дыхание, и Виктор уволок продрогшую Эль за ближайшую дверь колокольни, оттуда вниз в коморку завхоза.

Тихо стало, тепло так, что руки и ноги жгло и распирало.

Они лежали на полу и смотрели в потолок, пока Виктор не решился:

– Ты цыганка. – произнёс он тихо, но Эльза дёрнулась, будто над ней ударил главный колокол, – Не пугайся. Я никому не скажу.

Снова молчание. Эль обняла себя продрогшими руками, и тогда Виктор притянул её к себе на грудь и крепко обнял, шепча на ухо:

– Я не разрушу твой секрет.

– А что взамен? – она упрямо привстала на руках, – Что ты делаешь, Виктор? Сейчас. Я должна тебе что-то за молчание? – она с опаской посмотрела на его руки.

– Просто не беги. – он криво улыбнулся, хороня надежду на поцелуй, застывший на губах, – И не дави мне на рёбра локтем… там совершенно точно трещина. Больно очень.

– Ох, прости, конечно! – она тут же позабыла обо всём прочем и заметалась в поиске первой помощи, – Согреть тебя надо, обморожение может быть… что же делать?

Виктор огляделся и, на счастье, застал в коморке чугунную печку и небольшой ворох полугнилых досок:

– Огонь разожжём, ладно? – слова никак не вязались вместе, а мужские инстинкты боролись с разумом, – Вот так… – он едва справился со спичками, Эль помогла разжечь огонь. Они сели рядом у огня и снова замолчали на некоторое время.

Небольшая коморка быстро озарилась пламенем и стала уютным убежищем, пусть не кричащим лишним комфортом. Зависла странная тишина под треск огня: предстоял серьёзный разговор, но пауза ощущалась бережной, нужной, сладкой. Эль глубоко вдохнула и на выдохе начала первой:

– Я сама себя выдала, пройдя по канату.

– Не только этим. Танец на площади, много мелочей до и после. Я просто не хотел замечать очевидное.

– Боялся. – кивнула Эль, – И что теперь?

– А что это меняет? – прошептал он и посмотрел в её глаза, – Играем на старых правилах, разве нет?

Но девушка не спешила верить этим обнадёживающим репликам, просто убеждённая, что людей, которые действительно так думают – не существует.

– Разве это возможно?

– Посмотри Пути. – просто пожал плечами Виктор, – Тебе проще. А я с твоего позволения полежу… – и простонал, разгибаясь на полу.

Она растерянно зависла, созерцая коридоры вероятностей. И вдруг резко обернулась:

– Ты серьёзно можешь об это молчать?

– А что ты видела? Неужели меня прорвёт со всеми поделиться? Вот в это с трудом верится.

Она повернулась к нему, пряча пылающие щёки в своих разметавшихся по плечам волосах.

– Что? – спросил недоумевающий Дарм, – Я бы упал в про́пасть молча?

– Нет… Я видела… – она замялась и отвела взгляд – Ты собирался… поцеловать.

Виктор сглотнул, но юлить не стал:

– Да, была такая возможность. Что здесь удивительного?

– Наверно ничего. Но ты не стал этого делать.

– Эль, – он с усилием сел, как раньше рядом и откашлялся, – Давай с азов: тема такая… провокационная. Не стоит наедине с мужчиной об этом говорить, закончиться может непредсказуемо.

Он посмотрел на неё снова и пожалел – её щёки были пунцовыми, ресницы часто хлопали, скрывая смущённый взгляд.

– Ну вот, смутил тебя, а ты меня.

– Так почему ты этого не сделал? – зазвучало бойко, будто претензия.

– Вот несносная! – он нервно усмехнулся, – Эль, тебе пятнадцать лет. Мне двадцать один. И снова: тебе пятнадцать!

– Шестнадцать сегодня. – она обречённо опустила голову, – Это ты из-за возраста? Или потому что цыганка?

– Я… – голос захрипел и вовсе пропал, осталось только глазеть на поникшую замёрзшую девушку, либо…

Он склонился над ней, опёрся на руки по обе стороны от её бёдер и осторожно обхватил обветренную губу своими губами. В груди заклокотал необузданный порыв, внизу живота завязался узел пульсирующего всё чаще напряжения, отдающего в голову назойливой мыслью: брать, присваивать, сминать.

Стон-рык от безответности, но он же о смирении. Правильно, что Эльза не отвечала – это проще, оборвать сейчас, пострадать и забыть. Виктор вдохнул её запах, прощаясь с её губами, не ожидая, что и мига не пройдёт и Эль раскроется навстречу, впуская, потянется ближе к нему. Беззащитно ткнулась носом в его щёку и обожгла дыханием.

А он с ума сошёл. Снова стон и Виктор пощекотал губы Эльзы, драхня, чтобы в миг её слабости углубить поцелуй. Эль задрожала, задышала часто-часто, хныкнула. Он даже испугался, что она убежит, а потом аккуратно погладил по волосам, успокаивая, давая понять: он не принудит, не обидит. Только  всё продолжал  искать кроткий язычок, пока не встретил. Эльза всхлипнула, прильнула к Виктору, вцепилась в его плечи.

– Так-так-так… – страстно зашептал Виктор, чувствуя, как стремительно теряет контроль. Уткнулся в лоб девушке и поймал хмельной взгляд, – Ну всё, нам хватит, Эли.

– Да… – слетело вместе со сбитым дыханием, – Совсем нестрашно…

– Целоваться? – со стоном усмехнулся он, давно позабыв о путешествии по канату, побоях и вчерашних приключениях, – Видимо, мне достался твой первый поцелуй?

– Угу… – она сглотнула и опустила глаза.

Он этому признанию ошалело улыбнулся: проснулось какое-то невообразимое счастье. Дурман в голове, да и только! Мысли повели далеко вперёд, а там слишком жарко – нельзя туда! Виктор в сердцах дал себе оплеуху и заставил отвести взгляд от Эльзы:

. – Было бы здорово сменить тему, потому что мне жизненно необходимо остыть.

Она кивнула, хотя совершенно не знала как себя вести и куда деться. Виктор же тоже особо не осознавал, что дальше, а главное – как. Но спокойно выпрямился, обнял Эльзу рукой и притянул в покровительственные объятия:

– Просто обниму, если ты не против. Мне так спокойно и хорошо. Ладно: очень хорошо и совершенно неспокойно, но обещаю, что не трону сверх этих объятий. Так что можешь расслабиться, моя цыганочка.

– Мне тоже хорошо. – призналась она и положила голову ему на грудь, открывая макушку для безобидных поцелуев. Виктор улыбнулся и понюхал волосы.

– Что было с тобой на испытании? – спросил он и ощутил сильнейшее напряжение в теле Эль.

– Ты всё видел.

– Видел, но не понял. Ты упала в обморок, когда на тебя надели Венец.

– Мне засчитали победу, но это… провал.

– Победителей не судят.

– Это не победа, Вик. Я нашла свой главный страх, а не самую великую ценность.

– Возможно это тождество?

– Возможно. Но тогда победа…

– Неважно кто победил. – ласково поправил он, – Важно то, что тебя это лишило чувств. Ты даже сейчас едва говоришь.

– Потому что страшно.

Виктор растёр её плечо, ободряя, и Эль была благодарна, потираясь ухом о его грудь.

– Полегче. Я ещё не остыл. – усмехнулся он невесело, – Но, зато есть ещё много вопросов. Вроде как цыгане поодиночке не обитают.

– Обычно не обитают, верно.

– И тебя явно не послали родители на обучение.

– Да.

– А ещё ты выглядишь не вполне цыганкой. Глаза…

– Не все цыгане черноглазые. И не все цыгане полностью цыгане, я вот метиска. Выросла в таборе… – она осторожно выползла из тёплых расслабляющих объятий, полных заботы, – В 13 лет сбежала.

– Это ведь не так просто…

– Это ужасно непросто, учитывая, что мой табор… не совсем дружелюбный и открытый и миру.

– Хм. – Виктор нахмурился, пытаясь разложить по полочкам новые факты об Эльзе Эйс, – Тебя ищут?

– Да. – едва слышно подтвердила она, – У меня один шанс начать новую жизнь – получить образование и работу у империи. Чем ближе к столице, чем меньше вероятность быть обнаруженной ими.

– Но…

– Да. Но не слишком близко к императору, потому что рано или поздно второе отделение канцелярии или журналисты заинтересуются моим происхождением. Есть надежда, что я смогу достать документы на новую жизнь.

– Как ты без них в Утёс поступила?

– Вошла в очень длинный и узкий коридор вероятностей. – она поджала колени к груди и обняла их. В задумчивых глазах отражался танец огня, – История загадочная, если честно. Я пока не нашла никакого разумного объяснения, кроме… в общем, кажется, у меня есть Хранитель.

– Ангел-хранитель. – откашлялся Виктор, – Серьёзно?

– Не веришь, не удивительно. Но несколько раз в моей жизни имело место кое-что вне логики и начертанных Путей. Это записка или… бутылка с водой в пустыне – деталь, которая удерживает для меня коридор ускользающих вероятностей. – Виктор нахмурился, понимая, о чём говорит Эль. И не поверил бы, если сам не столкнулся с такой запиской в библиотеке, – Однажды я уходила от погони и заблудилась в пустыне. Поверь, выживать я умею, но тогда уже буквально умирала, как вдруг прямо подо мной провалилась земля с тайником, а там… консервы, кусок мыла и бутыль с чистой водой. А мой побег из табора? У моей матери сильный дар настоящего, нет ни единого шанса её обвести вокруг пальца. Но… – здесь Эльза замолчала и в глазах мелькнули трагические тени прошлого, – В тринадцать лет меня… выдали замуж. – она сделала паузу и отвернулась, гася необузданные порывы в голосе, – Я искала пути побега и раньше, но всё было тщетно, пока не сыграла череда невероятностей. Я буквально своими глазами видела разыгранную дистанционную цепь вмешательства в события.

Виктор не ослышался, но причин счесть рассказ Эльзы выдумкой не нашёл. Упомянутый феномен он никогда не видел вживую, но несколько раз читал о нём противоречивые вещи: некоторые сторонники феномена утверждали, что он есть верхушка впечатляющего дара Зорких по направлению будущего, противники – что это лишь выдумка и бред опиумных наркоманов.

Лишь несколько секунд раздумий и прокрутки в мыслях слов Эльзы, натолкнули его на то, чего он сперва не заметил:

– Замуж? Ты замужем? – столько новой информации, а именно эта ударила больнее всего. Не напугало происхождение или упоминание о тайном помощнике, а вот брак…

Эль кивнула и спрятала голову в коленях.

– В тринадцать лет? – Виктор слишком резко поднялся на ноги, но перетерпел боль сквозь сжатые челюсти, – Собирались или выдали? – он нашёл безмолвный ответ в поведении девушки, – И что с тобой успели сделать?

– Всё. – просипела она, – Но это дало мне шанс сбежать.

Виктора будто ужалили, он метался по коморке и не знал, куда деть ту ярость, что теснила его нутро. Он мельком поглядывал на сжавшуюся в комочек Эльзу, хотел пожалеть, а как – не знал.

Такая маленькая… беззащитная. Сегодня ей 16 лет, но и сейчас пачкать похотью эту эфемерную девочку – сущий кошмар. А три года назад?

Тело бурлило жаждой снова вступить в бой, только с кем – непонятно. Руки потряхивало эхом былых перенапряжений, какие здесь нежности?

Не найдя ничего разумней, Виктор подошёл к одинокому полену, взял топор и ударил с силой, рассекая на три части. О пол звякнул металлический цилиндр и упал к ногам молодого мужчины. В непонимании он поднял сосуд, повернул, а внутри оказалась записка с одной лишь фразой:

«Пожалеешь, если её не пожалеешь».

Мужчина не поверил глазам. Трижды перечитал, а потом посмотрел на Эль – её плечи жалобно тряслись. Он неловко подошёл, сел рядом и прижал к себе плачущую, поглаживая её мокрые щёки, разделяя стыд и муку:

– Ну же, мелочь, не плачь. Я не умею бороться с женскими слезами, прости… не знаю, что говорить. Но то, как с тобой поступили – ужасно, так быть не должно́. – он гладил, заглядывал в глаза, – А я тебе верю. В Хранителя твоего. Есть в этом какая-то мистика, которую  сложно разоблачить. – он протянул крохотную записку и Эльза почти ревниво вырвала, шмыгая сопливым носом:

– Где ты это взял?

– Расколол полено. – он нахмурился, – Представь, чтобы так её спрятать, надо знать это дерево молодым. Спрятать за долгие годы… диапазон Зоркости… можно посчитать кольца на срезе. – он рванул к печи, но было поздно – дрова уже окутало пламя, – Чёрт, вот олух. Сжёг… теперь даже примерный промежуток времени не узнать… – замолчали, – Тогда в библиотеке ты тоже получила записку. Помнишь, что мы искали?

– Угу.

Виктор решил смолчать о своей догадке, тем более о той находке. Эль мало интересовали реформы, а потому не время делиться такими открытиями.

Но Эльза притянула его обратно и положила голову на его грудь:

– Обними. – второй раз просить не пришлось, её обвили заботливые руки, прижали крепче к пылкой груди, – Я никому никогда не рассказывала о себе.

– И я не расскажу. Обещаю. Но вопросы ещё остались: зачем ты украла мою шкатулку?

Вздох. Самые уютные секунды в непередаваемой гармонии за всю жизнь Виктора. Он уже не думал о шкатулке и боялся, что новые ответы нарушат их уединение. Мысли о губах Эль закружили голову, только он старался держать себя под контролем и не пугать ту, кого в тринадцать лет безжалостно лишили детства.

– Там балерина. Я в детстве мечтала стать балериной.

– А стала ходить по канатам?

– Не только. – ухмыльнулась она и отстранилась из объятий, сжимая в руках карманные часы Виктора, немного наличных, буклет из библиотеки и даже запонки, – Ещё воровкой.

– Эль! Ах ты… ловкачка! Как ты умудрилась?! Думал, ты завязала с этим

– «Обними» – повторила она и хохотнула, – Даже если б не обнял, я бы всё равно тебя обобрала за секунду. Шкатулку прибрать и вовсе просто. – и тут же прибавила, – Прости! Я верну…

– Нет. – к своему удивлению, он в сердце уже имел ответ на эту маленькую задачку, – Она твоя. И пусть взяла без разрешения, она теперь твоя. Но береги её, ладно? – «там моё сердце» хотел прибавить он, но не стал пугать такой ответственностью, а просто улыбнулся.

– Спасибо. – и к неожиданности Виктора, девушка потёрлась носом о его колючий подбородок, но, очевидно, зря, потому что секундой спустя он опустил взгляд на её губы, потом снова посмотрел в глаза и, кажется, сыскал в них лишь поволоку.

Медленно он приблизился к её губам и снова поймал их своими. Пил эту дивную мягкость, дышал взаимной лаской. Нарочно не углублял, не тревожил горячие глубины своим языком – знал, что остановиться будет сложно.

– Эли… – простонал он, когда Эльза привстала на коленях и прижалась к нему крепче, переходя черту безобидных ласк, – Эли, маленькая моя, хватит… – но она как голодный зверёк, добравшийся до еды, с жаждой изучала меню. – Доиграешься… Эль-Эли-Эли, я сейчас сорвусь и…– отпрянул, но она прильнула плотнее. И тогда Виктор решился на ужасную вольность в надежде отрезвить Эль: взял её ладонь, положил к себе на грудь и повёл ниже, повышая градус ласк, нарочно пугая серьёзностью последствий. Мука для него была страшная, он весь дрожал от желания, молясь, чтобы испугалась Эль сию же секунду. И вдруг подействовало: она отпрянула и напряглась, хлопая испуганными глазами, мотая головой в неготовности.

– Дошло, ура. – Виктору только и осталось что отстраниться, поправить одежду и нервно рассмеяться, – Соображай, мелочь: меру надо знать. Не испытывай моё терпение, договорились? Его нет. Разум просто вылетает… нельзя, маленькая ты.

Смотреть на её опухшие от поцелуев губы, алые щёки и хмельные глаза было невыносимо сладко и мучительно одновременно. Даже появилась мысль снова зависнуть над пропастью, чтобы взбодриться, а может и в драку ввязаться? Всё это отогнало бы навязчивые мысли о том, как безвозвратно он влип.

Он хотел и дальше так сидеть, но вдруг в башне раздались шаги. И прятаться особо было некуда, Эль начала паниковать.

– Не бойся. – Виктор спрятал её за своей спиной и смело встретил угрозу:

– Мастер Дарм. – Завхоз настороженно оглядел незваного гостя, – Спасибо, конечно, что пришёл, сынок, и натопил старику коморку, но… – он заглянул за спину студенту и увидел сюрприз, – Молодёжь! Дарм, а не маловата ли барышня? – дружелюбие слетело с морщинистого лица и приобрело оттенок угрозы, – И это, случайно, не мистрис Эйс, которая мне заочно всю плешь проела своими стычками в женском общежитии?

– Она. – говорил Виктор за неё, – Я её сопровождаю.

– Куда, Дарм? – скрестил завхоз руки на груди, – Виктор, я думал ты приличный юноша, честный. Эйс – сиротка, лет ей мало – это очевидно.

– Ничего такого, мастер. – замотал Виктор головой, – Не осмелился бы!

– Смотри у меня! Сирот обижать – грех большой. Постыдись! А вы, мистрис, – он назойливо заглянул за плечо Виктору, – О чём думаем? Он аристократ, у них браки договорные! На что надеемся?

Эльза стремглав выскользнула из-за своей тёплой крепости и сурово посмотрела на завхоза:

– Ни на что я не надеюсь.

Хотела вылететь вон, но Виктор перехватил за руку и бросил завхозу:

– Неправильно вы поняли. До свидания! – и уже в коридоре нагнал её, прижал к стене и зашептал с жаром в маленькие очаровательные ушки в коконе растрёпанных локонов:

– Эльза, перестань. – впился в у́шко губами – это лишь остановило Эль, но не успокоило, – Он прав в одном: я должен держать себя в руках. – рассмеялся самому себе, – Ужасно сложная задача. Во что же я ввязался? – потёрся щекой о её лоб и закрыл глаза от удовольствия, – Я не причиню тебе зла, колючка. Клянусь.

Упёрся подбородков в её лоб, нащупал пальчики и нежно сжал, не вербально выражая весь трепет и готовность идти на подвиги ради неё.

А в сознании всплыли все воспоминания о том, какой он никчёмный, бездарный, ошибка природы и позор рода. Слова отца о том, что такой мужчина о семье заботиться не сможет, что на нормальную работу не возьмут и раздавят бюрократической машиной, как мелкую сошку.

И как заботиться об Эльзе?

Обмякла, вбуравилась в него носом:

– У тебя ужасная семья. Холодная и жестокая. – прошептала она, – Столько злых фантомов в тебе. Они же тебя грызут.

Он распахнул глаза и увидел их всех за спиной – чёрные поганые тени.

Прогнал.

Устыдился. Всего себя – такого какой есть, предоставил на растерзание талантливой красивой, правда, совсем юной Эльзе. Один предельно честный взгляд через упавшую на лоб чёлку в её светлые глаза.

Но она и слова не сказала. Странная и загадочная. Ни да ни нет – ничего.

Просто взмах руки, чтобы убрать его отросшие волосы с глаз.