Текст книги "Академия Утёс (СИ)"

Глава

12.

Костяной

Венец

Daniel Pamberton – The Legend of Excaliur

– Сегодня особенный день.– ректор смаковал интригу на протяжении всей экскурсии в императорский дворец.

 Студентов не предупредили о поездке, не объяснили, куда и зачем они едут, но и вопросов они задать не осмелились, взяв курс на молчание и терпение. Иных Путей у них не было, ведь всё, что связано с ректором Утёса, было всегда под покровом слепоты даже самых Зорких.

– Я приготовил для вас испытания. Сложные, но волнительные!

Уже одно это крайне будоражило молодых людей. Всё-таки мужская кровь бурлила гейзерами и норовила вырваться. Потому ректор держал дисциплину жёстко, не давая выйти за рамки. Он любил оставлять пространство для вычислений, догадок, прогнозов, заставляя мозги своих студентов постоянно работать, искать варианты, решения, причины.

И вот конвой проводил группу в величественное помещение, одно из сотни в императорском дворце. Эльза открыла от восторга рот, взирая на невиданное великолепие замка. Виктор же такой очаровательной невоспитанности улыбнулся. Сам он десятки раз бывал во дворце или в его окрестностях, да и будучи здесь впервые находил убранства и архитектуру вычурной, помпезной до отвращения.

– За этими дверьми начинается сокровищница империи.  – ректор встал спиной к массивным золочёным дверям с бронзовыми ручками, – Перед вами окажутся чёрные ящики, в каждом из которых спрятано нечто особенное. Вам предстоит выбрать тот, что покажется на ваш взор наиболее ценным среди других. Победу присужу тому, кто найдёт ценнейшую из выбранных вещей. – он хитро ухмыльнулся.

– Но там… – бестактно оборвала его речь Эльза, глядя на двери пространным взглядом, – Там ловушки. – она нахмурилась, – Пустышки?

– Подделки, моя прозорливая Эйс. – довольно кивнул ректор, – Копии артефактов и драгоценностей. Ловушки тоже есть, так что будьте осторожны и зрите!

Виктора подзадорила похвала в адрес Эльзы, и он не намеревался уступать в прозорливости. Настроение было азартным, тем более и Эль нравилась эта игра. Она вскинула тёмные бровки и криво улыбнулась, выжидая его ход.

– Задира! – прошептал он с улыбкой, и уже громче добавил, – Нас ждёт встреча со своими страхами. – дерзко выдал он. На самом деле никто ничего не утверждал с такой уверенностью, если Варфоло хоть пальцем касался пути. Виктор же осмелился на удивление себе самому. Даже имея догадки или вполне чёткие виде́ния, люди молчали, зная, что ректор – мастер путать и проецировать ложь, – Часть ларцов… это фобии. У фобий есть своего рода персональный энергетический оттиск, сбивающий с толку и выводящий Зоркость из строя.

– Гравитация… – задумчивый шёпот Эль прозвучал странным эхом, но Виктор пожал плечами.

Ректор же чуть заметно кивнул, но не стал заострять внимание на наблюдении отличника – как обычно, игнорировал.

Эльза недоверчиво на него посмотрела, очевидно, не видя этого развития событий. Она покрутила головой, разминая шею, сощурилась, потом закрыла глаза, но… ничего не увидела.

Варфоло Крафт наблюдал за мыслящими студентами с нездоровым азартом, его происходящее жутко забавляло.

– Сегодняшнее испытание определит лидеров. Итоговые баллы пойдут отдельным пунктом в вашу характеристику. Считайте это экзаменом-сюрпризом! – он обольстительно улыбнулся и театрально всплеснул руками, – Знали бы вы, сколько энергии ушло на этот сюрприз, чтобы ни один из вас, даже самый прозорливый, – он подмигнул Эльзе, – Не подсмотрел этот коридор вероятности. А теперь, оболтусы, вперёд! Так за дверьми каждый сам за себя, но приз прекрасен. Вам позволено дотронуться до сокровищ империи: отличить пустышки от оригиналов, добраться до самого заветного!

Тяжёлые двери напоминали произведение искусства. Но за ними хранилось ещё более ценное – императорская сокровищница. Показалось внутреннее убранство, только сегодня экспонаты были скрыты под колпаками и чёрными накидками.

– Правил нет. Вы найдёте то, чего достойны.

– А как будет оцениваться результат?

– Ценностью найденного. Кто найдёт пустышку – 0 баллов.

Но ректор глядел маниакально, и потому Виктор насторожился ещё сильнее.

Внезапно тяжёлый фон заглушающего сигнала, который всегда окутывал ректора, поутих, сжался до небольшого дымового облачка и лёг в раскрытую ладонь Варфоло Крафта, чтобы тот его сжал, пропуская испаряющийся дым сквозь пальцы. Всё-таки невероятно одарённый человек: такой диапазон магии, так искусно вплетает разнообразную магию в свою профессию.

Но Виктор сосредоточился на загадочных целях. Лично в нём азарт не проснулся, проснулся страх неизведанного, а ещё он отчего-то сильно переживал за Эль, которая всё сильнее хмурилась и крутилась на месте, пытаясь присмотреться к каждому из закрытых ларцов. Сверху на чёрных накидках были отверстия:

– Мастер Крафт, – обратилась она, когда один из сокурсников уже потянулся к такому отверстию, – Зачем надрезы?

– Как же: надо засунуть туда руку. – и это рассмешило ректора, он с любопытством наблюдал за студентом, скрестив руки на груди, – Вот, смотрите.

И парень несмело засунул руку внутрь, после чего взвизгнул как девчонка и пошёл пятнами. Его било в панике, которая нарастала и выходи́ла из-под контроля. Ректор лениво поднял руку и откуда ни возьмись, появлюсь санитары, только и ждущие сигнала.

– Страх. Интересно: что там? – как не в чём ни бывало, Крафт подошёл к ларцу и эффектно сдёрнул ткань. На его лице любопытство сменилось разочарованием, – Это ведь просто пауки. Всевышний, да что же это за поколение Зорких?

Но на адептов такое представление произвело другой эффект: они лишились боевого духа и навстречу ларцам уже так не бежали. Эльза и вовсе застыла, глядя сквозь выставку, куда-то вглубь зала.

Большими усилиями Виктор заставил себя оторваться от беспокойств об Эльзе и самому искать то, что отозвалось бы. Решение пришло само: если будущее ему не откроется так просто, то надо искать в прошлом! Именно на минувшем временно́м отрезке артефакты и сокровища скрыли от глаз, глупо этим не воспользоваться!

 Маленькие фантомы с минимальным сигналом дара побежали по рукам и помогли ему обойти многие ларцы. Безболезненно, легко и сразу по нужному руслу. У другого экспоната он встал с чётким ощущением: пришёл. И пусть решение не отзывалось в сердце, но фантомы искрили, не предвещая беды.

Без промедлений рука потянулась в прорезь, разум твердил: бояться нечего. По сути, самый осознанный страх его – высота, а потому коробка своим содержимым не страшна.

Внутри, казалось, пусто. Это смутило и даже немного разочаровало.

Одиночество? Пустота? Замкнутое пространство? Виктор всего этого не боялся.

И вот что-то холодное, неживое.

Он спокойно сделал вдох и нащупал крупный камень на подставке. Даже ощупал дно в поисках хотя бы крыс или змей, но их не оказалось.

Всё это уже попалось его сокурсникам, слышались вскрики, панические возгласы. Некоторым посчастливилось найти инкрустированные кубки и даже диадемы.

Разочарование.

С выбранного Виктором ларца полетела тряпица и оказалась в руках ректора. Брови последнего поползли вверх:

– Поздравляю, Дарм. Вы нашли истинное сокровище… – но договорить не успел, потому что Виктор узнал его:

– Бриллиант Раджа. Один из одиннадцати самых крупных и чистых драгоценных камней мира. – нахмурился, – В императорской сокровищнице есть его сводный брат – изумруд Халиф.

– Именно. Так что бегом искать его, пока наша прекрасная фея не опередила вас.

– Вроде задание было открыть один ларец?

– Именно этот экспонат зачитывается в паре.

– Такого правила не было.

– Дарм, я повторять не буду. – скривился ректор.

И Виктор, не желая продолжать, этот спор, пошёл на поиски, чётко осознавая, что правила придумываются на ходу. Но волновало его не это.

Эльза заворожённо шла куда-то прочь, в тень.

И смотреть на это было по-настоящему страшно. Так вот в чём его настоящий страх! – осознал Виктор. И стремительно двинулся наперерез, нагнал в несколько шагов, преградил путь, но Эль настойчиво пыталась его обогнуть, а взгляд… будто знала всё наперёд, но шла одержимо.

– Эли. – позвал он тихо, – Стой.

– Ты стоишь у меня на пути. – хрипло отозвалась она.

– Я стою на твоём Пути, – повторил он, но значение вложи более глубокое, – Прости, колючка, не злись. Но нельзя тебе туда.

– Почему?

– Разве не чувствуешь?

– Там… вещь. Самая значимая вещь. – её губы дрожали, глаза казались обезумевшими.

– Самая значимая вещь – это жизнь.

– Эта вещь стоит сотни тысяч жизней. – холодна отозвалась она, – Буквально или фигурально – без разницы!

– Может. – согласился Виктор, – Эли, я найду тебе другую. Такую же значимую. Не ходи.

– Такой же значимой нет.

– Есть вещи драгоценней! Здесь! Я точно знаю… – он буквально брал слова из воздуха, отбитые своим бешеным сердцем, – Пойдём! – он указал к оставшимся ларцам.

– Ты хочешь эту вещь себе присвоить? – она нахмурилась и поджала губы.

– Нет, глупая… я бы так не сделал.

– Ты мой конкурент! Конечно же, ты бы так сделал.

– Нет… не с тобой. Клянусь, – неконтролируемый порыв то ли захныкать, как дитя, то ли на колени кинуться – лишь бы помешать Эльзе, – Эли, просто не ходи…

Но она оказалась неимоверно быстрой, нечеловечески гибкой. Виктор видел лишь движение юбок, пряди распустившейся косы, пролетевших по воздуху, дуновение ветра и острый запах беды.

Эль уже стояла позади и опускала ладонь внутрь ларца, тем временем навстречу этому роковому событию бежал Крафт и, оказавшись рядом с Эльзой, сдёрнул полотно.

Послышались тяжёлые медленные хлопки на каждый удар сердца Виктора, которое всё замедлялось и замедлялось. Виктор будто наблюдал всё издалека, как механизм, лишившись чувств и души.

– Браво, Крафт. Это было великолепно. Я объявляю завершение испытаний. – новый голос раздался из-за ширмы. Медленно показался богато одетый мужчина с портретов на купюрах империи.

И пока студенты восхищённо шептались, сгибали спины, ректор же улыбался:

– Позвольте, Ваше Величество, у нас ещё на десерт кое-что осталось.

– Что же?

– Один из лучших студентов нашёл Раджу. С вашего благословения я хочу, чтобы он нашёл и своего «брата».

– Это будет забавно.

Виктор ощутил на себе пристальное внимание всех собравшихся в сокровищнице. На виски больно задавило, пульс зашкалил, казалось, в одну секунду всё возможное давление обрушилось на одну его бренную голову.

– Ну же. Император не будет ждать вечность. – подогнал ректор, явно наслаждаясь растерянностью Виктора.

Он сделал шаг, будто в забытьи – не к цели, а просто лишь бы двигаться. Дар придавило мигренью, интуиция молчала, да и все органы чувств прогнулись под тяжестью боли. Тянуло его совсем в другую сторону: где Эльза.

Больная мысль и шёпот Эль из минувших мгновений: гравитация.

Шаг, ещё шаг.

Препятствие возникло внезапно, среагировать он не успел.

Гогот.

Прописная гравитация из учебников дала о себе знать. Виктор вспомнил её в полной красе, а ещё хмыкнул: Эльза-то может и никогда (почти) не падает, а вот он это делает регулярно, особенно если недруги ставят подножки.

– Это точно один из лучших, мастер Крафт? – поинтересовался император Бернгард. Надо отдать должное – непредвзятое лицо держать он умел.

Крафт лишь самодовольно хмыкнул.

Злость вскипела в Викторе, он сжал зубы и поднялся с пола. Подножку стоило этого ожидать. Глупо получилось, подло. Но винить надо только себя.

Виктор указал пальцем на ближайшую витрину, даже не глядя. Точнее, глядел он на источник своих унижений – на ректора. И пока стальная нить жгучей неприязни между ними натягивалась, позади послышался шорох, упала пелена с витрины по воле императора.

– Недурно. – цокнул он, – Талант. Из какого ты рода, парень?

– Дарм. – машинально ответил Виктор и поправил форму, отряхивая воображаемую пыль, – Прошу прощение за свою неловкость, Ваше Величество.

– Не так важно изящество, когда результат так впечатляет. – изрёк он задумчиво, а Виктор почуял на себе новую волну оценивающего взгляда.

И не только.

Молодой Дарм сглотнул ком и ощутил вязкость времени, сродни ощущению, когда попал в трясину и медленно уходишь на дно. И чем больше сопротивляешься, тем стремительней вязнешь.

Вот так под властью псионика, особенно такого одарённого, как император.  Это было совсем не так, как под воздействием старого приятеля Николаса, но вибрация совпадала. Виктор ощущал, как его словно луковицу избавляют от слоёв: от страха, от головной боли, от предрассудков и тревоги. Ножом. Казалось, ещё слой – и он лишится сознания, станет тряпичной куклой. Всё нутро запротестовало, хотело защищаться, но нечем. Все судорожные усилия восстановить целостность сознания пресекались, будто щелчком по носу – непримиримо, тиранично.

И эти щелчки так напоминали стук сердца… где оно? Будто затерялась, совсем неслышно.

Миг и император лениво отвёл взгляд. Всё вернулось на свои места, и Виктор судорожно вздохнул. Вернулись все былые ощущения, но вместе с ними и осознание: лучше с ними, чем пустой марионеткой в руках кукловода. Следом пришла навязчивая идея: никогда больше он не хочет ощущать эту податливую пустоту и воздействие псионики.

После чужого вмешательства осталось ощущение насилия над нутром, саднящая почти детская обида.

– Впечатлили, Дарм. – замурлыкал император, вопреки явному недовольству ректора.

В ларце же сиял Халиф – сводный брат бриллианта Раджа.

– Однако, Ваше Величество, – ректор снова заговорил, – Прошу вас оценить результаты всех студентов. И определить победителя. От себя же скажу, что результат при наличии изящества двойне ценен. – он повернулся к Эльзе, – И при всей номинальной дороговизне камней, есть кое-что более символически важное для империи, разве нет? Ваше Величество?

Будто удав, глядя на жертву, император поймал в фокус внимания беззащитную бледную Эльзу, замершую у Венца.

– Соглашусь. В этом помещении, да и во всей империи, нет ничего более ценного, чем этот Венец. Он есть символ власти, символ победы над сомнениями, бунтами, великой дерзостью. – император стремительно пошёл к Эльзе, своим авторитетом вжимая бедную девушку в мраморную колонну. – Думаю, справедливо будет примерить такую драгоценность на победительницу.

Она отрицательно махнула головой и склонилась, выцветая и словно превращаясь в тень той лучезарной Эльзы Эйс, что бессменно притягивала внимание, как самая яркая звезда на небосклоне.

– Я недостойна, Ваше Величество.

– Разве? Твоё имя, дитя?

Голос подводил девушку, казалось, она вот-вот и равновесие потеряет. Однако она подняла на императора глаза, и промелькнуло в них столько храбрости в коктейле с терпением, что Виктор невольно заёрзал – нельзя так, не принято, опасно! Хотелось заслонить девушку собой, он сделал шаг вперёд, но ректор будто ждал этого:

– Стоять, Дарм. С ума сошёл?

– Она…

– Стоять я сказал.

Император же так увлёкся подавлением гордячки, что не замечал ничего вокруг. Он въедливо рассматривал Эльзу во всех деталях, его улыбка менялась от дежурно-вежливой до плотоядной.

Будто она не человек, а блюдо или дичь на убой.

– Хорошенькая девочка. – будто заклинанием прошептал он, плевав на церемонии и свидетелей, – Имя! – требовал он жёстче.

– Эльза. Эйс.

– Эльза Эйс. Славная! Я тебя запомню.

– Это честь. – слетело бесцветно с её уст, а в глазах жило совсем другое чувство. Виктор голову сломал, чтобы понять, что происходит, догадки ему не нравились, как и всё происходящее.

– Крафт, откуда взял такое чудо?

– Сирота, льготница.

Виктор и сам понимал, как это звучит для императора: бедная сиротка да с таким даром – чушь. Натянутые ужимки Крафта отразили панику, глаза императора недобро сощурились, губы поджались – и ничего более, но воздух зазвенел. Виктор видел, как из звонкого самодура ректор перевоплощается в тусклого троечника, как сутулятся плечи, а вся бравада тает прошлогодним снегом.

Эльза же в смещении фокуса внимания с неё на ректора, собралась и будто остекленела. Виктор ощутил чуждый незаметный глазу панцирь, но он почти осязался.

Удивительная! В свои пятнадцать вот так себя вести перед лицом сильнейшего псионика, да к тому же императора. Невероятно быстро подстраивалась под обстоятельства!

Глава великой империи не спрашивал и действовал слишком быстро. Обойдя девушку, он достал сокровище нации из хрустального убежища, благоговейно поднёс к волнистой макушке Эльзы и торжественно опустил творение из костей бунтовщика.

Вещица представляла собой небольшой платиновый обруч, в который впаяны рёбра Рамина Творца, а вместо отделки из драгоценных камней выступали выпиленные костяные бусины.

Ресницы девушки обречённо сомкнулись. Блеснула на них капля – единственная, но столько в ней было боли, которая казалась своей собственной. Сердце Виктора сжалось, за эту каплю он хотел перевернуть мир и свергнуть цивилизации.

Но мерный вдох Эльзы развеял тягучую паузу.

Виктор уверял себя: ничего страшного не происходит! К чему паника? К чему драма? Просто испытание для Зорких, просто четвёртый курс и прихоти ректора. Подумаешь: император и его Венец.

Эльза странно качнулась.

И время снова лакрицей тянулось в невидимых руках, пока хрупкая Эльза падала без чувств на мраморный пол.

«Она не падает!» – колыхнулось в голове Виктора. И он полетел навстречу этому утверждению, не давая падению завершиться. Подхватил голову девушки, замедляя гравитацию, что так отчаянно тянула Эльзу к себе в стальные объятия.

Венец же остался в руках Его Величества:

– Что и требовалось доказать: не всем по плечу бремя власти. – изрёк он с улыбкой.

Виктор подгладил бледные девичьи щёки, но привести в чувства Эльзу ему не дали. Санитары грубо оттащили его, а Эль погрузили на носилки.

– Ну же… мелочь, приходи в себя…

– Дар выматывает, ничего удивительного. – собрался с мыслями ректор и сделал жест санитарам, – Унесите мистресс Эйс и приведите в чувства. Ваше Величество, даже не буду просить прощения за эти юношеские причуды. Надеюсь, мы вас развлекли.

– Премного. Я увидел больше, чем планировал. – несколько странно прищурился император, – Любопытные адепты у вас, Крафт. Жду вестей по итогу выпуска.

– Разумеется. Благодарю, что уделили время.

Церемонии, этикет, тишина, отдающая на каждый шаг эхом высоких сводов. Виктор последним залез в дирижабль, надеясь увидеть Эль. Но так и не дождался.

– Отчаливаем! – проскрипел капитан.

***

Почти весь путь до Утёса Эльза провела в отдельной каюте с ректором.

Виктор врос в своё место и в вибрирующем напряжении замер, словно сторожевой пёс, не сводя глаз с дверей.

И вот в моменты полной безнадёги, она появилась.

Такой беззащитной и обессиленной, что Виктор тяжело вздохнул.

Не умел он утешать, находить нужные слова. Бабушкин чай бы помог – наверно! – но где же его взять в небе? Да и вообще…

Ещё гаже на душе стало. А Эль на секунду замерла в проходе рядом с ним и решилась посмотреть в его глаза.

– Не смей мимо идти, колючка. – едва слышно прошептал он и ладонью постучал по сидению рядом с собой.

Эль скорчила жалостливую мордашку и бухнулась рядом, смотря на эти чёртовы сантиметры их разделяющие.

А Виктор вскипел:

– Да к чёрту это всё! – и если б мог, то сжёг бы все экземпляры этикета на свете в одном большом гневном костре. Вместо этого, протянул ладонь за спину Эльзе и притянул девушку в свои объятия. Почувствовал небольшое сопротивление, но преодолел его.

И Эльза обмякла. Найти её глаза не вышло – она зарылась лицом в его шарфе, прильнула отчаянно, благодарно на тихой истерике.

Из неё полилась боль слезами.

Не стал смущать поиском ответов, хотел сцеловать все эти горькие слёзы, но сдержался. Прижал Эльзу крепче и гладил по спине с такой теплотой, на какую был способен.

– Бедный ребёнок… – прошептал ласково.

– Сам ты… – навзрыд попыталась она огрызнуться, отлипая от его плеча. Шмыгнула сопливым носом, сотряслась в новых рыданиях и снова пропала в фирменном кашемире.

– Ох, теперь всё в твоих соплях. – это осознание насмешило Виктора, от напряжения он нелепо захихикал, а потом понял, что остановиться уже не сможет – тоже истерика. Эльза отстранилась и ошарашено на него посмотрела, потом глаза налились яростью, сопливый нос снова шмыгнул. Маленький кулачок угодил мужчине в грудь, он перехватил второй, нежно сжал и потянул к своим губам, чтобы поцеловать, – Где твои рукавицы, маленькая катастрофа?

– Ах, какое же ты хамло, Виктор Дарм! – зашипела она, пыталась выдернуть руку, но снова получила поцелуй.

Бледность после обморока стёрлась без следа ярким румянцем смущения. И пока Эльза недоумевала, Виктор снова привлёк её в свои объятия и с улыбкой зашептал:

– Я с тобой. С тобой. Всё будет хорошо.

До ужаса некрасноречиво. Но именно эти слова были необходимы Эльзе. Боль уже не разрывала, страхи отступили, стало спокойно и уютно.

– Спасибо, Вик. – нашла в себе силы на благодарность и вдруг стало ещё уютней, – Ты лучший. – а признание, которое раньше отзывалось недоверием и таким ужасом, придало сил из ниоткуда, – Шарф постираю.

И он снова тихо засмеялся:

– Не брезгую я твоими соплями и слезами, сохраню на память.

«…Для наших внуков» – хотелось прибавить, но не осмелился.