Текст книги "Академия Утёс (СИ)"

Глава 10. Сирот ангелы берегут

Аудио для настроения: Kamik – Не болей (cover)

Ursu – Babel

Впервые в руках Виктора были не стопки книг, а стопки журналов и каталогов. Он вёл переписку со скульптором и портретистом, и, кажется, удачно. Даже пришлось слетать в Архарис целых два раза – всё официально: с отгулом из деканата, занесением в журнал отбытий, чтобы отец не подкопался. А ещё Виктор уже по привычке брал все чеки с печатями и отсылал отцу, отчитываясь по тратам.

Памятник обещали сделать на славу – изящный, лёгкий, как и сама знаменитая балерина. Ещё тремя днями позже Виктору прислали отчёт о том, что работа кипит и будет сдана раньше срока – так мастера вдохновились идеей и образом почившей Фелис.

Молодой Дарм пропустил волосы сквозь пятерню, захлопнул папку с договорами на исполнение работы и улыбнулся удивительной энергетике бабушки, которая со смертью никуда не исчезла.

И вообще, он всё ещё не мог поверить, что занимается всем этим, и что бабушки уже нет. Ощущение, что она всё ещё ждёт его в квартире.

– И ничего не осталось… – нахмурился он, вспоминая, что квартира, которая теперь отошла по наследству единственному ребёнку Фелис сразу подверглась ревизии, все вещи наспех упаковали в коробки и по большей части раздали в благотворительность – Виктора никто не спрашивал. В квартиру же заселили постояльцев на полгода до вступления в силу наследства, а там Кай её точно продаст – к гадалке не ходи.

И потому прийти к бабушке и просто побыть в её доме невозможно. Принять то, что смерть случилась так быстро и внезапно.

Виктор впервые столкнулся со смертью напрямую, и это событие разделило жизнь на "до и после", изменения начались в одной точки и стремительно вплетались в его бытие. Дерзость по отношению к Каю на тему памятника стала тому подтверждением, ведь раньше ничего подобного он себе не позволял.

Всё это происходило внутри него, он чувствовал. В остальном же за пределами его мыслей жизнь шла своим чередом ровно по расписанию и без сюрпризов… если не брать в расчёт один непредсказуемый фактор – Эльзу Эйс – ещё одну тревожную тему для Виктора.

– Угораздило же… – выл он себе под нос и снова утопал в унынии.

Но возвращаться в реальность – необходимость, тогда он расправлял плечи и делал этот неприятный, но отрезвляющий шаг.

Слова ректора об особой практике привели студентов в трепет и предвкушение. Только об этом и галдели, строили догадки, кто-то пытался обратиться к дару, но что толку – ректор славился непредсказуемостью даже для палаты императорских Зорких.

– Как он это делает? Блокировка чужих способностей? – шептались студенты.

– Пользуется разработками технарей. – Виктор точно это знал и ничего зазорного в том не видел, наоборот – тяготел к внедрению в работу изобретений. Часто наведывался к знакомым технарям, смотрел выставки открытий, знакомился с изобретателями, – Невероятно! Будущее в этих изобретениях! – искренне улыбался он, рассматривая новшества, опережающие своё время.

Виктор стал замечать всё больше корреспондентов газет в стенах академии. Первая статья вышла в ту неделю, когда из жизни ушла балерина Тефлисс. Притом весть о смерти была крошечной, а на Утёс выделили целый разворот. Двумя неделями позже на обложке еженедельной газеты красовался ректор Крафт. Разворот посвятили уже его персоне и вкладу в жизнь империи.

И вот новый выпуск с обзором потенциальных победителей. Виктор в первой пятёрке.

– Перспективный подданный империи… – через его плечо прочитала Эльза и фыркнула, – Звучит как-то оскорбительно. Ещё бы про экстерьер пропели и «приучен к горшку». – секундой позже она заливисто рассмеялась, – А вот же: из древней ветви Фа Дармов, чистой дворянской крови. – снова заливистый смех, – Сейчас животик надорву! Вик, тебе сам бог велел не в Советники метить, а в жандармы. Идеально: жандарм Виктор Дарм!

– Здесь ещё сказано про загадочного вундеркинда в юбке, который появился на злобу дня и метит ввысь. Но по возрасту на соревнования не проходит.

– Как это не проходит?

– Шестнадцати нет.

– Будет. Совсем скоро. – она состроила рожу и высунула язык, – Не жди таких подарков судьбы: я не сольюсь по такой мелочи. Буду бороться.

– Кто бы сомневался. – он безразлично пожал плечами, – Упорство или талант: твои ставки? Тотализатор уже открыт, кстати. И не только в Утёсе.

– Ты о чём? Талант – это у тебя. А я гениальна. – повела плечами, обольстительно захлопала ресницами и ловко обошла Виктора, проводя кончиками пальцев по его форме. Его сердце едва не вырвалось из груди, во рту пересохло, но виду не подал.

Завис. Сам не понял, как так ловко она двигается – будто танцует.

– Завтра среда. – захрипел он и прочистил горло, – Позавтракаешь со мной?

– А ты как думаешь?

– Почему-то ощущение, что нет. – он нахмурился.

Эльза замерла. Глаза будто остекленели и она тоже нахмурилась:

– Я тебя недооцениваю: ты правда Зоркий. Только не в привычном понимании.

– М?

– Твоё ощущение правдиво. Завтракать я буду не с тобой. – она замялась и скинула пелену фантома, – Странно. Среда же!

И это Виктора расстроило, ведь каждую среду он ждал с нетерпением. На практике они делили пополам всю работу и общались мало, в дирижабле особо не поговоришь, но завтрак – это их особый ритуал, почти… свидание? Виктор помотал головой, прогоняя такие дикие мысли подальше: Эльзе пятнадцать, ну какие свидания?

С другой стороны, он ловил плотоядные взгляды адептов на Эльзе. Оттого раздражался, едва не роняя из ноздрей пар.

– Ты какой-то буйный, Вик. Что с тобой?

– Ничего. – прорычал он, пробивая своей грудью путь к аудитории.

– Вик, а сколько тебе лет?

– Тебе зачем?

– Интересно. – пожала плечами Эль, – Двадцать?

– Двадцать один. – нехотя ответил он.

– Оу… – реакция ему не понравилась, настроение упало ещё сильнее, – У тебя, наверное, и звание какое-то есть?

– Да, в Утёсе предусмотрена военная кафедра. По физухе у меня, конечно, провал.

– Из-за мигреней?

– В том числе. – увильнул он.

Не хотел признаваться, что командные испытания он провалил,  или что остальные его категорически не воспринимали и даже топили при любой удобной возможности. Вся военная кафедра вспоминалась одним сплошным кошмаром. Только бабушка знала все муки внука, поддерживала как могла. Когда он получил звание, они отпраздновали вдвоём, как большую победу. Хотя отец позорил за отсутствие наград.

– Вик. – Эльза покраснела и ладонью рассеяла фантом, – У тебя виде́ния материализуются. Я, кажется, видела больше, чем мне положено.

Он вынырнул из тяжких воспоминаний и тоже залился краской:

– Да уж. Неловко вышло.

– Дар-то сильный. – криво улыбнулась она, – Не хочешь выбрать профилем прошлое?

– С таким профилем надо квалификацию другую защищать, да и министерство мне не светит.

– Министерство внутренних дел…

– Не с «прошлым» – мотнул он головой, – Ты сейчас меня пытаешься из колеи выбить? Переориентировать, чтобы я с состязаний слетел?

– Может, и так. – хмыкнула она.

***

И всё же среда без завтрака с Эль стала хмурой.

Впервые понадобилось утеплиться, повезло, что уютная осень затянулась. Припоздавший первый снег решил наверстать упущенное время и валил, не прекращая, застилая холмы. Конечно, Виктор о погоде знал заранее, будучи одним из уже опытных предсказателей, а потому хорошенько подготовился, и даже кое-что взял про запас.

Он расположился на привычном месте в дирижабле, вокруг смех и гомон однокурсников. Эльза показалась за минуту до отлёта, укутанная в скромную шаль. Румяные щёки и снег на пышных ресницах – Виктор отвёл глаза, чтобы не пялиться.

Она села по другую сторону от прохода среди не самой спокойной публики.

– Ну что, снежная конфетка, – обратился к ней Бойл, – Отогреть?

Эль лишь зло прищурилась:

– Мозг свой крошечный отогрей.

– Зубастенькая моя, леденец, а не девочка! – и он сделал неприличный жест, от которого Виктор ощетинился.

Но Эльза закатила глаза, не вступая в перепалку. Да и заревел двигатель, дирижабль резко оторвался от земли, хорошенько встряхнув пассажиров.

– Держитесь, котятки! – из рубки забасил капитан, донёсся запах терпкого табака, – Кто позавтракал – тот глупец! Блюём только в бумажные пакеты!

– Где взять-то?

– Не мои проблемы.

Снежные перемёты были повсюду на станции, пришлось хорошенько помахать лопатами, чтобы пройти к городу. Любимое кафе свернуло летник, но внутри казалось невероятно уютно, Виктор лишь горько улыбнулся мысли, что без Эльзы и аппетита нет – прошёл мимо.

На метеостанции работа шла полным ходом, адептов завалили дополнительными заданиями, времени на перерывы не осталось. Виктор выкроил пару минут и пошёл заварить чай, но не только себе.

Поставил лишнюю кружку перед занятой Эльзой, она лишь подняла подуставшие глаза и потёрла переносицу.

– Спасибо. – кротко проронила и непонимающе посмотрела на свёрток рядом. Виктор просто кивнул, мол разверни.

Недоверчивые жесты, настороженность во взгляде немного смазала удовольствие молодого мужчины от подарка. Внутри  оказались тёплые мягкие рукавицы с отворотами. Подкладка – слой меха, сверху изображены чудесные пушистые совы. Эльза похлопала ресницами и молниеносно натянула рукавицы на обветренные ладони. Её напряжение вибрировало в воздухе, она смотрела то на руки, чудом спрятанные в тёплом меху , то на Виктора:

– Я не отдам! Ни за что на свете! Они мои!

Он громко рассмеялся, выбитый из колеи такой репликой.

– Да расслабься ты, ну не подразнить же я пришёл! Твои-твои!

– Это ничего не меняет: мы всё равно соперники, все дела....– настороженно прищурилась она, но снова перевела взгляд на рукавицы, откровенно любуясь, но не находя слов.

Однако они были не нужны: Эльза от некоторой агрессии перешла в умиление, потом зелёные глаза и вовсе стали печальными. Она села на стул и просто смотрела на обновку, гладила, рассматривала.

Виктор не стал мешать. Всё, что хотел, он получил – эмоции, а потому развернулся и пошёл дорабатывать остаток своих часов. Вроде как в желудке объявилось тянущее ощущение голода, а всего-то и надо было…

Город вычистили за время рабочего дня. До дирижабля оставалось полтора часа, которого как раз хватило бы на полдник.

Дарм двинулся к уличному ларьку с готовой едой, взял себе свежей выпечки и горячий напиток со специями. И просто пошёл по улицам, созерцая его мерную, но уютную жизнь. Небольшой городок, гостеприимный, все друг друга знают, никаких происшествий. Работа здесь налажена давно, каждый знает своё дело и никогда не откажет в помощи другому.

В переулке на площади играли музыканты, да так задорно и чисто, что Виктор не упустил возможности пойти послушать. Шёл не спеша, подмечая скопление людей. И через толпу виднелась танцующая фигурка, она крутилась словно юла, ловко беззвучно переступала с ноги на ногу, россыпь таких знакомых волос ворожила.

И сердце участилось, а глаза ловили каждое мелькание, будто чудо – так необыкновенно волшебно танцевала Эльза. С чего ей вообще пришло в голову танцевать посреди площади? И вроде это странно, но на самом деле так знакомо для Виктора, даже глаза защипало от воспоминаний о Фелис Тефлисс, которая не искала оправданий танцу, а всегда тащила внука в самый эпицентр музыки, говоря лишь «Вик, это настоящее! Просто смотри сердцем!».

А сердце уже сходило с ума.

Зрители поощрительно выбивали хлопками ритм, уличные музыканты задорно покрикивали, атмосфера стала настолько азартной, оживлённой, что остаться в стороне невозможно.

А Эльза была прекрасна, как нимфа или фея. Будто сама стала музыкой, но совсем другой мелодией, нежели когда-то Фелис Тефлисс – оттого не менее прекрасной. Платье сползло с острых плечиков, притягивая к себе взгляд, юбка не успевала подчиняться гравитации, обнажая волшебной грациозности ножки в кожаных полусапожках.

Виктор пробрался в первый ряд и тоже захлопал, тут же ловя задорный взгляд Эль. Она на секунду сбилась с ритма, но он помахал головой и одним взглядом велел продолжать. Только девушка всё равно растерялась.

– Идём? – она поманила Виктора к себе,– Станцуй!

– Нет-нет, я не танцую!

– Я научу!

– Испорчу всё твоё соло… – упрямо продолжил он и улыбнулся, – Продолжай…

 И публика вторила, вынуждая не останавливаться.

И Эль кружила, вилась гибкой ивой, преображаясь в каждом движении, творя магию. У Виктора даже закружилась голова от этого зрелища. Он словил себя на чётком ощущении, что пропал. Назад дороги нет, и, кажется, дорога сменила курс настолько радикально от изначально заданного вектора, что и подумать страшно. Теперь это не прямая линия, а извилистая, или даже не линия вовсе, а точка в пространстве – магнит, который очень быстро перемещается.

И вот он, а точнее, она: центр притяжения – Эльза.

С осознанием пришла тоска, хотя моментом он искренне наслаждался. Настолько, что запомнил каждую деталь, лишь доводя всё до совершенства – мысленно отодвигая чужих людей из фокуса внимания, оставляя только Эльзу, музыку и себя.

Сердце билось в ритм танца, синхронизируясь с каблучками Эль. Виктор мог буквально потрогать плетение магии, но так боялся сделать движение.

И вдруг странная тяжесть зависла в воздухе, буквально продавливая узор волшебства вокруг танцовщицы. Люди невольно стали расходиться, буквально за спиной почувствовался источник давления. И секундой позже тяжёлые хлопки.

Виктор обернулся.

Позади толпы стоял ректор, недобро поглядывая за действом. Дорогое пальто с меховым воротником, шапка по последней моде из лоснящегося чёрного меха, подмышкой зажата свежая газета. И рядом стоял клерк с любопытно-бегающими глазками. Вдруг из-за пазухи показалась фотокамера с заводом – журналист! – но Крафт, не отрывая глаз от маленького представления, перехватил аппарат с мягким замечанием:

– Не стоит, милейший. Пусть ваши глаза радуются, незачем вспышек камеры.

Ледяной тон, звенящий. Эльза вынырнула из танцевального морока, и музыка зафальшивила.

Виктор невольно сделал шаги наперерез Эльзе, закрывая ту спиной, и тогда ректор медленно перевёл на него взгляд, будто на блоху или на плесень:

– Дарм. Как без вас. Всюду-то вы успеете.

– Сопровождать юных особ кто-то должен, разве нет?

– Сопроводили? Куда? – и неприятная полуулыбка, – А я вот тоже пришёл за юной Эльзой Эйс, – он кивнул на корреспондента, – Вами, Эйс, заинтересована газета, уж больно таинственна ваша история. Интервью просят.

– Эльза несовершеннолетняя, – снова преградил путь Виктор, закрывая Эль, – И интервью может давать только с разрешения и в присутствии родителей и опекунов.

– Эльза сирота и по договору обучения под опекой Утёса. Я ректор, соответственно…

– Соответственно вы можете дать согласие на чётко регламентированное интервью на территории академии Утёс, но после решения попечительского совета и фиксации им согласия Эльзы. Для этой процедуры нужно официальное уведомление и созыв совета, протокол собрания и письменное разрешение и только потом, – Виктор учтиво кивнул, – Ваше разрешение с точки зрения интересов академии и империи. Вы не опекун, защита несовершеннолетних сирот – юрисдикция попечительского совета.

Корреспондент скрыл смешок под неловким кашлем, но получилось несносно.

– Дарм. – будто выругался ректор, заводя руки за спину в замок, – Вам бы в юротдел, а не погоду предсказывать. – Крафт покосился на журналиста, явно не желая выяснять отношения с адептом при свидетелях, – Но это всего лишь интервью о лидерах соревнований за главный приз. И ваш черёд придёт, не нужно такой очевидной зависти. Просто ваша история несколько пресная и совершенно читателю неинтересная. – он специально издевался и давил на Виктора, – Благополучный сынок благополучной семьи, которому всё дали готовенькое. И вся его заслуга – это хорошие отметки, даже дар-то при этом ну так себе, откровенно! Ради всего святого, Дарм, не обижайтесь, но я склонен быть честным в оценке способностей своих студентов. Просто скучный заучка. Мистрис Эйс же просто кладезь талантов, неординарная, яркая звёздочка, жаждущая приключений. Ей скучно в этих ваших рутинах и рамках. – он обольстительно взглянул на Эль через плечо Виктора, – Она пришла в Утёс, чтобы обуздать талант, перенять опыт у лучших. И я готов придать огранку такому самородку. Правда правила всё же придётся соблюдать. – подытожил он холоднее, – Какой интересный союз из двух основных конкурентов. А вы, молодые люди, наверно не поняли: каждый сам за себя. Или вы, мастер Дарм, думаете, что неудача в соревнованиях, сделает вам честь в глазах отца? Укрепит его в позициях? Это будет его позор, его падение. Крах вашей семьи, по сути, учитывая исходник нынешнего дня. – он вдруг посмотрел вдаль отрешённо, что означало обращение к Взору. И продолжил мысль самодовольной улыбкой, – У мастера Дарма – старшего слабое защитное поле.

– Он не Зоркий.

–…Стало слабым! – здесь уже откровенно Крафт хмыкнул и с вызовом посмотрел на студента, – Видимо, раньше он заручался поддержкой Зоркого, и вот – на тебе! – остался без защиты. Какая досада! Тут-то его конкуренты и сожрут с потрохами. Мне даже не нужен для этого очевидного грядущего факта широкий диапазон зрения.

Конечно же, говоря о поддержке Зоркого, Крафт имел в виду Фелис Тефлисс. Мать даже при всех разногласиях с сыном всю жизнь прикрывала его Путь от других Зорких, на что уходили все её недоразвитые в полной мере способности. Оставшись без неё, Кай Дарм стал уязвим.

И Виктор, услышав то, о чём догадывался, совсем поник. Судьба семьи как наковальня зависла над головой, норовя раздавить.

– Однако, Дарм… вам нужно держать статус. А то невесту опозорите. В вашем личном деле отметка о помолвке, если я не ошибаюсь. Ну как там Жасмин Виченсо поживает? Ждёт милого с сертификацией дара? – Крафт же воспользовался минутой слабости и тут же отодвинул студента, – С дороги юноша, мистрис мёрзнет, пока вы тщетно пытаетесь думать. Эльза, прошу вас на борт моего дирижабля.

– Эльза, поедем на регулярном. – возразил Виктор, отчаянно пытаясь уберечь девушку от компании ректора, да и мысль об интервью вызывала опасения, – Эли… – он поймал её неуверенный взгляд, – Ты не обязана общаться с журналистами. Это… может боком вылезти. Ты можешь отказать. И…. поехали со мной?

– «Эли» поедет в тепле и комфорте в компании приличных людей. С дороги, Дарм! – и тогда ректор властно перехватил Эльзу под локоть и буквально потащил за собой.

– Эльза!

Она лишь растерянно обернулась.

Виктор ложился спать в жутких метаниях о судьбе семьи, о ректоре и о том, что не знает, как следует поступать. Зато он знал как хочет поступить.

С пальцем будто дыханием в морозную ночь сошёл фантом и обрёл форму Фелис Тефлисс, передающей в раскрытой ладони ему музыкальную шкатулку.

– Ох, я помню эту вещицу. Ба, спасибо, конечно, и она мне очень нравится, но куда я её дену?

– Возьми. – подмигнула она хитро, – Здесь есть секрет. Я очень хочу, чтобы она принадлежала тебе. И когда-нибудь, ты откроешь то, что внутри. И подаришь. – снова хитрая улыбка. Тонкие пальцы легко повернули корпус хитрым способом, потом снова, лёгкий музыкальный щелчок и потайное отделение открылось, демонстрируя кольцо с розовым бриллиантом, – Представь, что это твоё сердце, Виктор. Кому попало, его не дари.

– Бабуль. – невесело хмыкнул внук, – Ты что? Я обручён.

– Обручён – это когда подарил обручальное кольцо. А вот же оно. Это отец там что-то кому-то обещал. А ты?

Фелис Тефлисс в своё время выступила категорически против обручения внука. На то, собственно, они с сыном окончательно и разругались.

– Я… нет. Но это твоё кольцо. Тебе дед подарил.

– Не дед. Твой дед, мой мальчик, это ещё одна жертва брачных союзов. А тот человек, который подарил мне кольцо – это про любовь. Вот любви я тебе и желаю. И не спорь. Если женишься на той пигалице, тогда моё кольцо не отдавай, а своим детям пожалуйста – может, они умнее будут. Но если полюбишь кого-то по-настоящему – подаришь.

– А вдруг потеряю?

– Сердце потерять нельзя. А вот украсть – пожалуй! – фантом распался дымом, оставляя лишь едва слышное шепчущее эхо.

Виктор же провёл ладонью по лицу вверх и к волосам, зачёсывая их назад:

– Забавно. А ведь и правда украли… сердце-то!

И вспомнил первую встречу с Эль: как столкнулся, как не обнаружил шкатулки со спрятанным «сердцем».

Бессонная ночь для смирения. И горечь: украденное сердце чувствует, что история эта невесёлая.