Текст книги "Барнар — мир на костях 3 (СИ)"

Автор книги: Angor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

*Саркен*

Опьяневший Иорик глазами искал Амелию в танцующей под звездным небом толпе. Но, так и не увидев, решил осведомиться насчет нее у Бригиды, так как Конрад с Фридой были заняты беседой с ее родственниками. Объевшаяся девчушка дремала на деревянной лавке, сложив руки на животе.

– Бригида, – сначала шепотом обратился он к ней, – ты спишь?

Ученица приоткрыла один глаз.

– Уже нет, – она потянулась, громко зевнув. – Что такое, Иорик?

– Прости, что разбудил. Но ты случайно не видела Амелию? Неужели она ушла к себе, когда пляски еще в самом разгаре?

– Ах, да, она мне говорила полчаса назад, что уедет не надолго и чтобы мы не беспокоились об этом, – Бригида приподнялась.

– Уедет? Но куда? – удивился поэт.

– Сказала, что к майотам.

– Зачем?

– Амелия быстро сказала что-то насчет того, что здесь ей не совсем весело, а поэтому хочет поразвлечься у их соседей. К утру должна вернуться.

Бэбкок вдруг резко протрезвел от этих слов.

– И как это понимать? – спрашивая уже самого себя, высказался вслух мужчина.

– Не знаю, – пожала плечами Бригида. – Может, там тоже какой-то праздник. Я не в курсе. Или другая выпивка. Кто же вас, взрослых, поймет.

Но Иорик больше ничего не мог выговорить. Он с хмурым видом и широким шагом направился к столу, а затем к реке. Девчушка же, почесав затылок, отправилась к одной из аливитянок, чтобы попросить ту расплести ей волосы.

Наёмник заметил, что ученица проснулась, и, откланявшись женщинам, приблизился к ней. Над Бригидой стояла улыбающаяся жительница Саркена и занималась распусканием ее прически.

– Ты устала? – ласково обратился он к той.

– Ага. Не знаю, как у вас всех хватает сил танцевать с утра до глубокой ночи. Мне в бою гораздо легче, – она хихикнула. – Какое же наслаждение со свободными волосами ходить. Ради праздника мне так затянули эти косы. Просто ужас.

– Ну, ничего. Сейчас пойдешь под навес и выспишься. Не стоит никуда рано вставать.

– Судя по твоей улыбке, Конрад, ты тоже выпил не меньше, чем Иорик, – подразнила девчушка.

– Кстати, а куда он подевался? Мы с ним еще не допили ягодную настойку. Или что, он уже сдался? А храбрился, что выстоит на ногах дольше меня. Но не с тем связался.

– Ох, – вздохнула Бригида. – Славные воины соревнуются, кто из них сильнее надерется. Просто дети! А еще говорят, что с возрастом люди умнеют. Иорик только что подходил ко мне, чтобы узнать, где Амелия.

– И где, кстати, Амелия? – икнул наёмник.

– Я тут, похоже, одна трезвая. Работаю, как глашатай. Амелия уехала к майотам, чтобы зачем-то развлекаться там. На рассвете обещала вернуться. Не понимаю, какой черт туда ее понес. Вот не лень куда-то ехать. Я так переела, что с места сдвинуться тяжело.

– И ты сообщила об этом Иорику? – Конрад прищурился.

– Ну, само собой. Он же спросил. Амелия никакой тайны из этого и не создавала.

– Во-о-от как, – протянул тот. – А что потом?

– Иорик стащил что-то со стола и пошел к реке.

Мужчина помчался со всех ног в указанном ей направлении. Бригиду такое поведение встревожило. Она крикнула ему вслед:

– Конрад, что-то не так?

Но реакции не последовало, поэтому ученица, поблагодарив аливитянку и уверив ее в том, что она дальше справится сама, тоже вскочила и поспешно ринулись за другом. Когда она добежала до берега, то увидела, как Конрад с Иориком, сидя на песке, о чем-то переговаривались.

– Все в порядке? – развела руками Бригида.

– Да, – отозвался наёмник. – Не переживай. Мы просто с Иориком ведем пьяные взрослые беседы. Спокойной ночи, Бригида!

Девчушка насупила брови и, махнув на них рукой, отправилась в хижину.

Бэбкок сидел с трубкой. И после очередного затяга закашлялся.

– Иорик, ты же никогда не курил, – заметил Конрад.

– А теперь вот решил начать, – опустив голову, изрек друг.

– И с чего бы вдруг, брат?

– Я, кажется, влюбился.

– Мда… И я догадываюсь, в кого, – наёмник уставился на реку, на которую падал лунный свет. – Я давно заметил, как ты смотришь на Амелию и бегаешь за ней по пятам.

– Только вот я ей не нужен, – поэт провел ладонью по щекам и рту.

– И ты так просто сдашься?

– Конрад, насильно ведь мил не будешь. Она меня даже не замечает. Кто я для нее? Просто шут!

– Да, брат, ты, видимо, действительно перебрал, раз такую чепуху несешь.

– Но ведь это так. Зачем ей какой-то кривозубый поэт?

– Ты идиот, Иорик, – Конрад облокотился о колени. – За кого ты ее принимаешь? Неужели она не полюбит тебя только из-за каких-то зубов? Ты этим приписываешь Амелии тупость. А ее дурой точно не назовешь. Она давно в тебе разглядела все лучшее. И если уж и избегает тебя, то явно не из-за твоих зубов или твоего характера.

– А из-за чего же?

– Это ты у нас мыслитель, а не я. Это же Амелия. Кто знает, какие у нее тараканы в голове.

– Она, скорее всего, до сих пор тебя любит, Конрад, – друг взглянул на него сбоку.

– Я, конечно, не совсем хорошо ее понимаю. Но знаешь, брат, она точно относится к тем женщинам, что способны резко забыть человека и чувства к нему, когда… Когда осознает, что там для нее нет места.

– И что это значит?

– Это значит, что она уже никого не любит. Вот и все. Вопрос лишь в том, захочет ли она ещё когда-нибудь открыть свое сердце. Ты ведь знаешь, что она достаточно закрытый человек.

– Да, и даже знаю почему.

– И почему же?

– Извини, Конрад, она просила меня никому не рассказывать. Я дал клятву.

– Если так, то лучше и правда не стоит говорить. И я бы на твоем месте больше не курил. Женщины этого не любят.

– Что, Фрида все еще тебя атакует из-за табачного запаха?

– Ну, с момента нашей свадьбы претензий пока не было.

– А чего же ты не бросишь?

– Потому что не хочу.

– А я вот, пожалуй, больше не стану, – он передал трубку наемнику. – Это правда жуткая гадость.

Где-то на небе пролетела комета, озарив собой на миг тьму. До их ушей доносился задорный женский смех.

– Фриде тяжело будет покидать эти земли навсегда, – отозвался Иорик.

– Знаю, – вздохнул собеседник. – Я ничего не смогу поделать с их нерушимыми традициями. Не верну ей семью. Но этот весь пейзаж… Этот край… В общем, у меня есть один план.

– И? Какой?

– Утром об этом поговорим, Иорик, когда оба протрезвеем. Кстати, просыпайся сразу с пением птиц. Я запрягу сам нам коней.

– Мы что, куда-то отправляемся? Что ты задумал?

– Всë утром… Всë утром.

Наступило молчание. Из трубки Конрада повалил дым. Были слышны всплески воды, но ветра не было. Ночные рыбы охотились.

– Как ты думаешь, у Тары и Карлин получилось убить бога? – нарушил тишину Бэбкок.

– Звучит смешно, не правда ли? Убить бога.

– Я бы сказал, что звучит больно. Это самые чокнутые ведьмы, которых я встречал. И я чертовски по ним скучаю, – глаза поэта намокли.

– Жаль, что их нет на моей свадьбе. Сейчас бы пьяная Тара звонко распевала своим грубым голосом похабные смешные песни. А Карлин бы без остановки сплетничала с Амелией о своих любовных похождениях.

– Да… Мне не хватает смеха Тары. После того, как мы расстались, всë стало унылым, словно мир потерял свои краски. Мне даже не достает угрюмого выражения Карлин. Помнишь, как она корчила лицо, уставая в дороге? При одном взгляде на нее можно было портки обмочить.

У Конрада вырвался смех при этом упоминании, и Иорик его подхватил.

– Знаешь, все-таки, брат, если кто бы и смог разделаться с богом, так это они. Когда я своими глазами увидел, как труп Карлин ожил, то решил, что Уиллгармских черт остановишь. Тара отправилась в мир мертвых и вернулась. Она вернулась с ней… С ума сойти. Если бы я не оставил все свои надежды на теневой стороне, то продолжал бы надеяться встретить их вновь.

– Но УЗРЕВШИЕ УРАГАН не питают иллюзий, – наёмник снова затянулся.

– Да… И, может быть, это к лучшему? Так, во всяком случае, легче. Я уже начинаю привыкать к проклятиям этого мира.

– Кто знает. Время покажет, верный ли мы избрали путь. Но в чем-то ты прав. Порой куда легче идти без чувств…

– Главное, чтобы оставался хоть кто-то, ради кого придется идти.

*Утром*

Едва забрезжил рассвет, Иорик с трудом выбрался из постели. Руки его тряслись. Он наспех оделся. Конрад с двумя конями уже ожидал того снаружи.

– Хреново выглядишь! – заметил наёмник.

– А ты себя видел? У тебя лицо отекло, словно пушечное ядро, – парировал друг и припал к воде из фляжки.

Конрад начал было смеяться, но давящая головная боль быстро прервала его.

– Так куда мы едем? Бригиду разве с собой брать не будем?

– Бригиде лучше остаться в Саркене и подтянуть свои навыки, занимаясь с женщинами-воительницами. Я оставил записку Фриде. Так что нам лучше поскорее выезжать, пока она не проснулась.

– Ты не успел жениться, как у тебя уже появились от неё секреты?

– Иорик, не успел я наречь тебя своим братом, как ты уже начал меня раздражать. Забирайся в седло! Поехали!

– Боюсь, что в тряске меня тошнить начнет, – простонал Бэбкок.

– А тебе никто в глотку не заливал насильно вчера. Учись у меня!

– Ты серьезно? Судя по твоему поту на лбу и бледной коже, я бы сказал, что тебе куда хуже, чем мне.

– Вот я и говорю – учись! Коли нахрюкался, как свинья, так не жалуйся потом.

Поэт затянул на ногах кожаные коричневые альпаргаты. И они тронулись в путь. Жеребцы пускали пыль из-под своих копыт. Солнце поднималось все выше. Выехав за поселение, мужчины заметили под раскидистыми ветвями папоротника уставшего после охоты, но сытого ягуара с красными пятнами вокруг пасти. Не успели они проехать ещё несколько метров, как наёмника вырвало.

– Мда, Конрад, ты все-таки победил. Вчера ты куда больше меня выпил. Как у вас брачная ночь вообще прошла? Или ты уснул? – Бэбкок усмехнулся.

– Ты, прав, – мужчина вытер рукой губы. – Ничего у нас вчера не было. У Фриды краски пришли.

– О, боги! Конрад о таком же нельзя говорить при людях!

– Почему же это? Что тут такого? У всех женщин каждый месяц кровь хлещет.

– Это запретная тема. Из приличного общества тебя бы за такое погнали палками. Там, где я жил, женщин в такие дни выгоняли из деревни. И им предстояло неустанно молиться, чтобы очиститься и затем вернуться обратно.

– Очиститься от чего?

– Ну как… Считается же, что в такие периоды боги их проклинают за то, что те служат сосудами зла. Якобы порождают на свет не только хороших людей, но и плохих.

– И ты веришь в эту ересь?

– Не знаю, Конрад…

– Иорик, ты ведь поэт. Тебе ли держать язык за зубами в приличном обществе!

– Это ты о чем?

– О свободе истины и слов. Коли уж ты выбрал путь писателя и к тому же путь вольного воина, то тебе не подобает страшиться говорить о подобных вещах. Ты ведь давно не трус. Я вот считаю, что проклятие богов на этой планете кроется в тех людях, которые изгоняют женщин из деревень. Надо же… Все эти святые отцы и прочие не смогли придумать ничего лучше, чем обвинить во всем бедных женщин. Ты сам-то подумай о смысле их слов… Не смешно ли? Как считаешь?

– Я понимаю это, но зачем лишние проблемы при обсуждении подобного?

– Затем, что ты писатель. А проблемы – это твой хлеб. Если прогнешься под глупые заветы общества, то сам себе не простишь. Можно убежать от других, но не от себя. Так что сам выбирай: уважать тебе самого себя или нет.

– Куда мы едем, Конрад?

– На границу между Саркеном и Морским Полвилем. В город Олдиар.

– Стоп. А почему мы не взяли Амелию? Ты вообще в своём уме? Ты же ещё не до конца научился сопротивляться безмолвным. Что, если они проникнут в твой разум? И только она сможет это предотвратить.

– Иорик, если что-то пойдет не так, то ты меня убьешь! Вот и все, – наёмник улыбнулся.

– Да пошел ты! Собираешься подвергать себя опасности, несмотря на то, через что мы все прошли… И тебе еще кажется это забавным?

– Послушай….Я уже устал прятаться. Опасность никуда со временем не денется. И если что, то в Олдиаре меня никто в лицо не знает. Мы назовемся узревшими ураган. Теперь это наше общее имя.

– Я возвращаюсь обратно. И расскажу все Амелии, – Бэбкок покачал головой.

– Знаешь, если бы здесь сейчас был Грегори, то он бы меня понял.

– Грегори… – поэт раскрыл рот от досады. – Он, конечно, был хорошим человеком, но дураком. Он жил одним днем.

– Да! Но зато какой это был день… Он не упускал возможностей, несмотря ни на что.

– Возможностей? Может, ты хотел сказать, не пропускал ни одной юбки.

– И это тоже. Но пойми, я делаю то, что я хочу. Потому что я живой, Иорик. И я не хочу больше убегать или скрываться. Надо мной постоянно будет угроза, где бы я не был. Так лучше попытать счастья. Лучше прожить жизнь так, как считаешь верным. Даже если она и окажется короткой. Вот почему Грегори бы меня понял. Он не боялся испытывать судьбу, как и я.

– Хорошо… Но почему нельзя было взять с собой Амелию? Ответь мне.

– Потому что это моя судьба. И я сам хочу ей руководить. Ясно?

– Знаешь, Конрад, я ведь считал тебя умным. Но, видимо, ошибался.

– Ещё как ошибался, брат, – рассмеялся наёмник. – Так что, если хочешь, можешь возвращаться и жаловаться Амелии на меня. Мне все равно. Но я сделаю то, что задумал.

– И в чем задумка? Что ждет в Олдиаре?

– Так ты со мной или нет? – Конрад взглянул на него.

– Что б тебя черти побрали! – Иорик пришпорил жеребца и нагнал друга. – Если мы благополучно вернемся, Амелия с нас живьём шкуру спустит.

– Ты её боишься? – усмехнулся наёмник.

– А ты разве нет?

– Эх, Иорик, женщин надо не бояться. Их надо любить.

– Ты не ответил.

– Я боюсь не её, а её языка. Она потом всю плешь проест своими нравоучениями.

– И верно сделает! – заметил поэт.

– Да сколько можно уже? Ты мне брат вообще или нет?

– Брат, – кивнул Бэбкок.

– Так будь, значит, на моей стороне!

– Зачем мне быть на твоей стороне, если ты не прав?

– Я сейчас тебя ударю, Иорик!

– Эта угроза бы сработала раньше, но не сейчас, – улыбнулся тот.

– Пригрел, называется, змею среди своих учеников, – проворчал Конрад. – Ладно, хоть Бригида не такая доставучая на словах, как ты. Хотя нет… Она ещё хуже.

Они оба рассмеялись. Иорик понимал, что с другом бесполезно спорить. Оставлять его одного уже было поздно. Ему пришлось взвалить заблуждения Конрада и на свои плечи.

– Так зачем нам в Олдиар?

– Затем, что я женился.

– И?

– Иорик, жену нужно обеспечивать. Олдиар станет нашим домом. У нас рано или поздно появятся дети. Я не хочу, чтобы их жизнь походила на мою. К тому же он располагается на границе с Саркеном. С семьёй она не увидится, но хотя бы у Фриды будет перед глазами знакомый пейзаж. Эти леса, степи и гавани – её Родина. И Я понимаю, как это все дорого её сердцу. И ты, надеюсь, не забыл, что Фрида потратила на нас кучу средств при путешествии в Хайриан. Пора возвращать долги. И сам ты не думал осесть? Не знаю, что там выйдет У вас с Амелией, но ты ведь когда-нибудь тоже женишься. У каждого должен быть дом, куда можно вернуться. Дом, где кто-то будет ждать.

– Не ожидал, что о таких вещах будешь говорить ты, Конрад, – Бэбкок провёл рукой по затылку.

– Я тоже не ожидал. Но я устал бегать… И я ведь больше не один. У меня есть семья. Вы все моя семья. Так что пора добыть землю. Чтобы у каждого было что-то своё. Сколько можно бродяжничать?

– И кто же нам её даст в Олдиаре? – удивился поэт.

– Просто так её никто не даст. Придется заслужить.

– Я тебя внимательно слушаю, – вздохнул Иорик.

– На днях я слышал от вернувшихся оттуда аливитянок, что Херуфе атакует там местных. Вот мы с тобой с ним разберемся, а взамен попросим земли со всем прочим хозяйством.

– Кто такой Херуфе?

– Иорик, я думал, что ты любишь читать.

– Я читаю романы, а не бестиарии.

– И зря! Херуфе – это плотоядный монстр, целиком состоящий из лавы. Когда он появляется, то земля под его ногами дрожит. И он пожирает девственниц. Вот такие дела.

Бэбкок поперхнулся собственной слюной и закашлялся.

– Как ты, черт возьми, собрался с ним справиться без магии? Ты же ещё недостаточно силен!

– Есть у меня одна идея. Но я пока не уверен, сработает ли она.

– И как понять сработает или нет?

– Вот когда столкнемся с монстром, тогда и узнаем: оказался я прав или нет.

– Честно говоря, план звучит паршиво!

– У меня все планы так звучат, но я ещё ни одного задания не провалил, если не считать Узгулуна.

– Даже если каким-то чудом мы его одолеем, во что я совсем не верю, то с какой стати нас наделят богатыми землями?

– Потому что у местной маркграфини есть дочь. И аливитянки мне сказали, что жители враждебно настроены против неё. Ибо многие из их детей уже погибли из-за Херуфе. А вот маркграфиня ничего не может исправить. Поэтому люди намереваются из злости устроить бунт и скормить монстру и её дочь.

– Почему маркграфине со своей семьёй просто не убраться оттуда подальше и все?

– Потому что там её дом. Там веками жили её предки и правили. Не все способны расстаться со своей страной. Не все сбегают, Иорик. Кто-то остаётся, чтобы бороться за то, что любит.

Глава 18

Два друга мчались на конях изабелловой масти быстрым аллюром, находясь в пути уже одиннадцать дней подряд. После долгого пребывания в Саркене у всадников с непривычки тянуло мышцы на ногах. Липкий пот коркой покрывал их одежды. Лица стали бронзовыми от южного знойного солнца.

Они преодолели с десяток городов и двадцать деревень, принадлежащих аливитянкам. Женщины, попадающиеся на дороге, бросали им вслед внимательные и строгие взгляды. При иных обстоятельствах чужеземцев бы давно сбили со скакунов и подвергли допросу. Никто бы не подпустил их к колодцам для пополнения запасов воды и не дал и куска хлеба за любую плату. Но у Конрада был при себе браслет Фриды с гравировкой. Воительницы уважали её, как правую руку Ханны. И они понимали, что дать она украшение могла всадникам добровольно, или, что маловероятно, его могли забрать в битве, одолев хозяйку. Так или иначе, жительницы Саркена уважали силу. Так что если браслет и был бы захвачен в сражении, то это бы только расположило их к путникам. Однако те все равно не с большим удовольствием впускали Конрада и Иорика в селения.

Ноздри у жеребцов широко раздувались, когда животные поглощали своими мощными лёгкими воздух на бегу. Мужчины не задерживались, чтобы искупаться в реке. Поэтому часто чесались. Грязь пробиралась им под ногти.

Бескрайние зелёные степи, покрытые жёлтыми и белыми цветами, простирались перед узревшими ураган. Насыщенное небо цвета спелой ирги давило на них своей необъятностью.

Временами наëмникам попадались пожилые аливитянки-жрицы в бледно-зеленых туниках и в ожерельях из костей. Они приносили жертвоприношения на холмах среди гигантских серых валунов. Дабы общаться с духами павших предков и перенимать у тех мудрые советы. Это зрелище, проводимое при сверкающих сиреневых молниях, под сильные голоса ритуальных песнопений, невольно заставляло у друзей подниматься волосы дыбом. Воины ощущали себя здесь незваными странниками. Они испытывали скрытую тревогу, боясь нарушить своим присутствием их жизнь.

*Тем временем в поселении, где пребывала Фрида*

Фрида, проснувшись, прочла записку, оставленную Конрадом, и помчалась искать Иорика с Бригидой. Но обнаружила только девчушку. Узнав у неё, что та сама не в курсе происходящего, она спустилась со ступенек хижины, и взгляд её застыл в пространстве. Воительница сомкнула руки в кулаки. Изо рта вырвался вопль. Аливитянку всю трясло от злости.

– Фрида, что он оставил в своём послании? – приблизилась к ней не менее шокированная новостью ученица.

Женщина, ничего не ответив, протянула холст с чернилами и опустилась на землю, склонив голову на колени.

"Дорогая, мы с Иориком уехали по одному важному делу. Вернемся не так скоро. Возможно, через месяц. Не волнуйся," – пробежала глазами Бригида.

Фрида соскочила с земли и ринулась к дому ведьмы. Но застала ту на улице неподалёку. Ещё издалека аливитянка начала кричать:

– Эти проклятые тупоголовые ослы уехали! Я сама убью его, если встречу! Сама!

Но Амелия, словно её не замечая, скрылась в хижине. Воительница ворвалась внутрь.

– Ты слышала меня? Конрад с Иориком уехали! На месяц! – продолжала она находиться в безумном возбуждённом состоянии.

Но, поняв, что с Амелией что-то не так, замерла на месте.

– Ты что, плачешь? Что? Что ещё случилось?

Чародейка обернулась с бледным лицом и с кругами под глазами. На щеках её мерцали влажные следы.

– Ну, ответь же хоть что-то! Прошу тебя! Что происходит? – Фрида всплеснула руками. – Где ты была, черт побери!

– Я… – Амелия глотнула вина из фляжки на поясе. – Сегодня ночью мне приснился сон. Тара… Она мертва. Моя подруга мертва… – волшебница пристроились на кресло, обтянутое тигровой шкурой, и разразилась истерическим смехом.

– Что? Сон? С чего ты это взяла? – уже ничего не понимая, замотала головой Фрида.

– Это не просто сон! В них я, бывает, вижу правду. Ты, как провидица, способна иногда разглядеть обрывки будущего. А мне приходят в сновидениях откровения. Она пела строки из их любимой с сестрой песни, – Амелия закрыла глаза и хриплым усталым голосом тихо пропела: – Я не вернусь уж боле к водам, где мы рыбачили с тобой. И не увижу взор под сводом нашей матери родной. Не смоешь кровь, она везде. Прошу тебя, беги скорей. Ты не ищи меня уже нигде… Ты не ищи меня уже нигде! – чародейка приподняла веки. – Тара прощалась со мной. Её душа покинула все места.

Фрида молча опустилась на её кровать и принялась кусать ногти.

– Больше она не будет оглушать таверны своими шутками… Она помогла мне сбежать от своих проклятых родителей. Мне было очень тяжело, – Амелия вздохнула, вытерев нос, – а Тара меня спасла. Когда мне хотелось провалиться сквозь землю от всех подальше, она всегда говорила мне, что всë наладится. И улыбалась… Так уверенно улыбалась, что мне тоже хотелось улыбаться. Она привела меня в школу магов и поддерживала во всëм. Тара верила в меня, даже когда я сама уже переставала в себя верить. А если я хотела все бросить и просто сбежать, то она единственная могла ругать меня так, что на неё невозможно было обижаться. На последних этапах обучения я уже считалась самой сильной ведьмой. Никто не хотел выходить против меня на соревнованиях, кроме неё. Тара никогда не боялась. Выходила на поле для учебного сражения со смехом. И радовалась даже тогда, когда я ее побеждала. И очень скоро она догнала в мастерстве и в знаниях меня. А во многом даже сильно перегнала. Она добродушно хвасталась, подавая мне руку, когда с помощью заклинаний одолевала меня. Мы с ней договорились никогда не поддаваться друг другу, чтобы учиться друг у друга и благодаря этому становиться сильнее. Сегодня, прощаясь со мной во сне, Тара мне подмигнула, стараясь подбодрить. Черт! Она никогда не любила, когда кто-то грустит, – волшебница снова разразилась слезами.

Аливитянка встала и подошла к чародейке, положив руку ей на плечо.

– Ветер ворвется внезапно! Скажи это, Амелия!

– Я не хочу больше уже ничего делать. Что останется в этом мире? Когда из него так рано уходят такие, как Тара. Что? Я не понимаю… – она провела ладонями по глазам.

– Скажи…

– Я не могу!

– Ты должна, Амелия! Дорогу придется пройти. Мы всë ещё здесь. Ты еще здесь. Значит, ты нужна… Помнишь? До самого проклятого конца! Пройти… Несмотря ни на что. Мы выжили в той буре среди монстров. И не нам опускать руки. Оставь боль позади и иди. Надо каждому из нас узнать, зачем! Так что скажи это… И забудь.

Ведьма подняла голову и посмотрела прямым взором ей в глаза.

– Ветер ворвется внезапно…

– А мы поедем искать Конрада? – появилась Бригида.

– Да, и чем скорее, тем лучше, – закусила губу Фрида.

– Что он сказал? – Амелия откинула волосы назад.

– Написал записку, где лишь предупредил, что они с Иориком уезжают по какому-то делу на месяц.

– Вот и оставьте его в покое, – высказалась угрюмо ведьма.

– Что! – воскликнула аливитянка. – Ты хоть понимаешь, чем это может обернуться!

– Фрида, Конрад ещё не так силен, но он способен скрываться в собственном разуме от преследования безмолвных. Во всяком случае, если у него хватит выносливости. А если не выйдет, то Иорик его убьет.

– И мне должно легче стать от этого? Я не собираюсь сидеть и ждать чуда!

– Конрад не хочет, чтобы мы их искали. И не думаю, что он обрадуется тебе, Фрида, когда ты помчишься за ним сломя голову. Он не ручной пёс, сидящий у ноги. В конце концов, это его выбор и его жизнь. И они оба, и Иорик, и Конрад, прекрасно знают, что на кону.

– Амелия, скажи честно, ты рехнулась? – ученица замерла, раскрыв широко глаза.

– Бригида, успокойся и иди на арену заниматься с воительницами. Ты в последнее время не очень-то хорошо удерживаешь позиции. И ты, кажется, забыла, для чего ты поступила в ученики к Конраду. Он мне сказал, что ты собралась убить главаря варваров. Но это лишь полдела. Тебя ждет война против большинства мужчин из твоего народа. Так что готовься как следует! За тебя это никто не сделает! Конрад же не нуждается в няньках. Хватит с меня уже… Каждый принимает собственное решение, и каждый должен нести за него ответственность сам.

– А я думала, что ты ему друг, – Бригида озлобленно сверкнула глазами.

– Свой долг, как друг я выполнила! – твердо заявила ведьма. – Все остальное зависит уже не от нас. А от него! Если он вернется, то продолжим занятия по развитию его способностей. Если не вернется, значит, ничего не попишешь. Я вам ещё раз повторяю: Конрад не зверь на цепи!

Ученица выбежала прочь, с остервенением схватив свой меч и направившись на арену.

– Ты ведь можешь найти его с помощью магии! – вцепились в её платье Фрида.

– Да, могу! Но я не стану этого делать!

– Значит, я тебя заставлю, – чуть не рыча, воительница схватилась за топор.

Амелия отшвырнула её ударной волной в угол комнаты.

– Оставьте все его в покое! И меня тоже! Не стоит лезть к человеку со своим сраным мнением! Я дала ему шанс. И этого достаточно. Я понимаю, что ты его любишь и беспокоишься, но… Но он наёмник, Фрида! Наёмники всегда будут свободны душой! Ты прекрасно знала, на что ты шла, когда согласилась стать его женой. Характер Конрада не был ни для кого секретом. Так что хватит уже обманывать себя и думать, что сможешь приручить его и спасти. Мы все здесь одиноки! Каждый волен сам распоряжаться своей судьбой.

– Одиноки, ты говоришь, – поднялась на колени аливитянка и рассмеялась утробным смехом, обнажив полностью зубы. – А не сама ли ты только что говорила о том, что Тара спасала тебя. Она была рядом! И сейчас ты просишь меня бездействовать, когда мой муж на краю от возможной гибели. Ты чертова сука и лицемерка! – она метнула в неё кинжал, но Амелия успела уклониться от лезвия.

– А ты не устала меня ещё сукой называть? Когда-нибудь я тебя точно в дерьмо коровье превращу! И я… – она ударила кулаком по столу, – Я вовсе не лицемерка! Тара была рядом, потому что я этого хотела. Конрад же уехал, потому что так сам пожелал.

– Ты хочешь сказать, что ему наплевать на меня? – Фрида выпрямилась в полный рост.

Волшебница закатила глаза и сделала глубокий вдох.

– Фрида… Он любит тебя! Но он навсегда в душе останется чертовым наёмником… Ты не в силах его удержать на месте. Никто его не удержит, если ему взбредет в голову какая-то идея!

– Ни одна идея не стоит того, чтобы рисковать ради неё своей жизнью и жизнями всех остальных.

– А вот про жизни остальных ты зря сказала. Конрад бы никогда не стал подвергать чужие жизни опасности. Он взял с собой Иорика не просто так. Он знает, что если кому и хватит духа покончить с ним, так это Бэбкоку.

– Поэт остановит сына безмолвного. Да… Какие ещё сказки расскажешь?

– Иорик успеет в случае чего предотвратить беду! Никто так не хладнокровен, как писатели, когда дело касается других людей, а не их самих. Он сможет среагировать вовремя.

– Все сходится к тому, что Конрада ждет смерть, – слезы начали подступать к глазам Фриды.

– Нет, – помотала головой Амелия. – Это ты всё видишь только в одном свете. Но у исходов жизни много граней. Однако ты забываешь об этом и не видишь их, потому что сильно любишь его. И эта любовь затмевает твой разум. Все влюбленные в этом похожи. Вы всегда плачете раньше времени, потому что боитесь потерять. И это нормально. Но пользы от этого никакой!

– Так поехали, найдем его! И все будет как надо.

– Как надо тебе, но не ему, Фрида. Пойми ты это уже! Наши жизни всегда висят на волоске, где бы мы не прятались от смерти. Так дай же ты ему, черт возьми, свободу успеть сделать то, чего он хочет. Директриса Эрлин как-то сказала нам с подругами, что радость кроется в самых обычных прихотях. И не стоит отговаривать людей от их воплощения, ибо это отнимет у них больше, чем жизнь. Такие люди потеряют сами себя и больше никогда не найдутся. Я помню, как Карлин как-то будучи ещё юной ученицей, мечтала о шерстяном сером костюме с широкими штанинами, едва прикрывающими колени. Но в таком нельзя было ходить девушкам в те времена, и тем более, чтобы голени были открыты. Её бы строго осудили за это в обществе. Но она очень сильно его хотела. Засыпала с улыбкой на лице, думая только о том, что ей его купят. Однако её родители, само собой, его не взяли. Ибо они беспокоились за неё, что другие ученики будут над ней злобно подшучивать и доведут до слез их дочь. Но они также не понимали, что Карлин бы в этом костюме уже ничто бы не расстроило. Ей было бы наплевать на мнение окружающих. В результате, когда Карлин настрого запретили даже упоминать о её желании, у неё пропал аппетит. В школе она даже не старалась учиться. А потом она заболела. Пролежала в лихорадке много дней. Состояние было очень плохим. Лекари и ведьмы-целительницы ничего не могли сделать.

– И чем все закончилось?

– Тем, что Тара напомнила про этот костюм матери с отцом. И они помчались и купили ей его. Так она уже через день начала есть такими порциями, что кухарка едва успевала готовить. А через три дня уже была на ногах. А пока до этого лежала в постели и смотрела на свой костюм, то радовалась и предвкушала, как бы скорее только его надеть. Когда она прошлась в нём по городу и появилась в школе волшебства, все, конечно, были в шоке от её смелости. Но она была такой довольной и сияла, словно солнце. И над ней пробовали поиздеваться из-за костюма маги со старших курсов, но Карлин совсем не обращала на них внимания. А когда они так и не прекратили злобно шутить над ней, то мы после школы: я, Тара и Карлин подождали их и сбросили в яму клозета. Так от них ещё две недели дерьмом воняло.

– Вы, будучи ещё маленькими, справились со старшими по курсу?

– Нет ничего такого, с чем бы мы втроем в своё время не справлялись. Мы уже тогда были сильны в заклинаниях. Правда, нас потом строго отчитали, и родителям моих подруг пришлось выплатить деньги на покупку одежды для тех учеников. Но ты теперь понимаешь, почему не стоит искать Конрада? Что бы ему не пришло в голову, дай ему осуществить свою мечту. Он ведь не ребенок и понимает все риски.