Текст книги "Узнавать Отражение (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 12

В Питере я старался два раза в неделю поддерживать спортивную форму. В борцовском комплексе на Ломоносовской собиралась самая разная публика, включая мастеров серьезного уровня. Там мы познакомились с Игорем Аном и еще кучей нормальных парней. И я и Фаис с нашей армейской подготовкой не выглядели там случайными. Мы достаточно приятельски общались и с какими-то полубандитами из Усть-Каменогорска, подвизавшимися в охране нескольких рынков, и с парнями, промышлявшими чем-то в порту...

В Москве я лишь сейчас задумался о том, что нужно бы снова начать заниматься. И дело даже не в том, что я несколько расслабился.

Собравшись покупать авто, я пролистал блокнот.

Как у всякого делового человека начала девяностых, у меня есть блокнот с кучей контактов. С досадой понял, что попросить подстраховать, на случай какого-то разводняка, в Москве мне некого. В прошлой жизни я и в зал-то стал ходить снова лишь через полгода...

Поэтому, усевшись в такси и присмотревшись к водиле, я решил, что выбирать не приходится. Предложил ему меня покатать весь день. Честно сказал, что покупаю машину и буду прицениваться-договариваться.

– Не боишься разводок? – флегматично поинтересовался таксист, окинув меня взглядом.

– Да уж как-нибудь.

– Триста семьдесят рублей, – вынес он вердикт.

– Это сейчас план – сто двадцать? – я исходил из таксисткого «три плана за смену».

– Нет, – пожал он плечами, – просто столько мне нужно.

– Договорились, – я протянул ему четыре четвертных бумажки. – Остальное – по реализации концессии.

Парень взял деньги, аккуратно сунул в бумажник. Выключил счетчик. Протянул мне руку и представился:

– Игорь.

С меня ростом, русоволосый широкоплечий парень в пилотской кожанке. Спокойный, без разбитной суетливости. В машине чисто и ухоженно. Рулит уверенно, с легкой таксистской наглецой, но без модной сейчас агрессии.

– Павел, – пожал я руку. – Можешь звать меня Пол.

– Меня можешь называть как хочешь, – хмыкнул он, – только не Игорьком. Раздражает. Если совсем невтерпеж, зови Горыныч.

– Потому что много куришь?

– И это тоже. Но скорее просто фамилия – Горничев. Я с детства Горыныч.

Продавец «копейки» представился Степаном Антоновичем. Полный, слегка одышливый невысокий мужик, а скорее дед. В кепке, ношеной тканевой куртке, брюках и войлочных ботинках на молнии.

Его машина стояла сравнительно недалеко. В гараже в пойме Москвы-реки, недалеко от посёлка ГлавМосстроя. Куда мы и поехали.

Я так понимаю, по инерции, но снег в гаражах еще чистили. Сгребали бульдозером к дальней стене. Так что все без исключения ворота в ряду были привалены снежным отвалом. Вокруг было абсолютно безлюдно.

Осмотр машины начался с чистки снега от ворот. Такси остановилось у бокса с номером 473.

Продавец попросил называть себя дядя Степа. Он открыл дверь в воротах, достал снеговую лопату. Но я ее у него отобрал и взялся за подмёрзший отвал. Было очевидно, что дяде Степе лучше не кидать снег. Да и всю дорогу, и сейчас он, не останавливаясь, рассказывал о своей ласточке. И я решил его не прерывать.

Пока я откидывал снег от ворот, таксист развернулся и вылез из «Волги». Закурил, оперся о капот задницей и хмыкнул. Продавец замолк.

Я распрямился и глянул туда, откуда мы приехали. От ворот шли пятеро. И ситуация мне не понравилась.

Длинные ряды ворот с одной стороны оканчивались тупиком. Уйти или уехать, минуя этих пятерых, было невозможно.

Они уже достаточно приблизились, чтобы я понял, что и рожи их мне не нравятся.

Перевёл взгляд на продавца и понял, что дядя Степа их совсем не рад видеть. Он беззвучно ругнулся и начал хвататься за сердце.

Я не успел ничего спросить; самый мордатый из подошедших громко и глумливо заговорил:

– Какая встреча! Степа! Ты приехал мне свою тачку отдать?

– Да ты ебнулся, Митяй, – почти прохрипел дед, попытавшись закрыть собой открытую дверь и став уже почти зелёным.

Я оперся о лопату и присмотрелся. Трое ражих таких молодца под тридцать. И два крысёныша лет по восемнадцать. Спокойно и не торопясь обступили нас, оставив в тылу такси с водилой.

Видя, что дед сейчас реально упадёт в обморок, я придержал его. Помог сесть на высокий порог гаражной двери. И повернулся к этому Митяю:

– Не видишь, что ли, человеку плохо? Хули надо?

– А ты ещё кто, нахер? – повернулся он ко мне. – Давай, чисти снег, чтоб мне выехать. Да поеду я. Степа мне за долги машину отдал. Правда?

И он попытался то ли дать пощёчину, то ли стукнуть старика...

Я перехватил его руку и оттолкнул:

– Охуел, что ли? Ты кто вообще, урод?

– Я здесь хозяин, – заявил мордатый. – И все мне здесь платят. А со Степой у нас давно вопрос нерешённый есть. Вот и порешаем. Понял? Или ты за него платить хочешь? Так давай, и за наглость ещё с тебя причитается.

Он повернулся ко мне, похоже, собираясь съездить мне в бубен. Двое его пристяжных двинулись к нам, и я не стал ждать.

Очень серьёзно ткнул этого Митяя черенком лопаты в солнышко. Отбросил ту лопату – так себе, вообще-то, оружие, снежная лопата.

Больше не обращая внимания на него, ушёл от удара того, что слева. Впечатал его ускорение в железные ворота его же головой. А попытку того, что был правее, схватить меня за шиворот я пресёк, вывернув протянутую ко мне руку до отчётливого хруста. Да хорошо так пробил по голени. Он заорал.

Я быстро огляделся. Два крысёныша лежали поодаль в снегу, и таксист Игорь как раз завершал воспитание коротким прямым в нос одного из них. Плюс ему. Про поддержку разговора не было. Да я и сам бы справился. Но приятно, что нормальный парень вроде.

Он между тем очень так с оттяжечкой исполнил ногой по ребрам второму и скомандовал:

– Сдристнули отсюда, быстро!

Эти плоды лучшего в мире советского образования мгновенно не только всё поняли, но и рванули как в рекордном забеге. А таксист обернулся ко мне, оценил ситуацию и ухмыльнулся:

– Дополнительная услуга.

– Обижаешь, командир, – кивнул я. – Присмотри.

Глазами показал на лежаще-сидящих рядом быков и присел перед дядей Степой.

У того отчётливо тряслись руки, и он никак не мог открутить крышку цилиндрика с валидолом. Отобрал, открутил, дал ему таблетку. Он кинул её в рот. Пробормотал, что сейчас отпустит, Паша, подожди...

За это время таксист Игорь образцово присмотрел. Обернувшись, я увидел лежащими мордой в землю двоих. А Митяя, упавшего на колени и уткнувшегося лицом в землю, он в этот момент опрокинул на снег ногой. Перехватив взгляд Игоря, я кивнул и снова повернулся к деду:

– Что это было, дядя Степа?

– Я не верил, – Степан Антонович уже дышал почти нормально, и цвет лица стал не такой зелёный, – мне говорили, что он тут повадился деньги вымогать...

– Митяй?

– Да. Он работал у меня водителем. Я был директором филиала Первого автокомбината... он пил сильно. Как поймали его на линии с запахом – уволил. Отец у него – такой мужик был хороший. Начальником колонны был...

– То есть вы знаете, где этот урод живёт?

– Да, – поднял дед на меня глаза, – тут недалеко, на Карамышевской...

Я повернулся к лежащим рядком недобандитам. Наклонился, перевернул Митяя на спину. Профилактически выписал ему по скуле и сказал:

– Смотри на меня, сука.

Тот испуганно захлопал глазками, запорошенными снегом и грязью.

– Я знаю, где ты живёшь. Если Степан Антонович мне хоть слегка на вас пожалуется, Митяй... пиздец тебе, просто гарантирую. Ты всё понял?

Тот испуганно закивал. Обычное дело... получив внятные и болезненные разъяснения собственной чмошности, они некоторое время тише воды...

Ну и отправил я их. А что с ними делать? Наблюдая, как покряхтывая и постанывая и баюкая руку они уходят, я слушал Степана Антоновича:

– Вы не подумайте чего, ребята. Я думал, что среди бела дня всё обойдётся. А мне – что делать? Водить я не могу, летом пару раз на дачу съездил и понял, что всё, отъездился... А пенсии не хватает. Да и жена пенсионерка. А детей у нас нет, помочь некому... Ну как мне быть…

Я достал сигареты и закурил. Игорь отверг моё «Мальборо». С достоинством закурив свой «Уинстон». Скажите пожалуйста...

– Значит так, – прервал я деда, – машину я у тебя, дядя Степа, покупаю. За пятьсот долларов.

Рядом присвистнул таксист.

– Только оформим мы всё доверенностью. Есть у тебя знакомый нотариус, Степан Антонович?

– У меня здесь, на Мнёвниках, начальник ГАИ – друг. Завтра номера повесишь, – несколько заторможенно ответил дед.

– Нет времени. Есть нотариус? Чтоб сегодня?

– И не посмотришь тачку-то?

– Гм, Степан Антонович. Что б у начальника автофилиала тачка, да неисправна? Или ты, дядя Степа, неликвид впариваешь?

– Ну ты, Паша,... я благодарен тебе, конечно, но хамить-то зачем? И это, пятьсот долларов – это сколько в наших?...

– Это дохуя, дед Степан– раздавил окурок подошвой таксист...

Дальше всё было достаточно быстро. Мы завели ухоженные вишнёвые «Жигули» ВАЗ-2101. Со мной за рулём и дядей Степой пассажиром, колонной приехали к метро «Полежаевская». Там встали у заправки, ввиду толкучки у метро, и серых «Жигулей»-«девятки» с картонной табличкой «Обмен валюты» на лобовом. Я попросил Игоря разменять баксы. А мы с дедом поехали на Куусинена, к нотариусу.

К тому моменту, как я получил на руки доверенность и все документы на тачку, подъехал Игорь и вручил деду две пачки сотенных – побольше и поменьше. Курс у менял сегодня – сто пятьдесят. А я добавил ещё четыреста баксов.

Растерянный старик начал что-то лопотать, но я попросил Игоря отвезти его домой. Добавив, что приглашаю таксиста пообедать в ресторане «Берёзовая Роща», что дальше по Куусинена. Буду ждать…

– Думал, я не приеду? – Игорь был весел и энергичен. – Я не отказываюсь от халявы. Да и мой гонорар стоит обсудить. Ты помнишь, что мы договорились на триста семьдесят?

– Жадность не красит человека, – я протянул ему меню.

– Я не расслышал, что не красит московского таксиста?

– Вот! Был бы ты таксист, то и разговора бы не было, – я протянул ему сто баксов. – Но ты явно то ли шпион, то ли принц за рулем такси...

Он задумчиво взял сотку... Подошедшей официантке мы сообщили про салат «Московский», рассольник и котлету по-киевски. Без алкоголя, но с компотом.

– Мне нужно этого Митяя убить? – мы в молчании расправились с рассольником.

– Ладно тебе выделываться. Ты ведь и брать те баксы не хотел. А уж чтобы кого-то грохнуть всего за сотку? Рассказывай о себе.

– За целую сотку просто рассказ? Еще столько же, и я напишу роман.

– Давай синопсис, посмотрим...

Не запнувшись на слове «синопсис», он мне рассказал в общем-то банальную историю.

Бывший студент Ярославского политеха. Завалил сессию, угодил в армию. И не куда-то, а в Псковскую дивизию ВДВ. Откуда на полгода оказался в Афгане под самый вывод. Дослуживал снова под Псковом. Вернулся в родной Углич весной 91-го.

А летом – вляпался. Всё тоже банально. Вечер, он, она, прогулка, уроды. Троим уродам – сотрясение с вывихом. Герою – обожание с искромётным сексом. Однако – последствия.

Один из уродов – сын шишки. На момент инцидента – сын второго секретаря горкома. А сейчас – вице-мэра. Который потребовал негодяя, избившего его мальчика, показательно наказать.

Дальше всё тоже банально. И подруга вдруг забыла, как было дело. И прокуратура возбудилась.

Из банального течения жизни выбились менты. Они нашли преступника Игоря и посоветовали ему свалить куда подальше. Пока история не забудется. Оказывается, потерпевший сынок – тот еще козел. Уже отсидел на местной зоне год по хулиганке и сильно достал ментов недосягаемостью. Спасибо тебе, Горыныч, что хоть ты ему табло подрихтовал.

– У меня в семнадцатом таксопарке дядька работает. Осенью лег на операцию. А я пока ему место грею. Сам поди знаешь, в таксопарк так просто не попадешь. Там же, на Петушкова, и комнату снимаю. У бабули – божьего одуванчика.

– Это где?

– В Тушино. Почти у МКАДа, платформа Трикотажная.

– Телефон есть?

– Само собой, чай Москва, не Углич.

Я достал блокнот, написал свой телефон, вырвал листок, протянул ему вместе с блокнотом, и сказал:

– Пиши свой телефон. Давай договоримся, если что – друг на друга расчитывать.

– Это на какую же помощь я могу расчитывать? – сказал Игорь аккуратно записывая свой телефон в моем блокноте – от парня что деньги не считает?

– Ну, мало ли… вдруг ты соберешься у коллег бензин сливать? В одиночку неудобно. А я – всегда помогу. Только сразу договоримся– весь навар пополам. Я рад, что мы познакомились…

…Я успел заехать домой переодеться. За Майриной приехал интеллигентный аспирант на своей скромной машине. Порадовал дед на въезде. Он меня узнал. Что уж он про меня думает – не знаю. Но он мне объяснил, что объедешь корпус – там парковка. Запарковавшись в тылу корпуса, я увидел еще два входа – типа для скорой, или хозяйственных. И еще я увидел выезд на набережную. Буду знать…

Светлана Анатольевна моим авто были возмущены:

– Как?! Не белый мерседес?! Павлик, ты за кого меня принимаешь?!

– Будешь выступать, буду тебя возить в багажнике.

– Ты это сделаешь?!!

– А как иначе? Ну вот брошу я тебя. Только по дороге на работу ты поскандалишь с парой вагонов метро. А ведь вокруг еще маньяки и прочие кавказцы. Их нужно от тебя защищать.

Ясно дело в машине целоваться много вкуснее чем на морозе. А потом я повез ее домой.

Глава 13

Дорожная обстановка в зимней Москве-92 навевает тоску. Повсюду без проблем ездят тяжелые грузовики. Судя по номерам, многие и не московские. Светофоры сбоят, автобусы глохнут в неожиданных местах, троллейбусы отцепляются от контактной сети, трамваи сходят с рельсов. Это все – дело привычное. Но в результате в часы пик езда по Москве за рулем – то еще приключение.

В общем, я повез Светку по Садовому, попутно рассказывая, что машина, на которой она будет учиться водить, должна быть попроще и ее должно быть не жалко. Ведь я намерен безжалостно тебя, Свет, загнать на водительские курсы.

Она, конечно же, фыркала, но с некоторой уже заинтересованностью, продолжая чисто по-женски добиваться, чтобы ее уговаривали:

– Ну зачем мне водить машину?

– Вот ты ведь умная. А все равно дура-дурой.

– Объяснись, Павлик! – глаза у нее стали бездонные.

– Все просто. Представь, что мной увлеклась королева Англии.

– Она старуха! – сморщилась она. – Тебе, Пол, что, старухи нравятся?

– Кого волнует, что там нравится мне? Королевам Англии не принято отказывать. Опять же – международный престиж России, дипломатические хитросплетения всякие. И возникает вопрос.

– Что я тебе отрежу в первую очередь? Яйца или член? Или и уши с языком заодно?

– Этот твой медицинский цинизм, Свет… – я выехал на Садовое, и оно оказалось забито. – Вопрос в том, как ты, без прав, приедешь забирать нашего ребенка из садика?

– Ребенка?! – она растерялась.

– Двух? Так тем более! Как ты, Света, отвезешь старшего на кружок?! А??

Она снова фыркнула, закурила и отвернулась. Молча почти докурила и сказала:

– Жаль, Паш, что мы не встретились раньше.

– Всему свое время, – я потянулся и взял ее ладонь в руку, перебирая пальцы. – Главное – все происходит.

– Мне кажется, – она выдернула ладонь, – ты придумаешь что угодно, лишь бы утащить меня в койку!

– Это само собой, Свет. Но ты снова подтверждаешь мысль, что девушки – абсолютно не романтичные.

– Романтику придумали мужчины, чтобы девушкам голову задурить! Скажи, зачем на окнах в мужских туалетах ЗАГСов стоят металлические решетки, Павлик?

– Знаешь, Светлана… некоторые парни, узнав, что их невеста до тонкостей разбирается в устройстве мужских туалетов ЗАГСов… могут дать слабину…

– Паша, тебе самому не противно от твоей изворотливости?

– Я, Светлана Анатольевна, аспирант у Лернера. То, что ты называешь изворотливостью, – результат системного научного подхода и тяжелой мыслительной работы. Вот ты и злишься...

Честно говоря, её состояние мне по прежнему не нравилось. Оглушённая и растерянная, она только-только начала выбираться из мрака случившегося. А я изо всех сил её тормошил...

К её дому мы подъехали Казначейским переулком с Садового. Она, снова нацепив лёгкую отчуждённость, собралась попрощаться, но я это пресёк:

– Я должен увидеть, как ты живёшь.

– Ещё насмотришься, Паш. Поезжай.

– Ты думаешь, что ты хитрая, – я вылез из машины, открыл ей дверь и поставил её перед собой, – но мне очевидно, что ты что-то скрываешь. Кто он? Любовник-паралитик? Тайный ребёнок восьми лет? Веди, короче.

– Паша, – устало сказала она, – визит парня к девушке, и знакомство с мамой не устраивают наспех.

– Знаешь, этими отмазками ты меня изрядно заинтриговала. Пошли.

Светка, очевидно, растерялась, наконец сообразив, что банальными поцелуями в парадной дело не кончится. Попробовала наехать:

– Никуда ты не пойдёшь.

Дверь лифта открылась, какая-то женщина поздоровалась с нами и вышла на улицу.

– Какой этаж? – не стал я спорить. Не люблю тайны.

Она нахмурилась, помолчала, потом сказала:

– Ну, хорошо. Седьмой этаж.

Обитая дерматином дверь с двумя замками открылась легко. В лицо ударил очень неприятный запах. Из квартиры умницы-модницы-красавицы пахло дерьмом, испражнениями и запущенностью. Запах какого-то бытового ароматизатора лишь подчёркивал это. Конкретно так пахло бедой.

Она сильно побледнела и бросилась в квартиру, не разуваясь, лишь воскликнув:

– Мама!

Обычная двухкомнатная квартира. В большой комнате – ортопедическая высокая кровать. Рядом – инвалидная коляска. У кровати, на полу, лежала женщина в ночной рубашке. Судя по всему, упав, она обгадилась. По-большому и по-маленькому.

Светка, вбежав в комнату, плюхнулась перед ней на колени и неуклюже стала её поднимать. Одновременно она очень зло глянула на вошедшего следом меня:

– Посмотрел?!!

Я присел рядом с женщиной, которая была в сознании и даже пыталась сесть.

– Здравствуйте. Я – Павел, парень вашей дочери. Подождите секундочку, я сейчас.

Вернулся в прихожую, разулся, скинул пальто и свитер, оставшись в футболке. Снова прошел в комнату и взял женщину на руки. Майриной, что помогала ей подняться, рыкнул:

– Бегом в ванную! Слей воду и сделай комфортную температуру для...

– Людмила Ивановна, – неожиданно разборчиво представилась оказавшаяся у меня на руках женщина. – Меня зовут Людмила Ивановна.

– Очень приятно! – буркнул я.

Потом мы вместе мыли Светкину маму под душем, одевали её в свежую ночнушку. Я отнёс её в Светкину комнату и уложил на узкую девичью кровать. Прибежала ее психованная дочь и сделала матери укол в плечо.

Потом мы, опять же в четыре руки, мыли и убирали вонючие неприятности в гостиной. Перестилали постель. Проветривали, и прочее.

Параллельно Светка рассказывала: сложное труднопроизносимое заболевание, название я тут же забыл. Диагностировали прошлым летом. Инвалидность. Очень метеозависимая штука. Обычно её мама в состоянии себя обслужить. Дойти до туалета и в ванную. Но бывает так, что нет сил даже встать. Или, как вот сейчас – встала и упала.

Раньше болезнь считалась неизлечимой. Сейчас, и у нас, и на западе, в стадии экспериментов проводят операции и разрабатывают методики. Есть, короче шанс на излечение.

С утра и до шести с ней сидит Гуля. Нанятая беженка из Таджикистна. Профессиональная медсестра. Может и дольше, за дополнительные деньги. Она бросила на меня короткий взгляд.

Обычно Света с ней созванивается, перед приездом. Вот и сегодня Гуля отпросилась пораньше.

Мы одели Людмилу Ивановну в теплый халат, и усадили в кресло-каталку. Она уже вполне пришла в себя, насколько это возможно в ее ситуации. То есть, ей было передо мной неудобно. Мы привезли ее в гостиную, включили телевизор и ушли на кухню.

Светка была мрачной. Ясное дело. Икона стиля, объект обожания и поклонения... И такая история. И многое прояснилось без всяких разговоров.

– Ну что, посмотрел? – угрюмо спросила меня Майрина – ступай, я буду маму кормить...

Она полезла в холодильник и загремела кастрюлями. Я только сейчас заметил, что испачкал футболку. Стащил, отнёс и бросил в стиралку. Натянул свитер на голое тело. Достал из правого внутреннего кармана пальто пачку денег, что поменял. Вернувшись заявил Светке , положив это на стол:

– После того что произошло между мной и Людмилой Ивановной, я, как честный человек обязан жениться. И мы с ней – сами в состоянии оплачивать медперсонал. Ты, Светлана, уж проследи...

В процессе моей рассудительной речи она осатанела так, что даже не смогла сразу ничего ответить. А я еще и добил:

– И не нужно вот мне здесь сопеть. Я ценю, что ты платишь деньги, что бы побыть со мной. Но это унизительно...

Фурия – нет. Это слабо. Она надавала мне пощечин. Она пинала меня ногами. Пыталась царапаться. При этом шипела гюрзой:

– Сволочь, скотина!!! не смей прикидываться хорошим, урод. Все вы козлы, а ты особенно...

Я ее схватил и прижал к себе, лишив подвижности рук. Она все равно пиналась, а я шептал ей на ушко:

– Кто тебе сказал что я хороший? Ты бы только знала какие грязные мысли у меня на счет тебя...а ведь я еще и мутант. Да-да. Помесь кролика и черного кобеля. – тут она все ж фыркнула – Ну, успокоилась?

Не, и со злой Светкой целоваться ништяк. И я пошёл обуваться и одеваться. Понятно, что нужно свалить, что бы дамы пришли в себя. Но я все ж не выдержал. Распахнув дверь на выход, громко сказал:

– До свидания , Людмила Ивановна. Света, завтра я заеду за тобой в восемь утра. Сделай мне кофе покрепче. И не забудь погладить мою футболку!

И захлопнул дверь когда в неё прилетела и разбилась фаянсовая кружка.

Пока я ехал домой, сердце разрывалось от жалости. Мне было невыносимо ее жалко. В последнее время она света белого не видит. Работа – больная мама – снова работа, и так бесконечно. И понятно, что я для нее – какое ни есть, но всего лишь развлечение.

Но потом я подумал – какого черта? Какая разница как мы оказались в одной постели? Но вот то, что будет потом – зависит от меня. Уж облегчить ее жизнь я вполне смогу , а там посмотрим.

Дома меня застал звонок доцента Лернера. Паша, где ты пропадаешь? Слушай внимательно. Приказ ректора о твоем зачислении в аспирантуру подписан. Немедленно поезжай в институт, оформляйся. Зайдешь к нам на кафедру. Если меня не застанешь, я оставлю тебе материалы. Через месяц, Павел, я жду от тебя статью для «Экономической Газеты». И зайди в ректорат, забери студенческий, то есть ученический, короче, разберешься…

Светка к утру успокоилась. Лишь ядовито съязвила про геронтофилов и облом. А я с грустным энтузиазмом соглашался поменять мать на дочь. Страшная конечно, и с головой не дружит, но потерплю. Хоть футболку погладила. А кофе варить так и не научилась.

Ее мама, кстати, совсем молодая женщина. Пятидесяти еще нет. В нормальных условиях – приятная и интеллигентная. Таджичка Гуля оказалась весьма вменяемой особой, с отличным русским языком. Короче отвёз Светку, и помчался в Выхино.

Евгений Николаевич Городовиков – зав кафедрой, доктор наук и вообще… был со мной любезен с ноткой сочувствия. Дескать, быть в аспирантах у Лернера … ну ничего, Паша, мало ли какие в жизни беды случаются…А в общем, на кафедре меня восприняли доброжелательно. А мне вдруг было очень приятно снова побродить институтскими коридорами в период сессии…

Попутно размышляя, что про это время потом будут гнать такую пургу! Но реальность вот она. Зима девяносто второго. У дверей аудиторий толпятся парни и девчонки, азартно ожидающие экзаменов, и плевать всем на политику…

Приехав домой с кипой материалов, собранных Лернером и Фаисом, я был настроен серьёзно. Дескать пора уже двинуть экономическую мысль к неведомым высотам. Вот только бутер съем.

Но ещё только уминая кусок хлеба с колбасой, и запивая это чаем, я снова пришёл в раздражение.

Я сообразил, что разучился писать. Не то что бы совсем. Но накатать листов десять – пятнадцать( много больше) текста от руки, считаю пыткой.

А из оргтехники у меня – лишь шариковая ручка, и пачка бумаги формата А4, что мне подарили на кафедре.

Так что усевшись с кружкой чая за стол, я для начала составил список потребного. Как то: компьютер с периферией, дискеты, ленты для принтера...в общем я слегка озверел. А с учётом того, что я даже не знаю где это все брать... решил проконсультироваться у Светки, и созвониться наконец со знакомыми. Наверняка уже работает какой рынок в Митино...Да и сходить в арендованную американцами квартиру. У Фаиски в комнате стоит печатная машинка. Лишней не будет.

А пока, решил поработать умственно. Изучить, что там Фаис с Марком Семеновичем готовили...

Вполне себе структурированные в блоки заметки, помеченные размашистыми правками Лернера...

Но вникнуть я не сумел. Зазвонил телефон.

– Привет, Пол! – это был мой арендатор Бенджамин Салливан. Американец, сотрудник американского фонда, и, как я понял, глава наблюдательного офиса этого фонда в Москве.

– Ты знаешь, Пол – сказал он мне несколько нервно – мне кажется, у нас катастрофа.

–Что случилось?

– У нас по потолку течёт вода, Пол. Кажется, она горячая...

– Бегу, Бен. Не нервничайте, сейчас разберемся.

И я рванул отрабатывать жирную арендную плату...