Текст книги "Узнавать Отражение (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 7

Осмыслить хаос следующих трёх дней можно лишь с трудом. Один список сделанного занял бы пару листов. И всё – какая-то суета и невнятица.

Из важного – сразу от ресторана у Светкиной поликлиники поехал к участковому. В ответ на моё: «Здравия желаю, гражданин капитан», – он попросил не умничать и называть его Дмитрий Петрович. Вместо личных посещений он разрешил мне отзваниваться ему в опорный пункт по утрам.

В военкомате, что в Даевом переулке, я сначала сунулся не туда. Наткнулся на толпу подростков в трусах. Вспомнил, как проходил свою призывную комиссию. Пожилая тётка-врач пила чай из стакана с подстаканником. Оглядев шеренгу из пятерых призывников, одетых лишь в трусы, она с шумом втянула в себя горячий чай. Потом скомандовала:

– Спустить трусы!

Снова втянула чай, оглядела обнажённое и скомандовала:

– Кругом! Наклониться! Раздвинуть ягодицы!

Опять, судя по звукам, хлебнула чаю:

– Напрячь живот!

После паузы и глотка чаю прозвучало:

– Свободны! Позовите следующих…

Пожилой прапор моему появлению обрадовался. Полистал военный билет, изучил копию диплома, что я обнаружил в своей сумке и предусмотрительно захватил, и заявил:

– Нужно бы тебе на сборы. Перед присвоением.

И посмотрел взглядом, не оставляющим сомнений. Я достал из кармана бутылку коньяку, что купил в ларьке недалеко от военкомата, и поставил на стол:

– Стар я уже, партизанить.

– Отчего ж стар? – бутылка исчезла, а прапор стал добродушен. – Нормальный человек у нас и капитана получит, если с понятием.

Бредя по грязным улицам к метро, я думал, что в армии всё – от раннего подъёма, унылой и невкусной еды до системы призыва… – всё направлено на то, чтобы у солдата всегда было желание кого-нибудь убить…

Потом мысли свернули на объявленное месяц назад Беловежское соглашение. Оглянувшись вокруг, я не видел, что народ страдает от официального развала СССР. То есть – всем плевать. Люди по-прежнему работают, гуляют, женятся и разводятся. И пытаются освоиться в наступившем капитализме…и даже военкомат – готовит призыв, как ни в чем ни бывало...

На следующее утро меня разбудил телефонный звонок. Впервые без Фаиса. Я даже удивился.

Председатель местного домкома. Некто Элеонора Эдуардовна. Она попросила у меня аудиенции. Дескать, Павел, я зайду к вам через полчасика?

Пребывая в некотором недоумении открыл дверь на звонок. Местный Швондер прибыла не одна, а с начальницей паспортного стола Натальей Петровной. Которая, оказывается, тоже проживает в высотке на Котельнической, и тоже член домкома.

Я принимал их по простому, на кухне. Налил чаю, не понимая что им нужно. Но эти славные тетки быстро все мне объяснили.

В нашем доме живут заслуженные люди. Есть правило – после кончины, домком берет на себя траурные хлопоты и мероприятия. Если нет указаний от вышестоящих органов.

В общем, процедура отлажена. Этот следователь Шеин, из милиции, сказал что тело можно хоронить. Оно в морге больницы Давыдовского, сравнительно неподалеку.

Для получения места рядом с родителями, на Ваганьковском– нужно Свидетельство о Рождении. Ты не знаешь, Паша, где оно?

В остальном, все отработано. Прощание – в местном красном уголке в воскресение, в полдень. Потом – похороны на Ваганьковском. С поминками сам решай, если считаешь нужным – мы все устроим, там же в красном уголке. Ты, как ближайший родственник, должен определиться.

Мы дозвонились во ВНИИСИ, где Фаис работал. От них будет венок и пара сотрудников. Там были в шоке от новостей. Мы, завтра, в вечерке поместим некролог с объявлением.

Пребывая в изумлении, пошел в гостиную, где у так и несобранного чемодана, на журнальном столике, лежала куча каких то бумаг. Там, в одной из папок обнаружил искомое Свидетельство, которое и отдал женщинам.

Добавил к этому свою тысячу рублей со словами – если нужно что то еще... Но они попросились в комнату к Изе, и там из его шкафа забрали чёрный костюм, туфли... попросили никуда не уходить до трех, мало ли что понадобиться... и отбыли, сопровождаемые моими благодарностями. Я, при всем своём опыте, как-то даже не задумывался...

На следующий день, около шести вечера, я прошёл проходной на территорию больницы четвёртого управления. Светка, в телефонном разговоре фыркала и заявляла что мы конечно же увидимся. Но не конкретезировала. И если гора не идет к Магомету... На входе в больничный корпус, меня жестко тормознули. В отличие от проходной с улицы, где до меня по-прежнему никому не было дела. И я попросил подтянутого и спортивного вахтера средних лет, позвонить медсестре Майриной. Сообщить что ее ожидают. И ушел на улицу курить.

Но даже не успел закурить, как из дверей выпорхнула она. В одном халате, такое ощущение, на голое тело, невероятно притягательная и обворожительная. Радостно повисла у меня на шее, и мы как – то прям потерялись в поцелуе...Потом она оторвалась от меня, сообщила что я идиот, что ей холодно, и у неё пациент, и -подождёшь минут пятнадцать?

Потом я как дурак стоял, и смотрел как она убегает... за спиной бибикнули, я обернулся,

Пока мы общались, в ворота заехала чёрная Волга, и подъехала почти к моим ногам. С заднего сидения вылез какой то хорошо одетый мужик, со смутно знакомым лицом, и крикнул мне за спину:

– Света!

– Света занята – буркнул я, проследив что она скрылась за дверью, и внимательно посмотрел на мужика.

Вот убей, не помню, кто это. Кажется, какой то цеховик, из тех что сейчас полюбили с важным видом торговать мордами в телевизоре. С водительского сидения вылез спортивный крепыш, подтвердив мои умозаключения. Цеховик с охраной– спортсменом.

Мужик, тем временем хлопнул дверью и попробовал меня обойти. Но я его тормознул ладонью в грудь :

– Я же вам сказал. Света занята, у нее пациет.

Мне очень не понравился взгляд, которым он на неё смотрел, и хозяйский тон. По ощущениям – цеховик приехал увезти в ресторан понравившуюся телку, не предполагая отказа. Ни секунды не сомневаюсь, что она его пошлёт. И не как то, а очень унизительно. Я видел однажды как она унижает наглых претендентов. Но зачем же девушке заводить врагов? У меня это получится много лучше.

Охранник, тем временем буром попер на меня:

– Ты, быстро освободил дорогу должностному лицу!

–Сейчас это лицо станет синим – любезно заявил я, не сдвинувшись ни на миллиметр – да и у тебя тоже, если бычить не прекратишь.

– Убрался, быстро!

– Стоп – тихо сказал мужик. Да так, что я сразу поверил в наличие неслабых должностных полномочий – давайте начнем сначала.

Он внимательно посмотрел на меня, отступившего на шаг, что бы если что валить эту недоохрану, и на своего водителя, который тож отступил на окрик.

– Я – отец Светиного пациента – представился мужик – приехал за сыном. Хотел спросить про его состояние. А вы, судя по ревнивой реакции – её парень?

– Да, я её парень – я отступил еще на шаг – сочувствую вам.

– Сочувствуете? – удивился мужик

– Очень у вас охрана надежная – пояснил я – с такой охраной вам можно лишь соболезновать.

Потом вытащил из правого кармана куртки кулак. Потом, глядя на этого как бе охранника, выкинул указательный и средний пальцы, и обозначил выстрел в мужика.

Но охранник, к моему удивлению, ни капли не смутился:

– У тебя нет оружия. Ты здесь не для сшибки. И ты не стрелок. Не выебывайся.

Тут за спиной хлопнула дверь и раздался Светкин голос:

– Я так и знала что ты во что нибудь ввяжешься!

Гм. Ну да, со стороны все выглядит как прелюдия к драке. Я еще отступил и оглянулся.

Света так и была в халате, ее сопровождал какой то парень, скорее юноша. А при ближайшем рассмотрении – и вовсе школьник. Чертами лица несомненно схожий с пассажиром черной Волги.

– Извините его, Михал Михалыч – обратилась она, кивнув на меня – провинциалы в Москве комплексуют, и во всем видят желание их унизить. Не сердитесь, это мой парень.

– Да нет – засмеялся отец Светиного пациента – вполне вменяемый человек. И за тебя, Света, можно быть спокойным.

И, совершенно неожиданно мне подмигнул. Типа – закончили скандалить. И приобнял подошедшего к нему сына, сходство стало еще заметнее.

У меня конечно было что сказать, особенно про провинциалов, но я сдержался. И вправду как пацан себя веду. И я сказал:

– Извините меня. Не так все понял – перевёл взгляд на водилу – и ты не злись. Сдурил я.

Охранник усмехнулся и сел за руль. Школьник открыл левую заднюю дверь. А вот мужик, принятый мной за цеховика моим извинениям удивился. Внимательно на меня посмотрел, кивнул и сказал:

– Нууу… – он перевёл взгляд на Светку, взявшую меня под руку – я тебя очень понимаю.

Потом достал визитку из нагрудного кармана пиджака и вручил мне:

– Если у вас будут проблемы – звоните. Смогу – помогу.

Мило улыбнувшись нам, мужик уселся на заднее сидение и «Волга» уехала. Светка повернулась ко мне:

– Не смей набрасываться на пациентов! Меня выгонят с работы.

– Хорошая мысль, ващет.

– Дурак! Подожди, я сейчас вернусь.

Она снова убежала за тяжелую дверь. А я бросил взгляд на визитку, что так и держал в руках. Савченко Михаил Михайлович. Администрация Президента РФ. Адрес – Старая Площадь. И три телефона. Опа! Я его вспомнил.

Таких, крайне не публичных, но очень влиятельных парней, в российской власти немного. О них было не найти никакой информаци, ни в Википедии с интернетом, ни среди знакомых. Формально занимая мелкую должность, они решали мега– вопросы. И с их мнением считались и премьеры, и главы палат, и сам президент. Да и само обретение реальной власти, к примеру ВВП, началось с того, что на место одного из них он поставил своего человека. На кадровые вопросы.

А о господине Савченко, лишь однажды прошел серьезный вброс. Журнал «Коммерсантъ Власть» посвятил ему большую статью с фото. Вот я его и узнал.

Бггг… нарушение прайвеси «Коммерсанту» обошлось дорого. Издательский дом почти сразу сменил владельца…

Тут снова хлопнула дверь и во всей красе объявилась Майрина. Сменила халат на курточку, свитер, джинсы и ботиночки. Взяла меня под руку и потащила на выход.

Попутно продолжив мысль что пациенты здесь, в клинике администрации президента, люди солидные. Хорошо, Михал Михалыч – очень приятный дядечка и не стал скандалить. А так – можно и огрести. Так что прекращай, Паша.

И вообще. У них беда. Его сыну диагностировали эпилепсию. Он в обмороки стал падать. Думали возрастные проблемы. Но исследования все расставили по местам. Там наш завотделением разбирается…

Я это все слушал вполуха. Сунул визитку в бумажник и поинтересовался у нее нашими планами. Она аж замерла от возмущения:

– Ты, скотина, забрал девушку с работы и даже не думал, куда ее поведешь?

– Что значит не думал? Можно ко мне поехать...

– Ты знаешь, что я хочу есть?

– Значит, сначала ресторан, а потом ко мне...

– Ты все два дня этот план придумывал? Или отвлекался?

– Вот будешь выступать, поедешь ко мне голодная...

Вообще то, я был слегка в неадеквате. Завтра похороны. И мне нужно об этом ей сказать. Вот я на людей и бросаюсь. Да и пора бы уже поговорить. Но не на улице же?

И я повел ее в знакомый мне ресторанчик неподалеку. Там все оказалось как было. Народу только побольше. Я усадил ее рядом с собой, лицом на Кутузовский. Она заказала бефстроганов и салат…

– Завтра похороны. Прощание в двенадцать.

Я сидел опустив глаза. Подняв их, увидел, что ее снова оглушило. Что ей хочется кричать, но не кричится. И это страшное ее оцепенение может вылиться во что угодно. И упреждая ее внезапные порывы, взял и посадил ее себе на колен, крепко обняв. И тогда она заплакала.

Она уткнулась мне в плечо и горько заревела навзрыд.. Сквозь всхлипы я услышал, что он приходил ко мне тем вечером. Говорил согласен остаться и подождать, пока я смогу с ним лететь. У меня мама болеет, Паш, я его выгнала... а в обед ко мне на работу менты приехали... как же так, Паша?...осенью он сказал, что мы уезжаем в Штаты… я послала его…я думала он меня любит, а он…что я ему, чемодан?…это очень ужасно? То что я говорю?…И что мы с тобой?…Я не пойду. Я не смогу… Что мне теперь делать, Паша…

В общем, я утер ей нос, заставил выпить и поесть. И отвез к ней домой. У меня мама болеет, Панечка, я тебе позвоню, ладно? Думая при этом, что ничего. Нас обоих потихоньку отпускает. Будем жить дальше.

День похорон остался в памяти невнятной кашей. Куча людей, нервозность и суета. И все без исключения смотрели на меня с пристальным любопытством, в смысле – аты че за куй?

Ну, так то, Фаис был тот еще тусовщик. Некоторых из пришедших я знал, пусть шапочно.

Но памяти в этом дне зацепится было не за что. Разве что на Ваганьковском, уже когда все потянулись на выход, ко мне подошел следователь Шеин.

– А почему ты мне не сказал, Колесов, что Дашкин оформил на тебя завещание? На все движимое и недвижимое...

– Впервые слышу – буркнул я – и, если честно, не интересно мне это.

Я даже разозлился. Тоже мне, Мегрэ, с детективными уловками... А он, посверлил меня специальным ментовским взглядом, и сказал:

– Придешь ко мне во вторник, в десять.

Бридж 1*

*****

– Значит так, бойцы. Слушать внимательно. Повторять не буду. Подготовка к акции вступила в завершающую фазу. В рамках подготовки, завтра, на полигоне – отработка захвата объекта. С проникновением. И с отходом к машине. Вы, двое – на местности, еще раз, досконально изучить маршруты. Основной, резервный и аварийный. Трижды отработать и перегрузку, и передачу получателю. Всем вести непрерывный хронометраж. Добиться показателей плана операции. Все ясно?!

– Знаешь, командир. Я тут подумал...Хуйню мы затеяли. Нет, я вас не осуждаю. Но я – ухожу. Мне это не нравится.

Выстрел прозвучал внезапно. Один из семерых, что находились в полутемном ангаре, упал на землю. Тот, что раздавал указания, убрал оружие и сказал:

– Еще раз повторю, всем все ясно?

Ответом ему послужило молчание. Тогда командир кивнул, и приказал :

– Избавьтесь от тела. Доля каждого с этой минуты, увеличилась на двести тысяч долларов...

*****

В дорого обставленном кабинете одного из небоскребов Манхеттена, сидели двое. Пожилой и молодой. Курили сигары и пили виски.

– Шеф, вы удаляете меня из своего окружения? Но почему? В совете директоров, у каждого, за душой гораздо более провальные решения...

– Не раскисай, мой мальчик. Неужели ты не понимаешь? После крушения Советов, в России огромное пространство возможностей. Это твой шанс утереть им всем нос. С моей стороны ты будешь иметь полную, почти неограниченную поддержку. Завершай все дела здесь. Езжай, осмотрись. И мы вместе подумаем, как нам заработать...

– Если так, шеф, то вы не пожалеете...

*****

По Гоголевскому бульвару Москвы, в сторону Пушкинской, не торопясь шли двое мужчин. Уступали дорогу молодым мамашам с колясками, улыбались малолетней шпане, кидающейся снежками, и вели неспешную беседу:

–Никаких проблем не видно. Его можно посадить в любой момент. И он во всем признается. Я даже сам посмотрю, как его будут убеждать признаться...

– Я вовсе не уверен что он признается. Да и торопиться ни к чему. Ненужно привлекать внимания к этой истории... мы не знаем, кто и что будет делать, что бы его вытащить... Подождем...

*-раздел произведения, контрастный по своему содержанию окружающим разделам и подготавливающий переход (или возвращение) к основной теме.

Глава 9

Утром в понедельник меня снова разбудил телефон. Звонил американец Бенджамин. Это с ним меня познакомил Фаис в Киноцентре. Второго звали... уж и не помню.

Изя мне рассказывал, что, работая во ВНИИСИ, он много раз пересекался с разного рода экономической западной публикой. Вот и с ними познакомился.

Эти двое – сотрудники «Gloria Foundation», одного из самых успешных в Штатах. Глава этого фонда, Девид Кретчер– живая легенда биржевой игры, поисков форм и способов инвестирования, практически эталон удачливости и успеха. Вплоть до того, что даже его ошибки приносили ему прибыль. С год назад он прошел медицинское обследование , вызвавшее панику на рынке, и стимулировавшее удачный бай-бэк( выкуп акций). Причем ФРС изучив ситуацию, с досадой признала, что глава фонда не при делах. Ибо здоров как техасский бык.

Они бывали в Москве наездами. Изучали обстановку на предмет инвестиций. Как я понял – всё по-взрослому. Встречались с минфиновцами, чиновниками правительства, депутатами и директорами предприятий. А в начале января объявили Фаиске, что принято решение открыть в Москве наблюдательный офис. Изя немедленно предложил им в этом качестве свою квартиру. Поторговавшись, пришли к соглашению. И вот мне позвонили. Американец вполне чисто говорил по-русски, был деловит и сердечен:

– Здравствуйте, Павел. Хочу выразить вам сочувствие. К сожалению, мы были в Нижнем Новгороде, вернулись лишь вчера вечером. Примите мои искренние соболезнования.

– Благодарю вас, Бенджамин. Мне приятна ваша поддержка.

– Оставьте, Павел. Просто Бен. Нам нужно обсудить ещё один вопрос.

– Внимательно слушаю, Бен. И называйте меня Пол.

Дальше выяснилось, что Фаис не только подписал с американцами договор аренды, но и получил аванс. «Пол, поймите меня правильно, но ситуацию нужно обсудить и решить».

Невыспавшийся, я почесал репу и попросил два дня. «После этого, Бен, заезжайте и пользуйтесь. Давайте созвонимся завтра после двенадцати».

– Ок, Пол, договорились.

Я побрёл на кухню, волоча за собой телефонный шнур, и размышляя, как буду освобождать помещение.

В принципе, квартира свободна. Книги, полки и мебель остаются. Пару чемоданов с бумагами и прочим, что надо будет вдумчиво разобрать, влезет в такси. Всех дел – быстро снять какое-то жильё да и переехать с оставшимися вещами. А с американцами поддерживать телефонную связь.

Но не успел кофейник закипеть, как снова зазвонил телефон. Звонивший представился Павлом Ивановичем. Он поведал, что был вчера на похоронах, но не стал меня беспокоить. А сегодня хочет прояснить: я буду снимать у него квартиру, как договаривался Фаис, или нет?

Спустя минут сорок я был в этой квартире. Корпус «А», шестой этаж. Две комнаты. Кухня совсем маленькая. Телефон, тяжёлая мебель. Отличный вариант, за исключением цены. Павел Иванович хотел шестьсот долларов за год. Это – мега дохрена. Сейчас без проблем можно снять приличную квартиру за двадцать долларов в месяц.

Причём долларизации расчётов между людьми ещё не произошло. Как я успел заметить, повсюду все цены указаны в рублях. И вообще, всерьёз на доллары народ перейдёт через пару лет.

Но бывший подполковник Павел Иванович был продвинутым человеком. Поведал, что живёт на госдаче в Архангельском. Прибавка к пенсии не помешает.

Перетащив барахло в новое жильё, отзвонился участковому. Заодно поставил его в известность о смене места жительства и причинах этого.

На кафедре экономики в Московском институте управления мне посоветовали звонить между восемью и девятью утра. Дескать, доцент Лернер в это время наиболее доступен. А сейчас – нет, и никто не знает, когда его ждать...

Светка была на суточном дежурстве. Я, естественно, ей позвонил. Дал свой новый номер телефона, сказал, что переехал. Пригласил на новоселье. Эта цаца поинтересовалась меню банкета в честь новоселья. Я ей прямо заявил, что мы слишком редко видимся, чтобы тратить время на еду. Но так уж и быть, я куплю батон. В общем – завтра вечером.

Остаток дня я устраивался и ходил по магазинам. Вообще-то в высотке на Котельнической есть всё, что нужно для комфортной жизни советского элитария: кинотеатр, продуктовый магазин, Дом быта, отделение связи, хозяйственный магазин, кафе и кулинария... Подозреваю, что в мегаподвалах стоят резервные дизель-генераторы. А в бомбоубежище во дворе, не исключаю, есть крематорий.

Тем более что корпус «А», в котором я поселился, изначально заселяли средние чины НКВД—МГБ—КГБ. И про него среди москвичей ходят душераздирающие слухи. Рассказы про подземный ход в Кремль – ерунда. Мне доводилось слышать версию, что именно тут был расстрельный подвал. Выяснять, как там на самом деле, я не собираюсь. Но речь лишь о том, что до конца дня я был занят хождением по магазинам. Заодно изучал округу. В местном магазине ассортимент был так себе. Зато в стихийных толкучках у метро и магазинов, пусть втридорога, но было что купить…

Следующим утром, поднимаясь в кабинет следователя, я был раздражён. Вот закроют меня сейчас, и что? Американцам я хотя бы записку оставил с ключами у вахтёрши. А все остальные долго не смогут понять, куда я делся.

Шеин, впрочем, был рассеян и слегка небрежен. И совсем не собирался меня даже допрашивать, не то что закрывать. Разве что в очередной раз усмехнулся, увидев мою так и не разобранную допровскую авоську. А потом официальным тоном сказал:

– Гражданин Колесов. Сейчас вам, как наследнику, будут возвращены вещи, изъятые у гражданина Дашкина, Фаиса Артуровича. Прошу сверить с описью и расписаться в получении.

Он открыл сейф, достал большой плотный бумажный конверт и стал выкладывать на стол разную мелочь.

Я читал опись: бумажник кожаный, договор аренды квартиры на одном листе, две тысячи долларов, сто тридцать рублей, ключи на связке, сигареты "Мальборо", зажигалка "Крикет" жёлтая, носовой платок синий.

Следователь тем временем продолжал официально говорить:

– Досрочное возвращение обосновано тем, что собственник очевиден, принадлежность бесспорна, и это всё не нужно для дальнейшего следствия.

"Как же!" – подумал я. – "Того и гляди, кто-нибудь из коллег уведёт это всё у Шеина... Ему не отписаться будет. Вот он и скинул это дело мне, пока не поздно".

Следователь тем временем быстро заполнял какую-то бумагу. Тут открылась дверь, и в кабинет зашёл милицейский подполковник. Я уже усвоил, что если следователю звонят или кто-то приходит, меня выгоняют. И встал. Но подполковник буркнул: "Сиди". И обратился к следователю, протянув какие-то бумаги:

– Саша, вот, заполни и сдай мне до вечера.

Развернулся и, мельком глянув на меня, ушёл. Эдакий милицейский крепыш с короткой стрижкой и круглой физиономией. А Шеин бросил на стол какие-то таблицы и сморщился.

– Замполит, – неожиданно пожаловался он. – Ладно. Распишись вот здесь и здесь.

Пока я расписывался, он опять сложил всё в конверт, протянул мне и сказал:

– Свободен.

И вручил мой паспорт с бумажкой, оказавшейся не подпиской о невыезде, а пропуском на выход. Пока я засовывал паспорт в задний карман джинсов, конверт в авоську и надевал куртку, Шеин изучал полученные таблицы. Потом он как бы между делом спросил:

– А ты теперь с Майриной?

Мне отлично известна эта ментовская манера – самый важный вопрос задавать в конце, походя, как что-то незначительное.

Поэтому, сбивая ему весь этот психологизм, не торопясь застегнулся, натянул шапку и сказал, глядя ему в глаза:

– Да. Мы с ней теперь вместе. А что?

– Вот же... – буркнул Шеин. – Брет Эшли с Покровского бульвара...

И отвел глаза. А я вдруг понял множество вещей. Что он меня ни в чём не подозревает. Что он всерьёз ищет убийцу. И что он растерян, потому что не может понять произошедшего. И что это его злит...

Светка осмотрела моё новое жильё с придирчивым прищуром. Впрочем, осмотр с ужином случился заполночь. Как-то прямо от входа начали друг друга раздевать по дороге в спальню... и долго не могли успокоиться... нет, ещё и болтали... я целовал её мягкие губы и говорил, что теперь всё будет хорошо... она смеялась, что зимой хорошо не бывает... "Вот! Значит – перебирайся ко мне, будем страдать вместе..." "Ну, Панечка, зачем мне сожитель?"... "Не забудь это вспомнить, когда увидишь мышь на кухне"... "Ты убьёшь мышь?!"... "Я – тот, кому можно с наслаждением повизжать в испуге"...

Где-то на краю сознания мелькала мысль, что я веду себя как конченый подросток. Но я её гнал. Раз уж попал – не стану отказываться от такого подарка. Будем считать её моей компенсацией...

Тем более что и болтать с ней было страшно интересно. Коренная москвичка – в смысле прапрадед тоже москвич, а не как эти все внуки понаехавших в тридцатые и дети лимиты шестидесятых.

В жизненных и политических оценках она точна, язвительна и грубовата. Как я понял по её оговоркам, она сама, да и вместе с Фаисом, была знакома с кучей самых разных богемных персонажей. Не стесняясь называла вещи своими именами. Проезжалась по народным кумирам, склонным к мальчикам, и по голубым курсам ВГИКа, и по стареющим дивам из богемы и торговли с их дикими выходками типа гименопластики...

А я ржал и ахал внезапным срывам покровов:

– Светлана, глядя на тебя, всяк видит неземную принцессу. А ты исходишь злобой и плюёшься ядом.

Мы перебрались на кухню и приступили наконец к ужину.

– Я пять лет отучилась в балетной школе Большого, Паш. Там все принцессы.

– А потом?

– Травма стопы.

– И ты злишься?

– Да нет, даже рада. Танцевать – та ещё каторга. Просто я из балета. А балет был и остаётся царством злых девочек. Я ещё ничего.

– Как хочешь, Свет, но я не стану тебе ломать другую ногу, чтоб ты ещё подобрела. И так сойдёт.

– А вот я, Панечка, виртуозно владею скальпелем! Так и знай.

– Понял. Тщательно и любым способом скрывать повод к скальпелю. Я умею. Скрытность – моя армейская специальность.

– Ты что, совсем не боишься?!

– Наоборот. Именно такая опасная, как ты, мне и нужна. Всегда буду в хорошей форме. Быстрый, чуткий, как ускользающий ягуар. Спать с высоко поднятой головой и прислушиваясь.

Мы пересмеивались и делились мыслями и планами. Она собиралась восстанавливаться в интернатуре. Хотела прошлой осенью, но там началась ведомственная чехарда, пришлось отложить на год. Я рассказывал про аспирантуру, куда пойду скоро. А она брала мою ладонь со сбитыми в Риге, пусть и поджившими, костяшками. Утыкалась в неё носом и тряслась от смеха: "Вот это и есть кисти рук настоящего экономиста". Короче, мы всё больше знакомились. И понимали, что нам вместе нравится не только трахаться.

Утром мы спали аж до восьми. У неё выходной. Но она выпила кофе и засобиралась домой. Уговоры не подействовали, и совсем скоро мы шли переулками к её дому. "У меня дома бардак, и нужно маме помочь, не обижайся, Паша, столько дел накопилось".

Её дом – в переулках между Покровским бульваром и Садовым кольцом. Обычная кирпичная девятиэтажка семидесятых годов постройки. Даже не предполагал, что такие здесь есть. Я в квартиру приглашён не был. Чему искренне обиделся. И заявил:

– Даже не думай, что я в ревнивых подозрениях. Ты – страшная, как Мата Хари, и кроме меня на тебя никто и не посмотрит.

Она фыркала, мы долго целовались в подъезде, и я пошёл домой. Вообще-то вот-вот приедут американцы заселяться...

Они подъехали одновременно со мной, и выглядело это солидно. Минивэн Chevrolet Express с обвесом Starcraft, с красными номерами.

Из машины вылезли те двое из Киноцентра.

– Привет, Пол. Я – Бэн. Это Джексон, называй его Джек.

Крепкие такие парни. Высокие, улыбчивые и не по-российски ухоженные.

Жизнь жильца высотки на Котельнической была устроена очень удобно. В каждой квартире была картонная табличка с телефонами расположенных в доме сервисов – от прачечной до кулинарии. Достаточно было позвонить и оплатить. И за бельём в стирку приходили и уносили. Можно было сервировать банкет или вызвать сотрудника почты для отправки посылки...

Сейчас это всё работало скорее по инерции. Но при должной оплате – вполне оперативно и качественно.

Это я о том, что очень быстро у минивэна появилось двое мужичков с тележкой, напоминающей тележки носильщиков вокзалов. Машину американцев разгрузили и на грузовом лифте доставили в квартиру.

Спустя совсем немного мы с парнями уже пили кофе.

В гостиной появились два канцелярских стола. На них утвердились два компьютера с мониторами. Вдоль стены встал каталожный шкаф. А в углу – небольшой сейф. На отдельном столике – факс и ксерокс. Чёрный, эбонитовый и винтажный, дисковый телефон сменился радиотелефоном "Sony".

Вполне уютная гостиная превратилась в удобный и функциональный офис с видом на Кремль.

– Вот, Пол, пересчитай и распишись.

На журнальный столик легли пачка долларов и бумажка: "Я, мистер Колесов, получил от представителя «Gloria Foundation», мистера Джексона И. Грэма, восемь тысяч долларов в качестве оплаты аренды квартиры. Таким образом, годовая аренда в размере десять тысяч долларов полностью выплачена".