Текст книги "Другой сценарий (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 59

Мало кто обращает внимание на то, что Бельгию и Англию связывают особые отношения. Гораздо более близкие, чем Бельгию с соседней Францией. Это выражается во множестве деталей и мелочей. К примеру, Эркюль Пуаро, герой культовой английской серии детективов – бельгиец.

Для меня важно то, что именно Бельгия занимается для англичан решением некоторых деликатных вопросов. Это о том, что с окончания Второй мировой войны, именно в Брюсселе вербуют наёмников в Африку и другие бывшие колонии. Достаточно сказать, что Жан Шрамм, ближайший помощник Боба Денара – бельгиец. Пикантности этому придаёт то, что считается, что белые наемники в Африке отстаивали французские интересы.

Но, для меня существенно одно. В Брюсселе, на авеню Леопольда, в неприметном здании, расположена контора по найму людей в вооружённые отряды, в частности на юге Африки.

Многие из этих людей, исполнив контракт, за окончательным расчетом возвращаются сюда. Именно благодаря им на этой же улице, не очень стремясь к публичности, со временем открылся офис одного из бельгийских ювелиров. Он, не афишируя свою деятельность, занимается скупкой ништяков, попавших в руки наёмников. А что может привезти серьезный человек из Южной Африки?

С господином Жюлем Ферье, в прошлой жизни, меня познакомил начальник службы безопасности моих приятелей, занятых добычей алмазов в Африке. Мне тогда для подарка нужен был какой-то эксклюзив. А времени ехать в Антверпен не было. Мсье Ферье очень помог мне в тот раз. Вот к нему я и решил обратиться с подвеской.

Все это прекрасно, но есть тонкости. К примеру, я могу обратиться к ювелиру, сославшись на какого-либо наемника. Но отсутствие специфического загара, боюсь, все испортит. И я решил не мелочиться.

Читая в нулевые о методике работы спецслужб, я уяснил одно. Если хочешь пропасть из поля зрения, оставаясь, по сути, на месте, не мелочись. Не прибегай к пошлым накладным усам и парикам. Меняй статус.

Гостиница на улице Коненк, где я переночевал – помесь борделя и ночлежки. Может быть чуть выше двух звезд. Но шум всю ночь не оставлял сомнений. Попив кофе, что принес портье, я с ним договорился. Оставляю номер за собой на неделю. Буду занят делами, поэтому в мое отсутствие прошу присматривать. Оплатил, да и уехал на метро, менять статус.

Выйдя на станции Луиза, я зашел в попавшийся почти сразу офис Арджент-банка, и разменял один из тревел-чеков. Получив наличные, направился на бульвар Ватерлоо. В нулевые именно здесь разместится большинство брендовых бутиков. Да и сейчас, как выяснилось, тоже.

Брюссель, кстати – сильно небедный город. Количество по-настоящему дорогих авто здесь гораздо выше, чем где бы то ни было. И всяко больше, чем в том же Париже. Все это я думал, пока шел до магазина Бриони от метро. Вдоль выстроившихся у обочины, в ряд Порше, Роллс-Ройсов, Феррари и прочих Ягуаров.

Середина восьмидесятых в Европе – время теплое и ламповое. Уходящая эпоха еще сохранила людей, помнящих европейский большой стиль и привычки. По крайней мере, управляющий магазином Бриони оказался именно таким человеком. Он совершенно не удивился появлению в очень дорогом магазине чувака, одетого как студент-путешественник.

Я честно сказал, что намерен поселиться в Hotel Le Plaza. И хочу соответственно одеться. Да, мсье, я знаю, что лучше костюм заказать. Но нет времени. Поэтому прошу вас, полный гардероб. В средствах я не очень стеснен.

Джентльмен, что вылез из такси у отеля Плаза, меня напоминал только при внимательном рассмотрении. Я, не торопясь, кивнул бою на дверях, попросил забрать мои вещи, и рассчитаться с такси. А сам прошел к стойке портье. Где сообщил, что хотел бы снять люкс. И положил на стойку свою краснокожую паспортину. Портье окинул меня взглядом. Никаких кричащих новомодных приспущенных плеч и засученных рукавов. Сдержанная классика, стоимостью в десяток модных костюмов. Портье вызвал управляющего.

– Добрый день! Я управляющий отеля, Жак Лакоб. Как к вам обращаться? – он сразу начал разговаривать со мной на английском.

– Меня зовут Николай Андреев, мистер Лакоб.

– Вы надолго намерены у нас остановиться?

– Пока в планах неделя, если не изменятся обстоятельства. Кстати, хотелось бы сразу решить вопрос оплаты, – я достал тревел-чек и вложил его в паспорт. – Это чек на десять тысяч долларов. Прошу вас, получите их в банке. Хотелось бы, что бы эти средства остались у вас до окончательного расчета. Я намерен пользоваться отельным лимузином, и возможно, другими услугами.

– Под каким именем вы бы хотели фигурировать в списке постояльцев? – ах, это прайвиси, которое сгинет напрочь в девяностые.

– Давайте не будем усложнять, мистер Лакоб, – засмеялся я. – Ник Эндрю. Так будет нормально. И, мсье управляющий, я сейчас в номере приму душ, а потом прошу вас уделить мне десять минут.

– Номер пятьсот тридцать три, – кивнул управляющий, взглянув на портье. – Вас проводят, мистер Эндрю. Через полчаса я к вам зайду.

Когда я, в белом махровом халате, вышел из ванной, мои вещи уже были разобраны. Костюмы извлечены из портпледа, и повешены в гардеробной. Ботинки аккуратно расставлены. Моя походная одежда была извлечена из сумки, и, видимо, унесена в чистку. Мои документы и деньги аккуратно лежали на письменном столе.

Достал из бара бутылку, и налил себе коньяку. В дверь, постучавшись, вошел управляющий. Оставшись у двери, он произнес:

– Вы хотели меня видеть, мистер Эндрю.

Я закурил и снова подумал – почему нет?

– Мистер Лакоб. Я бы хотел, чтобы вы договорились с ювелиром Жюлем Ферье о том, что он меня примет.

Взгляд управляющего изменился. Я отвернулся к окну. Помолчали. Потом он, откашлявшись, спросил:

– Вы хотели бы что-то продать?

Я обернулся и посмотрел ему в глаза. Он смутился и опустил взгляд:

– Прошу прощения. Я немедленно с ним свяжусь. И позвоню вам. Это все, что вы от меня хотели?

К дверям офиса Жюля Ферье, меня привёз отельный Роллс-Ройс. Охранник открыл мне дверь, только убедившись, что я один. Ювелир занимает совсем небольшое помещение, в две комнаты и прихожую. Господин Ферье встретил меня в приемной, и предложил кофе. Он почти не изменится за пятнадцать лет. Разве что поседеет. Мы уселись в кресла, и минут пять трепались ни о чем. Пока он, достаточно деликатно, не поинтересовался целью моего визита. Я достал из внутреннего кармана пиджака подвеску, и молча протянул ему. Он взял её в руку, и лицо его изменилось. Стало хищным и сосредоточенным. Он оценивающе посмотрел на меня и встал.

– Прошу в кабинет.

Там он уселся за стол, положил на него бархатный лист, а на него подвеску. Зажег настольную лампу, и вставил в глаз лупу. Достав инструменты, он вынул камни из оправы. Минут пять прошло в молчании. Потом он вынул из глаза монокль, и кивнул охраннику, что неслышно стоял за моей спиной. Тот вышел. Ювелир вздохнул и встал. Достал из кармана жилета ключ, и открыл сейф.

– Мистер Эндрю, – наконец заговорил он. – Я оцениваю ваш предмет в пять миллионов сто тысяч долларов. Но сейчас у меня только пятьсот тысяч. Остальные деньги я смогу вам отдавать частями, раз в неделю. Думаю, за месяц я полностью рассчитаюсь.

Он достал из тумбы стола кожаный саквояж, поставил на стол, и начал складывать в него пачки долларов.

– Минутку, мистер Ферье, – остановил его я. – Мне точно не нужны наличные.

– Да? – он очень удивился. – А чего вы хотите?

Я сказал, что хочу эти средства безналичными, на счету в одном из банков Люксембурга.

– Не сочтите неуважением, но вы не могли бы вы тогда посвятить меня, по возможности, в историю предмета?

Я почти честно рассказал ему, что эта подвеска хранилась у умершей родственницы, вместе с дешевой бижутерией. И выяснить, откуда она у нее взялась невозможно.

– Судя по обработке камней, она изготовлена здесь, в начале прошлого века, мистер Эндрю. И я теряюсь, как она оказалась в Советском Союзе.

– Ничем не могу помочь, мистер Ферье. Загадка.

Потом мы договорились. Он переговорит со своим банкиром в Люксембурге. Проблем не предвидится. Такого рода операции у меня не первый раз, мистер Эндрю. Если не будет неожиданностей, то завтра утром я пришлю за вами авто с водителем, и он отвезет вас в Люксембург. Банк называется Société Européenne de Banque (SEB). Вполне устойчив и удобен. Вами, мсье, будет заниматься заместитель управляющего. К исходу дня, у вас будет именной и номерной счет в банке. В этот же момент, на него поступят пять миллионов сто тысяч. Вы сможете лично убедиться.

Я встал, и сказал:

– Завтра в восемь утра буду ждать, мсье. Всего доброго.

Машину я отпустил и, не торопясь, побрел в сторону бульвара Эмператрис. Насчет нечестности ювелира я ни секунды не переживал. Еще в прошлой жизни меня уверяли, что кидать клиентов ему смерти подобно. Во-первых и вправду могут грохнуть. А во-вторых, после малейшего скандала, реноме будет напрочь утрачено. И к нему просто больше никто не придет. Я хмыкнул. На мне он заработал два с половиной миллиона минимум. Если к нему раз в пару месяцев приходят с таким же заработком, то можно вообще не нервничать.

С бульвара свернул в сторону рыночной площади и вообще, всех этих писающих мальчиков, и прочих туристических ништяков. На уличных жаровнях готовят красную рыбу. Остановился у витрины магазина с простым названием «Бельгийский шоколад». Сквозь витрину было видно, что во весь зал лежит огромный кит, в натуральную величину. Целиком из шоколада. Продавец как раз отпиливала кусочек.

Прошел через Королевскую Галерею – это такой старейший торговый центр. По старой памяти зашел в ресторан «У Леона». Что-то там то ли трехвекового возраста, то ли больше. С виду как-то не очень, тесновато, бедновато. Но считается одним из лучших ресторанов. И заточил жареных королевских креветок под шабли. Вике здесь бы понравилось. При всем гоноре, она немного стесняется шумных мест. А Брюссель – очень и очень спокойный город. Больше восьми креветок я не осилил.

Отель Плаза, где я остановился, сейчас, в восемьдесят пятом году, считается самым фешенебельным в Брюсселе. Здесь останавливаются особы королевской крови и миллиардеры. Уже через десятилетие он эти позиции утратит, уступив их ещё не существующему сейчас отелю. Но сейчас это верх респектабельности и стиля.

Собственно поэтому я его и выбрал. Это, кроме района Моленбек, единственное место, где у меня не спросят про визу. Да и вообще не будут задавать вопросов. Но нужно соответствовать. Кажется, у меня получилось. Но все имеет обратную сторону. Не торопясь проходя переулками вокруг Королевской Галлереи, я ловил озадаченные взгляды. Одетые так люди, вообще редко встречаются праздно гуляющими.

А я шёл, и наслаждался почти весенним теплом. На улице плюс пять, что для этих мест норма. Но после финских морозов было удивительно приятно.

Входя в отель, я думал о том, что видимо, сама моя сущность преступна. Потому что самые мои невинные желания ведут к нарушению законов. Правда, в Союзе это карается совсем сурово. Даже желание угощать девушек не портвейном а мартини – тянет лет на пять колонии минимум. Потому что – купить доллары, купить бутылку в «Березке». И если что – закроют, не дрогнув. Не говоря о том, что остальные художества тянут уже на вышку. А здесь я – нелегал, подлежащий высылке. Это если власти не сочтут что нужно наказать посерьезней. Но сейчас, кроме отсутствия визы, мне предъявить больше нечего. А визу, если я обращусь, мне дадут. Только зачем кому-то знать, что я вообще был Бельгии?

Глава 60

Из Люксембурга я вернулся в отвратительном настроении. Нет, так-то все прошло отлично.

Приехали в начале одиннадцатого. Приняли меня мгновенно. Проводили в переговорную. Только это не те переговорные, что будут в девяностых и позже. А вполне себе гостиная, где джентльмены, сидя в креслах, попивая кофей, или чего покрепче, обсуждают особенности утиной охоты, пока клерки оформляют документы.

Серпастый-молоткастый никаких эмоций не вызвал. Нам нужен идентификатор, мистер Эндрю. В дальнейшем договоримся о пароле. Чтобы вы, по своему усмотрению, давали доступ к счету. Чековую книжку… Карты Виза… Вот мой прямой телефон, звоните при малейшем затруднении, мистер Эндрю.

Заместитель управляющего, Этьен Далье – молодой совсем, лет тридцать. Для такой должности – мальчишка. Тем не менее, смог сохранить совершенно бесстрастную доброжелательность. Только иногда было заметно, что ему страшно любопытно. Но, никаких вопросов, тем более намеков.

Подписав, что просили, я отправился гулять. Мне указали зайти после обеда, все будет готово, мистер Эндрю. Я отправил водилу обедать, и пошел изучать Люксембург. Чем и занимался некоторое время в ресторане. Запивая бычий хвост шабли, и сдабривая мороженое коньяком. Потом прошелся, посмотрел на Герцогский дворец. Издалека заценил со стороны знаменитый древний мост. Походил по пешеходной набережной, мимо фехверковых домиков. Очень Люксембург уютный и компактный. Старый квартал, древность, все дела. Уступами и ярусами к речке.

Зайдя в здание банка после двух часов, я снова оказался в той же комнате. Мсье Далье, выдал мне кучу бумаг, чековую книжку, карты. Я попросил отправить в Хельсинки факсом, для господина Виралайнен, мои реквизиты. Испросил разрешения о международном звонке. Получив оное, набрал номер госпожи Мустапяэ, то есть Ксении Андреевны. Она мне обрадовалась.

– Коля! Как тебе в Копенгагене? Как там у вас погода?

– Все нормально, Ксения Андреевна. У меня к вам просьба. Как я и предполагал, я не успеваю приехать. Так что завтра к вам зайдет господин Виролайнен. Отдадите ему конверт?

Я оставил конверт с ключом у хозяйки, рассудив, что усложнять ни к чему. Она не возражала. Еще бы! С учетом того, что я оплатил ей двухмесячную аренду. В расчете, что и Сурков потом у нее перекантуется. Не в Турку же, откуда у него вызов, ему ехать? В общем, попросил отдать, если меня не будет.

– Конечно, Коля. Только тут тебе телеграмма из Петербурга.

– Хм. Телеграмма? Не прочтете?

– Читаю: «Приехать не смогу. Ира болеет. Вика плачет. Сурков».

На случай экстренных неприятностей, была договоренность, что на имя Хиины Фред пришлет телеграмму, за подписью Иво. Поздравительную, с днём рождения. А как прикажете понимать это? Я с трудом подавил приступ бешенства, и желания крушить все вокруг.

Вице-управляющий, между тем, сообщил мне, что на мой счет зачислены пять миллионов сто тысяч. Мсье Ферье ещё вчера оставил распоряжение.

Не стал отвлекаться, набрал номер офиса господина Виролайнена. Сообщил его секретарше, что прошу ее босса завтра утром заехать к госпоже Мустапяэ. Он знает.

Уезжая, договорился, что будем на связи. Мне, в ближайшее время, поступят ещё средства, мсье Далье. Не сочтите за труд, оставьте сообщение в отеле.

Бесило то, что нельзя позвонить. Правительство СССР и Политбюро, специальным решением ограничили количество телефонных линий с зарубежом. Для удобства прослушивания. Насколько я помню, в Питере одновременно слушается, записывается и стенографируется, четыреста разговоров с заграницей. И вот, вдруг, в квартиру, что насквозь незаконно снимает Сурков, звонок из Бельгии. Бездельники из Пятого управления ГБ мгновенно сделают стойку. А дальше раскрутят Серегу по самый небалуйся.

Мы легко и приятно жили не особо скрываясь, исходя именно из того, что свалим. Потому что при внимательном изучении, у ОБХСС и ГБ к нам с Сурковым, и ко мне в особенности, масса вопросов. И никакой Иркин дедушка нас не прикроет.

Похоже, с Иркой и вправду что-то стряслось. И Серега не может её оставить. Можно вообще-то было сообразить, как оно будет. Просто я тоже как-то не особо смотрел вокруг. Вот же блин.

Выезжая из Люксембурга по шоссе Арлон, я глядел в окно авто, не замечая пейзажа. Оказаться одному в уютной загранице, вдруг показалось ужасно скучно.

Получу в Швеции вид на жительство. А потом поеду на Каннский кинофестиваль. Куплю красный Порш-кабриолет. Сниму какую-нибудь юную актриску. Уедем с ней в Неаполь. Море, солнце, кайф, – уныло размышлял я. И плевать мне на эту Вику, и этого Суркова с его Приходькой.

В чернейшей меланхолии, я вернулся в Брюссель. Возле Дворца Правосудия решил пройтись и слегка развеяться. Попросил водителя остановиться, вышел и отпустил авто. Начало темнеть. Свернул с бульвара и сразу же наткнулся на магазин «Оbservation et écoute». Шпионская техника. Мини-фотоаппараты, какая-то оптика, направленные микрофоны и другая с трудом угадываемая приблуда. Пошел дальше, посмеиваясь.

Потом, проходя переулками, я совсем ни о чем не думал. Просто глазел на витрины, и в окна кафе и ресторанов.

В каком-то из закоулков мое внимание привлекла одна из витрин. И я задержался, разглядывая то, что потом назовут винтаж. А сейчас это, скорее всего, лавка старьевщика. В витрине стояли довоенные ламповые приемники, патефоны, какое-то древнее зеркало, и клаксон от автомобиля. Сбоку скромно стояла пишущая машинка Ундервуд. С русской клавиатурой. Даже без ятей. В голове мелькнула мысль. Я закурил, и пошел дальше. Потом зашел в кафе, и попросил у бармена виноградной. Выпил, огляделся. Кафе Le Corbier. Ничего так. Обычные обыватели, не сильно состоятельные. А потом подумал – а неплохая ведь мысль. Бросил купюру на стойку, потушил сигарету, и пошел в лавку с древним хламом.

Старьевщик оказался аутентичен. Древний еврей с натруженными руками, седой бородой, и в очках. Отлично говорит по-английски, и даже по-русски немного, что меня умилило.

Да, мистер. Эта пишущая машинка продается. Не совсем исправна, но, за небольшую доплату, завтра можно будет забрать полностью работоспособную. На чем и поладили.

Потом я, уже перестав маяться дурным, насвистывая, вернулся в отель.

Нужно сказать, что персонал отеля Плаза, в отношении меня, пребывал в недоумении. Странный постоялец. Где тайные пороки? Кокс не нюхает. Мальчиков не водит, двух-трёх танцовщиц не пользует. Зачем тогда лучший отель, где все тайны скрыты надежней, чем где бы то ни было? Сидит, смотрит телевизор. Или куда-то ездит. Первоклассная выпивка и еда, много спит. Очень подозрительно.

Но теперь все встало на свои места. Начиная со следующего утра, я переодевался в свои повседневные джинсы-свитер-аляску, что для отеля полнейший зашквар, и чёрной лестницей уходил до позднего вечера. Отельная обслуга вздохнула с облегчением. Все ясно. Русский, похоже, играет в подпольном тотализаторе. Аж легче стало. А то в номер к нему заходить страшно, вдруг маньяк-расчленитель? А он всего лишь поигрывает на подпольных боях.

А я в это время сидел в номере полупритона на улице Коненк, и печатал на машинке. Вспоминая о Чернобыле, что случится через год, я испытывал глухую тоску и раздражение. Я не видел способа донести до руководства Союза эту информацию так, чтобы ее восприняли всерьёз. Представить, что кто-то из высших бонз, меня не только выслушает но и примет меры, было невозможно. Так появилась мысль заставить их. И я решил попробовать.

Я взялся напечатать два документа. Обширную справку об авариях и несчастных случаях на советских АЭС. Эта информация сейчас секретная. И, без сомнения, эта секретность сыграла дурную роль. Специалисты отрасли не знали о положении дел. А я свёл воедино все, что помнил об авариях и ЧП в разных ведомствах и на разных предприятиях. Хотя помню я немного, Кольская станция, авария на ЛАЭС, Билибино, Маяк, Нововоронеж, Запорожье… сведенное воедино, это впечатляло.

А вторая справка, это прогноз последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Технических, демографических, политических, экологических и т. д. Тоже ничего особенного. Но, сконцентрированное в один текст, это выглядело удручающе.

В общем, я поступил как Хемингуэй. Жил в приличном месте, а работал в криминальном квартале. Трудную битву с Ундервудом я проиграл, и решил не париться. Как печатается, пусть так и будет. Вся эта возня заняла у меня два дня. С утра до поздней ночи я печатал.

В один из дней, вернувшись в Плазу, выслушал что звонили из Люксембурга. Средства из Финляндии поступили.

Потом я попросил господина управляющего отелем порекомендовать мне юриста-адвоката. Чтобы он был вовлечен в юридическое обеспечение международных социальных проектов. Мсье Лакоб явно не понял, о чем я. Но первоклассного юриста мне сосватал. Для разнообразия он оказался немец, хоть и гражданин Бельгии. Хольгер Гребер, частное и корпоративное право, международные связи и проекты.

Побеседовав с господином Гребером убедился, что так и есть. И мы с ним, около двух часов обсуждали, как это будет выглядеть, студенческий обмен Сорбонна – Питерский финэк.

– Я вполне представляю объем и перечень задач, что нужно будет решить, мистер Эндрю, – убеждал меня юрист. – Я организовывал правовое обеспечение обмена между Калтехом и Гентским университетом. Так что вам не стоит беспокоиться. А профессура Сорбонны вполне способна, при должном финансировании, все устроить через МИД, и Министерство образования.

С учетом того, что адвокатское бюро Гребера занимает нехилый дом недалеко от Ратушной площади Брюсселя, решил, что может и получится у него.

Долго ли, коротко ли, но мое пребывание в Брюсселе подошло к концу. Предварительно я сделал еще кучу дел. Подготовленные мной документы размножил на ксероксе, обработал спецсоставом, по уверениям продавцов шпионского магазина, уничтожающим все отпечатки и следы. Разложил по конвертам. Несколько конвертов оставил у юриста Гребера. С распоряжением вскрыть в точно назначенный день. И действовать согласно указаниям в этих конвертах.

Созвонился с Ксенией Андреевной в Хельсинки, и договорился, что мои вещи побудут пока у нее. Попросил отель отправить к ней мои портпледы и чемодан с солидной одеждой. Рассчитался с Плазой. Обналичил в Арджента-банке чек, на крупную сумму. И уехал в Антверпен. То есть, в пять сорок пять утра, сел в электричку на вокзале Брюссель централ. И через час был в Антверпене.

Уехать в Антверпен была масса причин. В Брюсселе я достаточно засветился. В этом логове НАТО множество шпионов, и прочих разведчиков. Все они непрерывно следят друг за другом. Так что сделать то, что я задумал, будет непросто. А еще, мне нужно выбираться из Бельгии. Но слоняться лесами через границы мне надоело. Так что Антверпен – отличное место.

Я поселился в дешевом припортовом Antwerp Harbour Hotel. И, не откладывая, отправился на улицу Бегененвест. К Генкосульству СССР в Антверпене.

Место не очень удобное для наблюдения. Но, среди пешеходов, никому до меня нет дела. Бегло осмотревшись, я не заметил, чтобы кто-то еще следил за консульством.

Спустя несколько часов я уже знал то, что хотел. И это оказалось совершенно несложно. Уселся за стойкой в баре наискосок, с Брюссель Таймс в руках. Вполне отчетливо видел, как на работу съезжались сотрудники. И выделил двоих. Один из них зашел в бар в двенадцать. Выпил кофе с коньяком. Поболтал с барменом. И ушел.

На мои как бы ленивые расспросы, бармен пояснил, что это русский дипломат. Зовут Виктор Комаров, заходит пропустить рюмку-другую. Отлично.

Дипломат Виктор ездит на скромном Пежо-306, но по городу предпочитает передвигаться пешком. Наблюдая за ним два дня, я, с высокой вероятностью предположил, что он гэбешник. В принципе не важно, но лучше бы был.

Чтобы проследить его маршрут до дома, я угнал старенький Ситроен, на котором и сопровождал его, присматривая издали. А когда два раза подряд он, по дороге домой, заехал в гипермаркет на улице Karel Oomsstraat, у меня созрел план.

Я вернулся в клоповник, где снимал комнату. Переоделся в сухое, промок за день под дождем. И отправился в крайне сомнительный бар на соседней улице. На входе я огляделся. Человек пять посетителей, обшарпанная мебель, вонь пролитого пива.

В этой полутемной и прокуренной дыре, я не стал фантазировать. А уселся за стойку и попросил виноградной. Для расчета достал бумажник, и сунул бармену банкноту. Стоящий рядом парень, срисовал тугой бумажник, из которого виднелась стодолларовая купюра, и отошел к столику в углу. Там сидело еще двое. Негр и европеец. Кажется – не бельгийцы. И проститутка. Они коротко переговорили, поглядывая на меня. Потом шлюха встала, и подошла к стойке, то есть ко мне.

– Не хочешь развлечься, мальчик? – спросила она. Я окинул ее взглядом. Огромные, просто невероятные сиськи. Даже не знаю… со взбитыми вверх длинными светлыми волосами, она мне почему то напомнила морского конька, и термин головогрудь. Я столько не выпью. Но дело ведь не в этом. Поэтому я ответил:

– Почему нет? Пойдем в сортир. Где он здесь? – краем глаза я видел, что трое за столом в углу внимательно наблюдают. Она мотнула головой в сторону и пошла, оглядываясь на меня. Я заметил, что трое в углу встали. Отлично!

Заведя ее в сортир, не заходя в кабинку, я, не стесняясь, ткнул ей пальцем в предплечье. Это очень больно, и не действует рука. Потом сказал:

– Делай что скажу, и молчи. Тогда будешь жива. Иначе – сверну шею, – потом поставил ее перед собой на колени, уткнув ее нос себе в ширинку. Вовремя.

За спиной открылась дверь. Она слегка дергалась и что-то даже пыталась сказать. Но я не рассуждая сделал шаг в сторону, и, потянув за уши, толкнул ее на мужика, что хотел дать мне по башке дубинкой. Одновременно с этим, я влупил в подбородок негру, что оказался слева от меня. И, пока он падал на пол, оказался рядом с третьим, которому немудряще засадил локтем по почке. Чуваку с дубинкой, что наконец освободился от шлюхи, просто съездил по шее кулаком. Если знать как, вырубает на пару минут.

Неплохо, все трое лежат. Девица поскуливает.

– Уходи, – сказал я ей. Она быстро закивала, и, испуганно зажимая рот, ломанулась из сортира.

Уголовнички зашевелились. Первым пришел в себя негр. Во всех смыслах. Смог оглядеться, и сообразил, что не убежит. Поэтому он присел возле парня, что словил по почке. Таким ударом можно и убить. Я просто не стал. Мужик с дубинкой сел на полу и схватился за шею.

– Ты кто? – спросил. Он явно прикидывал, как на меня прыгнуть. Негр – он вроде поумнее. Он подумывал сбежать.

– Какая разница? – ответил я. – Не желаете заработать?

Когда я, вслед за грабителями, вышел из сортира, бармен хмыкнул. Гадом буду, он в доле у них. Но я не стал об этом думать, а уселся с бандюками в углу, и сказал младшему, что выглядел неважно:

– Возьми бутылку рома. Разговор долгий.

Пока он ходил к стойке, выяснил, что они не местные. Негр рассказал, что отстали от своего парохода, где были в экипаже. Перебивались на берегу, в ожидании найма. Но, послезавтра, приходит корабль, куда они все нанялись. Вот и решили слегка подопустить кого, на деньги. Все равно сваливать. Сделал вид, что поверил. А когда разлили и махнули по глотку, я заговорил:

– Есть возможность заработать. Но мне нужны помощники. Каждому по десять кусков баксов. На дело идти завтра.

Они очень впечатлились. И моей быстрой над ними расправой, и предложенным гонораром.

– Что делать? – спросил негр. – На труп мы не подпишемся.

– Никаких трупов. Мне нужно захватить, и расспросить одного человека. Он и расскажет, где спрятал деньги.

– И как это будет?

– План такой…