Текст книги "Другой сценарий (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Глава 57

Мунккиниеми – окраина на западе Хельсинки. Достаточно респектабельная, как я понял. Ну, для Финляндии. Здесь все сдержанно и бедновато. Поэтому, собственный дом, в черте города, на собственном участке – это типа круто. Впрочем, в темноте и на морозе, все выглядит так себе.

Кирпичный дом с мансардой, с моей точки зрения, не представлял ничего особенного. Даже если знать, что он стоит приличных денег. Расчищенная от снега дорожка к крыльцу, без гаража. Внутри тоже без неожиданностей. Из прихожей несколько дверей и лестница наверх. В гостиную, кухоньку, спальню хозяйки, санузел и котельную. Самая большая комната на первом этаже – гостиная. С печью-голландкой. Тем не менее, все в светлых тонах. И достаточно скромно.

А вот хозяйка оказалась занятной.

Я знал, что ей за восемьдесят. Но на вид, максимум шестьдесят. И она не финка. Что она сразу же и подтвердила:

– Называй меня Ксения Андреевна, – сообщила она, когда мы уселись испить чаю с этими местными пирожками, которые в Тихвине называются калитки. Разговор шел на русском. Не торопясь, прихлебывая чай, рассказал про себя. Студент, в связи с наследством, решил посмотреть мир. Подвернулась возможность, поехал в Финляндию. По первому впечатлению – место приятное. С вашего разрешения, поживу у вас. Вы возьмете оплату в долларах? Она ненавязчиво интересовалась как там, в России? Рассказывал что знал. Хотя её любопытства удовлетворить не смог. Потому что откуда я знаю, что там с земельным налогом?

Потом, как-то незаметно, она рассказала о себе. Я, только сейчас сообразив, что не ел со вчера, уминал четвертый пирожок. И охотно слушал. Но начала она с вопросов практических. Твоя, Коля, комната – в мансарде. Полотенце и все остальное получишь когда пойдешь спать. За четыре марки в день буду кормить тебя завтраком. Мой муж скончался десять лет назад. Это дом моих родителей. Отец был военным, мы остались здесь после революции. Живу неплохо, только скучновато. Была в силе – подрабатывала переводчиком, и преподавала в школе. Давно на пенсии. Есть дочь и внуки. Внучатая племянница работает в туризме, и сдает комнату в моей мансарде туристам. В основном датчанам, англичанам, и немцам. А такие как ты, из России – редкость. Хотя советских в Хельсинки много. Но я стараюсь с официальными организациями не связываться, они наверняка все из КГБ. На мой вопрос, как ей финны, она неожиданно пришла в раздражение. Этот ваш Ленин… Лысый, злобный карлик. Бросил в Финляндии прочти миллион русских. Многие с трудом смогли здесь адаптироваться. Многим пришлось уехать. Только после войны, при Хрущеве, дела стали налаживаться. Сейчас в Суоми хорошо. Безработицы нет. Пенсии мне хватает. Я смотрю, ты совсем засыпаешь, пойдем, покажу твою комнату.

Расстилая постель, и раздеваясь, я думал, что мне есть с чем сравнивать. Жизнь моей хозяйки сложилась вполне счастливо. Как и самой Финляндии. Пожалуй, это эталонный образец добрососедства и сотрудничества с Россией. Секрет, на мой взгляд, прост. Голый прагматизм, не усложняемый недобросовестностью, и идеологией. Остальные страны, обеспечивающие транзит из и в Россию, не могут не приворовывать.

У прибалтов это еще достаточно респектабельно, и выражается в странных тарифах и ценах на услуги. Братья хохлы тупо воровали и воруют на несколько ярдов газа в год, и в ответ на претензии – посылают. Уверенные что ничего им не будет.

Смешнее всего с бывшим директором совхоза. Он не стал менять способ управления и управляет страной как своим совхозом. То есть, получив доступ к средствам и ресурсам, транжирит их по своему разумению. А раз в год, когда приходит пора рассчитываться за спизженный газ и нефть, он едет в Центр, и говорит, что усё поел долгоносик. Ну, как и раньше, в СССР. Государство же богатое, оно спишет долги, такому офигенному совхозу. И на любые попытки намекнуть, что долги нужно гасить, что это межгосударственные отношения, он орет – «Мы ж братья!» Ну а че? За ярд долларов в год, можно и поунижаться неделю. Правда население, если не понимает, то чувствует, что рано или поздно это все кончится плохо, Но кто их подонков слушает? А русское население всегда любило и любит тех правителей, кто их обворовывают, и унижают. Главное – побольше трескучей демагогии. Не говоря об обожании бездарного упыря, при котором население страны понесло катастрофические демографические потери…

Я проснулся от солнечного света, что заливал комнату. Понял две вещи. Что долго спал, и что морозы не отступят. Окна мансарды выходят на юг. Оказывается, дом стоит на берегу залива. Хозяйка встретила меня с улыбкой.

– Я уже собиралась пойти посмотреть, не случилось ли что, – на столе предо мной появилась чашка кофе.

– Я студент, Ксения Андреевна. То есть существо, склонное к анабиозу.

Уплетая яичницу с олениной, это меня всего за доллар так кормят? я рассказал, что должен сделать несколько визитов.

– И вообще, вы не посоветуете, как быстрее получить визу в Швецию, и Данию? Хочу сплавать на пароме, посмотреть. Эльсинор опять же, да и Копенгаген на фото – красивый.

Жизнь полна роялей. Ничем иным не объяснить, что родственница моей хозяйки как раз и занимается вопросами визового сопровождения у туристов. Я сейчас позвоню ей, Коля, и вы переговорите. Я уж и не знаю, как вас благодарить. Оставь, Коля, так приятно говорить по-русски! Она и вправду говорит чисто, без наносного скандинавского замедления и растягивания. Несколько архаично, но в этом есть даже кайф.

– Кури здесь, куда ты пойдешь? – хозяйка поставила предо мной пепельницу. – Минус двадцать три на улице!

С удовольствием закурил первую сигарету. Ксения Андреевна в это время набрала номер, коротко переговорила. Потом опустила трубку, и повернулась ко мне:

– Айна говорит, что если у тебя все в порядке с паспортом, то никаких проблем. Тебе нужно будет с ней встретиться. Уверяет, что за пару дней все можно оформить. Я тебе дам адрес, она на работе до пяти.

Подвинул к себе телефон, и набрал номер. Как и на вокзале, не сразу сообразил, что код страны и города набирать не нужно. Секретарь господина Оскара Виралайнена, не понимала русский, но когда я перешел на английский, и представился, стала любезна.

– Мы ждем звонка со вчерашнего вечера, господин Андреев. Запишите адрес. Шефа нет на месте, но через час он будет в офисе. До позднего вечера.

Во время умывания подумал, что нужно купить нормальный станок, чтоб побриться. С другой стороны, кому мне бриться? А так будет борода. Снова спустился на кухню и вызвал такси по телефону.

Когда я уходил, Ксения Андреевна всучила мне лисий треух. Попросила не позориться и не отмораживать уши. И здоровенные меховые рукавицы. Глянул в зеркало, похож на зимнего крестьянина.

Улица Ананкату недалеко от Эспланады, Рыночной площади и Успенского собора. Впрочем, в Хельсинки все недалеко. Когда хозяйка моего жилища говорила про внучатую племянницу, я чувствовал мысленное оживление. Думал, что познакомлюсь с молодой финкой, мало ли. Склоню к сексу, напирая на экзотичность советского студента. Айна Виртанен оказалась крупной теткой за сорок, с мощными руками. Хотя и блондинка. Зато она деловитая и курит. Сидя у нее в офисе, мы попили кофе под сигарету, и обсудили, что мне нужны туристические визы и билеты. На паромы и поезд. Нет, обратно я буду сам брать, по необходимости. Мало ли, мне Дания так понравится, что я там задержусь? Она отксерила мой паспорт. Сказала, что анкеты заполнит сама. Я должен завтра с утра приехать и подписать. По визиту в посольства, я позвоню Хиине. Скорее всего послезавтра.

Контора господина Виралайнена была недалеко от Успенского собора. На улице с непроизносимым названием. Но я купил карту, и, сверяясь с бумажкой, вполне сориентировался. Шел пешком, поэтому не уставал мысленно благодарить Ксению Андреевну.

Покупая карту в универмаге, на углу Эспланады, наблюдал забавную картину. Подъехал туристический автобус, и из него повалили мгновенно узнанные мной соотечественницы. Человек двадцать. Их возглавляла важная тетка, как я понимаю-старший группы, которая на всю улицу орала:

– Девочки! Колготки продаются на втором этаже. Колготки по-фински будет – сукахусут!

И вся толпа энергично скрылась в универмаге. Хм. Лишова носит чулки на резинке. Форсит. Я так понимаю, модель поведения ей посоветовала мать. Я с ней и её отцом, конечно же, познакомился. И был воспринят вполне доброжелательно. Но, судя по всему, когда Вичка поделилась сомнениями, в мамане включился советский чиновник, и жена партократа. Она мгновенно поняла, чем грозит карьере её мужа и дочери бойфренд-невозвращенец. И она это пресекла как могла. А чего я собственно ожидал? Декабристки, это не совсем то, о чем рассказывали в школе…

Разрекламированный Фредом Оскар вполне этого достоин. Он был деловит и собран. Когда я достал из карманов двадцать пять тысяч долларов, и сказал, что мне нужны тревел-чеки, в его глазах, на мгновение, мелькнуло разочарование. Но он вызвал секретаршу, как раз весьма завлекательную молодую финнку, и дал команду. Подождал, пока она с деньгами выйдет. А потом снова перевёл на меня взгляд. А чему удивляться? Что у Фреда контрагенты не дураки?

– Оскар! У меня есть ещё один, крайне деликатный вопрос.

– Господин Александров мне так и сказал – ты будешь потрясён, Оскар!

Тут уже завис я. Думать, что Фред нас с Сурковым просчитал, и знает о нашей операции, не хотелось. Но это объясняло почти все. С другой стороны – ну и что? Я здесь, он там… и я решился. Взял листок, и написал на нем семизначное число.

– Это сумма в долларах, Оскар. Наличными. Я бы хотел видеть ее на своём счету. Легализованной.

Нет, видимо Фред ему говорил что-то другое. Интересно, в чем ещё он нас с Сурковым подозревает? Но господин Виролайнен слегка поплыл лицом. Было очевидно, что он удивлён.

– Насколько я знаю, Оскар, конфиденциальность – главное условие вашей работы. Я могу быть уверенным в вашей скромности? И в частности, что никто, – я подчеркнул голосом. – Не узнаёт суть нашего разговора?

Но он уже с собой справился. И снова стал собранно-деловитым.

– Вам не стоит сомневаться, Ник. Серьезный бизнес делается тихо. И, если вы имеете в виду господина Александрова, он – не участник сделки. Я достаточно ясно выразился?

– Более чем. Тогда остановлюсь ещё на одном моменте, прежде чем мы перейдём к деталям. Я тут проходил мимо оружейного магазина. Меня так радует, что в Финляндии можно легко купить себе оружие по вкусу. Я неплохо подготовлен к боевым операциям. А в случае недобросовестности партнеров, без колебаний воспользуюсь автоматическим оружием. И любым способом добьюсь, чтобы виновник моих неприятностей пожалел о сделанной глупости.

Неожиданно Оскар засмеялся, и рассказал что недавно трое каких-то уголовников совершили трагическую ошибку. Попытались ограбить русского туриста. В Финляндии с преступностью все неплохо, и она не очень заметна. А тут дело кончилось тяжелыми увечьями преступного элемента. В нежелании отдавать тридцать пять последних марок, хлипкий с виду русский был настолько суров, что покалечил уголовников.

– Так что не нужно рассказывать, Ник, что случится, когда речь идёт о такой сумме!

Мы обсуждали детали ещё около часа. А потом я откланялся. Господин Виролайнен заверил, что все будет выполнено в точности.

Официально его контора – брокерская фирма работающая со скандинавскими валютами. А неофициально, а может быть дополнительно, он, как я понял, занят обслуживанием контрабанды из СССР. Судя по офису и секретарше, из Союза идёт достаточно контрабанды. Вот и верь байкам про границу на замке.

Глава 58

Мне однажды рассказывали, как в начале восьмидесятых, финские партнеры повели советских специалистов в баню. Переговоры прошли успешно, банкет был душевным. С утра решили попариться. Из раздевалки, группа голых мужиков направилась к парилке корпоративной сауны. А там случилось страшное. Один из членов советской делегации, первым открыв дверь в парилку, увидел сидящих там голых финских женщин. Советский специалист за рубежом – это человек, прошедший горнило собеседований, инструктажей и утверждений в инстанциях. Поэтому реакция была однозначной. Он резко захлопнул дверь, подпер её спиной для надежности, и сказал подходящим соотечественникам:

– Мужики! Назад! Провокация!!!

Слава богу, отношения с финскими партнерами были и вправду хорошими. Поэтому быстро разъяснилось, что сауна в Скандинавии – место бесполое. И парятся все голышом. И никто ничего не имел в виду. Но наши мужики, от греха, тогда ушли из сауны.

Начав бывать за рубежом с начала девяностых, я много раз попадал в такую ситуацию не только в Финляндии или Швеции. Но и в Австрии с Германией. И в Бельгии со Швейцарией. Разве что во Франции эта мода утвердилась попозже. Но, зато на средиземноморских пляжах, топлес – скорее правило, чем исключение.

А в тот раз, когда мне рассказывали эту историю, я поинтересовался, телки-то, хоть были ничего?

– Кто там на них смотрел, Коля? – ответил мне герой, предотвративший надругательство над советскими людьми. – В голове только одна мысль была – пиздец моей выездной визе! Больше не выпустят. Да еще и строгача засадят.

Я хмыкал и думал, что это какое же гавно был совок, если вполне себе активные мужики, увидев голых баб, подумали о чем угодно, кроме рассмотреть баб в подробностях? Это что нужно сделать с человеком, чтобы задушить рефлексы? Самураи этого всю жизнь добиваются, а тут – пара партийных собраний, и вуаля.

Я философствовал об этом, сидя на верхней полке парилки в сауне лайнера «Rosella», компании Viking Line. Я сурово плеснул воды на каменку и залез на верхнюю полку. Поэтому три голых женщины сидели на первой полке и о чем-то трепались по-шведски, совершенно не обращая на меня внимания. Больше народу в судовом спа-комплексе пока не было. Но, скорее всего, попозже набегут.

Скандинавские паромы пока еще не стали лицом Балтики, но до этого недалеко. Корабль, на котором я плыл в Стокгольм – первый, но далеко не последний паром, что вскоре будут связывать берега Балтийского моря. Это станет неким культурным феноменом. Выполнение сугубо утилитарных задач – перевезти из точки А в точку В грузовики и пассажиров, превратится в форму отдыха и времяпровождения. Вплоть до того, что студенты и школьники будут срываться из Хельсинки в Стокгольм, чтоб побухать и повеселиться на паромных дискотеках. Да и сейчас на корабле полно народу, всерьез намеревающегося оттянуться.

В отличие от средиземноморских или карибских круизов – публика крайне разношерстная, и все вполне демократично. Манагеры и дальнобойщики, студенты и домохозяйки, туристы и работяги – на пароме можно встретить кого угодно.

В Хельсинки я провел четыре дня. Айна, племянница моей хозяйки оказалась не по-фински бодрой. Я еще только размышлял, о том, что пока с этими визами суть да дело, можно будет покататься на горных лыжах, а меня уже привезли сначала в шведское консульство, потом в датское, и все. Я при визах и с билетом на паром. Утром, в день отправления, зашел в магазин и экипировался в туриста-походника. Ничего особенного, просто прикупил горнолыжного белья, туристические ботинки, спальник, и большой рюкзак. Погоды морозные, и прогнозы неутешительные. Даже в Дании ожидаются морозы. Не такие зверские как в Финке, но все же.

Первые Шенгенские протоколы будут подписаны еще через полгода. Но уже сейчас очевидно, что Европе надоели границы. Пришлось искать иммиграционных офицеров, перед посадкой на паром. Чтоб они шлепнули отбытие. Остальные пассажиры фигней не заморачивались, и просто ломились на корабль.

Племянница Ксении Андреевны, похоже, слупила с меня за свою работу больше, чем обычно в таких случаях. Поэтому привезла на паром на своем смешном, красном, Фиате Пунто. Заодно помогла найти паспортный контроль, который, судя по всему, прекрасно себя чувствовал, не особо утруждаясь.

Но, как бы там ни было, я наконец оказался в своей каюте. Сьют, на седьмой палубе, я занял один, собираясь загодя отоспаться. Из Стокгольма я поездом еду в Мальмё. Оттуда паромом в Копенгаген. Ну а потом перехожу на нелегальное положение.

Я много думал, как сделать лучше всего. Но так и не смог ничего толком придумать. Считаю, обращаться к шведским властям за видом на жительство, нужно уже решив все остальные вопросы.

А для реализации подвески, мне нужно оказаться в Бельгии. Это может кого-то удивить, но мне нужно не в Антверпен, а в Брюссель. Есть там место, что я знал по прошлой жизни, где у меня точно ее купят. Но, советский студент, слоняющийся по Европе, и вдруг разбогатевший? Внимание – это последнее, что мне нужно. И я слегка в затруднении.

Когда-то, я читал мемуары советских КГБшников. Они на голубом глазу признавались, что имели доступ к спискам авиапассажиров практически везде по миру. Да и все остальные спецслужбы это не особо скрывали. Так что, нефиг им облегчать жизнь. В европейском захолустье, четко отследить меня не выйдет. А я, по мере развития событий, буду решать как мне быть. Прежде всего нужно помнить, что Сурков выезжает через три недели. До этого момента мне лучше вовсе нигде не отсвечивать.

В Стокгольм паром пришел около десяти утра. Как и в Хельсинки, паспортный контроль был в стороне, и для тех, кто хочет. Остальные, спускаясь по трапу, без задержек проходили через терминал Стадсгаден. Несколько недоуменно, иммиграционный офицер спросил у меня, куда я собственно? Несколько раздраженно ответил что турист. Красоты, то се… С парома я был один, кто подошел к паспортному контролю. Чего-то я не понимаю.

Сел в такси, и поехал на вокзал. Разглядывая из окна такси Стокгольм, думал, что раздолбайство кажущееся. Все, кто плавает туда-сюда, имеют, скорее всего, многократные визы, или вообще какие-нибудь отметки. Один я – изгой, вызывающий любопытство и недоумение.

Я не то что куда-то спешу, но в Стокгольме в прошлой жизни бывал не раз, поэтому без задержек уехал на поезде в Мальмё. Глядя на уплывающий вокзал, я вспоминал как Иво поселил нас с Сурковым в бывшую Стокгольмскую тюрьму. Тюрьму перестроили в отель, оставив антураж. Слава богу, что арестантская роба там не выдавалась. А то Сурков бы слонялся в ней по Стокгольму и приставал к полицейским.

Поезд Стокгольм – Мальмё, как я понял, типа скорого, традиционного черного цвета. Идет пять с половиной часов. Скромно уселся у окна, в вагоне второго класса. Полупустой вагон. На соседнее кресло положил рюкзак, и достал томик статей философа Ильина, на русском. Его я, к полнейшему своему изумлению, купил в большом книжном магазине рядом с вокзалом. Там еще был Юлиан Семенов с его «Петровкой 38», и незнакомая мне фантастка Ольга Ларионова. Купил философа. Кроме того, что я не мог не поддержать торговлю русскоязычной продукцией, мне стало интересно почитать парня, которого в нулевые в Кремле зачитали до дыр.

Всю дорогу вдумчиво листал, заедая бутерами с креветками, купленными тоже в вокзале. И запивая колой.

Социализм по самой природе своей завистлив, тоталитарен и террористичен, а коммунизм отличается от него только тем, что он проявляет эти особенности открыто, беззастенчиво и свирепо. ©.

А ничего такой дядя! Жжет. Или вот.

Мы не призваны заимствовать духовную культуру у других народов, подражать им. Мы призваны творить своё и по-своему, русское по-русски. ©.

Кроме этого, у него еще много про нацизм, и Гитлера, что явился спасителем Германии от революций и социализма. И вообще он, говоря честно – свиреп, и совсем не благостный, чего ожидаешь от философа.

Вокзал Мальмё – мрачноватое кирпичное сооружение построенное, кажется, в прошлом веке. Не особо разглядывая, сел в такси и попросил отвезти к парому Мальме – Копенгаген. На который и сел, купив билет и отметившись у пограничника. Время в пути полтора часа.

Знаменитый мост между Мальме и Копенгагеном, переходящий в тоннель, и снова становящийся мостом, построят лет через десять. Пока здесь регулярно ходят паромы. Паромы Швеция – Дания, кажется, ходят ото всех пристаней Южной Швеции.

На ж/д вокзале Копенгагена я оказался в около семи вечера. Пока я двигался без сбоев и, согласно плану. И в Дании гораздо теплее. Изучив расписание, выбрал ночной поезд, и взял билет до местечка Тинглеу. В ожидании отправления, послонялся по вокзалу. Ничего особенного, за исключением бутербродов. То ли туристическая замануха, то ли и вправду. Но любимый многослойный бутер Ганса Христиана Андерсена – вещь. По крайне мере есть расхотелось совсем.

Поезд прибыл в Тинглев в полчетвертого утра. С поезда я сошел один. Дождался, пока поезд остановится, нажал зеленую кнопку на боковой стенке тамбура. Дверь открылась, и я спустился на платформу. В темноте плохо видно, но я сориентировался. Дождался когда поезд уйдет. Накинул рюкзак, перешел на другую сторону платформы, и вышел на местную дорогу, что шла на юг вдоль ж/д путей.

Граница между Федеративной республикой Германия и Датским королевством не охраняется. Как я смог разглядеть, с датской стороны по тропе вдоль границы иногда ходят. А с немецкой вообще никого.

От Тинглева в Дании, до Херислехофа в Германии шестнадцать километров. Которые я и прошел, не торопясь. Из уважения к госгранице не стал смотреть, есть пикет на шоссе, или нет. А перешел ее по деревянному, пешеходному мостику. И, для надежности, зашел в Херислехоф с юга.

Но вся моя конспирация, похоже зря. Никому до меня нет дела. За все время я видел лишь троих людей. Один из них – кассир. Я взял билет на поезд до Гамбурга.

Из интересного в дороге до Гамбурга было то, что в вагоне со мной ехало много югославов и поляков. Но вели они себя хоть и шумновато для Германии, но спокойно. И я подремал два часа до Гамбургского вокзала. Правда, где-то через час меня разбудили контролеры, проверили билет. Из Стокгольма до Гамбурга я добирался сутки. Неплохо. Только вот в Германии я незаконно. Но чего уж.

Не заморачиваясь, взял билет на ближайший поезд до Аахена. Сорок минут до отправки глазел по сторонам. Правы те, кто говорят, что Гамбург – это не Германия. Уже сейчас почти половина народу на вокзале – не европейцы. А с учетом того, что и половина европейцев – это не немцы, то и вправду.

В Аахене я не стал оглядываться. Да и обрыдли мне уже эти все вокзалы. Накинул рюкзак и пошел на выход из города. На улицах стоит сонная тишина и я совершенно не привлекаю внимания. К семнадцати часам я не только вышел из города, но и вошел в лесной парк, что расположен на границе ФРГ и Бельгии. Здесь я тоже не стал проверять, стоит ли кто на дорожке, идущей через парк, а просто прошел лесом. Хотя лес – ухоженный, без валежника. Вроде бы даже какие-то звери мелькают. А снега как раз и нет. Что меня не очень удивило. В общем, спустя три часа, я, оказался в деревне Кельми. И, не вызвав никакого интереса, сел на поезд Кельн – Брюссель. Куда и прибыл спустя еще три с половиной часа. В раздражении сложил в один карман шведские и датские кроны, и немецкие марки. Здесь же разменял сто долларов на бельгийские франки. По опять же дикому курсу, но уже хотелось в душ и пожрать.

Таксист не очень хотел везти меня в район Моленбек. В двадцать первом веке это станет аналогом негритянского гетто. Но и сейчас там живут не самые законопослушные люди. В основном гастарбайтеры и нелегальные мигранты из Африки и стран соцлагеря. В большинстве – югославы и албанцы.

Но мне было плевать, я вышел из такси на улице Коненк, и зашел в дешевую гостиницу. Без лишних вопросов, типа про документы, за двадцать пять долларов в сутки, портье мне выдал ключ, и проводил в номер на втором этаже. Небольшая комната. Санузел с душем. Полуторная кровать. Замки и дверь прочные. Окно высоко. Телевизор. Даже работает. Сунул пять франков портье, и попросил разбудить в девять утра.

После того, как портье ушел, закурил и подошел к окну. Подумал, спустился вниз, и зашел в магазин напротив. Купил сендвичей из круассанов, и колы. Еще подумал, купил бутылку виноградной водки. Когда возвращался, портье предложил кофе. Попросил подать его утром.

В номере разделся догола и пошел в душ.