Текст книги "Темные желания (СИ)"

Автор книги: AnastasiaSavitska

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Давай улетим? – склонил он голову набок.

– Самолет или коньяк?

– Мне жаль, Эс, – стало его лицо серьезным в следующее мгновение. – Жаль, что я сделал все, чтобы теперь об твое сердце мог разбиться даже Титаник.

Все становилось только хуже. Я снова вспоминала, как это – любить Майкла. Как нуждаться в нем все чаще, а потом – все время. И хоть у нас существуют определенные вслух несказанные правила, такие, как никакой нежности или близости. Никаких поцелуев и ночевок, проводим мы время вместе, только когда нужно по работе, или он ночует в комнате Эстель на диване, чтобы побыть с ней, они не помогают моему уму понять, что я не должна хотеть, чтобы Майкл обнял меня. Укутал в своих руках, и я смогла просто расслабиться.

– Знаешь, у меня была первая любовь, – говорила я тихо. – И я не настолько уродлива внутреннее, как ты думаешь. Он звонил мне в три часа утра, просто каким-то образом зная, что я не сплю. Я отвечала, что не могу говорить, потому что разбужу родителей, – улыбнулась я, слегка наигрывая. – Каждый раз новых, к слову. А он отвечал, что мне не обязательно говорить, и вместе этого он будет рассказывать мне истории, петь песни и разговаривать обо всем на свете, а мне не обязательно будет сказать даже слово. Он будет слышать мое дыхание, и этого будет достаточно. Я спрашивала: «Почему ты хочешь говорить, зная, что я не смогу ответить?» На что он всегда отвечал: «Я знаю, что по ту сторону ты слушаешь меня».

– Где он сейчас? – осторожно задал вопрос Майкл.

– Он умер. Но это было давно.

– С тех пор ты не любишь то, кем являешься?

– Мне нравится быть женщиной, если ты об этом. Нравится сексуальность, которая выделяет. Но самое лучшее – это власть над вами. Над мужчинами. Обычно, достаточно лишь одного появления, чтобы испортить настроение всем женщинам и приковать к себе мужчин. А это так банально, – усмехнулась уже более искренне. – Разве есть в мире настолько глупая женщина, которая сходила бы с ума лишь от голых мужских лодыжек?

Майкл тихо засмеялся и сделал глоток чая, спрашивая:

– Что с ним произошло?

– Стреляли в меня. А попали в него. Следующая пуля прошла в двух миллиметрах от моего сердца. А потом оказалось, что у меня его просто нет.

Майкл протягивает руку и берет мою ладонь в свою. Я вздрагиваю, но вместо того, чтобы забрать, наклоняюсь, желая и нуждаясь в нем так сильно. Его рот чуть приоткрывается, и Майкл наклоняется ко мне, легко прикасаясь своими губами к моим. Это дарит облегчение и боль одновременно. Я кладу руку ему на шею и чувствую твердость мышц под его теплой кожей. Она такая горячая, как будто он пылает изнутри.

– У тебя руки холодные, – говорит он хриплым голосом. – Но не сердце, Эс.

– Сердце у меня каменное, а вот руки действительно просто холодные.

Я случайно задеваю кружку, и чай разливается по столу и Майклу на брюки. Я вздрагиваю, и говорю ему снять их, смеясь. Он пытается изобразить хоть что-то близкое к раздражению, но у него не получается, и он начинает смеяться.

– Тебе жаль брюк или меня?

– Брюк, – отвечаю я уверенно, не сомневаюсь ни секунды.

– А как же сочувствие, Стейси?

– Оно у меня есть, но, понимаешь, – хмурюсь я, смеясь в то же время. – Не к тебе.

– Боже, женщина, твоя гордость сожрет тебя, – снимает он пояс и расстегивает ширинку.

– Подавиться моим самолюбием, – отвечаю я, а затем вижу рисунок и расплываюсь в улыбке. – Откуда у тебя эта татуировка на бедре? – мой вопрос звучит, возможно, с чрезмерным восхищением, которое я не в состоянии скрыть, да и не хочу. Я буквально демонстрирую свой восторг, усмехаясь. – Это Чип и Дейл.

Как я раньше ее не замечала? Ну да, наверное, потому, что все время видела лишь его член, и никогда его тело. Все, что он делал после – одевался и уходил. Хотя татуировка настолько маленькая, что ее трудно разглядеть, если не присматриваться. Это зарисовка примерно с большой палец, расположена на верхней части его левой ягодицы, и там изображены Чип и Дейл.

– Универ, – смеется Майкл. – Весенние каникулы. Второй год учебы, одна пьяная ночь, и вот результат. Я проснулся голым с кровати полной…– ему неловко, от чего мне еще веселее, и Майкл пробегает рукой по своим волосам. – Полной парней и девушек.

Я смеюсь неистовым смехом, похожим на смех взбесившейся ведьмы, зарываясь лицом в ладони.

– Это не смешно, – возражает Майкл, хоть и сам готов засмеяться. – Я учувствовал в оргии и ничего не помню. Плюс ко всему, у меня было самое жуткое похмелье, и это гребаное тату, – он поворачивается, чтобы посмотреть на свою задницу. – Долбаный тупой мультик Дисней.

– Дисней-задница-Вудс, – я буквально умираю со смеху и вздрагиваю, когда Майкл бросается на меня, поднимая на руки и закидывая на плече, направляясь в мою спальню.

Он бросает меня на кровать, и мы шутливо боремся. Он кидает мне в лицо подушку, а я скручиваю ему руки и сажусь верхом, решая возможности шевелиться.

– В тот момент я поклялся себе, что не буду больше так пить и проверился на все известные человечеству болезни.

– Дай мне взглянуть еще раз, – говорю я, просто чтобы иметь предлог подняться с этого положения.

– Нет, – шепчет он улыбаясь. Перевернув меня лопатками вниз, Майкл наклоняется так, что кончик его носа касается моего.

Я вижу изгиб его густых ресниц, обрамляющих голубые глаза, внутри которых радужки янтарного цвета.

– Да.

– Нет, – его губы касаются моего подбородка, и он так близко ко мне. К моим губам.

– Да, – надавливаю я большим пальцем между его ребрами, и Майкл от неожиданности кричит.

– Фостер! – находится он в недоумении, когда я делаю это снова.

– Вудс! – передразниваю его я.

– Полегче с использованием своих дьявольских пальцев, женщина.

Он снова опускает трусы, которые обтягивают его круглый зад, и поворачивается. Его тело – произведение искусства. Стройное, подтянутое, мускулистое. Совершенные пропорции. Спина сужена к талии, а поясница переходит в округлые полушария его прекрасной задницы. Длинные ноги, массивные бедра и точеные икры. Мне хочется облизать его от макушки до пят, особо задерживаясь в некоторых местах.

– Ну? – поворачивает он голову ко мне.

– Просто наслаждаюсь видом, – пожимаю я плечами.

Но также видно шрамы, которые есть на ногах и бедрах. Синяки, которые до сих пор не прошли. Мое горло сдавливает, когда я провожу рукой по черному пятну, и Майкл вздрагивает. Моментально я одергиваю руку.

– Болит?

Конечно болит. Разве может быть иначе? Что за тупой вопрос, Фостер? Я удивляюсь самой себе, но не могу чувствовать ничего, кроме сочувствия и жалости. Но Майкл просто поворачивается ко мне и, улыбаясь, отвечает:

– Если я скажу да, ты поцелуешь и исцелишь меня?

Он не знает, но я и правда хочу поцеловать его. Я наклоняюсь вперед, и его дыхание ускоряется. Майкл выглядит таким уязвимым, и его тело напрягается, а взгляд следует каждому моему движению. Мои губы касаются его кожи на бедре, и я еще один раз целую его нежно и аккуратно. Затем беру за руку и веду к кровати. Он ложится на спину, а я нависаю над ним, путешествуя поцелуями по его телу. Шея и кубики пресса. Из Майкла вырываются стоны, и он вздрагивает, и я лишь надеюсь, что от удовольствия, а не от боли. Он совершенен. Его упругая кожа, словно статуя, отлитая из бронзы. Член сейчас так тверд и эрегирован, что, когда он касается моей щеки, я замираю. Майкл наблюдает за мной, а его дыхание поверхностное и быстрое. Я поднимаю взгляд, когда мои губы касаются его напряженной длины. Круглая головка ощущается как гладкий атлас, и я втягиваю ее в себя, посасывая. Майкл стонет, а его бедра вздрагивают, в результате чего его член толкается глубже. Обхватив рукой длину, еще усердней сосу. Его пальцы зарываются в мои волосы, и он тянет их, удерживая мою голову на месте, сам толкаясь в мою глотку глубже и глубже. Он так сильно сжимает мои волосы в кулак, что мне нужна хотя бы секунда, чтобы откашляться, но Майкл не дает мне ее, когда я сжимаю кожу на его бедре, он освобождается, рыча. Его сперма теплая, и имеет солоновато-сладкий вкус. Я глотаю каждую каплю, наслаждаясь. Он становится мягким и нежным у меня во рту, а я смотрю Майклу в глаза, и понимаю, как я скучала по этому. Как я хочу повторить все это еще раз. А затем еще и еще.

Я не чувствую неловкости или стыда. Я люблю его руки. Смотрю на них, и вижу в них столько красоты и силы в то же время. Он в следующее мгновение поднимает меня, кладя рядом и, прижимая своим телом, нависает надо мной. И когда начинает говорить, его голос становится более низким.

– Я хочу поцеловать тебя, Стейси.

Мое дыхание замирает. Я на пути в какой-то другой мир, где нет ничего, кроме его голоса.

– Я думаю о тебе все время. О твоих губах. Насколько они мягкие, и что всегда на вкус, как клубника.

Майкл. Я даже не знаю произнесла ли я его имя в слух, или оно просто отбивается в моих ушах. Но это и не важно, потому что он продолжает свое признание.

– Я так сильно хочу целовать тебя все время, что даже готов отказаться от секса ради этого. Я люблю твой рот, Стейси. Я люблю твои губы, особенно припухлость нижней, когда ты ее кусаешь, испытывая нервозность. Позволь мне, пожалуйста. Я знаю, что это слишком. Но я хочу это с тобой. Хочу все. Я больше не мальчик, который хочет признания и денег. Хочет искупить вину перед братом. Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты гордилась мной. Хочу, чтобы, – он замолкает на мгновение, и в его глазах видны слезы. – Хочу, чтобы Зак там гордился мной.

Слезы жгут мои глаза. Что, черт возьми, со мной не так? И кто такой Зак? Я забочусь об этом человеке, несмотря ни на что. Он был моим любовником, но и другом. Сейчас он настолько важен, что я забываю все то, что было. Забываю всю боль и страх, который мне пришлось испытать из-за него. Из-за смерти. Из-за отсутствия меня в жизни моего ребенка. Когда находишь то, что любишь, сам начинаешь удивляться, как много ты можешь.

– Эс, – напрягается его тело, и глаза смотрят прямо в мои. – Выходи за меня замуж. Стань моей женой. Давай мы будем вместе, чтобы ни происходило, ведь мы должны. Я готов защищать тебя ценой своей жизни и других жизней тоже. Я на все пойду ради тебя и Эстель. Я ждал век, чтобы женится на тебе, мисс Фостер.

Он улыбается немного нервно, и я понимаю, что разочарую его. По всем просьбам, которые он произнес последние несколько минут. Моя грудь сжимается, ведь на самом деле я хочу этого. Хочу, чтобы каждый раз, когда я смотрю на свою руку, я видела его. Не бриллиант, а именно символ любви человека, которого люблю в ответ. Можно, конечно, начать говорить поэтически. Подняться на самую высокую гору и переплыть океан, и все станет на свои места и будет хорошо. Что если вернуть время вспять, он был потратил каждый час, чтобы держать нас в безопасности. Но на самом деле мы столько всего прошли, становясь лучше. Мы стали сильнее, выше и взрослее. Да, больше не вдвоем, и это была цена, которую пришлось заплатить. Только мы знаем свою историю. Только мы можем судить себя, критиковать или аплодировать.

– Кольцо на пальце не сделает меня вернее и счастливей, Майкл, – шепчу я, проводя рукой по его шелковистым волосам. – Это предложение неожиданно и странно, – пытаюсь я вылезти из-под его тела, и он позволяет мне это. – Нет, я точно поняла, что не хочу замуж за человека, который делает это, скорее всего, из-за ребенка. Я хочу, чтобы мужчина женился на мне по причине любви ко мне, а не только к ребенку. Я хочу, чтобы у него была ярая необходимость показать всем, что я его жена.

– Как я должен показать тебе свою лучшую сторону?

– Понимаешь, – улыбаюсь я искренне. – Трудно показывать себя с лучшей стороны, если у тебя одна сторона лучше другой.

– Я люблю тебя, Эс, – смотрит он прямо на меня, садясь на край постели. – Я чертовски сильно люблю тебя. И мне жаль, что ты не любишь меня в ответ.

Он все еще голый. И все еще соблазнительный. Но мы наконец-то говорим. Говорим о чувствах, которые всю жизнь прятали от всех остальных. И, наверное, это было впервые, когда я могла убежать от разговора, воспользовавшись телом, но не стала.

– Ты спрашивал по поводу поцелуя, – сажусь я рядом с ним, и Майкл определенно удивлен этому. – Когда помада стоит семьсот долларов, ты не можешь позволить себе целовать мудаков. А ты докажи мне, что ты стоишь цены этой помады. И нет, я не знаю, как ты с этим справишься, но Майкл Вудс точно что-то придумает. Например, пиши мне, когда я заканчиваю, и забирай. Даже если я заканчиваю с покупкой овощей или книг. Мне нравятся неожиданные приезды, и когда ты удивляешь меня. Но не надо цветов ценой в целое состояние. Этого я не оценю. И я думаю, ты сам не знаешь, что спрашиваешь. Во мне куча недостатков, в отличии от брильянта, который, я уверена, ты уже купил.

– Я видел их всех, – берет он меня за руку, и улыбается. – И я люблю их. В день, когда ты ушла, я выпил семнадцать рюмок водки, пытаясь забыть твое имя. Но единственное имя, которое я забыл – мое. Трезвый или пьяный – ты единственная, о ком я думаю. Счастье не приходит дважды, Эс.

– Знаешь, – поднимаюсь я с кровати. – Думаю, тебе нужно одеться. И еще мы сделаем вид, что сейчас будем идти гулять с Эстель. Думаю, ты можешь пойти с нами.

– Ты правда делаешь это? – смотрит он с подозрением. – То есть ты не думаешь, что я мудак?

– Если я расскажу тебе, о чем думаю, сначала ты перестанешь со мной разговаривать и здороваться, лишишь родительских прав, а потом сожжешь на костре.

Майкл начинает смеяться, и прижимает меня к себе, целуя в щеку и лоб. Я отворачиваюсь, но совру, если скажу, что не люблю, когда это происходит. По-моему, это высшая степень любви, привязанности и уважения.

Я выхожу из спальни и направляюсь в ванную, быстренько принимая душ. Мои волосы все еще влажные, но это не играет никакой роли. У меня настолько хорошее настроение, что я почти готова взорваться дурацкими конфетти и сердечками. Так же я надеваю белые джинсы и черный топик. Подкрашиваю губы, и впервые в жизни понимаю, что мне не нужна косметика. Лучший макияж – это блеск в глазах и улыбка. Возможно, поэтому я всегда столько красилась, поскольку эти самые нужные «кисточки для макияжа» в моей косметичке отсутствовали?

– Эс, – спрашивает Майкл, когда я выхожу из ванной. – Почему у тебя на столе всегда два бокала, когда ты живешь одна?

– Ну ты же знаешь, – сажусь я на диван с желанием засмеяться. – У меня две руки и алкогольная зависимость.

– Очень смешно, – он улыбается, и меня это радует. – Идем?

– Да. Я просто жду, когда ты поможешь надеть мне сапоги. В конце концов, что может быть лучше, чем смотреть на мужчину, который обувает любимую женщину?

– Ничего, – берет он мои ботфорты, не сводя взгляд. – Кроме женщины, завязывающей галстук любимому мужчине.

Майкл также помогает надеть мне пальто, и когда он надел верхнюю одежду сам, мы выходим из дома. Да, сейчас в самом Нью-Йорке жизнь кипела, и, возможно, изобилие людей было бы просто невыносимым, но тут – нет. Этим я люблю пригороды. Недалеко от самого города, но далеко от шума. Я проверяю камеру, которая передает изображение в 360 градусов из комнаты нашего ребенка, и, убедившись, что все хорошо, прячу ее в карман.

– И правда. Неужели я мог подумать, что ты хоть на мгновение оставишь ее без присмотра?

– Это риторический вопрос? – хмурюсь я.

– Да, – Майкл берет меня за руку, и я на секунду замираю. Но затем, убеждаю себя, что ничего плохого не произойдет, и сжимаю его в ответ. – У тебя есть предпочтения?

– Да, – отвечаю я, снова смотря на картинку в телефоне, где Эстель спит. – Я хочу пиццу. Съесть целую пиццу одна, а ты будешь мне подавать салфетки, чтобы я вытирала остатки кетчупа на подбородке. Возможно, со временем, двоих подбородков.

– Это рабство, Эс, – улыбается он.

– Неа, это семейная жизнь, к которой ты стремишься. Помнишь, как в детстве, оставаясь в гостях на ночь, на второй день чувствуешь себя чужим и хочешь обратно к мамочке? Так вот, с женитьбой та же херня, я уверена. За две мили где-то есть неплохая пиццерия.

– Они работают круглосуточно?

– Это единственное, что тут открыто, – смеюсь я. – Так что – да. Почему ты ушел из дома? – меняю я тему разговора.

Он какое-то время смотрит на меня, а затем опускает глаза вниз, не в состоянии встретиться со мной взглядом, что слегка раздражает.

– Ладно, – настаиваю я на своем. – Если ты расскажешь мне, я разрешу пригласить тебе себя на свидание. Настоящее свидание.

– Мне всегда снилось, что однажды я увезу тебя в Париж, – улыбается он немного. – Я не поругался с мамой, а разбил ей сердце. Нас было трое. Трое братьев Вудс. Каждый мечтал о великом будущем, а мама с отцом работали. Зак был самым младшим. Мне было семнадцать, а ему – одиннадцать. Я сел в машину, собираясь гулять или еще куда-то. Он сказал, что расскажет все матери, или я должен взять его с собой. Мы слушали музыку и в шутку дрались, и в какой-то момент машина заглохла, и мы остановились в самом центре автострады. Я не заметил, как машина стукнула нас сзади, и… – я жалела уже о том, что спросила. Это был прекрасный вечер, а я испортила его, вызывая ужасные воспоминания. – И еще одна машина врезалась в сторону Зака, и его не стало. Его не стало. Я убил брата. Убил мать и семью. Вот поэтому, Эс, – взглянул он на меня снова. – Я не хотел семьи больше. Не хотел тебя. Но когда узнал, что у меня будет ребенок, это словно был шанс все изменить. Все исправить и сделать правильно. Но мне пришлось подвергать опасности вас, чтобы спасти. Пусть ты мне и не веришь.

– Я верю, Майкл, – остановились мы посреди дороги, и я взяла его лицо в свои ладони. – Я верю, что все, что ты делаешь в своих извращенных мыслях, все ради Эстель. Просто не могу принять этого. Мне трудно смириться с тем, что ты мог подвергнуть меня такой опасности. Хоть и понимаю, – легко дотронулась я своими губами к его единожды, а затем еще и еще. – Я бы сделала то же самое с тобой, если бы пришлось выбирать. Мы – родители. И она всегда будет в приоритете.

– Почему в один момент все стало так сложно? Мы все время занимались сексом и смеялись.

– Раньше ты был больше времени во мне, чем возле меня и это устраивало. Нас обоих. Но когда появилась Эстель, все изменилось. Ты был прав. Просто все стало реальным.

– Я хотел извиниться, – поцеловал он кисть моей руки.

– За что?

– За то, что не приглашал тебя никуда кроме драки.

– Фу, гадость! – нахмурилась я.

– Что? – посмотрел Майкл по сторонам. – Кого-то увидела?

– Да, – поцеловала я его в щеку, прошептав: – Наше свидание. – Майкл рассмеялся, словно и не ожидал другого ответа от меня. – Побудешь с Эстель завтра?

– А ты куда?

– Я праздную с подругами.

– Я хочу видеть тебя трезвой.

– Тогда до послезавтра, – развожу я руками в сторону, смеясь и продолжая идти.

– А что вы празднуете? – догоняет меня Майкл, снова беря за руку, и в этот раз это более естественно.

– Нам просто надо поддерживать искру наших отношений.

– А как насчет наших отношений?

– Ты хочешь вытащить из меня то, что лучше бы лежало глубоко еще долгое время?

– Да, – слишком он уверен в своих словах, и это немного пугает. Меня. Именно то, что я чувствую.

– Состояние, в котором я находилась, было очень странным. Не знаю, как его правильно называют, но это точно было самым паршивым чувством, которое можно испытать. Ничего не хочется, и ты просто ходишь, как труп, пытаясь вести хоть какое-то подобие жизни. Днем спасала работа, но приходя домой, ты просто ложишься на кровать до наступления ночи. А когда она настаёт, ты даже не чувствуешь этого, потому что у тебя бессонница. Про еду забываешь напрочь. Так что перед тем как начать доверять человеку, сделать его смыслом жизни и стараться ради него всю свою оставшуюся жизнь, я зарекалась сначала узнать его хорошенько. Но с тобой все было по-другому. Я забыла напрочь о своем обещании, почувствовав близость и тепло твоего сердца, наверное, со второй недели знакомства. Я знала, что нельзя этого делать, но не могла остановиться. И до сих пор не могу.

– Стейси…

– Вот и она, – качнула я головой, перебив его. – Тут можно поесть.

Мы сели за столик, и официантка всем своим видом показывала нам, что не рада нашему появлению. Хоть мы и сделали заказ лишь на пиццу и воду с лимоном. Точнее, я сделала, а Майкл лишь сказал: «Мне то же самое».

– Ты видишь, как она смотрит на нас? – спросил он, когда девушка ушла.

– Я не монета, чтобы всем нравиться.

– И ты ничего не скажешь? – находился он в замешательстве.

– Я только недавно поняла, что не имею права унижать людей, – подперла я голову рукой. – Что бы они ни делали и как бы ни жили.

– Знаешь, мне всегда казалось, что твоим единственным минусом был цинизм. Ты была очень опасна, когда тебе было больно. Могла легко уничтожить все вокруг, хоть и уничтожала себя мыслями об этом. Люди думали, что могли ранить тебя словами, но потом ты разрывала им всю душу, пусть и плача где-то в углу. Это был единственный минус твоего цинизма и самолюбия, – на несколько секунд он замолчал, а затем из-под опущенных век, снова продолжил: – Но сейчас ты кажешься более спокойной. Умиротворенной. Ты наконец-то моя Стейси.

– Я не твоя, – лишь тихо сказала я.

– Нет, моя.

– Я думала над состоянием счастья, и мне кажется, я терялась, как и все, собственно, – принесли нам еду, и я замолчала, пока официантка снова не ушла. – Я думала, что приду к счастью, как к конечной цели. Однажды, буду любить, буду любима, куплю дом, машину, рожу себе еще одну девочку, мы будем путешествовать и обеспечу им будущее без моих врагов. Вот все это будет, и тогда я приду к конечной станции счастья. Но когда ты пришел на обед, а затем мы убрали еще одного человека, я поняла, что была счастлива. Счастье – это состояние, а не конечная станция. Это как быть уставшим или голодным…оно не вечно. Оно приходит и уходит, и это нормально. И на мой взгляд, если бы я поняла это раньше, чаще бы испытывала его.

Майкл не ответил ничего. Он просто смотрел на меня и ел. Ел и смотрел. Он не мог поверить. Кажется, я и сама не верила, что начала многие вещи настолько по-другому воспринимать. Все, что на самом деле мне было нужно – моя семья. Моя дочь. Мои друзья. Мой Майкл. Спокойствие. Это фактически и сделало меня свободной от состояния вечного горя, от которого я не могла избавиться.

Однажды, одним солнечным утром или поздним, дождливым вечером в твою голову забредет мысль о том, что весь этот мир, все происходящее в нем, не стоит и капли твоих нервов. Ты неожиданно поймёшь, что все случается тогда, когда должно случится. Что люди, которые рядом, не вечны, что ты не вечен. Ты поймешь, что все бессмысленно, ты тратишь свое время неправильно. Ты мечтаешь о том, что не случится. Печалишься о том, чего не исправить. Ты забиваешь голову ненужным мусором, пустым. Ты поймешь, как много слов ты бросил на ветер и как много слов принял слишком близко к сердцу. Поймешь, как много чужих людей пропустил через свою жизнь, как через коридор, а сколько родных душ отправил восвояси по своей глупости. Поймешь, что нужно меняться. Нужно не принимать все близко к сердцу, ничего не ждать и ни о чем не жалеть. Должное придет, случившееся – неизменно.

– Ты чертовски сильная. Ты чертовски фантастическая. Ты чертовски умная. Ты чертовски вдохновляющая для меня.

– Секс наших душ сейчас слишком хорош, – улыбаюсь я, говоря ему прямо, что знаю, чего он добивается. – Не стоит это прерывать, ведь телам не известны такие позы.

И как бы я не говорила, что мое сердце занято самым важным – качанием крови, это все чушь. Я хотела быть сегодня всецело с Майклом и сделала то, чего боялась больше всего. Наверное, только когда перестаешь бояться, начинаешь получать наслаждение. Это была эпическая поездка домой на машине, которую мы словили попутно, выйдя из пиццерии. Старый седан завез нас буквально за пять минут. Майкл взял меня за руку, и мы побежали домой. Да, приятно оставаться воспитанным человеком, несмотря на желание стоять под деревом и стонать. Не те года уже, сказала бы я раньше.

– Мисс Фостер, – целует он мою шею, пока я открываю входную дверь. – Вы должны мне секс.

И как только дверь щелкает, он берет меня на руки и несет на второй этаж. Я держу его шею и не перестаю улыбаться. Майкл ставит меня на ноги возле кровати, пока его руки расстегивают пуговицы пальто, и он снимает мой топик через голову. Затем толкает меня на кровать, снимая сапоги и джинсы. Его рот ни на секунду не покидает мой, и когда он накрывает меня своим телом, мои костяшки пальцев прижимаются к его животу, пока я пытаюсь расстегнуть его джинсы, спешно стягивая их вниз. Пояс его боксеров оттопыривается из-за размера его члена, и Майкл отрывается от меня буквально на секунду, чтобы освободить себя самостоятельно, снова возвращаясь ко мне. Все смешивается воедино. Мир улетучивается в одну секунду, когда я чувствую тепло его голого тела, и горячая кожа скользит по моей. Его твердые мускулы такие сексуальные. Его все время хочется касаться, и я с ума схожу от желания. Везде, где он прикасается ко мне, я горю. Мы не перестаем целоваться. Кажется, я никогда не смогу остановится. Я так изголодалась по нему. По ощущениям, что он дарил мне все время. Его руки движутся между моих ног, и я раздвигаю бедра, предоставляя ему лучший доступ. Сейчас. Я хочу его прямо сейчас. Жестко. Быстро. Но вдруг он замедляется, посасывая мою нижнюю губу, затем приподнимает голову так, чтоб его предплечья упираются по обе стороны от моей головы, пока Майкл смотрит мне прямо в глаза.

Его веки опускаются, и он шепчет:

– Каждую ночь. Я думаю о тебе. О тебе рядом со мной. Снова. Как сейчас.

Я дрожу. Каждую ночь я боялась, что это произойдет, и буду сходить с ума от желания и ярой необходимости находится с ним рядом после. Все время.

– Я здесь, Майкл, – отвечаю я, не отводя взгляд. – Что ты хочешь сделать?

– Удержать тебя, Стейси. Это единственное, чего я хочу со дня, когда мы встретились.

Черт. Прямо в этот момент, когда я боюсь, что эмоции могут меня искалечить, Майкл начинает двигаться. Его бедра изгибаются, пока округлый кончик его члена прижимается к моему входу. Мое внимание сосредоточено на невыносимой потребности, чтобы он не останавливался, и Майкл скользит в меня своим членом. Но спустя два толчка этот ублюдок останавливается.

– Майкл, – стону я, умоляя.

Но он лишь улыбается и остается неподвижным.

– Ты хочешь меня?

– Ты знаешь, чего я хочу, – отвечаю я.

– Ты хочешь меня, Фостер? – настаивает он на своем, и мы оба знаем к чему он ведет.

Его голос серьезный и звучит словно призрак. Блять. Он толкается в меня еще буквально на дюйм, убивай мой рассудок.

– Стейси!

Я ощущаю, как бьется его сердце. Быстро и стабильно. Я могла бы сказать ему нет. Спрятаться в безопасном месте. И это положило бы конец всему, в том числе и самому потрясающему событию в моей жизни. Но я не хочу этого. Я скольжу трясущими пальцами к его влажным волосам на виске.

– Да. Я хочу тебя. А теперь трахни меня, пока я не передумала.

Он громко сглатывает, и его тело содрогается, будто от облегчения. Он рад, что мы прояснили это, как и я. Только вот черт. Как только я собираюсь заставить его двигаться снова, Майкл опережает меня:

– Презерватив!

– Я не понимаю твоего юмора сейчас.

– Я мог бы оставить их у тебя, но это было бы слишком самонадеянно, – я вижу его улыбку, и он входит до конца, и снова покидает, дразня.

– Боже, – выгибаюсь я всем телом. – Забудь о презервативе! Просто трахни уже меня.

По его телу пробегает мелкая дрожь, и голубые глаза смотрят прямо на меня.

– Ты уверена? Прошлый раз ты оказалась беременна после этого.

Мы оба смеемся, но кажется, оба доверяем друг другу. Нервничаю ли я? Да. Доверяю ли я ему? Да. Рада ли я, что это произошло прошлый раз и родилась Эстель? Больше всего на свете. Его член резким движением погружается глубоко внутрь моего лона, а язык трахает мой рот. Это резкое движение заполняет меня до предела, от чего я начинаю задыхаться.

– Святой ад, – рычит Майкл. – Ты ахренительно ощущаешься, Эс.

Он раскачивается с каждым своим движением. Его толчки, моя пульсирующая киска, и те беспомощные звуки, которые каждый из нас издает после каждого его движения. Его пальцы находят мой сосок, и Майкл скручивает его до боли, от чего я еще больше завожусь. В сочетании с тем, как он облизывает и покусывает мою шею, это простое действие ощущается греховным и грязным. Мы проделывали такие вещи, что этот секс в сравнении можно было бы детям показывать, но почему-то каждая клеточка моего тела дрожит.

– Ох, бля, – ахаю я ему в рот.

Оргазм накатывает на меня с медленной омывающей волной жара, от чего я дрожу, и задыхаясь не могу сдержать крики, пока Майкл продолжает брать меня.

– Вот так, милая, – шепчет он напротив моих губ. – Пусти все на самотек.

Его руки накрывают мои щеки, а глаза наблюдаю за тем, как я кончаю, и от этого зрелища в них как будто вспыхивает пламя. Я беспомощно хватаюсь за его волосы, когда еще одна волна оргазма ударяет меня.

– Майкл! Майкл, ты…

– Я знаю, – отвечает он, словно знает все, что я хочу сказать.

Он хватает мою руку, заставляя оставаться неподвижной, пока сжимает мой сосок, и толкается в меня своими бедрами. Я снова на грани, когда он теряет контроль. Дрожь проходит по моему телу, а затем он поднимается на руках и начинает в меня вколачиваться с дикой силой. От силы ударов мой позвоночник выгибается. Я такая влажная. Такая возбужденная. И я люблю это. Майкл что-то говорит мне, но я не могу разобрать ни слова, когда он продолжает двигать своими бедрами в необузданном, жадном ритме, и в этот момент мой мир словно погружается в темноту, и я снова кончаю. Ощущения взрываются во мне, и я выгибаюсь еще сильнее, толкаясь ему навстречу, а руки царапают твердый рельеф его плеч. Майкл кончает, испуская продолжительный тихий стон, наполняя меня своим теплом. Его щека прижимается к моей, и мы несколько секунд лежим, не двигаясь, пытаясь перевести дыхание.

Но тут случилось это впервые. У нас был секс, а после о себе напомнила Эстель. Она начала плакать, и я – быстро выбираться из простыней, когда Майкл остановил меня.

– Я сам, Эс, – поцеловал он меня в лоб. – Отдыхай.

Я чувствую себя странно. Меня приводит в замешательство то, что я нуждаюсь в ком-то так сильно. Но когда Майкл уходит, я еще несколько минут лежу в постели, не двигаясь, и осознавая, что, кажется, уже все изменилось. Конечно, я буду копаться в себе и в нем, но это будет завтра. Сегодня все хорошо, и я просто встану с постели, поцелую его и нашу дочь, а затем приготовлю самый вкусный кофе. Надев на себя длинный шелковый халат, я направляюсь в комнату Эстель. Майкл качает ее на руках, а я наблюдаю, как она смотрит на него и слушает, словно все время ее жизни, только ее отец и был рядом с ней. Я немного завидую этим отношения. Хоть и говорят, что до трех лет у ребенка существует лишь мать, понимаю, что мне придется побороться за это внимание.