Текст книги "Темные желания (СИ)"
Автор книги: AnastasiaSavitska
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Стейси фаршировала ее яблоками, и подала запеченной в золотистой корочке с овощным гарниром – горошком, кукурузой и сладким картофелем, который несомненно был любимым блюдом, особенно запеченный на ней кленовый сироп с лимонным соком и сливочным маслом.
Я знал, что мы откроем бутылку текилы или рома после, а мои родители, как истинные американцы пойдут в церковь, и после направятся в их любимый ресторанчик есть тыквенный пирог.
– Давайте мы посчитаем подарки судьбы вслух, – сказала Ева. – Но только хорошие. За что мы благодарны. А прощения пропустим сегодня. Поблагодарим за то, что мы живы и мы вместе. – Она посмотрела на каждого, и никто на самом деле не смог бы отказать. Нам было уже не семнадцать, и мы понимали, что то, что сказала Ева и есть самым важным в конечном итоге. – Я хочу поблагодарить свою семью, вас всех, за то, что я любима. За то, что чувствую вашу любовь и поддержку в любое время, когда это по-настоящему нужно. За то, что у меня есть племянники, которые показали мне, что на самом деле я готова к детскому шуму и смене обстановки. И также хочу сказать, что через три месяца я уезжаю на год в Италию. И пока вы не начали радоваться, нет, это не по работе, – сделала Ева небольшую паузу. – Я ушла из модельного агентства и решила сменить обстановку и пожить в Италии.
– Хм, – лишь выдала Донна. – Возможно, это к лучшему. Нас скоро станет слишком много. У нас с Адамом будет ребенок, – появилась небольшая улыбка на ее лице, а Адам сжал руку Донны на столе. – И это будет мальчик. За это я также благодарна. Благодарна за всех наших девочек и мальчиков, которые у нас уже есть, и у некоторых в скором времени появятся. Я благодарна, что мы все живы, потому что на ту жизнь, которую каждый из нас вел, на самом деле здоровье пригодилось бы, – все засмеялись, и я заметил, как Брайан вытер слезу на щеки Эмили. – И также я каждый год благодарю небеса за тебя, Эм. Что ты уехала со мной и предоставила мне возможность жизни. Сначала с тобой, затем с Адамом, Оливией, и дальше вы все знаете. Я просто рада, что этот день есть.
– Я также благодарен, – наконец сказал я. – Я благодарен, что вы приняли меня тогда и приняли сейчас. Я благодарен за вашу дружбу и любовь, – смотрел я на Стейси. – И больше всех я благодарен тебе, Эс. Я благодарен тебе за тебя, за себя и за нашу дочь. За то, что ты дала мне шанс тогда и сейчас. Ты – моя сила. И я готов тебе всю жизнь отдать. Я люблю тебя больше, чем что-либо в этом чертовом мире, даже если ты этого не видишь. Ты боишься потерять кого-то, но ты не единственная, с таким страхом. Ты не единственный человек, который боится потерять кого-то. И я благодарен за то, что обрел это.
Тишина. Все затихли, и лишь Эстель издавала какие-то звуки, и я целовал ее в головку, улыбаясь ей. Она была такой потрясающей. Самый милый человечек, которого любили все, кто ее встречал. Этот ребенок был случайной неслучайностью. В конце концов в жизни так много неслучайностей. Неслучайных встреч. Неслучайных разговоров. Неслучайных разочарований, падения, любви, дружбы, секса и даже неслучайно возникших мыслей в голове. Но самое важное – неслучайных событий, перевернувших все.
– Ты не был злодеем в моей истории, – единственное, что прошептала Стейси.
И все продолжилось. Каждый благодарил за что-то. На самом деле каждому человеку есть за что, просто каждый часто забывает о том, что у него есть руки и ноги – это повод. Есть семья – также повод. Любящая жена и здоровые дети – огромнейший повод. У нас всех в будущем будет целая вечность, чтобы быть мертвыми, и лишь короткое мгновение, чтобы жить.
Не успел я поесть, как Эстель начала плакать. Эс сразу сорвалась с места, когда моя мать сказала:
– Не надо, милая. Майкл сам ее уложит.
Я на мгновение даже растерялся. Просто забыл, как это делать. Но еще больше меня удивила именно моя мать. Точнее ее отсутствие. Где она делась, черт возьми? Где та женщина, которая назвала Эс шлюхой только за то, что та родила ей внучку без кольца на пальце?
Но да, пора мне уже быть отцом своему ребенку. Обязанности отца те же, кроме родов и кормления разве что. Хотя многие думают, что это просто – помогать матери.
– Ну что, малышка, – улыбнулся я, поднося ее над своей головой. – Будем спать?
Она лишь качнула головкой и что-то пробормотала. Эс вошла в комнату и включила музыку. Она играла слишком тихо, но, насколько я понял, именно это и нужно было. Я столько пропустил, и даже не знал, как она засыпает. Так же Стейси сказала, чтобы я носил ее, потому, что в кроватке она не уснет. А затем положил на ее кровать. И так же тихо она ушла обратно, закрыв за собою дверь. Я ходил по комнате, качая дочь и рассматривая фото, которые она поместила на стены. Эс не присутствовала на этих моментах, но помнила это и пыталась хотя бы знать о них. Каждую рамку подсвечивали светодиоды разных цветов, и Эстель положила мне головку на плече, и рассматривала все это с нереальным интересом, пока ее глазки не закрылись, и она не уснула. Но все-таки была одна фотография, которая стояла на ее тумбе, и где Эс определенно присутствовала больше чем кто-либо другой. Момент, который я запечатлел. Когда она впервые взяла нашу дочь на руки, и этот особенный взгляд навсегда сохранился в моей памяти. Ни одна драгоценность так не подчеркивает красоту женщины, как ребенок на ее руках.
– На счет три… – говорит Адам.
Спустя какое-то время я спускаюсь вниз и слышу голоса явно только моих друзей. Вижу, как Эс подносит рюмку к губам еще до начала отсчета и выпивает ее залпом.
– Черт! – выдыхает она огненный воздух, с силой ставя рюмку на барную стойку.
Ева смотрит на нее взглядом, который я могу идентифицировать только, как восторженный.
– Молодчина! – Поднимая руку, она дает Эс пять. – Давай, Эс, нам надо наверстывать.
Ева и Долорес оба опрокидывают их шоты, и когда выдыхают обжигающий воздух, то не стесняются в выражениях. Я смеюсь над ними, чувствуя себя уже немного расслабленным.
Как только Стейси выпивает второй шот, я уверен, чувствует, что я рядом. В настоящее время ей ничего не нужно говорить, чтобы я заметил это. Я вижу, как ее тело напрягается, когда она знает о моем присутствии, как если бы я прикоснулся к ней.
Только через некоторое время я понимаю, что она пьет, значит, не кормит Эстель. Наверное, даже это отбивается у нее болью и виной в сердце. Я наблюдал за ней весь вечер, и еще мы говорили. Ева рассказала, почему хочет уехать на какое-то время в Европу, и еще Долорес судя по ее взгляду, поняла, что она единственная, кто остается одна. Без семьи внутри семьи. Это так же однозначно отразится на ней, особенно если бы она узнала еще правду о Джейсе.
– И что ты собираешься делать в Италии? – спрашивает Стейси у Евы.
– Я боюсь, что, когда расскажу тебе, ты во мне разочаруешься.
– Ничего страшного, – отмахивается та наигранно. – Я и так в тебе разочарована.
– Очень мило, – смеется она, и Эс, кажется, это веселит. – Я хочу попробовать другого. Другой жизни. Приключений и незнания планов на завтрашний день. У меня всегда все расписано по минутам, и это на самом деле так злит в конечном итоге.
– Ты хочешь чего-то другого? – спрашивает на этот раз Донна. – Или кого-то другого?
Мы с Адамом говорили о своем, но, конечно, я слушал все, что рассказывает Ева.
– Что самое главное в мужчине? – задала вопрос Ева своим подругам.
– Руки, – ответила ей Стейси.
– Да, именно руки. За последнее время я не встречала никого с красивыми и талантливыми руками. Сильными, умелыми, а главное надежными. Все можно почувствовать по мужским рукам. Руки все могут рассказать. Обнять и удержать. Построить дом, донести сумки и унести в рай. Взять тебя и украсть у всех. У себя самой. От глупых мыслей, суеты, преград и обыденности. Для счастья, для жизни, для себя. Он молчит и улыбается, смотря на дорогу и держа твою ладонь в своей руке. Любовь мужчины в его руках. А я давно ее не чувствовала, даже когда ее сполна отдавали мне.
Они еще о чем-то говорили, но я уже не слушал, а лишь думал о том, что сказала Ева и наблюдал за реакцией Стейси. Мы такие разные. Мужчины и женщины. Женщины разбирают все по частям. Отдельно волосы и их укладка. Глаза и ресницы. Пухлость и даже цвет губ. Все это для них, как отдельный орган. А мы, мужчины, смотрим на женщину в целом. Мы видим красивую фигуру, а не отдельно тонкую талию, и плечи с бедрами одинаковых пропорций. Видим красивое лицо, а не симметричные и правильные черты лица с разделением ровного носа и правильно посаженных глаз.
– Ну и мы пошли, – сказал Адам. – Как всегда последние.
– Я был рад вас видеть, – ответил я, выходя из минутного транса.
– Проводи нас, – улыбнулась Донна, хоть я и знал, что эта улыбка фальшивая от начала до конца. Она хотела меня убить. Это точно.
Мы вышли из дома, и Ева с Долорес сели в машину. И как только закрылась входная дверь, Донна прижала меня к стенке, схватив воротник рубашки:
– Моя мама научила меня быть истинной леди. Я знаю, как правильно использовать вилку во время торжественного ужина.
– Я это оценил, – ответил я, понимая, что Адам ничего не собирался ей говорить.
– Но еще она научила меня быть умной. И я знаю, в какую артерию тебе ее воткнуть, чтобы ты истек кровью и сдох за одну минуту, если будешь обижать Стейси. Если не собираешься быть с ней, собирай манатки и проваливай!
– Я собираюсь быть с ней, Ди, – забрал я ее руку из своей шеи. – Она не хочет этого.
– Конечно, не хочет. Адам, – повернулась она к своему мужу. – Если он сделает неправильное движение своим жалким тельцем, ты его убьешь. – Затем снова обратила свой взор ко мне. – Сладких снов.
Я возвращаюсь в дом и вижу, как Стейси дает в тарелке еду собаке и гладит его. У него светлая шерсть, и она смеется. Ее смехом можно было бы Антарктиду растопить, а Эс разменивает его лишь на мое сердце. Они завели собаку, а я и этого не знал. Да, наверное, именно это и происходит, когда ты долго сомневаешься, пытаясь определиться, стоит ли возвращаться в жизнь человека.
– Подержи тарелки, – говорит она невнятно. Да ладно, Стейси не могло развести из-за четырех шотов.
– Ты что, пьяна? – хмурюсь я.
– Я? – повышает она голос. – Да я знаю тебя как облупленного! И отдай мои тарелки. Что ты вцепился в них?
Она ушла на кухню, и я улыбнулся. Она не видела, что даже такая ситуация, связанная со Стейси, вызывает у меня восторженную улыбку. Она устала. Все время одна, и ей не хватает людей рядом. Эс выглядела потрясающе. Ее волосы были собраны в пучке, из которого выбилось несколько прядей, и лицо было совсем избавлено от макияжа. И разве мог я взглянуть в ее глаза и не сойти с ума?
Вернувшись за ней в кухню, я забрал у нее тарелку из рук, которую она собиралась ставить в посудомоечную машину.
– Иди отдохни, – закатил я рукава, не смотря на нее. – Я все сделаю.
– Обойдусь, – фыркнула она.
– Видит бог, я не собирался этого делать.
Я схватил ее за талию и закинул себе на плечо. Эс явно не ожидала этого, так что у меня было несколько секунд форы. Ее тело было таким маленьким и легким по сравнению с тем, которое я держал в своих руках, когда все только начиналось. Она попыталась вырваться, а потом взорвалась смехом. Нет, не смехом, а громким хохотом. И в это время, слыша ее счастливый смех, со мной творилось что-то странное. Как будто тепло лилось по грудной клетке, и это было прекрасно, пусть и грустно.
– Ты идиот.
Это было все, что она сказала, когда я положил ее на кровать. А я в свою очередь промолчал. Не видел смысла что-либо говорить. Сняв с нее одежду, я накрыл Стейси одеялом. Она отвернулась от меня, и мне захотелось обнять ее сзади, проникаясь ароматом ее волос. К черту! Я подумал об этом, и сразу оказался рядом с ней. Она отодвинулась, а я снова подвинулся ближе. Мы могли долго играть в эту игру. И она это знала. Я никогда не проигрывал ей и, наверное, это единственная причина, почему она уважала меня.
– Та была лучшей частью моей жизни. Жаль, что мне никто не сказал об этом. Ошибки сделаны, сердца разбиты, жестокие уроки усвоены.
– Ты заслуживаешь любви Майкл, – неожиданно прошептала она. На мгновение даже показалось, что мне послышалось. – Но я не та девушка, которой ты меня считаешь.
– Ты тоже заслуживаешь, Стейси, – прижал я ее сильнее к себе. – Так позволь мне любить тебя, хорошо?
– Знаешь, я хронически не выношу слабых мужчин. Не понимаю тех, кто начинает унижать собственное достоинство из-за ухода или даже смерти человека, которого любишь. Уход или смерть не повод умереть самому. Нелюбовь другого человека не повод не любить себя. Все меняется. Ничто и никто не вечен, и это нормально. Но мы для себя и всегда с собой. Ни для кого из нас не будет более близкого человека, чем тот которого мы видим ежедневно в зеркале. Так почему мы так часто забываем уважать его, когда кто-то другой перестает в этом создании в зеркале видеть личность?
– Ты считаешь меня слабым?
– Даже пьяная, я не могу тебя уважать. Не за что.
– Я оказался злодеем в твоей истории.
– Нет, Майкл, – дал я ей возможность отодвинутся. – Ты был никем.
– Ложись спать, милая, – укрыл я ее одеялом. – Завтра будет другой день.
Она уснула буквально в следующее мгновение. Развернулась ко мне лицом, потому что просто не могла уснуть на правом боку, и обняла подушку сверху. Я смотрел на нее и видел свое счастье. Как я мог столько времени скрывать от самого себя все, что чувствовал к ней? Сейчас я раздавал бы единственный совет каждому встречному. И он заключался лишь в одном: не упустите свое счастье. Если в жизни хотя бы единожды повезет встретить своего человека, то вы обязательно узнаете его среди тысячи других лиц. Почувствуете его. Он будет похож на вас взглядами или может наоборот – совсем не похож. Но станет таким родным. С первой минуты станет таким, даже если вы и сами этого не заметите сначала. Появится ощущение, словно вы знаете этого человека всю жизнь. Вы будете дополнять и наполнять друг друга. И этот человек будет миром. Вашим миром, в котором чертовски уютно.
Я уснул так. И проснувшись утром увидел, как Стейси пьет что-то из стакана и собирается, проверяя количество патронов в пистолете.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь, – не взглянула она на меня. – Эстель вместе с Эмили. Я еду к ним.
– Не похоже.
– Мне нужно кое-что забрать.
– Что ты делаешь?
– Я перекрываю ходы тем, кто может навредить Эстель, – наконец посмотрела она на меня, и я подошел к ней, становясь напротив. – Адам готов руководить операцией и…
– Нет! Этим буду заниматься я. Куда бы ты ни отправилась, я сделаю это лучше.
– Ладно, – просто сказала она.
Я почувствовал ее тяжелое дыхание, и мне так захотелось ее поцеловать. К черту. Я всегда делал то, что хотел, и этот раз не будет исключением. Резко подвинув ее к себе за талию, я словно вцепился в ее губы до боли, понимая, что она в любой момент может меня убить. Но Эс не делала этого. Я целовал ее кажется уже целую вечность, и она лишь отвечала мне с такой же страстью, не пытаясь уйти. Затем взяла мою руку и положила ее чуть ниже своего живота.
– Если ты удачно проведешь эту операцию вместе со мной, я хочу, чтобы ты разложил меня на кровати и трахал так, чтобы я потом не могла ходить. Я хочу уже почувствовать боль, которую люблю. Сладкую боль, которую там именно ты можешь причинить.
Я схватил другой рукой ее за шею, всматриваясь в глаза. Она блефует или…
– Все мы люди, Майкл, – продолжила она, когда я ослабил хватку. – Все мы ошибаемся. Но ты – моя лучшая ошибка.
Затем все было как в тумане. Я столько времени ждал с ней хоть какой-то близости, а теперь она сама открыла мне дверь. Я знал, что смогу добраться к ее сердцу, если хоть один путь будет свободен.
Я наблюдал за экраном и видел лишь приманку. Стейси была одета в сногсшибательное черное платье, расшитое бисером по лифу, и ее черные волосы были подобраны в конский хвост. Из-под подола выглядывали серебристые туфли на шпильках. Прошло несколько секунд, прежде чем я снова обрел дар речи. Она подошла к нужному субъекту и сказала:
– Какая красивая подделка.
Та сначала не поняла, о чем речь, но затем ответила:
– У нас идеально подделанные документы. Так что есть оружие, картины и другие вещи.
– Эс, ты слышишь меня? – спросил я.
Она лишь качнула головой, и улыбнулась прохожему мимо нее мужчине. Да, это была ее работа. Ее жизнь. И мне было порой сложно определить, где у нее заканчивалось притворство. Затем Стейси сказала, что покупает не она, а ее босс. И появился Адам. Он, пожав руку, сказал, что ему очень приятно, хотя та девушка, (Элизабет ее звали, к слову), ожидала, что он, как минимум, поцелует ей руку. И когда он как раз был в процессе ее «приворожения», Эс вытащила телефон и направилась в сторону коридора.
– Тебе отправят зашифрованный код, который поможет пройти через датчики системы безопасности, – сказал я Эс и сразу переключился на Адама. – Выиграй ей немного времени.
– Это копия? – спросил он.
– Конечно же нет. В чем тогда суть сделки? – явно насторожилась она.
– Она уникальна в своем роде. Как и ваше платье.
– Убожество, – услышал я голос Брайана. – Это стыдно показать даже Донне.
– Тебе стоит поторопиться, – продолжал наблюдать я за Эс. – Неизвестно сколько Адам еще продержится.
– Я почти там.
Она сделала это и, быстро оказавшись в комнате, подключила взрывчатку к сейфу, который был в полу.
– Я потеряла телефон, – сказала Элизабет своей охране. – Быстро найдите его.
– Завлеки ее Адам! – начал я нервничать. – Эс, нет времени больше.
Достав флешку из него, она быстро направилась к выходу, и как раз подоспела, когда охрана начала искать вора.
– Это ваш телефон, – улыбнулась Стейси, как ни в чем не бывало. – Я нашла его в женском туалете.
– Да, – даже если Элизабет что-то заподозрила, то ничего не добавила больше.
Оба направились к выходу, а затем к машине, а я ждал их в холле, чтобы сказать этому идиоту:
– Красивая рубашка!
– Я знаю, получилось немного грубо, – развел руками Адам.
– Заценить, привлечь, заинтересовать!
– Майкл, перестань. У него нет опыта…
– Чего нет опыта? Работы под прикрытием?!
– Миссия, от которой удалось уйти, это удачная миссия, – ответил мне Адам.
– У него нет твоего опыта, – смотрела она мне в глаза. – Опыта лжи.
Больно. Ладно. Это я заслужил. Эс прошла мимо, подмигнув мне, и я почувствовал боль от стояка, который, к слову, не проходил с самого утра. Она была чертовски сексуальна. Я помнил, как мы познакомились и сразу отметили туалетную кабинку в том ресторане. За дверью были все наши друзья, а я вместо обеда угостил Стейси оргазмом. И даже спустя три дня (это долгий срок) моя одержимость ею не ослабла. И с нашей встречи прошло уже три года, а все остальные женщины до сих пор казались мне скучными и предсказуемыми.
Я был уверен, что Донна не шутила, когда велела мне держаться подальше от Стейси, если я не собираюсь сделать все, чтобы быть с ней рядом. Или что она оторвет мне – да и Адаму – яйца, если узнает, что кто-то из нас ее не послушал. Стейси – другое дело. Она была слишком умна на вид, и взгляд у нее был слишком уж проницательный. Я не был настолько близок с Донной, но был твердо уверен в одном – если Адам наконец-то встретил себе ровню, я не хочу попасться ей под горячую руку. Однако, несмотря на это, я наслаждался той игрой, в которую играли мы со Стейси.
Спустя какое-то время мы все собрались вместе, и Долорес начала говорить:
– Эта флешка, которую Стейси украла из галереи, привела нас еще к одной душе. Пару недель назад Элизабет получила груз. Исходя из ее записей, человека зовут Рей.
– Я помню его, – сказала Эс, поднимаясь. – Он учил меня жить. Выживание, уклонение, сопротивление, побег. То, что нужно делать, если застрянешь на вражеской территории.
– Целью может быть что угодно, – посмотрел я на Эс. – Учитывая, что он не брал денег за груз, а лишь оружие и взрывчатку.
– Или кто угодно, – добавила Долорес.
– Он похитил женщину и убил ее мужа. Она бывшая жена Рея. Я думаю, стоит поехать туда.
Адам и Стейси оделись, как детективы, и направились на место происшествия. Войдя в дом, заметили лишь перевернутый стул и новые фото. Никаких старых. Ничего из прошлой жизни. Неужели настолько легко выкинуть все, что связано с человеком, даже из помещения, не то, что с головы?
– Если эта история всплывет, появится много вопросов. А эта приведет к Стейси, – сказала мне Долорес.
Мы зафиксировали кредитку, которую та женщина использовала в пути, но, когда приехали на место, там была брошенная машина. Они прошли чуть дальше и заметили ручей. И так же лес, в котором определили множество самодельных капканов. Адам увидел это первым и поднял с земли палку чтобы нейтрализовать один из них. Но они все равно не смогли его найти, и опять вернулись обратно, откладывая это на завтра.
На следующий день с самого утра, как только все снова собирались у Адама, с чашками кофе в руках, Долорес снова сидела за компьютером предоставляя следующую информацию:
– Надо найти снимок со спутника сделанный полгода назад.
– Зачем? – спросил Брайан.
– Нужно, – ответила та. – И нужно, чтобы твоя программа зафиксировала любые изменения этого места.
– Да, – увидела Эс. – В северо-западном углу была поляна. Но теперь ее больше нет. Одни деревья.
– Какие это деревья могут вырасти так за полгода? – нахмурилась Долорес.
– Камуфляж, – сказал я.
Стейси и Брайан поехали в лес, и, дойдя до места нужного нам по карте, пригнулись, чтобы понаблюдать за местностью.
– Что тут у нас?
– Какой-то бункер, – ответил Брайан.
Начался огонь, и мы не могли понять откуда. Брайана ранили, но пуля попала в бронежилет. Стейси сказала сидеть ему возле дерева, а сама направилась искать место, где Рей мог прятаться. Все происходило, как в тумане и замедленной сьемке в то же время. Я переживал за нее так сильно, что не мог совладать с собой. Хотел поехать вместе с ней, хоть и понимал, что буду лишь мешать. Моя нога не дала бы мне такой возможности, и я стал простой обузой, для женщины, которая всегда пребывала в самом центре событий. Через несколько минут Эс нашла убежище и, спустившись по лестнице, увидела женщину, лежащую на кровати. Мое сердце так колотилось, хоть я и знал, что она справится.
– Эй, проснись, – сказала ей Стейси. – Я выведу тебя отсюда.
– Хорошо.
– Где Рей?
– Я не знаю.
– Эс! – закричал я в микрофон. – Шаги!
Она развернулась, а тот накинулся на нее с ножом. Я должен был быть с ней там, но я ничем не мог помочь. Она ударила его пистолетом по голове, но тот лишь ошатнулся. Затем Стейси с розворота ударила его ногой по челюсти, а та женщина, взяла в руки лопату, пытаясь помочь. Это ничего не дало, пока он не развернулся к своей бывшей жене, и Стейси не выстрелила ему прямо в голову.
Эта женщина часто повторяла: «Кто, если не мы, сделает это?» Она с такой легкостью забирала жизни, что порой это пугало меня. Она произнесла бы мне: «Гори в аду», но скорее всего не хочет, чтобы мы с ней еще и там встречались.
Бывшая жена Рея сразу начала плакать, и Эс пыталась справиться с ситуацией. Лишь в такие моменты я понимал, почему ее никогда не готовы отпустить. Она слишком хороша. Идеальный кандидат для такой работы.
– Послушай, если полиция найдет это, появится вопросы. Вопросы, на которые нет ответов. И если ты хочешь нормальной жизни, тебе придется забыть об этом и обо всем. Понимаешь, о чем я? – смотрела Эс на нее в упор.
– Да, понимаю, – лишь прошептала та.
Наверное, только благодаря ее силе и независимости я полюбил ее. И это произошло еще до рождения Эстель. Я делал все для безопасности Стейси, и настолько потерянным не был никогда. Лишь когда это случилось, тогда я точно знал, что мне не все равно. Лишь когда мужчина любит, он что-то делает, потому что по-другому не может. Потому что именно для нее. Все для нее. И это не телесное. Это намного больше. Это когда чувствуешь, что, делая для нее, делаешь себя.
Когда она вернулась, я побежал к ней и обнял. Все смотрели, и Стейси явно было неловко, а мне плевать. Я просто был рад, что она жива. Что с ней все в порядке, и кажется, мы сможем справится так со всеми.
– Это ты так рад за меня или за свой член? – спросила она.
– За вас обоих, – улыбнулся я. – Точнее за троих.
– А кто третий?
– То, что настолько пахнет влажностью и тобой, что еще немного, и мне станет плевать на зрителей.
Она провела языком по моей шее, и как только я на мгновение ослабил хватку, вырвалась из моих рук, направляясь к Эстель, которая плакала последний час, зовя свою маму. Взяв ее на руки, сильно прижала к себе нашу дочку, и та обняла своими крохотными ручками шею своей мамы.
– И на все твои пожары, мама найдет лед, – сказала она ей. – Моя девочка. Моя любимая.
Я подошел к ним и обнял Стейси. На самом деле до конца не мог понять, почему она не обзывает меня, не бьет. Да, именно страннее всего было, то что не бьет.
– Знаешь, я поняла, что рада тому, что Эстель родилась в этом веке, – повернулась она ко мне, улыбаясь. – Что она будет жить в этом поколении. Они сейчас умеют гораздо лучше отстаивать свое мнение, интересы и поступки. Не обращают внимания на расу, ориентацию и положение в обществе, так как понимают, что все равны. Умеют спорить и аргументировать свое мнение. Потому что могут покрасить волосы в ярко зеленый, и все равно будут чувствовать себя красивыми, ведь мнение окружающих ни на что не влияет. Да, это поколение сигарет, инстаграма и татуировок, но также книг, кофе, рассветов и закатов, музыки, искусства и свободы. Дети умеют сейчас жить для себя, а не для кого-то. Могут идти по улице и громко смеяться. Могут бегать под дождем и петь любимые песни во весь голос, не обращая внимания на окружающих.
– Я согласен, Стейси, – улыбнулся я в ответ, целуя нашу дочь в головку. – Но если она покрасит волосы в ярко-зеленый…
– Ты скажешь ей, что она потрясающая, – перебила она меня. – Потому что так оно и будет.
«Чтобы найти верную дорогу, сначала надо заблудиться». Бернар Вербер
========== Глава 18 ==========
– Знаешь, родная, – держу я Эстель на руках тем же вечером, убаюкивая. – Я рада, что круг страданий этого рода закончится на мне.
– Мама, – говорит Эстель. – Мяч!
– Мяч, – улыбаюсь я. – Милая моя, когда же ты уснешь? У мамы был трудный день.
– И еще мяч!
– Какой больше?
– Этот!
– Покажи где еще есть предметы, похожие на мяч.
– Вот, – показывает она пальчиком на настольную лампу в виде шара, а за тем еще на маленький тренажер для разминки рук такой же формы.
– Ты молодец, – целую я ее в личико снова и снова. – Ты у меня такая молодчинка. Самая умная девочка. Такой ласковый и самый добрый маленький человечек.
Начиная кружить ее, Эстель смеется и сильно сжимает мою шею в объятьях. Я смеюсь, держа ее маленькое тельце в своих руках, и тут она начинает вырываться, пока я не опускаю ее на землю и не иду за ней, пока девочка направляется в кухню, становясь около комода, крича:
– Ложку, мама!
Я даю ей то, что она хочет, и когда она берет ее в рот, тянется снова на руки.
– Хочешь есть, доченька? – спрашиваю я у нее.
– Нет.
И она держала эту ложку во рту, пока не уснула у меня на руках. Она – все, в чем я нуждаюсь. Все мои желания, о которых я знаю, тоже она. Эстель определенно будет красавицей. Правильные черты лица, идеальные пропорции фигуры и бархатистая кожа. Красавица с изюминкой, шармом и искоркой. Неповторимая в своей очаровательной индивидуальности, совершенная в своей гармоничности и обладательница света, который будет литься даже из глаз. Непременно свет и непременно теплый. Холодный иногда. Нотка стервозности должна быть присуща, хоть это уже иная категория девушки. Любоваться правильными чертами и созерцать все остальное. Пусть думают, что холод в глазах исключает любование, как таковое, но нет. Эстель создает с самого рождения ауру, которую невозможно не любить.
– Она, как и ее мама, не даст никому испортить свое доброе сердце, – входит Майкл в комнату.
– Уже поздно, – говорю я тихо. – Нечего портить.
– Даже если ты ангел, найдется тот, кому не нравится шелест твоих крыльев.
– Читай меньше такой чепухи.
– Ты так боишься, что кто-то посадит тебя в клетку. Ты уже в клетке. Ты сама ее создала. Она всегда будет с тобой, потому что куда бы ты не отправилась, от себя самой тебе не убежать.
– Отличное окончание вечера, – поднимаюсь я с кресла-качалки, ложа Эстель в кроватку. Включаю видео-няню, и направляюсь к выходу. – Вернуть бы нашу первую встречу, Майкл. Я бы не пришла, ведь слишком люблю себя, чтобы быть с кем-то еще.
– Вон сколько сердец ты уже собрала, а своего собственного у тебя, как не было, так и нет.
– Зачем ты сюда приехал? – закрываю я дверь в детскую. – Я тебе, кажется, не разрешала тут находиться.
– Лучше тебе мне ничего не запрещать, а то как бы я не плюнул на все запреты и тебе это боком не вылезло.
– Тебе не видно, но у меня коленки от страха подкашиваются. – Мы стоим лицом к лицу, и со свирепостью в глазах смотрим друг на друга. – Ты говоришь порой такие правильные вещи, являясь таким неправильным человеком. Со мной хоть все просто. Я плохой человек, и хорошим никогда не притворялась.
– Снова оскорбления, да, Эс?
– Снова правда, которую ты никогда не умел слушать!
– Шрамы у меня от твоей правды.
– У тебя шрамы? Видишь ли, смерть не касается тебя. Она забирает тех, кто нас окружает. Помнишь о смерти, в которой ты виноват? Я хотя бы заслуживаю быть высокомерной, а на тебе это даже смешно смотрится!
– Ладно, хорошо, – проводит он ладонью по волосам. – Ты удивительно неприятная личность, но у тебя есть достоинство.
– Самокритика – двигатель прогресса. Когда я критикую себя, я становлюсь лучше. Когда критикуешь меня ты, то идешь нахер.
– Эс, – пытался он успокоиться. – Идем выпьем чаю?
Он улыбнулся, и я хотела сделать то же самое в ответ. Его черты лица были до изумления красивы. Когда он улыбался, то делал это всем телом. Глазами в первую очередь. Они искрились, и вот поэтому я видела Эстель в нем.
– Ладно, – выдохнула я. – Мы просто берем паузу.
– Паузу.
Майкл заваривал чай, а я села за стол и рукой придерживала голову.
– Знаешь, опасно заваривать чай в большую кружку, так что мне маленькую, – сказала я легкомысленно.
– Почему? – усмехнулся Майкл, хоть и непонимание на его лице было остро выражено.
– Можно уже не вернуться к обычной чашке, хочется больше и больше, и точка невозврата пройдена. И вот ты ловишь себя на понимании того, что уже завариваешь его в трехлитровую банку, потом канистру, цистерну, и наконец в один момент макаешь пакетик в тихий океан.
Плечи Майкла тряслись от тихого смеха, и когда он повернулся ко мне, все еще смеясь, поставил на стол чашки и чайник з заваренным чаем. Мне нравилось это. И несмотря на то, что я была той еще мразью, у меня кажется было сердце. Доброе сердце. И когда говоришь какую-то гадость даже Майклу – чувствуешь. Хоть и продолжаешь все это выговаривать.
