Текст книги "Темные желания (СИ)"
Автор книги: AnastasiaSavitska
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
– Я не дура. И знаю, что ты еле справляешься со своей работой и одним ребенком, а у меня сутками загруженные дни и будет целых два ребенка. Но я буду любить их.
– Как любишь их отца? – налила я сироп нам обоим на блинчики. – Знаешь, ты можешь любить человека, которого ненавидишь. И я знаю, о чем говорю. И материнство – это сумасшествие, но пройти это стоит.
Мы все оделись и отправились в ТЦ. Везде был запах праздников. Елки, гирлянды и детский смех. Эстель была ребенком, пусть и не родилась в совсем обычной семье. Она ждала Майкла. Так странно, она помнила, даже когда мы не стоили того. Она смеялась, и я не могла отвести глаз от ее улыбки. Было полно народу, но несмотря на то, что было трудно протолкнуться, это праздничный хаос дарил хорошее настроение. В какое-то время моя дочь повела меня в магазин игрушек, и мне так нравилось покупать ей все это. Эти вещи дарили ей столько радости. Она захотела девчачье lego, которое произвело на меня впечатление, кстати говоря. Там были горки для девушек и пальмы для их пляжа. Я также вспомнила lego, но в моем подростковом возрасте оно предназначалось лишь мальчишкам.
– О чем ты задумалась? – спрашиваю я у Эстель, когда она рассматривает наборы.
Рядом стоял мальчик лет шести и, повернувшись ко мне, ответил:
– Она маленькая. Такие, как она, еще ни о чем не думают.
Я рассмеялась и присела рядом со своей дочерью, обнимая ее. Она так хорошо пахла. И в этот момент я вспомнила, как моя мама подарила мне медальон на цепочке, повесив на руку, как оберег. Она посвятила его и говорила, что он всегда будет меня охранять. Я сделаю то же самое. С появлением Эстель многие поступки моей матери стали мне понятны. Я даже не знала, что могу кого-то так любить.
– Я люблю тебя, Эстель. И я обещаю тебе безопасный дом и любовь людей, любящих тебя, несмотря ни на что.
– И я люблю тебя, мама, – ответила моя дочка, обнимая меня.
Каждый раз, слыша это, чувствую, как слезы наворачивались мне на глаза. Я ее так сильно обняла и прижала к себе. Как я жила до нее? Теперь все, что пришлось вынести, было нечем. Эстель стоила всего этого. Конечно, я не смогу искупить своей вины, но я буду всю жизнь пытаться. Ведь она единственный смысл жизни.
Прозвучал звонок мобильного, и я увидела неопределенный номер на экране. Так странно, я до сих пор не сменила номер. В глубине души я хотела, чтобы Майкл появился в жизни Эстель и в моей жизни тоже. Но в то же время я его люто ненавидела и не могла с этим ничего поделать. Он по определению должен был оберегать и защищать меня, пусть не сразу, но после рождения Эстель уж точно. А он делал все для того, чтобы моя жизнь стала еще более несносной.
– Алло, – ответила я спокойным голосом.
– Привет.
Всегда в твоей голове есть человек, который никак не выйдет из тебя, как бы сильно ты не пытался забыть о нем. Но иногда мы разрушаем то, что любим, но чаще всего именно то, что мы любим разрушает нас.
– Рада тебя не видеть, – сказала я слишком эмоционально.
– Поговорим? – спросил Майкл.
– О чем?
– Ты считаешь, что у нас мало тем для разговора?
– У нас их нет вовсе.
– А как же Эстель?
– Кто-то сказал, что рожать детей надо тогда, когда точно знаешь, что забота о них тебе будет в радость. Эта ситуация не о тебе.
– Я люблю нашу дочь, Эс, – услышала я разочарование в его голосе.
– Нет, ты любишь саму идею любви к ней. Ты не интересуешься, что она говорит, что любит, ее любимым цветом, и как она смеется, видя снег, который покрывает ее головку. Ты не знаешь ничего, ровным счетом, как и я. И раньше я винила себя в этом. Я думала, это моя работа привела нас к тому, чтобы нам пришлось отдать ее, – перевела я взгляд на своего ребенка, которая рассматривала коробку с покупкой. – А оказывается, что вся опасность заключалась лишь в ее отце. Зачем ты так поступил? Я доверяла тебе, а ты все разрушил.
– Я сделал это чтобы защитить тебя, Стейси.
– Ложь! – вскрикнула я и снова взяла себя в руки. – Ложь, и не ври мне. Будь хоть раз честен со мной.
– Ладно. Хорошо, – начиналась у нас уже конкретная ссора по телефону. – Хочешь правду? Я злился, потому что любил тебя и сейчас люблю. И то, что ты хотела убить меня, хоть и не зная об этом, еще и с другим, с которым твоя жизнь была бы спокойней, убивало меня. Ревность убивала меня. Довольна? Я люблю тебя и по-настоящему я бы никогда не причинил тебе боль. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И как бы эгоистично это не звучало, но я хочу быть причиной твоего счастья, – вздохнул он. – Хоть иногда. Еще хотя бы раз. Я тебя люблю. Ты бесишь меня больше, чем это вообще возможно в принципе, но я хочу прожить с тобой каждую раздражающую минуту.
– Ты не знаешь…
– Знаю, Стейси, – перебил меня Майкл. – Я знаю, что такое настоящая любовь благодаря тебе. Потому что я никогда не смотрел на кого-то так, как смотрю на тебя.
Я бросила трубку, не сказав больше ничего. Взяла Эстель за ручку, и мы направились к машине. Пристегнув ее в креселке, я поцеловала дочь в щечку и носик, и затем снова в щечку. Ее запах и ее улыбка. Боже, я была так счастлива именно в этот момент.
–Я люблю тебя малышка, – улыбнулась я. – Едем домой и будем есть?
–Я не хочу есть.
Я засмеялась и, закрыв дверь, поставила в багажник все пакеты с едой. Подруги покупали продукты, и каждая написала, что едет домой готовиться к празднику. Сев в машину, на несколько секунд я взглянула в зеркало заднего вида на свою дочь. Да, у моей дочери нет отца, а у меня нет мужа. Я не смогла выйти замуж и сделать этот союз счастливым. Я поняла, что даже если любишь человека, это не всегда счастливый выбор. И даже если люди любят друг друга, не означает что они автоматически сделают отношения счастливыми. Моя любовь к Майклу реальна. На самом деле это самое реальное в моей жизни, но жить с кем-то, не то же самое, что быть с кем-то. Ожидания и обязанности – всегда дополнительное давление, когда вы создаете семью. И оно на самом деле может сломать все, несмотря на то, насколько искренняя ваша любовь. Любовь – не всегда гарантия. Но несмотря на все то, что я и так понимала, я ждала чуда. Чуда в Новый год. Ведь говорят, что оно всегда случается.
Мы тронулись с места, и пока возвращались, Эстель уснула. Зазвонил телефон, и я увидела имя «Эбби» на экране.
– Привет, – сказала я тихо. – Эстель спит.
– Ты как?
– Еду домой. Покупала продукты, – выпустила я смешок. – Помнишь? Да, я мама, оказывается.
– Я так хочу приехать к тебе, но уже лежу дома и не могу живот поднять.
– Может быть себя поднять? – засмеялась я.
– Нет, нет, именно живот.
– Ты знаешь, кто будет у нас?
– Я не открывала конверт, – тихо прошептала она. – Думаешь, это ненормально?
– Я не знаю, что такое нормально, Эбс, – свернула я на подъездную дорогу. – Прими душ и смой с себя этот день. Возьми стакан воды или сока и сделай в комнате темноту. Включи гирлянду на елке и музыку, ложись в кровать и закрой глаза. Послушай тишину и услышь свое сердце, которое все еще бьется. Все еще сражается. Ты заставила его, после всего, что было. Ты сможешь сделать еще один день. Снова и снова.
Наверное, в один момент ты понимаешь, что человек твой, когда вы не виделись буквально какое-то время, и всегда первым делом целуетесь. Несмотря на то, что пять минут назад вы шли рядом, и вдруг тебе захотелось мороженого. Он увидел это по тому, как ты на него посмотрела, и возвращаясь, он сначала целует тебя, а потом дает баночку с мороженым. Да, это кажется такой мелочью, но это важно. И однажды не сделай этого – оно бросится в глаза. Физическое прикосновение – это важно. Я люблю их. И я говорю не о сексе, и даже не о поцелуях. Просто сидеть рядом, прикасаясь руками, положив ноги друг на друга или просто идти, держась за руки. Я люблю знать, что все наши тела материальны и настоящие. Существовать и взаимодействовать нужно. И раньше я сходила с ума от присутствия этого в жизни, а теперь мне не комфортно от отсутствия, даже мимолетного. Я хотела бы прямо сейчас, не смотря на всю ненависть к Майклу, уткнуться носом в его шею. В его запах. И целовать. Целовать и говорить о нашей Вселенной.
Эстель спала, и достав ее из машины, я взяла лишь ключи, и мы направились в дом. Не снимая обувь, я поднялась с ней на второй этаж и положила на свою кровать. Сняла с нее курточку и маленькие розовые ботиночки, комбинизончик, перчатки и шарфик. Джинсики, колготки и кофточку. Присев на кровать, и накрыв ее одеяльцем, я заметила, как она день за днем все больше становится похожа на своего отца. Говорят, если девочка похожа на отца, то будет счастлива. И это на самом деле единственное, чего я хочу. Мне не нужны ее ровные и длинные ноги, шелковистые волосы и глаза цвета неба. Не нужна талия, которая будет выделять ее из толпы, и кожа оливкового цвета. Мне не нужно ничего идеального в ее внешности, ведь она для меня с самого рождения идеал. С того момента, как я взяла ее на руки, и поняла, что это единственный человек, который будет любить меня, несмотря ни на что, а просто потому, что я ее мама, я поняла, что единственное, чего я хочу для нее – счастья. Если ей что-то не понравится в своей внешности, я открою фотошоп, и пусть Эстель выберет фотографию женщины, которая ей покажется некрасивой. И следующие два часа, я буду редактировать ее внешность: изменю цвет волос и прическу, отбелю зубы, сделаю тело стройнее, рост выше, разглажу кожу и сделаю губы яркими. И когда она от удивления громко скажет: «это нечестно!», я объясню ей, что каждая фотография человека в журнале и книге, в инстаграме и на телевидении редактируется таким же образом, и мы никогда не должны сравнивать себя с результатом той работы. Потому, что даже супермодели в жизни не похожи на супермоделей на фото.
Поцеловав ее в щечку, я прикрыла дверь и взяла видео-няню с собой. Спустившись вниз, я включила электронный чайник и направилась к машине, чтобы забрать продукты. Я сделала две ходки, и как только взяла последние два пакета, на подъездной дороге появилась машина Эмили. Я видела ее улыбку даже от сюда. В этот момент меня вдруг посвятила мысль, что из-за моего характера некоторые люди и не догадываются, как я их люблю.
– Привет, дорогая, – улыбнулась она, выходя из машины и сразу открывая заднюю дверцу.
– Привет, – подошла я к ней. – Что это у тебя?
– Лабрадор-ретривер, – рассмеялась Эмили. – Тебе нужна собака.
– Ты с ума сошла? – удивилась я. – У меня маленький ребенок, помнишь?
– Да, – поцеловала она меня в щеку. – Пошли в дом, на улице холодно.
Господи. С ума сошла эта женщина. Мне только собаки не хватает в доме. Но это был изумительно-милый щенок цвета слоновой кости и обладатель самых милых глаз на свете.
– Чай будешь?
– Да, – открыла она холодильник, и достала оттуда сыр. – Он потрясающий да?
– Да, – пожала я плечами. – Но мне только собаки не хватает сейчас.
– Знаешь, не хватает. Тебе нужно что-то в доме, чтобы бегало и заставляло тебя смеяться.
– У меня есть Эстель.
– Очень остроумно, – ответила она, доставая чашки.
– Да, я несчастна. Могла бы быть счастливой, но не могу. У меня не получается. Я чувствую, что не проживаю свою жизнь, а какая моя – не знаю. Я даже не помню начала всего этого. Начала чувств. Я словно сижу в зале и смотрю фильм о своей жизни. Только не вижу себя. Не вижу даже места в этом зале. Я люблю вас всех, но и это не придает мне счастья. Мне не приносит радости быт. И я хочу жизни. Хочу прогулок и смеха. Хочу неожиданности. А у нас спустя год с Майклом была сплошная семейная жизнь, но без семьи. А что же будет дальше?
– Нет, Эс. Семейная жизнь – это потрясающе, если с правильным человеком. А у вас ее не было. Семейная жизнь не составляет тяжести заваривать овсянку каждое утро и до конца твоих дней.
Прозвучал стук в дверь, и Эмили сказала пойти мне открыть, а она сделает все сама. Я улыбнулась, переведя взгляд на щенка, который лежал на канапе. Открыв дверь, почувствовала, как мое сердце почти остановилось. Я видела его столько раз раньше. Много-много раз. А он всегда просто стоял где-то впереди и был таким красивым. Я не хотела, чтобы это прекращалось. И больше ничего не хотела менять. Просто чтобы Майкл продолжал стоять там, такой красивый.
– Привет, – сказал он тихо, передавая огромный букет роз. – Ты любишь розы.
Я бросила их на пол и впилась в него взглядом.
– Я тебя подожгу во сне нахер.
– Ты ненавидишь меня?
– Рада, что ты спросил. Да!
Я услышала шаги, и Эмили появилась в дверях. Она бросилась к Майклу и обняла его. Подруга была действительно рада его видеть. В отличии от меня. И как только я увидела его снова, поняла это абсолютно точно.
– Заходи, милый, – улыбалась Эм. – Как ты?
– Ты потрясающе выглядишь, – искренне ответил ей он.
– Вы разобрались со всем, да?
– Нет, – нахмурилась я. – Давай, Майкл, расскажи о нашей первой встрече. Расскажи, что это не было в тот день когда ты встретил меня, и мы переспали.
– Несколько раз.
– Заткнись. Это было, когда он очередной раз перевозил товар, и я была при исполнении, – перевела я взгляд на Эмили. – А и самое главное, он подстрелил меня, и я попала в больницу. И нет не из-за выстрела, а из-за того, что он попал мне в ногу, и я упала в воду. А так как я не могла шевелить ногой, пошла под воду и меня откачивали. Ничего не упустила?
Эмили смотрела на нас удивленно и не говорила ни слова. Даже не смеялась. Хотя я бы смеялась, откровенно говоря. Мне хотелось зайтись сумасшедшим хохотом вместе с Майклом, как раньше. А затем выпить по бутылке пива и заняться сексом. Да, последнего мне особенно не хватало с Майклом. Но несмотря на все прошедшие месяцы, игры, в которые мы играли, неловкость почему-то не приходила. Злость, гордость и презрение, но не неловкость. Есть только мы двое, и Майкл сделал шаг ко мне и обнял за талию, притягивая к себе. И потом поцеловал. Его тело – лучшее, что могло было быть создано богом, и я просто не могла заставить себя прекратить к нему прикасаться. Я разрешаю своему мозгу освободить память, потому что-то, что я чувствую к нему, гораздо важнее.
– Слушай, давай я буду с вами, – тихо говорит Майкл, смотря мне в глаза. – Я больше не буду шантажировать тебя в попытке удержать рядом, я просто буду рядом. Будем валяться в кровати, гулять с нашей дочерью и разговаривать. Пить кофе и разговаривать. Разговаривать и пить кофе. Будем играть в карты и домино. Готовить лазанью и ходить в музеи. Вот серьезно, – засмеялся он. – Я целую вечность не был в музее, а ты? Пойдем на бокс и футбол. Позовем целый дом гостей. И самое главное, давай смеяться? – я все еще ничего не отвечала, и Майкл не переставал говорить. – Мы способны успокоить друг друга. Это наш с тобой секрет. Дать опору друг другу. Поддержку и нужные слова, когда они необходимы. Такой и должна быть сила. Давать нам ее тогда, когда ты бессилен.
«К одиночеству привыкаешь, но достаточно нарушить его хоть на один день, и тебе придется привыкать к нему заново, с самого начала». Ричард Бах.
– Я жду вас, – поцеловала Эмили нас обоих в лоб, как мама, и затем снова ушла на кухню.
Я смотрела на него и не шевелилась. Есть люди, которые безудержно фанатеют от простых мелочей, несмотря на возраст. Им может быть двадцать или тридцать – эти вещи не меняются в их голове. Им очень легко влюбиться в кого-то. Например, Ева. Да, она по-настоящему чиста и по-доброму инфантильна. Ее мужчине нужно будет добиваться ее любви, а не воевать с ней самой за нее же. Они будут обниматься в метро или на заднем сидении такси, держаться за руки, гуляя по старым городским закоулкам, пить кофе и делать работу на дому, нежно поглядывая друг на друга. Валяться в кровати и просматривать какой-то фильм, который видели десятки раз, по причине того, что им лень начинать что-то новое. Я совру, если скажу, что не представляла себя в настоящих отношениях с Майклом и не упивалась мечтами, хоть и в реальности не хотела этого. Не хотела поддаваться давлению общества и нашей дочери, мол: «чтобы быть значимым, надо обрести вторую половинку». Возможно, это не так плохо, как я думаю, ведь было бы круто иметь рядом человека, которого хотелось бы навещать в другой комнате.
Мне хотелось сказать: «Знаешь, до момента с Мексикой, я все время думала, что ты вернешься, и что-то изменится. Когда узнала, что беременна не могла понять, что чувствую. И в тот момент мне нужен был ты, ведь это был наш общий ребенок. Ты должен был сказать мне, что все будет хорошо и покупать клубнику ночью. Мне нужно было знать, что я важна, как женщина, а не инкубатор. Но когда ты больше не звонил и не писал, пока сам не узнал, что я в положении, я поняла, что не была нужна тебе. Мой ребенок, это только мой ребенок, и ничего общего у нас с тобой нет». И потом он ответил бы, что она его точная копия, у меня все равно был бы ответ. Я бы сказала, что ты потерял право быть ее отцом, даже не заработав его. Сказала бы, чтобы Майкл уходил из нашей жизни и никогда больше не возвращался. И как бы я не хотела проговорить это, все, что я ответила было:
– Месть не требует спешки, – отошла я от него. – Я медленно уничтожу все, что тебе дорого, когда ты меньше всего будешь этого ждать.
– Ты о ком? – нахмурился он.
– О себе, Майкл. Что бы ты ни делал, я для тебя пол мира, и я уничтожу себя. А этим уничтожу и тебя.
– Ты полоумная, – смотрел он уже с презрением.
– Спасибо, – улыбнулась я саркастично. – Комплименты принимаются с благодарностью.
– Когда ты злишься, я начинаю влюбляться.
– Твоя ошибка.
Я захлопнула дверь перед его носом и спустилась вниз с другой стороны. Наверное, хотеть секса на первом свидании – нормально. Хотеть добиваться – нормально. Давать сразу – нормально. Не давать до свадьбы тоже нормально. Ненормально только одно – требовать от людей, с которыми у вас не совпадают взгляды на жизнь, соответствовать вашим вкусам. Да, и я не смогла заставить Майкла соответствовать моим.
Кто-то сказал: «…и ее смех, в котором словно изливалась ее душа – смех женщины, идущей рядом с любимым человеком, который избрал ее среди всех других женщин, ничто в мире не сравнится с этим смехом».
========== Глава 17 ==========
Каждый совершает ошибки. Ошибки неизбежны. По факту, из этого и складывается вся наша жизнь. Да, конечно, я понимал, что прошлое не покинет меня до конца, но я хотя бы буду делать вид, что оно больше не является частью меня. Ради дочери и Стейси. Можно было бы сказать, что я чувствую к ней так много. Но на самом деле все, что я чувствую к ней сейчас – это любовь. И ничего больше. Она самое лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь.
Я помню, как раскладывал ее характер по полочкам. Как говорил о ней сам с собой. Ее характер всегда ассоциировался для меня с энергичностью, темпераментностью и самой жизнью. У нее есть все, чтобы добиться успеха: внешняя привлекательность и жесткость нрава. И еще она прирожденный психолог, ведь всегда знает слабости всех окружающих, но в то же время пытается им помочь. Она так хорошо владеет своими ими, что на ее лице никогда не отразится ни волнение, ни замешательство, лишь скользнет сочувственная улыбка, если она не будет знать, что сказать. И на самом деле мне это нравилось, очень. Я уважал это и даже восхищался. Она очень правдива, презирает ложь и никогда не опустится до лести. Ее не следует критиковать, особенно публично: она все равно не признается в своей ошибке, но и справедливости ради, следует сказать, что ошибалась она крайне редко.
Я улыбался, вспоминая, когда она злилась на меня, или когда смеялась, и ее лицо преображало невозможную беззащитность. А я стал злодеем в ее истории, пусть и все, что делал – пытался защитить.
Эс написала, что я могу приехать сегодня на обед в честь Дня Благодарения. Войдя в гардеробную, я выбрал синий костюм, который надевал на первую встречу со Стейси. Завязал шнурки на коричневых туфлях в стиле Casual и, возможно, впервые в жизни решил откинуть галстук в сторону. Я решил в любом случае заехать за розами для нее и за подарками для Эстель. Я знаю, что Эс сделает все, чтобы защитить нашу дочь, ведь за этим непробиваемым жестким фасадом она была всего лишь юной сломленной девушкой. У меня была уникальная способность делать ее счастливой, но я редко ею пользовался. Она умела это. Умела кидать, выбрасывать, расставаться, втаптывать в грязь, размазывать по стенкам, ударяя об что-нибудь твердое, и ты становишься при смерти, и ходишь как зомби. А потом она умела возвращать. И самое страшное – к ней всегда хотелось возвращаться.
Я продал свою машину и купил BMW 5 Series. И, несмотря на ее схожесть с предыдущей моделью, эта обладала парковочным автопилотом, системами распознавания жестов и полуавтономного движения. Впервые в жизни я не был для себя в приоритете. Я хотел удобства и комфорта для своей семьи, а не пафоса для себя.
Спустившись в гараж, сел за руль и, заведя машину, направился в дом Стейси. Ехать около двух часов, так что у меня по пути еще был сеанс у своего психолога. Мама все сделала для того, чтобы я говорил о «своих чувствах». Она поставила мне условие, что поможет вернуть Стейси, если я буду говорить. И да, я пошел на это.
– Мистер Вудс, вы меня слышите?
– Да, мистер Такер, – вздохнул я. – Я готов.
– Что вы сейчас делаете?
– Еду к своему ребенку.
– Вы не хотите говорить?
– Я никогда не хочу говорить, – отвечаю я так же спокойно.
– Знаете, Майкл, это нормально, когда не все нормально. Иногда сложно прислушиваться к сердцу. Слезы не значат проигрыш. Все терпят неудачи. Оставайтесь верным себе. – Я молчал, а он продолжал говорить. – Что вы почувствовали, когда Стейси ушла от вас?
– Откуда вы знаете ее имя?
– Так что вы почувствовали, Майкл? Вы начали задыхаться? Или паниковать?
– Трудно дышать бывает лишь Стейси, о которой вы и так знаете, и лишь потому, что у нее звездная пыль в венах.
– Если вы не будете говорить, я не смогу вам помочь, Майкл, – вздохнул мозгоправ.
– Не поймите меня неправильно. Я хочу перестать убегать, хочу нормальной жизни и не хочу бояться открыть дом. Просто еще столько нужно сделать.
– Тяжело жить вместе. Что вам важно в ней?
– Ее дружба очень важна для меня. И еще она любит маленьких породистых собак, – усмехнулся я. – И в ее глазах я всегда видел больше мира, чем за окном.
Это было правда. Что бы ни происходило, она всегда была светом для меня. Каждый раз, когда я думал, что держу одну часть своей жизни под контролем, другая ускользала от меня. Я взял под контроль свою работу, потерял родителей. Обрел Стейси, потерял работу. Затем снова обрел Эстель и работу, и потерял Стейси. Я устал постоянно что-то терять. Я хотел обрести и удержать хоть что-то более недели, но боялся признаться в этом даже самому себе вслух.
– Я приехал, – сказал я. – Слишком быстро ехал, и тут такая связь плохая…
– Мистер Вудс!
– Шшшшшшшшш….
И да, я бросил трубку. Я не хотел говорить об этом с незнакомым человеком. Это казалось нечестным. Первой об этом должна услышать Эс, а не какой-то незнакомый мужик. В конце концов, я включил громкую музыку и полтора часа не думал ни о чем, кроме дороги, которая, кажется, была бесконечной.
Приехав к месту назначения, не успел выйти из машины, как в нее села Стейси. Она была равнодушной и злой в то же время. Страсть и злость сочеталась в ней несочетаемо. За такую, как она, даже сам дьявол продал бы душу. Я продал. И также я ставлю свою жизнь выше всего. Но ее всегда будет стоить дороже, чем моя. Для меня она стала бесценной.
– Эс…
– Заткнись, – перебила она меня. – Мы не вместе. Ты тут ради Эстель. Ты ее отец и никто для меня, понял?
– Эс, – смотрел я на нее. – Прости за то, что стрелял в тебя. Прости, что сделал это с тобой.
– Это не твоя вина.
– Моя.
– Конечно твоя, мать твою! Ты ублюдок, который случайно появился в моей жизни, и все пошло наперекосяк! – Она вырвала ключи и быстро вышла из машины, блокируя дверь. – Ведешь себя, как ребенок, и я отношусь к тебе, как к ребенку!
– Разве законно оставлять своего ребенка запертым в машине? – ударил я по стеклу, повышая голос.
– А ты пристрели меня!
– Ты не можешь меня бросить тут, Эс!
– Да что там мужиков, – смотрела она разочарованно. – Я города бросала.
Она знала, что я выберусь, просто хотела, чтобы задержался еще хотя бы на пять минут, и она имела возможность перевести дух и зажать зубы. Ради Эстель. Ради семьи. Ради кого угодно, только не себя. Дверь открылась, и я, повернувшись, увидел Адама. Он смотрел на меня осуждающе, но все равно помог.
– Я пришел сюда, чтобы избежать драмы в своих отношениях, – сказал он. – А не сидеть в первом ряду твоих.
– Что-то случилось?
– Нет, кроме как того, что Донна начала массово становиться на сторону детей, которые даже не ее. И она потакает им, делая меня виноватым в их глазах.
– Она хочет угодить, – взглянул я на него. – Такая уж Донна. Она пытается искупить вину перед собственной дочерью, угождая другим.
– Она до сих пор влияет на меня самым лучшим образом. Она хорошая. Даже слишком. Положительный персонаж, который делает обычно только правильные поступки, даже себе в ущерб. А я не такой. Я наоборот, слишком отрицательная личность. Мне нужна эта доброта. Она нужна мне. Без нее я не могу представить свою жизнь, так как мне нужно хоть немного хорошего во всем этом.
– В твоей жизни много хорошего, Адам. С тобой женщина, которую ты любишь, и дочери.
– Оливия и правда моя дочь, и это никогда не изменится, но девочки…– замолчал он на мгновение. – Они не мои, и я не испытываю к ним такой привязанности. Я хотел бы…
– Своего ребенка, – закончил я за него. – Ты хотел бы смотреть в отражение своих глаз.
– Или глаз Донны, – улыбнулся Адам. – Ты знаешь, как это, несмотря на все дерьмо, которое есть у тебя.
– Да, но знаешь, я также сильно любил бы Эстель, если бы она не была моей дочерью.
Адам смотрел на меня несколько секунд, а затем, открыв дверцу прежде чем пойти в дом, сказал:
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
Я вышел из машины следом за ним и подумал о том, как на меня посмотрит Эстель. Что она испытает? Узнает ли она меня? Наверное, я злодей и в ее истории, что бы ни говорила Стейси. Она хочет ей семью, отца, которого не было у нее. Я хочу, чтобы цветы в ее глазах всегда оставались живыми. Чтобы она всегда цвела, ведь у меня сложилось такое впечатление, что от любви к цветам она сама получила от них запах.
– Майкл, – позвала меня мать. – Входи! Все ждут тебя.
– Где Эстель? – спросил я.
– Она ест, – улыбнулась та. – Потрясающий ребенок.
– Не говори ей о том, что тебе когда-то было хуже. Никогда.
– Что ты имеешь ввиду? – нахмурилась она. Морщинки между бровями выглядели почти как впадины, и раньше очень красивая женщина, из-за постоянной хмурости выглядела на десять лет старше своего возраста.
– Ты хорошая. Но ты всегда осуждала меня и говорила, что тебе было хуже в моем возрасте. Это неправильно. Я не хочу, чтобы Эстель думала, будто ее проблемы незначительны. Конечно, нам всем нужно выговориться, но это нормально приходить со своими проблемами к родителям. Ты разрушила этим мое доверие к тебе, хоть и предоставляла мне возможность решать все самому, но это не была моя вина. И я не хочу, чтобы Эстель услышала хоть что-то подобное от кого бы то ни было.
Она оцепенела. Моя мать даже не задумывалась о том, как это звучало для меня в двенадцать или семнадцать лет.
– Без меня тебе было бы лучше, – наконец прошептала она, и слезы покатились по ее щекам.
– Я знаю, – поцеловал я ее в щеку. – Но я люблю тебя.
Войдя в дом, я сказал «привет», но скорее лишь для галочки и направился в кухню к ребенку. Она сидела и ела какое-то творожное пюре. Хотя было такое чувство, что она купалась в нем, буквально вплоть до волос. Я сам не заметил, как на моем лице растягивается улыбка. Передо мной сидел мой ребенок. Моя малышка. Она действительно так выросла и все больше была похожа на Эс. Да, каждый раз я говорил это, а Стейси наоборот – она видела в нашей дочери лишь меня.
– Мы рады тебя видеть, – сказала Ева мне первой и обняла.
Затем это же сделали Долорес, Эбби, Эмили и Донна. Адам и Брайан пожали мне руку, и, кажется, при всей сложившийся ситуации все было хорошо. У меня была семья, и на самом деле я был нужен. Наверное, все мужчины похожи на маленьких зверьков, которые настолько не уверены в себе. И все их эго и достоинство повышается одной женщиной. Ее словами и тем, как она смотрит на тебя.
– Твоему брату нужна жена, – улыбнулась мама, войдя в кухню.
– Зачем? – присел я перед Эстель. – У него ведь есть ты.
– Не язви, Майкл.
Прозвучало несколько смешков, а я сконцентрировал все свое внимание на дочери. Когда она взяла в свою ладонь мой палец и улыбнулась, наверное, весь мир тогда осветился солнцем. Я любил ее больше всего на свете. Эстель словно была результатом 3,8 миллиардов лет эволюционных успехов. Говорят, что иногда эта история заканчивается любовью, но иногда причиняет боль. Но на самом деле, когда есть ребенок – это всегда любовь. Без исключения.
– Я думаю, пора садиться за стол, – сказала Донна. – И да, – чуть наклонив голову ко мне, улыбнулась: – Ты можешь взять ее на руки. Она уже не кусается.
Я взял ее на руки, и она не вырывалась. Не плакала, а лишь смотрела прямо на меня, пытаясь что-то понять или вспомнить. Конечно, моя девочка не запомнит этот момент, тогда как она может знать, что я ее отец и люблю ее? Хотя Эс говорила, что она понимает больше чем говорит. Может быть потому что она в принципе ничего не говорила, когда я видела ее последний раз, кроме нескольких слов.
Это чувство, когда она тут, заставляет чувствовать себя настоящим. Я всегда верил в то, что любовь – это больно. Это единственное, что я знал, пока не родилась эта девочка. Я понимал, почему родители так часто фотографируют своих детей. Они хотят запомнить воспоминания. Вспоминать моменты, которые остановились, и видеть на этих картинках, когда ваш ребенок подрастет, еще невредимое сердце.
По всему дому были слышны звуки смеха и разговоров. Это было так непривычно и так естественно в то же время. Когда все вошли в гостиную, то сразу сели за стол. Оказалось, что все девушки с утра готовили. Они снова собирались вместе, несмотря на то, что происходило между Стейси и Долорес.
Праздничный обед для меня всегда был самым главным атрибутом праздника. Он собирает вокруг себя семью, а это с прибавлением лет и есть благополучие.
– Интересно, – сказал папа: – птица является основой праздничного стола не просто так. Знаете ли вы, что по легенде, это была единственная дичь, которую смогли поймать первые поселенцы. Специально ко Дню Благодарения по всей стране выращивают около 50 тысяч индеек, чтобы каждая семья имела возможность украсить этим блюдом свой стол.
