Текст книги "Воспоминания из будущего (СИ)"
Автор книги: Ana_Smile_69
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Он быстро скинул обувь и проводил профессора до гостиной, где усадил на диван. Затем, слушая задушевные тексты популярных в прошлом веке хитов, аккуратно расстёгивал его пиджак, жилет и рубашку, а Юэн, к его удивлению, вообще не сопротивлялся. Это играло на руку Хейдену, когда он, снова поднимая его с дивана и стараясь, чтобы тот не упал по пути или не выкинул чего пострашнее, наскоро довёл его до ванной и заставил зайти в душевую кабинку, предварительно сняв штаны, а сам остался стоять у раковины, наблюдая, как МакГрегор корячится с кранами, не разбираясь в них.
– Хейден! – позвал он. – Я не помню, откуда должна течь вода.
– Не придумывайте, профессор, – раздражённо ответил Кристенсен и заглянул в душевую кабинку и почти сразу же лишился дара речи. Дыхание спёрло где-то в горле. Юэн стоял перед ним совершенно голый. Попятившись обратно, Хейден заговорил: – Вы всё прекрасно знаете, Юэн. Знаете, как пользоваться… – его голос дрогнул. На мгновение ему показалось, что МакГрегор смотрит на него совершенно трезвым взглядом и просит о помощи. Хейдену ничего не оставалось, как ютиться вместе с ним в узкую кабинку. Он скинул свою рубашку, позаимствованную из гардероба Юэна накануне, и остался в одних джинсах. Затем взял мочалку и принялся намыливать профессора, старательно натирая его спину и при этом проклиная весь мир от самого основания. А ещё людей, придумавших хранить алкогольные напитки на борту частного самолёта переселенцев.
Ему было безумно стыдно. От каждого прикосновения к оголённой коже профессора. Теперь он мог видеть каждый его мускул, каждый кубик пресса, родинку, прыщ, морщину – всё было во власти его взгляда. Только не при таких обстоятельствах он хотел бы заполучить столь ценную картину. Не сейчас…
Наспех помыв профессора и стараясь не смотреть ему ниже пояса (даже мысль о том, что у самого Хейдена строение тело было в точности таким же, не отменяла его бесконечного смущения). Когда он вдоволь натрогался его тела, он быстро вышел из кабинки, подавая профессору полотенце, а сам выходя за дверь. Он нашёл большой гардероб, тянувшийся вдоль стены в спальне, наугад вытащил оттуда старую помятую футболку, которую свет, наверное, не видел с чудесных времён выпускного Юэна. Затем отыскал какие-никакие широкие трусы и пошёл с этим богатством обратно.
Он не стал просить, чтобы профессор сам надел футболку, а потому сам кое-как натянул её и помог ему выйти, направляясь прямиком в спальню. Сказать, что он уложил его на кровать, было бы несправедливо, потому что ему так и не удалось этого сделать до конца. Он лишь долгими уговорами настаивал на том, что в столь позднее время пора спать, а Юэн предлагал продолжить его импровизированную вечеринку и всячески намекал, что на кухне он может найти лишнюю бутылку шампанского.
– Нет, Юэн, пожалуйста, ложитесь спать, – вновь попросил Хейден, прикладывая немного силы, дабы повалить этого непослушного профессора на кровать, а тот упирался.
– Хочешь со мной? – заплетающимся языком спросил тот, цепляясь за руки студента и стараясь уложить его вместе с собой. От него отчётливо несло запахом алкоголя.
– Прошу вас, не надо, – упирался Кристенсен, вырывая свои руки из цепких объятий профессора, но тот, вопреки всему, к тому же обладая большей мышечной массой, смог-таки притянуть к себе студента, и тот неожиданно для себя самого упал прямо на грудь Юэна. Ещё пару мгновений они смотрели друг другу в сияющие голубые глаза (у профессора – от хмели, у студента – от страха), а затем всё произошло настолько быстро, что они оба не смогли этого заметить.
Прижав руки Хейдена к кровати, а затем обхватив его плечи, Юэн приник к его устам своими и принялся жадно целовать, будто каждое прикосновение к девственной коже юноши было живительным глотком воды. И чем больше он целовал его, тем больше ему не хватало.
Хейден не отстранялся. Сперва он пытался вырваться из этих горячих объятий, но все это продлилось настолько незначительные доли секунды, что уже быстро он сдался этим сильным рукам и позволил командовать собой. Юэн пропускал свои ладони сквозь непослушные волосы Хейдена, ворошил их, и от каждого прикосновения по телу Кристенсена проходили мурашки. Тот не знал, что делать, не мог ответить на самые простые вопросы вроде куда следует положить руки или что он должен делать, а потому решил поддаться течению событий и не предпринимал ничего.
И несмотря на то, что он так давно хотел оказаться в такой ситуации, он не был доволен. Он бы удручён, что профессор заметил его только находясь в состоянии опьянения. С печальным выражением глаз он отвечал на его поцелуи, зная, что на следующее утро воспоминание об этой ночи останется только в его голове.
Руки Юэна опускались всё ниже, нежно поглаживая спину Хейдена и доходя до бёдер. Хейден был бы счастлив продолжать начатое, только в этот момент профессор убрал руки, дотронулся ими до лица Кристенсена и, взглянув в его чистые, непонимающие глаза, произнёс:
– Я люблю тебя, Хейден…
Произнёс так спокойно, будто это был общеизвестный факт. Будто бы всем была очевидна эта истина. Хейден застыл в изумлении, с открытым ртом смотря на него. Профессор погладил его светлые волосы, провёл ладонью по правой щеке и остановился на шее. А затем томно прикрыл глаза, и студент услышал тихое посапывание.
Юэн заснул. А Хейден встал с кровати, укрывая его одеялом и печальным взором в последний раз окидывая спальню. Он ушёл в гостиную, смотря, как город утопает в ночи, и лёг на диван, обуреваемой страстью, с которой встретился в первый раз в жизни.
Комментарий к
Автор рыдает Т.Т
========== Часть 19 ==========
Хейден проснулся, когда первые лучи солнца ласково проникли сквозь окно и остановились на лице студента, скромно приветствуя его. Он открыл глаза и нашёл себя на диване в гостиной своего профессора. Ему даже не надо было вспоминать, что произошло вчерашней ночью, потому что он ни на секунду об этом не забывал. И, наверное, не забудет на всю свою жизнь.
Ему снился странный сон. А странный он был лишь потому, что события в нём менялись с неимоверно высокой скоростью, заостряя внимание лишь на самых, как ему показалось, важных эпизодах. Тяжело вздохнув, Хейден приподнялся с дивана, ощущая какую-то тяжесть в теле, и поплёлся в сторону ванной – в этот раз будучи уверенным, что не застанет там Юэна: его храп доносился из-за приоткрытой двери в спальню. Он поспешил окатить лицо холодной водой из-под крана, а затем залез в ту самую душевую кабинку, в которой вчера стоял вплотную к МакГрегору, и воспоминания нахлынули на него с новой силой, заставляя почувствовать те же самые смущение и нелепость, которым он был подвергнут.
Холодная вода помогла ему проснуться. Окатывая его худое тело, она придавала свежести и сил, которых недоставало Хейдену уже несколько последних лет.
Сегодня был понедельник. Он мог догадаться, что, возможно, скоро начнётся первая лекция, но появляться на ней не было никакого смысла. Преподаватель-то не придёт – он спит в паре метров отсюда и видит сладкие сны о будущем. Да и не хотелось Хейдену сегодня никуда идти. Слишком насыщенными были события предшествующих дней.
Что в итоге он узнал? Если вкратце, он является так называемым переселенцем, счастливчиком, способным проживать ещё одну жизнь – ещё одну из своих инкарнаций – только исключительно во сне. Обычно переселенцы видят лишь то, кем они были в прошлой жизни, однако он, его профессор, Лиам и Натали получили возможность прожить будущую, потому что, по догадкам многих, судьба таким образом посылает им какой-то знак. Всё это казалось настолько запутанным, что подчас Хейдену хотелось лишь забыть обо всём, как о страшном сне, но – так не выходило. Поэтому ему пришлось мириться с реальностью. А сама реальность оказалась намного глубже, чем он думал.
А ещё вчера он услышал историю о двух связанных одной судьбой душах, преследовавших друг друга на протяжении долгих веков. Удивительная история связи Евы и Адама была основополагающей его мыслей. Помимо этого, он узнал, что последнюю инкарнацию Евы звали Дейзи, и жила она в Нью-Йорке, пока не погибла около десяти лет назад. Хейден уже не сомневался, что причиной снова был Адам, этот эгоистичный и наглый скользкий тип, готовый на всё ради собственного удовлетворения. И даже россказни о его чистой и искренней любви казались выдумкой, потому что любовь, в первую очередь, предполагает самоотверженность, самозабвенность, но явно не самый выраженный показатель себялюбия, который показывал Адам.
Дейзи… Хейден всерьёз задумался. С одной стороны, много ли их было, женщин по имени Дейзи, в Нью-Йорке. Наверняка, под тысячу. Не стоило, наверное, воспринимать это настолько серьёзно. Однако же – он переселенец, так не мог ли он унаследовать гены своей матери?.. Ему обязательно стоило проверить все документы о ней. Кто знает, возможно, ему удалось бы найти хоть что-то, что привело бы его к разгадке.
Хейден выбрался из душа и направился на кухню. Совсем скоро он покинет эту квартиру, но стоило хотя бы разбудить профессора и убедиться, что тот в порядке.
Тем более после того, как тот признался ему в любви, хоть и сделал это в состоянии опьянения. Однако же тот чудесный момент был причиной хоть немного улучшегося состояния Кристенсена – знать, что кому-то он был не безразличен, а тем более человеку, которого он самозабвенно полюбил, было сильнее любой поддержки.
***
Он разбудил Юэна немного позже. Для начала он хорошенько прибрался в квартире: вытер пыль, подмёл полы, навёл порядок, скрывавшийся за кухонными ящиками и поначалу недоступный глазу пришедшего. Затем, понимая, что делать ему больше нечего, сварил густой, крепкий кофе и приготовил лёгкий завтрак на двоих.
Он вошёл в спальню и понял, что Юэн остался ровно в том положении, в каком и заснул вчера, и снова вспомнил, как эти руки обвивали его плечи, скользили по голой, мокрой после душа спине, доходили до бёдер и… убегали обратно, лаская лицо и волосы. Впервые Хейден ощутил такую страсть, и, наверное, больше не почувствует подобного никогда. Он осторожно присел на кровать рядом с профессором и провёл ладонью по его щеке – осторожно, боясь спугнуть. Тот с трудом открыл правый глаз и, щуря его, посмотрел на студента.
– Пора просыпаться, Юэн, – ласково проговорил Хейден, отводя взгляд, и откинул одеяло в сторону. Профессор что-то недовольно пробурчал и хотел было вернуть одеяло себе, но студент был упрям. – Нет-нет-нет. Для начала нужно встать. Спать вы будете потом.
И с горем пополам, кое-как придерживая его за спину, поднял МакГрегора и отвёл в душ, оставив наедине с льющейся холодной водой.
Юэн подошёл к своеобразной барной стойке, отделяющей гостиную от кухни, и тут же почувствовал ароматный запах яичницы и кофе.
– Я не голоден, – произнёс он и опустился на высокий стул. Хейден стоял за перегородкой, попивая горячий напиток.
– Голодны, – настаивал Кристенсен.
И Юэн, сложив губы в узкую полосочку, устало посмотрел на Хейдена и отломил кусок яичницы.
– Как вам спалось? – поинтересовался студент, принимая завтрак. – Вы помните свой сон?
– Да, – прохрипел Юэн. – Совсем немного.
Какой же стыд испытывал Хейден, смотря на профессора сегодня утром. Странно, но прошедшим вечером он не думал, что ему будет так неловко. Сглотнув слюну и невольно залившись краской, он снова спросил:
– А предыдушую ночь?
Юэн задумался, глотая горячий кофе. Тысячи мыслей и огромное смятение поселилось в душе Кристенсена, пока он смотрел на профессора. Вдруг он тут же вспомнит, чем они вчера занимались по приезде домой? А может, нет? И кто знает, что из этого хуже?..
– Смутно… – Юэн вскинул брови. Хейден вновь сделал большой глоток кофе. – А должен?
– Нет! – резко ответил Кристенсен, и большая часть тёмного напитка вылилась у него изо рта, запачкав обе тарелки и футболку МакГрегора. Тот удивлённо на него посмотрел.
– Ну смотри у меня, шалун.
Хейден поблагодарил себя за то, что не сделал ещё один глоток кофе. Иначе бы он выплюнул его целиком. Юэн, играя бровями, смотрел на него поверх чашки с этим пошлым выражением лица, и Кристенсен изумился, как этот человек даже в тяжёлом похмелье умудряется шутить в своём репертуаре.
– Пожалуйста, давайте поговорим о сновидении, – Хейден спрятал глаза. – Оно было сумбурным, так ведь? Потому что я помню только отрывки снов. Как будто сознание метало меня по временным линиям и старалось показать как можно больше.
– Со мной происходило то же самое, – согласился Юэн. – Вроде бы… Я помню, что нас назначили охранять Падме, и мы спасли её от убийства, пока она спала…
– Мы сразу же постарались выследить шпиона, – тут же подхватил Хейден. – Сели в автомобиль и направились по его следам, пока не обнаружили её в каком-то ночном клубе и выпытали частичку имени.
– Появились на совете. Рассказали им обо всём. На этом кончилось? – Юэн вопросительно посмотрел на студента.
– Вроде да, – он кивнул и допил свой кофе.
– Отлично. Будем ждать, что же произойдёт дальше.
– Как будто смотрим сериал.
Юэн улыбнулся.
– И я уже устал переживать за персонажей.
Хейден принялся мыть посуду. Профессор с горем пополам разобрался со своей яичницей, хоть большую часть и пришлось выбросить.
– Ты ведь собираешься идти в колледж? – с настороженностью спросил Юэн.
– Да, – намывая тарелку, ответил студент. – А вы нет?
– Выходной за свой счёт, – бросил МакГрегор. – Мой бюджет не сильно от этого пострадает.
– Отлично.
Всё оставшееся время, пока Хейден собирался на занятия, он ни разу не посмотрел в глаза профессору. Ни разу. Даже мимолётного взгляда не его тело не оставил. Юэн не мог этого не заметить и заподозрил что-то неладное. Как будто Хейден провинился и стал надеяться, что МакГрегор ничего не вспомнит.
А он помнил всё. До мельчайших подробностей. И потому-то томно вздыхал, смотря на каждое движение студента, и потому мечтал, чтобы судьба снова предоставила им шанс – такой же, как вчера.
– До свидания, профессор! – бросил Хейден, выбегая за дверь. Рюкзак бил его по спине.
– Заходи ещё! – на прощание крикнул Юэн и закрыл квартиру, пребывая в усладе, обволакивающей его тело.
Теперь многое изменится. Он знал это, но ещё важнее – он чувствовал это.
***
Жизнь, казалось бы, шла по накатанной колее: каждодневные занятия, выполнение домашних заданий до полуночи, семинары, штудирование интернета и энциклопедий в поисках материала – словом, все хлопоты студенческой жизни, если бы не один нюанс, ставивший под удар – переворачивающий на сто восемьдесят градусов – все спокойствие и рутину будничных дней. Хейден хранил великую тайну, тайну, на которую имели право лишь он да его профессор, Юэн МакГрегор, с которым он имел честь несколько раз лежать в одной постели. И как бы ни двусмысленно это ни звучало, но сблизились они лишь в последний раз, и с тех пор смотреть друг другу в глаза было непозволительной роскошью для студента, воспылавшего страстью к преподавателю. Обыкновенная история про любовь, ограниченную моралью, но продолжавшую вырываться из-под неё. И любовь эту хранили в своих сердцах оба – студент и профессор, не смея напоминать о ней друг другу.
Стоило Юэну на занятиях приблизиться к Хейдену и встать с ним рядом в радиусе двух метров, так у того спирало дыхание и пот скатывался по лицу неровными каплями. Проходил ли он по коридору и глазами сталкивался с Кристенсеном, так сразу же бросал на него взор, полный огня, пылающего пламени, такого, что у Хейдена подкашивались ноги и он чуть не падал. И когда студенты всем потоком высыпали из кабинета, как только лекцию объявляли завершённой, так Кристенсен, сам не отдавая себе в том отчета, всегда выходил последним, выключая в аудитории свет и задерживая руку на выключателе дольше обычного. Затем в нерешительности поворачивал голову и, открывая рот чтобы что-то вымолвить, хотя бы пустую, лишенную смысла фразу, слышал опережающую его речь Юэна. Тот, складывая в портфель бумаги и улыбаясь, видя как его любимый студент не хочет прощаться с ним так рано, сам начинал импровизированную беседу, продлевая те недолгие мгновения, проведённые с Хейденом.
– Куда ты идёшь сейчас? – интересовался он, заранее зная ответ.
– В общежитие, – пожимал плечами Кристенсен, в душе тепля надежду, что профессор, возможно, хочет пригласить его к себе и продолжить вечер, начавшийся бурной страстью и алкогольным опьянением. – Куда же мне ещё идти?.. – и выходил в коридор.
– Ты всегда можешь приходить ко мне, – отвечал Юэн, неспешной походкой направляясь к нему и вставая по другую сторону двери. Так они и стояли, облокотившись о косяки, Хейден – пряча взгляд где-то в неопределённой точке на полу, профессор – рассматривая светлые кудри и мечтая их целовать. Затем, одолеваемый затянувшимся неловким молчанием, студент прощался и уходил, так и не замечая на себе пристальный взгляд Юэна, столкнувшегося с юным херувимом в обличье Хейдена Кристенсена. На кафедре культурологии он часто видел фигуру Аполлона на столе преподавателя, и никто в действительности не мог сравниться с этим божеством, кроме как эфеба Хейдена. И если тому суждено напоминать собою повелителя Солнца и поэтов, то что остаётся МакГрегору?.. Обыкновенному человеку, которому не позволено любоваться богом?
Нет, такого определённо не случится. Он уже был близок к среднему возрасту, а потому имел хорошее представление о жизни и отношениях. Ему не составило труда увидеть, как студент влюбился в него и неумело пытался это скрыть.
И это возбуждало его ещё больше, хоть он и старался не думать об этом. Тем не менее он знал, что скоро дойдёт до своей цели и хрупкое тело перейдёт в его владения.
А затем проходило пятнадцать минут, и он вновь начинал читать лекции или проводить семинар у групп. Таким образом текла жизнь. Всю неделю, от понедельника до пятницы, пока в рутину не влились события, изменившие их спокойный мир стеснительного студента, не смевшего признаться в своих чувствах, и настырного преподавателя, понимавшего, что порог морали остался далеко-далеко, за горизонтом событий, окутывавшем его жизнь.
========== Часть 20 ==========
Меж тем Хейден, конечно, не забывая о своих чувствах, времени всё-таки даром не терял. В один день сразу после лекций, стремглав помчавшись в общежитие, он, откидывая в сторону рюкзак и даже не здороваясь с соседом по комнате, который все дни и ночи проводил в компьютере, сразу же отыскал сумку с важными документами под кроватью и, набрав пароль, раскрыл её. Его взгляду предстали многочисленные бумаги, пестрившие разными цветами и размерами. Одну из них он узнал сразу же. Свидетельство о смерти его матери. Самый ужасный лист формата А4 за всю его жизнь. Лист, покалечивший его лишь своим присутствием.
Он присел на кровать, в упор смотря на документ, не понимая, как такое могло произойти. А главное – почему произошло с ним? И за какие чёртовы грехи его родная мать, Дейзи Кристенсен, поплатилась так жестоко? Не думая о том, чтобы потратить время на слёзы, Хейден прошёлся глазами по документу и сверился с датами. Всё так… Трагедия случилась более десяти лет назад. Тяжело вздохнув, он протёр руками лицо и взрыхлил волосы. Опустил ладонь, державшую бумагу, ниже и откинулся ближе к стене, пытаясь не вспоминать тот ужасный день, с которого всё изменилось – и не в лучшую сторону.
Он поднял документ вверх, просматривая его в свете лампы, и заметил проходящую с обратной стороны тонкую запись простым карандашом. С удивлением перевернув лист, он прочёл: «Если понадобится помощь, обращайся. Дж. Бойега, нотариус», а внизу – номер телефона. Посчитав это слишком странным для правды, он нахмурил брови и перечитал.
И тогда понял, что некий Дж. Бойега явно поможет ему выяснить истинную причину гибели его матери.
***
Хейден вышел из комнаты и направился в самый тихий угол мужского общежития, где почти никогда никого не было, а если и был, то сидел молча и не нарушал тишину этого райское уголка. Иными словами, он прошагал в читальный зал – открытую комнату не более десяти квадратных метров, пл периметру которой стояли стеллажи плотно набитые книгами. На счастье Хейдена, он никого не обнаружил сидящим в кресле, а потому поспешил набрать на телефоне номер, светившая на оборотной стороне свидетельства.
Пошли гудки, и чем дольше они шли, тем быстрее у него стучало сердце. А вдруг этот загадочный Дж., кем бы он ни был, не возьмёт трубку? Многое что может произойти за десяток лет, он имел полное право сменить номер… Или… Надежда стала покидать его; он уже не думал, что получить помощь от незнакомца могло представиться ему возможным. Хейден перебрал тысячи теорий, расхаживая по маленькой комнатушке и нервно грызя ногти, пока наконец на том конце провода не послышался спокойный, низкий голос с нотками британского акцента.
– Я слушаю, – произнес мужчина, и ритм сердцебиения Хейдена возвращался к привычному, как только в его душе вновь поселилась слабая надежда.
– Здравствуйте, – срывающимся голосом ответил студент. – Мистер Бойега? – спросил он, читая фамилию по бумаге.
– Смотря кто спрашивает, – в голосе мужчины слышалась лёгкая надменность.
– Меня зовут Хейден, я сын Дейзи Кристенсен. Я увидел ваш телефонный номер на обороте свидетельства о её смерти, и мне нужн…
Он не договорил. Презрение ушло из репертуара Бойеги, тот промолвил следующую фразу испуганно, удивленно, шокировано.
– Господи, Хейден, – он сглотнул слюну. – Я уже не думал, что ты когда-либо позвонишь. Ты в порядке? – взволнованно спросил он.
– Д-да… В полном. Вроде бы, – Хейден издал нервный смешок.
– Всё, что тебе нужно, я предоставлю. Просто скажи, что ты в порядке, – он тяжело вздохнул.
– Я в порядке, – он исполнил его просьбу. – Скажите, когда к вам можно будет приехать?
– Прямо сейчас, – Бойега назвал адрес. – Я встречу тебя. Поверь, Хейден, у меня есть что тебе рассказать.
***
Хейден не стал ждать. Тут же сложив все документы, которые, как он думал, ему понадобятся, в рюкзак, он выбежал из общежития и спустился в метро, едва переводя дыхание и стараясь как можно быстрее добраться до места назначения. Не смеяться успокоиться, он сдерживался от того, чтобы ходить по вагону, а когда его остановку наконец объявили, он стремглав поднялся по ступеням к выходу и оказался в центре города, прямо в эпицентре бизнеса, туризма, рекламы и управления. Посреди билбордов, вывесок и баннеров, снующих туда-сюда людей и автомобилей. Но на все это Хейдену было глубоко наплевать. Сейчас у него была одна цель, возможно, меняющая все его представление о своей прошлой жизни.
Контора Бойеги находилась неподалёку. Судя по ее местоположению, владелец зарабатывал достаточно, чтобы своевременно оплачивать аренду. Хейден тут же определил, на какой стороне улицы она находится, и быстрым шагом побрел к ней, едва не расталкивая прохожих, попадавшихся ему на пути.
В конторе его встретил охранник. Как только он узнал имя Хейдена и увидел записку на столе от начальника, в которой приказывалось провести молодого человека прямо в кабинет без лишних разговоров и вопросов, он тут же выполнил предписание. Кристенсен оказался на третьем этаже прямо перед тяжёлой дубовой дверью, не зная, как вести себя дальше. В коридоре стояли стулья, на некоторых спокойно сидели посетители и читали разнообразные брошюры. Хейден постучал в дверь и попросил разрешения войти, словно заходил в деканат. Тут же он услышал «войдите!» с лёгким британским акцентом и радостно повернул ручку, переступая порог кабинета.
Он увидел крепкий дубовый стол, точно такого же цвета, как и дверь, стоявший по периметру стеллажи с папками, книгами и документами, а так же комод, стоявший за столом, с запароленными закрытыми ящиками. Стараясь не смотреть завороженно на дорогую обстановку кабинета, он прошёл вперед. Нотариус, высокий темнокожий человек лет сорока, встал со своего кожаного кресла и остановил Хейдена, заключая его в тёплые дружеские объятия и хлопая по спине.
– Как же я рад встретиться, дружище.
Хейдену не оставалось ничего, кроме как так же поприветствовать его. «Дружище?» – подумал он с удивлением. Почему этот человек позволяет себе такую фамильярность?
– Я т-тоже, – промолвил он, отстраняясь от Бойеги.
– Ты, наверное, меня и не помнишь, – улыбнулся Бойега, кладя тяжелую руку парню на плечо. Хейден покачал головой, действительно не припоминая, чтобы когда-то встречался с этим человеком. – Тогда давай знакомиться заново, – предложил тот. – Меня зовут Джон, Джон Бойега, как ты мог понять по записке, – он протянул руку.
– Хейден Кристенсен, – промолвил юноша, пожимая ладонь. – Очень приятно. Вы же расскажете мне, каким образом ваши данные оказались на обороте свидетельства?
– Ещё бы, – ухмыльнулся Джон. – Присаживайся.
Нотариус был сантиметров на десять ниже Хейдена, одет в брендовые синие жилет, брюки и белую рубашку. От него исходил утонченный аромат дорогого парфюма. Сам он тоже выглядел богатым и обеспеченным. Работа не оставила морщин и синяков под глазами – видимо, она была довольно спокойной и не приносила лишних проблем.
– Чаю? Кофе? – предложил Джон, по-хозяйски усаживаясь в своё кресло. Хейден отказался, желая поскорее уйти от условностей к делу. – Что же, я тоже не люблю тратить время на формальности, Хейден, – Бойега прочистил горло. – Что ты хотел узнать?
Хейден тут же воспрянул духом.
– Если честно, я бы хотел узнать всё.
Джон выпрямился в кресле, сложил руки на столе и принялся рассказывать.
***
– Мы встретились с твоей матерью пятнадцать лет назад. Как сейчас помню, у неё были такие шелковистые тёмно-каштановые волосы, сияющие карие глаза, но в её добром взгляде читался страх. За свою жизнь, за тебя. Она пришла ко мне в контору, будучи тридцатилетней женщиной, державшей в своей руке маленькую ладонь сына. Ты казался нетерпеливым, буйный, полным жизни… А вот она – знала, что угасает.
Ей нужно было написать завещание, хотя ей нечего было оставлять. Она решила обратиться к проверенному консультанту, чтобы удостовериться, что наследство действительно перейдёт в твои руки. Вы жили в небольшой съёмной комнате в пансионе по соседству с наркоманами и алкоголиками и еле сводили концы с концами, чтобы выжить. Она могла передать тебе маленькую сумму денег, чтобы после её смерти – а она знала, что совсем скоро умрёт, – ты нашёл себе жильё и пропитание.
Она рассказала мне свою историю, потому что не нашла никого больше. Ведь мы иногда склонны говорить правду совершенно незнакомым людям, просто чтобы выговориться, верно? Так и поступила Дейзи. И с тех пор я стал поверенным её тайны.
Она росла сиротой. В детском доме. Даже не зная, кто её родители и почему она оказалась в приюте с самого детства. Сама пытаясь заработать себе на хлеб, она устраивалась посудомойщицей, уборщицей, официанткой в сомнительных заведениях. Она бросила школу и не поступила в колледж, продолжая жить нищенкой в переулках Нью-Йорка.
Дейзи говорила, что все восемнадцать лет она видела странные сны о прошлом: дворцы, поместья, общество, разделённое на хозяев и прислугу. И всегда она выполняла роль последней. Она связывала всё с привычным для неё образом жизни. Казалось, ей никогда не суждено было достичь высот и она так и оставалась на дне, хоть и прикладывала все усилия, чтобы хоть как-то продвинуться. Её мучили ночные кошмары и мрачные видения, переполненные убийствами, криками и самым настоящим страхом – неподдельным, живым. Я не мог помочь ей справиться с ними. За мой счёт я заставил её обратиться к хорошему врачу, но и он не мог поставить диагноз. На её лице появлялись морщины, мешки под глазами – всё из-за недосыпа. Однако она оставалась всё такой же прекрасной и великолепной, как в тот день, когда я впервые увидел её.
Я не буду ничего скрывать, Хейден: между нами вспыхнула любовная страсть. Сначала она приходила в мою контору, доставшуюся мне после отца, чтобы завершить разного рода бюрократические дела, а затем мы стали встречаться всё чаще – в кафе, ставшим нашим постоянным местом пребывания. Дела с завещанием были завершены, но мы вошли с ней в тесный дружеский контакт. Молодые, свободные, нам обоим хотелось ощутить чьё-то тепло, и мы его получили.
Дейзи рассказывала мне, как в своих снах она постоянно видела страшного, чёрного, как сам дьявол, человека, что желал завладеть её разумом. Она противостояла ему в схватке не на жизнь, а на смерть, и ровно в своё совершеннолетие она встретила его в жизни. Бывший таким отвратительным и злым во сне, он предстал перед ней умопомрачительным красавцем с горящими глазами. Она сразу же узнала его. Он преследовал её, по ночам – развлекал чувственными философскими беседами и выполнял всё, что обычно выполняют по списку юноши, добивающиеся благосклонности молодых женщин. Она говорила, что испытывала с ним тепло и уют, а ещё – беззаботство, и впервые в жизни она узнала, что такое спокойствие. Они гуляли по ночам и читали друг другу стихи. Они забирались на крыши и, укрываясь пледом, смотрели на звёзды. Они баловались, как балуется золотая молодёжь.
Он был богат. Выходец из знатной семьи, он сам встретил её на улице, когда она, уставшая, сидела на лавке и ветер обдувал её локоны. Она показалась ему прекрасной, самой красивой женщиной на свете со взрослым лицом в её всего-то восемнадцать лет.
Она говорила, что ненавидела его всю жизнь, но он смог завоевать её, чертов подонок. Она говорила, что вся страсть её была как будто бы искусственной, но как будто и настоящей. Она была юна, и ей хотелось испытать чего-то экстремального.
Однако это не продлилось долго. Как только он вошёл к ней в доверие и буквально подчинил её себе, что-то внезапно изменилось. Он устал овладевать ей и перешёл в наступление. Он хотел навсегда оставить её с собой. Для этого ему бы пришлось завладеть её разумом и душой, как она говорила. Она находилась в опасной схватке с ним на протяжении всей жизни. Ночи, полные страсти, превратились в ночи, полные кошмаров и смерти. Она сбежала от него и скрылась в другом городе, взяв другое имя – Дейзи Кристенсен, под которым ты и я её знаем.
Она говорила мне, что умела владеть собственными мыслями на уровне отменного психолога или гипнотизёра – или даже выше. Она провела такую аллегорию, дабы просветить меня. Думая, что навечно изгнала Чёрного Человека из своей головы, она поселилась в крохотном городишке, и в её жизни произошёл крутой переворот, обозначавший перемены и в твоей жизни, Хейден.
Дейзи устроилась на работу кухаркой к богатому человеку и встретила на улицах провинции одинокого мальчугана, худогощавого, прозябшего, намокшего. Он спасался от дождя, стучась в дома, но никто не позволял ему войти. И она, сжалившись и почувствовав, что, взяв ребёнка под свою опеку, вновь узнает, что же такое счастье на самом деле, приютила его под своим крылом, решив наречь красивым именем, которым может обладать только сильный и волевой мужчина – Хейденом.
