сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
В груди Найла поселилось странное чувство, двигающееся в ритме, которому Найл не может не следовать. Или, может быть, это бубнящий шепот в его ухо: «сделай это сделай это сделай это».
— Ты кому-нибудь признавался кому-нибудь в любви? — спрашивает Найл. Луи качает головой, его взгляд расфокусирован.
— Неа, — с опозданием отвечает он. — А ты?
— Нет, — Найл пожимает плечами, подергивания пальцами. Он чувствует себя как лошадь, которую привели к стартовой линии, подпрыгивающая от бурлящей внутри энергии и желающая быть выпущенной. Он готов. — Я хочу попробовать.
— Да? — удивленно спрашивает Луи. — Я думаю, что ты должен.
Найл поворачивается и смотрит на него, ожидая ехидной ухмылки. Он не находит и следа от неё, только большие искренние глаза.
— Ты так думаешь?
Луи молчит где-то минуту, раздумывая.
— Да, — отвечает он, и он почти удивлён своим ответом. — Я думаю, что тебе стоит сделать это.
— Даже если от этого пострадают люди? — Гарри. Пострадает Гарри. Найл больше не может притворяться, что ему не нравится Барбс, но он не может игнорировать тот факт, что придется пожертвовать дружбой с Гарри. В любом случае, кому-то из них всё равно будет больно.
Луи в последний раз затягивается сигаретой и тушит её подошвой кроссовок, выдыхая в небо струю дыма. Он снова всматривается вдаль, напряженно размышляя. Словно взвешивая что-то тяжелое в голове.
— Жизнь — это боль, Ваше Высочество, — отвечает Томмо отстранено, и Найл вполне уверен, что это какая-та цитата, хотя он не может сказать точно.— Всякий, кто говорит иначе, просто пытается что-то продать.
Это странно, но это работает. Найл неуверенно ухмыляется Луи, который улыбается в ответ.
Он собирается сделать это. Он скажет Барбс, что она ему нравится.
Скоро.
⇄
— Ты напряжён сегодня, — беспечно произносит Барбс, хотя в её глазах плещется забота. Она там с тех пор, как Гарри провалил попытку впечатлить Луи фотографией, хотя он не может винить Барбс, если быть честным. Он не особо и пытался делать вид, что у него всё весело и здорово.
— Я просто, — Гарри останавливается. Он напряжен, но почему? Что-то сидит у него в голове и не дает покоя весь день. Не что-то, что он не может вспомнить, это больше похоже на то, что невозможно выразить словами. Паззл, в котором не хватает последней детали.
— Просто? — напоминает ему Барбс. Редакция оживленно работает вокруг них, и практически никто не обращает на них внимание. Штат сотрудников Барбс восстановился от болезни и отсутствия мотивации, и выпуск газеты проходит гладко.
— Я не знаю, на самом деле, — честно отвечает Гарри. — Что-то не так. Я не знаю, что, но я устал от этого.
— Что не так? — замирает она.
Твой брат, хочется сказать ему.
— Ты когда-нибудь хранила секрет, чтобы попытаться удержаться от причинения вреда другому человеку?
— Конечно, — отвечает Барбс сразу.
— Это сработало?
— Нет, — отвечает девушка, перекидывая волосы через плечо. — В конце концов, правда всегда выплывает наружу, не так ли? Нет смысла скрывать, потому что в конце концов всё вскроется и всем будет хуже. Я думаю, что лучше всего сразу признаться.
Гарри методично рвет листок на маленькие кусочки.
— Это страшно.
Барбс смотрит на его действия, наклоняется и нежно сжимает руку Гарри.
— Это да. Бесполезно притворяться, что это не так.
— Но оно того стоит? — спрашивает Гарри, бросая взгляд наверх, чтобы посмотреть, не скользит ли жалость на её лице. Жалости там нет, но он находит что-то похожее на решимость.
— Я не знаю, — отвечает она. — Но я дам тебе знать, если узнаю.
Когда её красивый лобик перестаёт хмурится, она похлопывает Гарри по колену.
— Эй. Ты должен приехать ко мне в пятницу вечером и показать свои фотографии с футбольных матчей.
— Звучит хорошо, — говорит Гарри. — Я принесу торт.
Барбс запрокидывает голову назад и громко смеется.
— Хорошо. Я бы не впустила бы тебя без сладостей.
Гарри улыбается в ответ, и что бы он ни беспокоило его подсознание, оно перестает волновать его, и он думает, что, может быть, попросить помощи — это всё, что ему требовалось всё это время.
⇄
Когда наступает вечер пятницы, у Найла нет никаких планов. Его никуда не приглашают, не присылают сообщений, чтобы соблазнить его на какие-нибудь неприятности. Он пишет Гарри, но не получает ответа. Пробует еще раз, но безрезультатно. Поэтому он вбивает в поиск телефона имя Луи и быстро набирает ему сообщение.
Эй приятель, что делаешь?
Ответ Луи приходит достаточно быстро: Ничего, Найлер. Играю в какую-то из частей ФИФЫ. Хочешь присоединиться?
Найл быстро подскакивает, хватает шапку, чтобы спрятать под ней свои растрепанные волосы и надевает кеды.
Буду у тебя через 10 минут.
⇄
Печатные копии фотографий Гарри разбросаны по кровати Барбс, куча фотографий, которые они пытаются — безуспешно — впихнуть в специальный выпуск газеты, который они планируют вскоре напечатать. Гарри приводит доводы в пользу своих фаворитов, но Барбс, не слушая его, продолжает убирать снимки без видимой на то причины.
— Что не так с теми, которые мне нравятся? — угрюмо спрашивает Гарри, когда Барбс выбирает две фотографии, которые выбирал не он.
— Это специальное издание для всей футбольной команды, Гарри, — терпеливо объясняет ему Барбс. — Не для Луи.
— Это не… — Ой. Ладно, хорошо. Почти все его любимые фото так или иначе связаны с Луи. — Но ведь-
— Нет, — быстро отвечает Барбс. — А теперь. Тебе больше нравится фото Эда или Джейми?
Гарри тяжело вздыхает.
— Эда.
— Отлично.
Тихая музыка играет из ноутбука Барбс, мягкий голос Фрэнка Оушена идеально вписывается в тусклое освещение от лампы и свечей, разбросанных практически по всей комнате. Это первый раз, когда Гарри здесь, но всё так, как он и предполагал; весь дом очень уютный и теплый, обставленный со вкусом и любовью, слегка потрепанный, но с классической мебелью. Комната Барбс незатейливо украшена и убрана до ужаса, минималистична и скудна, с легкими вкраплениями пастели, кремовых стен и пуховых одеял.
Еще полчаса спустя они, наконец, выбирают несколько фото, и к этому времени разговоры о работе плавно перетекают во что-то личное; Барбс достает бутылку вина из-под кровати, и они с Гарри передают её друг другу до тех пор, пока их губы не становятся красными, а щеки пунцовыми.
— Ты никогда не целовался с парнем? — драматично ахает Барбс, прижимая руку к груди. — Никогда?
— Нет, — отвечает Гарри, принимая бутылку, когда она передает её ему. — Была пара девушек, когда я был моложе, но потом я понял, что всегда зависаю в их домах ради их старших братьев или отцов вместо этого, и поэтому я разочаровался во всем этом, — Гарри улыбается, когда Барбс начинает заливисто смеяться, хлопая себя по колену, как будто это самая смешная вещь, которую она когда-либо слышала. Сделав большой глоток вина, Стайлс передает бутылку обратно. — Каково это?
— Что, целоваться с парнем? — спрашивает Барбс. Её голос странно дрожит, когда она ложится на спину, скрещенные лодыжки располагаются на краю кровати. — Это потрясающе. Когда… — она делает паузу, рассеянно водя пальцем по полу. — Когда его теплые руки лежат на моей талии — это самое лучшее чувство в мире. Или голос, это нереально мило. И щетина. Боже, как я люблю щетину.
— Да? — улыбаясь, спрашивает Гарри. Его лицо наливается теплом, и это точно не от вина.
— Мгм, — продолжает Барбс, передавая бутылку обратно Гарри, и он как раз делает большой глоток, когда она говорит, — конечно, я люблю щетину в других частях тела, но-
В этот самый момент Гарри давится, смех с вином смешиваются где-то глубоко у него в горле. Он стучит себя по груди, отплевываясь, пока Барбс хохочет и бьет его по спине, чтобы прочистить дыхательные пути.
— Боже мой, — вздыхает она, всё еще смеясь. — Прости меня.
Гарри опускает взгляд на свою футболку, которая была белой, когда он её надевал, но теперь покрылась пятнами вина, и падает на пол с глухим стуком, тоже смеясь.
— Какая ночь, — говорит он, хихикая, стягивая через голову футболку, поскольку ткань уже прилипала к коже.
— Подожди здесь, я что-нибудь принесу тебе надеть, — улыбается Барбс, поднимаясь на ноги, подходя к своему гардеробу. — Или нет. Все мои вещи в прачечной, — добавляет она через секунду.
— Не волнуйся, — успокаивает её Гарри. — Я могу просто прополоскать футболку в ванной.
— Она окрасится, — протестует девушка, но Гарри лишь машет рукой.
— Это старая футболка, ничего страшного, — быстро добавляет он, подходя к двери, тихо открывая её. — Скоро вернусь.
В коридоре тихо; дверь Луи закрыта, и Гарри даже не знает, дома ли он. Кажется странным задаваться этим вопросом сейчас, когда он здесь уже несколько часов. Особенно учитывая, что Барбс бы одарила его этим взглядом.
Гарри кладет руку на ручку ванной двери, когда дверь в спальню Луи распахивается, и оттуда вываливается-
— Найл?
Парень немного покрасневший, его волосы спутались, а улыбка настолько широка, что почти больно. На горле виднеется красный след, а футболка задрана так, что видна тонкая полоска бледной кожи из-под пояса джинс. Он спотыкается, останавливается при звуке своего имени, его улыбка тут же замирает.
— Гарри? — спрашивает он, его голос полон замешательства. Голубые глаза расширяются, когда он замечает, что Гарри без футболки, а его живот покрыт багровыми пятнами. У Гарри сразу же возникает странное чувство, словно его поймали за чем-то неправильным, хотя это не так.
— Гарри, ты забыл, — произносит Барбс, открывая дверь, и это чувство моментально усиливается; Гарри безумно хочется закрыть её собой таким образом, чтобы Найл не мог увидеть или понять, кто ещё живет здесь. Девушка останавливается, когда замечает Найла, футболка Гарри небрежно зажата у неё в руке. — Найл?
— Что все это значит? — раздается еще один голос, таким образом, вся компания в сборе: Луи выходит в коридор, он весь потный и взъерошенный, как и Найл, его рот широко открывается. — Гарри?
Голова Барбс поворачивается к Луи настолько быстро, что она вздрагивает.
— Лу?
— Барбс? — отвечает в недоумении Луи. — Ты и Гарри? — он прищуривается, переводя взгляд на грудь Гарри. — Почему он голый?
— А ты, — тихо говорит Гарри Найлу, тяжело сглатывая, — с Луи?
— Нет, — отвечает Найл, нахмурившись. — Ты и Барбс-
— Нет!
Между тем, в паре шагов от них Барбс и Луи сверлят друг друга взглядами, и их скрещенные руки и нахмуренные брови делают их больше похожими на близнецов, чем когда-либо прежде.
— Что ты делаешь с Найлом? — зло шипит Барбс сквозь стиснутые зубы. — Ночь парней?
— Мы играли в ФИФу, — тем же тоном отвечает Луи, — и мы полностью одеты, в отличие от тебя и Гарри-
— Он пролил вино на свою футболку!
— Почему вы пьёте вино вместе?
Найл тычет пальцем Гарри в грудь.
— Ты зол из-за этого? У тебя сердитое лицо.
— Конечно, я зол, — шипит Гарри в ответ. — Ты вываливаешься из комнаты Луи с ебаным засосом на шее, — Найл хлопает себя рукой по шее и открывает рот, чтобы оспорить этот факт, но Гарри продолжает, — выглядя так, как будто вы катались по полу вместе три дня подряд, да, я чертовски зол.
— Что, черт возьми? — отвечает Найл, снова тыча пальцем Гарри в грудь. Гарри в ответ ударят его по руке. — Это не засос, Луи ущипнул меня, когда я победил его в ФИФА, чертов ублюдок. А ты тогда что? Я, по крайней мере, одет, а ты? По крайней мере, у меня нет синяков по всему животу, ага?
— Это не синяки, идиот-
— Не называй меня идиотом, дебил-
— Что Гарри вообще здесь делает? — спрашивает Луи на повышенных тонах.
— Он помогает мне с газетой! Почему Найл в твоей комнате?
— Мы играем в фифу, Би, я говорил тебе, я просто не пойму, почему вы с Гарри должны быть наедине в твоей комнате, чтобы работать над газетой, ты знаешь…
Найл пихает Гарри в грудь, и это похоже на борьбу, в которую они когда-то играли детьми, но сейчас все обстоит гораздо хуже, потому что сейчас за толчками стоит сила, за выставленными вперед локтями — гнев, и в глазах Найла стоит боль, когда он отталкивает Гарри назад.
— Я не могу поверить, — кричит Найл, его голос надламывается. — Это нечестно, Гарри!
— Что я знаю? — ошалело спрашивает Барбс чуть поодаль. — Что я знаю?
— Что нечестно? — спрашивает Гарри, вскидывая руки вверх в поражении. — Объясни мне, Найл, потому что я не понимаю!
— Ты знаешь, что мне нравится Гарри! — кричит Луи в тот же момент, когда Найл кричит:
— Я влюблен в Барбс, идиот!
Наступает тишина.
Тишина колоколами звенит в ушах Гарри, тишина пульсирует в висках, тишина сбивает его дыхание. Гарри смотрит на Луи, потому что в данный момент все остальное для него не существует. В его голове не сохраняется понятия о чем-то кроме Луи, Луи, Луи или слов, которые у него вырвались.
Барбс нарушает тишину, потому что мозг Гарри превратился в пюре в ту же секунду, когда его имя сорвалось с губ Луи.
— Что? — спрашивает она Найла, затаив дыхание. — Что ты только что сказал?
Найл переводит дух, запуская пятерню в волосы.
— Я сказал, что влюблен в тебя, вроде как.
— Но, — говорит она, — но я думала, ты встречаешься с Луи?
— Нет, — Найл тут же качает головой. — Я думал, что ты и Гарри-
— Нет, — быстро отвечает девушка. — Нет.
— Постойте, — слышится голос Луи. Гарри подает признаки жизни, издавая странный звук из глубины горла. Луи обращается к Барбс, но он не отрывает взгляда от Гарри. — Вы двое не-
— Нет, — обещает Гарри. Ничто не имеет смысла, но у него в груди загорается надежда. — Нет, Лу, только ты. Это ты.
— Что? — спрашивает Луи. Его глаза распахиваются шире. — Я?
— Ты.
— Подождите, подождите, — просит Барбс, поднимая руку к виску. Она поворачивается и указывает на Гарри. — Тебе нравится Луи. Не я, — Гарри в ответ кивает. Затем девушка поворачивается к Луи. — А тебе нравится Гарри, не Найл, — Луи смущенно кивает головой. — И ты- ты влюблен в меня? — она еще раз уточняет, дрожащим голосом, глядя на Найла.
— Да, — на полном серьезе отвечает Найл, и кусочек пазла, наконец, встанет на место в голове Гарри, делая все намного проще. — Значит, ты не влюблена в Гарри?
— Нет, — отвечает девушка, и оба они выглядят сконфуженными. — Нет, — добавляет она снова, как эхо.
Пауза; это глоток воздуха перед прыжком под воду, и все четверо глубоко вздыхают перед погружением.
Все приходит в движение мгновенно: Барбс хватает Найла за переднюю часть футболки и дергает его вперед, затаскивая парня к себе комнату, закрывая дверь с подмигиванием и щелчком.
Тишина возвращается, насыщая воздух между Луи и Гарри, словн туман. Они все еще смотрят друг на друга.
— Я нравлюсь тебе, — говорит Гарри, и хотя это звучит глупо, ответ превыше этого.
Луи тихо фыркает в ответ.
— Я могу сказать, даже больше. Я люблю тебя, Гарри.
Словно вода в вино, несколько слов Луи превращают кровь Гарри в литое золото, расплавленные солнечные лучи. Но Луи все еще в нескольких шагах, наблюдает за тем, как терпение Гарри трещит по швам, как ужасно он хочет пересечь расстояние. Томмо спрашивает, волнуясь:
— Что ты хочешь от меня?
— Всё, — отвечает Гарри честно, отчаянно.
— Боже, — выдыхает Луи, а в следующий момент он уже здесь, в личном пространстве Гарри, на расстоянии дыхания от его лица.
Поцелуй поражает Гарри, как удар молнии, и он вдруг понимает, почему самые разрушительные ураганы называют в честь таких парней. Таких, как он.
Луи целуется так, словно живет, ярко-дикая страсть, бурлящая под его кожей, отказывается быть незамеченной, свет, тепло и магнетизм словно магнит соединяют его и Гарри вместе. Он кусается и немного груб, его отросшая щетина трется об подбородок Гарри. Одна из рук Луи запутывается в волосах Гарри, дергая пряди, меняя углы и направляя потоки энергии Гарри по венам, другая же начинает гладить Гарри, его плечи, спину, горячую, покрасневшую кожу. Рот Луи одновременно гладкий и мягкий антитезис к треску электричества и раскатам грома. Он на вкус как сливки и сахар, и Гарри сразу же подсаживается на эту сладость, словно наркоман.
Они отрываются, только чтобы глотнуть воздуха, судорожно дыша и соприкасаясь плечами.
Луи усмехается, и они повторно соединяются. Молния бьет дважды.
Было пять великих поцелуев с 1642, отчаянно, глубоко, удивленно думает Гарри, когда его губы находят свой дом в губах Луи. Он может представить это слова, выделенные и подчеркнутые в его копии «Принцессы-невесты».
Этот оставляет их всех позади.
⇄
Один месяц спустя
Дверь тихо открывается, и Барбс высовывает голову, бегло осматривая Стайлса так, словно они не виделись час назад.
— Хэй, — шепчет она.
— Хэй, — шепчет Гарри в ответ. Пауза. — Почему мы шепчемся?
— Оу, — отвечает Барбс обычным голосом и выпрямляется, открывая дверь шире, чтобы Гарри мог зайти. — Не знаю, на самом деле. Я одна здесь.
