сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
— Да, Хазза, — спокойно отвечает она, ударяя его в запястье в ответ. — Серьезно, он говорит об этом годами. Ты вообще слышишь, что он говорит, когда смотришь на его губы?
— Но он играет Питера Пена, — отвечает Гарри, игнорируя её неподходящий комментарий про очарование Гарри Луи так же, как делал это всегда. — Это удивительно! Просто идеально для него.
— Дублера Питера Пена, — поправляет его Барбс, откладывая газету в сторону и берет другую. — Он не может играть ведущую роль, у него футбол.
— Он не может делать и то, и другое? — Гарри нетерпеливо начинает постукивать ногой, кусая губу.
В ответ он получает еще один колючий взгляд.
— Не тогда, когда он капитан. Он не может, — Барбс перелистывает страницы, постукивая карандашом об стол. — Хотела бы я, чтобы он мог, — говорит она так тихо, что Гарри едва слышит это.
— Мог что?
— Получить настоящую роль. Он хорош, Хаз. Он мог бы заниматься театром на всю жизнь, если бы захотел.
— Он настолько хорош? — это нетрудно представить: Луи на сцене, освещенной прожекторами, ярко сияет, и розы лежат у его ног. Доводит толпу до смеха и до слез.
Барбс мягко улыбается.
— Лучше, — но затем её улыбка увядает. — Но у него не может быть двух увлечений, которые могут быть делом всей его жизни. Футбол достаточно плох.
Но…
— Почему нет? — спрашивает Гарри. Он думает о своих увлечениях: фотографии, конечно, и писательстве, чтении, готовке, пении и о том, что они прекрасно вписываются в его жизнь. Почему Луи не может делать то же самое?
Барбс вздыхает, тыкая пальцем туда, где обычно появляется его ямочка.
— Я не знаю, малыш. Не знаю.
Затем она прочищает горло.
— Говоря о людях с загадочными мотивами. Как, эмм. Как там Найл?
Что?
О.
Гарри откладывает статью о Питере Пене.
— Он в порядке. Ты видела его на ланче.
— Да, — бубнит она, сосредотачиваясь на статье перед собой, хотя её глаза не двигаются. — Видела.
Ухмылка касается уголка губ Гарри.
— Так о чем ты спрашиваешь?
Барбс смотрит на него, видит ухмылку и кидает карандаш прямо Гарри в нос.
— Ничего.
— Серьезно? — Гарри уже полностью ухмыляется, хотя его нос теперь болит.
— Серьезно.
— Барбара, — говорит он примирительно, — если ты хочешь посплетничать о том, какой Найл милый, мы можем. У меня есть довольно много доказательств, чтобы подтвердить, что он маскирующийся львенок.
— Боже, нет, — стонет Барбс, пряча лицо. — Мы не будем сплетничать о парнях. Ты смешон.
— Ты первая начала, — легко пожимает плечами Гарри, все ещё улыбаясь.
— Заткнись, Гарри.
Он усмехается и берет в руки другую статью. Это мило, что Барбс влюбилась, и Гарри не привыкать к тому, что ему опять придется подталкивать Найла к людям, которые смотрят на него так, будто хотят отвезти его домой, чтобы познакомить с родителями. Калли была хорошим примером, она несколько месяцев восхищалась Найлом перед Гарри на совместной алгебре и так откровенно флиртовала с ним, что даже Гарри краснел, когда она проходила мимо. И когда Гарри наконец сказал Найлу, что он должен выяснить, что делать с Калли, потому что она сводит его с ума, Найл спросил: «Я нравлюсь Калли?»
Он может то же самое сделать с Барбс. Найл, вероятно, просто не видит, как она не может не улыбаться, когда он смеется, и что она всегда оставляет ему немного своего обеда, зная, что Найл любит эту еду. Однажды она провела весь вечер, закачивая ее любимую испанскую музыку ему на телефон, потому что он попросил порекомендовать ему музыку.
Это странно, тем не менее, что он не видит ни один их тех знаков у Найла, те, которые Гарри мог бы назвать даже во сне. У Найла есть несколько отличных вещей, которые он делает рядом с людьми, которые ему нравятся: изучает их любимые песни на гитаре; краснеет и хихикает каждый раз, когда они говорят что-то, и неважно, действительно ли это смешно; запоминает их заказ в Старбаксе и «О, они дали мне дополнительный, тебе тоже нравится венти мокко фраппучино?»
Вообще-то, нет. Гарри видит все эти знаки в последнее время.
Они просто направлены на Луи вместо Барбс.
И вдруг, все счастливое представление Гарри о том, как подтолкнуть Найла и Барбс к метафорическому шкафу и установить метафорический таймер на семь минут просто вылетают в открытое окно. И Гарри любит Найла, умрет за него, если он попросит, убьет за него, даже если он не попросит, но Барбс тоже его друг. Он не может видеть, как она убивается по кому-то. Если Найл влюблен в ее брата, она должна знать.
Верно?
Гарри открывает рот пару раз, но он понятия не имеет, как всё начать. Как он разобьет сердце, чтобы спасти его?
Перемена заканчивается, и Гарри спокойно собирает свои вещи для урока химии, так и не найдя ответ.
Комментарий к part 1.
*Лютик и Уэстли - главные герои романа американского писателя Уильяма Голдмана.
**Стэнли Кубрик - американский и британский кинорежиссёр, фотограф и продюсер, один из самых влиятельных кинематографистов второй половины XX столетия. Фильмы Кубрика, в основном экранизации, сняты с большим техническим мастерством.
========== part 2. ==========
На следующий футбольный матч Луи Лиам приносит любимые закуски Гарри и Найла, Кара незаметно протягивает Найлу фляжку со спиртным, а Зейн прижимается к Гарри в поисках тепла, когда Лиам встает в туалет.
Когда Гарри встаёт по свистку к началу матча, Барбс оборачивает руку вокруг запястья Гарри и поднимает на него широко открытые глаза.
— Ты, наверное, сделал уже достаточно фотографий для спецвыпуска, не так ли?
Найл замечает, как губы Гарри неодобрительно сжимаются.
— Наверное, да.
Барбс широко ухмыляется.
— Хорошо. Останься, — просит она, приподнимая край своего одеяла. — Ребята соскучились по твоему общению.
Гарри громко смеется, подносит камеру к лицу и сфотографирует её надутые губы, попутно опускаясь обратно на свое место, поскольку матч начинает набирать обороты.
На следующий день в школе, когда Найл находит Луи, тот подозрительно молчалив. Два окурка валяются на земле возле его обуви, третий зажат между губ. Он молчалив уже в течение длительного времени, и Найл как бы понимает его.
— Ему нравится Барбс, не так ли, — в конце концов говорит он, и это не вопрос, но он всё равно заслуживает ответа.
— Да, — еле слышно отвечает Найл, не продолжая пустой треп и не извиняясь. Луи этого не хочется, и Найл тоже знает, что ему это не нужно.
⇄
— Итак, — произносит Гарри, как само собой разумеющееся, откусывая уголок от сэндвича Луи, невинно улыбаясь, когда тот приподнимает одну бровь. — Том Джонсон. Как ты думаешь, я могу его избить?
Луи оценивает Гарри, не спрашивая, почему это Гарри внезапно решил решить свои проблемы с помощью насилия. Гарри словно чувствует физическое прикосновение, когда взгляд Луи скользит по его розово-фиолетовому шарфу, повязанному поверх кудрей и звёздному узору носков, торчащих из верхней части его ботинок.
— Эм. Наверное.
— Хорошо, — довольно улыбается Гарри, засовывая очередной хрустящий картофель себе в рот. В маленьком кафе неподалеку от школы всегда тихо, и поэтому они здесь. Каждый из них занят своим полусеместровым проектом; Зейн яростно печатает что-то на своем ноутбуке, заткнув уши наушниками; Лиам заполняет таблицу, его бумаги и учебники разбросаны на каждом дюйме поверхности стола. Найл принимает решение проявить либеральный подход к домашней работе, или, по крайней мере, так он называет то, что он уже собирался сделать, когда наткнулся на фразу, которая идеально ему подошла; Барбс, естественно, уже сделала всю свою домашку, поэтому читает биографию Джуди Гарланд, её ноги удобно переброшены через колени Найла.
— Ты собираешься вынудить меня задать вопрос? — говорит Луи, отпивая чай. Когда Гарри поднимает брови в крутом безразличии (или так он предпочитает думать), Луи продолжает. — Хорошо. Скажи мне, Гарри, почему ты хочешь победить в драке Тома Джонсона.
— Ну, — лукаво отвечает Гарри, обводя пальцем края чашки из-под кофе, — если Том Джонсон вдруг внезапно окажется в какой-то не угрожающей его жизни ситуации, но с весьма заметными повреждениями, его дублеру в школьном спектакле придется занять его место.
Луи делает глоток чая, не отрывая глаз от Гарри.
— И ты собираешься быть тем, кто нанесет ему не угрожающие жизни, но очень видимые повреждения?
— Ну, — задумчиво отвечает Гарри. Не время стесняться. — Нет. Я мог сказать Лиаму, что он высмеял мои волосы или что-то в этом роде. Или сказать Найлу, что тот назвал Ирландию отстойной страной.
Луи в ответ фыркает, качая головой.
— Но я могу сделать это! Если захочу, — поспешно добавляет Гарри.
— Да, — смеется Луи. — Мистер Восходящий Йода, бьющий людей кулаком. Отлично.
— Я все сделаю, лишь бы увидеть тебя в зеленом трико, — улыбаясь, говорит Гарри, поигрывая бровями. Луи фыркает снова, разрывая тем самым их с Гарри зрительный контакт, прикусывая губу и усмехаясь в тарелку с наполовину съеденным блюдом.
— Я не могу ходить на репетиции достаточно часто, чтобы быть на самом деле его дублером, — отвечает Луи после затянувшегося молчания. — Томми хорош в своей роли, и из него выходит хороший Питер Пэн. Я его дублер всего лишь потому, что мой приятель Стэн — режиссер, и он знает, что я заинтересован в этом.
— Но ты бы был так хорош, Лу, — говорит Гарри, и ему даже не стыдно за искренность в голосе. — Даже если ты не знаешь всех строк и постановки. Ты мог бы сымпровизировать целую новую пьесу, я уверен, это было бы чудесно.
— Это так не работает, Хазза, — улыбаясь, отвечает Луи, осторожно покручивая в руках чашку чая, отчего ручка каждый оборот задевает руку Гарри. Это не пальцы Луи, но керамическая глина нагрета ими; должно быть, какая-то переходная энергия заставляет Гарри чувствовать так, как будто это Луи касается костяшек пальцев Гарри.
— Какая твоя роль мечты? — спрашивает Гарри. — Если бы футбола не было вообще, и ты мог бы сыграть любую роль, что бы это было?
Луи прикусывает губу, смотря на Гарри сквозь пушистые ресницы.
— На самом деле, у меня есть кое-какая мечта. Весной, когда наступит перерыв в футболе, театр собирается поставить Бриолин, — он снова крутит чашку, и она снова задевает Гарри. — Это эм, мой любимый фильм, знаешь. Я всегда хотел сыграть Дэнни Зуко.
— Лу, — вздыхает Гарри. — Ты должен сделать это. Ты обязан.
— Не знаю, — Луи пожимает плечами. — Я не думаю, что я достаточно хорош, честно. И у меня действительно нет опыта.
— Ты? Недостаточно хорош? — возмущенно отвечает Гарри, негодующе складывая руки на груди. — Самый крутой парень в школе, он тот, кто может с легкостью заставить автомобиль полететь, — Луи громко смеется, его глаза становятся настолько яркими и он выглядит таким счастливым, что Гарри невольно не может не усмехнуться в ответ. — Задира с золотым сердцем. Это ты, Томмо. Ненавижу тебе это объяснять.
— Может быть, — смущенно отвечает Луи, переставая крутить свою чашку, отчего его пальцы останавливаются в нескольких сантиметрах от Гарри. Расстояние между ними одновременно легко преодолимо и совсем непреодолимо. Пальцы Гарри скользят к Луи почти без разрешения хозяина.
Но затем Луи отстраняется, мягко улыбается, хватает со стола свою пустую чашку и относит её к стойке за добавкой.
И кончики пальцев Гарри болят от упущенных возможностей.
⇄
Есть причина, по которой мобильные телефоны были изобретены, и главная причина состоит в том, что, когда у Найла возникает гениальная идея распить вина, которая распространяется с невероятной скоростью, у него должна быть возможность дозвониться до своего лучшего друга, где бы он ни был, занимаясь своими делами, чтобы помочь Найлу в нужный момент.
Ладно, возможно это не главная причина. Но это — причина, и это важно, но Гарри решил не быть в постоянном контакте с Найлом и это, черт возьми, вопиюще.
Найл врывается в редакцию, прежде чем осознает, что Гарри может быть на каком-то супер секретном газетном собрании, или, возможно Гарри, наконец-то сделал первый шаг и они с Барбс могли целоваться, и это не что-то, что Найл хотел бы увидеть-
Но нет, в редакции пусто.
Или так кажется на первый взгляд. Со второго взгляда Найл видит копошение в углу и делает шаг вперед, чтобы исследовать ситуацию.
Барбс стоит на коленях среди разбросанных вокруг листов бумаги, выглядя более измотанной, чем Найл когда—либо видел её. Две ручки, красная и синяя, засунуты за ухо, другая красная скрепляет её волосы в пучок, ее глаза полны отчаяния, сканируя страницу за страницей, каждая из которых отбрасывается в сторону по прочтении.
— Эм, — говорит Найл, — нужна помощь?
Бабс подпрыгивает и бросает на пол кипу своих бумажек, смотря на Найла дикими глазами.
— Что? — спрашивает она, ее голос звучит немного лучше, чем карканье вороны. Когда она видит, кто это, она приглаживает волосы, хотя Найл никогда не скажет ей, что это неэффективно против прядей, выпадающих из пучка. — Ох, Найл. Гарри здесь нет, у него исследовательская группа.
— Я могу помочь? — Найл пытается еще раз, оборачиваясь назад, ни находя никого из работников. — Или… давай я найду кого-нибудь из твоей команды?
— Никто мне не поможет, — еле слышно бормочет Барбс, хватая новую стопку бумаг. — У меня есть место на первой странице, которое должно быть заполнено, и ни одна из статей туда не подходит, — Барбс вытирает со лба пот, выглядя крайне истощенной. — Трое моих писателей заболели, мой помощник редактора в отпуске, а остальные не удосужились даже прийти.
— Здесь действительно нет ничего стоящего? — спрашивает Найл, указывая стопки разбросанных вокруг бумаг.
Барбс смеется, и это звучит немного маниакально.
— Ни одной, — она перебирает несколько вариантов, словно там появилось что-то новое за несколько минут, и затем останавливается. Ее взгляд быстро скользит по странице, и затем она быстро смотрит на Найла так, будто оценивает его ценность. — Ты ведь разбираешься в музыке, не так ли?
— Ну, я о ней наслышан, — смеется Найл. Барбс не находит это смешным. — Ладно, не время для шуток. Да, я немного разбираюсь в этом. Что тебе нужно?
Барбс поднимается, отряхивая свою одежду и вручая Найл статью, которую только что перечитывала.
— Кто-то сделал обзор на последний альбом Coldplay, но в нем нет никакого смысла. Ты можешь исправить?
Найл читает готовый текст; все выглядит, как будто кто-то без знания музыки погуглил кучу музыкальных терминов и просто вставил, даже не потрудившись прочитать определения. Использование Мартином гаммы и арпеджио просто невероятно, его стаккато и гитарный бой не имеет равных.
— Нет, я не могу это исправить, — отвечает он, и плечи Барбс опускаются. — Но я сам могу написать сам. Мне нравится их альбом, я могу сделать обзор.
— Правда? — не веря своему счастью, спрашивает Барбс, крепко обнимая Найла за шею. — Ох, спасибо, спасибо!
Барб подводит Найл к пустому компьютеру, и он просто пишет. Он пишет, быстро барабаня пальцами по клавишам, даже не останавливаясь на грамматических или орфографических ошибки, просто сосредоточиваясь на словах. Это больше похоже на поток сознания, словно он заново слушает альбом. Это, безусловно, не структурированная критика, но это лучшее, что он может сделать в короткие сроки. И… это весело, что странно, потому что Найл ненавидит писать эссе и письменные рассуждения. Но это, это как будто берет обсуждения альбома с Гарри, Лу и Лиамом и переводит их на страницу, и это удивительно.
Он распечатывает статью и задерживает дыхание, когда Барбс хватает теплый лист бумаги с лотка принтера, быстро пробегая взглядом текст Найла.
— Ни, — говорит она, хмуря брови. Живот Найла делает кульбит — он что-то сделал не так? Это вообще возможно? — пока Барбс не поднимает взгляд. — Это гениально.
Что.
— Правда?
Барбс кивает, возвращаясь к чтению.
— Ты по памяти воспроизвел на бумаге свое первое прослушивание альбома, и у тебя есть необходимые музыкальные познания, чтобы грамотно выразить это. Твои представления просто великолепны, я не могу поверить… Это невероятно, Найлер, честное слово.
— Правда? — ошарашенно повторяет Найл.
Барбс ухмыляется и закидывает руки на шею Найла, и он восхищенно поднимает ее и делает оборот. Вернувшись на землю, она хватает его за предплечье и улыбается ему.
— Ты мой спаситель, — говорит она, улыбаясь, и несколько морщинок появляются в уголках ее глаз. — Теперь я твой должник.
Найл смеется, но ему интересно, что бы она ответила, если бы он сказал ей правду; что быть здесь, с ней, когда она так на него смотрит — лучшая награда, которую он никогда и не надеялся заполучить.
⇄
— Ты был странным, — говорит Барбс, сморщивая носик, на цыпочках обходя лужу грязи, оставшеюся от вчерашнего ливня. Гарри не утруждается сделать то же самое, его резиновые сапоги хранят в чистоте сухие носки, и это все, чего он от них требует.
— Не был, — отвечает он сразу. — В смысле странным?
