сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
— Ох, дерьмо! — восклицает Томмо, он и Найл (который трясется от смеха, спасибо большое Нейл) хватают Гарри за руки и ставят на ноги. Томмо убирает несколько пучков травы с пальто Гарри, стряхивая грязь с рукава. — Извини, приятель.
— Все нормально, — Гарри задыхается, и вот. Он просто немедленно пойдет домой и никогда не окажется снова. Он наполнит пальто подушкой и назовет себя Квазимодо, найдет хорошую колокольню, в которой будет жить. Если она будет на вершине кафедрального собора, то, может быть, он сможет появиться на свадьбе Найла и Томмо, так как это правильный путь теперь, когда Гарри вышел из гонки.
— Да? — спрашивает Томмо, и вблизи он еще более сокрушительно красив. Он пахнет росой на траве и разрушением, оставшимся после очаровательной улыбки. Гарри слегка качается, и Томмо крепче хватает его за руку.
Что, честно говоря, не сильно помогает.
Когда Гарри кивает, Томмо ярко улыбается.
— Хорошо. Не хочу, чтобы это лицо пострадало от падения, — и затем он поворачивается, как будто это не большое дело, что он сказал Гарри о своем желании, чтобы его лицо было в безопасности. — В паб!
***
Когда они прибывают в паб, Гарри обнимает Найла за плечи и удерживает его от немедленного следования внутрь за Барбс и Томмо. Найл, привыкший к различным причудам Гарри, заставляет себя замолчать.
Гарри ждет, пока длинные волосы Барбары пропадут из поля зрения, и ударяет Найла в плечо.
— Ай! — выкрикивает Найл, потирая ушибленное плечо. — За что?
— За то, что не сказал мне, что вы лучшие друзья с Томмо! — выкрикивает Гарри в ответ.
Глаза Найла сужаются, и он бьет Гарри в руку, прямо в кость, так что это ещё больнее.
— Что ж, тогда это за то, что не сказал мне, что вы лучшие друзья с другим Томмо.
Они смотрят друг другу в глаза долгое время, слышно гудение неонового знака над дверью, который заполняет тишину.
— Мир? — осторожно спрашивает Найл.
— Мир.
Внутри два свободных сиденья, ожидающих их. Один — между Карой и Барбс, другой — между Луи и Зейном. Гарри посылает Найлу скрытый взгляд, прежде чем закусить губу и сесть между девочками, предполагая, что Найл захочет сесть с Томмо. Так как они уже друзья, и вообще. Все в порядке. Найл посылает ему взгляд (вероятно, все еще зол за тот удар в плечо) и падает на стул.
— Тост, — говорит Томмо, и Лиам фыркает. Томмо слегка ударяет его в голову и берет в руки наполовину пустую кружку пива, прежде чем продолжить. — За новых друзей.
— За новых друзей, — эхом отзываются остальные и тянутся в центр, чтобы чокнуться.
Когда Томмо касается своим стаканом стакана Гарри, их глаза встречаются. Ни один из них не разрывает зрительный контакт, тогда Томмо наклоняет голову назад и делает несколько глотков из своей кружки, его кадык дергается при каждом глотке. Гарри делает то же самое, чувствуя, как тепло разливается на его щеках и на шее, когда Томмо отказывается отвести взгляд. Гарри ставит стакан на стол и наклоняется вперед, чтобы сказать что угодно, чтобы снять тугое напряжение между ними, когда Кара хватает его за руку и спрашивает его про тест по математике, который будет у них через пару дней.
Напряжение ослабевает, но не уходит. Это шипение, прямо под кожей Гарри, и его игнорирование как-то делает все хуже. Он никогда не был так осведомлен о другом человеке, как о Томмо, просто двое друзей и пара миллион миль между ними.
Похоже, в обоих случаях это не так: Томмо проводит всю ночь, разговаривая с Найлом.
***
— Найлер! — слышит Найл, когда заходит за угол здания, широко улыбаясь Луи, который сидит на низкой части стены. — Мой любимый правонарушитель. Собираешься ли ты прогуливать занятия каждый день на этой неделе?
— Всего лишь английский, — отвечает Найл, крадя сигарету из пальцев Луи и делая затяжку. — Я уже говорю на нем, видишь? Не нужно большего образования.
— Верно, — фыркает Луи. Он берет сигарету обратно и бьет по рукам Найла, бормоча «отцепись, ты, маленький воришка», выпуская облако серого дыма между ними. — Так, расскажи мне о своем друге.
Сейчас утро понедельника. Найл и Гарри провели часы с Луи и его группой в пятницу ночью после его игры, по большей части просиживая над пустыми пинтовыми стаканами и разнообразными корзинками с жирными чипсами до самого конца, отчего их официантка была вынуждена выгнать их, чтобы она смогла закрыться на ночь. Найл не уверен, что он может вспомнить время, когда он смеялся так много, как тогда, расположившись между Луи и Зейном, будто он всегда был там. Гарри тоже отлично провел время, прекрасно вписываясь между Карой и Барбс.
Это, кстати говоря, было еще одной вещью, которая случилась в пятницу ночью.
— Зови меня Барбс, — говорит она, заправляя длинную прядь волос за ухо, когда передает ему солонку, но он все равно отвечает «спасибо, Томмо».
— То же самое для тебя, — подхватывает Луи, перетягиваясь через Найла, чтобы ткнуть Гарри в грудь. — Незнакомцы называют меня Томмо. Ты можешь звать меня Луи.
Это хорошо. Хорошая ночь. Найл сидит на коленях Лиама, постепенно кормя его чипсами, Гарри и Луи странно проникаются духом конкуренции и хихикают над игрой в дартс с Барбс и Карой, и где-то около полуночи Зейн тащит подвыпившего Лиама к выходу, быстро кивает на прощание и исчезает в ночи, некоторые друзья Кары приходят и забирают её на ночь, и затем они остаются только вчетвером. Найл, Луи, Гарри, Барбс и почти пустой паб. Слова становятся короче, паузы длиннее, свет мягче и-
И Барбс обнимает Гарри на прощание, Найл четко видит, как закрываются его глаза, когда её руки оборачивается вокруг его шеи. И он хоронит эту мысль глубоко, когда зарывается лицом в плечо Луи до тех пор, пока они не разрывают объятия.
Найл моргает и оглядывается, но Луи пристально смотрит на облака, и очень похоже, что его ничего не волнует. Найл ухмыляется, пожимает плечами.
— О котором? У меня много друзей, Томмо.
— Придурок, — смеётся Луи, сжимая губами сигарету. — Твой Хазза. Где ты его нашел?
Найл усаживается на стену рядом с Луи, ударяя ногами по кирпичам. Он думает, что он точно что-то видел той ночью; Гарри такой, он притягивает взгляд, как цветы притягивают пчел. Найл не был потрясен, когда в течение ночи Луи начал наблюдать за Гарри из-за краев его бокала, когда начал зацепляться за каждое из медленных предложений Гарри, когда придумал пустое оправдание, чтобы втянуть Гарри в игру дартс, положив руку ему на поясницу. Он даже не уверен, что Гарри заметил — настоящая социальная бабочка, он светится от внимания, и нет никакого способа, чтобы он мог скрыть это.
— Я нашел его в огороде, когда я был ребенком, поливал его некоторое время, и он вырос в хипстера со слишком длинными ногами, — отвечает Найл, привлекая внимание Луи локтем.
Луи слегка ударяет Найла в лодыжку.
— Ты смешон.
— Ты спросил, где я нашел его, и я просто ответил тебе, — искренне отвечает Найл, — я нашел его просто крошечным саженцем, он помещался мне в ладонь, правда, и-
— Ладно, ладно, — смеется Луи, — мне просто было интересно.
Найл улыбается снова, прячась в его плечо.
— Ммм.
Томмо влюбился, кажется.
***
В этот четверг Гарри и Найл показываются на футбольном матче Луи, чтобы увидеть, что Барбс взяла лишние одеяла просто для них и что Кара и Зейн заняли им места. Будто они ожидали, что они будут здесь. Как будто они уже полностью в компании.
Гарри начинает проводить свободные часы в редакции, так как у Найла английский, и он чаще всего ходит на эти занятия, и Барбс всегда благодарна за дополнительную пару глаз, когда она по кусочкам собирает газету. Она хороша в этом, у неё хороший глаз на дизайн и на то, как должны располагаться вещи, и они могут выполнить работу в два раза быстрее, когда Гарри помогает. Гарри приносит свою камеру и делает снимки того, как она работает, наклоняясь над плечами своих писателей, когда помогает редактировать абзац; сидит, скрестив ноги, в центре шторма, когда переписывают заголовок и меняют потенциальные фото на первой странице; лежит, свернувшись калачиком в своем массивном кресле редактора и дремлет, как кошка.
Гарри никогда не появляется без камеры теперь, не тогда, когда они стали частью группы прекрасных людей. Он делает снимки Кары, которая красит ногти на математике, снимки Найла и Лиама, склонившихся над гитарой Найла и делающих каверы на любимые старые песни, снимки Зейна и его рук на запястьях Кары, бедрах Луи, талии Лиама. Очень много снимков Луи, смеющегося Луи и поющего вместе с Найлои и Лиамом Луи и Луи, играющего в футбол, и Луи, положившего голову на плечи Барбс, сонно улыбающегося в камеру Гарри.
Однажды Найл и Гарри шли в свое обычное место во дворе на ланче, когда Барбс схватила Гарри за запястье, говоря «Давайте же, вы двое. Сядьте с нами».
Он садится на маленький кусок травы, Найл рядом с ним, Лиам взъерошивает его волосы, Луи и Барбс улыбаются ему из своего маленького круга, и Гарри никогда не думал, что счастье может быть настолько ярким.
***
Телефон Гарри вибрирует на столе, отчего Найл поднимает взгляд. Он сглатывает, когда видит имя Барбс на экране. Он переводит взгляд обратно на свою книгу, поглаживая маленький значок молнии на краю бумаги, приказывая своему сердцу переместиться из живота обратно туда, где ему место.
— Что происходит?
Гарри хихикает над телефоном, быстро печатая ответ Барбс, прежде чем взглянуть на Найла.
— Барбс и Луи обедают и хотят знать, что мы делаем.
— Да? — восклицает Найл, роняя карандаш. — Отлично, я голоден.
— Ты только съел большую часть пиццы и ничего не написал, — говорит Гарри, поднимая карандаш Найла и отдавая его обратно, протягивая и насильно запихивая его в руку, когда Найл не двигается. — Мы увидим их завтра. Делай домашнее задание.
Найл ворчит, но переворачивает страницу, подпирая подбородок кулаком. Гарри усмехается, когда Найл громко вздыхает, но отвлекается, когда его телефон вибрирует снова. Найл прочитывает где-то половину предложения, затем прилагает все усилия, чтобы делать что угодно, кроме одержимой слежки за вибрацией телефона Гарри.
— Ну как продвигается? — спрашивает он, крутя карандаш в руке.
— Что?
— Это, — говорит он, кивая головой на телефон Гарри, который снова вибрирует. — С Барбс. Как это… все?
— О, — Гарри дергает свои пальцы, морща лицо. — Хорошо? Я не знаю, Ни, ты видишь её так же часто, как и я. Она в порядке.
— Ну, это неправда, — говорит Найл, снова роняя карандаш, — ты зависаешь с ней постоянно.
— Я не зависаю, — отрицает Гарри, кладя руки на грудь, будто он оскорблен обвинением. Будто это плохо. Драма, серьезно. — Если здесь и есть кто-то, кто зависает с Томмо больше, чем кто-либо еще, то это ты.
Найл непонятно смотрит на него.
— Что?
— Луи спрашивал у меня когда-то, как ты собираешься сдавать английский, если ты никогда на него не ходишь, — торжественно говорит Гарри, словно он только что бросил вызов. — Он сказал, что ты пропускаешь занятие и зависаешь с ним почти каждый день!
Найл вскидывает руки в разочаровании.
— Почему это вообще важно? Ты тусишь с Барбс все время, я тоже могу зависать с Луи.
— Это не так работает, — восклицает Гарри, и Найл собирается сказать, что именно так это и работает, и Гарри не может злиться, потому что он не может получить обоих Томмо, когда он уже получил одну, которую Найл хочет до боли в зубах. Гарри победил, и Найл ненавидит думать об этом в таком ключе, потому Барбс сама может решить, и она не объект, за который они оба сражаются, но она выбирает Гарри, так что он победил.
У него могут быть оба, на самом деле. Когда Гарри смеется с Барбс, Луи наблюдает за ним, и Гарри даже не замечает этого. Так что у Найла есть Луи, потому что у Гарри есть Барбс. Вот, как это работает.
Он собирается сказать это Гарри, но раздается стук в дверь, который останавливает его.
Гарри и Найл смотрят друг на друга с разных концов стола, до тех пор, пока Энн не кричит:
— Гарри! Твои друзья здесь!
И входят, естественно, Луи и Барбс.
— Воу, — восклицает Луи, поднимая брови. — Не ощущаю позитива. Мы помешали?
— Нет, — отвечает Гарри после того, как смотрит на Найла. — Что такое?
Барбс поднимает пакет.
— Ни, мы купили тебе Нандос.
— И шоколад для Гарри, — добавляет Луи, показывая меньший пакет.
И все не прощено. Но-
— Спасибо, Лу, — немного стеснительно отвечает Гарри, показывая ямочки, и Найл наконец отвисает.
Гарри — его лучший друг. У него есть девушка, вероятно. И это больно. Но он всё еще лучший друг Найла, и маленькой боли недостаточно, чтобы бросить это: Луи усаживается на подлокотник кресла Гарри, пытаясь стащить некоторые вкусняшки, радостно смеясь, когда Гарри слишком сильно крутится и роняет шоколадное печенье на пол.
— Ты взяла мне Нандос? — спрашивает Найл Барбс, отчего там смущенно улыбается в ответ.
— Скажи мне, что я прекрасна, — говорит она, двигая пакет так, чтобы он смог достать.
— Самая прекрасная.
— И добрейшая.
— Как Белоснежка.
— Самый идеальный человек на Земле.
— Настоящий ангел, — обещает Найл, — совершенство в человеческой форме.
Она ухмыляется так, будто выиграла что-то, и кидает Найлу его еду. Он не удосуживается убедить себя, что он преувеличивает.
***
Гарри опускает камеру от своего лица, ждет подходящего момента; опускает вниз, неподвижно держа в руках квадратную камеру, когда старый Полароид начинает жужжать и выплевывает белый квадрат в его руки.
Барбс смотрит вверх, закатывая глаза.
— У тебя недостаточно моих фоток? Серьезно, Г.
— Никогда, — смеется Гарри.
Цвета начинают исчезать, и он смотрит, как на фотографии медленно появляются очертания Барбс и карандаш, касающийся её губ. Он прикрепляет снимок на стену над столом, прямо между фотографиями Зейна с Найлом, спящими друг на друге, используя плечи друг друга как подушки, и Луи в белых солнцезащитных очках Кары и с платком Гарри, повязанным на шее, как у бортпроводников.
Гарри садится на стол Барбс, разглядывая газеты в поисках чего-нибудь интересного. Они по-настоящему подружились всего несколько недель назад, конечно, но Гарри всегда был очень дружелюбен, и эта новая компания не стала исключением. У него и Найла есть умение заставлять себя чувствовать себя как дома. К счастью, они нашли людей, которые готовы позволить им остаться.
— Есть что-нибудь интересное почитать?
Барбс роется в соседней груде второстепенных проектов этой недели, обнаруживая длинный кусок дебютного произведения театральной программы Питера Пена, даже не отрывая глаза от другой газеты, которую она держит в руках.
Вокруг тихо, когда Гарри просматривает статью, и только звуки шуршания бумаги и скольжения ручки слышны между ними, и Гарри не видит ничего интересного, пока его глаза не находят предложение, включающее в себя Луи Томлинсон, и он должен вернуться и начать всё заново, и у него перехватывает дыхание при упоминании Луи.
К сожалению, длительное воздействие с Луи только усугубляет влюбленность Гарри. Он находит себя наблюдающим за ним, безумно улыбаясь, когда Луи проводит весь ланч, разговаривая только названиями песен, чтобы заставить Лиама смутиться, когда он не может ответить. Его щеки краснеют, когда Луи кладет свою руку на его плечо, заикается, когда Луи пальцем убирает немного сладкого чая с уголков его губ, его колени слабеют, когда Луи подмигивает ему, замечая его на поле.
Иногда Гарри думает, что здесь что-то есть. Искра в его животе появляется не просто так, очевидно. Конечно, Луи тоже чувствует это, разливающееся в крови тепло, когда их пальцы соприкасаются.
Но нет. Нет, Луи относится к Гарри как к лучшему другу. Это замечательно, прекрасно, Гарри ни за что не променяет свою дружбу с Луи, и там нет места ни для ничего другого. Не между ними.
Но Найл-
Луи обожает Найла. Это понятно, очевидно, что им хорошо вместе. У Гарри и Луи все еще есть что-то, что держит их от этого, что-то делает вещи более загруженными с возможностью, более намеренными. Как магниты с одним полюсом, невидимая сила оттягивает их. Может, влюбленность Гарри — барьер, который разделяет их. Дружба Луи и Найла легкая, в то время как между Луи и Гарри что-то другое. Что-то потяжелее.
И это нормально. Это хорошо. Найл тоже любит Луи, поэтому это замечательно.
В любом случае.
На этот раз Гарри читает статью медленнее, задерживаясь на деталях о хитросплетениях этой подростковой версии Питера Пена, о работе над ним и о людях, играющих в нем, пока он не видит предложение, привлекшее его внимание. «Том Джонсон второй раз играет ведущую роль в школьном спектакле, хотя первым его дублером является Луи Томлинсон. Роль Венди досталась Анджелине Джонс…»
— Луи играет в этом спектакле? — спрашивает Гарри потрясенно. Барбс смотрит на него, приподнимая бровь.
