сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Он открывает дверь ресторана и делает широкий поклон, чтобы впустить Найла, заставляя его смеяться еще раз. Они смотрят на меню, думая, что найдут там что-то новое, когда Луи говорит:
— Подожди. Кто боится меня?
***
Звонок оповещает об окончании занятия, и весь класс начинает засовывать свои книги и тетради в сумки. Гарри среди них, скидывает свой учебник в сумку рядом с блокнотами и вытаскивает телефон, чтобы проверить, написал ли Найл. Он останавливается, услышав голос.
— Мистер Стайлс, минуточку.
Гарри ждет, пока остальная часть класса покинет аудиторию, и затем подходит к преподавателю, который готовится к следующему занятию. Мистер Корден смотрит на Гарри с широкой улыбкой.
— Мой любимый ученик. Мой спаситель класса. Мой-
— Ладно, Кордо, чего ты хочешь? — Гарри смеется, освобождая место для своей задницы на столе Кордена, и затем садится на него. Корден игнорирует это, откидывается на спинку стула и смотрит на Гарри.
— Твоя камера, и как ты держишь её и указываешь в правильном направлении, предпочтительно…
— И под этим ты имеешь в виду…
— Наш постоянный фотограф школьной газеты уволился, и мне нужен кто-то на замену к этой пятнице. Мы заплатим тебе. Немного, но это лучше, чем ничего, и ты поможешь своему любимому учителю.
— Кому, тебе? — дразнит Гарри, и Корден кидает в него карандаш. Гарри вскидывает руки в бесполезной попытке защититься от него, но он все равно ударяет его по лбу.
— Ладно, успокойся. Конечно же, я сделаю это. Все, что тебе нужно было сделать — это попросить.
— Ты жемчужина среди камней, Гарри Стайлс.
— Разве я не знаю этого, — говорит Гарри. — Так, и что я должен делать?
— Пошли, собрание журналистов идет прямо сейчас. Ты можешь обсудить кое-что с редактором.
Корден ведет Гарри в комнату, которая находится чуть дальше, и которую Гарри не замечал раньше; под окном унылая мемориальная доска, провозглашающая, что это редакция. Внутри кипит работа; ряд столов, на которых стоят большие компьютеры, на каждом из которых приклеены стикеры, на которых написаны сообщения типа ПРОЕКТ В ПЯТНИЦУ!!! и запланированное редактором собрание 28/10. Студенты бегают кругами, будто объявили апокалипсис, и у них есть эксклюзив. Принтер в углу распечатывает копии так быстро, что, кажется, он должен испускать пар. В центре всего этого — знакомая фигура, бедро поднято, так как её внимание привлечено ко всему: статьи проверены, ошибки исправлены, фотографии подтверждены.
— Барбс! — зовет Корден, и сама Томмо поворачивается с широкой улыбкой на лице.
— Секундочку! — отвечает она, записывая некоторые замечания на распечатанной бумаге и передавая её писателю, и затем наклоняется, чтобы напечатать несколько быстрых строк на ближайшем компьютере. Она нажимает на кнопку ввода с довольным видом, будто это было работой целого дня. Возможно, так и было.
— Простите, — говорит она, подходя к Кордену и Гарри, стоящим у двери. — Газета отправляется в печать через два часа, и половина моих рассказов не закончена. Чем могу помочь?
— Ну, вообще-то, я здесь, чтобы помочь тебе хоть раз, — говорит Корден, толкая Гарри вперед. — Я нашел тебе фотографа.
— О, правда? — улыбается Томмо. — Это замечательно! Спасибо, Кордо!
— Мне только в удовольствие, Барбс! Позаботьтесь о нем, он хороший парень.
Корден уходит, оставляя Гарри одного с прекрасной сестрой любви всей его жизни. Гарри сглатывает и надеется, что на его лице не отображаются мысли, пробегающие в его голове: будь крутым, ради бога, будь крутым, не дай ей знать, что ты мечтаешь о её брате, не дай ей знать-
— У тебя много опыта?
— Что?
— В фотографии? — спрашивает Томмо, приподнимая бровь. — У тебя много опыта в фотографии?
— Ох, — отвечает Гарри. Он потеет? Кажется, он потеет. — Да, немного. В смысле, меня нанимали снимать несколько вещей, типа вечеринок, детей и тому подобное.
Томмо поднимает другую бровь.
— Ты на самом деле работал фотографом? Что ж, это намного лучше, чем наш прошлый фотограф. Он просто купил камеру, посмотрел фильм Кубрика** и возомнил себя всезнающим.
— Кто это был? — с любопытством спрашивает Гарри.
— Бен Уинстон.
— О, он придурок. Это все объясняет, — говорит Гарри, не подумав, и останавливается. Томмо широко ухмыляется, её голубые глаза сверкают.
— Не беспокойся, я полностью согласна. Так, ты можешь начать работать на этой неделе?
— Да, конечно. Что я должен буду делать?
Томмо берет стопку газет с ближайшего стола и отдает её Гарри, затем говорит:
— Мне нужен кто-то, кто будет снимать футбольную команду.
— Ох! — отвечает Гарри воодушевленно, читая график приближающихся матчей. — Я пойду на все игры в любом случае, я, как бы, влюблен в-
Он снова останавливается, и его сердце стучит, когда он смотрит вниз на газету. Пожалуйста, пусть она не слышала, отчаянно думает он, потому что среди всего, что он планировал на сегодня, определенно не было говорить Барбаре Томмо, что он глупо увлечен её братом.
Она слышала; Томмо наклоняет голову и спрашивает:
— Влюблен в…?
— В- командную работу, — слабо заканчивает Гарри, — Командную работу. На поле. Вместе. Видеть, эм, видеть командную работу, — его руки вырисовывают круги, будто она не знает, что такое командная работа. Как ему это остановить? — Все как один.
— Командная работа, — повторяет Томмо.
— Эм, — говорит Гарри красноречиво. Он задается вопросом, есть ли поблизости какие-нибудь пещеры, в которых он может жить всю оставшуюся жизнь, — да.
Томмо внимательно смотрит на него, а затем пожимает плечами, будто она просто не хочет сегодня погружаться в этот беспорядок.
— Да. Ну, каждому свое. Ты можешь начать в пятницу?
— Конечно, — быстро отвечает Гарри, слегка покачиваясь. Томмо вручает ему простой контракт («Должна была сделать после того, как Уинстон все испортил. В основном, там говорится, что если ты сделаешь то же самое, я могу ударить тебя в голень»), и велит ему найти её перед матчем в пятницу.
— Это будет великолепно, — говорит она, беря контракт Гарри и сияя, — спасибо, что позволил Кордо вовлечь тебя в это.
— Спасибо за предоставленную возможность, Томмо.
— О, зови меня Барбс, — улыбается она, махая руками в воздухе. — Томмо-штука была прикольной, когда нам было пять и у нас была одинаковая стрижка, так что никто не звал нас по отдельности. Сейчас это просто путает.
— Барбс, — пробует Гарри, и это звучит странно из его уст. Луи и Барбара всегда были Томмо, даже если это слегка дезориентирует иногда. Даже некоторые преподаватели зовут их так. Но если это то, чего хочет Барбара, Гарри не будет тем, кто скажет нет.
— Вот и отлично, — широко улыбается Барбс, кивая. — А теперь беги. Мне нужно опубликовать газету.
***
Ночь четверга находит Найла и Гарри втянутыми в тот вид ФИФА, который разрушает маленькую дружбу, за исключением того, что у Гарри и Найла было столько таких игр, что у них уже выработался иммунитет; разговаривая обо всяком дерьме до тех пор, пока регулирование не закончится, и затем все возвращается к крепким объятиям и кормлению друг друга закусками. Гарри кладет свои ноги на колени Найла, прочно упираясь в бедро, и дотягивается до чипсов, оставляя жирное пятно на своем контроллере.
— Это отвратительно, — говорит Гарри, не глядя на руки Найла, но он может просто заткнуться, потому что Найл не ел целый час, и он проголодался из-за ФИФА.
— Ты отвратительный, — отвечает Найл, и его пальцы скользят по джойстику, так что крошечный Рональдо на экране выстреливает мимо положенного места.
Найл бросает контроллер рядом с собой на диван с обидой, когда Гарри забивает ему, и вытаскивает телефон из кармана, чтобы проигнорировать победный танец Гарри, который включает в себя самбу больше, чем должен знать любой подросток. Твитер мертв, Найл отказывается открывать фейсбук, если он нигде не отмечен, и нет новых уведомлений в Снапчате. Инстаграм. Он открывает приложение и пролистывает новейшие фотографии, лайкая парочку из них, когда наступает вдохновение. Затем он листает дальше, и внезапно его будто сбивает грузовик или что-то с подобной силой, которая сдавливает его грудь. У него наступает удушье, так как он видит фото.
— Что это? — спрашивает Гарри любопытно, переставая трясти бедрами на две секунды, чтобы сесть напротив Найла. Найл молча показывает ему экран, отчего глаза Гарри широко расширяются. — Боже мой.
Это фото на «Четверг воспоминаний», выложенный Луи Томлинсоном, и ясно, что фото сделано на знаменитом семейном празднике Томмо на Багамских островах этим летом. Луи держит телефон под углом, чтобы запечатлеть себя в нижней части гидрокостюма, верхняя часть и рукава расстегнуты и собраны вокруг его талии, грудь голая и блестит от воды. Рядом с ним, прислонившись к доске для серфинга, стоит Барбара, но она не в гидрокостюме.
Нет, она в самом запутанном сплошном купальнике, который Найл когда-либо видел. Части, стратегически вырезанные из ткани, обнажают больше кожи, чем она, возможно, могла бы показать в бикини.
Они оба делают типичное Томмо-лицо: скошенные глаза, широкая открытая улыбка, и пальцы указывают друг на друга, как в старинной игре типа «он первый начал, нет, он начал». И Найл разрушен.
— Грх, — говорит Гарри, и хотя это не тот язык, с которым знаком Найл, грх, кажется, подводит итог чувств Найла тоже. Его язык каким-то образом приклеивается к нёбу. Он потерял способность моргать.
Рот Гарри открыт, и его глаза прослеживают изображение снова, и снова, и снова.
— Я… Я, — говорит он, не заканчивая предложение. Найл все еще понимает его.
— Да, — соглашается он, — это.
— Они.
— Почему.
— Как.
Оба вздыхают в унисон. Это может быть самым жалким состоянием, в котором они когда-либо бывали; кроме того, что этот титул принадлежит тому времени, когда Найл вытащил из своего дома шесть бутылок пива, когда им было десять, только для него и Гарри. Они выпили меньше половины бутылки, и были пойманы мамой Гарри, когда заснули в девять часов, усталые от всего волнения. Этот случай, тем не менее, когда они оба в мучительной боли смотрят на фото в инстаграме, является вторым.
— У меня нет шанса, — уныло стонет Найл. Девушки вроде Барбары, милые и умные, пугающе красивые, не посмотрят на таких парней, как он. У него есть подтяжки, он покрасил волосы в блонд на спор и потом не удосужился перекрасить обратно, он носит кепки и фланелевые рубашки одновременно.
Гарри похлопывает его по руке и выглядит оскорбленным.
— Найл. Ты прекрасный и замечательный, любой человек будет рад пообщаться с тобой.
Найл фыркает. Гарри легко говорить. Он как-то воевал со своими кудрями, пытаясь взять их под контроль после тех лет, когда он выглядел как неуклюжая сестра Сьюзан Бойлс, и у него получилась эта штука с выглядеть как потерянная-душа-ищет-музу, с платком, кожаным дневником и облегающими джинсами с дырками на коленях.
Гарри может заполучить кого-то вроде Барбары Томлинсон.
И он хочет этого, вероятно. Если слюна в углу его рта от этой фотографии о чем-то говорит.
Найл прочищает горло.
— Хаз. Бро. Если ты, эм… В смысле, — Гарри наклоняет голову, чтобы посмотреть на Найла, но не прерывает его, — если ты хочешь этого, знаешь. С Томмо. Я не буду злиться.
Глаза Гарри расширились.
— Подожди, ты, — он останавливается. — Эм. Ты заинтересован в Томмо? Типа, больше чем просто уставиться-через-всю-комнату?
Найл смотрит на Гарри не впечатленным взглядом.
— Очевидно. — Он всё еще указывает на эту чертову фотографию на экране. — Кто бы не был?
— Ты прав, ты прав. Но, Ни. Я не хочу, чтобы это было странным, типа. Если тебе нравится Томмо, тебе стоит попытаться что-то начать. Все любят тебя, да? Томмо не исключение, могу поспорить.
Живот Найла немного скручивается. Он и не догадывался, что Гарри тоже чувствует симпатию к Барбары: Гарри склонен влюбляться и остывать легче, чем кто-либо, одержимый этим в течение недели. На этот раз, хотя… Он разрешает Найлу действовать, да, но он выглядит странно. Может быть, нервно. Странно.
— Хазза, ты мой лучший друг. Я не собираюсь пытаться встречаться с твоей влюбленностью.
— Но это и твоя влюбленность тоже, — говорит Гарри, нахмурив брови. Он садится, поворачиваясь к Найлу лицом к лицу и обхватывает рукой согнутое колено. — Если у тебя есть шанс, я хочу, чтобы ты им воспользовался.
Только абсолютная неспособность Гарри и Найла грациозно подойти к кому-то из окружения Барбары заставляет Найла сказать «Хорошо». Это никогда не случится в любом случае, верно? Барбара будет женой будущего короля, или рок-звезды, или астронавта, или гонщика Формулы-1, который также является шеф-поваром со звездой Мишлена.
— Но то же самое и с тобой, если у тебя появится шанс, ты должен попробовать.
Взгляд Гарри мечется между глазами Найла, как будто тот, на котором он концентрируется, начнет дергаться, доказывая, что он лжет. Найл расширяет их в искренности, чтобы доказать, что говорит правду.
— Ладно, — наконец соглашается Гарри. Это странно; вещи никогда не были странными между ними двумя, не после того, как Гарри поделился своим бутербродом с Найлом в первый день третьего класса, и Найл решил, что они будут лучшими друзьями на всю оставшуюся жизнь.
И все же, сейчас это странно. Найл и Гарри разговаривают о влюбленностях всё время, но Найл никогда не говорит о Барбаре; он даже не знает, почему, на самом деле. Может потому, что она настолько вне игры, что он может позволить себе надеяться. Вероятно, по той же причине, почему Гарри тоже никогда не упоминает это. И Гарри выглядит таким же смущенным, каким чувствует себя Найл; как будто он не думал, что Найлу понравится кто-то вроде Барбары, типа у Найла всегда была склонность к рыжим, и вдруг он объявил, что влюблен в брюнеток.
Найл снова прочищает горло.
— Что ж, знаешь. Золотое правило все еще действует, конечно же.
Гарри морщится в замешательстве.
— Уступать другим?
— Нет, дружище. Сначала друзья, потом телки.
Гарри немного подбадривается, похлопывает Найла по щеке.
— Оу, Найл. Конечно, — затем он хлопает по щеке Найла сильнее. — Не называй людей телками.
— Хазза?
— Да, дорогой?
— Ты телка.
Затем следует бой пощечин, такой необычный, что запомнится навсегда, и кульминацией которого станет разорванная рубашка, раздавленная упаковка чипсов, опасно покачивающийся телевизор и Найл и Гарри посреди комнаты, голова к голове, тяжело дышащие и ухмыляющиеся, как идиоты.
— Ни? — спрашивает Гарри.
— Хммм?
— Ты же пойдешь со мной на завтрашний матч, правда?
Найл отступает назад, подталкивая Гарри костяшками пальцев. Кого волнуют красивые, неприступные влюбленности, когда есть это? Просто Найл и Гарри, против мира, как всегда.
— Конечно, Хазза. Конечно, я пойду.
***
Гарри вздыхает, откладывая в сторону несколько шелковых рубашек. Затем еще раз вздыхает. Потирает шов пары джинсов, все еще висящих на вешалке и убирает руку. Выпирает нижнюю губу. Хватает фетровую шляпу. Вздыхает еще раз, кладя её обратно.
— Гарри, — уныло говорит Найл. Он лежит вниз лицом на кровати Гарри, очевидно, оставляя всю надежу, что Гарри когда-нибудь сможет выбрать подходящую футбольную одежду, чтобы они успели добраться до упомянутого футбольного матча. — Пожалуйста. Просто выбери что-нибудь.
— Но, — протестует Гарри, — что, если я выберу неправильно?
Найл переворачивается на спину, глубоко дышит, будто пытаясь контролировать Халка внутри себя, и вскакивает на ноги. Он не очень нежно отодвигает Гарри в сторону и прижимает кулаки к бедрам, просматривая гардероб Гарри.
— Эти джинсы, — говорит он, отдавая Гарри черные брюки с маленькими дырочками на коленях, — эту рубашку, — за этим следует оливково-зеленая спортивная рубашка с желтыми рукавами, — и эти сапоги, — коричневые сапоги Челси ударяются об его плечо и грустно падают на пол.
Гарри рассматривает одежду мгновенье, затем говорит:
— Хорошо. Мне нравится, — Найл бормочет под нос что-то, что звучит похоже на «аллилуйя», — Но… — Найл замолкает, — что насчет моих волос?
Найл берет сапоги с пола и снова ударяет ими в плечо Гарри.
Чуть больше часа спустя, Найл и Гарри идут на футбольное поле через закрытый вход, тихий гул толпы сопровождается прохладным ветерком. Найл идет, опустив голову из-за ветра и засунув руки в карманы, и говорит о завтрашнем экзамене, к которому он не хочет готовиться, и о паре очков в толстой оправе, которую он купил много лет назад и начал носить только сейчас. Гарри позволяет ему говорить, болтовня Найла смешивается с шумом толпы, и камера Гарри слегка ударяет его в грудь при каждом шаге.
Бабочки в его животе трепещут, и он не знает, почему. Это просто футбольный матч, это просто его та же самая старая камера. Это просто глупая школьная газета. Это просто-
— Гарри!
Это просто сестра Томмо кричит его имя, махая ему рукой.
