Текст книги "We were the Champions...(СИ)"

Автор книги: Алисья-Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Перед дополнительными полу-таймами Даниил не сводит взгляда с людей из его страны. Марио что-то быстро говорит футболистам. К счастью или к сожалению, дополнительные полу-таймы ни к чему не приводят. Счет по-прежнему равный. Нервы накалены до пределов. Время перед пенальти – время болельщиков. Они срывают голоса, стараясь громче поддерживать свою команду. Даниил сидит в оцепенении.

И вот началось…

Они были, забивая или нет. Но исландцы совершили больше ошибок. Когда стал ясен результат, их крики с криками их болельщиков слились в громкий непонятный ор. Стадион радовался с ними. На поле творилось нечто. Все прыгали друг на друга от радости и переполняющих их эмоций. Марио не стал исключением и тоже радостно что-то выкрикивал, сотрясая кулаками.

Акинфеев также радуется, спускаясь со стадиона в раздевалку своей команды. Он идет, не спеша и с гордостью рассматривая счастливых фанатов, стараясь запомнить этот момент на как можно дольше. Пока Даниил добирается до раздевалки, Марио, пожав руку тренеру Сборной Исландии, присоединяется к игрокам, которые решили поблагодарить болельщиков, что разделили с ними трудный на эмоции матч.

Небо над стадионом давно потемнело, констатирует Акинфеев, крутя головой в разные стороны, чтобы как можно сильнее войти в эту атмосферу эйфории и счастья. Звезды такие яркие и четкие, что ему хочется верить, что именно звезды как главные свидетели их победы освещали им путь к выходу в 1/4. Даниил думает о том, что сегодня ночью где-то там далеко его родная Россия сегодня будет гулять всю ночь напролет.

По пути на стадион его ловят журналисты «Всё о мире футбола». Ему хочется послать их куда подальше, чтобы не портили радость от триумфа победы. Но он вспоминает про вежливость, которой его с Евой учили родители, поэтому останавливается для того, чтобы произнести слова, полные искренних счастья и гордости. Возможно, он говорит несколько банальные вещи, но что поделать, если это так и есть… Когда его спрашивают про разницу в эмоциях от победы, когда он играет на поле, от эмоций от выигрыша, когда он наблюдает за всем этим, Акинфееву хочется закатить глаза, но он, собрав волю в кулак и широко радостно улыбнувшись, произносит что-то об огромной разнице и сбегает к раздевалке.

Когда Даниил уже видит перед собой дверь раздевалки, из которой доносятся громкие выкрики, полные радости, ему звонит Ева. Подумав о том, что кто-то там наверху против того, чтобы он дошел до этого чертового помещения, Акинфеев отвечает на звонок. Из телефона раздается непонятный шум, из которого он едва-едва улавливает поздравления сестры. Прокричав слова благодарности так, чтобы Ева их услышала, Даниил оглядывается по сторонам в поисках препятствий для проникновения в раздевалку и, убедившись в их отсутствии, быстро входит в помещение.

Футболисты радостно прыгают: кто-то на полу, а кто-то, особенно обрадовавшиеся, прямо на столе. Тренерский штаб в большинстве своем громко хлопает в ладоши, с огоньком в глазах глядя на игроков. Акинфеев не удивлен такому зрелищу. Он сначала присоединяется к тренерскому штабу, аплодируя и оставаясь незамеченным. Но когда все выстраиваются для общей фотографии, его присутствие раскрывается.

– Данька! Давай с нами! – тут же выкрикивает Хестаг Дзагоев, остальные поддерживают его согласными выкриками.

– Парни, я к этому ведь не причастен… – пытается он избавится от удовольствия торчать где-то среди потных тел на фотографии.

– Победа всей сборной, так что и твоя тоже, – отвечает кто-то из кучи футболистов.

– Ладно, уговорили, – произносит он, пристраиваясь где-то с краю.

После он радостно обнимает каждого сокомандника, счастливо пожимая ему руки. Но когда дело доходит до Гарсии, они оба ненадолго замирают. Другие игроки не замечают этого, слишком поглощенные эмоциями от победы. С секунду они внимательно и настороженно смотрят в глаза друг другу.

А после, слегка усмехнувшись, поздравляют друг друга с выходом в 1/4 и пожимают руки.

========== Часть 21 ==========

«Сборная России сыграла со Сборной Англии в 1/4, победив со счетом 3:2. Англичане покидают этот турнир, а наша команда продолжит свою борьбу за победу. В полуфинале нашим парням предстоит встреча с хозяевами турнира – испанцами. La Roja в этом году очень сильны. Поэтому вдвойне интересно, что сможет предложить Марио Фернандес…»

«Отрывок выпуска газеты «Всё о мире футбола», посвященный матчу Чемпионата Мира 2042 в Испании Россия – Англия. 2042 г.

– Наркоман! Дилер! Вали в свой наркопритон!

Все началось ужасно. Особо активные болельщики сборной Англии освистывали его. Это было тяжело, потому что тема с наркотиками не прошла для него бесследно, и теперь любое воспоминание о них заставляло морщиться и передергиваться.

При этом он понимал, что это они делают не со зла, и, когда он вернется в Манчестер, его вновь будут боготворить и носить на руках. Даниил также понимал, что далеко не все англичане поддерживали подобное отношение к нему, все-таки в Туманном Альбионе его любили и уважали, хотя и критиковали за несдержанность. Акинфеев догадывался, что на несдержанность те, кто освистывали его, как раз и надеялись.

Но самым ужасным было то, что это все имело свой результат… Даниил стал чаще ошибаться и начал немного нервничать, пусть к последнему он уже успел привыкнуть за двадцать с копейками лет в футболе. Все чаще мяч стал долетать до ворот с его фланга. Их оборона, правда, стойко выдерживает давление, чего нельзя сказать о самом Акинфееве. Гарсиа уже непонимающе и зло смотрит на него, видно, что он еле сдерживается, чтобы не сказать что-нибудь слишком грубое, однако, когда в игре появляется пауза из-за очередного штрафного в их ворота по оплошности Акинфеева, Сашка, становясь в стенку рядом с ним, выговаривает ему все, что думает о нем. Но даже тогда, он уверен, Гарсиа пытается сдерживать злость на его несобранность.

Даниил уже сам себя ругает всеми известными ему словами, призывает себя собраться, пытается взять гнев и обиду и превратить их в собственную силу, обращенную на соперника. Потому что это чертов Чемпионат Мира! Он не имеет права подводить команду из-за каких-то там выкриков с трибун. Это не будет нормальным оправданием его ошибкам. Он взрослый человек, должен уметь справляться с такими ситуациями. Поэтому пытается сконцентрироваться, собраться, разозлиться в достаточной мере. Но и это не помогает.

И в раздевалке, пока Марио толкует о способах изменения игры, мотивируя игроков своими речами, он смотрит на стену напротив опустошенным и мертвым взглядом. В голове пустота. Он будто погружен в вакуум. Все, что происходит в раздевалке, проходит мимо него, не отпечатываясь в сознании. Именно поэтому он пропускает тот момент, когда помещение пустеет, а Гарсиа подходит к нему, привлекая к себе внимание вежливым покашливанием, что в его исполнении было похоже на кряхтение.

– Слушай, я понимаю, что то, что я сейчас скажу, будет неожиданно с моей стороны.

Даниил, вздрогнув, поворачивает голову в сторону Гарсии, смотря на то, как он бегает глазами по раздевалке в поиске подходящих слов.

– Я понимаю, каково тебе сейчас. Но послушай, – он выдерживает долгую паузу, словно убеждаясь, что Даниил слушает его. – Забудь, что они тебе кричат. Футболу плевать, действительно ли ты наркоман или это все ложь. Здесь и сейчас надо выигрывать, защищая честь нашей страны. Болельщики и страна… – он ненадолго прервался, – Да весь сумасшедший мир забудет твои проблемы с законом в прошлом, если ты сейчас выйдешь на поле и перестанешь поддаваться на эти детские провокации. Те, кто будут далеко после нас, и думать не будут о том слухе, что ты наркодилер, они будут просто называть счет игры. А вот с каким настроем они будут это говорить, зависит от нас. Так что выкинь свои проблемы и переживания из головы и отыграй этот тайм достойно, чтобы мне и парням не пришлось за тобой подчищать. – совсем не духоподъемно заканчивает и, внимательно посмотрев на Акинфеева, словно желая убедиться в том, что его слова подействовали на защитника, покидает раздевалку легким бегом.

Акинфеев шокирован такой стороной Гарсии, он совсем не ожидал, что тот окажется действительно хорошим капитаном. Даниил несколько коротких мгновений сидит, задумавшись, пока за ним не приходит помощник тренера и нервным голосом просит поторопиться. Он медленно встает и выходит на поле с отчетливым желанием менять игру.

И кто знает: подействовали ли это слова Грасии на него или он просто сумел собраться и абстрагироваться от обидных выкриков, а может быть, Даниил смог собрать злость и обиду от оскорблений и обратить это против англичан, но результат у этого был один. Акинфеев стал реже ошибаться, и Сборная России удержала преимущество.

По окончанию матча Даниил подходит к знакомым из Сборной Англии. Его закадычные друзья Алекс и Уильям, с которыми он сдружился в МЮ, стоят рядом друг с другом и обсуждают что-то между собой. Как только Акинфеев подходит к ним, чтобы пожать руки и дружески приобнять в утешении, их разговор прерывается. Алекс пристально рассматривает его, будто пытается что-то найти, и расслабляется, вероятно, находя то, что искал. Лицо его вновь приобретает грустные черты из-за окончания для них турнира в Испании. Уильям же несмотря на то, что ему накидали три мяча, приобнимает его, хлопая по спине.

– Ты не должен обращать на них внимания. Мы все знаем, что это лживая провокация. – шепчет Браун, а после вновь возвращается к разговору с Алексом.

Даниил, кивнув на прощание, направляется к своей команде. К поистине своей команде.

«Сборная России выходит в финал второй раз за все время существования этого турнира. Эти парни уже вошли в историю как первый состав Сборной России после безтурнирного застоя длиной в двадцать лет. Теперь у них появится шанс вписать свои имена в историю футбола и как Чемпионам Мира в числе Сборной России. В финале на стадионе "Бомбонера"[1] наши парни сразятся с командой из Уругвая »

Выпуск газеты «Все о мире футбола» после матча Россия – Испания 1/2 финала. 2042 г.

Лежа на диване в фойе, он смотрит по телевизору матч Сборной Уругвая, мыслями летая где-то не здесь. Последним, что он помнит из игры, транслируемой на ведущих каналах Испании, был гол Уругвая. Ближе к финалу Даниил все чаще вспоминает отца, ловит себя на мысли, что уже давно не зол. Внутри только что-то саднит при воспоминаниях о нем. Изредка, на уровне рефлексов и привычек уже устаревших, Акинфеев пытается найти в себе обиду и непонимание поведения отца.

Зачем он так поступил? Неужели обязательно было ехать на тот Чемпионат? Разве он не мог отказаться? Нет, не мог… Хотелось в последний раз надеть ту самую форму, хотелось в последний раз насладится звучанием гимна их страны, находясь там, на поле, в конце концов, хотелось в последний раз сыграть с парнями, с которыми он сроднился за годы игры в сборной.

Недавно опубликованные подробности смерти отца плохо сказываются на нем. Он еще помнит те моменты их жизни, когда они беззаботно ели мороженное или гоняли мяч во дворе. Однако тот факт, что если бы не было дополнительных нагрузок на организм, отец мог бы жить, выводит его из колеи. Дополнительные нагрузки? Означало ли это, что он загонял себя до потери пульса? Для чего? Чтобы сыграть последний раз в этой футболке с достоинством? Чтобы подарить стране то, что она заслуживала? От одной мысли об этом ему становится плохо, а где-то в груди что-то начинает гореть, обжигая и побуждая испытывать жгучую злость на отца.

Некоторое время он не может играть в футбол, мяч и ворота напоминают об отце и его глупом желании сыграть этот Чемпионат Мира. Но его неумолимо тянет на поле, ему ужасно сильно хочется гневно выбивать мяч из штрафной, стелиться в подкатах, иногда играя слишком грубо. Он любит это. Поэтому старается отделить образ отца от его страсти. Днями и ночами он старается не думать об отце, а если и задумывается, то лишь вспоминая какие-то его ошибки, саднящие и до сих пор причиняющие боль.

Ева старается поддерживать светлый образ отца в своей памяти, повлиять на его память она не в силах, хотя видно, что ей этого ужас как хочется.

– А помнишь, как мы ходили в зоопарк?

– Помню. Он откладывал этот поход три раза.

– Там было столько зверей. А помнишь, мы еще ходили в аквапарк? – она не отчаивается найти хорошие воспоминания об отце, но вновь и вновь терпит неудачу.

– Это когда он едва не отменил поход?

– А помнишь, помнишь… Мы ходили в кинотеатр всей семьей...

– Ему тогда еще позвонили и попросили поприсутствовать на каком-то мероприятии, из-за чего мы едва не остались без кино, – он кивает, показывая, что все помнит.

Ева смотрит на него с грустью, потом подходит ближе и обнимает. Он сначала удивляется такому развитию их разговора, полного воспоминаний, но после крепко сжимает сестренку в объятьях. Ева приподнимает голову, собираясь сказать очередную милую чепуху, которую он уже слышал сто раз…

Он просыпается от чьего-то грубого тычка в ногу, спросонья моргает и пытается понять, что разбудило его. Найдя причину, Даниил прожигает взглядом усмехающегося Гарсию, что с невинным лицом смотрит второй тайм матча Уругвай – Германия.

– Неужели они так скучно играют, что ты даже заснул? – с издевкой в голосе спрашивает Гарсиа, не отрывая взгляда от экрана.

Акинфеев закатывает глаза, стараясь не обращать особого внимания на Сашку. Несмотря на те поддержку и понимание, что, казалось бы, должны были закрепиться в их отношениях, они по-прежнему не переносили друг друга, однако пытались поумерить пыл и желание задеть и оскорбить. Помогало ли это им, сказать сложно. Но команде от этого определенно стало лучше. Пока Гарсиа молча смотрит игру их возможных соперников, Даниил вновь погружается в воспоминания об отце, задумываясь об его эмоциях, когда все шло к завершению карьеры.

В тот день отец не играл из-за повреждения ноги. Оно не требовало особых условий, но на поле его не выпустили, решая не рисковать ни его здоровьем, ни результатом предстоящей игры. Даня вместе с семьей отправился на стадион, с волнением ожидая матча. Мама с ними не пошла из-за каких-то своих дел, он не вдавался в подробности.

Футболисты вышли на поле, чтобы провести разминку. Маленький Даня видел, с какой тоской отец смотрел на игроков и футбольный мяч, сколько грусти скопилось в его глазах за несколько минут. Из-за участившихся повреждений и выросшего риска получения травмы по телевизору и в газетах все чаще заходит речь об окончании карьеры в клубе и сборной. От этой мысли было неприятно всем. Отцу – из-за его любви и страсти к игре. Он игрок, а не зритель. Не должно ему сидеть на трибунах и смотреть, как его парни борются за победу. Их семье было неприятно от осознания того факта, что Игорю придется пережить тяжелую потерю, утрату футбола. Стране – из-за ухода одного из лучших вратарей. Даня видел и понимал, но ничего не мог сделать. Рисковать здоровьем папы он никогда бы не хотел, поэтому был даже немного рад тому, что отца не взяли играть. Так они смогут провести больше времени вместе.

Ева сидела на коленях отца, что наверное служило небольшим смягчением ситуации. Сестренка хоть и была младше его на год, уже начинала интересоваться профессией отца и, очевидно, определенным видом спорта. После того, как судья дает свисток на начало игры, девочка закидывает Акинфеева различными вопросами, заставляя его по-доброму посмеиваться ее любопытству и с улыбкой удовлетворять ее любознательность.

Пока папа уделяет внимание детям, он чаще растягивает губы в беззаботной и счастливой улыбке. Но в последующем, когда Игорь вновь смотрит на игру ЦСКА со стороны из-за очередного повреждения, его глаза вновь грустны и печальны. Он понимает, что его время в футболе подходит к концу, поэтому собирается сначала к Кате, а после к тренеру, чтобы заявить об окончании карьеры.

– Если выйдем в финал, придется бороться с Уругваем, – произносит Сашка, вновь вырывая его из приятной неги.

– Какой счет? – интересуется Даниил, с удивлением глядя на то, как уругвайцы празднуют выход в финал.

– Ты серьезно? – недоумевает Гарсиа, – Ты же все это время сидел тут, неужели не слышал, как испанец радовался голу немцев? 2:1.

– Я задремал, – отвечает он, решая утаить свои мысли об отце. Гарсиа пожимает плечами.

– Ты в полуфинале не засни, хорошо? – подкалывает он и отправляется в их номер.

Перед матчем с Испанией он с легким волнением вспоминает ту игру в далеком 2018, когда он мог резво пересекать футбольное поле по нескольку десятков раз за матч. Вечером, за день до игры, Марио встречается с Дзюбой и Черышевым во все том же баре, который выбрал Денис. Вместе они вспоминают предпоследний и последний для них Чемпионаты Мира 2018 и 2022 годов. Разумеется, упоминают они и тот самый матч с Испанией, говоря о котором просто нельзя не вспомнить их вратаря. Когда речь заходит о финале, состоявшемся двадцать лет назад, на несколько мгновений среди них наступает тягостное и грустное молчание. Каждый вспоминает, чем закончилась эта игра, какой ценой далась им эта победа, думает об Игоре, о последовавших за этим изменениями в их жизнях и в жизни их страны.

Неловкое молчание прерывает Дзюба и голос из телевизора. В баре показывают матч Уругвая и Германии. Марио думает мимолетно, что на время Чемпионата Мира в баре показывают исключительно футбол, изредка прерываясь на обзор новостей или на что-то подобное. А может быть, этот бар именно из тех, что всегда транслирует какую-то футбольную игру. Фернандес не знал точно, да и не задумывался об этом серьезно.

– Возможно, вам придется играть с Уругваем. Конечно, после того, как пройдете испанцев. – произносит Артем, головой кивая в сторону ящика, транслирующего матч Чемпионата Мира. Уругвайцы открыли счет.

Сам телевизор представлял из себя прибор из нулевых. И это было удивительно, ведь на дворе уже сорок второй год, и такой аппарат можно было увидеть в каком-нибудь ретро-музее. В этом баре ящик смотрелся, к его чести, уместно. Да и сам бар не был из богатых, а из тех забытых богом баров, поэтому можно было логично объяснить наличие такого телевизора. Почему Черышев повел их именно в это царство ретро-старья, Марио мог лишь догадываться.

– Возможно. Если хорошо сыграем с испанцами. – соглашается Марио, кивая и уделяя некоторое внимание трансляции игры.

– Не «если», Марио. «Когда». Ты ведь знаешь разницу, – поправляет Дзюба. Черышев в это время озадаченно смотрит на Артема.

– Я не могу говорить с такой уверенностью и не думаю, что самовнушение тут сработает. Я вижу сборную изнутри, знаю минусы и плюсы игроков, понимаю, кому и где надо доработать. Я не могу сказать с такой уверенностью, что мы обыграем испанцев. Мы и так зашли довольно далеко. Ощущение, что тут как в русской рулетке – главное остановиться вовремя.[2]

– О чем ты? Ты уже творишь историю! Где причина сомневаться?

– В том-то и проблема. Есть ли шанс пойти дальше? Мы не можем говорить об этом с полной уверенностью. Это футбол, а, как известно, он живой. Мы будем стараться сделать все возможное, что в наших силах. Я уверен, парни даже готовы прыгнуть выше головы. Хотя нужно не это, а избегать мелких и грубых ошибок и реализовывать свои моменты.

Несколько секунд собеседники смотрят на него, осмысливая озвученную мысль. После Черышев, не сказавший до сих пор ни слова, моргает пару раз.

– Отмазался от нас, как от журналистов, – усмехается Денис, а после обращается к Дзюбе, – Не думаю, что он сомневается в победе нашей команды. Марио, наверно, просто хочет предвидеть все результаты. Пытается сделать так, чтобы в случае проигрыша мы не удивлялись этому, а приняли это как нечто обычное. Но, Марио, – Денис поворачивается к Фернандесу, – ты ведь понимаешь, что люди уже и так рады тому, чего добилась сборная. А у вас есть реальный шанс приумножить их радость!

Марио смотрит на друзей, приподнимая руки, показывая, что принимает их аргументы, кивает головой и заказывает пинту пива.

– Что и не будет извечного доказательства, что «мы были чемпионами»? – удивляется Артем, неверяще смотря на него.

– Есть тема поинтереснее. За кого будет болеть мистер Черышев в матче Испания – Россия? – переводит тему Фернандес. Денис недовольно щурится. Артем удивленно смотрит на Черышева, недоумевая от самой возможности того, что Денис может не болеть за Сборную России.

До стадиона они добираются довольно быстро. Благо это очередная игра в Мадриде. Марио выходит из автобуса. Он настроен решительно и серьезно, однако это не мешает ему ярко улыбаться, поднимая настроение тем людям, что находятся в непосредственной близости.

Игра начинается не то, чтобы плохо, но и не хорошо для них. Испанцы первыми забивают, но им удается сравнять счет. Марио от накала и переизбытка эмоций ходит из одного угла своей тренерской площадки в другой. Сердце просто бешено отбивает стокатто и рвется наружу. Он пытается успокоиться и рационально подсказать парням, что нужно подправить. Однако при этом он кричит, когда что-то не выходит. Фернандес понимает, что это глупо, ведь испанский стадион ревет и громко поддерживает своих любимцев. Но это хоть как-то помогает выпустить пар, игре не мешая, да и не упрощая ее.

Когда хозяева забивают второй, Марио видит, как в штрафной Акинфеев и Гарсиа предъявляют друг другу претензии, готовясь до конца отстаивать свою правоту, но им мешает вратарь, утихомиривший их разом своим громогласным голосом. В раздевалке этот недоконфликт едва не приобретает явную новую форму. К счастью, все заканчивается кратким, но емким и полным жестких высказываний диалогом.

Чтобы они не зацикливались на своих разборках, Фернандес прикрикивает на них и тут же объясняет, что нужно делать дальше. Еще ничего не потеряно. Им нужно всего лишь отыграться и забить еще один свыше.

После перерыва все начинается гораздо лучше. Они сравнивают счет на десятой минуте второго тайма. На то, чтобы выйти вперед уходит еще полчаса. На их счастье им удается-таки обыграть испанцев.

Они выходят в финал. Черт возьми! Они в гребаном финале! Да! Они смогли. Они сделали это. Наконец. Они вышли. Жди, финал. Они едут выигрывать. Они направляются за победой. И никак иначе.

После матча Даниил, вымотанный физически, выходит со стадиона. Эмоции бьют ключом. Он рад своему первому выходу в финал Чемпионата Мира, однако Акинфеев все еще помнит, как они едва не упустили свой шанс на явную и безоговорочную победу из-за неразберихи в штрафной. На вопрос «Кто виноват?» он был готов ответить, указав на Гарсию. Именно Гарсиа должен был держать Сопатеро. Этот эпизод все еще не дает покоя, однако и не занимает первое место среди его эмоций, уступая радости и эйфории от победы и выхода в финал.

Он выходит со стадиона, вдыхая теплый запах Испании. Мадрид не кажется теперь старым противником, напротив – становится дружественно настроенным городом. Не успевая отойти от спортивного сооружения, он встречает Еву, чему сильно удивляется.

– Сюрприз! – восклицает она, кидаясь ему на шею и поздравляя с выходом в финал.

– Что ты здесь делаешь?

– Приехала посмотреть матчи своего брата и парня. – с легкостью отвечает она, широко и ярко улыбаясь.

– Парня? – Даниил хмурится и взглядом требует пояснений и объяснений.

– Да. Я встречаюсь с Сашей.

– С Сашей, значит. – задумчиво произносит, кивая самому себе.

– О! А вот и он идет! – Ева указывает рукой в сторону, откуда приходит Гарсиа, который приобнимает его сестру и целует ее в щеку.

– Ты?! Ева, какого черта, этот козел делает здесь?

– Саша – мой парень, – Акинфеева хмурит брови, в ее глазах плещутся непонимание и настороженность. Гарсиа рядом смотрит то на девушку, то на Акинфеева, пытаясь уловить суть происходящего.

– Я что-то пропустил? – наивно спрашивает Сашка.

– Да. Пропустил ту часть, в которой ты должен был спросить разрешение на отношения с моей сестрой! – рычит Даниил и возвращает свое внимание к Еве. – Пойдем, нам надо поговорить.

– Твоей сестрой? – заторможенно спрашивает Гарсиа, пока Ева мотает головой, крепко держа за руку Сашку. Этот жест определенно не скрывается от глаз Акинфеева.

– Ева. Этот тугодум не тот, кто достоин тебя. Ты забыла, что было до этого? Если те хорошие парни кидали тебя, поступая как последние твари, то этот вытворит что-то похуже…

– Я уже не ребенок! Сама могу разобраться как мне поступать! – повышает громкость Евангелина, в голосе ее появляется твердость и непоколебимость.

– Я видел, как ты можешь разобраться! – прикрикивает и Даниил. Его порядком бесит эта ситуация. И эмоции от победы затмеваются своими отрицательными аналогами. – Значит так. Либо ты сейчас идешь со мной, оставляя этого здесь, либо…

– Что? Что иначе? – она с болью в глазах всматривается в него, но он будто ослеплен гневом и злостью, взявшимися непонятно откуда.

– Иначе можешь забыть, что у тебя есть брат. – спокойно договаривает он. Лицо каменеет, становясь чрезвычайно серьезным.В такие моменты он становится очень похож на отца. Даниил ждет приговора.

Наступающая тишина, что длится целую вечность, и сомнения в глазах сестры говорят гораздо больше любых слов. Акинфеев сухо кивает, его губы растягиваются в страшной гримасе.

– Вот как… – тянет он хриплым голосом, разворачивается и уходит.

Когда спина Акинфеева отдаляется на несколько метров, до вздрогнувшего Гарсии наконец доходит, что только что сейчас произошло. Ева испуганно смотрит на брата, метаясь взглядом между Сашкой и Даней.

– Саша, послушай… – быстро тараторит она, не глядя ему в глаза.

– Он твой брат? Его фамилия Акинфеев, а не Черышев?! – удивленно спрашивает он, перебивая ее, – Почему я об этом не знал?

– Не сейчас... Я позвоню, – она бросает на него взгляд последний раз и быстрым шагом направляется за братом.

Акинфеев почти бегом удаляется от нее. Еве приходится пустится в легкий бег, чтобы хоть как-то догнать Даню.

– Даниил! – окрикивает она, но тот даже не оборачивается, однако девушка не отчаивается, – Акинфеев! Акинфеев, да постой же ты! Идиот! Даниил! Акинфеев!

Она останавливается, смотря на удаляющееся такси. Евангелина и понятия не имеет, куда может уехать в Мадриде брат. Он ведь в течение многих лет жил в этом городе. Наверняка, у него есть какие-то свои места. Но она обязательно найдет его. Отыскав телефон, девушка набирает номер того, связи с кем Даниил совсем недавно наладил.

Комментарий к [1]– "Бомбонера" – неофициальное название стадиона "Рамон Санчес Писхуан" в Севилье

[2]– Как в русской рулетке, главное остановиться вовремя – шутка команды КВН "ДАЛС" после выхода в финал. Шутка передана не дословно, а по памяти

========== Часть 22 ==========

– Ева?! – Денис удивленно смотрит на нее, пропуская в дом, – Что случилось? Твой звонок напугал меня.

– Даня всё ещё у тебя? – нервно спрашивает она, оглядываясь.

Денис кивнул, все еще смотря на гостью взглядом, просящим объяснений. Ева позвонила Черышеву. Кого-то еще, к кому мог уехать ее брат, она не знала, а в отель он определенно не поедет, ведь он делит номер с Сашкой, которого видеть, очевидно, не сможет еще длительное время, если вообще сможет. Ей было необходимо поговорить с Даней. От этого разговора зависело слишком много, чтобы откладывать его на потом. К счастью, она оказалась права, и ее брат действительно приехал к дяде Денису. Евангелина тут же заказала такси. Сашка названивал и закидывал ее сообщениями, но она была чересчур обеспокоена мыслями об Акинфееве.

– Я позже расскажу, – бормочет она, заглядывая в очередную комнату.

– Он там, – Денис указывает головой в сторону, и Ева, поблагодарив, с осторожностью приоткрывает дверь.

Брат сидит, сгорбившись на кровати, пустым взглядом уткнувшись в телефон. Пальцем вяло проводя по экрану, он с тоской и грустью смотрит на экран. Мимолетно оглядев комнату, обставленную так, что Ева догадалась: это комната принадлежала Дане в то время, когда он еще жил в Мадриде и играл за сливочных. На стенах висело несколько плакатов с известными футболистами их детства. В одном углу лежали два футбольных мяча. На полках в куче журналов и книг она смогла узнать два-три альбома с карточками и несколько выпусков «Всё о мире футбола» того времени.

Даниил поднимает голову, отрываясь от телефона, когда она тихо стучит кулачком по двери. После брат, невесело усмехнувшись, вернул свое внимание гаджету в его руке. Ева грустно улыбнулась и с характерным тихим щелчком закрыла дверь, после подошла к Акинфееву, аккуратно присев рядом с ним на кровати. Заглянув к нему в телефон, она с удивлением обнаружила, что брат пересматривает их фотографии, сделанные в разное время. Этот факт болью отдался в груди. Неожиданно она поняла, что он был не готов принять то, что она уже давно не ребенок, что ей не нужны его советы в поиске спутника по жизни. Она осознала, что ее выбор неприятно шокировал брата. Ева не знала какие отношения между Акинфеевым и Гарсией, об этом она могла лишь предполагать.

– Я думал, ты пойдешь к нему… – тихо произносит хриплым от долгого молчания голосом Даниил, мимолетно взглянув на нее.

– Он переживет. – с легкостью отвечает она без паузы. Сашке действительно ничего не будет от того, что они не встретятся до завтра. Тем более она позвонит ему вечером, чтобы прояснить ситуацию.

Телефон в ее руке издал короткий сигнал, оповещающий о пришедшем сообщении. Она быстро посмотрела от кого оно и, увидев имя Сашки, быстро погасила экран, надеясь, что Даниил не заметил, что смс-ку отправил Гарсиа.

– Ты уверена? – насмешливо спрашивает Акинфеев, и Ева сокрушено вздыхает.

– Нет. Но я надеюсь на это. Тем более я не собираюсь с ним расставаться, поэтому причин переживать у него не должно быть много. – она слегка пожимает плечами и откидывается на кровать, раскинув руки в стороны.

Даниил поворачивает голову, чтобы поймать ее взгляд, а она закрывает глаза, тяжело вздыхая, думая о том, с чего стоит начать разговор. Некоторое время в комнате наступает оглушительная тишина. Она обволакивает их, нежно покрывая. Воздух становится тяжелым, а молчание – невыносимым. Ева пытается подобрать фразу, с которой можно начать разговор, но в голове пусто и также тихо, как и в комнате. Совсем некстати в голову лезут воспоминания о том времени, когда они могли днями напролет разговаривать по телефону, делясь впечатлениями о прошедшем дне. Она долго не знала, что Мадрид брата душит, жить не дает, медленно убивая, вытягивая каплю за каплей его жизнерадостность и энергию. Ева поняла это незадолго до переезда Дани в Манчестер. Ей было немного обидно от того, что брат умалчивал о своих переживаниях, делал вид, будто все прекрасно. Ей было больно от осознания, что она не заметила метаний брата по его голосу и интонации, что едва не потеряла особую связь, которая есть между братьями и сестрами, но девушка твердо решила не повторять ошибок прошлого, учась распознавать настроение Акинфеева по звучанию его голоса, пытаясь догадаться о причинах его переживаний и подавленности. Получилось ли это у нее? Видимо, нет. Иначе бы не пришлось сейчас лежать тут, думая, с чего начать разговор. Не пришлось бы удивляться реакции брата на Гарсию. Не пришлось бы сейчас переживать, не решаясь сделать выбор, пытаясь наладить отношения с Даней. Она должна была знать, что они друг друга не переносят на дух. Не такая из нее хорошая сестра получается, как она думала. Да и на ошибках Ева так и не начала учиться. Брат вновь тонет в себе, в перипетиях Судьбы, путается, не зная, как поступить лучше. А она не может помочь, не представляя, что можно сделать, чтобы ничего не испортить еще больше.