Текст книги "Я. Ты. Мы.Они"
Автор книги: Алиса Евстигнеева
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
– Чернов, клянусь, если ты лишил моего сына отца, я тебя убью!
– Я разберусь!
– Разобрался уже…
Он хочет что-то ещё сказать, но сдерживается, вместо этого просто проходит мимо меня в квартиру, закрыв за собой дверь. Очень хочется пойти за ним, засесть у них под дверью и не пропустить ни одного слова. Но нельзя. Если они сами не разберутся, то тогда всё зря. Одеваю заскучавшему Баксу поводок и иду на улицу.
***
После того памятного разговора с Сашкой, когда я клялась, что никогда не выйду за него замуж, мы больше не разговариваем. Впрочем, я опять начинаю видеть их в обнимку с Сомовой. В последнее время я встречала их исключительно порознь, а теперь вон опять, стоят, обнимаются. Ну и ладно, ну и пофиг… И вообще это я ему отказала, а детали мы опустим.
Делаем вид, что друг друга нет, даже глаза не поднимает. Наверное, это у них такая семейная стратегия, потому что Алёна тоже каждый раз проходя рядом со мной, смотрит куда-то в пустоту. Вот без Алёнки мне одиноко, но тут уж я сама виновата.
Время идёт своим чередом, приходит весна. Я учусь, даже закрываю все свои долги. Правда, на физкультуру я теперь не хожу, у меня есть справка от участкового врача с освобождением на год, к счастью причина в ней не указана. Мы готовимся к переезду в новую квартиру. Папа устраивается на работу, а мама тщательно перетряхивает все домашние вещи, решая, что взять с собой на новое место. Тема с Уругваем закрыта навсегда.
А ещё меня больше не тошнит, вообще. Не сразу это замечаю, но потом, вспоминая, понимаю, что после нашего побега с аборта меня не рвало ни разу.
В школе пока никто не знает про мою беременность, но мама говорит, что пока не поздно надо идти к директору, потому что уже совсем скоро моё положение будет не скрыть. К слову его пока практически не заметно, хотя одежда постепенно становиться теснее, и в первую очередь в груди, что меня сильно смущает. Не хочу думать о том, почему так происходит, и к чему готовится мой организм. Говорят, что то, что естественно, то небезобразно, но, блин, грудное вскармливание… Я вообще стремаюсь всего того, что хоть как-то связано с моим телом. А можно я буду кормить ребёнка из бутылочки? В рекламе же вон показывают.
Бабуля притаскивает мне откуда-то кучу книг про счастливую беременность и воспитание детей. И даже одну про половое воспитание. На что папа шутит, что уже поздно, чем вгоняет меня в краску.
В апреле, когда я окончательно перебираюсь в широкие рубашки и толстовки, мама идёт к директору школы, Галине Петровне. Не знаю, о чём они там разговаривают, но после урока меня вызывают к ней в кабинет.
Наша директор была достаточно строгой женщиной, которая по полной спрашивала с каждого за его проступок. Но она мне всегда нравилась, я считала её справедливой. Правда, это было до того, как я оказалась в роли провинившейся. Если Галина Петровна и удивлена, то этого не показывает. Она сидит за своим столом и разглядывает меня. Я понимаю, что пытается оценить, насколько виден мой живот. От чужого взгляда становиться неуютно, и я даже пытаюсь его втянуть, хоть и знаю, что это бесполезно.
– Саша, присаживайся, – указывает мне на один из стульев за длинным столом. Я сажусь, при этом чувствуя себя кроликом в гостях у льва. – Да, не волнуйся ты так… тебе вредно. Ситуация сложная, но не смертельная. Ты не первая, боюсь, что и не последняя.
Не то чтобы мне легче стало от этих слов, ну судорожно вжиматься в стул я перестала.
– Мы сегодня с твоей мамой имели долгий разговор, скажу сразу, далеко не самый лёгкий… Она готова забрать твои документы из школы, но я думаю, что это не решит проблемы. С твоей головой было бы неправильно бросать учёбу.
Сказать мне на это нечего. Вопрос о дальнейшем обучении в школе был в нашей семье открыт. Родители твердили мне о том, что рождение ребёнка – это не конец моей жизни, что мне ещё предстоит выучиться, найти своё место, свой путь. А я боялась, что как раз то наоборот. Меня до безумия страшило то, что скажут другие. Поэтому я уже сейчас была готова рвать когти из школы.
– Когда тебе срок ставят?
– В начале августа.
–Ну что ж, у тебя будет какое-то время на восстановление. Я думаю, что тебе имеет смысл отучиться в 11 классе. Ты, конечно, не обязана будешь ходить в школу, мы можем перевести тебя на домашнее обучение. Я так понимаю, что родители буду помогать ухаживать за ребёнком?
– Д-дааа, – заикаюсь я. – Мы это не обсуждали, но, если что, есть ещё бабушка.
– Вот и отлично. Но, Саш, ты должна чётко понимать, что тебя ждёт дальше. И я сейчас не о ребёнке. Как только другие люди узнают про твоё положение, для тебя всё изменится. Люди всегда остры на язык, когда дело касается каких-либо пикантных тем. Я тебе не пугаю, но поверь моему опыту, тебя будут обсуждать все, и не только учителя или дети, но даже их родители. Думаю, что парочку неприятных разговоров по твою душу мне предстоит пережить.
Галина Петровна озвучивает мои самые страшные опасения, поэтому мне только и остаётся, что сдавленно кивнуть в знак понимания.
– Но, это ещё не означает, что ты должна сдаваться. Люди всегда что-то говорят. И будут говорить. Не здесь, так где-нибудь ещё. И тебе ещё предстоит научиться с этим жить.
– Да, я это понимаю…
– Тогда я предлагаю такой план. Этот учебный год ты закончишь досрочно в конце апреля. Я договорюсь с учителями, чтобы они приняли у тебя работы и аттестовали. Потом устроим тебе декретный отпуск, отдохнёшь за три месяца, сил наберёшься перед самым главным. В августе спокойно рожаешь. А в одиннадцатом классе уже определимся, в каком формате ты будешь учиться. Как тебе?
Я какое-то время обдумываю её слова. Досрочно завершить обучение в школе я готова уже хоть сейчас. Так что вариант с тем, чтобы не учиться здесь в мае меня полностью устраивает. Но вот потом вернуться в школу? Когда ВСЕ уже будут знать обо мне. Смогу ли я с этим справиться? Да, я, конечно, не такая известная личность, как та же Сомова, но ведь шептаться будут, пальцем показывать будут, я знаю. А если узнают, от кого я беременна, то и вовсе мне проходу не дадут.
Вот только не смотря на переезд, уезжаем мы не так уж далеко, родители специально покупали квартиру рядом с бабушкой, они же тогда не знали, что мне приспичит рожать в 16 лет. Поэтому люди и знакомые всё равно никуда не денутся. И если не одноклассники, то бабки у подъезда всё равно мне всю плешь проедят.
Права Галина Петровна, мне надо уметь с этим жить.
– Я согласна, – принимаю я решение.
– Вот и замечательно. И, да, Саш, передай от меня пламенный привет Чернову, пусть тоже как-нибудь зайдёт
Вот же чёрт.
Выхожу из кабинета директора я еле живая. И уже не от страха, а от того, что сама не могу поверить в то, что наш разговор прошёл таком ключе. Я ждала всё что угодно, только не понимания и защиты. Может быть, всё не так страшно?
Через неделю у меня день рождения. 16 лет. Не то чтобы великая дата. Но согласитесь, рожать в 16 не так грустно, как в 15. По крайней мере я успокаиваю себя именно этим. Учиться мне осталось две недели, и я уже сдала почти все предметы. Галина Петровна объявила учителям, что я собираюсь в Уругвай с родителями, поэтому всё отнеслись к этому спокойно.
Класс жидкими аплодисментами поздравляет меня с праздником, а Любовь Николаевна дарит традиционный Сникерс. На этом массовые гуляния можно считать оконченными.
Зато на пятом уроке Вера Андреевна зазывает меня к себе, у нее как раз окно, поэтому мы спокойно пьём чай с моим честно разделённым Сникерсом.
– Что-то ты, Санька, ко мне в последнее время не заходишь. Только на уроках тебя и вижу.
– Дела, – неопределённо пожимаю я плечами.
– Дела у нее… Наверное, уже вовсю чемоданы в Уругвай пакуешь? Завидую я тебе, по-хорошему, скоро в лете окажешься, с иностранцами своими болтать будешь. Давай, чтобы испанским после этой поездки владела как родным.
От её слов становится грустно. Интересно, что она подумает обо мне, когда правда всплывёт наружу.
– Можно сказать и так.
Мы допиваем чай, и я собираюсь уходить, когда Вера Андреевна, неожиданно вскидывает руки:
– Сань, я же забыла. Тебе Чернов тут кое-что оставил, просил именно сегодня вручить. Я так понимаю, плодотворно ваши занятия прошли, потому что английский его…
Но я уже её не слушаю, а смотрю лишь на яркий свёрток в её руках. Подарок. От Сашки. Интересно, что там? Я почти выхватываю свёрток из рук Веры Андреевны, и быстро выскакиваю за дверь, к неудовольствию последней, ей явно было любопытно, что скрыто за яркой обёрткой.
В коридоре всё ещё никого нет, так как идёт урок. Я подхожу к подоконнику, и кладу на него Сашкин подарок. Долго не решаюсь открыть, а потом наплевав на всё, какими-то судорожным движениями срываю обёртку. Внутри лежит книга. «Гарри Поттер и философский камень» на испанском языке. И где только взял?
Я открываю книгу, на первом развороте размашистым почерком выведено: «С днём рождения, Кареглазая. Надеюсь, один глупый мальчишка не нарушил твоей веры в сказки. Никогда не позволяй чувствовать себя ненужной, потому что это не так. И улыбнись уже наконец! Искренне твой Александр Чернов».
И я улыбаюсь, а потом раз за разом перечитываю послание, и опять улыбаюсь. Поздравление кажется самым лучшим, до безумия хочется найти Сашку и… И не знаю, что. Просто найти. Я прижимаю книгу к себе и резко разворачиваюсь, чтобы бежать искать Чернова. Но очень неудачно сталкиваюсь с Сомовой, которая как раз шла то ли ко мне, то ли просто рядом. Гарри Поттер летит из моих рук прямо к Каринкиным ногам. Пытаюсь быстрее схватить книгу, но из-за живота я не так подвижна, как хотелось бы, поэтому бывшая подруга меня опережает.
– Что, Сашка, сказками увлекаемся? – ехидно замечает она. Но книга как назло открыта на обороте с пожеланием. И Сомова, конечно, читает. – С днём рождения, Кареглазая. О, так у нас появился поклонник… Надеюсь… бла-бла-бла… потому что это не так. Как мило! Искренне твой… Так. Кто?! Александр Чернов. Чернов?! Какого хрена мой парень дарит тебе книги? Вы ведь даже не знакомы.
Каким-то чудом я всё-таки успеваю выдернуть из рук Сомовой книгу.
– Это так, просто подарок.
Но Сомова – не дура, она понимает, что в нём есть какой-то смысл. Вот только она не понимает какой, и это её напрягает.
От лишних вопросов меня спасает звонок, и я быстренько удаляюсь домой.
А уже через два дня случится то, чего я так боялась. Во время большой перемены я буду сидеть в столовой и читать Гарри Поттера, когда Сомова на всю столовую заявит:
–О, Быстрицкая, а что мы сегодня такие бледные?! – при первых звуках её голоса мне хочется сжаться в комок, а ещё оказаться где-нибудь подальше отсюда. Сомова говорит громко, демонстративно. И я понимаю, что это спектакль, рассчитанный на всех. – Как твои дела, Санечка? Как здоровье? Не тошнит?
От последнего вопроса внутри всё замирает. Потому что я уже знаю, что последует дальше.
– Знаешь, а я слышала, что с беременными такое случается.
На нас смотрят все. Я чувствую, жадные взгляды, скользящие по моему телу, но им толком не нужна я. Они ищут мой живот. Инстинктивно хочется закрыться руками… Защитить ребёнка. И это какое-то совершенно новое для меня чувство. Желание защищать. Но Сомова продолжает, и паника во мне пересиливает всё оставшиеся эмоции.
– Что, думаете, вам послышалось или не так поняли? Если так, то я повторю. Знакомьтесь, кто не знал, это наш лингвистический гений Сашенька Быстрицкая. Но Сашенька у нас не только в языках хороша, но видимо и ещё кое в чём…
Не могу слушать этого дальше. Подскакиваю со скамейки, а ведь даже бежать не хочется. Хочу просто придушить Каринку. Это же так легко, взять и сомкнуть руки на её тонкой шее. Я бы, наверное, действительно вцепилась бы ей в волосы, если в этот момент в разговор не включилась Алёна:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
