Текст книги "Я. Ты. Мы.Они"

Автор книги: Алиса Евстигнеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Часть 1. Глава 1.

Сначала была ярость. И злость. Много-много злости… Металась по спальне, хватала вещи, кидала на пол, разбила лампу, свернула постель… Сама не понимала, что делаю. В голове кавардак, сердце разрывается от тяжести, а тело как натянутая тетива. Но слёз не было.

А потом как по щелчку навалилось такое отчаянье, что даже на ногах стоять не смогла. Так и рухнула в кучу на полу. И рыдала, рыдала, рыдала… Делала вдох и опять рыдала. В конце концов то ли уснула, то ли просто в забытье впала… А главное, думать ни о чём не могла, так и лежала на скомканном одеяле и смотрела невидящим взглядом в потолок.

Уже утром стала различать звуки, цвета. А двигаться не могла. Лежала и заставляла себя дышать. Почему-то это казалось безумно важным – правильно дышать. Боялась, что если вдруг собьюсь хоть на один вдох-выдох, то больше не смогу… Вообще ничего.

В часов восемь утра поскреблись в дверь. Сначала тихо. Затем настойчивей. Затем раздались голоса, которые тут же пропали – кто-то отогнал детей от двери спальни. Дети. Мысль пришла в голову как удар молнии, я даже застонала. Ещё же дети. Им же что-то тоже надо сказать. Нет не так, к ним же просто надо выйти для начала. А как это сделать, если мать вконец сошла с ума, и даже не знает, как правильно дышать?

Минут через 20 поскреблись снова. К тому времени я уже смогла сесть на пол, но руки и ноги всё равно казались чужими. Опять были голоса за дверью, но слов я всё ещё не понимала. И вновь тишина.

Когда в следующий раз за дверью вновь появились признаки жизни, я уже умылась и кое-как пыталась собрать разбросанные по комнате вещи, но всё было в осколках лампы, поэтому получалось плохо. Чудо, что не порезалась. Стук, второй, третий. А потом уже голос с еле уловимым акцентом спросил меня:

– Сань, ты там живая?

Всё понятно, выбрали самого дипломатичного.

– Да, сейчас выйду, – собственный голос был хриплый и совсем чужой. Но хоть говорить могла, и то хорошо.

За дверью помолчали. Но потом Дамир всё-таки решил уточнить:

– Уверена?

– Уверена, – солгала я. Дам ещё какое-то время постоял под дверью, хотя, судя по сопению и шарканью ногами, они там все были. Я обречённо посмотрела на своё отражение в зеркале: глаза красные, нос распух, веки отекли, зато сама вся какая-то серая, осунувшаяся. Краситься не стала, только волосы расчесала, чтобы уж совсем Бабой-Ягой не выглядеть. Сделала шаг к двери и замерла. Вроде как и боялась выходить, а вроде как и всё равно было, на чувства особых сил не оставалось. Нажала на дверную ручку, потянула дверь на себя и сразу же увидела хмурое лицо Стаса. Захотелось захлопнуть дверь обратно, рука уже дернулась, только Стас ногу успел поставить между дверью и косяком.

– Мать, не дури.

Я смотрела Стасу в лицо и видела в нем Сашку. Тот же чуб, тот же контур лица, вот только взгляд не отцовский… А какой-то его собственный. Тут же почувствовала, как кто-то меня обнимает, опустив взгляд вниз, увидела две головы со светлыми макушками. Вика уткнулась лицом мне в живот, Кристина же наоборот разглядывала меня, задрав головёшку кверху. И как только смогли протиснуться в комнату?

Стас до конца открыл дверь, и я уже увидела всех. Рядом со Стасом стоял Дамир, весь такой спокойный и невозмутимый. Чуть в стороне от них долговязый Ромка, упёр руки в бока и недовольно шаркает ногой. За спинами ребят обнаружился Кирюха, то ли прятался, то ли просто не знал, что делать. Я погладила девочек по головам, посмотрела на мальчишек и с какой-то обреченностью сказала:

– Всё будет хорошо.

Следующие три ночи дети спали со мной. Сначала пришли девочки, а потом появился Кирилл. Видимо, чтобы уж наверняка. Не знаю, чем его там убеждали братья, но своё возрастное «фи спать с мамой» он как-то преодолел. Благо кровать у нас была большая. Дети уснули достаточно быстро, зато я, крутилась всю ночь, по-тихому пуская слёзы в подушку. Утром выглядела опять плохо. Дети весь день следовали за мной по пятам, приставали с идиотскими делами или вопросами. Дёргали меня, просили о чём-то, в общем не давали в полной мере погрузиться в пучину страданий. Под самый вечер «ставка» в лице Стаса и Дамира в дополнение к уже имеющимся трём детям в моей постели прислали мне Рому. Он заявился со своей подушкой, и отвоевал свой кусок кровати так, чтобы его никто не касался, хотя это было достаточно сложно, так как перед самым отбоем Стас запихал к нам в спальню ещё и 30-килограммового лабрадора Бакса. Собаку мы уложили в ногах, но спать от этого легче не стало, было душно и тесно, да и Роман всё время забирал одеяло себе. На третью ночь ситуация повторилась. Зато я наконец-то спала, даже несмотря на то, что всё тело дико болело, так как Бакс решил, что я гораздо удобней матраса. Поэтому на следующий день я заявила, что сегодня сплю одна, и, если кому-то из них одиноко, могут идти спать к Стасу или Дамиру. После чего, все, наконец, разошлись по своим комнатам, один только Бакс сидел у меня под дверью и с надеждой махал хвостом, ожидая, когда же его опять впустят в спальню. Обычно ему это не разрешалось, но вот уже две ночи непутевые хозяева сходили с ума, и он рассчитывал на продолжение, но вредная хозяйка захлопнула дверь перед его носом.

Сон не шёл. Лежала в кровати и размышляла о том, как жить дальше. Сашка не звонил и не писал, хотя прошло четыре дня после его ухода. Может быть он и пытался связаться с детьми, но это было сложно. У близняшек в силу возраста ещё не было своих телефонов. Стас просто злился и не стал бы отвечать на звонки. Он уже сделал для себя какие-то выводы, он вообще был достаточно скор в принятии решений, а если рубил, то сразу и с плеча. Рома старался быть пофигистом и делал вид, что ему ни до кого дела нет, кроме себя. Кирилл переживал, разрывался между мной и Сашкой, хотя перед выбором никто его не ставил. Скорее всего чувствовал себя виноватым сразу и передо мной (за то, что скучает по отцу и хочет его возвращения), и перед отцом (за то что он сейчас со мной, а не с ним). Дамир же просто сохранял нейтралитет, развлекал девчонок, сдерживал Стаса, осаживал на место Рому, и приглядывал за Кириллом. А я вдруг оказалась писаной торбой, с которой все носились.

И что же мне сделать со всем этим? Если бы от моих решений зависела только моя жизнь. А тут ведь целый табор из детей и собаки, пойми как оно лучше. Вспомнила последние слова Саши, о том, что всем нам нужно остыть, что нам нужен тайм-аут, что со мной невозможно разговаривать. Он обещал, что мы со всем разберёмся, когда он вернётся. Вот только смогу ли я? Вот так сидеть дома, заниматься хозяйством, детьми, и ждать… Ждать, когда он что-то там для себя решит?

Я на мгновение представила себе картину, как Сашка возвращается домой. Мы с ним разговариваем. Вернее, виделось мне, как мы открываем рты и машем руками, само содержание разговора придумать так и не смогла. А потом что? Заживём как жили? Он на работе, мероприятиях, командировках… А я дома с детьми и редкими вылазками в свет. Опять две разные жизни, два разных человека, живущих под одной крышей. Я потёрла глаза, отгоняя мысли как наваждение. Нет, не смогу – ни принять, ни простить. Тогда что?

А ведь ещё был Стас, с его вдруг навалившимися проблемами, которых никто, по крайней мере я, не ожидал. Вспоминала своих родителей, которых я когда-то поставила в тупик в свои 15. Ох, мама, как же ты меня тогда не убила.

Решение пришло не сразу. Долго взвешивала все за и против, не могла ничего выбрать. Зато потом, в один момент подскочила и опять заметалась. Достаточно быстро заказала билеты на поезд, а потом… Потом бегала по дому, хватала сумки, чемоданы, швыряла в них вещи. Поперебудила детей, заставила собираться и их.

– Мать, ты вконец рехнулась, – возмутился Ромка, за что схлопотал подзатыльник от Стаса. Дальше спорить уже никто не стал. Собирались молча, только Стас с Дамиром о чём-то перешептывались у меня за спиной. Но так даже и не спросили, куда мы едем.

Когда было всё готово, я окинула взглядом свой цыганский табор: шестеро детей, одна собака, два хомяка, распиханных по карманам, и одна лысая кошка в переноске. А ещё были пять чемоданов и три спортивных сумки, шесть рюкзаков и одна сумка через плечо с документами. Ехать куда-либо сразу расхотелось. Нет, мы и раньше путешествовали, но это всегда было чётко распланировано и проходило при наличии няни, мужа и двух водителей, которые довозили нас до аэропорта. Да и живность мы с собой не брали, всегда оставляли дома с кухаркой. А тут уже пятый день дом и я полностью были на детях – няню я не вызывала, кухарка была в отпуске, а водители без Сашки просто не показывались.

Пришлось вызывать три такси. Мы постояли перед домом, я заперла дверь, поставила всё на сигнализацию, заблокировала ворота. Все были молчаливы и задумчивы. Видимо думали, что скоро дурная мать успокоится, и все вернется на круги своя, а там, глядишь, и отец подтянется. Одна лишь я подавленно думала о том, что больше сюда не вернусь. И от этого становилась ещё грустнее, дом я наш любила. Наконец-то погрузились в машины и отправились на вокзал.

Глава2.

А вот дальше пришлось сложнее. Выгрузившись на привокзальной площади, наконец-то пришло понимание, что соотношение я-дети-вещи-животные достаточно критично даже для того, чтобы бы нормально добраться до перрона. Но тут кстати пришлись старшие дети (можно подумать, что мы их дома только ради этого и держали), которые взяли инициативу на себя. Мальчишки, велев всем оставаться на своих местах, ушли, прихватив с собой парочку чемоданов и собаку. Вернулись они скоро, но уже без чемоданов, Кирилла и Бакса. Я вопросительно вздернула брови, зато Стас пояснил:

– Кирилл с вещами, если украдут, не жалко.

Я не стала уточнять, что именно он имеет в виду – Кирилла или чемоданы.

Парни взяли оставшиеся вещи и удалились в прежнем направление. А я с девочками и кошкой, которая недовольно фыркала в переноске, зашли в небезызвестную сеть быстрого питания и запаслись едой в дорогу. Надо же чем-то было задабривать своих детей? Затем все встретились на перроне. Парни сидели на чемоданах и делали селфи с трагичным выражением лиц. Я заглянула Роме через плечо, тот уже вовсю подписывал фото в инстаграмме: «Тикаем, хлопцы, из Москвы». Всё-таки у моих детей интересный лексический запас. Что поделаешь, мать-лингвист – позор семье!

Бакс на длинном поводке гонял по перрону, пугая прохожих. На самом деле он являл собой абсолютно беззлобное существо, при встрече с ним было больше шансов быть обслюнявленным или зализанным до потери сознания, чем укушенным. Однако, прохожие всё равно пугались его объёмных габаритов, при своём весе, пёс всё ещё мнил себя щенком, и периодически мечтал запрыгнуть кому-нибудь на руки. Впрочем, следующие проблемы у нас возникли как раз из-за него. Когда на путь подали наш поезд, и, пропустив других пассажиров вперед нас, я подошла к проводнице, которая окинула недовольным взглядом всю нашу честную компанию и грозно вынесла вердикт: «С собакой не пущу!».

Я вздохнула и привычным движением потянулась в сумку за кошельком. Весь мой вид говорил: «Давайте договоримся. Сколько?». Дети спокойно стояли рядом, один лишь Рома пытался удержать, крутящегося вокруг себя пса. Что-то в этом во всём было не так. Я всмотрелась на девочек, которые с интересом оглядывались по сторонам, вокзал и поезда – всё это было что-то совершенно новое для них, потом на глаза мне попался Стас. Он уже готов был начать руководить нашей погрузкой в вагон, поэтому выжидающе поглядывал на меня… И тут до меня дошло! Не могут обычные дети спокойно реагировать на то, что их любимую собаку отказываются пускать в поезд. Если не мальчишки, которые вряд ли куда-то хотят ехать, то девочки уж точно должны были, хоть как-то испугаться или возмутиться. А мои вот спокойно стоят, ждут, когда я достану деньги… Я даже потрясла головой, в надежде, что мне показалось. Неужели мы с Сашкой сделали для наших детей нормой то, что с помощью денег можно решить всё? Если я сама рефлекторно при первой же трудности хватаюсь за кошелёк, то, что тогда говорить о Стасе? Который уже наперёд знает, как нужно решать проблемы.

Печальный вздох вырвался откуда-то из груди – я убрала руки от сумки. Как я собираюсь учить своих детей обычной «нормальной» жизни, если сама не способна с ней совладать? Я могу увезти нас всех из Москвы куда угодно, но вот вряд ли старые привычки, так быстро отступят назад.

– Мааааам, – Рома первый устал от затянувшейся паузы, видимо Бакс его вконец достал.

Я подошла к проводнице. Прочитав её имя, которое значилось на пластиковом бэйдже, кривовато висевшем на её необъятной груди, я начала свой рассказ.

– Валентина, надеюсь, что как женщина вы меня поймете, мы покупали билеты быстро и спонтанно… А собака, она наш член семьи… И мы сейчас, в сложной ситуации.

Не то чтобы голос мой был жалостливый, хотя я старалась говорить печально. Однако, то ли перевозка собак в общих вагонах была одним из местных смертных грехов, то ли мой ничем не окончившийся номер с деньгами вселил в нее ложные надежды, но понимать меня как женщину явно отказывались, впрочем, как не женщину тоже… Да и речь у меня вышла маловыдающаяся, поэтому Дамир решил вмешаться, просто отодвинув меня в сторону, и стал сам объясняться с Валентиной. Я не совсем уловила суть их разговора, поскольку в это время Вика начала дергать меня за рукав: «Мам, мам, а мы скоро. Ну, мааам… А почему Баксика не пускают?», я успокаивающе погладила дочь по голове, в душе радуясь первой адекватной реакции ребенка на происходящее, попутно пытаясь рассказать про правила и документы. А затем уже и Дамир скомандовал: «Грузимся», и всё в один момент пришло в движение.

Мальчики начали закидывать сумки в вагон, Стас удалился в глубь вагона, девочки в нетерпении замерли вокруг меня, даже Бакс вдруг стал делать вид, что он приличный пёс. А потом в дверях появился ошарашенный Стас с круглыми глазами:

– Мать, это плацкарт?!

Глава 3.

Ехали мы молча. Парни пытались переварить случившееся, оценивая ситуацию: как из элитного Подмосковного посёлка со всеми вытекающими плюшками они умудрились попасть в плацкартный вагон поезда, везущего их куда-то в Сибирь. Да ещё и мать, которая из адекватной и весёлой, вдруг превратилась в несамостоятельную истеричку. Зато девочки спали, завалившись с собакой на одну из нижних полок, и образовав неразделимый клубок тел.

Я завешала наше так называемое купе одеялом, чтобы спящий Бакс не бросался людям в глаза. Парни сидели за соседней стенкой и недовольно фыркали, уткнувшись в свои телефоны. Что же будет, когда доблестные айфоны сядут?

Я сидела напротив девочек, поджав под себя ноги, и старалась осознать события последних дней.

***

Всё началось в пятницу. Как обычно в будние дни мы проснулись рано. Сашка отправился на утреннюю пробежку, благо погода стояла замечательная, месяц май в этом году был не по-весеннему тёплым. А я, совершив все необходимые водные процедуры, готовила завтрак, мысленно благодаря изобретателя сухих хлопьев и готовых завтраков. Нет, я люблю готовить, но вот накормить с утра семью из восьми человек – это то ещё развлечение. Муж вернулся в хорошем настроении, улыбаясь во все свои 32 зуба. Поцеловал меня в щёку, по-свойски прижав к себе. Я ласково погладила его по лицу:

– Приедешь сегодня пораньше? Я соскучилась за неделю…

У Сашки выдалась тяжелая трудовая пора, они всей конторой готовились к сложному судебному заседанию, которое было назначено на конец месяца. Муж, как один из ведущих юристов, старался проконтролировать каждый шаг их большой команды. Поэтому мы почти не виделись все эти дни: из-за большой занятости ему приходилось ночевать в нашей городской квартире. И лишь вчера у него получилось вырваться на ночь домой. Но побыть вдвоём у нас так и не получилось, дети завладели вниманием отца на весь вечер.

Саша проводит губами по моей шее и шепчет в самое ухо:

–Я тоже… я тоже…

Мне хочется продлить момент нашей близости, но его очарование безвозвратно утеряно после того, как завыл пёс, который сидит перед большими стеклянными дверями, ведущими во двор. Кому-то явно очень хотелось наружу.

– Пора детей будить, – печально констатирую я. Пёс просится на улицу всегда в одно и то же время утром, хоть часы по нему сверяй. Муж наигранно вздыхает и отправляется в душ. Я бужу детей, а вместе с ними и обыденный утренний хаос.

Собирались медленно, был конец учебной недели, и детям совсем не хотелось в школу. Даже всегда предельно собранный Дамир был заторможенным и сонным. Рома не мог сочетать свой гардероб и своё настроение, девочки капризничали и никак не определялись с тем, какие игрушки брать с собой в садик. Стас собирал раскиданную по дому экипировку.

Вообще-то мы давно привыкли к тому, что утренние сборы – это целое испытание, поэтому все вставали довольно рано с приличным запасом времени, иначе было никак. Но Сашка всё равно был раздражён, и каждые две минуты поглядывал на часы. Ему уже пора было выезжать в офис. Когда его не было дома, мальчишки ездили в школу на автобусе, а я отвозила девочек в садик на своей машине. Но когда была такая возможность, он старался сам довозить сыновей до школы.

Наконец-то все собраны, распихиваем детей по машинам, я пристёгиваю девочек и подхожу к Саше, который стоит около пассажирской двери и о чём-то усиленно спорит со Стасом. Пока он не видит, прижимаюсь к его боку и незаметно подмигиваю сыну.

Стас хмыкает, зато вот муж напрягается.

– Опоздаете, – легко напоминаю я.

– Стас, мы не договорили! – Сашин голос звучит напряжено и недовольно. В последнее время общение у них не сильно клеится, мужу тяжело принять факт взросления старшего сына, но к слову и Стас задачу никому не облегчает.

– Из-за чего спорите то? – спрашиваю я, и Саша наконец-то поворачивается ко мне. Я все ещё обнимаю его, кладу руку на плечо в успокаивающем жесте. Но мужу это как-то не особо нравится, поэтому я отступаю. Совместная жизнь научила, что иногда нужно просто остыть.

– О футболе.

– Ааааааа… – сразу понимаю я из-за чего сцепились мои мужчины.

– Ты знала, что он хочет бросить тренировки?

– Нуууууу… мы с ним уже об этом разговаривали.

– И что ты ему сказала? – Саша говорит с нажимом, а Стас театрально закатывает глаза. Остальные трое мальчишек на заднем сиденье делают вид, что не слушают нас, но я догадываюсь, что на самом деле не пропускают ни слова.

– Что это надо хорошенько обдумать, и такие решения на ровном месте не принимаются, – пытаюсь более обтекаемо ответить я. Хотя мы действительно со Стасом пришли к тому, что пора с футболом заканчивать.

– Саша! – теперь Сашка откровенно злится, но уже на меня. Так и хочется пошутить, что «О-о-о, ответ неправильный». Но тот сейчас не оценит. – Что тут обсуждать? Какое решение? Столько сил было вложено в его тренировки, чтобы потом просто всё похерить, пойдя на поводу у своих капризов.

– Это не капризы! – это уже Стас не выдержал. Ой, что сейчас будет, опять будем все отношения выяснять. Саша уже открывает рот, чтобы начать очередную перепалку с сыном, но вмешиваюсь я:

– Так, мужики. Можете хоть трижды порвать друг друга на Британский флаг, но Родина ваших сегодня опозданий не простит. Стас у вас годовая сегодня.

Сашка продолжает сердиться, но сдерживается, хлопает дверью и садится за руль. Ох, хоть бы доехали нормально. Я нервно закусываю губу. Что же мне с ними делать, с моими упрямцами то? Муж заводит машину и уносится за ворота, быстро набирая скорость. Только бы не гнал. Я иду к своей машине и печатаю сообщение Дамиру:

«Напиши как доедете»

«Ок»

Сама сажусь за руль и пристёгиваюсь. Девочки на заднем сиденье уже извелись:

– Мааам, ну мы едем?

– Едем, едем, – натянуто улыбаюсь я, а сама всё никак для себя не могу понять поведение мужа. За все годы нашего знакомства нервной и импульсивной всегда была я, Сашка же наоборот был сдержанный и рассудительный. Если бы не он, то я бы уже давно утащила всю семью в пучину страстей, Сашка просто же был рядом, удерживая меня в мире реальных вещей. А тут его как подменили. Ходит, шипит на всех, со Стасом вечно цепляется, злится. Вижу, что пытается обуздать свои эмоции, но все равно злится. Неужели на работе настолько всё напряжённо?

– Мааааааам… – с заднего сиденья жалобно пищит Кристинка, и я наконец-то завожу мотор.

Глава 4.

Рома морщится и жмурит глаза. В какой-то момент мне кажется, что он сейчас зажмёт уши и начнёт трясти головой, в надежде, что привычный ход вещей вернётся на свои круги. Он осторожно открывает глаза, но подвыпивший мужик, всё также нависает над ним и невнятными движениями что-то пытается ему объяснить.

Мужик пьян, помят и неопрятен. А ещё у него есть запах, запах немытого тела. Даже я чувствую его на расстояние нескольких метров, что же говорить о Романе с его тонким обонянием. Рома и его нюх – это отдельный анекдот нашей домашней жизни. Я даже улыбаюсь такому совпадению, что мужик для своих разговоров выбрал именно среднего сына, наименее расположенного к контакту со всем, что хоть как-то ему неприятно. Мужчина треплет его по голове, а Ромка чуть ли не слетает с полки от такой неожиданности, нервно поправляет свою длинную светлую чёлку, ещё недавно аккуратно уложенную набок. И как он только умудряется сохранять укладку в условиях плацкарта?

Я хочу вмешаться, но Стас ловит меня за руку и шепчет:

– Смотри-смотри, его сейчас стошнит…

– А я ставлю на то, что он ему двинет, – предполагает Дам.

– Или сам в форточку сбежит…– вставляет свои пять копеек Кирилл.

Девочки дружно прыснули, но промолчали.

Мы возвращались с ужина из вагона-ресторана, и за время нашего отсутствия ребёнок нашёл себе нового знакомого. Или вернее это новый знакомый попытался найти в лице моего холёного ребенка достойного собеседника.

Мне одновременно смешно и грустно. Ситуация сама по себе забавная, но реакция собственных детей меня коробит.

Я всё-таки ускоряю шаг, и подхожу к нашим местам, мужчина переключается на меня:

– Дочка, чайку не будет? – говорит он, конечно, не так чётко, но из набора звуков, я определяю именно это. Мужчина, или скорее всего даже дед, не смотря на свой внешний вид, запах и состояние, выглядит совсем безобидно. И мне становится стыдно за брезгливое выражение Ромкиного лица. Хотя если честно, он так почти на всех смотрит, когда сталкивается с чем-то не до конца чистоплотным, даже когда Стас или Дамир просто возвращаются потными с тренировок. Но разве это оправдывает нас всех?

– Нет, но сейчас найдём, – я беру мужчину под руку и помогаю ему вернуться на его место. А потом иду к проводникам и покупаю чаю и пачку печенья, кладу это всё перед ним на столик.

– Ох, девка, зачем алкашню поощряешь? – ворчит бабка с соседнего места. Я стараюсь не морщиться, и просто хочу пройти мимо, когда дед ловит меня за руку и всё так же невнятно говорит «спасибо». Я улыбаюсь и стараюсь быстрее вернуться к детям, чтобы не слушать бабку, которая уже вовсю начала жаловаться своей соседке:

– Ишь, какая пошла… лявра этакая…

Дети все собрались в одном из наших «купе» притихшие, и если не подавленные, то слегка пришибленные. Сажусь рядом с ними и глажу Бакса, который развалился у наших ног. Не знаю, сколько мы так сидим, но тут Вика задаёт свой вопрос:

– А кто такая лявра?

Наш хохот слышит весь вагон.

***

Несмотря на утреннюю задержку, мы с девочками достаточно быстро добираемся до садика, успешно минуя все пробки, лишь совсем немного задержавшись на въезде в город. Я стараюсь не думать про утренний разговор, развлекаю девочек, пою им песенки, выслушиваю порцию восторженных планов на день. Как всегда, близняшки с их неисчерпаемой энергией оказываются лучшим антидепрессантом на день. Я завожу их в садик, помогаю переодеться, отправляю в группу. На выходе сталкиваюсь с заведующей и обсуждаю с ней последние штрихи к подготовке выпускного, который состоится уже на следующей неделе. Даже не верится, что меньше чем через семь дней дочки покидают садик, а уже в сентябре отправятся в первый класс. Кто бы мог подумать, как быстро летит время.

Именно об этом я и размышляю, когда наконец-то попадаю в многокилометровую пробку. Должно же это было сегодня случиться?

Приходит сообщение от Дамира.

«Мы на месте»

«Всё в порядке?»

Дамир отвечает не сразу. Должно быть подбирает слова, как правильно передать мне новости, но в итоге не выдерживает.

«Нет! Мы опоздали, но это фигня. Они всю дорогу цапались. Вообще всю. Саша злой как чёрт, с ним же невозможно разговаривать. Сань, сделай что-нибудь!»

А что я на это могу сказать? Что сама не знаю, как успокоить собственного мужа? Вместо этого перевожу тему.

«Что там Стас?»

«Бесится. Еле запихнул его на алгебру. Если никого не прибьёт, будет чудо»

«Присмотришь за ним?»

«А у меня есть выбор? И за что вы только свалились на мою бедную голову?! *смайлик ангелочек*»

Я невольно улыбаюсь последнему сообщению. И, правда, за что? Порой у меня такое чувство, что это не мы взяли Дамира к нам в семью, а он сделал всем большое одолжение, и позволил нам считать его своим.

«Спасибо. Люблю тебя»

«*сердечки*»

Сначала порываюсь позвонить Саше, но потом решаю, что с телефонного разговора ничего хорошего не выйдет. Опять решит, что я вконец Стаса распустила. Вместо этого звоню самому надёжному в Москве человеку, а по совместительству и единственной настоящей подруге в этом городе – Ленке Кудяковой. Ленка отвечает не сразу, но зато с готовностью откликается на предложение выпить кофе.

Дорога до нашего кафе занимает почти час. За это время успеваю вконец накрутить себя и перебрать все возможные варианты происходящего в нашей семье. Выводы напрашиваются сами собой.

Глава 5.

Дорога в поезде заняла чуть больше двух суток, в течение которых каждый из нас успел надумать что-то своё. Когда у детей прошёл первый шок относительно плацкартного вагона и общего туалета, они вернулись к своей обычной манере поведения. Парни резались в игры на телефонах, шутили и балагурили, подкалывая друг друга. Девочки довольно быстро нашли себе друзей, благо с нами в одном вагоне ехала молодая семья с двумя детьми, с которыми можно было носиться по вагону, тут и там разбрасывая свои игрушки. Один лишь Ромка куксился и квасился, но оно и понятно, отсутствие душа, регулярное наличие людей в его личном пространстве, и еда из вагона-ресторана, совершенно не пришедшаяся ему по душе, шли в полном разрезе с его аристократической душевной организацией.

Чуть больше хлопот доставил наш зоопарк. Хомяки в первый же день были излечены из карманов, и посажены в трёхлитровую банку, которую Дамир каким-то чудом добыл у проводников. В какой-то момент мне даже начинает казаться, что он вступил в какой-то тайный сговор с той самой Валентиной, потому что до конца поездки она делает вид, что нас просто нет в вагоне.

С кошкой оказалось чуть сложнее. Во-первых, лысая Пушинка была социопаткой от ушей до самого кончика своего хвоста. В чём она вполне вероятно могла переплюнуть Рому. Поэтому тот факт, что её вырвали из привычной среды обитания, поверг её в настолько глубочайший шок, что первые сутки она просто не показывала своего носа из переноски. Во-вторых, никто не подумал о том, как кошка будет справлять свои дела в поезде. Ну, ладно-ладно, под никто в данном случае я подразумеваю себя. Но в момент отъезда мне уж точно было не до кошачьих лотков. Но и тут на помощь нам пришла смекалка Дамира, который после нашего семейного консилиума по решению проблемы «туалет для Пушинки», удалился в неизвестном направление, и через 5 минут вернулся с двумя детскими подгузниками в руках. Оставалось только проделать дырку для хвоста. Будем честны, кошка идею не оценила, от слова совсем… Что стоило Кириллу нескольких глубоких царапин на его руках. Но с этим мы тоже разобрались.

Совсем туго пришлось с Баксом. Здесь уже было нельзя просто взять и натянуть подгузники. Поэтому каждая более или менее длительная станция превращалась для нас в спринтерскую гонку с собакой по перрону: мы надевали на Бакса поводок и бежали куда-нибудь подальше от вокзала, в поисках куска земли, где бы пёс мог справить свою нужду, и при этом не задеть чувств окружающих. Затем мы неслись обратно. Правда, такие забеги позволяли решить другую проблему – нехватку двигательной активности, поэтому в вагоне пёс вёл себя достаточно смирно, и практически не привлекал к себе лишнего внимания.

В итоге единственной неприкаянной оставалась только я. Как-то совсем неожиданно для себя я попала в плен своих же мыслей. Я уезжала из Москвы в надежде сбежать от всех проблем, которые разом навалились на меня. А получилось так, что оказалась запертой в вагоне наедине с самой собой. Дети были заняты своими делами, их не надо было никуда везти, готовить им есть, проверять домашнее задания, собирать на тренировки, кружки или прогулки. Даже животные требовали моего минимального участия. Знай только три раза в день корми их всех, да спать иногда укладывай, всё. Не было ни дома, ни хозяйства, ни вечных мотаний из посёлка в Москву. Было только безгранично тянущееся время, которое разъедало огромную дыру внутри меня, вновь утягивающую в пучину воспоминаний.

***

Лена уже сидит за столиком у окна – рыжая, свежая, деятельная. Синее платье идеально подчёркивает фигуру без изъянов, волосы цвета меди выпрямлены и свободно спадают на тонкие плечи, лёгкий макияж, яркий маникюр. Философия Кудяковой – выгляди всегда так, как будто у тебя сегодня ужин с Кэмбербэтчем – так и прослеживается в каждой детали её внешности. Завидев меня, она машет мне, и я плюхаюсь на стул рядом с ней.

– Я тебе кофе заказала, сейчас принесут, – начинает сразу Лена, без всяких «здрасти, давно не виделись».

– Спасибо.

– Одним спасибо не отделаешься. Ну, рассказывай, что у тебя случилось? – в своей обычной манере переходит сразу к делу Лена.

– Почему это сразу случилось? Я что не могу просто так с тобой кофе попить?

– Ты? Нет, не можешь. У тебя же дети, собаки, муж и ещё мир обычно где-то между всем этим спасать надо.

– Да ладно тебе…

– Это тебе ладно. А меня ты между прочем из кроватки выдернула, такой вот мягкой и брутальной… Но я тебе ничего не расскажу, пока ты мне не выложишь, что у тебя там в голове засело.

Я невольно улыбаюсь подруге:

– Это кто же у нас там мягкий и брутальный?

Кудякова жестами изображает, что нема как рыба. Вот же интриганка! Ну ладно, сама напросилась.

– Ленка, у меня с Сашкой беда какая-то, – говорю я и замолкаю. Кудякова тоже молчит и ждёт продолжения. – Не знаю, что с ним происходит. Вроде всё как всегда, а сам весь какой-то не такой: постоянно не в настроении, заводится с пол-оборота, со Стасом вечно разбирается.