Текст книги "Дети луны (СИ)"

Автор книги: Alfranza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Шарлотта глянула на Вилму, притихшую у невысокой сосны.

– Если вы отпустите меня, обещаю, я никому не позволю забрать ваши жизни без судебного иска, – вымолвила Шарлотта, стараясь, чтобы заявление не прозвучало жалобно.

Она ожидала удара по лицу, закидывания камнями или даже того, что ее отправят в темницу, но она никак не ожидала, что ведьма рассмеется ей в лицо, зловещим и задорным смехом дьяволицы леса. Это был такой ужасный, унижающий смех, словно ведьма была безумна и сейчас из нее выходило все это безумство.

– Если мы отпустим тебя, нас всех завтра же повесят, – престав хохотать заявила ведьма, и была чертовски права в своем предположении. – Я не доверяю человеку, который так лихо управляется со словами и может очаровать моих детей, но не меня.

Шанс на освобождение из плена с треском провалился и сейчас Шарлотта просто кивнула самой себе, принимая неизбежность конца.

– Постойте, – вдруг сказал Тимоти. – Это может быть то решение, которое мы искали.

Подростки обратили внимание на вставшего с земли Тимоти. На вид парню было около девятнадцати или двадцати лет. Не смотря на небольшой рост, он был широк в плечах, но неимоверно худой и какой-то щуплый, того и гляди ветром сдует. Волос на голове у него почти не было, едва-едва реденькие проступали. Но в глазах был какой-то добрый и отважный огонек.

– Заткнись, трус! – бросил в него какую-то небольшую корягу Кадо, зло насупившись. – Ты не имеешь больше право голоса, ты струсил.

– Хватит, Кадо! – цыкнула на задиристого пацана ведьма. – Пусть говорит.

Тим сперва замялся, но все же озвучил свои мысли.

– Нам нужен человек, который будет держать связь с городом. Все наши попытки завести такого человека в самом городе – провалились. Мы теряем людей и ничего не приобретаем. Она может быть тем мостом, который соединит нас с городом, а если предаст, убьем ее. Это будет гораздо лучше простого убийство, неизвестно зачем. Мы не сможем уже помочь Лили и Бейбу, но зато сможем помочь самим себе и лучше узнать о том, что творится в городе.

Тимоти замолк и воцарилась гнетущая, непролазная тишина, в которой было слышно лишь пение цикад.

– Это была бы хорошая идея, Тимоти, но есть опасность, что пленница все выложит констеблям, едва ступит в город. Где же гарантия, что она не выдаст наше место обитания, м? – резонно заметила ведьма, обнажая недобрую улыбку.

Тимоти молчал, он даже не подумал об этой важной детали. Ах, если бы у пленницы был кто-то важный для нее, можно было бы пригрозить ему смертью и тогда они бы получили с юной писательницы сполна. А так, идея явно была пропащая.

– Поверить на слово, – тихо, едва слышно сказала Вилма. – Мы разучились верить людям на слово. А почему? Мы боимся того же, что и городские жители. Что нас не станет. Я не вижу причин, чтобы не верить ей, разве что, если она выдаст местоположение нашего клана, нам стоит позаботится о том, чтобы лучше его скрывать.

В простых словах Вилмы было для Шарлотты столько смысла, что юная писательница удивлялась, как такая девушка, как дочь ведьмы, уживается с жестокими традициями ее клана. А ведь прав был отец Уэнрайт, далеко не все дикари могут стать цивилизованными, рано как и городские люди – дикарями. У них все равно остается то самосознание, которое нельзя искоренить ничем и никогда.

– Молчи, девчонка! Ты всего лишь дочь ведьмы, ты не ходила с нами в дозор! – злословил Кадо, явно выпив много медовой браги за ночь.

– Довольно, Кадо! – повысила тон ведьма. – Иди проспись, покамест твоя помощь лишняя.

Строптивый мальчишка, отбросил в сторону пустую кружку и отправился в одну из землянок, по пути все еще возмущаясь и ругаясь.

– Рут, проследи за братом, – в приказном тоне произнесла ведьма и молодая девчонка тут же сорвалась с места и побежала за Кадо.

Ведьма встала со своего места, оставив на нем плащ из шкур зверей. Она прошлась до костра, который все еще отдавал тепло в светлеющие небеса и стараясь чтобы людям сидящим вокруг него было тепло. Ведьма посмотрела на огонь, молча раздумывая и затем сказала:

– Мы поступим так. Отпустим тебя. Но если ты выдашь наше место или я узнаю о том, что ты болтаешь лишнего в городе, клянусь, что не сносить тебе головы. Я не благородная женщина, не добрая и не наивная. Я прошла в этой жизни через такую боль и муки, что тебе как городскому жителю, никогда не понять меня. Я не поступаю благородно или милосердно, я забочусь о тех, кто предпочел жить в природе со мной и помогать мне. Они не являются мне рабами или наемной силой, они здесь добровольно и всегда могут уйти. Я отпущу тебя, – повторила ведьма. – Но каждую неделю, мы будем встречаться на отдаленном хуторе, который носит название “Слипин Сой”. Там всего три дома и заброшенная мельница, на который кто-то из моих детей будет ждать тебя каждый четверг. Если хоть один раз ты не придешь на встречу или задержишься более чем на час, пеняй на себя. Это понятно? – спросила в заключении ведьма, повернувшись к ней лицом.

– Да, – коротко ответила Шарлотта.

– Вилма и Кэндис проводят тебя до деревни Хэмридж. Оттуда ходит обоз, доберешься с ним до своего города. – она сделала паузу и посмотрела на Тимоти, который переминался с ноги на ногу, поглядывая на Вилму. – Тим, милый, освободи пленницу и проводи девочек до дороги.

Как только руки Шарлотты были развязаны, рядом что-то взвизгнуло и юная писательница снова почувствовала, как в ее шею кольнула словно маленькая иголка. Перед тем, как отключиться, она услышала голос Вилмы:

– Прости, Чарли, но так надо.

====== 9. Тщетные усилия. ======

Спустя два часа после рассвета, в церковную обитель отца Уэнрайта настойчиво постучали. Майкл, который нес ночной дозор в сенях дома священника, увидел человека, едва стоящего на ногах.

– Детектив? – едва не нанес ему удар лопатой Майкл, приняв Харпера за обычного попрошайку, коих в последнее время было слишком много в их краях. – Какого рожна вы здесь стоите на рассвете? Да вы же больны...

Отец Уэнрайт едва выйдя на крыльцо, успел подхватить падающего на него Харпера.

– Майк, помоги мне!

Общими усилиями Уэнрайты втащили в дом обессиленного дорогой детектива. Пришлось положить его на койку, которая предназначалась для Томаса, еще одного служителя церкви, которого приютил пастор.

– Да у него жар! Быстро беги в дом Барлоу и приведи мне старшего Гарета. Живо!

Майк, еще не понимая, какого черта происходит, решил не перечить отцу и быстро побежал в соседний дом. Дороти, которая спустилась на шум, обнаружила отца у койки детектива, который в берду повторял: “Мы должны найти улики, убийца на свободе, он будет убивать, я его знаю...”

– Что он там лопочет? – запахнула полы халата Дороти, прислушиваясь к звукам за окном.

– Бредит, – коротко ответил отец Уэнрайт. – Согрей воды, милая.

Было около семи утра, когда Майк привел Гарета Барлоу, местного лекаря, о котором ходило немало слухов, о том, что он творит чудеса. В прошлом году он излечил от немоты двух сыновей пастуха, а три месяца назад поставил на ноги сына мельника.

Барлоу глянул на детектива, затем на отца Уэнрайта и тихо сказал:

– Нужно заварить хмель, ромашку, бузину, шалфей и тысячелистник в равных пропорциях. Настоять двадцать минут и давать больному по полстакана каждый час. Сейчас ему нужен холодное полотенце на голову, у него последствия от сотрясения мозга, – он глянул на священника. – Пастор, ему нужен покой в ближайшие восемь часов. Как он вообще на ноги-то встал?

Отец Уэнрайт подозревал, что Харперу пытались заткнуть рот и не вышло. Хотя, на ближайшие два дня Николас Харпер точно замолчит, ибо разговоры не помогут ускорить выздоровление, тем более разговоры об уликах и поимке убийцы.

Лекарь достал карманные часы и глянул на циферблат.

– Через полчаса состоится казнь. Вашему новому пациенту не надо ничего знать о ней, хотя бы восемь часов, пастор. А потом позовите меня, я с ним поговорю. Видимо Уайз плохо объяснил нашему детективу что бывает если игнорировать понятие “пастельный режим”.

Пока Дороти заваривала настой, Барлоу отвел священника в угол комнаты и серьезно сказал:

– Ты прости, Ричард, но парень прав. Сегодня состоится казнь невинных детей, а убийца на свободе гуляет и будет еще убивать. Ридинг ничего не видит под носом у себя и казнь невинных не должна повторится. Я собираюсь через два дня в Саутгемптон, к сестре. Думаю начать с донесения, а там посмотрим.

Уэнрайт ничего не сказал Барлоу, понимая, что тот уже и так все решил. Отговаривать лекаря было бесполезно, это его выбор как гражданина Великобритании. И он был очень во многом прав, даже не смотря на риск, быть так же повешенным, как эти невинные дети.

– Тпрруууу... – пришпорил коней проезжавший мимо по дороге купец с обозом. – Поостерегись, милая.

Шарлотта обернулась, стараясь не выглядеть испуганно. На пузатых мешках восседал горбатый мужчина пряча улыбку в густую бороду и усы.

– Куда путь держите, миледи?

Голос его казался хриплый, отчего Шарлотте пришло на ум, что этот малый, но уже давно не юный парень, может быть каким-нибудь пропойцей, который не ровен час завезет ее в лес и поминай, как звали.

– В Хэмпшир, – коротко ответила юная писательница, ускорив шаг по совершенно разбитой телегами дороге.

– Нам по пути с вами. Садитесь, – по-доброму подмигнул парень, когда Шарлотта обернулась на его обозную телегу. – Барт будет тоже рад.

Откуда-то из телеги раздался громкий приветственный лай и Барт высунув язык, оглядел новую спутницу.

– Не бойтесь, миледи, он вас не укусит. Кстати, я тоже.

Шарлотта остановилась, вглядываясь в даль. Там где-то за много миль ее ждал купленный ею номер, теплая ванная и не начатый роман, на который материала набралось немало. Сегодня утром, она очнулась в полуразрушенной мельнице, на сеновале. Она не помнила, как туда добралась, зато хорошо помнила голос Вилмы о том, что так надо. Скорее всего ее специально усыпили, чтобы она не выдала даже под пытками месторасположение клана. Значит, таки они не поверили ей на слово. Или поверили не до конца. И еще... Она хорошо помнила уговор, невыполнение которого могло стоить ей жизни.

– Сколько миль до Хэмпшира? – обратилась она к парню.

– Около пятнадцати, миледи. Много. Пешком вам придется полдня идти, устанете. На обозе доберемся меньше, чем за час, – он натянул поводья и лошадь совсем замедлила шаг. – Садитесь. Я не буду докучать вас болтовней, ибо молчалив.

Хотя Шарлотта бы предпочла компанию себя самой в походе до Хэмпшира, ей пришлось согласится на условия поехать с незнакомым купцом до нужного города. Потому что стереть ноги до мозолей это значит пропустить все самое важное в городе уже после прибытия в него. К тому же, нужно как-то доверять людям, ведь ей еще с ними столько жить.

Усевшись не рядом с парнем на обозную скамейку, а прямиком рядом с дворняжкой, Шарлотта подумала, что у нее будет время поразмыслить о том, что же ей делать теперь с уговором. Парень как и сказал, был дюже молчалив, за все время, пока они ехали, она слышала его всего два раза. Один, когда на дороге показался встречный обоз и купец сидящий на нем снял шапку, приветствуя парня, назвав его Заком. И второй раз, он присвистнул Барту, когда тот в предчувствии костра около Хэмпшира, соскочил в повозки и понесся впереди.

– Вот мы и почти приехали, – сказал парень, улыбаясь местной девушке, когда та подмигнула ему. – Желаете здесь сойти?

Шарлотта посмотрела вперед и поняла, что раз улица почти пуста, значит весь народ собрался на Базарной площади. А это означало, что дети из клана скорее всего уже мертвы.

– Где весь народ? – спросила она у девчонки, которая грызла яблоко, сидя на лавке, возле здания булочной.

– Ушли на казнь.

Улыбка тот час сползла с лица парня везшего ее. Он приподнялся на цыпочки прямо на телеге, пытаясь разглядеть хоть что-то, но отсюда ничего было не видно. А девчушка продолжала с аппетитом жевать яблоко, словно бы казнь это было делом обычным в этих краях.

– Ну и дела, – произнес Зак. – Меня не было здесь всего неделю, а мэр города уже опять кого-то спешить повесить.

– Опять? – переспросила Шарлотта, слезая с обоза. – Это так часто происходит?

Парень сел на свое место и взглянул на юную писательницу.

– Я думал, что вы здесь живете, – сказал он удивленно. – Да, тут частенько вешают людей. С тех пор, как мистер Ридинг заступил на службу мэра, он вешает каждого кто с ним не согласен или с его делами. Об этом даже в газете Саутгемптона писали, разве вы не знаете?

Кажется Шарлотта только что узнала, что она вообще ничего не знает о городе в которой приехала писать книгу. Об этом городе писали так, будто это кладезь литературных персонажей, еще нигде не описанных. И сейчас, это стало похоже на жестокую правду. Потому что не прошло и недели, как Шарлотта очутилась здесь, а уже появилось желание отсюда сбежать со всех ног.

– Зак, – улыбнулась она парню. – Как я могу отблагодарить вас за помощь?

Парень смутился, когда понял, что он и платы никакой не назначил девушке. Как-то не думал об этом. Если бы с ним была его сестра, она обязательно здесь что-нибудь бы вставила свое. Но Заку не нужна была плата, он делал все по доброте душевной, отчего все вокруг и считали его умственно неполноценным.

– Мне не надо ничего. А вот Барту бы косточек, – он кивнул на лавку мясника, через три дома.

Шарлотта улыбнулась еще раз, думая о том, что возможно они с Закари еще могут встретится. Ведь как-то надо ей ездить отсюда в Хэмридж на мельницу, для встречи с Детьми Луны.

– Конечно, – кивнула она. – Барту купим косточек.

Она уже собралась идти до своей гостинице, когда обернулась за обоз Зака.

– Часто ли ты ездишь в Хэмридж?

– Каждый понедельник и четверг. Я вожу туда табак и зерно. И иногда попутчиков.

– Где тебя найти?

Парень сразу просек, раз девушка спрашивает его о частоте поездок, значит, она собирается ездить в соседнюю деревню весьма часто. Обычная сообразительность давала Заку преимущество, иногда.

– Я сын плотника Макса Фоя, живу на Песчаном переулке, первый дом перед церковью. Мистер Уэнрайт меня знает, если что.

– Спасибо тебе Зак, – поблагодарила она парня и дала ему денежку на косточки для Барта.

– До встречи, миледи. Хорошего дня!

Пожелание “хорошего дня” утонуло в мыслях о том, что этот день для Шарлотты навсегда останется в памяти, как день казни детей. И хотя она никогда не видела, как кого-то вешали прилюдно, она содрогалась от смой мысли, что это может быть сделано на площади, где соберется народ и все будут кричать и улюлюкать.

– Миледи, где вы пропадали? – осведомился парень-носильщик. – Еще пару дней и в вашу комнату бы вселили светскую даму с дочкой.

Это заставило Шарлотту ускорить шаг чтобы наконец-то попасть в свой номер и принять ванную. Она так спешила, что едва не налетела на худенькую девушку, которая открыв рот стояла посреди холла гостиницы и разглядывала какого-то красиво разодетого юнца.

– Эй, поосторожнее! Глаза дом забыла! – грубо одернула Шарлотту уже немолодая дама с пенсне в руках. – Едва ребенка не зашибла!

Шарлотта глянула на “ребенка”, но ругаться и объяснять что-то сил уже не было, поэтому она быстро извинилась и через две минуты была уже в своем номере, который уже и не надеялась увидеть. Рухнув на кровать, она прикрыла глаза. Ее не было здесь почти три дня к ряду, а мэр Ридинг уже успел казнить предполагаемых преступников и опустошить улицы, напугав местный люд тем, что повесит любого за неповиновение.

Это было дикостью, какую не жаловали в Ливерпуле и Саутгемптоне. Если бы здесь был уважаемый судья одного из этих городов, он бы вздернул самого Ридинга за посягательство на законы штата. Шарлотта будучи журналисткой, хорошо знала законы штата, поэтому очень удивилась, что Ридингу дали казнить невинных, даже не разбираясь, что они невиновны. Куда в это время смотрел шериф и префектура штата?

В номер громко постучали, заставляя Шарлотту едва не подпрыгнуть от неожиданности. Она встала и подошла к двери.

– Миледи, – раздался за дверью голос носильщика. – Вас разыскивает отец Уэнрайт. Внизу вас ждет карета.

Она совсем забыла о том, что отец Уэнрайт должен знать, что с ней все хорошо. Что она жива – здорова и вне опасности. Но более, ни о чем.

– Я спущусь через двадцать минут.

Шарлотта посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Она выглядела как свинарка. Грязное платье, волосы нечесаны, все лицо в пыли. Нужно было срочно привести себя в порядок и оправляться к отцу Уэнрайту.

– Доченька моя...

Адам Стоун уже и не помнил, когда последний раз видел свою дочь Лили. Она пропала в лесу, когда они ходили на покос. Тогда была еще жива его жена, Милдретт. Она не простила Адаму того, что он не смог уберечь ни сына, ни дочь. А сейчас... Сейчас в ребенке, которого на Базарной площади повесили без суда, Стоун узнал свою девятнадцатилетнюю дочь Лили.

Ему очень хотелось бросится к Ридингу и сказать, что он повесил невинных. Но тогда бы его жизни пришел конец, а он должен, обязан найти настоящего убийцу и наказать его за то, что он увидел сегодня.

– Что вы сказали помощник шерифа? – переспросил мэр Ридинг.

– Обознался я, сэр. Мы с Фоули и констеблями позаботимся о захоронении.

– Отлично, помощник Стоун. Мне нужны такие хорошие работники, как вы. Будете мне преданы, займете пост своего начальника. Вам ясно?

– Так точно, сэр.

Ридинг улыбнулся, будто он только что присутствовал не на казни, а на увеселительной вечеринке. У Стоуна сердце кровью обливалось, а мэр был спокоен и весел.

– Фоули, где Ригли? – поинтересовался Стоун.

– Уехал по делам в Саутгемптон. Сказал, что вернется в понедельник, пока что мы с тобой – закон в этом городе. Потому что детектив Харпер слег с простудой. Понятно?

– Да, – четко сказал Стоун.

====== 10. Догадки. ======

Переодевая, ношенное три дня к ряду платье, Шарлотта мысленно отругала себя за то, что она ввязалась в историю в которой ей очевидно нужно быть очень осторожной. Но как же еще получать опыт и персонажей для романа? Что-то звякнуло об пол и юная писательница посмотрела вниз.

На полу лежал кулон. А точнее, это было не совсем украшение, скорее что-то похожее на индейские обереги, которые Шарлотта видела в музее Ливерпуля, когда писала статьи о древних поверьях индейцев самато, живших раньше на английской земле.

Шарлотта подняла подвесу, заметив что она практически ничего не весит. Это был небольшой сточенный белый камень, весьма прочный, но словно пористый. По весу чуть больше половины унции*. По форме – немного вытянутый треугольник со сточенными краями, он чем-то напоминал ракушку моллюска, только концы были более растянуты и заострены. На более выпуклой стороне камня были нацарапаны четыре буквы: ATHA. Что это могло означать, Шарлотта вряд ли знала, но она предположила, что этот оберег ей могла дать только Вилма. Возможно, что дочь ведьмы хотела по-своему защитить Ди. Хотя, возможно это была и не защита, а отметила. Ведьмина отметина, которая конечно же носила некую энергетическую печать. В любом случае, Шарлотта решила, что она возьмет оберег в новую одежду. И на этот раз, будет предельно осторожна в действиях и словах.

Роберт Конуэй не был особо рад, когда утром на порог заявилась миссис Де Моро со своей наивной и милой дочуркой, которая казалось даже в двадцать лет была как ребенок, которому все время нужно говорить как себя вести, что надеть и куда пойти. Конуэю нравились такие милые леди-дурнушки, ибо с них можно было многое получить. Не столько в физическом плане, разумеется, а сколько в материальном. Семья Де Моро владела в Лондоне и Саутгемптоне несколькими винными заводами. Мистер Де Моро давно скончался от редкой болезни, оставив все свое имущество вдове. Конуэй раздосадованный тем, что эта женщина практически лишила его бизнеса, искал способы как ей насолить. Однако об убийстве он стал думать именно в то утро, когда дворецкий разбудил его ни свет ни заря и оповестил о том, что к ним приехали проживать две дамы.

– Мистер Конуэй, с вами паршиво иметь дела, – сразу с порога обозначила свое отношение Эстер. – Я полагала, что мы договорились, а вы? Бросили нас в какой-то дыре, где ни один из слуг не знает нормальных манер и приходилось все время стоять в очереди. Как это понимать?

Дворецкий Фолтрик, который верой и правдой служил у Конуэя уже с десяток дет, не растерялся и предложил свои услуги носильщика и помощь по размещению вещей и чемоданов в домике для гостей. К слову домик для гостей производил впечатление хором, для непосвященного, но Эстер он сразу же не понравился.

– Вы издеваетесь, Конуэй!? Ваш дом достаточно большой, чтобы мы разместились в нем. Вы думаете я позволю своей дочери жить в какой-то дыре без нормального камина и всех удобств?! Вы хам и невоспитанный человек! Живо приготовьте мне и моей дочери комнаты, которые вы нам пообещали в Лондоне или я вернусь в город и каждому расскажу о том, что с вами связываться – время терять. Обещаю, вы ни с кем не сможете сотрудничать, и если у вас даже есть немного денег, вы их потеряете!

Бывший саквояжник Конуэй сжал челюсть до скрипа зубов, чтобы не сказать того о чем можно будет впоследствии сильно пожалеть. Собственно, он уже жалел о том дне, когда позволил себя одурачить этой женщиной, которая теперь будет докучать ему в собственном доме. После всего этого мысль об убийстве стала навязчивой идеей. Хотелось поскорее избавится от ненавистной Эстер и при этом не разорится окончательно.

Чуть более часа спустя Дороти снова открыла дверь в дом отца Уэнрайта. Увидев на пороге живую и здоровую Шарлотту, Дороти кинулась ее обнимать, словно они старые подруги и не виделись кучу лет. Это было приятно, но достаточно неожиданно, учитывая то, что Ди пришла сюда не обниматься, а оповестить пастора, что с ней все в порядке. Однако, Дороти скорее всего воспринимала ее приход как нечто большее.

– Я рад, что ты в порядке, дитя мое, – ласково сказал отец Уэнрайт и приобнял Ди за плечи, поглядывая на раскрасневшиеся щеки своей дочери. – Мы все переживали, что больше тебя не увидим, поэтому хорошо, что ты снова с нами. Выпьешь чаю?

– Пожалуй, – не отказалась Шарлотта.

– Не обращай внимание на небольшой беспорядок, – махнул рукой отец Уэнрайт на разные вещи валявшиеся в беспорядке по дому. – У нас тут детектив гостит. Ну, как гостит, – пожал плечами священник. – Ему нужен покой, а лучшего спокойного места, чем дом священника не сыскать.

Не сказать, что отец Уэнрайт жаловался, но в его голосе прозвучали нотки усталости и раздражения. Хотя они относились не к Шарлотте, это было как-то непривычно. Юная писательница была уверена, что священники по роду деятельности никогда не устают и не раздражаются, просто им Господь не позволяет. Наивное суждение, тем не менее распространялось в Ливерпуле как истина в последней инстанции.

– Может, я чем смогу помочь? Все равно пока что дел у меня не много.

Дороти хлопотала подать чай и краем уха слушала разговор отца и мисс Ди. Ее конечно больше волновал вопрос, где так долго Шарлотта находилась и ей хотелось узнать подробности, чтобы выпустить новую листовку. Но с другой стороны, Дороти просто соскучилась, ведь она считала, что Шарлотта отвечает взаимностью на ее знаки внимания, а поэтому нужно быть настойчивее.

– А, Майкл! – встал отец Уэнрайт славки, едва на нее усевшись. – Сын мой, познакомься с местной журналисткой – Шарлоттой Ди. Она приехала к нам из Ливерпуля, писать книгу.

Майкл Уэнрайт был не похож на своего отца священника. Между ними не было никакого сходства. Разве что рост. Они были ровно одного роста и крепки в телосложении. Но на этом сходства кончались. Майк был немного сутул и грузен. Показалось, что он страдал лишним весом. Хотя слово “страдал” здесь более не уместно, скорее у него был лишний вес, но он его устраивал. Он его не портил, а скорее делал более крупнее и мощнее. Лицо у парня было уже не мальчишеское, но еще и не как у взрослого мужчины. Хотя усы и короткую бородку он уже отпустил. Только вот усы у него были рыжие, как у того пса – Барта шерсть. Чем-то Шарлотте он напомнил мальчишку, что ухаживал за ней в школе. Тот был рыжий и конопатый, грубый и полноватый. Майкл не был толстым, но худым его тоже назвать нельзя. А еще у него в глазах был какой-то странный блеск. И обветренные губы. который он все время облизывал.

– Очень приятно, мисс – коротко поклонился он. – Будьте осторожны впредь в городе.

Шарлотта хотела ответить, что она осторожна, но отец Уэнрайт опередил его с вопросом:

– Томас еще не вернулся? Переживаю за него. Как бы Ридинг его в свою веру не обратил.

– Все равно его койка занята пока что. Детективу нужно каждые пятнадцать минут компресс на лоб делать, а то бедняга мучается. Очередь Дороти с ним возится, – фыркнул Майкл.

– Между прочим я просидела у его койки почти два часа, – возразила Дороти, смерив брата недовольным взглядом.

– Перестаньте, пожалуйста! – тихо попросил отец Уэнрайт. – Вы как два барана вечно не можете уступить друг другу. Что за воспитание у вас паршивое!

Оба молодых Уэнрайта поджали губы и насупились не глядя друг на друга.

– Полно вам, – сказала Шарлотта. – Давайте я присмотрю за детективом? Мне не сложно.

На самом деле сложностей и не было. Шарлотте очень хотелось узнать от молодого сыщика, как обстоят дела с поимкой убийцы, и есть ли какие-то зацепки. У нее были корыстные цели, но они были на благо делу, как она считала. Тем более, после казни детей, можно сказать что никакого расследования и не было. А молодой детектив явно знал что-то, что не знал более никто, даже отец Уэнрайт. Поэтому втереться в доверие было просто необходимо, так же для ведьминого клана, с которым она теперь повязана крепкими узами.

Намочив полотенце, Шарлотта отжала его и положила на лоб симпатичному детективу. Молодой человек действительно был красив. Высокий лоб, острые скулы, подтянутая фигура, красивые руки. Такие обычно нравились девушкам ее круга. В Ливерпуле такого красавца не пропустили бы ее подруги. Но для Шарлотты мужская красота была не важна, более важным критерием была верность и умение дружить. Хотя, многие девушки и женщины напрямую утверждали, что между женщиной и мужчиной дружбы быть не может: либо вражда, либо секс. Что ж, стоило проверить, как оно в самом деле.

– Собака, – неожиданно схватил детектив Шарлотту за руку.

Он все еще бредил, но иногда все же прорывалось что-то реальное. И вот сейчас, Харпер словно был в сознании, когда продолжил предложение.

– У него была собака. Рыжая, добрая. Она бежала рядом и оглядывалась.

Шарлотта вспомнила о том, что Барт, собака Закари, который возит обозы с зерном, тоже была рыжая и добрая. Видимо иногда память способна от нас многое скрыть, но во сне иногда происходит некий прорыв через завесу подобных тайн. Отец Уэнрайт рассказал вкратце, что на детектива напали в ночь перед казнью детей. Его сильно ударили чем-то тяжелым по голове. Могли убить, но не убили, а только припугнули. Ему был предписан постельный режим доктором Уайзом, но детективу явно нужно было прийти сюда. Получалась картина, которая только образовывала вокруг себя кучу вопросов. Кому нужно было чтобы Харпер молчал? Он же все равно ничего не знал, только предполагал. Значит, выходило, что он мог проводить собственное расследование, никому ничего не сообщая, тем более шерифу Ригли, которого даже сейчас нет в городе.

– Он казнил невинных, – бормотал сквозь сон и бред Харпер. – Виновник будет убивать, он не может... не может остановится. ...Собака. Как ее зовут... Собаку как зовут.

– Тише, тише – прошептала осторожно Шарлотта, практически выдирая свою руку из болезненной хватки детектива. – Вам надо отдыхать, спите.

Сейчас все было похоже на какой-то заговор. Шарлотте захотелось поговорить с Захари и узнать что-нибудь у него. Но вдруг это просто бред больного человека, а Захари будет под подозрением. Он пока что вообще не причем. Но если детектив видел собаку, и она рыжая и это та самая собака, что была у Закари. получалось, что Закари знаком с убийцей?! Вот это самый настоящий бред!

– Эй, – прошептала Дороти, появившись в проеме двери. – Я принесла тебе чаю с малиной. Что-то похолодало.

Девушка прошла в комнату и поставила небольшой поднос на стол, рядом с койкой детектива.

– Как он? – поинтересовалась она, скорее для порядка.

– Бредит.

Дороти обернулась на окно, откуда раздавались звуки колки дров.

– Слушай, отец и Майк сегодня уедут в ближайшую деревню, крестить новорожденного на дому, – начала Дороти и Шарлотта тот час подумала о неприличном. – Может сходим на сеновал?

Ди улыбнулась про себя. Как она чертовски просекла отношение Дороти к ней. Но сейчас был явно не подходящий момент, чтобы заводить деревенские романы и в них участвовать.

– А как же Харпер?

– Он же не умрет пару часов без присмотра,– хитро прищурилась Дороти. – Это ненадолго, обещаю.

Господи, это прозвучало так таинственно и заманчиво, что у Шарлотты засосало под ложечкой. Когда в последний раз она творила глупости? Однако, надо было все же на первое место поставить дела связанные с ее нынешним положением, когда она зависела от информации и ведьминого клана. любом случае, чтобы она не делала в эту ночь, она должна быть предельно осторожна.

– Хорошо. Встретимся на сеновале в полночь.

Комментарий к 10. Догадки. *Унция – единица измерения массы в Великобритании и странах Англии в 19 веке. 1 унция равнялась – 28.5 граммам.

====== 11. Ключ. ======

Наш полет – всего лишь падение.

Наша цель – мираж, сон, видение.

© Ignes Fatui

Ночь снова была лунная и безоблачная. Сеновал казался холоден и тайно привлекателен. Таким, каким его и представляла Шарлотта Ди. В пору было схватить перо, чернила и описать его в поэтическом экстазе, неуловимо подражая романтизму Уильяму Блейка.

Дороти предстала перед взором юной писательницы как заветный подарок к ее, уже прошедшему, двадцати пятилетию. В тот момент, все казалось правильным, естественным. Поэтому и поцелуй вышел сперва скромным и неуклюжим, а затем перерос в жадный и ненасытный. Соломы не чувствовалось под лопатками обнаженного тела Шарлотты, тем более холодил живот легкий ветерок, периодически выдергивая девушек из интимных грез, в которые они сладостно погружались помимо своей воли, после каждого стона слетавшего с губ обеих.

Но едва пальцы Дороти легли на темный треугольник волос Шарлотты, произошло что-то, что оттолкнуло девушек друг от друга, словно некой неведомой силой. Сперва казалось, что Шарлотта просто испугалась сделать глупость, вспомнила, что отец Уэнрайт поручил и доверил ей ухаживать за больным детективом, но потом в глазах Шарлотты проскользнула пущая уверенность в том, что Дороти не та, с кем она хотела бы разделить ночь. Эту и последующие.