Текст книги "Дети луны (СИ)"

Автор книги: Alfranza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Держите! – сказала она. – Комната наверху, надеюсь вас не смутит то, что там всего одна кровать, стол и шкаф. И пожалуйста, не давайте никому эти листовки, многие не очень хорошо относятся к подобному.

– Разумеется, – кивнула Шарлотта и направилась наверх.

Скрипучие ступеньки, тишина на верхнем этаже, немного мрачная и зловещая атмосфера церковного пристанища. Помимо гостевой комнаты, наверху Шарлотта насчитала еще пять. Все они были закрыты на ключ. Поэтому ничего не пришлось делать, как уйти в свою, отдыхать.

Но сон долго не шел, кровать была не слишком удобной, поэтому Шарлотта запалила свечу и решила почитать листовки.

– Тебя что, манерам не учили! – хлестнула коротким кнутом носильщика высокая статная женщина, в красивом бело-кремовом наряде расшитыми золотыми и серебряными украшениями.

Она сошла с кареты, строго глянула на встречающего и позволила себе сарказм:

– На редкость вшивое место для отшельников вроде вас, милорд! Ну-с, что вы мне намерены предложить за то, что некогда я спасла вашу карьеру и ваше ремесло?

Роберт Конуэй, в Хэмпшире был по делам своего отца и встретил здесь старого приятеля по Университету – Брэда Ридинга. Поужинав у него в доме, тот узнал, что его сын нуждается в невесте, причем, чем скорее, тем лучше. Желательно чтобы невеста была из высшего общества, богатая, красивая и молодая. Стареющий мэр предложил своему старому приятелю подобрать для его сына жену. Конуэй согласился не раздумывая, ибо Ридинг обещал ему хорошие вложения в его новый бизнес. И вот, наконец, Конуэй нашел подходящую кандидатуру. Не сказать, что он был рад прибытию светской львицы в это захолустье разрываемое страшными убийствами, но решено было вообще не говорить о том, что происходит в городе. Иначе, вряд ли бы миссис Де Моро согласилась бы приехать сюда, даже за все золото мира.

Эстер Де Моро была уже немолодой, но красивой женщиной. Высокий лоб и строгий взгляд карих глаз выдавали эстета и человека понимающего в жизни больше, чем большинство из жителей городка. Однако сварливость, жадность и высокомерие не заглушало ничего. Конуэй имел неосторожность пересечься с женщиной в бизнесе, и в этого едва не потерял все. Де Моро не столько помогала ему, сколь убивала все на корню, лишая фирму его отца конкуренции. Однако, надо отдать должное светской особе, она не дала Конуэю утонуть в долгах, уплатив почти больше половины оных. Но теперь, молодой граф Конуэй был у нее в неоплатном долгу и старался побыстрее его вернуть, хотя бы просто сбагрив дочь Эстер – Люсьену молодому и успешному сыну Ридинга – Кристиану.

Только вот никто не сказал ни Конуэю, ни Эстер, что Кристиан жениться совершенно намерен не был. У него была пагубная страсть к спиртному и девочкам, швырянию деньгами и вседозволенность. Просто отец хотел приструнить молодого человека, женив его на ком-то кто будет за ним следить.

Когда Эстер Де Моро приехала в Хэмпшир, была уже ночь. Вокруг женщин суетились носильщики и личная охрана Роберта Конуэя, понимая. что стоит женщине пронюхать, что на самом деле происходит в городе, уже завтра она отчалит восвояси и Конуэй окажется в хреновом положении.

– Я приготовил для вас самый лучший номер, с ванной комнатой и слугами, миссис Де Моро, – нацепил улыбку Конуэй. – Если что-то вам понадобиться, сразу посылайте гонца в мой дом.

– Почему же мы должны ютится в гостинице? – взглянула на него Эстер. – Вам этикет не позволяет разместить нас у себя в доме?

Конуэй не предполагал, что Де Моро захочет отдельный дом или что еще хуже, Роберту придется поселить женщин у себя в доме, в котором хоть и хватало места, но не хотелось портить свое одиночество двумя дамами из высшего общества, да еще тем, кому он должен большое состояние. Но похоже, выбора у него нет.

– Разумеется, мы можем поехать ко мне, но...

– Так чего же мы ждем? – впилась она в щербатое бледное лицо Конуэя своими хитрыми глазами.

– Мамочка, – подала голос Люсьена, которой уже очень хотелось лечь спать. – Мамочка, давай остановимся в гостинице, я очень устала с дороги, у меня болит голова. Лучше все вопросы насчет другого жилья, решить утром, правда мистер Конуэй?

Люсьена была сказочно хорошенькой молодой особой, которая еще не знала жизни как таковой и не имела понятия, что ее может ждать в дальнейшем. Но именно она имела влияние на свою мать. Ведь она была единственным ребенком Эстер.

– Милая леди права, – улыбнулся уголком губ Конуэй. – Думаю, что на данный момент вам лучше разместится в гостиничном номере, а завтра, если хотите, я подготовлю вам комнаты у себя в доме.

Роберт улыбнулся уже полноценной улыбкой Люсьене и она одарила его тем же.

– Ну, хорошо, – согласилась Эстер.

И Конуэй с облегчением выдохнул.

Ночь была безлунная, но звездная, красочная и теплая. Светловолосый Кристиан Ридинг только что выпил очередную порцию виски и сейчас его интересовало только то, что рядом с ним были две прекрасные девушки, а он не мог выбрать какую-то из них. Поэтому, у него появилась идея, пока другие посетители его летнего домика, развлекаются в саду, танцуют и веселятся, он оправится в спальню сразу с двоими и позволит им полакомиться его плотью и даже то, что эта плоть изрыгнет. Он уже делал так однажды, тогда молодому человеку, едва исполнилось шестнадцать, и с тех пор он очень хотел повторить оргию с менее опытными девушками, которые пойдут на все, чтобы быть с ним в дальнейшем и ублажать его по первому же зову.

Это было восхитительно! Подчинять себе чью-то волю, обесценивать слова и мотивы одним поцелуем и позволением проникнуть в его покои. Девушки были так же пьяны, как и он, поэтому даже не соображали, что делают и зачем. Они просто делали то, что говорил им Кристиан.

За пределами покоев же царил праздник покоса травы. В честь этого праздника Кристиан всегда закатывал светский прием, не смотря на наставления отца, не делать этого учитывая все эти убийства и напряженную ночную атмосферу в городе. Кристиан мало слушал своего стареющего папашу, считая, что он сам знает, как ему поступать.

– Милдред, – окликнула одна из девиц свою подругу. – А где, моя сестра, Лорейн?

Та пожала плечами, показывая в сторону покоев Кристиана Ридинга.

Летний домик Кристиана представлял собой некий гибрид беседки и крытого крыльца с широким подиумом, выходящим в сад. Отец построил домик специально для своей жены, но она с легкостью передарила его сыну, считая, что мальчику нужен свой угол, чтобы учиться и заниматься другими делами. Миссис Мириам Ридинг даже не предполагала что это за дела могут быть у ее сына, и что именно он здесь делает, ибо считала важным не вмешиваться в дела своих детей. Брэд Ридинг прознал про подобные вечеринки и оргии случайно, от лучшего друга Кристиана – Фила Стентли. Именно Фил посеял в Брэде сомнения по поводу того, что не нужно вмешиваться в дела сына. Очень даже нужно. Фил Стентли тоже был гулякой и любителем женщин, но он считал, что без образования ему вообще нечего делать на этом свете, поэтому учился, и промывал этим мозги своему другу. Но Кристиана меньше всего волновали книжки, у него была идея построить “Дом Страсти”, проще говоря, он мечтал управлять борделем, нежели жениться и завести детей.

Покои всегда были открыты практически настежь и любой желающий мог присоединится в страсти и испить ее до дна. Кристиан никогда не волновался за тех, кто приходил на его светские вечеринки, считая, что они все люди взрослые и могут сами о себе позаботится. Поэтому естественно, что никакой охраны и обеспечения безопасности людей вокруг домика не было и быть не могло. Любой мог зайти на вечеринку и сделать что угодно. Обычно все были настолько пьяны, что вряд ли бы что-то запомнили или кого-то узнали, случись что.

А случится могло все что угодно.

– Да, детка, сильнее... – шептал Кристиан, откидывая голову, чувствуя, что вот-вот ощутит верх блаженства.

Но вместо того, что почувствовать рассыпающиеся искры оргазма, Кристиан ощутил, как кто-то тяжелый с силой навалился на него сверху. Он открыл глаза и ему тут же заткнули рот, шепча что-то на латыни. Ужас пробрался в кровь, судорожно сжимая в его тисках тело. Пьяная пелена еще не спешила спадать с глаз, когда некто соскользнул с него и молодой человек увидел страшную картину. Одна из девушек, что была с ним в эту ночь, кажется ее звали Келли была мертва и валялась у него в ногах, а вторая пропала... Ее нигде не было. Ни тела, ни криков, ни того, кто мог бы помочь. Кристиан с опозданием осознал, что сейчас может быть следующим, но занесенный над ним нож не спился в его плоть, только потому что человека, который его держал спугнули дикие крики и возгласы. Сердце Кристиана билось где-то в горле, он не соображал ничего то ли от страха, то ли от алкоголя. Возможно именно на это и был расчет, но чтобы перестраховаться, неизвестный человек как следует врезал Кристиану по голове и тот отключился.

– Что скажешь, Харпер? – мотнул шериф Ригли головой. – Зверство!

Харпер принюхался. Пахло алкоголем и спермой. И вообще, запашок стоял еще тот. Он даже думать не хотел, как можно настолько быть пьяным, чтобы не услышать как к тебе в покои ворвался убийца и порешил свою подружку.

– Быть скандалу, Харпер, если мы не найдем этого сукиного сына! Ридинг нас просто сожрет с потрохами.

Нытье Ригли не доставляло Харперу никакого удовольствия, но шериф был прав. Слишком много убийств, зверских, лишенных хоть какой-то логики, и никаких нормальных улик, только предположение, что это могли сделать... дети.

– Шериф? – окликнул Ригли его молодой помощник Хью. – мы задержали двоих предполагаемых подозреваемых. Их сейчас везут в префект.

Харпер и Ригли переглянулись.

Префект маршала находился у въезда в город. Там располагалась контора по поимке разных преступных элементов. Сперва их приводили туда, а уже потом ими занимался шериф, который если надо мог запросить сведения и подмогу из близлежащих крупных городов: Лондона, Бирмингема и Кардифа.

Харпер, который первый вошел в здание префекта, даже не сразу понял, что подозреваемыми в убийствах этой ночью являются двое детей. Лили и Коди были пойманы уже почти утром, еще один мальчик сбежал и помощники шерифа не смогли его отыскать в лесу. Однако тех, что они поймали, говорить отказываются.

– Если мэр Ридинг узнает детали расследования, – сказал Харпер Ригли, – он повесит этих несчастных без суда и следствия, вам ясно, шериф? Мы должны как можно тщательнее обыскать место предполагаемого наблюдения преступником за своими жертвами. А детей стоит отпустить, вряд ли они вообще что-то видели.

– Ты с своем уме, Харпер? – возмутился Ригли. – Эти дети возможно единственные, кто нам хоть что-то может объяснить. Не знаю как ты, лично я ни черта не понимаю что происходит! Эти дети – подозреваемые в убийстве и в покушении на убийство, а ты предлагаешь их отпустить и поискать еще улик. Спятил!

Шериф подошел к рыжеволосой девушке, которой было лет шестнадцать на вид. Он присел на корточки рядом с ней и сказал, поглядывая на парня рядом:

– Если вы не начнете говорить прямо сейчас, через пол дня вас повесят на базарной площади и тогда я уже ничего не смогу сделать, ясно вам?!

Но девочка никак не отреагировала на его слова, уставившись куда-то в пустоту за его спиной. Мальчишка же поджав губы, тоже избрал своей защитой – молчание. Шерифу это не нравилось, но похоже что он действительно мог бы отпустить их, но...

– Шериф Ригли! Почему вы не доложили мне, что поймали тех, кто напал на моего сына ночью!? Вам так не дорого место работы?!

Мэр был просто в ярости и Харпер понял, что теперь вряд ли подозреваемые доживут до суда. И оказался прав, потому что как только шериф Ригли рассказал Ридингу, что двое ребят могут быть причастны, Брэд Ридинг приказал повесить обоих на рассвете.

– Ты же бросил их, бросил! – кричал Кадо, пытаясь лупить Тима по лицу, но выходило как-то коряво и неумело. – Ты трус, слышишь? Тебя надо изгнать из клана!!!

Остальные ребята стояли кружком и насупившись смотрели как Кадо пытается выпустить пар. Никто ему не помогал, но и не останавливал. Ребята разбиралась сами между собой. Но до поры.

Ева решительно подошла к ним и оттолкнула Кадо, встав между ребятами.

– Хватит! – ее голос звучал требовательно. – Мы и так потеряли сегодня двоих. Нам нужно быть вместе, а не затевать драки на пустом месте. Тим бы ничего не смог сделать против людей с оружием, только бы сам погиб. Мы должны держаться сплоченней, желательно более без потерь. Это ясно?

Кадо все еще был на взводе. Он считал Лили своей нареченной, а теперь получалось, что он ее более не увидит.

– Значит, мы и дальше будем жить, как изгои? – вырвалось у Кадо, когда Ева решила, что все всё поняли и нужно заниматься делом.

Ева обернулась, сощуривая глаза отчего они казались хитрыми и злыми.

– Не забывай кто ты! – четко произнесла она. – Ты – вольный брат Земли нашей. Ты пришел на нее не уничтожать, а защищать. Если ты уподобишься мести или расправы, ты проиграешь. И мы все проиграем в этой борьбе за место под солнцем. Ты понял? А теперь иди на покос. Нам нужно сено для скота. Живо!

Когда дети ушли на покос, Ева еще долго не могла отойти от того, что их снова стало меньше. Им очень нужна была связь с тем миром, но за каждую вылазку приходилось платить цену. Высокую цену.

====== 5. Без свидетелей. ======

Отец Уэнрайт напоминал Шарлотте сильного, но потрепанного временем и боями солдата. Он немного прихрамывал на левую ногу, Дороти пояснила, что это после ранения. Не смотря на это, отец Уэнрайт был низок ростом, однако крепкое рукопожатие и серьезный взгляд в глаза не оставляли сомнений, что на поле боя этот мужчина мог повести вперед кого угодно. У Шарлотты было не много встреч с военными и солдатами, но она очень хорошо знала, что по рукопожатию и взгляду можно многое сказать о человеке. К примеру отец Уэнрайт скорее всего был не в рядовом чине, командовал ротой или отрядом. Многих потерял, закалился, заматерел. Взгляд бывшего солдата Королевской Армии был скуп на эмоции, тем не менее учтив и добр. В нем сочеталось мудрость и опыт, этакий жизненный тяжелый сплав, который не у всех в глазах разглядишь.

Шарлотта предполагала, что отец Уэнрайт не обрадуется тому, что она пришла в его дом, да еще осталась на ночь. Однако это предположение себя не оправдало, потому что после знакомства последовал легкий завтрак пшеничными лепешками с молоком и Ричард Уэнрайт сказал:

– Очень хорошо, что вы приехали, мисс Ди. Нам нужен человек, который не побоялся бы рассказать людям правду и открыть глаза на многие устаревшие понятия, такие, как ведьмовство. – Он перевел глаза на Дороти, которая услужливо хлопотала вокруг стола, затем коротко вздохнул и продолжил: – Понимаете мисс Ди, в нашем городке есть люди, которые периодически несут околесицу и нервируют народ, сдабривая свои россказни нелепыми баснями о том, чего просто нет. Вы ведь понимаете, о чем я?

Видимо отец Уэнрайт понял, что Дороти просветила Шарлотту насчет того, что здесь творится.

– Немного, – кивнула Шарлотта. – Но мне не понятно, почему мэр города ничего не предпринимает, чтобы пресечь болтовню?

Отец Уэнрайт скривил губы и отставил пустую чашку от себя.

– Мэру Ридингу подобная болтовня только на руку, – он снова глянул на Дороти, но девушка не обратила на это совершенно никакого внимания, продолжая убирать чашки со стола. – Лучше запуганных до смерти людей ничего нет. К тому же мэр Ридинг сам не ангел, мисс Ди. Вы ведь приехали писать книгу о том, что здесь происходит, не так ли?

– Я хотела бы в этом разобраться, только и всего, – уточнила Шарлотта. – Там, откуда я приехала, о ведьмовстве знают ли то, что пишут в газетах. Полагаю, что вы знаете об этом гораздо больше любого журналиста.

Уэнрайт ничего не ответил на эту откровенную похвалу. Он покачал головой и вынул из-за пазухи карманные часы. Посмотрев на них, он кивнул самому себе и вдруг предложил:

– Я должен ехать к умирающему в Брисвуд, это в пяти милях отсюда. Хочу чтобы вы поехали со мной, мисс Ди.

Дороти едва не уронила половник, остановив острый взгляд на отце. Она ничего не сказала, но с укором смотрела на него.

– Зачем? – поинтересовалась Шарлотта.

– Мне нужен свидетель, который запишет слова умирающего. И этим свидетелем будете вы.

Честно, четко и без сомнений интригующе. Шарлотта не жаловала подобных тайн, которые могли стоить ей жизни, но с чего-то надо начинать узнавать людей в этом городе. Это было опасное приключение, но именно за ними девушка и ехала сюда. В любом случае, у нее был шанс узнать о том, о чем не знают другие.

– Хорошо. Я поеду с вами.

В это время на улицах Хэмпшира творились иные дела. День обличал всех умеющих говорить и распространять нужную мэру информацию. А мэру не нужна была паника. Мэру нужен был суд над теми, кто едва не убил его сына и растерзал невинную девушку. И хотя народу не было сказано подробностей убийства, и о том, что девушка не была так уж невинна, мэр серьезно отнесся к возможным слухам и пресек некоторые из них лишением языка особо болтливых. Так языка лишились двое работников мельницы, а третий был так напуган, что вообще потерял дар речи.

– Детектив Харпер, я прошу вас не сообщать в префект Лондона, о том, что здесь случится в ближайшие тридцать часов, – сделал акцент мэр Ридинг на слове “прошу”. – Я намерен лично разобраться в случившимся и курировать всех причастных к расследованию смертей в городе, но на данный момент нам не нужны доносы в Лондон или Саутгемптон, ибо здесь совершенно другие законы, по которым мэр города имеет полное право казнить тех, кто случайно или косвенно был пойман на месте преступления. Вам понятно?

– Хотите совершить казнь не имея на это прав? – решил уточнить Харпер. – Вам же хуже. Но хотите вы этого или нет, мне придется сообщить о результатах расследования, ибо я не подчиняюсь вам. Мое руководство находится в Лондоне и ждет от меня результатов, не меньше, чем от вас префект Саутгемптона. Пока я здесь, то не позволю вам совершить казнь без суда и следствия, мистер Ридинг. И если вам не понятны мои слова, могу вам разъяснить в приватной беседе, – заключил Харпер, чувствуя, как злость вскипает в крови.

Между Харпером и Ридингом было малое расстояние и со стороны можно было подумать, что они собираются тот час напасть друг на друга, но Харпер был достаточно умен, чтобы не затевать драк с властями города. Но предупредить он имел полное право.

Шериф Ригли стоял поодаль и видел, как седые волосы Ридинга едва не встали дыбом от злости, а еще довольно молодое лицо мэра исказила гримаса ярости. Вряд ли Ригли мог бы воспрепятствовать чему-то между этими джентльменами, но он понимал, что находится сейчас между двух огней. Разумеется, он был на стороне справедливости и желал, чтобы преступники оказались виновны и их постигла виселица, как всех, кто совершил убийство. Но так же было ясно, что мэр не станет слушать какого-то заезжего детектива, а прикажет Ригли разобраться с этим самому, при его поддержке, разумеется. А слово мэра – здесь закон!

– В таком случае, я вынужден сообщить вашему начальству, что ваша работа здесь окончена, мистер Харпер. Не мешайте мне! – добавил он, подавшись всем телом вперед, едва не пожирая гневным взглядом молодого человека.

Но Харпер даже не отклонился назад, принимая ярость на себя. В любом случае, он останется здесь, даже если его работа и закончена. Он обязан поймать настоящих преступников, а не казнить детей за шалости того, кто трусливо не желает отвечать за свои деяния.

– Шериф Ригли, прикажите своим помощникам построить на площади виселицу. Сейчас же! – приказным тоном сказал Ридинг.

Его лицо уже было каменным и спокойным, словно посмертная маска фараона. Он и раньше не отличался чуткостью, а теперь и подавно. События прошлого закалили нынешнего мэра, однако многие справедливо считали, что он занял этот пост не совсем заслуженно. В их числе был и Ригли, но на данный момент, его больше интересовало то, кто же осмелится, кроме Харпера, помешать казни двух детей.

После того, как Ридинг вышел вон из офиса шерифа, Ригли мельком глянул на Харпера, а затем сказал, стоящему рядом помощнику:

– Стоун, оповести отца Уэнрайта о том, что здесь готовится.

Темноволосый немолодой помощник Адам Стоун, часто работал у шерифа “мальчиком на побегушках”. Когда Харпер спросил о нем, Ригли поморщился и сказал, что не допускает Стоуна до настоящих дел, ибо его сынок был психопатом, который зарезал дочь бывшего мэра города – Харта Боу. В те времена Стоун был заместителем шерифа городка и пытался выгородить своего сосунка. Дошло до того, что он едва не подменил улики, ведущие на Кайла Стоуна. В результате префект дал ему два года без права внесения залога, за порчу улик и еще год исправительных работ в тюрьме “Хизли”, что в сорока милях от Бакстона, Саутгемптон. Но когда Адам вернулся в город, Ригли нужны были крепкие руки и он на свой страх и риск взял Стоуна на работу.

– Я съезжу с ним, – оповестил шерифа Харпер. – Может ваш пастор и меня просветит о том, что я еще не знаю об этом городе.

– Шарлотта, – окликнула девушку Дороти. – Слушай, тебе не обязательно ехать с моим отцом. Иногда он бывает занудой и все время думает о делах, расследованиях и правде, которую должен донести людям. тебе вовсе не обязательно...

Дороти нагнала юную писательницу у дверей ее временного пристанища. На самом деле у нее не было резона отговаривать Ди от поездки, она просто хотела предупредить Шарлотту, что дорога по которой они поедут через два часа, проходит по ведьминому лесу и не лишним будет смотреть в оба, либо вообще отказаться от поездки. Дороти нравилась Шарлотта и ее рвение, желание докопаться до истины. Однако, Дороти понимала, что отец мог бы взять ее, но не взял потому что ему не наплевать на свою дочь, городская журналистка – совсем другое дело.

Шарлотта обернулась, чтобы сказать Дороти, что ей нечего боятся, но получила нежный и какой-то неуклюжий поцелуй в губы от дочери священника. Первое что пришло ей в голову, после него, то, что девушка не умеет проявлять свои чувства, либо попросту боится это делать. Ведь по сути, все люди в городке, да и за пределами деревень слишком набожные, чтобы понять подобные желания и страсти.

– На удачу, – улыбнулась Дороти, поправляя золотистый локон и тут же закусывая губу. – Она тебе пригодится, поверь мне.

Не успела Шарлотта даже ответить что-то внятное, как в дверь внизу постучали, настойчиво и грозно.

– Дороти, милая, открой помощнику шерифа, – попросил отец Уэнрайт.

Только сейчас Шарлотта вспомнила, что хотела еще заглянуть к шерифу и немного расспросить его о том, что он думает об этих убийствах. Префект журналистов не жаловал, но где-то нужно добывать реальную информацию. А тут такая удача, можно перед отъездом послушать о том, что скажет хотя бы помощник шерифа.

Ди осталась наверху, откуда было неплохо видно дверь, в которую через две минуты вошли двое мужчин в обычной одежде, но с оружием на поясе. Они сняли шляпы и коротко поклонились Дороти, оповестив ту, что они желают говорить с отцом Уэнрайтом. Один из пришедших, назвался детективом Ником Харпером и выглядел красавчиком. Шарлотте даже подумалось, что не врут мифы о том, что в детективы идут в основном симпатичные юноши, для того чтобы сбивать с толку женщин-преступниц. Детектив Харпер был не похож на обычного жителя Хэмпшира, в его глазах и голосе чувствовалась легкость и уверенность. Он говорил спокойно и тихо, будто опасался, что его услышат те, кто не должен.

– Отец Уэнрайт, – сказал Стоун. – Вы знакомы с детективом Харпером. Он нам пытается помочь с расследованием, – пояснил помощник шерифа. – Мы пришли сообщить вам, что констебли Хоу и Оукли арестовали двух подозреваемых в убийстве девушки этой ночью. Это дети. Они подозреваются в ряде убийств и мэр настаивает на том, чтобы казнить их на площади через два дня. Шериф Ригли просил оповестить вас, в надежде, что у вас найдутся доказательства против этого решения мэра Хэмпшира.

По лицу отца Уэнрайта было понятно все без слов. Дороти тоже была не удивлена такому повороту. По видимому, в этом городе иногда было принято казнить без суда, чтобы боялись. Хотя мэр скорее всего не видел, что люди и так запуганы до предела, да и вряд ли ему было до этого дело. Но вешать детей не дав им возможность сказать что-то в свою защиту, было мерзко и как-то местечково.

– Я найду доказательства, – уверенно ответил Уэнрайт. – Так и передайте шерифу.

Перед тем, как удалиться, Харпер отвел в сторону отца Уэнрайта и что-то шепотом рассказал ему. Затем надел шляпу, поклонился и вышел вслед за помощником Стоуном.

– Что сказал вам детектив Харпер? – поинтересовалась Шарлотта, когда они уже ехали на телеге по растрескавшейся от засухи дороге по направлению к Брисвуду.

После разговора с помощниками шерифа, отец Уэнрайт весьма скоро собрался в дорогу, едва не забыв взять немного провианта с собой. Дороти не вышла их проводить, занятая приготовлением обеда и разговором с Майклом, с которым Шарлотте не удалось познакомится. Было два часа дня, когда телега тронулась, увозя Шарлотту в неизвестное приключение.

– Пожелал удачи, – нехотя ответил Уэнрайт, причмокивая на коня.

– И всё?

Отец Уэнрайт не особо хотел говорить о том, что они с детективом Харпером мыслят очень одинаково в этом расследовании. К тому же, они оба солдаты Королевской Армии Великобритании. Но возможно, что пастор просто хотел защитить человека, который мог не вернуться с этой поездки.

– Детектив считает, что убийства совершил психически неуравновешенный мужчина, около тридцати пяти – сорока лет от роду, но никак не дети, которых сегодня утром поймали констебли. Он намерен сообщить в префект о том, что мэр Ридинг ведет какую-то свою игру с городом и жителями, но я отговорил его от этой затеи.

– Почему?

– Это опрометчивое решение. Ведь мы точно не знаем, кто убийца.

Колеса телеги немного скрипели, видимо смазывать их было недосуг, но это возвращало Шарлотту в реальность из собственных мыслей о расследовании.

– Полагаете, что мэр Ридинг может быть замешан в этих убийствах? – удивленно спросила юная писательница.

– Нет, но он в прошлом вполне мог спровоцировать подобные преступления, – честно ответил Уэнрайт, еще более заинтриговав девушку.

– Каким образом?!

Шарлотта желала знать все и в подробностях, ведь если отец Уэнрайт знал что-то о корне преступлений, значит, он мог совершенно точно указать на истинного виновника, но в таком случае, этим виновником мог оказаться и сам пастор. Узел интриг продолжал затягиваться, завлекая в гущу криминальных событий все больше людей.

Конь впереди тряхнул мордой и заржал, останавливаясь. Сперва было такое впечатление, что конь почуял кого-то впереди. Но впереди была свободная пустая дорога, с обочин поросшая густой травой и дерном. Тот самый ведьмин лес должен был начаться через полмили.

Отец Уэнрайт спрыгнул с насиженного места и полез в котомку за яблоками.

– Эта лошадь очень хитра, – улыбнулся священник. – Она требует продовольственной платы за риск.

Шарлотта тоже улыбнулась, хотя кожей чувствовала что стоит держать ухо востро. Дороти ведь не зря ее предупредить решила. Она и перед этим много говорила ей о том, что дороги пересекающие ведьмин стан, куда одному лучше не ходить.

– Получается, что на вас работают только хитрые звери, – продолжила шуточный разговор Шарлотта, пытаясь отделаться от чувства, что за ними наблюдают.

– Вы про пса рядом с часовней? Я просто не мог дать ему умереть, – просто сказал Уэнрайт. – К тому же собаку если правильно обучить, она будет приносить немало пользы. Надо было ее с собой взять.

Накормив яблоками своенравное животное, Уэнрайт посмотрел в голубые небеса. Как-то спонтанно, будто что-то ждал от них. Шарлотта тоже подняла голову и вдруг почувствовала как сзади в шею словно что-то укололо. Перед глазами все поплыло и последнее, что девушка услышала перед тем, как ее накрыла темнота, были слова отца Уэнрайта:

– Не надо! Возьмите лучше меня...

====== 6. Ведьмин лес. ======

Харпер уныло смотрел, как на базарной площади города выстраивается помост для виселицы. Ему раньше приходилось смотреть повешение в ходе разных расследований и дел. Но в Лондоне это теперь редко делалось прилюдно, по большей части судебные приставы решали дело в темных кулуарах зданий суда, тихо и относительно мирно. На повешении присутствовали только официальные лица, главный судья, судебная медэкспертиза с врачом и пара констеблей. И все. Ни посторонних лиц, ни народных свидетелей, ни других гражданских. Хотя по желанию и разрешению суда могли присутствовать полицейские офицеры в чине сержанта и лейтенанта. Все казни в Лондоне происходили под строгим присмотром губернатора и префектуры, а так же окружного прокурора и его маршалов. Разумеется, были и ошибки, но за них приходилось отвечать по всей строгости законов Великобритании. Именно поэтому Харпер не сомневался, что поступает правильно, оправляя уведомление для судьи Лондона и своего генерального руководства, о том, что, черт возьми, здесь творится.

Он понимал, что отец Уэнрайт во многом разделял его взгляды, как бывший военный, но в данном случае и на данной территории он подчиняется губернатору штата, как и все его подданные. А губернатор штата, даже не в курсе, что мэр города Хэмпшира намерен делать, поэтому ему тоже следовало отправить уведомление.

Дети, которых без хлеба и воды заперли в камеру при офисе шерифа, были еще очень молоды, чтобы понять то, во что играется мэр города и все его констебли. Вряд ли они понимали, что происходит, однако догадывались, что если даже они заговорят, мэр Ридинг вряд ли услышит их. Да и то, что отец Уэнрайт сможет достать доказательство непричастности этих детей к жестоким убийствам, верилось с трудом. Эти дети были обречены на расправу с того момента, как на них надели кандалы. И здесь Харпер ничего не мог сделать, даже при всей его горячности и мастерстве детектива. Он нутром чуял, что дети непричастны, они всего лишь возможные посредники или даже случайные жертвы обстоятельств. Но никак не преступники, жестоко зарезавшие несколько человек. Хотя Харпер, верил, что ведьмы порой очень опасны, просто потому что действуют по своим правилам и законам, которые далеки от законов Великобритании, все же нужно было расспросить и других детей. Только вот времени на это было, до рассвета.

Неожиданно в кабинет, где писал свои уведомления Харпер, без стука влетел Стоун и сообщил, что приезжую журналистку, которая ехала через ведьмин лес вместе с отцом Уэнрайтом, похитили. Стоун явно бежал со всех ног чтобы сообщить детективу эту новость раньше остальных.