Текст книги "Мать и Колыбель (СИ)"

Автор книги: Alexandra Catherine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Тот улыбнулся шире и очаровательнее. И на глазах у многих придворных, которыми сейчас был полон холл, взял руку Акме и поцеловал. Девушка крепко стиснула зубы, превратила губы в тонкую линию и вспыхнула. Принц с зачарованной улыбкой сделал несколько шагов назад, а затем быстро скрылся, не обращая внимание на поклоны шептавшихся придворных.

Она быстро добралась до своих апартаментов, сорвала с бальцо вуаль, перчатки, чуть не разорвав их. Стянула жилет, швырнула всё на стул и сама упала на диванчик, со злостью отшвырнув красиво вышитую подушку. Переобувшись в чёрные бархатные башмачки, Акме сняла бальцо, поправила причёску и выскользнула в полутёмный коридор. Девушка осторожно проникла в другое крыло, меньше всего желая быть кем-то замеченной.

В библиотеке было тихо и безлюдно. Бесшумно горели застеклённые светильники, а свет солнца заставлял шлем на голове статуи Атариатиса Рианора странно переливаться разными цветами. Девушка подошла к окну и грустно прошептала, дотронувшись до стекла: «Приветствую тебя, мой славный предок! Или не предок…». Атариатис лишь безмолвно хмурился и крепко держал поводья своей квадриги и длинный меч.

Здесь были книги на незнакомых ей языках, манускрипты, летописи, монографии философов, географов, биографии, истории разных государств, работы путешественников, которые писали о своих приключениях за морем. Она взяла увесистый том о путешествиях за пределами Архея и села рядом с окном прямо на ступень одной из лесенок, покрытую мягким ковром.

Книга была тяжёлой и старой. Мягкие пожелтелые страницы пахли пылью, они слегка рассыпались при прикосновении. Чернила поблекли, а кое-где и вовсе стёрлись.

Акме прочитала страницу предисловия, написанную малоразборчивым почерком, когда услышала:

– Не могу не спросить: что вы читаете, Акме?

Уже на середине фразы она подпрыгнула от испуга. На вершине лестницы со свитком в руках стоял Гаральд в своём тёмно-зелёном колете. Его насмешливая прохладная улыбка никак не располагала к веселью.

– Ах, сударь, это вы! – напряжённо воскликнула Акме, силясь улыбнуться. – Полагала – я здесь одна.

– Мне жаль, что напугал вас.

– Мне жаль, что я пуглива.

– Так что же вы читаете? – вновь спросил он, медленно спускаясь.

Акме не увидела оружия у Гаральда, прекрасно осознавая, что один или два кинжала были всё же надёжно спрятаны в голенищах кожаных сапог или за манжетами рукавов.

– «Путешествия Эпела Селенарского», – ответила дочь барона. – В своём предисловии сказано о путешествии в Заземелье через Скалистые Леса и через море. О блистательном иноземном короле, его супруге и прекрасной дочери… Честно говоря, я верю ему с трудом.

– Тогда, быть может, стоит поставить эту книгу обратно и выбрать другую?

– А что читаете вы? Что за древние свитки?

– Заметки миларских географов и следопытов.

– Чем же они вас так привлекли?

– Это единственные свитки, где есть относительно новое описание большей части Кунабулы.

Акме взяла из рук Гаральда книгу и, пока он ставил на место «Путешествия Эпела Селенарского», села за стол и начала листать старые страницы.

– Неужто вы не знали, что дорога в Кунабулу – путь, полный опасностей?

– Я любопытен, – холодно усмехнулся тот. – Занятно, что мне говорите это вы, Акме, – девушка, которая вопреки всеобщей воле, упрямо отвергая все разумные доводы, идёт в самое гнездо тех тварей.

– Вы забываете, Гаральд, что я иду туда следом за братом.

Гаральд пожал плечами и сел за один стол с Акме.

– Трен не отправит вашего брата одного. С ним пойдут самые надёжные люди Карнеоласа. На него ляжет не только забота обо всём Архее, но ещё и о вас.

Акме кинула на него сумрачный взор и твёрдо произнесла:

– О себе я позабочусь сама. К тому же Провидица сказала, чтобы я шла тоже. Не думаю, что у вас, Гаральд, есть основания не доверять ей.

– Я советую вам не слушать её советов.

Акме усмехнулась и в мрачном изумлении воззрилась на него.

– Почему вы отговариваете меня? – спросила она.

– Мне будет жаль, если с вами случится беда. Вы беспечны.

– То же самое я могу сказать и о вас. Вы тоже намеревались поехать в Кунабулу; уверена – вопреки чьей-то воле и здравому рассудку.

– Пока что мне не было приказано поступить иначе. Вы же туда попадёте, даже если государь прикажет вам вернуться домой. Вы упрямы и являетесь подданной другого королевства. Но вы будете исполнять приказания нашего короля, пока вам удобно их исполнять. Если хотя бы один из них пойдёт вразрез с вашими убеждениям или желаниям, ничто не сможет заставить вас следовать воле Его Величества.

«Опасный разговор на политические темы с едва знакомым молодым человеком», – спохватилась она.

– Понравился ли вам Кеос, Акме? – Гаральд прервал её размышления.

– Бóльшая часть из того, что я увидела, понравилась, – ответила та. – Особенно Собор Пресвятой Девы Марии.

– Эта махина не могла не понравиться.

– К несчастью, посланник Его Величества перехватил нас, едва мы вышли из Собора, и нам пришлось вернуться во дворец.

– Что ж, – усмехнулся Гаральд. – Я не менее занят, чем принц, и тоже нахожусь в услужении не только у короля, но и у герцога. Но уверен: найду несколько часов и могу сам показать вам Кеос.

Акме чувствовала, как что-то завораживающее поднимается в глубине души, когда смотрела ему в глаза. А когда он произнёс эту сладостную фразу, голова её слегка закружилась.

– Не стоит беспокоиться… – проговорила она.

– Я не столь знаменит в Кеосе, как принц, от этого и меньше хлопот. И более спокойной окажется наша с вами прогулка. Если вам будет угодно.

«Мне будет угодно!» – вдруг подумалось ей.

– Благодарю, – улыбнулась Акме. – Я могла бы погулять по Кеосу и сама. Но не решаюсь.

– И не нужно. Я буду сопровождать вас. Или моё покровительство вам не по душе? – неожиданно прохладно и чеканно спросил Гаральд.

Девушка внимательно взглянула на него и произнесла мрачным тоном:

– Вы не совсем верно поняли меня. Рианорская Сила была для меня не более чем легендой. Теперь же я узнаю, что я из древнего царского рода, во что до сих пор не верю и не знаю, смогу ли поверить. Вчера я имела честь быть представленной многовековому призраку и говорить с ним. Я окружена защитой карнеоласского короля и всех остальных. К такому не привыкла, и вам не стоит судить меня.

Гаральд вдруг довольно улыбнулся её выпаду.

– И вы не желаете, чтобы повсюду за вами ходила тень и следила за вашей безопасностью, – это было утверждение; в изумрудных глазах искрилось пламя, а губы изогнулись в усмешке, тон же был исключительно вежлив и всячески выказывал уступчивость.

– А разве у меня есть выбор? Послушайте, Гаральд: вы уже дважды спасли мне жизнь. Я не желаю причинять слишком много хлопот и могу смело обещать, что их более не будет.

Молодой человек внезапно раскатисто рассмеялся и воскликнул:

– Что бы было с Археем, если бы люди герцога Атийского не вытащили вас с братом из горящего дома, когда вы были детьми? Я не желаю набивать себе цену, но что бы случилось, если бы я не уничтожил двух чудовищ, которые готовились вас убить?

– Разве брат не важнее меня для Архея?

– Любопытно: а что важнее для вашего брата и для вашего дяди? Архей или лично вы? Забудьте вашу самоуверенность и подумайте хотя бы об этом.

Акме промолчала, прекрасно осознавая его правоту. Ещё она знала, что общество Гаральда ей будет приятно. Об охране в лице другого человека она не желала даже думать.

Тяжёлая дверь открылась, и в помещение вошёл Лорен. Если он и удивился, увидев вместе с сестрой герцогского прихвостня, то ловко это скрыл.

– Снова приветствую вас, Гаральд! – холодно воскликнул тот.

– Лорен!.. – кивнул он.

– Сестра, мне сказали, что ты здесь, – когда он оказался за спиной Гаральда, то одними губами проговорил, взглядом указывая на молодого человека: «Что он здесь делает?».

– У тебя ко мне дело, брат? – спокойно и даже холодно поинтересовалась девушка.

– Гаральд, Его Светлость герцог Атийский ждёт вас внизу.

Молодой человек слегка помрачнел и сказал:

– До новых встреч!.. Приятного дня, сударыня!

Он поклонился обоим и скрылся за дверью.

– Я вижу – вы с Гаральдом уже закадычные друзья? – глядя ему вслед, тихо пробормотала Акме.

– Такие же, как и вы. Что вы делали здесь вдвоём?

– Мы встретились здесь случайно. Говорили о долге.

– Общество Гаральда мне не так приятно, как общество Арнила… О долге?

– Чего тебе нужно? Говори и проваливай.

– Сын короля сбился с ног, выискивая тебя. Он ищет твоего общества.

Целительница со вздохом откинулась на стуле.

– Что же мне делать?

– Так ты прячешься тут от него? – Лорен усмехнулся.

– Или мне придётся сидеть здесь до темноты, или незамеченной пробраться в свои покои. Но в обоих случаях непременно отказаться от ужина.

– Кто такой этот принц Арнил, чтобы лишать тебя ужина? Не дури. А слуги всегда будут судачить. Но опасаться стоит не его, а Гаральда: он скрытен, немногословен и ото всех таит свои мысли и искренние суждения.

– Похоже на то… – пробормотала девушка.

– Но я пришёл сюда не за этим. Юноша, который мне прислуживает, не хочет признаться, кому изначально предназначались наши покои, но я всё равно узнаю. Там жили какие-то дьяволята, – глаза Лорена сверкали, улыбка переливалась проказливостью. – Пуговица от моего камзола закатилась под ковёр рядом с моей кроватью. Я нагнулся, чтобы найти её, отогнул край ковра и заметил, что старый паркет в одном месте был повреждён. Здесь его особо покрывали царапины и даже какая-то еле заметная щель. Я взял кинжал и окончательно испортил восхитительный древний паркет. В полу была деревянная крышка. Я открыл её и увидел тёмное глубокое углубление. Там, на глубине нескольких дюймов, есть небольшой рычаг. Когда мне удалось сдвинуть его с места, на стене за большой картиной неизвестного мне почтенного сударя что-то тихонько звякнуло. Представь моё изумление, когда я попытался снять картину со стены, но она не просто поддалась мне, а легко повернулась на петлях. Как дверь. За ней – низкий и узкий проход с каменной лестницей. Маленький коридор соединяет мою спальню с твоей. Ступени ведут вниз, но куда именно – проверить не успел. Я услышал, как в коридоре топает мой хитрый слуга. Да так громко, будто он за несколько минут набрал несколько сотен лишнего веса! В этом маленьком помещении всё очень хорошо слышно.

– Ты не обманываешь меня? – с недоверием пробормотала Акме.

– Я могу проникнуть в твою спальню тем способом, о котором рассказал тебе. Сегодня же. Уверен, что слуги не знают о нём. Путь очень старый, всё в пыли и паутине.

– Я спрошу у Лирии, кому предназначались эти комнаты. И найду выход в тот коридор.

– Там жили либо любовники, либо заговорщики, – в глазах Лорена сверкал азарт.

Этим же вечером, едва дворец погрузился в сон, в отдельных его частях для пирующих начали раздаваться звуки музыки, а придворные дамы зашуршали платьями и застучались в чужие спальни. Акме убедилась, что Лирия легла спать, и начала исследовать свою комнату. Провидица всё равно не дала бы ей спать своими зловещими песнями. Она звала девушку.

Здесь висело несколько довольно крупных картин, но всех их можно было легко сдвинуть с места или снять со стены, за ними не наблюдалось никакого прохода. Девушка осмотрела всё: заглянула под кровать, исследовала чуть ли не каждый дюйм пола, поднимая ковёр во всех немыслимых местах. Но ничего так и не отыскала. Несколько разочарованная, она направилась в свою ванную. Зачерпнув немного воды из керамической посудины на деревянном табурете и умыв лицо, девушка огляделась и увидела довольно древний шкаф, закрытый на все замки. Взглянув на него совершенно иными глазами, заглянула за него и увидела, что там висит небольшой гобелен.

– Попался!.. – выдохнула она, напрягла все свои силы и попыталась его отодвинуть.

Многовековой шкаф на удивление легко с ворчливым скрипом и плачущим стоном поддался и отодвинулся от каменной стены ровно настолько, чтобы худенькая Акме смогла подойти к гобелену. Девушка задрала пóлы своей шёлковой ночной рубашки и вытащила кинжал матери, прикреплённый ремнём к бедру. Она аккуратно отделила низ гобелена от стены и, заглянув за него, обнаружила подобие маленькой запертой деревянной двери. На ней – ни замков, ни других отверстий, куда можно было бы вставить ключ, и Акме осознала, что дверь открывалась подобным же механическим путём, как и дверь за картиной в спальне Лорена. И принялась искать рычаг или кнопку.

Озарение снизошло на неё, когда она отмывала руки и лицо. Не вытираясь, облившись оставшейся в ладонях ледяной водой, она опустилась на кафельный пол и заглянула за деревянную скамейку с керамической углублённой чашей с отверстием в самом низу, увенчанной смывом. Данные приспособления использовалось для отправления естественных потребностей в богатых домах. Открыв бочонок, увидела старые ржавые трубы. Стенки его покрыты плесенью, грязью и ржавчиной, а за трубой находилось подобие небольшого ящичка.

Взяв губку и открыв его, увидела крупный железный рычаг, столь же грязный и ржавый, как и всё в этом бочонке.

– Какая гадость! – поморщилась Акме, но в голосе её сквозило восхищение и радость. – Что за извращённые фантазии!

С превеликим трудом сдвинув его с места, услышала едва различимый щелчок и подбежала к гобелену. Маленькая дверца была открыта и вела в тёмный каменный проход.

Вымыв руки и закрыв бочонок, зажгла свечу, подтянулась и влезла в холодный коридор, обтянутый паутиной. Слева за углом увидела просветы и осознала: это вход в спальню братца. Но её заинтересовал длинный коридор справа, теряющийся во тьме. Пройдя по нему, затхлому и заплесневелому, несколько десятков шагов, увидела узкую каменную лестницу, круто спускающуюся вниз. Где-то внизу с низким и зловещим гулом выл ветер.

Вернулась в спальню, захватила чёрный лёгкий плащ с глубоким капюшоном, накинула его поверх белоснежной сорочки на тонких тесёмках. Взяла с собой ещё две свечи, прислушалась, спит ли Лирия, и вновь залезла в таинственный коридор. На случай, если служанка заметит её отсутствие, Акме меньше всего желала, чтобы та обнаружила столь ценную находку. Посему она с трудом, пыхтя и шёпотом ругаясь, придвинула старый шкаф поближе к стене, опустила гобелен, прикрыла за собой дверцу и крадучись направилась на поиски новых приключений.

[1] Столица Акидии

Глава 10. Шёпот Иркаллы ​

Коридор вывел Акме в тёплую безмолвную ночь, благоухающую ароматами цветов, хвои и липы. Где-то далеко раскатисто пел одинокий колокол церкви Святой Иоанны, возвещая о наступлении полуночи. Впереди выстроилась густая стена паркового леса, озарённого лунным светом и тусклым сиянием светильников в дворцовых окнах.

Акме быстро шла в безгласной ночи, низко надвинув на голову капюшон и озираясь. Она прекрасно осознавала, что если её обнаружат, об этом сразу узнает весь двор. От холода и страха холода сводило руки и стучали зубы.

Во тьме леса заметила слабое бело-синее свечение, пробивающееся сквозь сгусток тьмы тонкими лучами. Песня затихла, едва Акме вошла в обитель Провидицы и увидела её у озера.

– Ты не испугалась тьмы и покинула свою спальню по моему зову, – одобрительно проговорила царица.

– Если бы я не направилась к вам, вы бы продолжили петь до утра.

Провидица прошелестела низким чарующим смехом и указала ей на возвышенность – некое подобие деревянной скамьи. Подлокотники, спинка и пьедестал увивали толстые волнистые корни, создавая несравненные по красоте узоры, покрытые древними изразцовыми письменами.

– Почему вы не позвали моего брата? – спросила Акме усаживаясь.

– Мне нечего сказать твоему брату. А тебе надо учиться.

– Но моему брату это тоже нужно.

– Твой брат справится без меня. Я позвала тебя в Карнеолас неслучайно. Я сестра тебе и Лорену. Мы едины своим родством и общим устремлением.

Акме с недоверием спросила:

– В каком смысле сестра?

– Я владею Силой, которая была дана мне вместе с моею матерью, – дар предвидения. Но Атариатис Рианор дал мне толику той Силы, которая позволяет мне защищать Кеос. Эта Сила родственна вашей. Я слышу ваши мысли, вижу ваши сны. Твой брат хитрее и гибче, он может обернуть любую обстановку себе на пользу. Ты же не любишь хитрить. В тебе достаточно мужества, чтобы говорить правду окружающим людям. Но твоя прямота может сыграть с тобой злую шутку. Особенно в Нелее. Не наживай себе врагов. Скрывай мысли, истинные намерения, настроения. Не сближайся ни с принцем, ни с сыном герцога Атийского.

– Сыном? – у Акме сильнее застучало сердце.

– Гаральд Алистер – сын Аберфойла Алистера из атийского рода Прациев. Он унаследует герцогство в случае смерти отца и в случае дозволения на то карнеоласского короля.

Акме потрясённо глядела на Провидицу, но решила ничего не говорить. Разумеется, они с Лореном должны были догадаться. Алистеры так похожи!..

– Что мы должны будем сделать в Иркалле? – спросила Акме, стараясь отойти от мрачного потрясения.

– Нергал и Эрешкигаль будут говорить с вами, если сочтут вас достойными.

– Если нет?

– Заточат в Иркалле. И высвободить оттуда вас не сможет никто, даже я. Иркалла – пристанище для мёртвых душ.

– Если они согласятся говорить с нами, что мы должны будем сказать Нергалу и Эрешкигаль?

– Всё, что нашепчет вам сердце. Оно нашепчет, не сомневайтесь.

– Почему я должна выполнить приказ Трена и пойти в Иркаллу?

– То не приказ Трена, дитя Шамаша. Это долг перед землёй, на которой вы живёте. Не пойти в Кунабулу вы не сможете. Рано или поздно ваша кровь приведёт вас туда. Под знамёнами Карнеоласа или любого другого государства.

– Вы обладаете даром предвидения. Каким вы видите наше путешествие и его исход?

– Мой дар несовершенен, я вижу только во сне, а видения мои то сумрачны, то ясны подобно весеннему небу. Я вижу лишь отрывочные картины вашего похода, вижу чёрные и красные моря…

– Вы посылали мне эти сны? – спросила Акме. – Я довольно давно слышу ваш зов и эти нечестивые полчища.

– Что ещё ты видела? – несколько взволнованно осведомилась царица фавнов. – Я посылаю вам видения, но не знаю, в какой форме они дойдут до вас и что именно вы увидите.

– Яркий огонь, в котором воедино сплелись и белый, и голубой свет… Я внутри него и ничего более не вижу. Ещё я вижу чёрный огонь. Он – союзник мой во всех моих делах.

– Плохое предзнаменование. У Атариатиса Рианора был брат. Ты знаешь о нём?

– Да, Раласар Рианор, второй наследник карнеоласского престола.

– Атариатис был воплощением света. Раласар – воплощением тьмы. Казалось, в этом красивом юноше собралась вся чёрная мощь Нергала. Демоны боялись Атариатиса, но когда на их пути вставал Раласар – они цепенели, теряли волю и жаждали его приказаний. После войны он так и не оправился. Тьма затопила его, он повздорил со старшим братом и исчез. Никто и никогда более не видел его. Однажды мне приснилось, что Раласар в Иркалле. Полагаю, он так и погиб там сотни лет назад.

– Нергал и Шамаш были братьями, – рассуждала вслух Акме. – Их Силы не могут быть настолько разными.

– Солнечный свет тоже может жечься и губить. А тьма – скрывать и прятать. Тьма – это лишь оборотная сторона света. Не бойся Иркаллы, дитя. Если она признает в тебе равную, она не причинит тебе вреда. И не доверяй людям в Нелее. Все они преследуют лишь корыстные цели. Самоотверженных уже нет. Моя семья была дружна с семьёй Атариатиса. Народ мой был дик и эгоистичен, он не приветствовал Атариатиса Рианора, которого считал тираном, он не приветствовал и участия своего в войне, которую я предсказала. Мне пришлось доверить народ свой сестре Цавтат. Я не смогла предать Атариатиса, и аваларцы нарекли меня предательницей. Я помогла ему в этой войне и во многом другом, и слава Атариатиса затмила славу его предков и славу всех смертных героев, когда-либо совершавших свои подвиги на землях Архея и Элассара. Он решил обезопасить Архей, понимая, что не вечен. Я не задумываясь предложила свою помощь и была счастлива узнать, что он принимает её. Атариатис благословил меня своей Силой. Меня убили незадолго до убийства Атариатиса. Должно быть, по приказу Ранея Вальдеборга. Но после смерти я осталась в Нелее, привязанная к этому миру моим священным долгом и клятвой Атариатису. Убили моего царя, Лигия сбежала, а я несколько лет отводила от неё преследования Ранея Вальдеборга.

– Ты ведь могла прикончить Ранея Вальдеборга. Почему ты его не убила?

– Убить?.. – царица страшно хмыкнула. – Это слишком легко для той боли, которую он причинил мне и несчастной Лигии. Я прокляла Вальдеборгов.

Акме испуганно сглотнула.

– У Вальдеборгов почти всегда погибали старшие сыновья, которых готовили к трону после отца. На трон же восходили менее подготовленные. Я не щадила и королев. Но Трен полагает, что я до сих пор не гнушаюсь своими проклятиями, и убила его жену, Эрато. Он ошибается. Моё проклятие давно сошло на нет, да и Эрато я любила.

Девушка отодвинулась, изумлённая её мстительностью. Каким бы страшным человеком ни был Раней Вальдеборг, его потомки не должны были отвечать за его вероломство.

– О чём ты мечтала, Акме, когда ещё не знала о своём предназначении? – внезапно спросила Провидица, разглядывая девушку так внимательно, как лекарь разглядывает своего больного.

– О службе в больнице вместе с братом и дядей. Но дядя никогда не позволил бы мне работать, а скорее бы выдал меня замуж.

– Тебе знакомо чувство долга.

– Дядя говорил мне обратное.

– Он говорил тебе о долге перед твоей семьёй. О долге женщины: замужество, поддержание семейного очага, продолжение рода. Я же говорю тебе о долге перед твоей землёй и людьми, которые тебя окружают. Одну часть своего долга ты выполняешь – ты целитель. Но я предлагаю тебе большее: спасти сотни тысяч от страшной смерти. Почувствовать себя матерью всего мира.

Акме промолчала, внимательно глядя на царицу Авалара.

– А сейчас тебе пора идти, ночь темна, час поздний, тебе следует отдохнуть. Приходи ко мне. Я буду рассказывать тебе обо всём, что знаю, и научу всему, что умею сама.

Уже у входа Акме обернулась и спросила:

– Я всё равно не понимаю, что я должна сделать в Иркалле.

Провидица мудро улыбнулась и ответила:

– Пока ты в Кеосе, я научу тебя понимать.

Акме не нашла что ответить, да и не почувствовала в себе этого желания, сделала реверанс и вышла во тьму. В её голове вновь зазвучала песня аваларской царицы, но не зовущая, а успокаивающая. «И как всё это понять?» – раздражённо подумала девушка.

Услышав за собой шорох, Акме ускорилась, путаясь в полах плаща и длинной сорочки. Дыхание сбилось, душа похолодела от ужаса. Её преследовали агенты короля. Что они сделают с ней, когда поймают? Что скажет Трен? Что он подумает? Её выгонят из Кеоса?..

Треск сбоку заставил её резко остановиться и осветить сплошную стену леса, но кто-то обхватил её со спины и зажал рот. Светильник упал, а Акме замерла, от ужаса лишившись языка и мыслей.

– Кто ты и что делаешь здесь в это время?

Акме грубо развернули, сжимая её руки так, что она пискнула от боли, содрали капюшон с её головы, и в отблесках разбившейся лучины она узнала строгое лицо Гаральда.

– Акме! – изумлённо воскликнул он, рассматривая её широко распахнутыми глазами и всё ещё больно удерживая. – Ночью в лесу? У Провидицы?!

– Это преступление? – набравшись смелости, выдохнула она и тяжело взглянула на него, чтобы не выказать ни тени всепоглощающего страха и ни вздоха боли.

– Как вы вышли из дворца незамеченной?

– Можете отпустить меня. Обещаю, я не сбегу и не попытаюсь убить вас.

Он отпустил её, убрал пистолет и объяснил:

– Вам повезло – вы неприкосновенны. Иначе я отволок бы вас к государю.

– Подобное обращение с девушкой пристало каменотёсу, но не дворянину.

– А если эта девушка заговорщица или соглядатай?

– О Небо, Гаральд! Не там вы ищете заговорщиков.

– Признаюсь, менее всего я был готов увидеть вас в это время в этом месте.

– А что делает в таком месте и в такое время сын герцога? – ввернула Акме.

– Кто рассказал вам о моём родстве с герцогом? – на мгновение оцепенел Гаральд, а потом закатил глаза, усмехнулся и ответил. – Разумеется, Провидица.

– Что в этом такого? – удивилась девушка. – Есть какая-то проблема?

– Принято считать, что в Кеосе вам ничто не грозит, – тихо проговорил он, не ответив на её вопрос. – Но вы должны мне пообещать, что не будете более выходить ночью из дворца. Мы с герцогом отвечаем за вас головой.

Некоторое время они шли в тишине, нарушаемой лишь шорохом ночного ветра и звенящих листвой веток, которые отодвигал Гаральд, едва они появлялись на пути у Акме.

– Вы думали о том, чем займётесь, когда всё это кончится? – вдруг спросил он.

– Сложно сосредоточиться на этой мысли… ничего ещё даже не началось. Я не понимаю, насколько мы уходим и уйдём ли. Я надеюсь, эти события не помешают мне стать целителем и обосноваться где-нибудь подальше от Кибельмиды.

– Вы уже выбрали город? – голос Гаральда был вежлив.

– Я слышала – вновь отстраивается древний городок Хадира̀т, расположенный в самой юго-восточной точке Архея. Возводятся жилые дома, школы, больницы. Там нужны целители. Я бы пожила и поработала на берегу тёплого моря Тиамуль. Я была у моря всего однажды, но никогда не забуду этот золотой песок, мягкий шум волн, приятный ветер, запах солёного моря…

– Даже меня теперь потянуло на побережье, – в голосе Гаральда слышалась улыбка. – Вам было бы лучше поехать туда сразу, а не с нами в Иркаллу.

– С «нами»?!

– Я надеюсь войти в отряд, который вместе с вами отправится в подземелья Иркаллы.

– Вы же сами сказали, что это слишком опасно! – воскликнула Акме, остановившись. Что-то тёплое окутало душу.

– Да, придётся пройти через горы прошений и доказательств моей необходимости в пути, чтобы добиться разрешения отца и короля… Но эта кампания войдёт в историю, а я достаточно тщеславен, чтобы сложить голову во имя великого дела и остаться в истории если не факелом, то хотя бы искрой.

– Глупо так играться со своей жизнью, – прошептала Акме, по-детски надулась, отвернулась и пошла дальше, лишь бы не видеть омута этих всепоглощающих тёмных от ночи глаз.

– Вы идёте в Кунабулу, чтобы избавиться от влияния вашего дядюшки, я следую в Кунабулу, чтобы избавиться от той жизни, которой я жил все эти годы в Кеосе. Мы с вами очень похожи.

Оставшийся путь до дворца они проделали в напряжённом молчании от внезапно появившихся разногласий. Когда между деревьями начал проглядываться свет в окнах дворца, Гаральд остановился и тихо произнёс:

– Из дворца вы вышли не через главный вход. Я узна̀ю, где вы вышли и кто помог вам. Если нас увидят в столь позднее время вместе, да ещё за пределами дворца, это скомпрометирует и вас, и меня, мы рискуем стать жертвами необоснованного скандала. Я не провожал вас до дворца, вы не ходили к Провидице этой ночью, я вас не видел.

Акме кивнула.

– Доброй ночи, сударыня, – тихо произнёс Гаральд, спокойно смотря ей прямо в глаза.

Акме одарила его презрительным взглядом, развернулась и уже было направилась ко дворцу, но остановилась, обернулась и произнесла:

– Вы ошибаетесь, Гаральд: мы не похожи. Я бегу из своего дома, чтобы в свободе обрести себя независимо от того приведёт ли она меня к тихой мирной жизни или к славной смерти. Вы же убегаете от себя, чтобы попытаться обрести пустоту; стремитесь попасть туда, где не будет ваших страхов, но они будут всюду следовать за вами, пока вы не прогоните их. Доброй ночи!

Акме сделала реверанс, а когда выпрямилась, то увидела, как бешено сверкнули глаза Гаральда, а лицо превратилось в непроницаемую маску. Они одновременно отвернулись друг от друга и торопливо направились своей дорогой. Девушка осталась в уверенности, что расставались они с чувством взаимной неприязни и с твёрдым намерением более не общаться.

Утром молодёжь завтракала вчетвером: Арнил, принцесса Плио, Лорен и Акме. Окна были закрыты. Сильный ветер гнал ко дворцу моря бушующего ливня. Он остервенело бил в окна, но вдали проглядывались лазурная кромка небосвода, расширяющаяся и обнадёживающая. В помещении разожгли камин, капли отчаянно били по кронам старых деревьев и по стенам дворца. Златовласая и жизнерадостная Плио что-то весело тараторила, пытаясь привлечь внимание Лорена, отвечавшего сдержанными улыбками на серебристый смех принцессы и её шутки. Принц и принцесса спорили о литературе:

– На новую поэму Келлера несомненно повлияла «Керрберия» Пириония! – презрительно надув губки, восклицала Плио. – Братец, только посмотри на то, как его Руфия грозит божеству, который разрушил её благополучие. Керрберия тоже грозит неведомой силе, уничтожившей её город. Его «Унивира» была куда лучше.

– Ты несправедлива, кузина, – со смехом отвечал Арнил. – Эта трагедия Келлера довольно хороша. «Керрберия» – великое произведение, с которого следует брать пример, если не можешь выдумать что-то своё.

– Руфия не так сильна духом, как Керрберия, – неожиданно ввернул Лорен, приятно удивив Плио. – Она только и делает, что ропщет…

– Ах, вы тоже читали! – восхитилась Плио.

– Не все целители равнодушны к модным новинкам литературы.

Акме внимала их разговору с тем же интересом, с каким прислушиваются к жужжанию ленивой жирной мухи. Она вспоминала разговор с Провидицей, терпеливо ждала возможности рассказать об этом Лорену. Ей снова и снова являлось самоуверенное выражение лица Гаральда и его ледяная улыбка.

– А вы, Акме? – спросил Арнил, всё утро пытавшийся достучаться до неё сквозь стену её отстранённости.

Девушка заморгала и проворно отыскала конец нити их разговора.

– Увы, Ваше Высочество, – тихо проговорила она. – Я предпочитаю историческую литературу.

– Вы что-то молчаливы и бледны, Акме, – беззаботно заметила Плио, внимательно и будто с участием её разглядывая.

– Дождь всегда клонит меня в сон, – с вялой полуулыбкой отозвалась Акме.

– К счастью, скоро он кончится. Сегодня вечером нам покажут комедию Криспиния.

– Дождь заканчивается! – воскликнула Плио, когда все четверо вышли из комнаты. – Я хочу развлечь братца пением и игрой на лютне. Я буду рада, если вы тоже послушаете меня, Лорен и Акме.

– Почту за честь, Ваше Высочество, – с поклоном ответил Лорен. – Но я присоединюсь к вам позже. Сестре нездоровится, она хочет провести немного времени на свежем воздухе.

– Я сейчас же пришлю вам лекаря, – воскликнул Арнил. – Говорю же, что вы безмерно бледны и печальны!

– Это лишнее, Ваше Высочество, – усмехнулся Лорен. – Я ведь сам целитель.

– Ах, да, верно. Я иногда забывают об этом.

Когда брат с сестрой уже сделали несколько шагов, Акме с улыбкой обернулась и невольно изумилась: улыбка Арнила исчезла, он внимательно следил за ними, задумчиво сузив глаза.