Текст книги "Мать и Колыбель (СИ)"

Автор книги: Alexandra Catherine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 3. Соколёнок

Aкме заснула только на рассвете, когда золотистые лучи солнца едва коснулись востока. В полузабытьи увидела огромный чёрный зал, закованный в горный камень. Сюда не проникали лучи солнца, здесь не было жизни, лишь шепотливый ветер бесновался в горной клетке, ударяясь о мёртвые стены. Девушка увидела юную девушку, сидевшую на небольшом возвышении, словно на троне. Волосы её были чёрными и до того длинными, что спускались ниже колен и лежали на ступенях из обсидиана, ведущего к трону. А глаза полностью залиты мёртвой чернотой.

Дом горел. Дым застилал Акме глаза, яростно набрасываясь на них. Она ничего не видела и шла, вытянув вперёд руки, чтобы не налететь на стены. Не могла кричать и звать на помощь, начала задыхаться.

Чья-то сильная рука подхватила и понесла. Сквозь едкий занавес дыма разглядела выражение лица отца: отчаянное и ожесточённое. Он звал её мать, Равенну, и ещё – Лорена. Сильно кашлял и прижимал к лицу дочери мокрое полотенце. После она потеряла сознание.

Акме проснулась в поту. Ужас от воспоминаний о дне гибели родителей накрыл снова. Не оставлял уже одиннадцатый год. Она помнила всё, и ни одна подробность тех страшных дней не была позабыта…

В дверь постучали.

– Акме! – позвал брат.

Она накинула на плечи шаль.

– Входи.

Лорен вошёл, уже одетый и собравшийся на службу.

– Доброе утро, – пробормотал целитель. – Мы уходим… Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя больной вид.

– На меня напали, – спокойно и мрачно заявила Акме. – На заднем дворе. Вчера.

Брат глядел на неё так, словно сестра заговорила на незнакомом языке.

– Не понял, – заявил он, тупо моргая.

Акме возвела глаза к небу, вздохнула и кратко пересказала события прошлой ночи: чудовище, покрытое чёрной шерстью, незнакомец, спасший ей жизнь. Она решила ничего не утаивать. Не имела права. Иначе какого чёрта?..

Знала, что Лорен всегда близко принимал к сердцу всё происходившее с ней, но и представить не могла, что тот выскочит из комнаты и помчится к дяде. Спустя пять минут девушка сидела в гостиной внизу с шалью на плечах и в длинной сорочке, неприбранная и неумытая, и пересказывала всё бледному и недоумевающему дяде.

Затем все трое вышли на улицу и направились на задний двор. Огромной туши монстра, разумеется, уже не оказалось. Остался лишь обширный участок жухлой травы, который чёрным пятном уродовал прекрасный сад.

– Надо сообщить градоначальнику! – воскликнул Лорен. – Улицы должны патрулироваться! Попроси его приставить к дому стражу. Что этот зверь вообще делал в городе?!

– Я не успела у него спросить, – раздражённо фыркнула Акме, состроив гримасу.

– Как выглядел твой спаситель? – вдруг спросил Бейнардий Фронкс изменившимся тоном.

– Я не видела лица, на нём были капюшон и маска. Высокий. Почему-то он просил меня оставить произошедшее в тайне. Не понимаю, с чего это я должна его слушать?..

– Он прав, – спина самого знаменитого целителя восточных земель сгорбилась. На плечах его словно уселся ещё один десяток лет. – Я отправлюсь к градоначальнику и всё ему сообщу. Сам. Лорен, иди в больницу. Акме, оставайся в доме. Паника не нужна.

– Но люди должны знать об угрозе! – Лорен побледнел от возмущения.

– Делайте, как я сказал! Живо.

И дядя, сгорбившись, поторопился в сторону центра города. Брат и сестра переглянулись.

– Ему что-то известно, – заключил Лорен.

– Не думаю, что дяде, может быть, известно что-то о таких монстрах, – пробормотала Акме. – Но вот что это был за болван, который умолял меня ничего никому не говорить, другой разговор. Вот кто знает, что именно происходит!

Девушка просидела дома до полудня. Она позавтракала и долго сидела у окна на втором этаже, глядя на задний двор. На кусты сирени, колодец и темнеющее на траве пятно.

Слышались переклички белок, из глубины доносилось визгливое похрюкивание кабанов. Чирикая и веселясь, птицы порхали с куста на куст, с одного дерева на другое. Вздохнув, она всё же решила выйти на улицу и отнести обед дяде и брату. Как делала всегда, когда оставалась дома, а родные уходили на службу. Не доверяла этот ритуал служанкам.

На всякий случай Акме кожаными ремешками прикрепила к бёдрам ножны с длинными парными кинжалами, которыми владела лучше всего, надела простое платье тёмно-синего цвета и, взяв корзинку с провиантом, направилась в больницу. Шла многолюдными улочками, греясь в тёплых лучах весеннего солнца.

Апрель на юге Архея был гораздо теплее, чем на самом его севере. Кибельмидские леса и луга уже в марте покрывал новый изумрудный покров травы. В Орне же ещё в середине мая местами лежал снег.

– Сударыня Акме!..

Девушка обернулась. Меньше всего ей хотелось, чтобы её беспокоили сейчас. И меньше всего сейчас ей хотелось говорить с Селѝмом, который направлялся к ней. На нём был светлый колет, за его спиной развевался плащ, в руках он сжимал короткие тёмные перчатки. Горожанки помоложе оборачивались и с интересом поглядывали ему вслед.

– Доброе утро, сударь, – без улыбки ответила Акме, сделав книксен в знак приветствия: вчерашнее происшествие совершенно стёрло Селима из памяти.

– Я не застал вас дома. Сказали, что вы ушли в больницу.

– И снова вы меня преследуете, – любезно заметила девушка.

– Нисколько, я снова хотел принести извинения за своё вчерашнее поведение, – сказал Селим, глядя ей в глаза. – Я едва не покалечил людей и нагрубил вам.

– Поэтому сегодня вы пешком? – усмехнулся Акме.

– Отчасти, – улыбнулся Селим. – Позвольте мне проводить вас до больницы. Вам не стоит ходить одной.

– Я у себя дома, – ответила та. – На меня никто не нападёт, – тут она покривила душой.

– Позвольте!.. – Селим протянул руку, чтобы взять её корзинку, и девушка не стала сопротивляться. Сегодня она положила и обед, и полдник. Ноша получилась нелёгкой.

И они вместе направились в больницу. Акме поглядывала по сторонам, выискивая того, кто хотя бы отдалённо напоминал вчерашнего незнакомца. Но как ей это удастся? Лицо спасителя скрывала маска.

– У вас появился выходной? Вы не в больнице сегодня.

– Дядя не разрешает мне долго целительствовать. Полагает, что это занятие не для девицы моего положения.

– Могу я быть откровенным с вами? – вежливо спросил Селим.

– Что ж, будьте.

– Мужчины не любят деятельных жён. Должно быть, господин Фронс переживает, что из-за работы в больнице у вас в будущем могут появиться разногласия с супругом.

– Да, именно поэтому он и переживает. Поэтому не считаю замужество необходимым для себя шагом.

Селим усмехнулся, с интересом посмотрел на Акме и заявил:

– Впервые сталкиваюсь с такой точкой зрения. Не знаю ни одной высокородной девицы, которая бы не хотела выйти замуж.

– Значит, вы никогда не общались с девицами, которые положили столько лет на обучение целительству в Орне. А между тем сейчас они работают в больницах Архея и спасают людей своими знаниями и умениями. Не понимаю, почему мужчины столь высокомерны?.. Они убеждены, что женщине никогда их не превзойти.

– Но самостоятельная девица сейчас уже не такая диковинка, как это было лет пять назад, – ответил Селим. – Редко, но они тоже добиваются определённых успехов. Становятся прекрасными лекарями, лекторами в университетах, учителями в школах и на дому, мудрыми политиками. Но у таких девиц часто появляются проблемы с замужеством.

– И снова всё склоняется к замужеству, – фыркнула Акме.

– Таково наше общество, сударыня, – улыбнулся Селим. – Затянутое девичество осуждается. Полагают, если девушка не вышла замуж, – значит, в ней есть серьёзный изъян.

Акме внимательно поглядела на него и поинтересовалась:

– Вы так же полагаете?

– Я пока ещё не думал об этом, – парировал тот.

Чудесный аромат весеннего утра успокаивал её. Изумрудные глаза собеседника сияли.

– Господин Герин рассказывал, что вы из Карнеоласа, – сказала Акме с улыбкой. – Но где вы родились?

– Есть герцогство Атия к востоку от Карнеоласа. И столица в нём – славный Эридан – небольшой, уютный, светлый, с широкими улицами. Кому-то город кажется суровым и скучным, но это замечательное место.

– Я мало слышала об Атии, – призналась девушка. – Кроме того, что это герцогство невероятно красиво. А атийские реки лазуритового цвета. И что вся Атия может поспорить красотой с Орном. И что она – карнеоласский рай на Земле.

Услышав последнюю фразу, Селим вскинул на Акме поледеневшие изумрудные глаза. Девушка ожидала этого. Каждому атийцу, выходцу из весьма гордого народа, страстно любившему свою родину, было крайне неприятно слышать, что некогда свободное королевство называют Карнеоласским. Хотя в состав Карнеоласа оно вошло три сотни лет назад.

– Ещё когда-то давно я читала о том, что Раней Вальдеборг, первый король Карнеоласа из династии Вальдеборг, казнил царя и царицу Атии, – прошептала Акме.

– Верно, – произнёс Селим ровным голосом, но с каким-то напряжением. – Раней казнил не только царя и царицу Атии, но и их детей. Царевне было четырнадцать, а царевичу одиннадцать. И царь Атии из своей тюрьмы смотрел, как его супруга и дети висят на виселице. Не знаю, возможно, не обезуметь ему позволила мысль о том, что его старшая дочь, царица Карнеоласа, сумела скрыться со своими детьми. После царю мечом снесли голову. Так Атия потеряла свой суверенитет.

– Да, ходят слухи, что династия Рианор не оборвалась с гибелью Атариатиса Рианора. Его супруга Лигейя смогла сбежать и спрятать сына и дочь, наследников Карнеоласа. Невероятно. И где они смогли скрываться три сотни лет?..

Селим пристально поглядел на неё, улыбнулся и ответил:

– Уверен, всё это мифы.

– Любопытно: если потомки Рианора действительно живы, могут ли они претендовать на трон Карнеоласа?..

– Разумеется, нет, – усмехнулся Селим. – Союз Белло̀на давно признал Вальдеборгов легитимными королями Карнеоласа.

– Это смешно, но моего отца называли потомком Атариатиса Рианора, – простодушно улыбнулась Акме. – У него был такой буйный нрав, что я сразу пряталась под кроватью, когда он начинал повышать голос.

Странно, что словоохотливый Селим помогал ей воспрянуть духом, посмотреть на произошедшее накануне со стороны и немного успокоиться. Она почувствовала себя гораздо лучше, стала улыбаться, и силы начали возвращаться к ней.

Взгляд Селима мягко скользил по чертам её лица, по длинным ресницам и гагатовым глазам.

– Расскажите лучше ещё о Карнеоласе, – попросила Акме.

Селим неохотно ответил:

– Столица велика и суетлива. Много шума и людей.

– Там красиво, я слышала.

– Не уверен. В столице столько людей, и порой мне кажется, что она лопнет. Но история Кеоса куда древнее самого Карнеоласа.

– Саргон, царь царей, потомок Шама̀ша, выбрал город Кеос своей крепостью да обителью, чтобы оттуда начать борьбу со своим дядей Мамагалом. Саргон же и основал Карнеолас.

– Что я слышу! – воскликнул Селим. – Вы почитаете старых богов, в которых теперь верят лишь зараколахонские разбойники?

– Нет, я просто люблю легенды, мифы и историю Архея.

– Я не разбираюсь ни в легендах, ни в истории Архея, – отмахнулся Селим.

– И в чём же тогда отлично ориентируетесь? – с насмешливым оттенком осведомилась Акме.

– В юридических тонкостях торговли, лошадях и золоте, – непринуждённо ответил тот. – И в красивых женщинах, разумеется.

«Говорит он, а стыдно мне», – подумала Акме и сразу помрачнела: ей не понравился его ответ.

Так они дошли до больницы.

– Благодарю, что проводили, – сказала девушка, забирая у Селима корзину.

– Я могу засвидетельствовать почтение вашему дяде и проводить вас домой.

– Благодарю, не стоит. Дядя всегда занят в это время дня, а я останусь в больнице под каким-нибудь предлогом. Быть может, там нужна моя помощь.

Селим широко и привлекательно улыбнулся.

– Вас не так-то просто свернуть с намеченного пути. Особенно если вы чего-то очень сильно хотите.

– Верно! – Акме лукаво заулыбалась, сделала книксен и направилась к парадному входу в больницу.

«Он, конечно, тупица, но мужчина красивый», – заключила девушка, не оборачиваясь. Хотя очень хотелось.

Акме добилась своего и осталась в больнице до вечера. Но сегодня они закончили раньше, в семь.

– Дядя, ты поговорил с градоначальником? – спросила Акме.

– Он выслушал меня и пообещал увеличить число патрульных, – лаконично ответил Бейнардий Фронкс. – Кроме того, нашему дому он пришлёт троих стражников.

– Он не хочет обыскать окрестности? Вдруг найдутся ещё монстры?

– Я не задавал ему такие вопросы.

– Это что ещё такое? – презрительно спросил Лорен, первым войдя в дом.

На круглом дубовом столе в холле стояла большая ваза с букетом восхитительных лилий.

Бейн Фронкс, снимавший плащ, вопросительно поглядел на племянницу.

– Цветы, не видишь? – с вызовом ответила Акме. – И чудесные цветы!

Рядом с вазой лежала карточка. Подпись гласила: «Мне хотелось, чтобы вы улыбнулись. Селим».

– От кого? – Лорен скривился и со спины подошёл к сестре.

– От Селима, – заявила Акме, пряча карточку. – По дороге в больницу встретила его на улице, и он проводил меня.

– Ты сама же жаловалась на него вчера, – удивился Бейн.

– Почему жаловалась? – спросил Лорен. – Он уже успел что-то натворить?

– Он извинился, – парировала Акме. – Да и проводил меня не без пользы. Хотя бы нёс эту тяжеленную корзинку с обедом.

– Я просил тебя не гулять, а сидеть дома! – строго сказал дядя Бейн.

– Дома я сошла бы с ума от мрачных мыслей, прогулка и работа в больнице пошли мне на пользу.

– Прогулка или сладкая физиономия Селима? – паясничал Лорен. – Этот идиот попал впросак. Ты любишь розы и не признаёшь других цветов.

– Племянник Герина Дальна, – задумчиво пробормотал Бейн Фронкс. – Он состоятелен, а Селим унаследует его состояние. И он недурен собой. Для барышень твоих лет это важно.

Акме, поглаживая лепестки лилий, закатила глаза и раздражённо выдохнула.

– Меня не интересует его состояние.

– А что интересует? – усмехнулся Лорен, отправляясь на кухню кусочничать, раздражая и без того ворчливую Эрипу. – Вчера ты глазела на него, как голодная кошка. Сегодня тоже?

Девушка вспыхнула.

– Акме!.. – укоризненно воскликнул дядя Бейн, тяжело опускаясь в кресло перед камином и с облегчением откидываясь на спинку. – Ты глазела на мужчину? Что за недостойное поведение?

«Я выбью из тебя всю дурь, смазливая ты бестолочь!» – мысленно прорычала сестра целителя. Она ворвалась в кухню, где, уперев руки в бока, укоризненно качая седой головой, стояла Эрипа, а Лорен собрался отправить в рот жареное куриное крыло, как девушка подлетела к нему и кулаком ткнула его в бок.

– Как смеешь оскорблять меня?.. – прошипела она. – Немедленно проси прощения!

– Ах ты ведьма! – закашлялся тот, схватившись за бок.

Он быстро поднял кувшин с водой и плеснул в неё. Акме успела отпрыгнуть и унеслась вверх по лестнице, воскликнув:

– Дядя, останови своего племянника!

Бейн Фронкс не шевельнулся. Он горько и мрачно глядел куда-то вдаль, не слыша, что происходит вокруг.

Подобные ссоры часто заканчивались беготней и шумом. В детстве Акме наставляла брату синяков, а тот ломал её кукол, после дело ограничивалось муко̀й, молоком или водой.

– Если эта ведьма посмеет притащиться завтра в больницу, я и шагу туда не ступлю! – гремел Лорен, пугая немногочисленных слуг.

– Не смей так называть сестру! – громыхнул Бейн, стоявший в дверях комнаты племянницы и пытавшийся уговорить её поужинать.

Акме же, сложив руки на груди, фыркнула и отвернула голову к окну, мягко заверив дядю, что не голодна.

Вечер ознаменовался тем, что и Бейн Фронкс, раздражённо хлопнув дверью племянницы, спустился по лестнице, громко топая и причитая:

– О Небо! За что ты испытываешь меня? Я потратил столько сил на их воспитание!

– Когда она уже выйдет замуж и избавит меня от своего общества?! – не забывал вторить Лорен.

– Скорей бы ты женился на какой-нибудь истеричке, которая каждый день будет трепать тебе нервы! – крикнула Акме, заперла дверь и, вздохнув, упала на кровать.

Прошло не меньше часа, пока всё угомонилось. Крики и ворчание сменились тихой беседой между племянником и дядей. Акме сидела в кресле в коридоре на втором этаже у открытого тёмного окна и глядела в расползающиеся по заднему двору сумерки. До неё долетал шёпот весеннего ветра и уличный гул последнего рабочего дня недели. Когда все до одного солнечные лучи погибли в пучине ночи, а небо засверкало звёздами, девушка, ругая себя за легкомыслие, проверила, легко ли вынимались её кинжалы из ножен, рукоять которых напоминала трезубец, заперла комнату, спрятала ключ и тихо, чтобы не попасться на глаза дяде или брату, выскользнула из дома.

Она не знала, что хотела выяснить. Даже если незнакомец вернётся, он всё равно не раскроет ей карт. Более того, её ночная прогулка была опасной. Но она хотела знать правду.

Акме медленно и осторожно вышла к колодцу. Над садом повисло безмолвие. Лишь тихо шуршали на ветру листья сирени, разливая дивный аромат. Где-то вдалеке лаяла беспокойная собака, но лес был тих. Девушка присела на край колодца и глубоко вздохнула в напряжённом ожидании, не представляя, что творит и чего собирается ждать.

– Зачем ты пришла?

Акме подпрыгнула от неожиданности: так напугал её хриплый голос незнакомца. Тот стоял недалеко от колодца – высокий, завёрнутый в чёрный плащ с низко надвинутым на голову капюшоном. Девушка даже не слышала, как он вышел из темноты на тусклый свет, лившийся из окна.

– Это мой дом и мой сад. Я могу выходить сюда, когда пожелаю, – тихо возмутилась она.

– Вернись в дом, запрись в комнате и дрожи под одеялом.

– Идите и сделайте это сами! – заявила Акме.

– Если ты будешь постоянно высовываться и откажешься ценить свою жизнь, я не смогу гарантировать твою безопасность, – в голосе незнакомца послышалась усмешка. – Дядя запретил тебе выходить из дома вообще, но ты наплевала на его волю. Стоило какому-то болвану подарить тебе веник цветов, и ты тотчас обо всём забыла.

– Вы и днём следили за мной! – её зубы заскрипели от гнева, ей почему-то стало обидно. – А ну говори правду! Преследование в Эрсавии запрещено законом!

– Большой вопрос – кто кого преследует, – ответил тот. – Я спокойно выполняю свой долг, никому не мешаю. Если бы не та тварь, ты обо мне бы даже не узнала. Но ты всё-таки зачем-то вышла вчера на улицу. Другая, более благоразумная девица, и носу бы на улицу не высунула. Ты же выходишь из дома под покровом ночи и пристаёшь к незнакомцу, который может оказаться кем угодно: вором, разбойником, убийцей, насильником. Твой дядя явно ленился воспитывать тебя как подобает.

– Пристаю? – возмущённо прорычала девушка. – Ты оскорбил меня достаточно. Сейчас же говори мне всю правду! Иначе я позову стражу.

Мужчина тихо засмеялся и сладко пробормотал, неторопливо приближаясь к ней:

– Как она заговорила!..

– Не приближайтесь! – резко выдохнула она, и незнакомец остановился: в его грудь был направлен длинный узкий клинок одного из парных кинжалов.

– Кинжалы Эрешкигаль… – не без восторга пробормотал он. – Это оружие – большая редкость в Архее. Во всех летописях тёмную богиню изображают с ними. Откуда в твоей семье оружие старых богов подземного царства?

– От отца.

– Твой отец тоже не верил в древних богов?

– Верил. И много рассказывал о них. А дядя Бейн не верит ни в Шамаша, ни в Нергала, ни в Иисуса Христа. Только в себя самого.

– Бейнардий Фронкс – на редкость разумный человек, – в голосе незнакомца послышалась улыбка. – Непонятно, как у такого разумного целителя получились такие бестолковые племянники.

– Да как ты!..

– Да очень просто, – процедил он жёстко. – Только безголовая дурёха вернётся на следующий же вечер туда, где ей накануне едва не отгрызли голову. Как он в Орн-то тебя отпустил?

– Не делай вид, что знаешь что-то обо мне и моей семье.

– Твой прадед, дед и отец, Иллеан Рин, были состоятельными ювелирами, а мать, Равена Фронкс, – дочерью богатого барона. И тоже целителя. После их гибели Бейнардий Фронкс оформил опекунство над вами.

Акме фыркнула:

– И что дальше? Всё это – общеизвестные факты. Как тебя зовут?

– Если тебе угодно, называй меня Ана̀р.

– А настоящее?

– У меня много имён.

– И все – лживые, – заявила та.

Акме развернулась и молча направилась к дому. Быть может, завтра он станет сговорчивее.

– Уже уходишь?

Девушка не ответила, сжав кинжалы. Анар оказался предсказуем. Он догнал её, но девушка сделала выпад и заставила мужчину отскочить.

– Вздумала огрызаться? – промурлыкал тот. – Чёрт возьми, я спас тебе жизнь вчера, а ты угрожаешь мне оружием!

– Я позову брата и дядю! – шикнула она.

Анар ловко выбил из её рук кинжалы, схватил со спины, сжал так, что она не могла ни вскрикнуть, ни пошевелиться, и прошипел так зловеще, что у неё кровь застыла в жилах:

– Никогда… не угрожай мне… оружием…

Но Акме была не из тех, кого можно было так легко запугать. Она тихо рявкнула:

– Если ты меня сейчас же не отпустишь, я позову дядю и брата.

– Нам не нужен лишний шум, – Анар начал ослаблять свою хватку.

Анар повернул её к себе, снял перчатку и рукой коснулся её волос.

В доме хлопнула дверь.

– Акме! – позвал брат.

– Опять этот идиот… – вздохнул Анар.

Акме выхватила из его руки перчатку и отскочила назад, приглушённо засмеявшись:

– Бегите, трус! Мой дядя и брат вам не по силам.

Акме вбегала в дом, когда Лорен встретил её у входа и прорычал:

– Что с тобой? Какого черта ты делала на улице в такой час?!

Девушка очень похоже изобразила оскорблённое недоумение. Её брат выглянул на улицу, огляделся и осведомился:

– Мне показалось, я слышал мужской голос. Ты с кем-то разговаривала?

– Должно быть, тебе приснилось, братец! – фыркнула Акме, тщась унять звон сердца и заглушить шум своего дыхания. – Прочисть уши. Ты слышал голоса пьяных молодых людей на дороге.

И, невозмутимо прошествовав мимо брата в дом, Акме поднялась к себе, быстро переложила ножны с кинжалами под подушку, где они лежали постоянно, и, поправив кровать, села на стул рядом. Лорен ворвался в её комнату, заглянул под подушку и, увидев там то, что искал, медленно поднял на неё подозрительный взгляд.

– В чём дело?! – оскорблённо воскликнула она. – Это моя комната. Я бы предпочла, чтобы ты стучался…

– Я слышал мужской голос не на дороге, а на заднем дворе, – процедил он. – Селим приходил к тебе?

– Братец, у тебя плохо со слухом, – огрызнулась девушка. – Или с головой! Пусть дядя осмотрит тебя. Теперь покинь мою комнату!

Медленно выпрямившись, Лорен развернулся и вылетел за дверь. Акме заперлась, затем села на кровать и, приблизив свечу, внимательно осмотрела перчатку. Она была из тонкой чёрной кожи, довольно длинная, большого размера, с металлическими застёжками. А на запястье её украшал серебряный обруч с изображением маленького сокола, глаза которого горели малюсенькими изумрудами.

«Красивая, – подумала девушка, всячески её поворачивая. – Что ж, Анар, я всё узнаю».