Текст книги "Дар в наследство (СИ)"

Автор книги: Alex O`Timm

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

Как сказал один из моих друзей: – «Твоим героям не сидится на месте». И он-таки прав. Вот, казалось бы, что еще нужно человеку. Дал ему молодость, деньги, хорошую профессию, и даже некую способность, позволяющую не только видеть чуть больше, чем кто-то другой, но и использовать ее себе во благо. Даже от армии отмазал. Так нет же, ему все равно не сидится на месте. Неблагодарный! Даже говорить о нем не хочу! Хотя... Так ли уже он виновен в этом?

Дар в наследство

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Дар в наследство

Глава 1

1

Хоть я и считаюсь родней по крови, ношу фамилию приемного отца, и числюсь его усыновленным ребенком, но так было далеко не всегда. Дело в том, что фактически, я являюсь его племянником, то есть сыном его покойной родной сестры. Мои родители, пять лет назад, попали в аварию, и я остался сиротой. Бабушка, мать моей матери, сразу же попыталась оставить меня у себя, потому что по сути всегда и жила с нами, но из-за ее преклонного возраста, получила отказ в опекунстве, тогда она насела на своего старшего сына дядю Володю, с требованием забрать меня в свою семью. По большому счету, тот был не сильно и против этого, и единственное, что его удерживало от этого шага, так его собственная жена. Которая, хоть и привечала меня, как племянника, но ни в какую не желала видеть в качестве сына, хотя собственных детей у них до той поры, не имелось.

В итоге, сошлись на том, меня все-таки принимают в семью, усыновляют, все как положено, но я остаюсь на попечении бабули. При этом, бабушка переезжает в квартиру дяди Володи, а он со своей женой тетей Ритой, в квартиру моих родителей. Другими словами, все проблемы, решила трехкомнатная квартира со всей обстановкой, оставшаяся от моих родителей. Конечно имелся еще и автомобиль, но после той злополучной аварии говорить о нем, пожалуй, не стоило. Дядя Володя конечно постарался извлечь с него хоть какую-то выгоду, но, по их словам, вышло там совсем немного.

Так или иначе, я пробыл в детском доме, куда меня оправили сразу же после гибели родителей, всего около полугода, пока шли уговоры, обмен квартирами, подготовка документов и тому подобное. И хотя мне было обещано, что все закончится довольно скоро, пришлось полгода жить по правилам приюта. Вообще-то, как я слышал, детей в приют после смерти родителей, отправляют далеко не сразу, особенно если имеется живой родственник. Но в данном случае, как я узнал несколько позже, какой-то милицейский чин, решил захапать под себя квартиру, принадлежащую моим родителям, и потому постарался как можно быстрее сплавить меня в приют. В итоге его живенько обломали, потому что квартира была записана на бабушку. Но в приюте мне все-таки побыть пришлось. При этом едва не угодил в какую-то другую семью. Но так или иначе, все решилось в мою пользу, и в итоге, я вновь оказался в собственной семье, правда на этот раз только с моей бабулей, и в другой квартире, которую вряд ли можно было назвать слишком благоустроенной.

По сути, это была однокомнатная даже не квартира, а так называемая «гостинка». В нашем распоряжении, имелась большая в двадцать четыре квадратных метра комната, с двумя окнами, выходящими во двор, небольшой прихожей, где находился собранный руками дяди Володи встроенный шкаф для одежды, и ванной комнаты, совмещенной с туалетом. В общем-то если не считать общей, на четыре подобных «квартиры» кухни, места для нас двоих, было предостаточно. Кухня тоже была можно сказать огромной. По площади занимала метров тридцать, в ней стояли две четырех конфорочных электрических плиты, давая по две конфорки на каждую квартиру, там же имелись мойки с горячей и холодной водой, и оставалось место для рабочего кухонного стола, шкафа с посудой, и даже старого дивана, вытащенного туда, для того, чтобы бабушке было куда присесть, во время готовки пищи. Просто потому, что среди соседей числилась Скобелева Любка прозванная Слонихой, за свой длинный нос и то, как она любила шариться по всем кастрюлям вынюхивая и пробуя все, что готовилось ее соседями. Ее несколько раз ловили на этом, порой даже мяли бока, и далеко не легка, но это ни к чему не приводило. Поэтому, бабушке приходилось находиться на кухне все время, пока там что-то готовилось.

Комната, доставшаяся нам, была разделена на две части мебельной стенкой, в результате чего, для бабули, как она сама захотела, досталась крохотная комнатушка, куда влезла только полутороспальная кровать, торцом выходящая к окну, узкий проход перед нею, в котором уместилась тумбочка, а в ногах, платяной шкаф, с бельем и личными вещами. Мне же досталось все остальное. То есть передняя часть мебельной стенки, с телевизором, множеством книг, посудой и всем прочим. Большая софа, раскладывающаяся в широкое спальное место, письменный стол, на котором я делал уроки, и журнальный столик с двумя креслами, на котором мы с бабушкой чаще всего обедали или ужинали, сидя перед телевизором. Сама квартирка, располагалась на четвертом этаже, и, хотя считалось, что окна выходят во двор, по сути, за счет высоты была видна, вся прилегающая улица, вместе со школьным двором, который находился по ту сторону проезжей части.

И следующие пять лет, до середины шестого класса, я не знал горя, живя вдвоем со своей бабулей. До своего выхода на пенсию, бабушка работала в институте иностранных языков, преподавая язык – испанский. Это была огромная редкость, по ее словам, этот язык преподавали только в двух школах города, и он как бы не особенно пользовался спросом до того момента как в 1958 году не состоялся первый Международный фестиваль стран Азии, Африки и Латинской Америки. Правда после этого, подобное мероприятие было надолго забыто, но спустя десять лет в 1968 году и в последующие годы, он был очень популярным и проводился почти каждые два года. Одним словом, бабушкины таланты, как носительницы языка были востребованы, как никогда. На фоне кинофестиваля, и я сам, с удовольствием приобщился к бабулиным знаниям, и старательно повторял за нею незнакомые слова, смеясь над уморительными правилами правописания, когда если хочешь задать вопрос, нужно перед предложением рисовать перевернутые вопросительный, или восклицательный знаки если рассчитываешь поставить такие и в конце предложения. Но так или иначе, уже довольно скоро, я вполне свободно болтал по-испански, гуляя с бабушкой по городу и заставляя прохожих оборачиваться в нашу сторону, и слышать их завистливые голоса: – «Иностранцы!».

С бабушкой было хорошо. Помимо всего прочего, она слыла среди знакомых колдуньей, ведьмой, доброй волшебницей. Все эти эпитеты, я так или иначе слышал от всех наших знакомых. Кто-то, кому она однажды помогла, называл ласково – волшебницей, кто-то, как та же Слониха, которую бабушка однажды поймала на краже приготовленных ею котлет, – ведьмой. Но так или иначе, бабушка, хотя вслух об этом и не говорилось, обладала, кое-какими способностями. Однажды, на моих глазах, она подняла на ноги дядю Володю, которого скрутил радикулит до такой степени, что он не мог пошевелиться без боли. А бабушка, просто положила ему руки на спину, что-то пошептала, и все прошло. Правда напоследок, она отшлепала его по заднице, хотя по словам ее сына, это было совершенно не обязательно, но бабушка тут же возразила, сказав, что мало она его в детстве наказывала. Единственное, что она не могла сделать, а может и не хотела, так это помочь своему сыну, точнее невестке, обзавестись собственными детьми. Именно из-за этого тетя Рита, иначе, как Гингемой, как злую колдунью из сказки «Волшебник Изумрудного города», бабушку никогда и не называла. А после ее смерти, так и вообще говорила о ней, как о ведьме, из-за чего в семье постоянно происходили ссоры в дядей Володей.

Бабушка, умерла в 1974 году, как раз перед моим днем рождения. Еще с вечера, все было хорошо, она приготовила ужин, мы поели, она вымыла посуду, потом мы долго сидели возле телевизора и смотрели, какую-то старую комедию. В какой-то момент, бабушка вздрогнула, выпрямилась как свеча, и что-то неслышно зашептала. Затем вдруг, сползла с дивана, упала на колени, несколько раз перекрестилась, кланяясь, кому-то неведомому, я какое-то время с изумлением смотрел на нее, не понимая, что происходит. Потом вскочил, взял ее за плечи, спрашивая:

– Бабушка! Что с тобой? Может скорую вызвать.

Та вдруг замерла, и вдруг воскликнула:

– Встань рядом со мною.

Обняв меня за пояс, заставила опуститься на колени и попросила.

– Перекрестись, как я тебя учила.

Вообще-то я всегда считал, что бога нет, хотя по требованию бабули, или скорее из интереса знал и «Отче наш», и «Символ веры», и даже «Молитву мытаря», которую выучил ради прикола. Впрочем, сейчас от меня ничего этого не требовалось, а только наложить на себя знамение, что я и сделал без задней мысли, только для того, чтобы бабуля успокоилась.

Следующими словами, что я услышал от нее, были:

– Спасибо тебе господи за веру и доверие, в отношении внука, я сделаю все, что ты требуешь от меня.

Повернувшись ко мне, она расстегнула у меня на рубашке пару верхних пуговиц, затем, подняв руки к своему затылку, что-то сделала там, одновременно с этим произнеся:

– Наклони голову отрок.

И едва я это сделал, как у нее в руках оказалась довольно длинная цепочка с каким-то оберегом, которую она сняла со своей шеи, и опустила на мою, мгновением позже, я почувствовал, как она застегивает замочек цепочки на моей шее, и протянул руку, желая посмотреть, что это такое.

– Не трожь! – строго произнесла она, заставляя меня отдернуть руку. После чего произнесла, торжественным тоном.

– Отныне и до поры, когда обретешь наследника, которому передашь, по воле господина нашего. Пока же в твоем праве носить и использовать по собственному разумению. Аминь.

В этот момент, у меня в сознании, на мгновение, проявилось тонкое породистое, как это обычно изображают в книгах, лицо с несколько заостренным длинным носом, тонкими щегольскими усиками, закрученными вверх и темными волосами, уложенными в пробор. На проявившемся лице промелькнуло что-то похожее на улыбку, а слегка вздернутый уголок рта сказал скорее о некотором презрении. Впрочем, вполне возможно, что все это мне только показалось. Между тем бабуля несколько раз склонилась почти до самого пола наложила на себя несколько знамений, и наконец закончив все это, произнесла:

– Помоги мне подняться, Сереженька. А то, что-то ноги совсем не держат. Видимо и правда пора на покой.

– Что это было баб?

– Ты, о чем, Сережа?

– Как о чем? Молитва, цепочка…

– Какая, цепочка? Не было никакой цепочки, что-то ты сочиняешь.

– А, как же это? Я метнул руку к своему горлу, но к своему огромному удивлению, не обнаружил на себе ничего подобного, хотя еще мгновение назад, чувствовал некоторую, довольно приличную тяжесть, заставляющую мою голову склоняться вниз.

– А, что там? – Казалось удивленно переспросила бабуля, заглядывая мне за ворот. – Ладно, пойду-ка, я искупаюсь, а то и вправду надо готовиться в путь.

– О чем ты, баб.

– Не обращай внимания, мое это.

С этими словами, она прошла до своего шкафа, достала чистое белье, и прошла в ванную комнату, там довольно долго плескалась, а через полчаса вышла оттуда, вся чистая, благоухающая и просветленная. Дойдя до своего шкафа бросила взгляд на меня, будто хотела что-то сказать, а после махнула рукой, и произнесла:

– Ладно, разберетесь, ежели, что.

После чего подошла ко мне, склонилась и обняв поцеловала в обе щеки, перекрестила, и поднявшись, отвернулась и произнесла.

– Пойду-ка я лягу, что-то притомилась сегодня.

С этими словами перешла на свою половину, погасила у себя свет, и довольно скоро затихла, посапывая во сне. Я, досмотрев фильм, тоже, застелил свой диван, и лег спать.

Проснулся я довольно поздно, и первое время лежал, не понимая, почему меня никто не разбудил, хотя, судя по часам, уже почти девять утра, и в школу, я явно опаздываю. Впрочем, даже поняв это особенно не торопился. Учился я в общем неплохо, но и обязательностью приходить вовремя, как-то не обзавелся. Еще до конца не проснувшись прошел в ванную, там привел себя в порядок, и на выходе из нее, заглянул в бабушкину комнату.

Бабуля лежала на спине, с закрытыми глазами, и сложив руки на груди, в том положении, как обычно их складывают покойники. Пару мнит я удивленно смотрел на нее, потом осторожно позвал ее, и когда она не ответила, осторожно подошел к ней, и дотронулся до ее руки, которая оказалась холодной, почти как лед. От неожиданности, я упал на колени. Схватил ее за плечи, и несколько раз встряхнув ее вскричал:

– Баба! Бабушка! Что с тобой?

Увы, она не отвечала, слегка дотронувшись до ее щеки, вновь почувствовал холод, и это привело меня в чувство. Я уже как-то участвовал в похоронах родственницы, и тогда пришлось прикасаться губами к ее лбу. Ощущения были похожими.

Первым делом позвонил деде Володе, тот сразу въехав в проблему, тут же прибежал к нам. И на следующие несколько дней квартира превратились в форменный кошмар. Здесь, постоянно кто-то находился, из-за чего, трудно было собраться с мыслями и понять, что вообще происходит. Я же не находил себе места, хотя бы потому, что бабушка последние годы была для меня всем на свете, заменяя мне своим присутствием и маму, и отца и не давая скучать, и думать о чем-то другом.

После похорон бабули, меня забрали в родительский дом, в семью дяди Вовы. Здесь мне была выделена комната, в которую были перенесены вещи из той квартиры, где мы жили с бабулей, и с этого дня, я жил с приемными «родителями», которые, в общем-то не особенно горели желанием, ими становиться раньше, и уж тем более теперь. Меня сразу же предупредили о том, что обращение «дядя-тетя» их вполне устраивает, и ни на что другое, они не рассчитывают. Впрочем, тоже самое, касалось и меня.

Как оказалось, довольно скоро, в некогда мою с бабушкой квартиру, каким-то образом, прописали, какого-то мужика, после чего, дядя Володя неожиданно обзавелся новеньким «Москвичом». А тетя Рита, дождавшись, когда я останусь с нею один на один, прямо сказала, что меня терпят, самое многое, до моего совершеннолетия. То есть еще около пяти лет. Затем, я должен буду решить, что делать дальше, уже самостоятельно. Или отправиться в армию, а после демобилизации, постараться решить свой жилищный вопрос где-то там, а лучше всего сделать это гораздо раньше, уже сейчас.

– То есть не сидеть на моей шее до окончания школы, а поступить в какой-нибудь техникум или ПТУ, сразу после окончания восьмого класса. Потому что я, уже нахожусь в положении, а после рождения дочери. – Тетка была уверена, что родится именно дочь, – ты окажешься здесь лишним. То есть я конечно не отказываюсь от помощи тебе до твоего совершеннолетия, но гораздо лучше, если ты будешь получать эту помощь находясь на некотором расстоянии от нашей семьи.

Точки на Ё были расставлены четко и конкретно, и мне ничего не оставалось как пообещать, что все будет именно так, как она того желает.

Я в общем-то не жалуюсь. Хотя границы дозволенного и были заранее оговорены, следующий год, я жил достаточно хорошо. Закончил седьмой класс, чтобы учиться поближе к дому, меня перевели в другую школу и уже в восьмом классе, я учился именно здесь, хотя по большому счету, особенной разницы я не видел. Школа №2, где я раньше учился находилась в трехстах метрах от дома, за стадионом, и дойти до нее можно было за пять минут, по любой погоде. Сейчас меня перевели в Школу №3, которая находилась прямо возле нашего дома. Впрочем, сейчас, все эти вопросы, за меня решала тетя Рита, и мне оставалось только согласиться с ее мнением и все.

С другой стороны, меня особенно не напрягали. Все что нужно, приобреталось без разговоров, и приемлемого качества, поэтому я не чувствовал себя как-то обделенным. Тетради, ручки, карандаши? Пожалуйста. Одежду, да ради бога.

Единственное что мне не хватало, так это теплых отношений, во всем остальном никакого отказа я не чувствовал. И мне даже было несколько жаль, что довольно скоро придется покидать эту семью. Потому, что через какой-то год, должна была завершиться учеба в школе, и мне грозили ПТУ или техникум. С другой стороны, учился я нормально, и потому решил, что «Автодорожный техникум» подойдет мне как нельзя лучше. Во-первых, это давало хорошую профессию на будущее, а, во-вторых, водительские права. И, следовательно, службу в армии в качестве шофера, что по словам всех знакомых было очень выгодным. Да и в будущем, тоже могло пригодиться.

Глава 2

2

Тетка, как и предполагалось ранее, родила точно и в срок, и именно девочку, которую назвали Светланой. Это была точная теткина копия, вплоть до цвета блондинистых волос, крохотной родинки на шее, чем-то напоминающей сердечко, и выражения лица, заметного даже в этом возрасте. Боюсь дяде Вове будет трудно с ними обеими. Я, тут же переместился со второго плана, куда-то в темный угол, и обо мне вспоминали только тогда, когда мне, что-то было нужно, и то, по остаточному принципу. Если еще с полгода назад, мне покупали практически, все, что было необходимо по первому слову, то сейчас, мое содержание было резко усечено, практически до минимума, под предлогом того, что в семье появился еще один человечек, которому нужно очень многое. Голодом разумеется меня не морили, я питался точно так же, как и остальные члены семьи, но вот во всем остальном, чувствовалась некая напряженность.

Так или иначе, я продолжил учебу в школе, хотя и чувствовал, что все это ровно до того момента, как я закончу восьмой класс, поэтому старательно налегал на учебники, готовясь к предстоящим экзаменам в «технарь». Да и, по большому счету, меня все вполне устраивало. В конце концов если повезет, то поступлю в техникум, с которым определился уже достаточно давно, а нет, так пойду в Профессиональное училище, а по его окончании в армию. Дальше будет видно, но на ближайшие четыре-пять лет, можно не задумываться о жилье. Так что, я уже можно сказать был к этому вполне готов. Хотя, кое-какие изменения, все же произошли, и если вначале они меня несколько удивили, то позже даже обрадовали.

В какой-то момент, просто решив побаловаться в школе, я расфокусировал взгляд, изображая косоглазие, типа: «Не скажу, куда гляжу», и вдруг, с удивлением обнаружил, что вижу то, что до этого момента, было скрыто от моего взгляда. Ладно если бы это ограничивалось, только одной одеждой, я был бы, наверное, рад. Все-таки заглянуть в те места, которые девочки обычно прячут из вида, порой очень хотелось.Но в реальной жизни было практически невозможно. Но ведь не стану же я влезать на учебную пожарную башню, и украдкой разглядывать что происходит в женской бани, хотя знакомые пацаны хвастались, что оттуда открываются порой такие сцены, что дух захватывает.

Сейчас же моему взгляду открылись таки подробности, что у меня едва хватало сил отводить в сторону свой взор, чтобы не привлечь к себе внимания. Правда стоило только приглядеться, как мой взгляд проник гораздо глубже. Неожиданно для себя, я вдруг увидел, мышцы, стоящей у доски девочки, затем артерии и вены, смог проследить взглядом, бегущую по ним кровь, и разглядеть, как работает сердечная мышца, сокращаются легкие. Мгновением позже, едва сдержал свои порывы, увидев, что происходит у нее в желудке. Мало того, сам того не осознавая почувствовал все запахи, не только переваривающейся там пищи, но и всего остального, что уже успело перейти в кишечник, и постепенно превращалось в коричневую массу. Меня так шибанула по мозгам, что я едва сдержал себя. От неожиданности, я зажал рукой рот, прерывая рвотные позывы, и помотал головой. Учительница, увидев это, тут же спросила:

– Что случилось? Тебе нехорошо Ильин?

На мой кивок, она добавила.

– Сбегай умойся, если не станет лучше, дойди до медпункта, там тебе помогут.

Кивнув головой, я выскочил из класса, и побежал в туалет. Здесь, плеснув на лицо несколько пригоршней холодной воды, постарался отрешиться от увиденного, но это мало помогло. Картинка того, что происходило перед моим взором, так и лезла в мое сознание. Поняв, что просто так эту картинку из сознания мне не выветрить, уже не рассуждая, перемахнул через окно в школьный сад, и добравшись до какой-то лавочки, присел на нее и закурил. Только после этого стало чуть полегче. Выкурив до конца сигарету, зажевал ее сорванным с дерева, еще зеленым яблоком, чтобы скрыть запах, и тем же путем, через окно туалета, вернулся в стены школы, а после и в класс, до конца урока даже не пытаясь повторить свои опыты.

Так что, все закончилось нормально. Если не считать того, что в последовавшие за этим дни, я во всю пользовался своей новой способностью, правда стараясь ограничиться тем, что находится непосредственно под одеждой, не углубляясь дальше. Как выяснилось, это было достаточно просто. И довольно скоро, знал все об интимных особенностях моих одноклассниц. Начиная от родинок, разбросанных по их телам, бельем, находящимся под верхней одеждой, шрамами от вырезанного аппендицита и заканчивая знанием критических дней у каждой из них. Правда, все же хватало ума, оставлять эти знания при себе. Хотя однажды все-таки поделился этим знанием, с одной из девчонок, сказав ей, что той очень идет родинка на правой груди.

Впрочем, девочка хоть и слегка покраснела, но тут же воскликнула:

– Небось подглядывал в раздевалке?

– Нет, на озере случайно заметил.

– Ну тогда ладно.

Девочка, не слыла недотрогой среди одноклассниц, не однажды слышал об экспериментах, проводимых пацанами с ее участием, да и сам тоже однажды ощупывал ее рукою, одновременно с этим целуясь взасос, поэтому мои слова восприняла довольно спокойно.

В остальном, все происходило достаточно ровно, и такая жизнь мне в общем-то нравилась. Вдобавок ко всему, поэкспериментировав со своими новыми способностями, вдруг обнаружил, что вполне могу воздействовать на то, что вижу собственным взором. Хотя, честно говоря, касаясь того или иного органа, я вызывал у «подопытного» скорее боль, или какие-то неприятные ощущения. Просто в силу того, что не имел ни малейшего понятия, как что-то исправить в организме. А вот навредить ему, было проще простого. И в тоже время, попытавшись хоть что-то понять, внимательно изучая учебник «Анатомия человека» довольно скоро понял, что все это не мое. Зато, так же быстро сообразил, что могу, достаточно быстро и без особых для себя проблем, разбираться со своими недругами, внося в их организм, некоторые проблемы, или же просто заставлять их делать то, что они совсем не желают.

Например, как-то, чисто ради хохмы, заставил нашу старосту, Ольку Пащенко, которая буквально задолбала весь класс своими общественными поручениями, не нужными никому, кроме как ей самой, испортить воздух, во время очередного доклада у доски. Конечно, все это выглядело сущим ребячеством, но в тот момент, я был очень зол на нее, и не особенно рассуждал над тем, как ее наказать. Многим из класса, это конечно показалось смешным. Да даже не многим, а всем поголовно, даже классная руководительница, присутствующая здесь, и та откровенно улыбалась произошедшему. Ольга, правда тут же сбежала из аудитории, и в этот день уже не появилась в классе. А к следующему дню, об этом уже и не вспоминали. Во всяком случае вслух.

Зато я понял, что вполне могу заставлять своих оппонентов делать то, что нужно именно мне. И не только вызывая у противника выделение газов или опорожнение кишечника, но и вполне свободно исполнение каких-то других действий. Например, по моему зову, Танюшка Ларина, пустилась на перемене в пляс, услышав разудалую русскую народную мелодию за окном рекреации. По большому счету, ничего сверхъестественного в том не было, учитывая ее занятия в кружке народного танца, но все же, одно дело сцена, и другое – школьный коридор. Да и после она выглядела очень смущенной и никак не могла понять, что с нею произошло, что она вдруг решила потанцевать.

Одним словом, эксперименты продолжались, и с каждым разом, я чувствовал себя все более уверенным в своих возможностях. Между тем школа заканчивалась, и как оказалось, этот год решили сделать экспериментальным. В чем именно состоял эксперимент я не знаю, но вместо четырех плановых экзаменов, предлагалось к сдаче всего три. Математика и Литература письменно, и один из предложенных дополнительно на выбор. Честно говоря, я бы с удовольствием попытался показать знания в Испанском языке, но здесь меня жестко обломали тем, что я разумеется могу выбрать иностранный язык, но только из тех, что преподают в данной школе. А учитывая то, что в пятом и шестом классе нам преподавали английский, а в седьмом и восьмом французский, из-за смены преподавателя, в голове была такая мешанина что страшно было даже задуматься об этом. В итоге я выбрал физику, и не пожалел. Уж закон ома я знал наизусть, а ничего сложнее его пока не проходили.

Правда, видимо для того, чтобы наверстать упущенное, учителя, под конец учебного года, буквально озверели. Контрольные по всем предметам проходили буквально каждую неделю, добавляя к обычным школьным, то районную, то городскую «контру» причем порой с присутствием представителей народного образования, на каждой из них. Впрочем, все когда-то заканчивается, экзамены я сдал вполне прилично, получив по математике отлично, а по Литературе и физике четверки, что, впрочем, меня более чем устроило.

Больше всего преподавателей удивило то, что я отказался от десятилетки. Почему-то все они были уверены в том, что я останусь в школе еще на два года. Объяснять я разумеется никому и ничего не стал, а сразу же взяв в поликлинике нужную справку, отправился в техникум, где уже начался прием документов. Оказалось, что местный эксперимент, в этом году распространяется и на него. Если оценки выпускных экзаменов были не ниже «хорошо»,а средний бал аттестата переваливал за ту же цифру, то на некоторые факультеты зачисляли без вступительных экзаменов. В итоге, я тут же обозначил свои хотелки, и меня зачислили на факультет: «Техническое обслуживание и ремонт автотранспортных средств», по окончанию которого я должен буду получить профессию техник-механик. Единственная проблема, которая возникла при зачислении, состояла в том, что общежитие предоставлялось только иногородним. У меня же, была Ташкентская прописка, и потому, меня сразу предупредили о том, что общежитие мне не светит.

Поняв, что ничего изменить нельзя, попытался тут же забрать документы. А, когда, у меня спросили о причине подобного, то постарался объяснить свою ситуацию. Оказалось, что выход все-таки есть. Правда, придется произвести некоторые манипуляции, но в общем-то это можно назвать меньшим злом. Хотя честно говоря, стоило мне сообщить об этом «дома» как тетя Рита, тут же вызверилась на ровном месте, сказав, что не станет тратить денег, на незаконные манипуляции.

– В конце концов на этом техникуме, свет клином не сошелся. Подай документы в любое ПТУ, где есть общежитие, и отправляйся туда.

Другими словами, меня просто в открытую изгоняли из дома, и это вывело из себя, уже меня самого. И поэтому, не выдержав высказал все, что я думаю. А точнее, просто предупредил зарвавшуюся тетку о том, что вместо ПТУ, просто пойду милицию и напишу заявление о том, что опекуны выгоняют меня из дома, и добьюсь того, чтобы моя комната в квартире, была закреплена за мною, тем более, что это квартира моих погибших родителей. И квартира в этом случае, автоматически перейдет в разряд коммунальных. Учитывая содержание, которое положено мне по закону, для дальнейшей жизни, этого будет достаточно. Свои слова усилил дополнительно своим даром, из-за чего тетка, сразу же поверила моим угрозам. Хотя честно говоря я очень сомневаюсь, что у меня хоть что-то бы выгорело в этом отношении. Так или иначе, она пошла на мировую, тут же сняла с книжки требуемую сумму, и отправившись в техникум, решила все вопросы к обоюдному удовлетворению. А в моем паспорте, оказался штамп говорящий о том, что я выписался из квартиры опекунов в Сергелийском районе города Ташкента, и получил временную прописку в общежитии Автотранспортного техникума, во Фрунзенском районе города Ташкента, на время прохождения обучения. Причем, как казалось, благодаря уплаченной сумме, мне была предоставлена двухместная комната, каких на все общежитие было всего десяток. Правда заселиться в нее, я мог только через две недели, так как там сейчас идет ремонт.

Последние полторы недели жизни, в бывшей родительской квартире, запомнились мне, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Тетя Рита, придя в себя, после того как был решен вопрос с моей пропиской в общежитии, не находила себе места, наседая на меня, буквально каждый день, и в открытую требуя моего скорейшего исчезновения с ее глаз, хотя прекрасно понимала, что раньше указанного времени, я могу убраться только на улицу, а если это произойдет, то пострадает в первую очередь именно она, потому что об этом сразу же донесут, и менты, разбираться, придут уже к ней.

Дядя Володя больше молчал. С другой стороны, ему и не оставалось ничего иного. Еще когда жили с бабушкой, она прямо говорила о том, что ее сын, бесхарактерный телок и подкаблучник. И что его слова в семье не значат буквально ничего. Именно поэтому и были проблемы с моим усыновлением в те годы, и тетя Рита согласилась на него, только из-за перешедшей к ней квартиры. Тем не менее, перед отъездом в общежитие, мне позволили забрать из своей комнаты, все свои вещи, книги, магнитофон и даже телевизор. Правда последний покупала еще бабуля, поэтому он как бы и так принадлежал именно мне. Но все же кое какие проблемы с этим возникли, хотя и довольно быстро разрешились.

Мне было назначено денежное содержание в размере пятидесяти рублей, которые обещали ежемесячно переводить на мой лицевой счет в Сберегательной кассе, и уже третьего июля, загрузившись в «Москвич» опекуна, я вместе с ним отправился в общежитие.

Комнатка, оказалась очень небольшой, и в общем-то была, чем-то похожа на ту «гостинку» что мы еще не так давно делили с бабулей. Правда, по площади она была значительно меньше, всего около десяти квадратных метров, и у нее было одно окно. Да и все удобства находились в конце коридора, хотя и не так далеко от комнаты. Но в общем, она была достаточно уютной. Здесь имелось две деревянных кровати, пара тумбочек, и одежный шкаф. Присутствовал и стол, но здесь разрешали использовать и свою мебель, поэтому у окна, тут же встал письменный стол, взятый из квартиры, на стене вместе с дядей Володей укрепили небольшую этажерку, куда встали с десяток, моих любимых книг так как места для тумбочки уже не оставалось, опекун предложил перевернуть ее и укрепить на стене. В итоге, она прекрасно вписалась в угол комнаты чуть выше моей койки, а за счет того, что столешница оказалась внизу, к ней было легко подобраться. Телевизор же занял свое место на письменном столе, и в общем. Обстановка меня вполне устраивала.