Текст книги "Virgo Regina"

Автор книги: Ахэнне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Доминик тупо пялился на жезл. Острый. Словно кинжал, старинный стальной кинжал, какими пользовались до изобретения нано-устройств.

Тени мерно колыхнулись, словно прилив морских вод. Он принял жезл, укололся, из пальца брызнула рубиновая капля.

'Займешь его место'.

Доминик обернулся к Королеве – за что? Почему столь жестока Она? Почему шутит так?

Вина Доминика ужасна настолько, что он не достоин и смерти, но вечного страдания? Или следует вонзить жезл себе в сердце и тем искупить грех?

Чересчур…чересчур…

Легенды не лгут, Королева…

Кровь барабанила об пол, добавляя ярко-алого (о, кричащие цвета, красное-золотое-синее!) монохромной гамме. Доминик покачивался из стороны в сторону в полуобмороке, будто пара миллиграмм крови – последние в его теле.

– Тео, – позвал он. Нараспев, на ходу сочиняя мелодию. Он думал – не сумеет петь, но музыка выхлестывалась, он кровоточил ею. Он повторял имя любимого, словно надеясь призвать его из недр Башни, из небытия, и пронзительная красота звучала в его голосе.

И тогда певчие стали опускаться на колени. Но не пред Королевой – пред Домиником, они поклонялись ему, на мгновение он заменил им всех божеств и правителей; они забыли о своем рабстве, о ритуале, о Самой Королеве.

Лишь Доминик и его реквием по Теодору остались в Башне и целом мире.

И когда он смолк, полубесплотные существа, утонувшие в омуте Башни и служения, разразились аплодисментами, древним варварским способом прославляя своего властителя-на-час…

– Довольно, – проговорила Королева.

Воцарилась тишина. Огромная, точно звездное небо – накрыла их каменной могильной плиток, но в тишине тлел зародыш пламени.

Доминик представил громы и молнии – обрушатся на их головы, обратят в пепел, пускай… только не певчих, они невиновны, пускай он ответит за всех.

Жезл нагрелся в ладони Доминика. Острие царапало ладонь.

Доминик заставил себя подняться на ноги. Решение Королевы он примет стоя.

– Ты звал своего любимого? – бесчисленные складки-оборки на одеянии Королевы колыхнулись, будто она собралась прыгать с трона, – Так гляди – желание исполнено. Но не жалей.

'Я не…'

Доминик не успел додумать. Дверь распахнулась, и в зал вошел Теодор.

Как Доминик узнал его? Не визуально, не по внешним признакам, ибо создание на пороге зала ничем не походило на Тео, на человека вообще. Долговязую худощавую фигуру словно изломали, вышибли несколько позвонков и искусственно нарастили безобразные горбы. Еще – содрали кожу и заменили чем-то вроде мешковины, приглядевшись, Доминик понял: собственную кожу Теодора вывернули наизнанку, бурой от воздуха пленкой наружу. Обнаженное мясо приобрело оттенок тухлятины, из остылого сердца, из внутренностей торчали толстые бронзовые жгуты, точно лапки диковинного жука.

Хуже всего лицо – залито белой пульсирующей ртутью, блестящая субстанция стекает по шее, проползает по черепу, как медуза. При каждом шаге месиво отзеркаливало блики свечей.

Доминик застонал.

(Не Тео, не он, пожалуйста, пусть это будет не он, меня обманули, я не верю, я не…)

– Ты хотел видеть его? Ты говорил, что любишь? – тон Королевы издевательский, одновременно – бесстрастный. – Так иди. Поцелуй его.

Доминик подчинился. Не Королеве – себе, сознание отказывалось определять уродливое существо как Теодора, но подсознание не сомневалось.

Доминик обнял его. Осязал плотную, будто прорезиненную плоть, оцарапался о железные жгуты. Он встал на цыпочки, чтобы поцеловать то, что некогда было лицом… губами? Где-то здесь губы…

– Ртуть ядовита. Ты желаешь умереть теперь? – задала вопрос Королева.

'Да', был ответ Доминика, смерть страшила его не более ожога от глотка горячего кофе, и принять смерть от Тео… хорошо.

Королева справедлива.

Доминик притянул Теодора к себе, уже вдыхая отравленные пары и ощущая пока малозначимую головную боль.

Теодор оттолкнул его. Резко – Доминик не удержал равновесия, распластался на скользком мраморном полу, а изуродованное существо развернулось и со странной для некрокиборга резвостью зашагало прочь.

Доминик остался один. Во второй раз.

– Ты доволен? – вопросила Королева.

Доволен? Даже смерти не даровали ему – о, Королева, как же чудовищна Твоя жестокость, за что ненавидишь Ты рабов Своих, мы ведь тоже дети…мы ведь…

Доминик осознал: по-прежнему держит в руках жезл-кинжал. А еще – певчие исчезли, сбежали то ли когда появился Теодор-киборг, то ли чуть позже.

Они вдвоем. Он и Королева.

Витые кварцевые ступеньки неярко мерцали. Их разделяют только они.

'У Нее теплые руки', вспомнил Доминик свои же слова, 'Она живая….'

Он улыбнулся и плотнее сжал запятнанный собственной кровью кинжал.

– Да, Королева. И я хочу отблагодарить…

*

Ровно семь шагов. За три секунды. В голове ясно; ни сомнений, ни страха, ни прошлого, ни будущего. Нет и воспоминаний. Только алгоритм.

Серебристый мостик над тьмой, и Доминик ступит на самый дальний берег.

'У Нее теплые руки. Она живая. Я сделаю то, о чем говорил Альтаир'.

Бесчисленные складки черных одеяний зашуршали, словно Королева была оригами из плотного картона. Кисти рук, затянутые в плотное, словно траурная вуаль, кружево, чудились несоразмерно маленькими.

Доминик целился почти наугад, понимая – у него единственный шанс, прежде чем его испепелят, растворят в кислоте, раздерут на молекулы.

Он едва не выронил жезл, но сумел ударить – в самую сердцевину прихотливых, похожих на крылья махаона, складок.

(Я убил Королеву, Она живая, а я убил Ее…)

(Ну и что?)

Платиновая маска качнулась назад, будто от порыва ветра. Встопорщились и дрожали складки одеяния Королевы, а жезл блестел в их окружении, как очередное изысканное украшение.

– Ты все-таки решился, – проговорила Королева.

Слова Ее заставили Доминика стряхнуть онемение (чтоянатворилкакямог).

О чем…о чем Она?

– Идем, – Королева поднялась с трона. Одна ступенька – расстояние, но Она казалась вдвое выше Доминика; на самом деле – на голову, однако величие (Она божество, Она божество…) ослепляло, упасть ниц – естественное действие.

Доминик удержался.

– Куда? – глупо переспросил он.

Трон колыхнулся, медленно поплыл куда-то в потаенные покои.

Доминик озирался, слегка удивленный: апартаменты Королевы представлялись всегда чем-то между усыпальницей, будуаром и потаенным садом, где поют райские птицы и танцуют цветочные эльфы.

Просторная комната в строгих серых тонах, переполненная компьютерами и датчиками, мониторами и навигационными панелями, более подходящая под рабочую станцию каких-нибудь техников средней руки… это и есть покои Королевы?

Сама Она теперь стояла вполоборота, и кинжал-жезл по-прежнему торчал в груди, да, Доминик не промахнулся, попал в десятку. Но умирать Королева не собиралась.

Божества бессмертны…

Вычурные одежды чересчур громоздки для 'рабочей станции', и Королева медленно избавлялась от них.

Доминик наблюдал заворожено, словно вернулся в начало времен и стал свидетелем сотворения мира.

– Что… что это значит?! – не выдержал он.

Шелохнулись тяжелые бархатные 'крылья' – Королева пожала плечами.

– Ты пришел убить меня. Ты решился.

– Я… – Доминика охватил стыд, будто его рот и глаза запечатали живой ртутью, он задохнулся на долю секунды. – Я служил Тебе… Но Королева, почему Ты так поступила с Теодором?! – он сорвался на фальцет, – Только из-за того, что он спас не хозяйку, а меня? Но он любил меня, понимаешь! Иначе не мог бы поступить… А Ты ненавидишь нас… но мы Твои дети. У Тебя есть не только дочери, Королева. Сыновья тоже.

– Это все, дитя? – Королева явно передразнивала его. Она нагнулась, видимо отвязывая какое-то очередное приспособление, и кинжал в груди накренился. По спирали протекла и густо разбилась о пол капля.

'Я попал…я убил ее? Но…?'

Доминик шагнул ближе.

– Почему Ты ненавидишь нас?

– Ты считаешь, что я благоволю только дочерям, дитя? – Королева улыбалась под маской, улыбался ее голос, интонация и жесты.

Доминик набрал воздуху – продолжать спорить, доказывать. Он ведь прав, Королева испокон века даровала власть и могущество лишь дочерям, заставляя сыновей пресмыкаться. Доминик хотел напомнить о Материнской Планете, о временах, когда мужчина и женщина составляли полноправное целое; о самых древних мифах про Адама и Еву.

Но Доминик молчал; думал о Теодоре. С ним принял бы – и принимал – рабскую участь, не желая другого.

Альтаир прав. Они покорные животные, что бесятся исключительно когда их лишают партнера по постели.

Доминик закусил губу.

Пусть все закончится, повторял он мысленно, просто закончится и все.

Тем временем ткани-оригами устлали бесцветный кафельный пол, подобно трупам застреленных воронов. Доминик пялился в темноту распластанных одежд, не смея взглянуть на обнаженную Королеву.

'Зачем Ей это? Она желает…воспользоваться мной, как Гвендолин?'

Глупо. Королева – вечная девственница. Тело для Нее не более чем способ появляться воплощенной перед подданными.

– Ну же, – усмехнулась Королева, и Доминик не смел ослушаться.

Он, не мигая, уставился на Королеву. Отступил. Потом рывком, точно киборг, у которого замкнуло пару микросхем, прикрыл руками рот.

– Ты… ты мужчина?

Идиотская фраза. Ничего умнее не пришло в голову.

Мужчина. Высокий, стройный до болезненной худобы мужчина, тело его выглядело многократно восстановленным при помощи различных препаратов продления жизни. Поэтому и кинжал не причинил особого вреда – его облепило, будто мокрым силиконом. Сухая и желтовато-бледная, словно у мертвеца, кожа плюс полное отсутствие волос на голове, лице, конечностях – даже на лобке – делали этого… человека… почти отталкивающим, и все-таки было в нем нечто…

Королевское, предположил Доминик. Инфернальное тоже. И, как ни странно, бесполое – несмотря на очевидные половые признаки.

– Кто ты? – Доминик встретился взглядом с тем, кто именовал себя Королевой. Глаза его были бесцветными, оттенка маски и серебристых свечей зала, а подвижный рот кривился в жутковатой ухмылке. В руках держал бесполезный теперь жезл, неглубокая ранка стянулась.

'Я не убил ее… его', – Доминик вздохнул. Миссия провалена.

– Хозяйка этого мира, – подчеркнул женский род, – Королева.

– Но ты…

– Не совсем женщина. Не более чем ты. Разумеется.

Доминик сжал запястьями виски. Першило в трахее – то ли закашляться, то ли зарыдать. Сердце гулко барабанило где-то в животе.

Понимание оборвалось, точно канат скалолаза – и его разум, представления о мире рухнули на острые скалы. Вдребезги.

– Почему? – простонал он, – почему… так?!

– Я же сказала, что ты узнаешь все, от начала и до конца, – 'Королева' оделась/оделся в подходящие скорее для техника брюки и свободную рубашку с длинными рукавами. Перешагнул распластанные на полу одежды. Доминик последовал, случайно задел маску – она беспомощно брякнула под ногами. Доминика продернула дрожь.

Доминика пригласили садиться в уютное на вид кожаное кресло. Он не отказался: ноги не держали. Развернулись трехмерные изображения.

– Вся колония, – начала… начал… черт возьми, Доминик понятия не имел как думать о 'Королеве', избрал все-таки женский род. Привычнее, – вся колония существует с одной-единственной целью. Сохранять. Собственно, я уже ответила на все вопросы, но ты недостаточно умен, приходится признать. И разъяснить.

– Разъяснить – что? – подтвердил Доминик догадку о его интеллекте.

– Кто я. Кто ты. Кто мы все, и зачем существует THX.

Длинные пальцы Королевы коснулись мониторов. Доселе Доминику мерещилось, будто на 3d-картинке копошились личинки мух, но с увеличением 'личинки' обрели антропоморфные очертания.

– Каждому обитателю THX при рождении вживляется микрочип. И все датчики ведут в Башню, строго говоря, Башня – огромный приемник и антенна. Поэтому я всеведуща, – очередная ухмылка. Доминик поерзал.

Королева следит за ними. Всегда. В постели тоже. Любовалась ли Королева им и Теодором?

В который раз пришлось кусать губы.

– Чип дает информацию не только о местонахождении, но и об особенностях – талантах, характере – каждого обитателя колонии. Вот, полюбуйся, – картинка отобразила родной дворец. И опять кого-то травили, гоняли, как свора собак – зайца. Доминик присвистнул от удивления.

– Эдвин?!

'Он заслужил этого. Или нет. В любом случае, мне жаль его…'

– Кто-то должен быть последним. Он занял твое место, – пояснила Королева. – Но неважно, я лишь хотела продемонстрировать возможности чипов. Они универсальны. Поэтому твой ненаглядный Теодор получил совершенно точные координаты, где тебя ловить, когда ты удрал, словно трусливый лабораторный кролик. Поэтому я вообще могла вычислить тебя, – Королева ткнула кривым желтым ногтем в грудь Доминика. – 'Мужчина с голосом женщины'.

Да, припомнил Доминик, так меня определил Альтаир. И Гвендолин.

Зачем?

– Зачем?

– Вторая стадия вопросов. Ты умнее, чем я полагала. Что ж… твоя мелодия. Помнишь ее?

Странный вопрос. Мелодия мессы вечно с Домиником, закрывая глаза – засыпая или проваливаясь в беспамятство, он слышит ее. Мелодия рождения. Мелодия смерти. В ней все.

– В ней все, – проговорил он вслух.

– Именно, – кивнула Королева. Доминику почудился блеск платиновой маски, к странному, некрасивому, но притягательному лицу – мужскому лицу! – привыкнуть невозможно. Он уткнулся в монитор. – Много сотен лет назад ученые Материнской планеты думали, как же зашифровать ответы на все вопросы, ключи к самым сокровенным тайнам. Так, чтобы информация не затерялась. Но языки живут и умирают, компьютерные и иные носители легко повредить и уничтожить…

Королева сделала паузу.

– Решение оказалось просто. Музыка. Всего семь нот и бесконечное сочетание, единое во всех мирах и галактиках.

– Но откуда я знал мелодию древних? – даже теперь Доминик осязал ее внутренним слухом, тянуло запеть, будто во мраке зала и мессы.

– Тебя именовали избранным. Это и есть объяснение. Знание мелодии-ключа передается генетически, только на колонии THX и среди очень небольшого количества – тех, кто становится певчими хора. Гены эти необходимо сохранять, поэтому каждый певчий хотя бы раз в жизни передает свое семя одной из дочерей. Ты отказался. Что ж, твое право, тем не менее, ты – избранный, причем самими Создателями, Доминик.

Впервые Королева назвала его по имени.

Забавно.

– Сама колония задумана как хранилище, сейф знаний человечества, и потому здесь царит и будет царить матриархат. Единственный государственный строй, рассчитанный на сохранение, а не на уничтожение.

– Но ты – мужчина, – напомнил Доминик.

Подвижное – ртутное, пришло на ум сравнение, – лицо Королевы исказилось, градиентом из спокойствия в боль, запредельную агонию.

– Злая ирония. Мужское тело подходит для трансплантации сознания, а женское нет. Я – первая Королева, Королева древних… я заключена в это отвратительное тело, но внутри я женщина – и не смей называть меня мужчиной, – она прокричала, и длинные ногти вспороли сухую, словно заветренная апельсинная долька, кожу ладоней.

– Вот как? – черед Доминика криво усмехаться. Ухмылка исказила добродушное обычно лицо. – И поэтому ты ненавидишь мужчин? Поэтому отняла… отнял у меня Теодора?!

Доминик поднялся с кресла. Оттолкнул навязчивый, словно коммивояжер, дисплей. Трехмерное изображение всплыло радужным мыльным пузырем к серому потолку.

Где клятый кинжал?

Королева (этотуродчертбыегоподрал) заслужила смерти. Воистину.

Альтаир, ты понял все без подробного рассказа о замыслах древних.

Доминик ударил по приборному щитку. Брызнули искры. Он попытался вырвать провода, но система взвыла о неполадках и заблокировалась. Тогда Доминик пнул злополучный стул.

Королева мрачно наблюдала за ним.

– Прекрати истерику, Доминик, – подытожила она. Всего три слова – хватило, чтобы он остановился, хлопая глазами и дрожа. – Садись.

Он подчинился. Тяжело, неловко, будто тысячетонный груз последнего дня сполна опрокинулся на плечи.

Когда же я наконец-то умру или сойду с ума, – подумал он.

– С Теодором поступили по закону. Он защитил тебя вместо Гвендолин, раба вместо госпожи… но на самом деле единственный закон – я, и я всего-навсего сделала выбор.

– Что?

– Ты до сих пор не спросил… – очередная усмешка. – Что-то вроде 'какого черта ты рассказываешь мне все это'.

Да. Правда.

Доминик держал голову в слабеющих руках, исподлобья уставился на Королеву.

– На самом деле все твои злоключения – не случайность или происки судьбы. Чипы в определенной мере дают возможность контроля над мыслями и действиями. 'Побег' Альтаира – спланирован мной… как тест. Зачем? Мое нынешнее тело износилось. Оно скорее кусок пластика, нежели плоть. Мне нужно новое. Годился Теодор или ты, но одного необходимо вычеркнуть… – Королева помедлила. – Одним словом, я выбрала тебя.

*

Доминик мог испугаться, впасть в транс или попытаться удрать. Вместо этого он рассмеялся.

Звонкий смех, будто переливаются серебристые колокольчики – Теодор так любил его, а еще любил обнимать, а теперь вместо рук у него жгуты, вместо глаз и рта – ртутное месиво. Он(а) устроила лотерею и убила Тео как проигравшего – прости, парень, не повезло, становись некрокиборгом. Нет судьбы и божеств, только микрочипы. А Королева сидит рядом. Королева – мужчина. И желает забрать его, Доминика, тело, ведь 'старое' более нежизнеспособно.

Веселая шутка.

– Ой… – он утирал слезы, проглатывал куски слов и хохота. – Я… вместо тебя?! Но мы как минимум не похожи… я что, смахиваю на долговязый ходячий скелет?

Королева терпеливо ждала, пока он успокоится.

– Внешность не имеет значения, – она кивнула на распластанные одежды, они растянулись на полу, словно застреленные призраки ночи. – Королева – это одеяния и маска. А вот твой голос идеален. Мужчина с голосом женщины.

– Но что станет со мной? – Доминик посерьезнел. Приступ смеха испарился, как вода на раскаленной адской сковороде. Вместо дьявола – Королева.

– Иногда исходное сознание частично сохраняется… – чье-то похищенное много лет назад тело пожало плечами. – Накладывается на мое. Раздвоение личности, может быть. Неважно.

– А, – отозвался Доминик; краем глаза он разглядел давешний жезл, тот валялся в углу, рядом с маской. Мускулы Доминика напряглись.

– Процедура безболезненна, ты просто уснешь и очнешься с гостьей в мозгу… – Королева покачивала носком голой ступни.

Доминик сорвался с места. Сам не ожидая от себя подобной прыти, за полсекунды схватил 'кинжал' (только так, только так его определять… кинжал!) и вознес его над Королевой.

– Я убью тебя.

Он снова смеялся. Теперь – как безумец, как маньяк-расчленитель.

Безумен… ну и что? По его психике прокатились бульдозером, какой с третьесортника спрос?

Я слаб… и я способен убить Королеву. Освободиться… предусмотрено ли сие чипом?

Убить.

Прервать цепочку.

Уничтожить колонию.

Уничтожить знания древних.

Погрузить человечество в хаос…

Жезл выскользнул из его пальцев. Я слаб, – подытожил Доминик, отворачиваясь от Королевы. Будь что будет. Не так ценна его плоть и его личность, чтобы ради нее приносить подобную жертву.

'Ты не такой, как все'. Именно.

Избранный – не титул, но проклятие. Да свершится. Королева просчитала – так и закончится все, он не решится бунтовать до конца; но кто знает, не истинная ли свобода – отказаться от нее?

– Что мне делать? – спросил Доминик.

– Иди вперед.

Он подчинился. Они остановились у двух одинаковых капсул, похожих на вакуумные упаковки или дешевые душевые кабинки. В одну вошел Доминик, в другую – то, что через пару мгновений перестанет быть Королевой.

– Подожди, – сказал Доминик. – Я хочу… еще раз увидеть Тео.

– Конечно, – кивнула Королева. – Ему поручено выполнять операцию.

Так и случилось. Походкой зомби вошел Теодор, протянул руки к пульту управления. Равнодушная нежить выполняла приказ, и ей все равно кого уничтожать или уродовать.

Но Доминик улыбался ему.

Душа бессмертна вне зависимости от тела – живого или мертвого.

(мы оба живы, понимаешь? Вечно живы и свободны… я верю, а ты?)

И в последнюю секунду, когда Теодор уже запустил процесс, а сознание Доминика медленно гасло, перемежаясь цветными волнами чужих впечатлений и эмоций – более сильная воля распластывала его, точно многотонная лавина, – он улыбнулся некрокиберу, шептал его имя, и мерещилось Доминику: ртутные губы силятся выговорить единственную фразу.

'Люблю тебя'.

ЭПИЛОГ

Колония THX – одна из самых закрытых. Не пускают на нее даже дипломатов и послов, коих размещают на ближайшей луне.

На то есть причины. Главная – женщины, красивые, способные к зачатию женщины, что полновластно правят колонией, держа мужчин в рабстве. THX не желает, чтобы жадные до женщин захватчики вторглись на колонию.

Но никто особенно не посягает.

Не (с)только из-за сильной армии. Истинная причина – правительница. Мистическая инфернальная Королева. За глаза, в иных колониях Ее именуют 'черной вдовой' и 'мертвой невестой-девственницей', и то странные прозвища, полные ужаса перед могуществом воплощенной Тайны.

Королева всесильна.

Королева – божество.

В Черной Башне на хрустальном троне восседает Она, и ведает каждую мысль, зрит каждый шаг Своих подданных; Она – суровый, но справедливый судья.

А еще – сопровождает Ее жуткое создание. Уродливый некрокиборг, совершенный убийца – говорят, ему заживо вырвали сердце и вложили в трепетную грудь кусок метеоритного льда. Он безжалостен в битвах, сказками о нем пугают детей в инкубаторах. Он мертв, но служит Королеве страстно, как живой. Он подобен любимому псу у Ее ног. Лицо кибера залито 'живой' ртутью, дыхание – смертоносно, но Королева не отпускает его от Себя.

И твердят шепотом иные – но не верьте, не верьте слухам! – будто оставаясь наедине со Своим любимым слугой, Королева держит его за сожженные, обитые медью пальцы. Жаждет Она поцеловать отравленные уста, но каждый раз удерживает Ее мертвец от рокового поступка, и потом надолго уходит ко дну Башни, в раскаленное пекло.

И безмолвно плачет предвечная Королева…

Июнь-сентябрь, 2007 г.