Текст книги "Город надежды (СИ)"

Автор книги: Agamic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Не выберемся, Кирь.

Поднимаемся по лестнице и встаём напротив камеры Артёма. Он упирается спиной в прутья и смотрит на меня грустными глазами. Через секунду они уже блестят, а я прижимаю его к себе.

– Не плачь, пожалуйста, Тёма. Меня твои слёзы выводят из состояния равновесия.

Говорю правду, он еле заметно кивает, утыкаясь сопливым носом в моё плечо. Руками обнимает за спину, тянется к шее.

– Кирь, – говорит он, глядя куда-то мне за спину. – Тебя Рыжий ждёт.

Не оборачиваюсь. Стираю пальцами слёзы с бледных Тёмкиных щёк и, улыбаясь, ухожу. До камеры Рыжего почти бежим. Жутко хочется выплеснуть возбуждение. Эти объятия, едва ощутимые прикосновения Артёма и его глаза, губы – всё сводит меня с ума. Не думать о нём не могу – как наваждение, всё обрело достаточно резкое направление и скорость. Надо просто выплеснуть всё, что внутри.

Затаскиваю Рыжего в клетку, даже дверь не запираю, сразу прыгаю на него. Мужик тяжелый, с ног не сбить так просто. Но он сам укладывается на койку, удерживая меня на себе. Хорошо, что камера внизу, прямо под моей. Тёма не может видеть нас. Не хочу, чтобы он видел это. Вдруг поймет, как хочу его? Или подумает, что я так на Рыжего запал, бля-я-ядь…

Быстро стягиваю с него комбинезон, свой спускаю до колен. Неудобно, но плевать. Рыжий разводит ноги, а я, вставляя в него член, начинаю быстро двигаться. Быстро, очень быстро. Скорее, твою мать. Хочу кончить быстрее и остыть от нахлынувших чувств. Закрываю глаза и представляю совсем другого человека. Через минуту кончаю, но не останавливаюсь. Словно обезумел, продолжаю трахать Рыжего. Он стонет подо мной, выгибается, закусывает губы.

Нас с Рыжим растаскивают охранники. Просто сдирают меня с него, громко при этом смеясь, и выталкивают из камеры. Бегу наверх, в свою, и слышу их смех.

– Кирюша! Только из карцера вышел и уже кувыркается вовсю!

Это слышат все. И Тёма тоже. Он стоит всё там же, у перил, смотрит на меня внимательно, а потом, слабо улыбнувшись, заходит в камеру.

– Артём!

Подхожу к двери, хочу сказать или спросить что-то у друга. Из головы вылетают все мысли, и я молчу, как дурак. Да что, блядь, происходит со мной? Что с ним такое?

– Артём, в чем дело?

Спрашиваю так, будто это он накосячил, хоть я сам чувствую себя виноватым.

– Ни в чём.

Он пожимает плечами и садится на койку.

– Камеры запираем! – вещает охранник в громкоговоритель. – Кого на месте не будет, тот отправится в карцер на три дня.

Забегаю к себе и сразу прижимаюсь к прутьям у стены. Протягиваю руку в соседнюю камеру, к Тёме, и жду его реакции.

– Тём, я не просто так это делаю. Слышишь меня?

Оправдываюсь, да. Хочу оправдаться. Хочу, чтобы он знал, что я для него так… Я неправ? Возможно. Только вариантов больше не вижу. Стучу по прутьям Тёмкиной камеры.

– Прости, Тём.

За что извиняюсь, толком и сам не пойму. Но ощущение внутри дерьмовое.

– Не хочу обсуждать это, Кирь, – говорит он тихо, и через мгновение я чувствую его пальцы. – Пусть всё будет так, как есть.

– Да, конечно…

Так, как есть – это как? Мы останемся жить здесь долго и счастливо, периодически подвергаясь насилию? Или же мы будем держать друг друга за руки, когда нас будут трахать?

Его слова вызывают во мне негатив. Не хочу я так больше. Да, нужно срочно всё менять. Нужно ждать, пока Рыжий даст мне оружие…

========== 38. Три дня в карцере ради поцелуя ==========

POV Артем

Разговариваем с Кирей до глубокой ночи и прощаемся до утра, когда охранник орёт на нас. Спать мы ему помешали, козлу.

Неохотно отпускаю друга и иду к койке. Ложусь и пытаюсь уснуть, но в голове полный кавардак. С момента, как Кирю вернули из карцера, что-то произошло. И дело даже не в том, что несколько часов назад он трахался с Рыжим, не в том, что он разрабатывает какой-то хитроумный план побега. Дело во мне. Уже не так страшно находиться здесь, и это чувство заводит в тупик.

Начинаю проваливаться в сон, и меня буквально выдирают из него. Хватают за плечи, трясут. На фоне слышу крик друга.

– Ты, говна кусок! Оставь его в покое! – орёт он.

Моргаю и понимаю, что передо мной Бес. Смотрит на меня, как будто видит впервые. Взгляд наполнен желанием, руки дрожат. Непривычно растерянно он выглядит, но очень быстро берёт себя в руки: прищуривается злобно и заталкивает мне в рот скомканную тряпку. Переворачивает на живот и надавливает рукой на спину, чтобы я не мог встать. Пинаюсь, руками машу, а Бес спускает штаны. Слышу, как он плюёт себе на руку. Смазав член, вонзает его в меня. Кляп во рту заглушает мой ор. Слезы текут из глаз – так больно и быстро он входит в меня.

– Тёма! – кричит Киря.

Отвечаю ему приглушенным криком. Бес прижимает мою голову к подушке, душит меня, наваливается всем телом.

– Я до утра тебя ебать буду, Тёма, – шепчет он.

Мотаю головой. Не хочу слышать этих слов. Не хочу видеть его. Реву, давлюсь слезами, своим же криком и задыхаюсь. Подушка уже мокрая, а внутри меня горячо – Костя кончает. Громко стонет, шлёпает меня по заднице, рычит моё имя. Он специально делает больно – и мне, и Кире. Чувствую это – он специально! Ревнует как будто и вымещает свою злость на мне и на моём друге.

– Поднимайся, Тёма! – говорит Бес хриплым голосом и, хватая меня за живот, сам и поднимает. Подтаскивает к стене, не вынимая члена, и усаживает на раковину лицом к стене. Раздвигаю ноги, чтобы не упасть. Но не падаю, Бес с таким усердием вдалбливает меня в стену, пронзает членом насквозь. Удаётся выплюнуть кляп.

– Ненавижу тебя! – кричу во весь голос. – Ненавижу!

– Врёшь! – шепчет он.

Совсем с ума сошел! Он что, считает, я проникся к нему нежностью? Киря продолжает сбивать руки о прутья клетки, я слышу каждый его удар. Рядом с ним стоят охранники – слышу их громкий смех.

По щекам льются слезы, я всё никак не остановлюсь, всё реву. После нескольких толчков Костя приподнимает мою задницу и кончает в раковину. Делает пару глубоких вдохов и спускает меня на пол. Ноги затекли от такого положения, я готов упасть. Но Бес не даёт. Прижимает меня к себе, чувствую его потное, липкое тело. Сам такой же скользкий, противен себе. Он подхватывает меня на руки, раздвигая ноги и прижимает к стене.

– Ты лёгкий, – говорит он, вновь насаживая меня на член. – Можно вертеть, как хочешь.

Не отвечаю, просто смотрю ему в глаза и в который раз убеждаюсь, что Костя – не человек. Он тянется к моим губам. Отворачиваюсь, но это не помогает. Он настойчив и всё же целует меня, вынуждает открыть рот и облизывает мой язык…

***

Всё было, как и обещал Костя. Трахал до самого утра, пока не включили свет. Потом оделся и ушел, оставив меня валяться на койке.

Обессиленный, разбитый, я пролежал так до обеда. Спал, периодически просыпаясь с криком. Видел Кирю у своей камеры: он смотрел на меня, и, кажется, на его лице были слезы. Может, просто показалось.

Но встать я не мог, да и клетку не открывали. Всё под настроение у местной охраны.

***

Дверь скрипнула только к ужину, и только тогда я смог нормально разлепить глаза и подняться.

Обернувшись, увидел Кирю. Он, с опаской оглядываясь, быстро вошел в камеру.

– Артём…

Сейчас главное не зарыдать при нём. Я же сильный, взрослый уже. Должен держать себя в руках. Киря ведь держится, значит, и я смогу. Но меня наоборот прорывает. Бросаюсь к другу и начинаю реветь, как девчонка. Пытаюсь жаловаться на жизнь, но вместо слов получается какое-то нелепое бормотание.

– Малыш, успокойся, – прижимает меня крепче, гладит по голове. – Тёмка, любимый, не реви. Прости меня, я ничего не смог сделать…

Резко отстраняюсь и хватаю его за руки, смотрю на них. Все в свежих ссадинах, синяках. Он хотел помочь мне, переживал.

– Киря, блин, ты все руки себе…

Поднимаю голову, смотрю в его глаза, а Киря слегка улыбается. Не знаю как и почему, но трогаю его волосы, передвигаю руку к затылку и осторожно тяну к себе. Хочу поцеловать его.

– Артём.

Он останавливает меня. Так обидно. Не хочет.

Стыдно становится. Киря даже не понял, наверно, чего это я так. Но я и сам себя не особо понял, если честно.

– Прости, – бубню себе под нос.

– Тём, у меня есть пистолет. Мы можем попытаться сбежать отсюда, – выдыхает он и улыбается. – Через балкон Беса. Можно попробовать добраться туда, правда, пока не знаю, каким образом. Мы должны успеть до следующих выходных, другого шанса не будет.

Через балкон Беса. Как попасть к нему в спальню? Я, конечно, могу попытаться. А Киря? Надо что-то придумать и срочно.

Через мгновение охранник на посту объявляет, что камеры закрываются.

– Эй, блядь! – Киря кричит ему. – Мы же даже не поужинали!

– Перебьётесь, салаги!

Мужик ржёт, а друг выходит из камеры. Но у двери замирает и оборачивается.

– До следующих выходных ровно десять дней, – говорит он. – Ты не против, если мы с тобой расстанемся на три дня?

Киря заходит обратно, смотрит на меня внимательно, не улыбаясь. Колени начинают дрожать, дыхание перехватывает.

– Что ты хочешь делать? Я не хочу, чтобы ты уходил куда-то! Киря!

– Да я просто удержаться не могу, Тём.

Сказав это, он берет меня за руку, притягивает к себе и присасывается к губам. Я растекаюсь тут же, поцелуй бесконечно приятный и жаркий. Обнимаю Кирю за плечи, а он гладит мою спину. Одеяло на полу. Стою голый и возбуждаюсь. И это не смущает ни меня, ни друга. Мы целуемся, ласкаемся. Кирилл стонет от удовольствия, прикусывая мои губы; нежно мнёт мои ягодицы, сдавливает их пальцами, прижимая меня ещё ближе.

– Я никогда не обижу тебя, Тём, – говорит он.

– Знаю, – отвечаю и вновь тянусь к губам, но поцеловать не успеваю.

В камеру влетают два охранника и хватают Кирю за волосы. А он смеётся, аж захлёбывается от смеха.

– Блядь, ребят! Вы даже как-то не торопитесь!

Друга уводят, и только после этого я понимаю, какие три дня он имел в виду. Еще три дня в карцере. Ради поцелуя…

========== 39. Как привлечь к себе внимание ==========

Этой ночью вновь приходит Бес. Врывается в камеру и, не закрывая дверь, набрасывается на меня. Даже не прикрываюсь одеялом, иначе он ещё и ёбнет мне.

– Не сопротивляешься? – тихо спрашивает и улыбается.

– Всё равно трахнешь, какой смысл?

***

Утром иду завтракать, не обращая внимания на смешки заключенных. Плотнее заправляю край одеяла и спускаюсь по лестнице. Уже привык ходить босиком. Это плюс – не буду нежничать в лесу, если получится сбежать отсюда.

На обед не иду, нет настроения, а за ужином сталкиваюсь в столовой с Рыжим.

– Опять он в карцере, – говорит мужик и почесывает щетину.

– Да.

Смотрю себе под ноги, потом – в тарелку. Не поднимаю глаз на Рыжего. Я виноват в том, что Кирилл в карцере. Только я.

– Смотри, не подведи его, – Рыжий встаёт из-за стола и уходит.

Это он сейчас что имел в виду? Как я могу подвести друга? Слова мужчины западают глубоко в душу, и половину ночи я ворочаюсь в попытках уснуть. Бес не появляется. Надеюсь, он загнулся у себя в кровати. Сволочь.

***

Завтра Киря должен вернуться, а я до сих пор не придумал, как незаметно попасть в Костину спальню. Мало того – балкон запирается, значит, нужен ключ. Ключ у Кости, и он отдаст его только если к голове ему приставить пушку. И то – не факт. А если отдаст, то в спальне должен находиться Киря с пистолетом. И что сделать, чтобы его привели туда? Рано я радуюсь – сам еще не попал к Бесу. Надо сделать всё возможное, чтобы оказаться там.

Камеру открывают, но я не выхожу. Ни на завтрак, ни на обед. Пиздую на ужин. Голый. Стесняюсь страшно, а что делать? Привлекать к себе внимание как-то надо. Если камеры работают, Костя меня точно заметит. Козёл.

Сижу, ем. На меня поглядывают мужики, один смельчак даже садится рядом.

– Познакомимся?

Блядь, как в тупой комедии. Смешно до ужаса, но я сдерживаю улыбку и отвечаю согласием.

Мужчина садится рядом со мной, начинает гладить меня по спине. Рыжий у окна пялится во все глаза, недоумевает. Конечно, он не понимает, что я задумал. Надеюсь только, что план мой не провалится, и не придется спасаться бегством в свою камеру.

– Ты, вроде, такой юный и уже такой развратный, – говорит мужчина, улыбаясь мне. У него нет двух передних зубов, а на брови – шрам. Охрана постаралась, вне всякого сомнения. – Пойдем ко мне? Я отлично трахаюсь!

– Я, кстати, тоже!

Улыбаюсь ему, отодвигаю тарелку и поднимаюсь. Мужик берет меня за локоть. Боится, что убегу? Иду следом. Поднимаемся на второй этаж, сразу заворачиваем в камеру, и мужик, опустившись на колени, берет в рот мой член.

Черт. Почему так быстро? Я даже сообразить не успел.

Прижимаюсь к стене, пытаюсь отпихнуть от себя его голову, а он только глубже засасывает меня в свой рот. Проводит руками по моему животу, по ногам. Держится за них, насаживаясь на член. Приятно, конечно, но…

Пытаюсь отвлечься. Разглядываю камеру, противоположную сторону помещения и охранников, которые заглядывают к нам. Хватают мужика быстро, руки заворачивают и начинают избивать. Один держит, другой бьёт.

– Ты совсем охуел?

Блядь, он спустился ко мне с небес, определенно. Марк. Стоит в дверях клетки и пытается убить своим злобным взглядом.

– Хочу Костю, – отвечаю, на что он подозрительно щурится. Подхожу к нему и пытаюсь подражать его взгляду. – Он же специально приходит ко мне, чтобы трахать на глазах у друга, скажи?

Говорю я тихо, но Марк прекрасно меня слышит. В какой-то момент его взгляд становится хитрым, и, толкнув меня к стене, он наклоняется надо мной.

– Что ты задумал, маленький гадёныш?

– Позови его.

Он выходит из камеры, смотрит на меня долгим, проницательным взглядом и уходит. Идёт за Бесом.

Как же легко он сдался. Всё так просто – говорю, что хочу видеть, и Марк сразу выполняет мою просьбу. Как будто я действительно что-то значу для Беса. Очень смешно!

Бегу к себе в камеру. Умываюсь холодной водой, пытаюсь унять дрожь в теле. Щеки горят от стыда и страха. Сейчас мне предстоит самая сложная игра в моей жизни. Я должен буду врать и улыбаться этому гаду. А врать я не умею…

========== 40. Сделай мне больно ==========

а давайте музяку послушаем?))

Bob Moses – Far From The Tree

___________________________________

Зря я надеялся, что затея моя прокатит, и Костя по первой просьбе прибежит. Он, конечно, пришел. Но случилось это глубокой ночью. Разбудил меня и отделал так, что я не был уверен, смогу ли утром подняться с койки.

– Ещё выкинешь что-нибудь подобное, и я тебя точно по кругу пущу, – сказал он перед тем, как уйти.

И только после сказанного я понял, что он ревнует. Всё происходящее до сегодняшнего дня сложилось в единую картину – да, это была ревность. Только странная, какая-то двуликая, страшная. Он позволил изнасиловать меня, отрезать любимые волосы – значит, любовью это назвать было никак нельзя. Но когда трахал меня, прижимая к стене, когда смотрел мне в глаза, он что-то шептал. Что-то о том, какой я сладкий, красивый и маленький. И я понял, что если он увидит, как ко мне еще раз прикоснется другой человек, он убьёт – и его, и меня.

***

Утро.

Жду Кирю, а его всё нет. Только к обеду друга приводят в камеру. На нём живого места нет. Лицо в кровоподтеках, тело в синяках и ранах. Охранники заносят его в клетку и бросают на койку. Сразу бегу к нему и, путаясь в одеяле, чуть не падаю.

Киря, бедный. Лучше бы я не пытался поцеловать его. Из-за меня он так пострадал.

– Малыш…

Голос у него хриплый. Глаза не открывает, но знает, что я здесь, слышит меня.

– Хватит меня уже малышом называть. Мы с тобой ровесники.

Сажусь рядом с ним, но дотронуться боюсь. Представляю, как ему больно.

– Я тебя на полгода старше, так что заткнись, – он пытается улыбнуться и приоткрывает глаза. – Мне сломали пару ребер точно. И отъебали так, что на всю жизнь хватит.

Не могу слушать такое, не хочу, чтобы он рассказывал мне, но друг продолжает.

– Сперва один, потом второй. Косоглазый мудак ещё, который пизданул мне. Я всех запомнил. Запомнил лица этих тварей, – он еле слышно смеется и приподнимается на локтях. – Но даже, если будет шанс, я никого не убью. Выебу просто. Покажу им, кто тут, блять, доминант.

– Кирь, хватит…

– А что? С ориентацией меня определиться заставили. С ролью в сексе я определился сам. Чего ломать комедию?

– То есть, ты уже точно уверен, что ты…

– Глупый Тёмка, – он поднимается, сжимая зубы от боли. – Если бы не был уверен, даже не притронулся бы к тебе.

Сердце заходится от волнения. Слова Кири вызывают во мне приятную дрожь. Безумно хочу поцеловать его, уже тянусь, но сразу отстраняюсь. Он только улыбается, и по правой щеке у него стекает слеза. Глаз подбили слишком сильно, твари.

– Я бы повторил это прямо сейчас, Тём, – тихо говорит он, накрывает своей ладонью мою руку и гладит её. – Но тогда тебе придется убегать без меня.

Поднимаюсь с койки и выхожу из камеры, улыбнувшись Кире. Слова его прозвучали, как признание, и были настолько уверенными, что где-то в глубине души зародилась надежда на то, что, возможно, всё изменится.

***

– Блядь, сука! Я убью тебя!

Резко открываю глаза и вижу перед собой Беса. Почти дежавю, только сегодня без кляпа.

– Замолчи! – кричу Кире, когда Костя подхватывает меня на руки и вжимает в стену. – Просто заткнись!

И друг умолкает. Надеюсь, он понимает, что я не хочу, чтобы его снова посадили в карцер. Хочу, чтобы он понимал это.

Сегодня Бес трахает меня медленно, словно не хочет упустить ни секунды. Как обычно смотрит мне в глаза, лижет языком мои губы. Плотнее прижимаюсь к нему, руками обвивая шею и целую. Сперва просто касаюсь его губ своими, потом язык толкаю. Безумно хочется поцеловать Кирилла, даже стонать начинаю от желания. Костя углубляет поцелуй, вылизывает мой рот. Я, закрыв глаза, представляю совсем другого человека.

И еще эти тягучие движения. Бес специально так тянет? Входит в меня медленно, почти не больно. Блять, даже нежно. Сука.

Сопротивляюсь своим ощущениям, пытаюсь вспомнить, как меня изнасиловал охранник, как Костя влепил мне пощёчину, как заставлял ходить с пробкой. Ничего не помогает. Всё равно мне хорошо. Очень хорошо… Просто потрясающе. Не хочу испытывать этого. Ломает от наплывших ощущений, от чувств, собранных в сердце. Всё так противоречиво, двойственно. Не знаю, что делать, как реагировать на всё… Где Бес был раньше?

– Костя, – выдыхаю между глубокими, неспешными толчками. Говорю тихо, не хочу, чтобы меня слышал друг. – Сильнее… Давай сильнее…

– Что? – он на пару секунд останавливается и внимательно смотрит на меня. Ушам, что ли, своим не веришь, сволочь?

– Сделай мне больно, – шепчу на ухо, прижимаясь к его груди. Трусь об него, насколько поза позволяет, задницей виляю – сам двигаюсь на нём, намеренно вызывая боль. – Выеби меня, Костя. Хочу так, как всегда было…

Он даже не слушает до конца, и я понимаю, как тяжело ему приходилось себя сдерживать. Темп возрастает мгновенно, и нам приходится перебраться на койку. Она трясётся, скрипит громко, а я ору.

Очень больно, и я радуюсь этому чувству. Не хочу кончать с Бесом, не буду…

Комментарий к 40. Сделай мне больно

ссыль на трек:

https://soundcloud.com/the-bob-moses/far-from-the-tree?in=the-bob-moses/sets/bob-moses-far-from-the-tree-ep

========== 41. В трех часах от свободы ==========

POV Кирилл

Я злюсь, и злость свою выплёскиваю на Рыжего.

Трахаемся стабильно после каждого приёма пищи уже третий день. Не обращая внимания на боль в груди, в ногах и жопе, деру мужика почём зря. Никого из нас не парит разница в возрасте. Рыжий с удовольствием подставляется, а я трахаю его, мечтая об Артёме.

Злюсь на себя. На Тёму злюсь, хоть и знаю, почему он так поступает. Продаёт свою жопу за надежду выбраться отсюда. Я бы сделал так же, но это не мешает мне беситься.

Пошёл второй день, как мы с Тёмой не разговариваем. Я просто молчу. Не могу произнести ни слова, когда он спрашивает или просто говорит мне что-либо. Я злой, как зверь. Хочу схватить его, завалить на стол и отъебать хорошенько.

Три ночи подряд я слышал, как он просит Беса, буквально умоляет выебать его пожёстче. Сперва он говорил тихо, потом начинал кричать. Крик смешивался со стонами и рыданиями. Прибавить сюда мои слёзы, и получится охуенный коктейль с привкусом жёсткой ебли.

– Не молчи, пожалуйста, – умоляюще произносит Артём, а мне хочется по морде ему дать.

Так не может больше продолжаться! Я… Я ревную! Не хочу делить его ни с кем! Пусть все сдохнут!

Резко поднимаюсь из-за стола и скидываю на пол наши тарелки с говножратвой. Пусть всё летит к ебеням.

Тёма поднимается следом. Бежит за мной, догоняет у лестницы, придерживая руками одеяло. Как принцесса на горошине, твою мать. Только на хую Бесовском.

– Прости, Киря! Прости меня, я знаю, что ты злишься.

Да я убить тебя готов, милый мой. Хороший мой, сладкий. Как же люблю тебя, маленький…

– Всё нормально.

– Не нормально! – кричит он и хватает меня за руку. – Я виноват, знаю…

Мы никогда не говорили о наших чувствах друг к другу. Не говорили о том, что было, есть и будет. Нам не нужно это обсуждать – всё понятно без слов, достаточно взглядов.

– Кирь, скажи, что не сердишься на меня. Я прошу тебя!

В его глазах стоят слезы, и моя злость мгновенно улетучивается. Замещается нежностью и желанием обнять, но, блядь! Даже этого я сделать не могу. Обниму – и сразу в карцер, а карцер – это потеря драгоценного времени.

– Кирь…

Толкаю Артёма к стене и мееедленно выдыхаю.

– Скажи что-нибудь, – канючит он, продолжая держать меня за руку.

– Я не могу… Блядь, не могу спокойно смотреть на то, как вы ебётесь за стеной! Как ты стонешь под ним, я не могу слушать это. С ума схожу, Тём. И даже, блядь, не говори мне ничего. Всё я понимаю, не дебил.

Отхожу от него, поднимаюсь в камеру. Он догоняет меня.

– Кирь! – вновь хватает мои пальцы, сжимает их. – Как только я попаду к нему, скажу, чтобы он позвал тебя. И мы сразу убежим. Не знаю, как с балкона слезать будем, но сразу – как только я попаду к нему в спальню!

– Но как туда попаду я?

Нет, правда! Как я попаду в комнату Беса? Должен быть какой-то невъебенный предлог.

– Я знаю, как, Кирь.

Тёма испуганно смотрит на меня, что у меня чуть сердце не останавливается.

– Говори уже!

– Скажу ему, что… ну, – Тёма моргает, обдумывая свою идею, а потом произносит то, от чего у меня мурашки по телу пробегают. – Я скажу ему, что хочу убить тебя.

***

Оригинально, однако. А с другой стороны должно сработать, ведь Бес ненавидит меня.

***

После ужина иду к Рыжему. Ебу его так, что кончает он со слезами на глазах. Потом усаживается на койке и смотрит на меня с любовью. Как же это добивает. Чувствую себя дерьмом собачьим.

– Иди сюда, – говорит он, когда я уже стою на выходе из камеры. – Тебе нужно избавиться от комбинезона.

– Зачем?

– А как ты пистолет собрался прятать? В жопу не засунешь.

Он прав. Да, прав.

Подхожу к нему. Рыжий хватается за ткань и без особых усилий разрывает её. После опускается на колени и вытворяет своим языком такое…

Из камеры выхожу голый, оборачиваюсь на Рыжего.

– Прощай, мой хороший, – говорит он тихо.

Улыбка с моего лица пропадает, и я вдруг чувствую, что действительно не увижу его больше. Растворяю в своей памяти черты его лица, яркие волосы. Не хочу запоминать его. До игр четыре дня, но нас тут уже не будет…

Комментарий к 41. В трех часах от свободы

две главы и ВСЁЁЁЁЁЁ)))))

========== 42. Последнее желание ==========

POV Артем

Ещё не сплю, когда дверь камеры открывается. Сажусь на койке и смотрю на Марка.

– Пошли, – говорит он, не глядя на меня.

Уткнулся в телефон. Ну и молодец.

Встаю, кутаюсь в одеяло и иду следом за охранником. Мельком смотрю на Кирю, успеваю заметить, как он кивает мне. Иду по коридору на ватных ногах. Как будто на расстрел. Страшно до ужаса, дыхание перехватывает. Боже, помоги!

Марк в спальню не заталкивает, захожу сам. Сразу вижу открытую дверь на балкон и рядом с ней Костю. Он голый. Идеальное тело. Оборачивается на звук и прищуривается, глядя на меня. Он красивый, и если бы не был тираном и убийцей, я, наверно, запал бы на него.

– Иди сюда, – приказывает он.

Подхожу, задираю голову и смотрю ему в глаза. Костя сразу обнимает меня, проводит руками по спине вниз и, стискивая ягодицы, тянет моё тело вверх. Обхватываю Костю ногами, прижимаюсь к его длинному стоячему члену.

– Артём…

Почему-то боюсь того, что он сейчас скажет. Даже не боюсь, а волнуюсь скорее.

– Ты будешь только моим, – говорит он. Произносит каждое слово медленно и очень четко. – У тебя буду только я.

Спасибо, конечно, но я склонен отказаться. Так и хочется сказать это ему, но Костя не даёт: затыкает меня поцелуем, таким сладким, что невольно стону ему в рот. Его пальцы раздвигают мои ягодицы, спускаются к анусу и два из них Костя сразу вводит в меня. Глубоко, очень. По телу разливается тепло.

– Почему ты раньше не делал этого, – отрываюсь от него, спрашивая. И этот вопрос вмещает в себя всё, что я пережил в лагере. – Ведь ты совсем другой…

– Я такой, какой есть.

Он подходит к кровати и садится, держа меня на себе.

– Ты не такой!

Чувствую, как в меня рвётся головка члена, и через мгновение он весь внутри. Дрожу от блаженства и сам тянусь к его губам. Но Бес уворачивается от поцелуя, начиная медленно двигаться. Ненавижу его за эту медлительность, она вызывает во мне восторг, и слишком уж дикий.

– Ты просто напридумывал себе. Человек, которого ты видишь перед собой, я – придуманный тобой.

Он делает резкий толчок, цепляется руками за поясницу и насаживает меня на себя быстрее.

– Но я убил его, – вдруг шепчет он. – За то, что он посмел трахать тебя. Я прострелил этому охраннику бошку. Этому пидорасу…

От ужаса расширяются глаза, и я бы рад сейчас остановить процесс, но не смогу вырваться из этой карусели «вверх-вниз». Костя стонет, не сдерживаясь, щиплет меня за задницу, за бёдра хватает и разводит ноги сильнее, чтобы глубже вбиваться.

– Блядь, какой же ты охуенный, – толчок, ещё и ещё, и снова. – Так бы и ебал тебя всю жизнь.

Только сейчас замечаю на столике у кровати часы. Показывают ровно девять вечера. Когда Бес кончает, вновь смотрю на них. Десять.

Час! Трахались целый час, и наконец-то он останавливается. Шепчет какую-то ерунду про то, что нам будет хорошо вместе, и что я не умру, как остальные… Что?

– В смысле, не умру? – спрашиваю, придвигаюсь к нему, стараясь сохранить спокойное выражение лица. Главное – не показать страха и намерений, иначе всё пропало.

– Все заключенные умрут в следующем году. К тому времени поступит новая партия педиков, а так как количество мест ограничено, старичков мы убьём.

Он переворачивается на бок и смотрит на меня, проводит пальцами по щеке, и я в очередной раз поражаюсь тому, насколько люди могут быть двуличными. Бес – просто убийца. Он не умеет чувствовать.

В горле у меня стоит ком, но сдерживаюсь изо всех сил. Просто киваю, слегка улыбаясь, и говорю, что на всё согласен, лишь бы быть с ним.

Вспоминаю слова Марка и то, что говорил Костя, и не могу поверить в то, что это действительно так: здесь, кроме нас – тех, кто сидят в камерах – больше никого нет. Нет никаких корпусов, нет людей. Их убивают!

Давлю в себе желание соскочить с кровати и убежать подальше от этого человека. Улыбаюсь ему и тянусь к губам. Придвигаюсь к Косте, беру рукой его член и сую себе между ляжек. Сжимаю ноги, как могу, и двигаюсь. Видел как-то подобное в порнухе. Бесу нравится: он облизывает мои губы, подбородок, лижет шею.

– Да, малыш, подрочи мне. Ты такой нежный…

С удовольствием оторвал бы ему сейчас член, но нельзя. Нужно ловить момент, пока он добрый. Нервничаю, боюсь, что голос меня предаст.

– Костя, – говорю тихо-тихо. – Я хочу, чтобы ты позвал сюда Кирилла.

– Зачем?

Он резко отстраняется и поднимается с кровати. Я встаю за ним, подхожу, улыбаюсь.

– Я слышал, что он будет участвовать в играх, – зачем я вру? Это может только навредить, но продолжаю. – Хочу сам убить его. Исполни моё желание…

Бес смотрит на меня, словно пытается залезть внутрь моей головы, увидеть мои мысли. Не отвожу взгляд, прищуриваюсь, как он, и хитро улыбаюсь. Хуёвый из меня актёр.

Только Костя считает иначе. Он внезапно улыбается, подхватывает меня на руки и целует в губы. Потом так же резко опускает на пол и быстрым шагом идет к двери.

– Марк, Кирилла сюда загони. И дай мне нож.

Охранник ничего не спрашивает, протягивает Косте нож и уходит.

– Только ты для меня тоже кое-что сделаешь, – говорит он, оборачиваясь.

Приближается медленно, держа в руках нож, улыбается. Он что, убить меня собрался?

– Ты должен, Артём. Ты должен быть только моим. Моим любовником… Моим. Я хочу, чтобы все знали, что ты мой.

– Что ты хочешь сделать?

Начинаю пятиться к балкону, но Костя в пару прыжков пересекает комнату и обнимает меня.

– Хочу вырезать на твоём плече своё имя, – шепчет он. – Это будет клеймо. Ты не сможешь его стереть. Оно всегда будет рядом. Как и я. Это будет моя метка.

Что? Клеймить? Но я не хочу! Как я жить потом с этим буду?

========== 43. Свобода ==========

Итак, дорогие читатели…

Будет вторая часть, прошу, не кидайтесь йайцаме)))))

_____________________________________________________

Я зажмурился, закусил губу. Сейчас будет больно. Будет очень больно. Меня еще ни разу не резали ножом. Насколько глубокими будут раны?

Костя.

Тварь. Хочет, чтобы я всю жизнь помнил его. Ну что ж, раз так, то я готов. Я заплачу за свободу своим телом. Я уже заплатил сполна за веру в лучшее будущее, за надежду. Надеялся, изо дня в день мечтал, что выберусь отсюда.

Терпеливо сижу на диване, пока Костя обрабатывает лезвие ножа, чтобы не занести заразу. Сколько было убито людей этим ножом? Бес подходит ко мне и просит навалиться на спинку дивана. Подчиняюсь и вновь закрываю глаза.

– Хочешь таблетку? – спрашивает он.

– Нет.

Она не поможет, сделает только хуже. Меня будет мазать, и я даже не смогу толком передвигаться. Никаких таблеток. Никакой наркоты больше в моей жизни – это я себе обещаю.

Костя встает коленом на диван, склоняется надо мной. В одной руке у него нож, в другой – вата, пропитанная чем-то вонючим.

– Вырезаю букву и сразу прижигаю вот этим, – он машет у меня перед лицом ватой, и меня чуть не выворачивает от мерзкого запаха.

Коснулся кожи лезвием, и я уже готов орать. Мне уже больно. Слёзы текут по щекам. Блядь, ну зачем это всё? Он – собственник. Никчемный ублюдок, не знающий, в чем заключается смысл жизни. Я, может, тоже не знаю, но хотя бы стремлюсь к чему-то большему. Хотя бы не гнию в пучине своих самообманов и душевной грязи.

Лезвие входит в кожу на полсантиметра, и я ору. Бес режет меня, а я ору, хочу рыдать, но на рыдания нужно слишком много сил. Моих сил хватает только на крик – беспрерывный, оглушающий.

– Терпи, я начал только, – говорит Бес и прикладывает ватку к коже.