Текст книги "Ромашка-1"
Автор книги: А Зю
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Блин, до чего же неохота никуда тащиться… Сидела бы дома, пялилась бы в ящик и грызла Светкину курицу…
– Черт, зачем я пообещала Петровичу, а?
– Что ты пообещала Петровичу?
– Да поужинать с этим Побужецким.
Дорохина подходит поближе:
– Зачем тебе ужинать с Побужецким?
Вот и я говорю, зачем?
– Да, Федотов меня уговорил заняться вшивой дипломатией. Дескать, расположить его, повернуть лицом к коллективу.
Дорохина возвращается к кухонному столу и берет оттуда тарелку с помидорами. Слежу за ее перемещениями, раздраженно роняя:
– А этого придурка… Понимаешь, я чувствую, как его не крути, все равно придурком останется!
– М-м-м… Понятно.
Светка, склонившись к подошедшей Мими, теребит ее за голову, а я с горечью вздыхаю:
– Я в зал заседаний захожу – а там он спит! У меня аж мурашки по коже…. И вообще, возомнил из себя черт те что, пуп земли какой-то. Ромки на него нет, прижучить…
Дорохина опять идет к кухонному столику:
– Слушай, не надо сравнивать Побужецкого с Серебровым.
Теперь она оттуда забирает блюдо с замороженной курицей и несет засунуть в микроволновку.
– Это все равно, что сравнивать автобус с диваном…. Абсолютно разные вещи!
Сама ты диван. Гордо встряхиваю головой, отгоняя волосы за спину. Дорохина все также хихикая, выдает:
– Я, конечно, все понимаю Филатова... Любовь, это страшная сила.
Ну вот я ей про Фому, а она про Ерему. Смотрю на подругу с укоризной:
– Причем тут любовь?!
– Ну, ревность, а как это еще назвать?
– Слушай, Дорохина, с тобой в последнее время совершенно невозможно разговаривать! Везде любовь, мерещится.
Оставляю последнее слово за собой и тороплюсь уйти в спальню – мне еще в душ надо, причесаться, накраситься, платье подобрать. В спину слышится:
– Хм, что еще раз подтверждает мою мысль.
Достала, уже.
***
В разгар сборов Светка приходит ко мне в комнату, как ни в чем не бывало и усаживается на кровать. Я уже надела недавно купленное длинное красное платье (уже не помню мотивировку в магазине, но сейчас оно оказалось очень кстати) и теперь стою перед зеркалом, сосредоточенно пытаясь накрасить ресницы. Трясу тубой с кисточкой и через зеркало наблюдаю за Дорохиной. Настроение дерьмовое и я продолжаю ныть:
– Свет, ну я не хочу, не хочу ужинать с этим Побужецким.
– Ну, так не ужинай.
– Но я же пообещала!
– Тогда, ужинай.
– Слушай Дорохина, ну чего ты заладила-то, а?
Светка вскакивает со своего места и идет ко мне в ванную:
– По-моему не я здесь заладила. Вообще, мне уже надоело слушать твое нытье, знаешь.
Ну, тогда чего притащилась? Я ж тебя не звала.
– Я на этого барана лощеного смотреть не могу…
Меня аж перекашивает:
– Сладкий, скользкий весь.
Подруга слушает меня, отвернувшись в сторону, и я продолжаю выплескивать свой негатив, передразнивая гламурного укурка:
– «Я думал, ты хоть неделю продержишься», тьфу!
– Слушай, просто он пришел вместо Сереброва, вот ты и завелась!
Что, значит, вместо!? Был бы нормальный, я бы не завелась.
– Да я не поэтому завелась!
Дорохина недоуменно разводит руками, а потом опять складывает их у себя на груди:
– А почему, тогда?
Пытаюсь объяснить:
– Потому что, как специалист, он ничем не лучше Сереброва, просто его раскрутили вот и все. Ходит, носом аж потолок задевает.
А как человек, вообще дерьмо.
– Я, между прочим, звезд и не такой величины видела! И вели они себя в шестнадцать раз скромнее!
Подруга миролюбиво отрывается от дверной притолоки, и подходит поближе:
– Выговорилась?
– В смысле?
– В смысле, все сказала?
– Ну, да.
– Ну, тогда, давай сделаем из злой девочки красивую.
Она забирает у меня тубу с тушью и машет ею у меня перед носом. Я согласно киваю:
– Давай.
3-4
Маша
В полвосьмого заказанное такси заезжает за мной, и я, придерживая длинный подол платья и прихватив Светкину маленькую сумочку, куда Дорохина уже засунула все необходимое из моей косметики, спускаюсь вниз.
В «Barollo», меня сразу, без задержек провожают к заказанному столику. Вернее к большому вытянутому столу, окруженному диванчиками – за ним действительно вполне могут поместиться шесть человек, а то и больше. Походу, я при заказе погорячилась. Хотя так даже лучше – на дистанции, у этого недоделанного «мачо» будет меньше в голове рождаться глупых мыслей. Мой кавалер уже здесь и, как всегда, креативен – это я весь вечер наряжалась и красилась, он же посчитал, что и так хорош для делового ужина – на плечи накинул свой выцветший свитерок, завязал на груди рукава узлом и все, красава. Рассаживаемся – я у стены под большим зеркалом, Побужецкий – во главу стола. Официанты суетятся, быстро приносят вино, хрусталь, тарелки с едой на двоих, кувшин с апельсиновым соком. Смотрю на Кирилла, который сидит, подперев голову рукой. Ну что, будем наводить мосты? Интересуюсь:
– Ну, и как тебе здесь?
– Ничего так… Конечно, это не настоящий итальянский ресторан, но скажем так – попытка засчитана.
Он тянет свою руку к моей и слегка касается ее. Не могу удержаться от отрицательных комментариев:
– В Италии есть рестораны и похуже.
– Так ты что, бывала в Италии?
– Обижаешь.
– А ты неплохо держишься.
Он вдруг накрывает мою руку своей:
– Жизнь продолжается, да?
Это он о чем? Я киваю:
– Трудно спорить.
Кирилл продолжает нежно сжимать мое запястье и поглаживать руку, и я едва сдерживаюсь, чтобы ее не отдернуть… Треп Побужецкого продолжается и пока приносят заказ, и пока едим. Вот, что значит, самодостаточная личность – трендит и трендит, и никто ему, по большому счету, не нужен. Я даже не слушаю, чего он там вещает... так, краем уха.
– Поверь, я не хочу показаться альтруистом...
Держу в руках бокал с вином и смотрю сквозь него на свет. При слове «альтруист» бросаю взгляд в сторону визави – опять себя пиарит? Тот продолжает:
– ….Но деньги для меня на втором месте – не могу терпеть, когда что-то ограничивает мой бизнес. Во всем, да...
Он что-то подхватывает вилкой в своей тарелке и отправляет в рот. Меня же последняя фраза цепляет – кто о чем, а вшивый о бане. То есть о себе родимом и своем эго. Но надо поддержать разговор и выполнять наказ Петровича. Склонив чуть голову на бок, смотрю на Побужецкого с сожалением и пытаюсь что-то втолковать столь самовлюбленной личности:
– Э-э-э, ну… бизнес бизнесом, а когда ты работаешь в системе, она диктует свои условия.
Если он не понимает таких вещей, значит, он никогда не решал больших общих задач. Мой визави поджимает губы:
– Может быть…Но на Кирилла Побужецкого это не распространяется.
Вот, баран!
– Не переживай, уж что-что, а себя я продавать умею.
Это уж точно. В этом ты мастак. Но мы-то говорим не о тебе, а о фирме. Хочу свернуть тему – чувствую, что с наведением мостов совсем плохо, Федотов будет недоволен. С кислой улыбкой разворачиваюсь к Побужецкому, добавляя неформата:
– Кирилл, еще кусочек?
– С удовольствием.
И открывает рот, словно приглашая покормить его. Ладно, фиг с ним…. Наколов вилкой кусок мяса из своей тарелки, подношу моему визави ко рту. Кирилл тут же ловко снимает его губами:
– Прямо тает во рту.
Посылаю Побужецкомк ослепительную улыбку, и тот вдруг заявляет:
– Ты в офисе и ты в ресторане – это два совершенно различных человека.
Мы держим бокалы с вином в руках и смотрим друг на друга:
– Твое здоровье!
Он пьет глядя на меня… А я ставлю бокал на стол со слащавой улыбкой и продолжаю наводить мосты.
***
Когда подают кофе с мороженным, а речи Кирилла меня порядком достают, с упрямством достойным лучшего применения выступаю с новым предложением:
– Кирилл, а ты не хочешь со мной потанцевать?
– Мария, читаешь мои мысли, прошу.
Он трогает мое плечо, и мы встаем со своих мест. Иду вслед за Побужецким в зал к танцующим.
Вкладываю свою руку в его, чувствуя, как его другая рука скользит по моей спине, и мы начинаем медленно кружиться. Неожиданно Побужецкий шипит и смотрит вниз – похоже, нечаянно, я, все-таки, отдавила ему ногу. Останавливаюсь:
– Ой, извини.
– Да, ладно, ерунда.
Ничего себе ерунда, пятьдесят шесть килограммов живого веса. Смотрю виновато:
– Я не хотела сделать тебе больно.
Поправляю рукой за ухо сбившиеся волосы. Кирилл вдруг смотрит игриво:
– Да? С каких пор тебя стало интересовать, что ты делаешь мне больно?
И облизывает губы. Смущенно отвожу глаза:
– Я не понимаю о чем ты.
– Я что-то не то сказал?
Перевожу взгляд на своего партнера:
– Да нет ничего…
Мы топчемся в толпе, пытаюсь подстроиться, но мой кавалер все равно недоволен:
– Ты знаешь, ты своеобразно танцуешь медленные танцы, давай по-другому.
Я что-то сделала не так?
– А, извини.
Кирилл кладет свои руки мне на талию, я свои пристраиваю ему на плечи. Мы движемся под музыку, и Побужецкий смотрит на меня сверху вниз:
– Мария!
Поднимаю на него глаза.
– Вообще-то ты не в моем вкусе.
Очень рада, это взаимно.
– Но… В тебе что-то есть, ты мне очень нравишься.
– Что именно?
– Не знаю…. М-м-м…
Он кивает в сторону, и я вижу неподалеку танцующую Ксюшу Федотову, директорскую дочку:
– Не знаю... Вот в ней, например, этого точно нет.
Опять тяну руки к лицу и суетливо поправляю волосы, сначала с одной стороны, потом с другой. Так, надо успокоиться и поговорить о нейтральном.
– Кирилл, если честно, я думала, что ты любишь тусоваться со всякими гламурами и бизнесменами.
– Нет. Это скорее всякие гламуры любят тусоваться со мной. Я терпеть не могу, когда сидишь с девушкой в ресторане, а кто-то хлопает тебе по плечу и говорит «О, привет, Кирилл».
– Ну, тогда тебе сразу должно было понравиться это заведение, а ты его критиковал. Потому что цену себе набивал, да?
– Пять баллов! Для женщины ты слишком быстро соображаешь, не удивляюсь, что ты стала начальником отдела в «Ресайнсе».
Надо же, мои умственные способности поставили практически на один уровень с мужскими.
– Я помещу твой комплимент в рамку и повешу его на стену. Ты, не против?
– Если хочешь, я могу даже гвозди купить.
Вот индюк.
– Нет не надо, вдруг палец себе раскурочишь, потом работать не сможешь.
– Ты мне нравишься все больше и больше.
Отвернувшись в сторону, бурчу под нос:
– А ты мне, все меньше и меньше.
Кирилл наклоняется, не расслышав:
– Что?
Не могу я больше: в башке один Серебров! Вместо того чтобы мосты с упырем наводить, только и делаю, что сравниваю его с Романом.
– Э-э-э… Я говорю, мне надо на минуточку отскочить, не скучай.
– М-м-м.
Оставляю его в одиночестве и спешу в дамскую комнату.
***
Подхожу к раковине и поворачиваю кран. Сейчас бы сунуть под него голову, охолониться… Намочив руки, прикрываю воду и, наклонясь к зеркалу, вглядываюсь в его поверхность:
– Рома, Рома… ну, где же ты?
Шлепаю мокрыми холодными ладонями себя по разгоряченным щекам… Все активней и активней. Услышав сзади скрип двери, замолкаю. Неожиданно чувствую толчок под руку, поворачиваюсь и удивленно смотрю на возникшую здесь Ксению. Та, с самоуверенным видом наезжает:
– Ну что как дела?
Удивленно поднимаю вверх брови:
– Что это было?
– Ты у меня спрашиваешь?
Снова смотрюсь в зеркало, невозмутимо поправляя прическу.... Вот гусеница драная… туда же, толкаться. Пиявка! Во мне растет злость, и я продолжаю судорожно приглаживать волосы, то с одной стороны, то с другой. Ксения не глядя в мою сторону, по-прежнему источает яд:
– Так, послушай Филатова, ты наверно думаешь, что ты одна умная такая? А все вокруг дуры?
Не упускаю возможности съязвить:
– Ну, почему все.
Я бы сказала их у нас наперечет, и я знаю всех пофамильно.
– Ты меня еще в гневе не видела! Фирма, в которой ты работаешь, принадлежит моим родителям, а они меня – ой, как любят.
Налюбовавшись на себя в зеркале, разворачиваюсь к этой убогой:
– И что из этого?
– А то, что ты не заметишь, как останешься и без Сергея, и без работы.
Она ехидно качает головой, глядя на меня:
– Я посмотрю, кто тебя потом подберет.
Маленькая злобная дрянь… «Останешься без Сергея и работы»… Еще бы понять, кого она имела в виду. Пригожина? То есть, она втрескалась в него и теперь ревнует? Иду мимо нее, на выход:
– Дай пройти!
Возвращаюсь сразу к столу – дожидаться на танцполе мой кавалер меня не стал и теперь сидит, пьет кофе. Кирилл смотрит выжидающе:
– Ну…, может, закажем что-нибудь еще?
Но я отрицательно качаю головой. Все! С меня хватит!
– Знаешь, если честно, мне уже здесь надоело.
– М-м-м… А поехали!
Да, пора домой. Соглашаюсь:
– Поехали.
– К тебе или ко мне?
Сразу вспоминаю его «я думал, ты продержишься неделю». Наглости товарищу не занимать. Смотрю ему в глаза и твердо чеканю:
– Каждый к себе!
Побужецкий легко соглашается, оставляя последнее слово за собой:
– А вот это правильно, не надо форсировать первый вечер….
Он крутит головой, что–то высматривая в зале:
– Ну, ладно, где официант?
Вынуждена его разочаровать. Не будем следовать известной мужской традиции, кто девушку кормит, тот ее и танцует.
– Официант не нужен, он все уже давно сделал.
– Не понял?
– Ну, что не понял? Все давно оплачено.
Еще при заказе столика. Естественно, кормить за свои я не подвязывалась – просто Мухин, еще днем, отвез сюда гарантийное письмо за подписью Петровича – кто ж заранее знает, сколько сожрет, и выпьет звезда бизнеса. Мы так и стоим друг возле друга, опершись руками на спинки опустевших кресел. Побужецкий, глядя на меня, недовольно гундосит:
– Я привык, что в ресторане платит мужчина.
– А мужчина и расплатился.
– Какой?
– Кир, не заморачивайся, а? Поехали.
Прекращаю диспут и иду через зал к выходу. Но недалеко – приходится возвращаться за оставленной на диване сумочкой.
***
Долго едем на машине Побужецкого. Наконец, преодолев все пробки, подкатываем к обочине возле моего дома. С облегчением вздыхаю:
– Ну, вот мы и приехали.
Сейчас поднимусь, переоденусь, а потом покалякую со Светкой про нашу бабскую жизнь. Кирилл, чуть нагнувшись вперед, смотрит через лобовое стекло на верхние этажи:
– О-о-о…Хэ… Значит, ты здесь живешь да?
– Да… Ну, спасибо за все и до завтра.
Пытаюсь открыть дверь, и не получается. Видно, блокировка дверей еще не отключилась.
Оглядываюсь на кавалера.
– Кирилл, тут закрыто.
– Да, ну?
Или это его выкрутасы?
– Открой, пожалуйста.
Он тянется к ручке двери с моей стороны, нажимает, дергает и все безрезультатно.
– Мария, а может, все-таки ко мне? Раз к себе не хочешь.
Внутренне напрягаюсь. Так… понятно. Вовсе это не сбой блокировки. Не глядя в сторону Побужецкого, резко его обрываю:
– По моему, мы уже обсудили этот вопрос … Открой дверь!
Начинаются пустые уговоры:
– Ну, хорошо... Хотя бы пять минут, давай посидим в машине?
Мужик, ты не по адресу. Я тебе не телка, которая ломается и набивает себе цену. Повышаю голос:
– Открой дверь, я сказала.
Кирилл нагло усмехается:
– Слушай, новая машина, я не разобрался, какую кнопку нажимать, а?
Приходится действовать самой. Общий блокиратор наверняка есть со стороны шофера. Тянусь к панели, чтобы нажать на нужную кнопку и тут же чувствую захват на своей шее. Мое ухо оказывается совсем близко от его мерзких губ, и я, еле сдерживаясь, цежу сквозь зубы:
– Убери руку.
Он конечно сильнее меня, но я почему-то совершенно уверена, что вся его наглость не стоит и выеденного яйца. Резко дергаю головой, выбираясь из захвата:
– Я что не по-русски сказала?
Открываю дверь со своей стороны и оглядываюсь:
– Заруби себе на носу. Никогда так больше не делай!
Начинаю вылезать из машины и слышу в спину:
– А то что?
Оборачиваюсь, ставя точку:
– А то останешься без руки!
Выбравшись наружу и, размахивая сумочкой, быстрым шагом иду к подъезду.
***
Зайдя в квартиру и захлопнув за собой дверь, включаю свет в прихожей, потом бросаю ключи на полку. Из гостиной слышится Светкино ворчанье:
– Маш, погаси свет, ночь же!
Иду туда к ней, останавливаясь в ногах, возле дивана:
– Я знаю, что ночь, а ты чего это не в своей комнате?
Заспанная Дорохина сначала садится, а потом и встает:
– Да я чего-то прилегла, прикорнула и отрубилась.
– Понятно…
Светка резво берет какую-то тарелку со стола и тащится с ней на кухню. Проходя мимо, бормочет:
– Ты что, из ресторана?
Откуда же еще… Кидаю сумочку в угол дивана:
– Да, из ресторана.
А потом иду следом за подругой. Та зажигает на кухне свет и, обойдя вокруг кухонной стойки, присаживается на табуретку:
– Ну… Ну, как там?
Я же марширую к столешнице, где стоит чайник:
– Плохо… Кофе будешь?
– Какой кофе… Ночь!
Включив чайник, развернувшись спиной к кухонной тумбе, приваливаюсь к ней, складывая руки на груди. Светка щурится под светом лампы:
– Ну, а чего плохо-то там?
–Да-а-а… Я не знаю, по каким Европам возили этого клоуна Побужецкого, но как человек он – полное дерьмо!
Начинаю расхаживать по кухне, выплескивая накопившийся негатив:
– А как мужик вообще – кусок стекловаты.
С Ромкой уж точно не сравнить. Замираю, глядя бездумным взглядом в пространство. В человеке должен быть хоть какой-то стержень, особенно в мужчине. И в Стужеве он есть, хоть и отрицательный… Но за свое прет, как танк, не остановишь…. И в Сереге есть… И в Ромке – решил из фирмы исчезнуть – исчез, решил на меня забить – забил… А в Кирилле нет, ну, абсолютно. Новый Светкин вопрос возвращает меня на землю:
– А чего тогда ты там так долго торчала то?
– А ты знаешь, кого мы там встретили?
Дорохина лишь пожимает плечами и с любопытством хлопает глазами:
– Откуда же мне знать.
– Ксению Федотову, представляешь? Цирк устроила передо мной, прямо в туалете.
Нервно продефилировав с пару раз по кухне, возвращаюсь на прежнее место.
– Зачем?
– Не знаю, наверно не специально. Взревновала и грозила увольнением.
Светка недоверчиво чешет нос:
– К Ромке? Ничего себе, бывает же.
Снимаю с подставки вскипевший чайник, чтобы налить кипяток в чашку, но эмоции переполняют, и я его отставляю в сторону. Снова начинаю метаться взад-вперед, брызгая от возмущения слюной и накопившейся желчью:
– И уж она передо мной давай выкобениваться! На Пригожина, дескать, глядеть не сметь и вообще от мужиков в офисе держаться подальше. Тьфу, колхозница блин!
Выплеснув все, забыв про чайник, иду к холодильнику и лезу внутрь. Даже не знаю зачем. Из-за двери слышу, как Светлана тянет:
– Да-а-а-а... На Пригожина? Тяжелый случай.
Во-во! Пиявка! Выглядываю из-за дверцы:
– Вот и я говорю!
– Это я о тебе, между прочим.
Так и не вспомнив, зачем полезла, захлопываю дверцу и недоуменно смотрю на Дорохину:
– А что я?
Лорохина качает головой:
– Слушай, Маш, мне кажется все твои проблемы от того, что ради своих личных целей ты морочишь мужику голову и не можешь раз и навсегда поставить точку.
– В смысле, точку?
– В смысле, Сергей умный мужчина. Ты ему все объяснишь, и он поймет. Соберись и расскажи ему все про вас с Романом.
Удивленно на нее смотрю:
– Да? Вообще-то это для него не секрет.
– Значит, даешь ему повод надеяться.
Наверно, так и есть… «Не надо играть, как с котенком», он сказал. Удивленно гляжу на подругу:
– Да?
– Да!
Снова складываю руки на груди и, возмущенно приподняв нос, смотрю на Дорохину сверху вниз:
– А как ты это себе представляешь?
Разведя руки в стороны, изображаю удивление:
– Я подойду к нему и скажу «Привет Серега, ты, конечно, имеешь права ко мне подкатывать, а еще лучше помогать, но увы, я жду Романа Сереброва?!».
Уперев руку в бок, с усмешкой смотрю на подругу:
– Да? Так?
Она сидит, закинув ногу на ногу, и вдруг взрывается:
– То есть ты считаешь, что Роман Серебров до сих пор по тебе сохнет, спит и видит, как к тебе вернуться? Вспомни всех его баб! Ты вспомни, что тебе его Лена рассказывала! Вспомни, что он был женат и еще неизвестно почему развелся!
Как быстро она записала Ромку в сбежавшие бабники. Жил-был и все? И никому не нужен? И никто не вспомнит? Обида и слезы волной подкатывают к горлу. Все вы врете! Люблю ли я Ромку, верю ли ему как раньше, будет он существовать в моем будущем – это буду решать я и только я! Я была, есть и останусь ему верна, как бы дальше не сложилось. Буду ждать, и надеяться! Надеяться снова увидеть Сереброва в этом доме, увидеть его бреющееся физиономию в ванной утром, пусть даже это случится через полгода или год! Хмуро поворачиваюсь к Светке спиной, глотая ком в горле:
– Слушай, Дорохина, заткнись! Заткнись и никогда так больше не говори, ясно?
И ухожу к себе в спальню, хлопнув дверью.
4-1. Среда
Маша
Проворочавшись половину ночи, наконец – то приходит дремота. Хотя мысли о прошедшем дне не отпускают. Странное появление Ромкиного ноутбука в квартире, хотя Светка и утверждает, что я сама его принесла с работы, ключи от Ромкиной «Тойоты», чудной парикмахер, «раскрывший» мне глаза на левые походы Сереброва, пусть и прежние… И все равно я буду продолжать поиски! Буду! Не верю я, что все кончено, и он сбежал, отказавшись не только от меня, но и от престижной работы. Глупо было бы думать, что мое присутствие или отсутствие заставит его уволиться из фирмы.
Кстати о работе – Побужецкий, конечно, тот еще суслик, но судя по результату, начальство его вариантом презентации осталось вполне довольно, а значит, он реально становится Ромкиным конкурентом в борьбе за контроль над финансовыми потоками!
Ладно, надо заснуть и поспать хотя бы пару-тройку часиков. Завтра Сергей обещал рассказать об итогах своего посещения Лены и возможно это принесет новую ниточку в мои поиски. Спать…. И я проваливаюсь в серое вязкое беспамятство.
Ромаша.
Просыпаюсь и тут же начинаю ощупывать себя сквозь Машкину ночнушку, которая опять почему-то оказывается на мне. Точно помню, что специально не стал надевать – решил устроить проверку и результат мне не нравится. Похоже, я опять какое-то время не контролировал это тело, и какие сюрпризы оно мне приготовило на этот раз трудно даже нафантазировать. Первым делом надо понять, что я помню до того момента, как лег спать и затем выяснить, что происходило в мое «отсутствие».
И так… Я помню, что ездил к себе домой, забрал оттуда «Тойоту», ноутбук для работы над презентацией, что еще? А! Светка уговорила меня пойти в ресторан с ее Ленчиком и позвать с собой Сергея Пригожина. Чуть усмехаюсь уголками рта, когда вспоминаю нашу прогулку по ночной Москве, теплый пиджак, укрывший мне плечи и легкий поцелуй в щеку на прощание… Мы играли в жениха и невесту и я даже забыл на какое-то время, что мужчина. Странно, правда? Или это Машкины гормоны так действуют?
Поднявшись с постели и накинув на себя халат, тащусь на кухню в надежде застать там Дорохину:
– Привет.
Она действительно на месте и суетиться с кофейником над чашкой кофе:
– Доброе утро! Завтракать будешь?
– Буду… Слушай, Свет, а сегодня какое число?
Она внимательно смотрит на меня, жуя губу:
– Опять провалы в памяти?
– Угу.
– И что ты помнишь?
– Ну как мы с тобой в ресторан ходили, помню.
– И когда это было?
Неуверенно переспрашиваю:
– Вчера?
– Позавчера! Вчера ты ходила в ресторан без меня. С Побужецким!
У меня даже челюсть отваливается:
– С кем?
– С вашим новым проект – директором.
Закатив глаза к потолку, мотаю головой – так я и знал, что что-нибудь такое да случится!
– А что еще вчера произошло, чего я не помню?
– Мы ездили к некоей Лене, Ромкиной подруге, пытались выяснить, куда он запропал, но она тебя даже на порог не пустила. Но, кажется, ты Сергея уговорила помочь тебе, и он обещал к этой подруге подкатить после работы и расспросить про Ромку.
Оп-па на, похоже, они тут с Машуней целое расследование устроили и уже вышли на Ленку. Правда я с ней еще месяца как три завязал, и вряд ли она будет рассказывать чужому мужику интимные подробности наших встреч, но все же… Шустрые девочки, однако…
Задумчиво чешу затылок:
– Интересное кино… Кстати, ты мой ноутбук не видела?
– Так ты его на работу отвезла.
По крайней мере, теперь знаю, где его искать. Дорохина отставляет чашку в сторону:
– Как то странно все.
– Что именно?
– По четным дням ты помнишь одно и ведешь себя непривычно, с вывертами – вон, в понедельник на работу пошла в Ромкином костюме, а по нечетным помнишь совершенно другое и отказываешься от моей помощи.
На всякий случай делаю большие глаза:
– Ты тоже заметила?
Не давая опомниться, перевожу разговор на другое:
– Поможешь мне собраться?
Светка вздыхает:
– Куда я денусь с подводной лодки.
Спустя десять минут она уже активно роется в шкафу, вытаскивая, то одну шмотку, то другую.
Следуя Светкиным настоятельным советам, покорно натягиваю на себя юбку, красную блузку, надеваю туфли и смотрюсь в зеркало. Ни хрена себе вырез, сиськи чуть ли не вываливаются!
– А это не чересчур?
Дорохина качает головой:
– Нормально. Очень даже нарядно.
Фиг, с тобой. Нарядно, так нарядно. Потом принимаемся за макияж. Опять…. Похоже, вся бабская жизнь наполовину состоит из переодеваний и косметических процедур. И я обреченно вздыхаю.
***
По дороге в редакцию покупаю букет роз – срабатывает мужская привычка создавать дамам праздничную обстановку в офисе. Пока поднимаюсь на лифте, оглядываю себя придирчивым взглядом – Дорохина действительно постаралась. Ощущение, что я на высоте, ощущение собственной внешней неординарности добавляет, на удивление, уверенности в себе. Нет, я вовсе не хочу быть привлекательной женщиной, это все бабское… но мне хочется… не знаю что мне хочется…, может быть не сомневаться в себе… даже во внешности, если приходится таскать это туловище… А сейчас у меня, несмотря на яркий наряд, имидж деловой женщины – в одной руке оранжевый букет и сумка на плече, в другой – небольшой портфель для деловых бумаг. Как только выхожу из лифта, заглядываю в приемную, к лицу нашей фирмы:
– Настенька, привет.
– Здравствуй.
– Прекрасно выглядишь, держи.
Отдаю ей букет.
– Ничего личного, чисто для интерьера.
– Спасибо.
– Не знаешь, Пригожин сегодня на работе?
– Да, мелькал.
– А как начальство? Меня никто не спрашивал?
– Пока нет. Хотя Побужецкий с утра был не в духе.
Неужели мы с ним вчера поцапались? Жаль Светка не в курсе, рассказать утром по этому поводу ей было нечего.
– Ладно, пошла к себе.
Но сворачиваю в сторону комнаты Сергея. Едва завидев меня, он замирает, как вкопанный.
– Маш, привет.
– Привет.
– Уау! Слушай, ну ты сегодня вообще...
Приятно конечно, для того марафет и наводил… Но лучше без этих… Без мужских восторгов вслух. Но Пригожин продолжает восторженно таращиться:
– Я так понимаю, мы сегодня идем в кубинский ресторан?
Пытаюсь уйти от ответа:
– Так, Сергей, давай все комплименты потом, в письменном виде. Давай, рассказывай, что там с этой Леной.
Пригожин молча выкладывает на стол фотографию, добытую в гостях в ходе разведки боем: на ней знакомая девица в розовом платье на фоне моего черного «Рэйндж Ровера». Четко просматривается передний номер В110ТА77. Это уже зацепка для любопытствующих девушек и ее надо изъять в первую очередь. Что касается остального, то судя по всему Пригожин Ленку разговорил, но та ничего компрометирующего по эротическому прошлому Романа Сереброва не выболтала. Мы продолжаем разговор и из уст Сергея вырываются нелестные эпитеты про Ромку. Виновато вздыхаю:
– Значит, говоришь, по ее словам он брехло и трус?
– Ну, это не я говорю, это она утверждает.
Врет баба. Недовольно ворчу:
– Зашибись.
– Ну.
– Это все?
Неожиданно в голову приходит забавная мысль и я оживаю, разворачиваясь лицом к Пригожину – Ленку я знаю неплохо, но столько гадостей про любовника вывалить, да еще чужому мужику, как-то странно. Может она на Серегу уже глаз положила?
– Слушай, а как тебе удалось с ней поговорить? Э-э-э… Меня она даже, вообще, на порог дома не пустила.
Пригожин, улыбаясь, мотает головой:
– Включил личное обаяние.
Да уж, гремучая смесь пригожинской наивности и детской беззащитности в глазах покорит любую женщину. Серега и хитрит по-детски: изворачивается, скрывает, чтобы не заметили, не заругали, считали хорошим мальчиком.
– Сергей, ну, я серьезно.
Смешинка пропадает из его глаз.
– Маш, ну, я тоже серьезно. Что-то, мякал-вякал, мэкал и экал… Не знаю, как так, но удалось проникнуть, что ли.
– Я фотографию возьму?
– Только после того как подтвердишь наше вечернее свидание. Ты уже два раза обещала!
– Ну, раз обещала….
– Значит, все, я заказываю столик.
И протягивает фотографию.
***
Полчаса спустя, стою с чашкой кофе на офисной кухне и вдруг замечаю в холле шествующих Козлова с Побужецким. Не знаю, что там вчера произошло между Машуней и этим Кириллом, но стратегически им лучше сосуществовать мирно – разные весовые категории… Вот начальники останавливаются возле Толика с Валей, о чем то шушукаются с ними, а потом идут дальше, приближаясь ко второму выходу из нашей кухоньки. Оставив чашку на столе, быстренько перемещаюсь туда и прячусь за притолокой – жду, когда парочка приблизится ко мне вплотную. Голоса все ближе. Смотрю на свое отражение в зеркале – а что, яркая девушка, готова повиниться в своих ошибках. Встряхнув распущенными волосами, замираю, привалившись к дверной коробке. Голос Петра Константиновича звучит совсем рядом:
– Знаешь, не у всех есть внешность висеть на доске почета.
– Петя, фотошоп творит чудеса.
Разворачиваюсь и выхожу в холл, лицом к лицу к врагу. Стараюсь выглядеть максимально миролюбивой и улыбаться. Еще раз встряхиваю лохмами, и изображаю сдержанную радость:
– Петр Константинович, Кирилл!
Козлов смотрит угрюмо, видимо ждет подвоха, а вот Побужецкий, похоже, все принимает за чистую монету – привык смотреть на женщин свысока. Он останавливается, сложив ручонки на груди, и ждет от меня капитуляции. Ну, что ж, вот она, получай:
– А-а-а... Я хотела бы извиниться за вчерашний инцидент. Видимо я слишком глубоко завернула в работу.
Кокетливо наклоняю вбок голову и с улыбкой смотрю на Кирилла:
– Надеюсь, вы не держите на меня зла, за вчерашнее?
Козлов, оглядываясь на Кирилла, комментирует:
– Не знаю, о чем ты, но Мария, я всегда знал, что ты – умная женщина.
Конечно, он мне не поверил ни на гран, но явно считает, что прогибаться перед сильными – самая нормальная тактика для выживания. Не буду его разочаровывать в этом убеждении – улыбаюсь и Петру Константиновичу:
– Мелкий инцидент на личном фронте. Если честно, я сама очень сожалею о случившемся.
Довольный Побужецкий выдвигается из-за спины Козлова на передний план:
– Говорят прощать, это участь женщины.
Опускаю глаза в пол – эта поговорка ко мне отношения не имеет. У нас, подселенцев в чужие тела, совсем другая участь. Кирилл продолжает расшаркиваться:
– Но уверяю вас, что мужчинам это тоже по плечу.
Это типа он меня прощает… Вскинув вверх голову, смотрю на Побужецкого, а потом старательно растягиваю губы в улыбке. Кирилл добавляет:
– Что было, то было.
Склонившись, берет мою руку и целует. Бр-р-р! Выдавливаю из себя:
– Спасибо.
– Ладно, проехали.
Козлов хочет увести Кирилла дальше, но тот не торопится:
