Текст книги "Пособие для начинающего попаданца, или Осторожно, российский спецназ (СИ)"

Автор книги: _Sucsesseful_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Ты сдохнешь, – флегматично произнёс Мейлис – в его глазах теперь уже не было даже намеков на слёзы. Вид парень имел крайне собранный.

– Что? – выдавил Эрэ, приглядевшись к блондину получше. Он выглядел иначе, в какой-то степени даже был похож на Расмэ. Уверенность в своих словах Ди’велль имел не шуточную, и оттого звучали его фразы, как приговор.

– Ты сдохнешь, Эратсэ, – из уст Мейлиса имя мужчины прозвучало донельзя нежно и мягко. Он провёл рукой по своему лицу, оставив на щеке густой кровавый след. Ладонь была вспорота лезвием. Вероятно, отравленным. Но откуда парню было знать, что оно понадобится именно сегодня? – Сдохнешь, так никогда и не узнав, отчего сходишь с ума! Во имя новой власти! – после этих слов блондин осел на пол, закатив глаза.

Сердце его уже, очевидно, не билось. Парень был мёртв.

Фент’аллэр втянул воздух ноздрями, зло оскалившись в сторону ещё тёплого трупа Ди’велля.

– Встретимся в Бездне, тварь.

А в голове тысячи Мейлисов всё скандировали: “Во имя новой власти!”

Комментарий к Глава 13.

Ди’велль* – настоящее имя фаворита императора, данное ему при рождении – Мейлис каэ Велль. Некую приставку к названию рода он получил, став супругом императора (Ди – возлюбленный империи)

И это не значит, что его род тоже автоматически стал называться Ди’велль. То есть, если бы Расмэ, к примеру, стал бы супругом Эратсэ, его звали бы Расмэ каэ Ди’виттори. Но Кортея при этом осталась бы просто лейтой Виттори.

Приставка Фент, по аналогии, ставится перед названием династического рода, но эту приставку используют по отношению ко всем членам династии. (Фент – великий монарх) То есть, если бы Расмэ, как и задумывалось заговорщиками, стал бы императором, его звали бы, внимание(!) Расмэ лейте (потому что император – это всегда лейте, даже если каэ в душе :D) Фент’виттори. И Кортея стала бы при этом лейтой Фент’виттори тоже. А если у Раса не было бы наследников, то дети Кортеи имели бы права на трон.

*Мейлису тридцать восемь лет, это действительно так, но если вспомнить то, что Эратсэ тридцать шесть, чего-то не сходится, да? (император – старый изврат) Почему я тогда пишу, что Эрэ “мужчина”, а Мейлис остался до самого победного “парнем”? Всё довольно просто, тут никаких косяков. Просто блондинчик выглядит моложе, ухаживает за собой хорошо. А Эратсэ… Ну что Эратсэ? Ему если только купаться в крови девственников)

Надеюсь, что всё вам осталось понятным, ибо сюжет у меня полным ходом идёт к кульминации, а вы наверное ещё в героях путаетесь. Если нужно, я сделаю древо персонажей)

========== Глава 14. ==========

У меня сильный удар с правой и слабые нервы.

Дёма.

– Во имя новой власти! Во имя новой власти!

Дёме ужасно не нравилось, когда на него пялились сразу в несколько десятков пар глаз. Особенно не нравилось, когда на него пялились с явным гастрономическим интересом.

Иан, идущий рядом, не успокаивал, а, напротив, лишь ещё сильнее нервировал, общаясь с супругом посредством ментальной связи. Он беспокоился не меньше самого Демьяна, но у него, по крайней мере, была причина. Кемеев же упорно не понимал, почему его сердце начинает грохотать тем сильнее, чем они приближаются к шатру “Его Императорского Высочества, принца Эрхи, незаконнорожденного сына императора”. Магия, других вариантов у капитана не было.

Лагерь повстанцев был огромен, и Дёма решительно не представлял, как шла бы осада Мариэт-эста, возникни в том необходимость. Вероятно, его взяли бы штурмом уже через пять минут после начала битвы. Это Кемееву, как бывшему спецназовцу, не нравилось даже больше, чем язвительный характер принца Эратсэ. Большие скопления людей всегда вызывали у Дёмы чувство приближающейся опасности.

Все солдаты в стане заговорщиков выглядели донельзя воодушевленными и решительно настроенными. Так, вероятно, выглядел всякий крестьянин-участник первого крестового похода, которого вели на убой под эгидой “войны против неверных”.

Эти от счастья разве что сопливые пузыри не пускали.

Демис, я чувствую себя жертвенной скотиной, которую ведут к алтарю. Почему на нас так смотрят?

“Закрой глаза и не смотри на то, как на тебя смотрят. Я возьму тебя за руку, хочешь?”

Я эти плотоядные взгляды затылком чувствую! Демис, прошу, сделай что-нибудь!

“Единственное, чем я могу тебе помочь – это усугубить ситуацию до такой степени, что тебе будет плевать на окружающих вообще. Оно тебе надо?”

Иан с подозрением посмотрел на Демисаррэ, а затем снова отвёл взгляд.

Зная тебя, лучше потерпеть.

“Умница моя, Иани, всё правильно думаешь, хорошо меня изучил. Тогда молчи, не трясись и не нервируй меня!”

Когда Ианниан наконец замолчал, все четверо: сопровождающий, Элуш и супруги Мариэт, уже стояли на пороге большого шатра, находящегося в центре лагеря.

Мужчина, который встретил делегацию ещё на въезде в стан, откинул полог входа и жестом пригласил гостей войти. И если Эл и Иан переминались с ноги на ногу, не решаясь сделать шаг, то Дёма уже настроился и морально, и физически, поэтому вошёл внутрь первым.

Сперва непривычно яркий, неестественный свет резанул по глазам, но Кемеев быстро привык, проморгавшись. В дальнем углу шатра на своеобразном кресле – он почему-то подозрительно напомнил Демьяну трон с заставки из “Игры престолов” – восседал, гордо выпрямившись, какой-то мужик. Честно говоря, особого впечатления на капитана новоявленный принц не произвёл. Обычный такой человек – две ноги, две руки. Волосы тёмные, хрен поймёшь какого цвета, глаза с такого расстояния не разглядеть, но видно сразу, что не чуть прищуренные, как у Эратсэ, а сами по себе широко распахнутые… добрые. Одет главный повстанец был просто: чёрный кожаный камзол, чёрные брюки, сапоги наподобие тех, что носят курсанты военной академии, а главное – корона. Дёма даже с такого расстояния понял, что камушки в венце заговорщика не меньше пятирублевой монеты – крупные, красивые, блестящие.

Корону Фент’аллэра Демисаррэ увидеть не посчастливилось, и поэтому символ императорской власти на голове мужчины смотрелся особенно шикарно – за неимением конкуренции.

Естественно, все тут же начали кланяться. Дёма всё никак не мог к этому привыкнуть. В родном мире он мог, по крайней мере, пожать руку, ну, или кулаком по плечу ударить. Но кланяться? Простите.

– Лейте Юнмэ, лейте Мариэт.

Принц благосклонно кивнул парням, оставив самого главного – Дёму – без должного внимания. В принципе, тот был не слишком этим оскорблен – пусть его и дальше не воспринимают всерьёз. Тем проще будет устроить в лагере “большой бада-бум”, если понадобится, конечно.

– Рад видеть вас у себя… Простите, приём пока ещё не совсем достойный, но, сами понимаете, дворец мне пока недоступен…

Повстанец плавно поднялся со своего самодельного трона – он по-прежнему смешил Демьяна – и пружинистым шагом отправился навстречу делегации из Мариэт-эста.

Кемееву этот человек доверия внушал даже меньше, чем Эратсэ с его вполне себе непрозрачными планами испортить Демису жизнь – кстати, этого делать сиятельный отчего-то не особо торопился. Наверное, общение с Расмэ делает его таким же безответственным – похожим на самого воздушника.

Когда мужчина приблизился на расстояние пяти шагов и осмотрел всех прибывших, его взгляд почему-то особенно задержался на лице Демисаррэ. Принц очень недвусмысленно ухмыльнулся, глядя Дёме прямо в глаза. Такого вытерпеть не смогла даже психика Иана, который, вообще-то, часто не догонял суть. Видимо, инстинкты собственника и чешущиеся шрамы делают своё дело.

– Мы приехали сюда, чтобы узнать о ваших планах и решить, присоединиться ли нам к вашему восстанию или остаться в стороне от политики. Всё зависит от вас, Ваше Высочество, и от ваших слов, – заговорил красноглазый ревнивец, привлекая внимание мужчины к себе. Его ладонь уверенно легла на талию супруга. Капитан почувствовал себя невероятно… уютно. Это пугало.

– Уверен, вы не останетесь равнодушны после сегодняшнего разговора, лейте, – как-то странно улыбнулся заговорщик, и это заставило Кемеева почувствовать себя Вангой – он пророчил полнейшую задницу. По крайней мере, для себя. А Эрха как-нибудь без предсказаний обойдётся – у неё свой правитель есть, да и Эратсэ, чтоб ему икалось, не пальцем деланный. Этот если разведет бурную деятельность, то головы полетят – только уворачиваться успевай.

…”Ну вот хуй-ле он одно и то же тарабанит, а? Иани, скажи ему, чтобы заканчивал уже!”

Дёма, говоря языком простым дальневосточным, дико заебся слушать этот бред. Да даже ему, человеку не особо образованному в плане истории, было понятно, что всё это – бред сивой кобылы. Даты не сходятся: мать этого дебила с какого-то рожна беременной, выходит, два с половиной года ходила, а в это время беременной была и фаворитка императора, Аэлэлис, которую он, если верить источникам, любил до потери пульса и изменять бы не стал ни за какие сокровища мира. В общем, история повстанца хорошо пошла бы в детском мультике “Байки Мэтра”, – ну, знаете, старый грузовик задом умел ездить? – вместо сценария.

Иан, как ни странно, просьбу проигнорировал, продолжая слушать подробности юношества лжепринца с неугасающим блеском восхищения в глазах.

Дёме даже завидно стало – так красиво втирать о том, что ты хуи до двадцати лет пинал, нужно уметь.

– Можем ли мы услышать от вас, лейте, что-то более убедительное, чем просто трагическую историю вашего рождения? – не выдержал Демис, поняв, что супруг вмешиваться не собирается.

Мужчина поднял на него удивленный взгляд.

– Что вы сказали, каэ Мариэт?

– Говорю, как собираетесь захватывать Эрху, любезнейший?! Не написанными же в пятнадцать лет стихами вы собираетесь Эратсэ укокошить? Я могу, конечно, предположить, что тот умрёт от остановки сердца, смеясь, но даже для сиятельного эта смерть будет слишком глупой, не находите? В чём ваш план, будущий император? Я так и не услышал ни одного довода по поводу того, почему мы должны предать чистую, официальную ветвь династии. А то, как вы мило гадили в пеленки, будучи младенцем, я слушать более не намерен. Если у вас всё, то мы с супругом и лейте Юнмэ вернёмся в Мариэт-эст…

– Да, каэ Мариэт, конечно же, вы можете ехать, но… – повстанец хитро ухмыльнулся. – Ваши спутники разве желают покинуть лагерь? Господа? – он обратил свой взор на лейте и победно улыбнулся, когда те отказались возвращаться в поместье.

– Демис, разве ты не видишь, что лейте должен стать императором? Мы обязаны поддержать его, – Иан улыбнулся, положив ладонь на плечо мужа, но тут же на что-то отвлекся и обратился уже к огневику:

– Верно, Элуш?

Юнмэ как-то запоздало кивнул, но тут же тряхнул головой и сжал переносицу пальцами.

– Да, Демисаррэ, Ианниан прав, мы должны помочь Его Высочеству…

– Да вы тут с ума все посходили, что ли? Что происходит? – тихо спросил Кемеев, на автомате пятясь к выходу из шатра. – Массовое помешательство, что ли? Иан?

Красноглазый всё так же лучезарно улыбался, глядя на супруга, и искренне не понимал, почему тот против. Лейте же прекрасный вариант для Эрхи, его обязательно нужно поддержать!

– Да вы же даже имени его не знаете и…

“Кругом одни маги, ептвоюмать! Опять все, кроме меня, тронулись мозгами!”

Дёма сделал ещё один шаг назад, а затем в его голове словно разорвали бомбу. Ноги тут же покосились, и он упал на пол, потеряв нить сознания.

“Вырубили, суки, подкравшись со спины!”

*** В это время недалеко от Мариэт-эста ***

…Расмэ точно знал, что возвращаться в родовое гнездо нельзя. Пусть и прошло почти девять месяцев с тех пор, как он видел родителей в последний раз, но особым желанием встретиться с ними парень не горел. Люди, воспитывающие его почти девятнадцать лет, просто взяли и продали. Они вообще понимали, когда подписывали договор, что сдают сына в добровольное сексуальное рабство? Расмэ и не думал себя обманывать. Конечно, понимали. Понимали, но всё равно…

– Единый, меня сейчас стошнит, – едва слышно пробормотал воздушник, поморщившись, но его голос смешался с визгом ветра, который упорно пытался раскачать карету и перевернуть её.

Сейчас он, договорившись с сопровождающими, ехал в Мариэт-эст. Там находились Кортея, Демисаррэ и Элуш, а остальное можно будет решить, уже прибыв на место. Возможно, парень станет создавать кристаллы защиты от холодного ветра, чтобы не умереть с голода – один вечный, без ног ничего особо не сделаешь. А если совсем повезёт, Демис придумает для него занятие по душе и по силам.

– Как же вас так угораздило, каэ? – один из сопровождения, плотный мужчина лет пятидесяти с добрыми глазами, посмотрел на Расмэ с жалостью, но тут же осекся, встретившись с холодным взглядом Виттори. – Простите, – пробормотал он, отвернувшись к окну.

Второй охранник был совсем юным, но крепким парнем, из числа личных служащих императора, весь такой важный и серьёзный, что Рас даже пару раз улыбнулся, глядя на сурово сведенные к переносице брови. Он был немного похож на каэ Шайэт полгода назад, и это небольшое сходство воздушника веселило.

– Нам приказано передать вас на попечение знакомых людей или родственников, после мы уедем, – неожиданно вмешался он в разговор, посчитав, вероятно, что момент для задушевной беседы донельзя подходящий. – Не ведите себя так, словно мы что-то вам должны.

Маг криво усмехнулся, посмотрев на парня, как на пустое место.

“Если уж быть козлом, то до конца,” – решил он.

Ему не были противны сопровождающие. Напротив, это хорошо, что один из них, по крайней мере, пытается заботиться о калеке с язвой вместо сердца, но…

Расмэ не нуждался в жалости.

И пусть лучше эти два дня запомнятся дворцовым слугам, как дни, проведенные в компании “невыносимого козла с высокомерным взглядом”.

– Не должны? Разве? – Рас зло рассмеялся сквозь зубы. – Я так не думаю.

В этот момент карета остановилась, а сопровождающие, нахмурившись, синхронно схватились за кинжалы.

Виттори не было страшно. Ему было паскудно и противно, а ещё дико хотелось, чтобы это были разбойники, и их тут всех перерезали, как жертвенных баранов. Но он нахмурился тоже, прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. Это не продлилось долго.

В следующий миг дверца распахнулась, а в проёме появилась пепельная голова с хитрющей улыбкой на поллица.

Кортея лейта Виттори запрыгнула внутрь и повисла у брата на шее, совершенно не обратив внимания на то, что в карете находились ещё как минимум двое. Девушка что-то активно тарабанила про то, как рада видеть свою кровь, и так далее, а затем резко дернула Расмэ за руку, пытаясь поставить того на ноги.

Рас почувствовал себя ничтожеством, сидя на полу перед сестрой, которая резко перестала улыбаться.

– Рас-мэ?… – выдавила она, стараясь не заплакать, но глаза уже подозрительно блестели.

Воздушник, заорав от бессилия, ударил кулаком по полу кареты изо всех сил, а затем лёг, скрыв лицо от посторонних взглядов, и перестал дышать. Просто перестал наполнять лёгкие воздухом, отказавшись жить в мире, где он никому не нужен, беспомощен и жалок.

Он потерялся. В этом странном лабиринте без намека на выход стало душно и противно. Расмэ чувствовал одиночество и боль. Много боли. Почему два первых, самых тяжёлых месяца рядом с принцем он не чувствовал себя настолько беспомощным? Почему плакать захотелось только сейчас?

Сейчас, когда он наконец понял, что Эратсэ больше нет рядом. И никто больше не скажет: “Всё будет так, потому что я хочу, но это во благо тебе”.

– Расмэ? Расмэ! Какого Вечного ты не дышишь, ублюдок?! А ну быстро дыши!

Кортея, обладая странной догадливостью и нечеловеческой сообразительностью, с жестокостью, присущей всем женщинам, наступила брату на живот, и тот резко выдохнул, а потом автоматически вдохнул, распахнув глаза.

Лейта тут же оседлала нерадивого братца, обняла его, навалившись всем телом.

– Сейчас ты должен проплакаться, ясно? Реви, брат, реви, как никогда не ревел!

Сопровождающие смотрели на воссоединение семьи Виттори с ужасом, а под конец и вовсе выпрыгнули друг за другом на улицу. В нескольких километрах пути, на небольшом возвышении, виднелось немаленьких размеров поместье Мариэт-эст.

Расмэ дышал.

***

…”Господи, ну почему это происходит со мной, а не с Ромкой из сто восьмидесятого спецподразделения?”

Роман Вавилов был гнидой ещё той, да и пидарасом в придачу. Нет, не в том смысле, что по мальчикам, просто урод моральный. Ромку Дёма никогда не любил. Бил – это да, есть такое дело. Он был относительно щуплым, ну, если смотреть на общий строй. Впрочем, слишком качков в спецназе никогда и не было, потому что помимо физической силы должны были быть ещё ловкость, реакция и мозги. Вавилов обладал только хроническим умением пиздострадать и шестерить начальству в режиме 24/7. Это никому, понятное дело, не нравилось. Да и как может такое понравиться?

Провинились все, пашут тоже все. Кроме Ромы, который, блядь, “со всех сторон, как ни посмотри, положительный и ответственный солдат”. Интересно, командир точно со всех сторон смотрел? В смысле, может там какие-то недостатки с тылу были? Хотя, нет, если бы с тылу, то не быть Ромке переведенным в стовосьмидесятое специальное.

– Гнида, – ласково произнёс Дёма, жутко при этом скалясь. Рожа бойца напротив была подозрительно знакомой. – Сука.

– Марис Столли, каэ Мариэт, это моё имя. Но вы можете называть меня так, как вам удобно. Челюсть наверняка болит? – благожелательно улыбнулся черноволосый.

Челюсть болела. Вообще-то, болело всё тело, но челюсть особенно. Кемеев даже не мог заорать толком, понимая, что если она не сломана, то обязательно сломается.

– Я тебя собственными руками придушу, – с каждой секундой мозг Дёмы прояснялся, уходила тяжесть бессознательного состояния.

Становилось легче дышать.

– Не получится, – цыкнул парень словно бы с досадой. – Вы, каэ, опасный элемент, если понимаете, о чём я.

– На меня не действует магия вашего ебапринца, – неприятно ухмыльнулся капитан, слегка облизнув верхнюю губу.

Металлический привкус во рту усиливался.

“Они меня сколько, блядь, били, если я органы не чувствую?”

– Совершенно верно, – Марис напоминал Дёме консультанта из магазина техники, где капитан в последний раз покупал себе сотку. Такой же, сука, надоедливо-вежливый и “со всех сторон, как ни посмотри, положительный и ответственный”. – Жить вам осталось совсем недолго. Ну, разве что вы согласитесь разделить постель с Его Высочеством, – на слове “постель” уголок губ Столли как-то нервно и презрительно дернулся. – Это продлит вашу жизнь на несколько… ну, скажем, недель. При условии, что вы будете послушны, срок может увеличиться.

“Какая, блядь, выгодная акция! Подставь свою задницу какому-то угребку и получи несколько недель жизни в подарок!”

Кемеев дернулся в оковах и чуть не зарычал от досады. Магические! А против этой хрени у Демьяна ничего не было, кроме истинно русского словца.

– Могу я… подумать? – выдавил он, подумав, что, в принципе, даже по пути в шатер принца можно предпринять что-то.

– Сейчас полдень, каэ, – кивнул головой Столли. – Я зайду вечером. Советую не дергаться слишком сильно – это лишь причиняет боль, а особого результата вы всё равно не добьетесь. Ну, это так… совет.

Марис разве что не помахал ручкой на прощание, уходя.

А Дёма подумал, что если Эратсэ сейчас прилетит сюда с сигаретой в зубах и бутылкой вина в руках, то капитан сначала подожжет шатер лжепринца к ебеням, а потом выпьет с Фент’аллэром на брудершафт и благословит того на правление.

========== Глава 15. ==========

Везение – такая странная и непостоянная штука… Вот сегодня ты, например, на коне, а завтра – под ним.

Дёма

…Благословение Эратсэ, впрочем, уже не требовалось. В эту секунду он преспокойно принимал из рук патриарха Эрхи венец. Тот, что выбрал Расмэ, а не тот, что изготавливался почти год лучшим ювелиром материка.

Фент’аллэр костерил себя за это, но…

– Властью, данной мне Единым, я провозглашаю тебя, Эратсэ, благороднейший сын Эрхи, императором нашей великой страны! – мрачным басом произнёс седой, чуть полноватый мужчина, водружая корону на голову наследника.

Эрэ не дернулся и не пошевелился, принимая тяжесть венца как большую честь. Он лишь призывно вскинул руки, и толпа высокородных, успевших прибыть во дворец за один день, – ровно столько шла подготовка к церемонии – бурно зарукоплескала в честь нового монарха.

Через минуту аплодисменты императору надоели, и он вскинул руки повторно, призывая к тишине.

– Я, – начал Эратсэ тихо, но внятно, и публика зашепталась беспокойно.

Он должен был сказать “Мы”, отдав дань чести всем предыдущим повелителям страны, как положено, но, видимо, новый правитель Эрхи не видел в этом смысла.

Невнятный шум из зала Фент’аллэра не нервировал, а, напротив, забавлял. Никаких “мы” отныне не будет, припечатывал он про себя, только я.

– Я – Свет и Суд Великой Эрхи, клянусь жить лишь во благо своей страны, своего единственного дома, и сделать Эрху во сто крат сильнее, чем прежде. Мы будем процветать, и ничто не сможет…

Эратсэ коротко моргнул, почувствовав, что ресница неожиданно соскочила с насиженного места, а когда глаза открылись…

Яркие платья и кафтаны, залитые кровью. Трупы, словно разорванные с особой жестокостью каким-то чудовищем. Они чудились ему везде, от мешанины в глазах зарябило, но мужчина справился с этим и договорил:

–…этому помешать.

Какой-то шум прозвучал на грани слышимости Эрэ. Он вздрогнул от резко раздавшихся среди этого противного звука выкриков: “Да здравствует император! Да здравствует новый император!”

Моргнув ещё раз, Фент’аллэр понял, что ему привиделось. Но в носу ещё присутствовал навязчивый запах крови.

Эратсэ почувствовал себя беспомощным, прямо как в детстве, когда он не мог выпустить стрелу в бешеного вварха на охоте, а сопровождающего его мужчину загрызли.

Боль. Резкая боль в области груди заставила правителя замереть и перестать дышать на несколько секунд. Под легкими что-то стягивало и словно… жгло.

Эрэ сжал пальцами подлокотники трона, напрягшись всем телом. Жжение усиливалось.

И он во второй раз в жизни увидел, как оседает на пол тело Мейлиса.

“Ты сдохнешь, Эратсэ. Сдохнешь, так никогда и не узнав, отчего сходишь с ума! Во имя новой власти!”

– Ваше Величество, вам нехорошо? – заботливо поинтересовался стоящий по правую руку лейте Акено, чуть склонившись над Фент’аллэром. – Стоит ли вам уйти прямо сейчас? Церемонии закончены, вы имеете право…

– Отправь несколько надёжных и осторожных людей к лагерю заговорщиков. Пусть телепортируются с помощью индивидуальных кристаллов. Нам нужна подробная информация о состоянии солдат, их подготовленности к неожиданному нападению, местоположение основных командующих, которые в случае чего должны их скоординировать… Мы сами выступим через два дня.

– Не уверен, что такую информацию можно получить за два дня… – замялся глава тайной императорской разведки, но, столкнувшись со злым взглядом Эратсэ, добавил торопливо:

– Но мои люди, конечно, постараются. Отправлю самых лучших.

– От тебя другого и не требуется, – расслабился Эрэ.

–Ваша дорога к трону выстлана трупами. Не боитесь поскользнуться на чужой крови?

– Трупами? Я всегда буду идти по лепесткам роз, а уж что там под ними мне исключительно не интересно…

– Да, – тихо рассудил император. – Но кто будет раскидывать лепестки?…

***

…– Я чувствую себя идиотом, – буркнул Расмэ.

Он висел меж двух кресел, опираясь на их спинки руками, и чувствовал себя, совершенно верно – идиотом.

Мэтр Урфин читал книгу, сидя в одном из кресел, а поэтому невидимо для Виттори усмехнулся и чуть качнул головой. Так обычно качал головой каэ Демисаррэ, когда дети выдавали что-то из его репертуара. Как нерадивому ученику.

– Почему же, интересно, ты чувствуешь себя идиотом, если ты, о, Единый, действительно идиот? – Кортея, занявшая сегодня второе кресло, отложила учебный план на близстоящий письменный стол.

Она всё ещё злилась на брата, и поэтому речи из её уст до сих пор звучали ядовито и едко, но, тем не менее, метко.

Лейта так испугалась за него тогда, три дня назад… Они с детьми даже отказались от прежнего намерения поехать в город – всё ради того, чтобы поддержать “дядю Раса”, и вернулись в поместье. Демисаррэ, Элуш и Иан уже уехали с территории границы к тому времени – они разминулись совсем немного.

Последние три дня Расмэ только и делал, что занимался лечебной физкультурой под чутким надзором мэтра Урфина, который, в первый раз увидев парня, покачал головой так же – слегка разочарованно.

Лекарь сказал, что каэ сможет встать на ноги, как только захочет того сам.

Рас, в ответ на это оскорбляющее заявление, лишь похлопал кулаками по коленям и обессиленно стиснул зубы. Он не просто не мог встать – он не чувствовал ног! Совсем! Ни боли, ни холода, ни-че-го!

И сейчас, повиснув на руках и опираясь ногами в пол – хотя, вечный его знает, этот пол, может он на несколько сантиметров ниже? – маг не чувствовал ничего, кроме медленно подступающей истерики. Зачем это вообще нужно, если никаких сдвигов не наблюдается?

– С недавних пор, сестра, твоё мнение для меня мало значит, – огрызнулся Расмэ.

Девушка тут же вскочила с насиженного места, уперев руки в бока.

– Это ещё почему? – выдохнула Кортея удивлённо, уставившись на брата во все глаза.

– Потому что, – процедил воздушник зло и, сместив центр тяжести, плюхнулся в свободное кресло. – И вам, достопочтенный мэтр, не стоило давать мне ложных надежд. Если уж нет никаких сомнений, то и не нужно было…

– Закройте глаза, каэ, – приказал мужчина строго, чуть повернувшись в сторону Расмэ.

Парень, вздохнув, приказ исполнил.

Перед глазами тут же замелькали странные картины из прошлого – и мешались, мешались, пока не сформировались в улыбающееся лицо Эратсэ. Рас даже вжался в спинку кресла от неожиданности, но жадно ловил образ. Идеальные черты лица, губы, глаза… В Фент’аллэре всё, в общем-то, было идеальным.

– Что вы видите, каэ? – тихо спросил мэтр, наблюдая за тем, как на губах Виттори расползается светлая улыбка, делающая серое лицо более здоровым на вид.

– Принца, – повторно вздохнул маг. – Этот гад точно в мозг въелся за два месяца. Ещё долго мерещиться будет. Лишь бы не в кошмарах.

Он зажмурился сильнее, стараясь держать растворяющийся образ в целостности, но тот уже через секунду исчез окончательно.

– Лейта Виттори, у меня для вас две новости, какая плохая, а какая хорошая – решать вам, – в голосе мэтра звучала улыбка. – Каэ, судя по всему, влюблен в принца Эратсэ. Это во-первых. Во-вторых, только Его Высочество может исцелить вашего брата.

С секунду в комнате висела тишина, даже Расмэ, внезапно осознавший, что слова мужчины – чистая правда, задумчиво молчал. Действительно, он ведь чувствовал тепло ладони Эрэ на своих ногах! (То, что он в сиятельного влюблён, Рас знал уже давно)

– И где же тут хоть одна хорошая? – нервно хохотнула Кортея, посчитав слова мэтра крайне неудачной шуткой.

Лекарь, пожав плечами, удалился из комнаты каэ по своим делам, оставив молодых людей наедине с их мыслями.

– Какая же ты, Расмэ, – как это Демис говорил? – а! Сука! Не нравятся ему мужчины? Не нравится ему вторая роль в постели? Что-то я вся в сомнениях, что принц под тебя ляжет, братец! Я боюсь, он вообще не захочет с тобой отношения поиметь! Дебил! – под конец тирады девушка, уже не скрывая, всхлипывала. – Как ты мог, Расмэ?! Как ты мог?!

– Да это не я мог! – рявкнул Виттори, почему-то и вправду чувствуя себя виноватым. – Это всё этот… этот!…

– Этот, тот! Какой же ты идиот, брат! Теперь выкладывай, что с тобой там приключилось такое! Я не поверю, что ты просто так этого психа полюбил, пару раз поклонившись в карауле!

***

…Охранник Дёму порадовал. Ну, насколько вообще мог порадовать человека его тюремщик.

Тупой, как пробка, но смелый и непробиваемый, как танк. Такие люди Кемееву всегда нравились. Таких людей развести – как два раза плюнуть. Сначала под ноги, потом – в рожу. Так, впрочем, и случилось. Всё шло по плану – и озверевший взгляд охранника, и путы, снятые злобным: “Да исчезните вы уже, блядь!” (это, кстати, порадовало особенно, ведь без данного атрибута сбежать было значительно удобнее) То, что его приказов слушаются даже неодушевленные предметы – слишком забавно, чтобы быть правдой. Сразу вспомнилось: “Сезам, откройся!”

– Чего ты там дергаешься? – прошипел надзиратель, поднявшись со стула. Он уверенно напирал на Дёму, не озаботившись наличием оружия в ножнах.

“Точно дебил!” – восхитился степенью своего везения капитан. Сейчас оно тянуло на твёрдое “божественное”.

– Мне бы это… – Кемеев быстро облизнул пересохнувшие губы. – Водички попить.

Он нервно хмыкнул, вспомнив надоедливое и заезженное: “А тебе моя водичка… зачем нужна?” – эту фразу сослуживцы и товарищи Дёмы упоминали постоянно, когда собирались где-то крепко набухаться после очередного задания. Нервы не у всех были железными, сдавали, когда попадались определённые “спусковые крючки” – триггеры. У кого-то – изнасилованные женщины. Это если в семье отчим или отец-пьяница мать избивал и насиловал. В группе 3, где служил Кемеев, таких парней было аж трое, и у них всегда ехала крыша, когда они видели избитых и униженных девушек. У самого капитана, как оказалось, был жестокий пунктик на мёртвых детей. И на товарищей, поэтому он, по мере возможности, старался работать в одиночку. Не хотелось чувствовать себя как тогда, в госпитале, рядом с Лёхой…

– А поссать тебе не нужно? – прошипел бугай прямо в лицо Демисаррэ, и тот почувствовал, как тошнотворный запах изо рта охранника заставляет его тело двигаться автоматически.

Дёма довольно аккуратно скрутил своего надзирателя в крендель, а потом вырубил, ударив ребром ладони куда-то в область шеи. Благо, тот не успел заорать.

На секунду выдохнув спокойно, Кемеев позаимствовал у бессознательного тела меч и ножны, лежащие на полу возле лежанки, а так же кусок хлеба.

Демьян собирался бежать, и еда ему могла понадобиться.

Мысли так или иначе возвращались к Иану. Что если лжепринц убьёт сошедшего с ума от восхищения Мариэта? А красноглазый даже не пикнет – примет смерть со своей привычной милой лыбой.

Нет. Дёма не мог этого допустить. Но и рисковать…

Нет. Вряд ли этот ублюдок пойдёт на убийство такого важного лейте, как Ианниан. А вот убить Демисаррэ, который невосприимчив к его фокусам с разумом, вполне может. Даже не может, а сделает. Это было сильным доводом в пользу того, чтобы оставить дражайшего супруга в ясельной группе под чутким надзором “Его Высочества”.

Выбравшись из палатки через заднюю часть, буквально прорезав себе “окно в Европу”, капитан бегло осмотрелся по сторонам, сориентировался в пространстве и решил, что самым лучшим решением сейчас будет идти к реке. Она находилась чуть правее шатра принца, была не особо бурной, так что в случае чего можно было и искупаться в ледяной водичке.