Текст книги "Биллиантовая нить (СИ)"
Автор книги: _Amena_AliEn_LOvE Bill_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)
Примечание к части Андрос
http://savepic.org/5634255.jpg
Другая ссылка:
http://www.pixic.ru/i/w01014H6o1f7P0h8.jpg
Королевская охрана
http://savepic.org/5627087.png
Другая ссылка:
http://savepic.org/5806566.png
Сингар Тома
http://www.16x10.ru/_ph/8/2/506278557.jpg
Другая ссылка:
http://www.pixic.ru/i/d060Y4R6u1r7s4P2.jpg Глава 2
Шумные волны лизали белые камни моста. По нему без спешки шагали мощные лапы пяти сингаров и белой лошади со своими всадниками. Длинная рыжая шерсть огромных хищников с циановыми глазами развевалась на морском утреннем ветерке, путаясь между седлами наездников.
Эти существа были созданы богами после мольбы Биллианта о помощи от дикого зверья, от которого не было спасения мирным жителям тех далеких времен. После молитвы, на остров неведомо откуда явились огромные хищники, с острыми как бритва зубами, когтями и шипами. Они пришли в каждый дом достойного мужа, чтобы служить по велению богов. Сингары не ели и не пили, не размножались и не умирали. Эти животные были верны только тем воинам, которых посчитали достойными. Постепенно, благодаря божественным кошкам, люди были защищены, а защитники передавались из поколения в поколение старшим сыновьям.
В королевской семье Альф сингара не было. Возможно, это было наказанием за то, что Томеодос обрек на муки любимчика богов. Но в момент рождения наследного принца Томаса в алмазные двери замка поскреблись когти сингара, который не был похож на своих сородичей. Шерсть животного переплеталась светлыми аквамариновыми нитями, которые украшали и острые, намного длиннее, чем у обычного сингара шипы. В тот день народ города Томеодоса уже знал, что от наследника можно ждать великих дел.
– Том, как ты? Мы можем подождать день-второй, пока тебе не станет легче, – обеспокоенно проговорил кареглазый светловолосый парнишка лет двадцати, облаченный в черные одежды королевской охраны.
– Я не могу ждать, Густав. Ты даже не представляешь, как хочу просто хотя бы постоять рядом с ним. Ведь большего я и не могу себе позволить, – Том устало откинулся в седле. Всю дорогу он чувствовал себя очень уставшим.
Силы ушли на время лотарии, когда тело настраивается против тебя и превращает в настоящее похотливое чудовище. Каждый мускул, каждая жилка наливаются страшной силой, вырывая всю внутреннюю природу наружу. Боги, толи ради шутки, толи ради издевки, заставили тела Альф и Омег два раза в год желать страсти. И этому невозможно противостоять. Но время страсти можно сделать более приятным, коротким и легким, если рядом твоя вторая половинка. А если нет, если твоей судьбы нет рядом, несмотря на то, что природа призвала, эти дни превращаются в настоящую муку, сжигая тело, минута за минутой в несгораемом пламени страсти на одного.
В такое время Тома может удержать только Густав. Близкий друг и страж той силы, которой наградили его боги. Три охранника, включая Андроса, чтобы уберечь принца от опасности, следовали и подчинялись принцу, и один Густав, чтобы уберечь всех остальных от Тома, удерживая за крепким щитом своего Дара.
Еще пять лет назад, после того как Том встретил своего Омегу, было всего лишь плохо в дни лотарии, но с каждым годом ему становится все хуже. В этот раз Густаву пришлось приковать своего друга цепями, чтобы удержать от насилия. Всего три дня диких криков, от которых вздрагивали стены города Томеодоса, три дня мучений, которых больше не может приглушить даже Андрос, хранитель Тома, и он на какое-то время даже начал подумывать о смерти.
Пустым взором мокрых от слез глаз, смотря на растертые кандалами в мясо руки, еле чувствуя свое тело, залитое потом и спермой, Том мечтал только об одном: прикрыть глаза веками и больше никогда не открывать. Не чувствовать той всепоглощающей пропасти в груди, которая с каждой встречей со своим Омегой разъедается все больше. Что принц только не делал, чтобы задобрить холодное сердце Билла. Но ничего не помогало. Он даже не мог понять, почему его Омега не чувствует его, почему не льнет к нему так же как он, в чем причина? Том мог бы и не приставлять к себе хранителя, но так он хотел показать, что верен своему Омеге и таким образом хоть немного расположить его к себе, только все было безрезультатно.
Билл облачался в слой одежд, закрывающих его прекрасное тело, не позволяя к себе прикасаться. Он мало говорил в редкие встречи, стараясь не смотреть на своего Альфу, игнорируя его персону.
Как-то принц вспылил, его любовь на одного слишком тяготила сердце, он не выдержал и прокричал, что он Альфа Билла и тот должен это признать. Но строптивый Омега лишь издал приглушенный смешок, который едва не разодрал, словно когтями сингара, влюбленное сердце. А гордый взор насмешливых почерневших глаз чуть не утопил принца презрением: «Ты никогда не станешь моим Альфой». Эти слова долго гудели в мечущейся из угла в угол душе Тома, приводя его сначала в непонимание, затем в бешенство, отчаянные рыдания в одиночестве и, наконец, понимание того, что Биллу не нужно ни его тело, ни его душа и, самое страшное, его любовь.
– Том, а тебе не кажется, что Билл все это делает, потому что не верит в твои чувства? – Густав серьезно посмотрел в усталые глаза друга. Ему было искренне жаль Тома, ведь тот так страдал в душе, что эти чувства, несмотря на всю скрытность принца, были уже явно видны темными кругами под потухшими глазами, губами, которые забыли, что такое улыбка, понурыми сильными плечами и этими тяжелыми вздохами, что, казалось, со следующим вылетит душа влюбленного. Страж наблюдал за другом, думал, как ему помочь, и был благодарен богам, что может вольно любить своего Омегу, так сильно не страдая во времена разлуки, не сгорая в этой любви.
– Густав, не говори глупостей. Омеги не имеют права так думать, природа не спрашивает, хочу я любить или нет, я просто люблю. Он должен это понимать. Если бы я хотел просто утолить свою похоть, нашел бы себе Омегу посговорчивее, а не который год добивался любви от него, – устало ответил Том, прикрывая красные, воспаленные от ветра и вечного недосыпания глаза. Он слишком измаялся за всеми переживаниями, полностью погруженный в мысли о любимом, но как бы он не уставал, не мог уснуть. Пока он думал о Билле, сердце начинало биться чаще, и сон не шел.
– Да, все Альфы так думают… Только кто ж его знает, что на уме у этих непокорных Омег. И знаешь, я тебе уже говорил, но, может, Билл не способен подарить детей, ведь его лотария…
– Я думал об этом, и если так, то я все равно возьму его в мужья. Он нужен мне. Без него мне жизнь в тягость, а рядом с ним так хорошо, умиротворенно, словно он моя святыня, мой тихий и блаженный храм.
– Том, – к ним присоединился Омега на белоснежном коне, закутанный в красные легкие ткани. Андрос, хранитель принца. Все Омеги, которые знали, кем является Андрос, тихо проклинали его, едва не плюясь в спину. Предавший свою честь, переступивший через свой народ, чтобы утешать принца Альф, пока тот ждет своего Омегу, заставлял каждого недобро коситься на красивого мальчика. Но хранителю не было разницы с кем быть, он не чтил историю и никакой привязанности к Тому, кроме дружеской, не чувствовал.
– Да, Андрос? – принц даже не повернул голову в его сторону.
– Каждые полгода ты навещаешь своего Омегу с целью, что он почувствует тебя и признает как Альфу, но никто не думал о том, что ты даже к нему не прикасался, не видел его лица. Может, стоит попробовать до него дотронуться?
Том заинтересовано посмотрел на своего хранителя, обдумывая идею. Прикоснуться к Биллу, чтобы невинный цветок почувствовал его любовь через касание. Это сделать будет нелегко. Билл облачен в ткань с ног до головы: маленькие ступни, тело, руки, все облачено в одежду, кроме пары выразительных равнодушных глаз, которые иногда вспыхивают насмешкой.
– Я думаю, это очень хорошая идея. Лендор, спеши в город Небесных. Найди украшение на ножку, чтобы глаз было не отвести от драгоценности, – приказал принц, обращаясь к одному из своей охраны. Мужчина с темными волосами и хитрым блеском в голубых глазах кивнул и тут же сорвался с места, направляясь в город, стены которого уже были видны на горизонте.
Украшения. Нет более лучшего подарка для Омеги, нежели драгоценности. Альфы уже давно заметили, с каким пристрастием Омежки относятся к сверкающим камушкам, и дарили им их в благодарность за любовь, за то, что не отвергли. Но чаще всего драгоценности Альфы дарили после ночи любви или за подаренных детей.
Сейчас Том был готов засыпать Билла всеми существующими драгоценностями, чтобы хотя бы прикоснуться к нему, не то что провести ночь любви. И все лишь бы после прикосновения Билл, наконец, почувствовал его.
В город они вошли, когда водяные часы указывали раннее утро пустым дном. Редкие фигуры Омег можно было увидеть среди белых улочек, пока принц со своей свитой направлялся на вершину горы.
Сингары и лошадь были оставлены под стенами храма, – ведь животным не место в святилище – пока Том со своими людьми старался не ускорять шаг и спокойно войти во всегда открытые двери.
Навстречу принцу привстали высокие каменные статуи богов, подобных людям, но, тем не менее, с различиями во внешности. История сотворения их цивилизации гласила, что создано все было богами. Они привели первых людей на землю, даря жизнь в огромном незнакомом мире. Боги всегда следили за своими созданиями, старались помочь, и были лишь редкие случаи, когда молитвы становились бессмысленными.
Подробней над историей сотворения работал ученый Альфа, который еще пятьдесят лет назад закрылся в башне дворца Арины. Поговаривали, что он тронулся умом. Но принц часто наведывался к старику, интересуясь его открытиями и с полным восторгом рассматривая различные механизмы.
Том твердо шагал каменными коридорами ущелья, стараясь благодарить богов, а не проклинать их за то, что услышали его молитвы, и теперь он так страдает. Конечно, принц молил о том, чтобы Билл почувствовал его, каждый раз, навещая строптивого Омежку, но боги молчали, и ничего в отношениях с Биллом у него не менялось.
Когда до главной залы, где его должен был ждать будущий супруг, оставалось всего несколько шагов, Томас остановился, прислушавшись. За их спиной спешно шагал Лендор, придерживая в руках небольшую шкатулку. Он выполнил приказ принца, хоть это было и нелегко.
Том терпеливо подождал, когда охранник подбежит к нему, и тут же выхватил шкатулку, благодарно смотря на слугу. Руки еще дрожали от слабости после бессонных ночей, но Том старался не показывать, в каком он состоянии, чтобы страж не увел его на отдых, оттягивая встречу с любимым.
Негнущимися пальцами принц быстро открыл ларчик. Альфы не были приверженцами драгоценностей. Единственное, что они могли оценить, так это искусно изготовленное оружие или что-то, что пригодится в быту. Они понятия не имели, что так сильно могло завораживать гордых Омег в холодных, бездушных и бесполезных вещах. На бархатной подкладке аккуратно было разложено дивной красоты украшение. Своей искусной работой оно ласкало взгляд. На сверкающей серебряной цепочке, мастерски отогнутой в причудливом узоре, размещались небольшие цветы лотарии из белого золота с вкраплением рубинов, а в центре цветов плодородия можно было рассмотреть звенящие об лепестки алмазные сверкающие капли. Тончайшая работа притягивала взгляд, вызывала желание все подробно рассмотреть. К ней хотелось прикасаться, обвести каждую малейшую деталь. Но Том не хотел отвлекаться на безделушку, даже столь прекрасную собой, отдавая ее Лендору. Ведь там, за дверью, его должен был ждать любимый.
Должен был всегда считать минуты до их встречи, должен был томиться от разлуки, должен был принадлежать ему с первой минуты их встречи. Должен. Но не обязан. А потому, когда двери со скрипом отворились, пропуская гостей, глаза принца не увидели облаченную в легкие ткани фигуру. Лишь виновато улыбающегося Геворга в вечных белых одеждах. Он всегда ждал путников, чтобы предложить отдых и в который раз извиниться, ведь у Билла вновь какие-то неотложные дела.
– Принц Том, – хранитель поклонился, опуская взгляд. Геворг никогда не мог видеть, как на мгновение горящие надеждой глаза, угасают очередным разочарованием. Он надеялся, что через долгие годы принц Альф привыкнет, что Билл никогда не будет его встречать.
– Геворг, приветствую тебя, хранитель моего сердца, – Том вымучено улыбнулся, стараясь скрыть обиду за приветливой беседой. Он сильный Альфа, храбрость его не знает границ, но против душевных мук никто не был застрахован. Почти десять лет он живет лишь надеждой, что вот, со следующей встречи все изменится. Сколько еще он сможет ждать?
Другие Альфы не выдерживали и года. Срывались. Насиловали свою любовь. Пытались подчинить себе. Ломали непослушную судьбу. Но чаще всего такие всплески нетерпеливости приводили к смерти Омежек. А потому Том собирал в себе все силы, чтобы не наворотить беды. Хотя иногда хотелось убить Билла. Своими же руками удушить проклятого, что редкими, но такими острыми тирадами со вкусом топтался по сердцу, порой подскакивая и со всего маху опускаясь маленькими пяточками на истоптанную любовь. А после и самому удавиться. И мира не видеть. Не страдать, ничего не чувствовать и не ощущать, уснуть. Но переступить через инстинкты невозможно, большинство Альф не могут поднять на своего Омегу руку, оскорбить или наказать.
– Билл передает извинения за свое отсутствие. Вчера ночью твой любимый долго не мог уснуть, и все еще прихорашивается к встрече с будущим супругом, – Геворг долго думал, как бы что-то в очередной раз придумать, чтобы не ввести властного Альфу в бешенство и при этом потешить его достоинство. – Это не займет много времени, а пока вы можете отдохнуть и позавтракать, дорога была дальней.
– Поторопи моего Омегу. Скажи, что у меня для него подарок, – хоть Том и знал, что все сказанное хранителем – вранье, но, тем не менее, не мог заставить себя не радоваться. А вдруг Билл действительно прибирается для него.
Геворг кивнул, провожая гостей в комнату для трапезы. Стол уже был накрыт различными яствами и наполненными сосудами нектарами и соками. Ароматная пища совсем не будоражила принца. Он голодал по ласке, а не по еде, чего не скажешь про охрану – ведь они не обременены любовными муками.
Том сидел, не притронувшись к блюдам, даже своим любимым сладостям и рыбе, с понуро опущенными плечами. Он часто косился на дверь, не желая пропускать момента, когда в них войдет возлюбленный, и думал, что если ничего не получится с браслетом, и Билл окажется действительно бесплодным, то он возьмет его в мужья, несмотря ни на что.
Глава 3
Билл вновь проснулся, встрепенувшись от жара. Огонь хлестнул по груди, словно грубый седок животное. Стало невыносимо жарко. Сердце взволновано трепыхнулось в страхе. Неужели произошло непоправимое и принц рядом? Но тревога быстро отошла на второй план, когда испуганно распахнутые глаза осмотрели спальню: он был один. А значит жар – это, наверняка, последствие долгого сна и душной комнаты. Окно было закрыто Геворгом утром, как всегда по приезде Тома, чтобы, не допустите боги, запах лотарии принца не донес ветер к обонянию Омеги.
Облегченно расслабившись на огромной черной постели, Билл вздохнул, прикрывая глаза. Сегодня его ждала очередная пытка – общество принца увальней. Хотя, будь на месте кто-то другой, не принц, не Том, мнение Билла не изменилось бы по отношению ко всем Альфам. Но единственное, что оставалось Биллу, – безмолвно проклинать создателей, облачаться в душные одежды и терпеть Тома целый день. Это не так много, раз в полгода видеться с принцем. Но для Билла пара часов надоедливых жениханий казались настоящей пыткой.
Мальчик по-кошачьи потянулся, разминая сонные мышцы. Он нехотя слез с удобной кровати. Так же неохотно смывал сон, заплетал длинные волосы, надевал обычную черную одежду, старательно игнорируя красный, расшитый парчовыми узорами наряд. Геворг повесил его возле зеркала, все еще веря, что строптивый Омежка хотя бы раз приберется для принца, чтобы порадовать его глаза. Но если Билл и одевался в красный, то только чтобы порадовать себя.
Красный – цвет срасти и любви, лишь алый мог в точности подчеркнуть всю прелесть Омеги. Это был их цвет. Им они словно говорили о тех блаженствах, которые могли бы подарить своему Альфе. Белый, который так предпочитал хранитель Билла, Омега, был на самом деле цветом Альф, цветом чистых помыслов, светлого будущего, которое нес сильный род, это был их тон. Черный – цвет стражи принца, цвет силы, готовности ко всем препятствиям в жизни, окрас одежды, который предпочитал Билл, изо дня в день, натаскивая темные ткани. Другие же цветовые гаммы предпочитали Беты и старики.
Мальчик устало облокотился на позолоченную раму высокого зеркала, упираясь горячим лбом в гладкую холодную поверхность. Ему было невыносимо жарко, и тело переполняла не то сила, не то слабость. Хотелось лечь в постель и вновь уснуть, но он знал, что если Геворг дал ему немного времени, это еще не значит, что теперь Билл свободен. В прошлом году он так и не вышел к Тому, из-за чего потом поплатился – встревоженный принц ворвался в покои не ожидающего Билла. Перепуганный, он только успел прикрыть лицо и тело одеялом, стараясь дышать через раз. После такого конфуза Омега решил, что лучше сам будет выходить к жениху.
Надев последний атрибут своего наряда, закрывал лицо маской с благовониями. Билл раскрыл непослушными руками два слоя ткани на своем животе, словно ширму, оголяя худенький впалый животик с черными узорами на бледной коже. Не четкие очертания цветка не изменились, но, казалось, стали еще больше, расползаясь на весь живот. Вот и причина недомогания – лотария увеличилась. Тяжело вздохнув, Билл огладил живот рукой в тонкой перчатке, тоскливо опуская глаза. Он уже давно смирился с тем, что никогда не подарит свою лотарию Альфе и, рано или поздно, цветок отравит его.
Тонкие ручки вновь тщательно закрыли тканями кожу. Билл отворил тяжелые стеклянные окна, впуская прохладный ветерок в комнату, грустно вдыхая запах трав и чувствуя свежесть лишь прикрытыми веками.
Насладившись легкой прохладой, Омега открыл грустные глаза, опуская их вниз, осматривая храм и город с высоты. Воистину восхитительное зрелище. Белые стены домов, причудливые колонны, перелив серебра и золота сказочных узоров одного из самых красивых городов – города Небесных, как когда-то назвал его Томеодос.
Билл положил ладонь в черной перчатке на толстый фолиант единственной книги Пророчеств и древней истории сотворения их мира. В ней было сказано, как старший брат добивался любви Биллианта, как осыпал его золотом, как даровал драгоценные камни, один из которых стал носить имя прекрасного царя – бриллиант. Несомненно, Биллианту нравились подарки, но не потому что были от Томеодоса, а потому, что сияли. Тогда и поняли Альфы, что сколько бы они не дарили украшений и драгоценностей своим Омегам, любить они их сильнее не станут. Но многие продолжали одаривать драгоценностями своих Омег, ради того, чтобы любимые глаза загорелись мимолетной радостью.
Билл улыбнулся, вновь возведя взгляд, устремив его в небо – через несколько часов наступит великий праздник. На черном небосклоне уже четко можно было увидеть три горящих шара. Но одна звезда Царей была еще достаточно далеко от того, чтобы воссоединиться. Мальчик с великим нетерпением ждал Воссоединения Биллиантовой Нити, когда земли вспыхнут золотом и каждый темный уголок засияет. Это будут дни горящей земли, когда Томеодос впервые признался в своих чувствах брату, дни, когда тот отверг его, и наступила тьма. Она была первым вестником, что Нить Биллианта разрывается, и их планета гордо и неустанно вновь плывет вперед, не останавливаясь на месте и отсчитывая каждому обитателю Миреоса время.
Было ли в этом какое-то совпадение, но, казалось, что их мир был создан в точности до истории. Много сотен лет назад было запрещено записывать происшествия, ведь история слишком сильно вонзалась и без того злопамятным Омегам. У младшего сына жреца храма богов был доступ до всех книг без исключения. Но книга, которую сейчас он прижимал рукой была его любимой. Прочитал он ее очень давно, еще лет в шесть. И тут же пламенно возненавидел богов и Альф. И было ли тому так решено самими богами, или же по чистой случайности, но, зная, что было в прошлом, мы знаем будущее. Билл догадывался, что происходит, и кем он мог быть в былом своем существовании. Но его вера была сильна, он был уверен, что все это чушь.
Пара пронзительных золотых глаз недовольно вспыхнули чернотой, устремив взгляд вниз. Принц уже прибыл, и вновь со своими глупыми ожиданиями. Билл намеривался тянуть время до последнего, отнести книгу в библиотеку, сходить к брату, проведать племянника.
Ведагор был средним братом в семье жреца. После того как Билл помог ему свести в могилу своего Альфу, Ведагор был всегда рад ему, и сына он назвал в честь младшего брата. Непослушный Омега, который с презрением смотрел на всех и вся, любил маленького мальчика, несмотря на то, что тот Альфочка. Билл всегда старался поиграть с ним, рассказать сказку или легенду, поведать забытую историю. Но такие моменты были редкими – ведь время Билла чаще всего было посвящено диким зверям и своему милому морскому чудовищу. Последнего он видел редко, так как его зверюшка приплывала только в моменты прибоя, которые происходили на протяжении трех дней раз в полгода, как раз тогда, когда его навещал принц. Возможно, морской зверь мог бы и чаще приплывать к своему человеческому другу, если бы великий мост подтапливало водой каждый день, и огромное тело гада могло поместиться возле него. Монстры и звери – вот, что больше всего Билл обожал в своей жизни. Все зверье словно преклонялось перед ним и его красотой. Ведь только в диком лесу, где нет ни одного человека, Билл мог снять с себя ненавистные ткани. Даже сингары, к которым он еще никогда не имел возможности подойти, смотрели, не отводя взгляда от высокой фигуры. Но сингары – это слишком преданное животное. А потому ни один человек не может прикоснуться к огромным котам, если этого не разрешил его всадник. Билл хотел попроситься у местных Альф, чтобы те разрешили потискать божественную кошку, но они были непреклонны. Сингар – непредсказуемый зверь. Омежка мог пострадать. Поэтому Биллу был закрыт доступ к этим животным. Конечно, больше всего он хотел прикоснуться к королевской кошке, его переливчатой аквамариновыми нитями шерстке, острым сияющим шипам, но не знал, как попросить, чтобы не услышать отказа. Хоть Билл и догадывался, что отказа от Тома он не услышит в любом случае.
Досадливо поджав губы, Билл бросил последний взгляд на красивого кота и отвернулся от окна с книгой в руках, направляясь в библиотеку.
– Билл! – парень резко обернулся, останавливаясь. Только распознав оклик своего хранителя, он яростно скрипнул зубами. Ведь предупреждал, чтобы ему не напоминали про Альфу, он сам, когда пожелает, придет. – Принц попросил передать, чтобы ты поторопился…
– С какой стати? – раздраженно буркнул Билл, отворачиваясь от Геворга, показывая полную незаинтересованность. Он уже был готов продолжить свой путь, но слова Геворга остановили его.
– Том приготовил для тебя подарок.
Билл медленно обернулся, недоверчиво смотря на Омегу. Принц никогда ему не дарил ничего кроме цветов. А тут вдруг и подарок?
– Какой? – может это подвох, и его вновь ждет большой букет.
– Я не знаю. Видел только небольшую шкатулку в руках Лендора, – честно признался хранитель, с надеждой заглядывая в заинтересованные глаза Билла. Как же только он желал счастья этому глупому мальчику. Как же он хотел, чтобы Билл наконец-то смирился со своей участью и просто наслаждался любовью Тома, если был не в состоянии сам ответить взаимностью. Да и что скрывать, Геворг посвятил большую часть своей жизни Биллу, и теперь хотел хоть немного пожить для себя вместе со своим возлюбленным.
– Так, я не понял, а чего мы еще стоим? – Геворг непонимающе уставился на Билла. – Взял книгу в руки и понес в библиотеку, а я, – Омега старательно поправил свою простенькую одежду, – пойду за своим подарком.
Геворг удивленно раскрыл рот. Неужели Билла даже не прийдется уговаривать пойти к Тому? Хранитель застыл в ступоре и едва успел подхватить тяжелый фолиант, когда Омега ткнул им ему в грудь и спешно зашагал в сторону трапезной.
Казалось, что золотистых вкраплений в карих глазах стало больше лишь от предвкушения своего первого украшения. Не важно, что там было – дорогое колье или простая заколка для волос. Главное что-то драгоценное, сверкающее, красивое. Притормозив возле высокой дубовой двери, Билл перевел дыхание, чтобы казалось, словно он совсем не спешил за своим подарком, а так, проходил мимо. Изящным жестом парень толкнул тяжелую дверь, проходя в трапезную.
– Билл! – Том подскочил со своего места, чуть не опрокинув лавку. И застыл. Словно каменное изваяние. Глаза принца блеснули болью и непониманием, осматривая худющую как прутик черную фигуру. Одни косточки выпирали, как только в нем душа держится? Сердце невыносимо заныло от понимания, что Билл действительно болен и не может иметь детей.
Все Омежки по природе своей худенькие только до пятнадцати лет, а потом становятся кругленькими пышечками. С розовыми щечками, пухлыми губками, округлыми формами, которые так приятно сжимать в страстных объятьях. Биллу уже почти восемнадцать. И он выглядел худым и тощим, совсем как статуи высоких богов. Омега должен быть как цветок: рано зацветет – погибнет под сильными ветрами, поздно зацветет – пчелы не успеют опылить ароматный росток, и он увянет, не дав плодов. Том с горечью осознавал, что Билл – поздний цветок.
– Я пришел за подарком, – с ходу начал Билл, неторопливо приближаясь к принцу. Все за столом поднялись, даже Андрос подобрал свои красные одежды, чтобы подняться с лавы в честь приветствия судьбы своего повелителя.
– Я скучал по тебе, – сглотнув твердый ком в горле, Том едва выдавил из себя эту фразу. Ему хотелось сказать куда больше. Кричать о любви. Заключить в крепкие объятия. Сорвать ненавистные ткани и залюбить до полуобморочного состояния. Чтобы Билл почувствовал, как хорошо в сильных руках и никогда бы больше не захотел даже минутку прожить без Тома. И обязательно ответил на его чувства, принимая как своего Альфу. Но принц лишь замер. Он заворожено вдыхал мелкими глотками аромат своего Омеги, контролируя каждое желание, пытаясь хмелеть от любимого аромата постепенно. Как бы ему не хотелось завладеть телом любимого, он понимал, что ни одна ласка, ни даже самое сладкое наслаждение, не заставят Билла полюбить его в ответ.
Омега нетерпеливо посмотрел на неухоженные лапы принца, игнорируя серое лицо, ища ту шкатулочку, о которой говорил хранитель. Но Альфа был с пустыми руками, и это заставляло его нервничать.
– Том. Где. Мой. Подарок, – держа свое раздражение уже из последних сил, Билл едва сам не бросился к Лендору за небольшим ларчиком. Но сдерживала гордость.
Конечно, Том не ожидал, что Билл вдруг падет к его ногам и станет умолять, чтобы он стал его Альфой, но надеялся, что любимый хотя бы поприветствует его добрым в кои-то веки словом. Принц медленно, распаляя любопытство Билла, открыл коробочку, следя за единственной открытой частью лица любимого. Глаза Омеги впервые за их встречи загорелись восторгом, и уже потянулся рукой. Но Альфа едва заставил себя отступить от обожаемого, не давая прикоснуться к украшению.
– Один момент! – Том едва вспомнил, чего хотел добиться этим подарком и не собирался упускать шанс. Билл непонимающе, всего лишь на секунду, посмотрел в лицо Тома и вновь перевел цепкий взгляд на браслет. Он хотел его, свою первую драгоценность. – Я хочу сам надеть его на твою ножку… – принц даже не успел договорить. Его остановили вмиг почерневшие глаза, с такой злобой зыркнувшие на него, что Тому захотелось быстро отдать подарок и спрятаться под столом, даже не высовываясь.
– Что?! Прикоснуться ко мне? – Билл отступил от опешившего Альфы, едва контролируя свою Силу. Ему до боли в мышцах хотелось поубивать всех, кто находился в зале. В том числе и Геворга, который вбежал в трапезную, оценивая ситуацию и пытаясь понять, что на этот раз разозлило Билла. – Да посмотри на себя! Неухоженный пес. Грязные ногти, – Том пристыжено посмотрел на свои обломанные ногти, под которыми запеклась кровь. Ему было так плохо в период цветения лотарии в этот раз, что он раздирал ногтями бетонную плиту, лежа, привязанный цепями. – А лицо? – бледный, измученный мужчина боялся поднять красные от ветра глаза на любимого. – А эти волосы? Что у тебя вообще на голове?! Отвратителен! Была бы моя воля, я никогда бы тебя не видел. Но мой отец и хранитель заставляют каждый раз выходить к тебе и слушать весь тот бред, который ты мелешь мне тут. Ничтожество, даже не надейся, что я когда-либо стану твоим. Я скорее выкинусь из башни, нежели преподнесу свою лотарию такому омерзительному Альфе, как ты! – Билл задержал паузу, а потом злобным шепотом, словно забивая последние гвозди, добавил. – Только и надеюсь, что ты издохнешь раньше, чем моя лотария расцветет.
– Том? – Густав быстро подбежал к принцу, поддерживая его, когда шкатулка выпала из ослабевших рук. Он первым заметил, как друг со всех сил старается держаться и не показывать как больно ему от слов капризной Омеги.
Том оттолкнул стража. И не в силах больше терпеть презрительный взгляд любимого, крутанулся на невысоких каблуках сапог, выбегая прочь из залы. Он не хотел показывать жениху слезы обиды. Густав, не мешкая, устремился за другом. Страж понимал, что тот сейчас не в лучшем состоянии и может натворить бед. Они и раньше ссорились с Биллом, точнее Омега унижал принца, но Том еще ни разу не убегал со слезами на глазах, стойко игнорируя все насмешки и оскорбления.
Казалось бы, что принц глупец. Уповает на то, что Билл совсем другой, что его злость – это всего лишь нежелание и неповиновение, и как только лотария Билла зацветет, он изменится, станет добрее, ласковее. Но хоть Том был и опьянен своим Омегой, все же старался мыслить трезво и любить мальчика таким, какой он есть. Любить за насмешки. Боготворить за горький вкус обиды. Быть без памяти просто за то, что вызывает чувства и не важно какие они. Обожать за то, что он такой существует – его судьба, его частичка, пусть и не самая светлая, но его, родное. Жаль только, Билл абсолютно не понимал и не хотел понять Альфу. А тот не слишком стремился что-то объяснить. Ведь Том боялся, что от насмешек его внешности, Омега перейдет к глумлениям над чувствами, а это окончательно сломало бы мужчину. Он жил любовью к Биллу.
