Текст книги "Биллиантовая нить (СИ)"
Автор книги: _Amena_AliEn_LOvE Bill_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
Глава 16
Билл обессилено опустился на постель. Поджилки дрожали, и тело почти не слушалось. Сказать, что Омежка не ожидал от Тома такой силы, такой решимости и власти, не сказать ничего. Мальчик был поражен до глубины души каждым словом принца. Конечно, он не мог признаться Альфе, что ему безумно жаль его, не мог и вызнать свою неправоту. Он не мог переступить через себя, да только в своей душе, в той части, которую он спрятал даже от самого себя, зашевелилось что-то настолько неизведанное и новое, что он только и мог сейчас моргать глазами и пытаться прийти в себя.
«Слушай меня внимательно, Билл, запоминай и попытайся понять!» – колоколом пронеслись слова в голове, ударяясь о стенки черепа легкой болезненностью. Приказ Альфы.
Билл открыл рот, изумленно хватая горький из-за травяной маски воздух, он не мог понять, что происходит. Как он может исполнять приказ принца, если так и не признал его своим Альфой, если его лотария не чувствует мужчину рядом.
Но размышлять по этому поводу ему не дали, вновь прозвеневшие слова в голове. В животе закрутилось неприятное волнение. Том вновь признался ему в любви, но на этот раз Билл услышал его слова – ведь не мог их проигнорировать. Ему так стало жаль Альфу, как жалеют щенков и котят, над которыми издеваются, они ведь совсем беззащитные. Он поступал с мужчиной так же слишком жестоко, но почему? Почему он так ненавидит Альф? Том ему ничего не сделал. Ни разу не обидел. Не унизил. Не предал. Не бросил. Не использовал. Только любил, только боготворил, холил и лелеял.
Билл понял, что ему жаль Тома, ведь любовь – ужасное чувство. Влюбившись, ты невольно подчиняешься каждой воле любимого человека. Омежка понимал это, но никак не мог понять, почему же тогда люди влюбляются.
Ведь любовь так жестока, ведь это не он резал сердце мужчине, а любовь. Это она сняла щиты с незащищенной плоти. Если бы принц его не любил, не было бы ему никакой боли, которая и не снилась Биллу даже в самых страшных кошмарах, о чем он еще бы поспорил.
Сейчас Омежка был уверенным, что он никогда не полюбит. Он прочитал множество книг, в которых было сказано, что в далеком прошлом люди не были отмечены цветами лотарии и любили без них, но так и не понял, что дело было не в цветке. Лотария всего лишь катализатор. Она всего лишь позволяет найти свою любовь за сотни-тысячи километров и связать сердца крепкой нитью, связью, неразрывной на всю жизнь. Билл не мог этого понять, он был до конца уверен, что именно лотария приносит любовь, что именно она заставит его подчиниться Альфе, лечь под него, и потому скрыл ее от принца.
Омежка так и замер на постели каменным изваянием, не видя ничего вокруг. Ничего не чувствуя. Его тело и душа остались в этом мире, сознание же вернуло его в прошлое.
«…Биллиант больше не мог тянуть на себе тяжесть вины перед братом и был согласен принять его чувства, преподнося в дар свою лотарию, которая так и не расцвела для жизни…»
Шестилетний Билл увлеченно читал старую книгу истории, поглощая каждую букву написанного с невиданной жадностью. Он как наяву видел прекрасного царя Биллианта, мечущегося в понимании, что поступил неправильно. Что заставило его так думать? Возможно, время, данное на раздумья, одиночество или же понятие, как бессмысленна жизнь каждого существа, если оно не любит, если не создало семью, не дало потомства. Биллиант в одиночестве скитался по лесам, с грустью смотря на заботливую пчелу и разнеженный от ее ласк цветок, на радостно танцующих двух бабочек одной расцветки, на двух белок, несущих с прытью орешки и шишки в свое дупло. Великий царь, замер, поднимая глаза на черное небо, где парили два белоснежных лебедя, курлыча песню – он был уверен – о своей любви. Белокрылые медленно опустились на гладь чистого как кристалл недалекого озера и тут же подплыли как можно ближе друг к другу, чтобы ласково потереться изящными длинными шеями. Весь мир вокруг был влюблен, дарил жизнь, был счастлив, только он стоял одинокий, отвергнувший любовь. Искреннюю, чистую, живительную, трепетную, которую так старался передать ему брат, и которую он так гордо и насмешливо отвергал, считая чем-то грязным, непозволительным и унизительным. Ему было уже почти сто пятьдесят лет. Старый, молчаливый, забывший, когда последний раз улыбался, и до изнеможения сиротливый. Смотря, как двое лебедей ласкаются, он думал лишь о своем брате, милом старшем братике, который прекратил свои попытки добиться его много-много лет назад. И после стольких лет его пронзила решительность и желание вернуть утраченное счастье.
«…но было поздно – глубокие воды, словно насмехаясь над гордостью и любовью, разделили земли, навсегда отрезая пути к воссоединению. Биллиант принялся просить богов помочь ему исправить ошибку, но те молча смотрели на его метания, и тогда Омега понял, что должен сам все исправить».
Билл нервно закусил губку, переживая за своего любимого героя, видя как наяву тысячелетнее прошлое. Мальчик был уверен, что затопленные земли были делом рук богов, которых прогневал Биллиант. Боги хотели проучить высокомерного царя. Они хотели подать урок для всех Омег, что отказывали в любви, и потому ответили на молитвы безмолвием. Они смотрели, как Биллиант возводил Реньйон, видели, что времени у старого царя не хватит для окончания дела, но даже не думали помогать, твердо решив, что история послужит примером напыщенным Омегам и уладит гармонию на всей планете.
«Мост так и не был достроен, оставалось вложить всего несколько камней, но царь, положивший свою жизнь на строение понимания и любви умер, передавая узды правления своим наместникам, которым не было уже никакого дела до желаний обезумевшего старика…»
Маленькая ладошка невольно огладила старую желтую страницу, когда юная, неопытная головка перекручивала все написанное в самом худшем ключе. Именно в том ключе, в котором долгие годы из уст в уста пересказывалась детям эта печальная история. Омежка долго гулял по белому мосту, после прочитанного, хлопая босыми пятками, слушая, как беснуются воды черного океана, но не чувствуя теплых брызг на своем лице. Горесть в малодушном сердечке скручивалась от понимания, что во всем виноват Томеодос. Как он мог так поступить, если его любовь была столь сильна? Почему он не продолжил попытки? Ведь еще бы немного и старший брат получил согласие. Несчастный Биллиант, разве его можно было винить за то, что он не мог полюбить Томеодоса так же скоро, как тот его? Виноваты и боги, которые смотрели на мучения своего ребенка и ничем не помогли, управляясь только своим желанием преподнести урок для других Омег, ценой жизни и счастья Биллианта. Как можно было так жестоко поступить? Что же это за боги, которые всегда выступали как милосердные, отзывчивые и приходящие на помощь в тяжелое время?
От этих мыслей горючая ненависть взвивалась огненными кольцами на сердце ребенка, не давая ему осмыслить все до конца, заставляя додумать историю самому: Томеодос ушел от своего брата в другую землю, завел семью, заботился о своих людях и был счастлив до конца своих дней, пока Биллиант страдал и умер в терзаниях.
И чем дольше мальчик думал об этом, тем сильнее ненавидел богов и Альф, давая себя клятву, что никогда не вознесет молитвы и никогда не подпустит к себе своего Альфу. Одиночество куда лучше, нежели боль от любви. И где-то еще пищала худенькая мысль, что Билл не знает наверняка всей истории. Он ничего не знает о Томеодосе. Но мальчик ожесточенно забил ее в самый угол и спрятал черной тенью забвенья.
Этот уголок все принимал и принимал воспоминания и чувства, скрывая все самое хорошее, что ощущал мальчик к богам или же Альфам. Знатно пополнился он при первой встрече с принцем Томом.
Восьмилетний ребенок изумленно смотрел на пылко молящего о счастье принца, восхищался его красотой, жаром молитвы, но первый момент его упоения был настолько коротким, что Билл быстро забыл о нем, заталкивая екнувшие чувства в тот же темный уголок и тут же возвращаясь к своей ненависти и презрению.
Ускоренное сердцебиение, которое раньше каждый раз сопутствовало, как только мальчик слышал голос Тома, со временем уже и не тревожило его – ведь он скинул все на жуткую ненависть. Томящая нежность, когда он видел, как принц пытается ему понравиться, затонула в том же мраке забытья, как только появилась. Каждый тяжелый вздох Тома, скромный взмах его ресниц, нервное движение рук, звук его мягкого голоса ударялись в неприступную стену, возведенную вокруг безразличного сердечка Билла, и рикошетом отскакивали в чернеющую мглу. И так год за годом, пока маленький угол не переполнился. Чернота больше не могла скрыть все самое хорошее, что он прятал от себя подальше.
Последним стала ссора с Альфой, который заставил его все вспомнить, осознать и понять сейчас, когда сердце неподвластно впечатлению. Сейчас, когда он может взрослым взглядом осмотреться вокруг и увидеть, что все на самом деле не так, как он думал. Билл понял, что он не мог думать о Томеодосе плохо. Тот старался со всех сил, он сделал все возможное и в такой сильной любви он, конечно, не мог быть счастлив до конца своих дней без Биллианта. Теперь Биллу стало понятно, что историю всю он не знает, а только ее половину и то, многое выдумал сам.
Омега в ужасе едва не вскрикнул, вырываясь из своих воспоминаний. Он шел по стопам Биллианта в непременную боль и вину. Он едва не повторил его ошибку. Чуть не обрек себя на вечные мучения. Но ведь сейчас он все может исправить? Том – не Томеодос. Он должен дать ему шанс, должен его понять.
– Слушайте! Слушайте! – мальчишка дернулся от пронесшегося по всему острову Бет громогласного голоса вестника.
Билл на ватных ногах, подошел к полуприкрытому окну, заглядывая на оживившиеся улочки, чтобы лучше услышать объявление. Он знал, что такое происходило почти пятнадцать лет назад, когда вносили поправки в Законы Жизни Миреоса. Эти Законы позволяли людям улучшить свое существование. Билл читал о них и был уверен, что все Законы идеальны и в дополнении не нуждаются.
– В Законе о Семье и Отношениях были внесены поправки с четвертого дня года, второго дня после Воссоединения Биллиатовой Нити. С этого момента ни один Альфа не сможет войти в город Небесных.
– Что? – Билл изумленно вытаращился в слепую золотую даль. Люди на улицах зашептались, обговаривая первую весть, но стихли, когда мужчина продолжил.
– На мост, который возводит путь от Бет до Омег, будет поставлена защита. Отныне ни один свободный Альфа не сможет войти в город Омег, чтобы встретить там свою судьбу. Через защиту смогут пройти только те Альфы, у кого благословенная или озолотившаяся лотария, а также Омеги. Для создания брака и семьи небесные должны сами искать своего Альфу или же до конца своих дней остаться в одиночестве. Каждой семье, в которой есть свободный Омега, будет предоставлен дом. В него по пятнадцатилетию он будет отправлен, и в него сможет привести своего Альфу, чтобы создать семью.
– Том… – Билл вздохнул, понимая, почему тот внес этот Закон и перевернул их мир вверх тормашками. Еще полчаса назад мальчик бы очень обрадовался такому Закону и понимал, что многие Омеги сейчас рады и благодарят царей за свободу и право выбора – ведь они пока что не знают, как это, быть отшельниками. Но в глубине души, Билл поддерживал этот Закон. Больше не будет самоубийств, не будет безраздельной любви Альф, не будет боли для народов.
– В родительский дом Омега сможет вернуться только за благословением вместе со своим Альфой. Закон принят и закреплен печатями принца Альф Тома, сына царицы Арины и царя Миреоса, а также царем Бет, Софонием. Каждый, кто хочет ознакомиться с Законом, сможет прочитать его на рыночной площади. Принц Том желает каждому Омеге свободы, счастья, любви и долгих лет жизни. И просит каждого Альфу проявить понимание, терпение и смирение.
Как только глашатай затих, на улицах поднялась настоящая буря из обеспокоенных криков и радостных воплей. Но Омеге было больше не до них. Он бежал, сломя голову, к своему Альфе. К тому, кто отдал ему сердце и душу. Бежал к тому, кого он так боялся полюбить и кто так холодно его встретил, даже не обернувшись.
– Разнесите весть по всему Миреосу, каждый человек, будь он Альфой или Бетой должен знать новый Закон. Арбед, ты отправляешься в земли Альф, сообщи о скорой свадьбе. Дар, за тобой город Омег, – отстраненно давал приказ принц своим людям, смотря вдаль через открытое окно на золотые воды океана. Воины коротко кивнули, выходя прочь из бедной залы, где помимо них еще находилась вездесущая Эсфир, бесполезный хранитель Андрос, Георг, страж Густав и гонец принца, Лендор.
– Том, можно с тобой поговорить? – решительно произнес Билл, делая шаг к принцу. И тут же словно впечатываясь в ледяную скалу, что живо сбила с него не только уверенность, но и остатки спеси.
– Нет. Мы с тобой уже обо всем поговорили, Билл. Я понял тебя, я дал тебе то, о чем ты просил многие годы: свободу, – Омежка оторопел, не понимая, куда девался его нежный Том, который бегал за ним и заглядывал в глаза, пытаясь предугадать любое желание. – Но извини. Нас благословили боги, и я не могу теперь оставить тебя. Поэтому свадьба состоится, а потом я предоставлю тебе подальше от меня отдельное жилье, как и каждому Омеге. Там ты сможешь жить как тебе угодно, не обременяясь моим присутствием.
Билл прижал стиснутые кулачки к груди, пытаясь унять трепет. Он не мог опоздать. Том не мог так быстро отказаться от любви к нему. Билл хотел в это верить, но смотря на прямую спину своего Альфы, мальчик растерялся окончательно. Он не знал, что теперь делать. Ведь обычно Том занимал в их отношениях ведущую роль, и Билл совсем не умел провоцировать разговоры и действия. Омега даже не имел понятия, как заставить Тома хотя бы посмотреть на него. Как заставить мужчину вновь заглянуть в его глаза и увидеть, что он признает его своим Альфой, что он хочет Тома, что согласен принять любовь принца и что теперь Биллу есть что предложить взамен.
Глава 17
Тень пала на лицо Тома, омрачая нежные, несвойственные Альфе, черты лица. Так тяжело было продолжать злиться на Билла. Особенно когда тот сам просит с ним поговорить. Но мужчина убедил себя больше не надеяться, ведь скорее всего Омега просто хочет вновь поглумиться над ним.
Новый Закон он ввел спонтанно. На эмоциях. Успокоившись, Том понимал, что новые Законы могут привести за собой гибель их цивилизации. Ведь Альфы хоть что-то делали, хоть как-то добивались. Омеги же только обрадовались, запрутся в новом доме и будут там сидеть до конца своих дней, пока Альфы и Омеги не превратятся в редчайший вид. Такие мысли заползали в душу принца беспокойством за свой народ, но Том решил, что если ничего не изменится на протяжении трех лет, он откроет мост в город Небесных и позволит Альфам вновь добиваться сердец своих Омег.
– Нам нужно на ярмарку, а затем продолжать путь, – Густав подошел к своему другу, вырывая его из тяжелых мыслей. Он опустил руку на плечо принца, сжимая и чуть встряхивая Тома. Тот рассеяно на него посмотрел, но тут же вернул свою уверенность, вспоминая, что все это время на него смотрит Билл. Нельзя больше ему открывать своих слабостей, он не имел желания показаться в глазах любимого Омеги еще и слабохарактерным.
– Да… – Том отошел от окна и, даже не взглянув в сторону своего непутевого мужа, направился прочь из залы. Он физически чувствовал, как его сердце волочится за ним. Как расцарапывается плоть о твердый пол и оставляет за собой дорожки крови. С каждым шагом он все меньше был уверен в том, что делает.
Как тяжело быть грубым и неприступным для любимого. Но что сделано, того не исправить. Теперь он не имеет права добиваться своего Омеги по Законам Миреоса. К тому же, Андрос сказал, что так будет лучше, если он перестанет припадать перед Биллом и даст ему наконец-то понять, кто из них Альфа.
Конечно, он все рассказал своему хранителю, пытаясь хоть немного получить утешения и подтверждения, что не все еще потеряно. Том был в таком состоянии, ему казалось, что сейчас их планета расколется надвое в том месте, где он стоит, ведь все испортил: план, их дружбу с Биллом, их едва наладившиеся отношения, – его муж даже одеть хотел, прикасался к нему, а он все перечеркнул своей гордыней. Том уже хотел бежать обратно к Биллу и пасть перед ним на колени, чтобы тот его простил. Ведь это большее, что он мог сделать, чтобы показать, как сильно любит его. Но Андрос все выслушал и убедил, что теперь поздно унижаться, ведь в глазах Омеги он так падет после такого поступка, что никогда не поднимется, да и хватит уже стелиться ковром перед каким-то напыщенным, непонятно что о себе возомнившем сыне жреца. Но что бы там Андрос ни говорил, последним аргументом, который помог сделать выбор, стали не слова хранителя. А само понимание Тома, что так продолжаться больше не может.
Звук шагов разнесся эхом по пустынной зале дворца Бет, правители которого не утруждались мирскими делами и преспокойно продолжали спать, когда Том, больше не колеблясь, направлялся на ярмарку, чтобы поскорее решить все дела и отправиться в путь. Чем скорее они отыграют свадьбу, тем скорее все закончится. Хотя Том уже уверено не мог сказать, действительно ли он этого хочет.
Билл вновь смотрел вслед своему принцу. На этот раз он не собирался его отпускать так легко. Подобравшись, мальчик поспешил встать рядом с Альфой. Но его тут же оттеснил Андрос, как ни в чем не бывало, становясь по правую руку своего подопечного, словно не замечая, как в него едва не врезался Билл. Омежка хотел идти по левую руку от Тома. Но только он хотел перейти на другую сторону, его тут же опередила Эсфир, ляпнув золотистыми крылышками по лицу, делая вид, что тоже не заметила озадаченного Омегу.
Рассержено рыкнув, Билл поплелся за Томом сзади, как какой-то слуга, сверля прищуренными глазами широкую спину. Густав, видя происходящее, непонимающе улыбнулся. Неужели Билл, строптивый гадкий Омега, который сегодня приготовил завтрак принцу, теперь удивляет стража еще больше, желая стать рядом со своим мужем? Изумлению не было предела, когда Том оседлал сингара и проигнорировал протянутые в черных перчатках руки мальчишки. Тот безмолвно просил помочь ему вскарабкаться в седло, тянясь, как ребенок просится на ручки. Но принц, даже не смотря в сторону своего Омеги, рушил, направляясь на ярмарку. Том ни разу не обернулся, но если бы он это сделал, то увидел, какая обида скрылась в сверкающими злостью золотыми глазами.
Билл досадно топнул ножкой в легкой матерчатой тапке и поджал недовольно горькие губы. Ему пришлось сесть в седло лошади. Она была красивой, ее черная длинная грива развевалась на горячем ветру не хуже рыжей гривы сингара, но кобыле не сравниться с величием божественной кошки. Билл желал именно на ней путешествовать, а теперь это желание возросло. Сейчас он стремился не просто ехать на сингаре. Он хотел, чтобы Том вновь прижимал его к своей крепкой груди, чтобы заговорил с ним, что-то спрашивал, рассказывал. Ведь Билл надеялся, что так они помирятся и Альфа забудет обиду. Да, мальчик понимал, что проще попросить прощения, но он даже не рассмотрел такой вариант примирения как таковой.
Ярмарка была переполнена шумящим людом и тянулась от круглой площади, на которой в центре стоял высокий золотой колосс Законов, на несколько километров вглубь длинной улицы. Она была заставленная многочисленными магазинчиками и простыми торгашами, которые раскинули свой товар под небольшими навесами, пытаясь хоть немного спастись от жаркого света трех звезд. Продавцов было настолько много, что товарные лавочки едва помещались под стенами магазинчиков, оставляя немного места для покупателей. Пестрые лавки были заставлены всем, чего только душа пожелает: дурманящими специями, экзотическими овощами и фруктами, собранными из огородов и садов трех городов, ароматными тканями различных раскрасок, посудой из всевозможных материалов, а чуть дальше продавали диких животных и птиц. Всего было настолько много, что глаза разбегались от красивых готовых одежд, сбруи для лошадей и сингаров, пегасов и даже драконов, разнообразных видов оружия: от сверкающих яркой раскраской на остром диске серебра чакрамов до золотых королевских протазанов.
Постепенно их компания разбрелась по всему рынку. Тома понесло к оружию. Эсфир увязалась за ним. Билл также хотел пойти с принцем, но Геворг потянул его к тканям и готовым нарядам, аргументируя, что у Билла нет ничего приличного надеть на свадьбу. А перед людьми нужно показаться во всей красе. Плевал Билл на людей с высоты своего немаленького роста. Он согласился выбрать одежду лишь потому, что собирался купить настолько красивые одеяния, чтобы Том не смог больше от него отвести глаз. Омега долго примерял то один наряд, то другой, выбирая все краше да ярче, где побольше украшений. Геворг же рассматривал различные ткани, убеждая, что лучше всего пошить свадебное одеяние. Швец подберет наилучший для него фасон, цвет и все сделает по желанию клиента. Билл согласно кивнул, но при этом все же приказал купить несколько более всего понравившихся костюмов.
В ателье Геворг был повержен в полный ступор.
– Билл? – осторожно позвал хранитель строптивца, боясь, что его догадки окажутся неверными. – Этот наряд не предназначен для того чтобы скрыть твое лицо за маской.
– Ага… – не обращая внимания на зеленоглазого, Билл крутился перед огромным зеркалом в нежно-коралловом наряде, указывая, что он хочет добавить, а что убрать, где сделать больше украшений, а где вообще оголить тело.
– Я могу надеяться на то, чтобы готовить тебя к ночи Гармонии? – Геворг сглотнул, словно пытаясь проглотить надежду. Он так желал, особенно теперь, оторваться от Билла, и наконец-то зажить своей жизнью вместе с Густавом.
– Как думаешь, Тому понравится? – мальчик скинул с себя платье, позволяя модистке дошить его, оставаясь все также с маской на лице – ведь шальной океанский ветер мог принести запах Альфы не вовремя.
– Эм… – хранитель замялся, все еще не веря своему счастью, но тут же заставил взять себя в руки. – Если тебе интересно, я думаю, что Том больше не посмотрит на тебя. Он разочарован, Билл. Я слышал, что он говорил о тебе. Мужчина больше ни на что не надеется и отпускает тебя.
– И неужели Том сам додумался оставить меня в покое? Десять лет ему эта идея даже в голову не приходила, – Билл вновь переодевался в свою скудную одежонку, не надевая штанов, ведь было слишком жарко. – Странно... – протянул мальчишка, рассматривая припухшие вены на ножке. – Кажется, у меня варикоз. Странно, что мой Дар все еще не вылечил его. – Билл повертел ножкой, рассматривая уродливые рисунки. А затем опустил длинный подол, не замечая взволнованного хранителя. – И мало того, я не могу понять крылатую. Чего это она все время ошивается возле моего Альфы? Ей он и подавно не светит. Разве девчонка не знает, что Том может любить только мужчину-Омегу?
– Эсфир еще ребенок, ей неведомы такие физические особенности людей, а тебе тем более не следует о них знать. Я должен был забрать у тебя те книги, – Геворг досадливо отвел взгляд, он старался беречь невинность разума мальчишки, но слишком упертый и невыносимый, Билл все равно добрался до непотребных книг. Где и узнал, что клан рожденного малыша определяется по половым признакам. Пенис ребенка, будущего Альфы, мог быть прямым, а мог быть с легким изгибом. Первые относились к тем, кто в будущем сможет полюбить только мужчину-Омегу, вторые же были готовы любить женщин. У новорожденных Омежек-мальчиков пенис был размером с фалангу, а яички больше походили на две косточки вишен, со временем вырастая так же до небольших размеров. Девочки же рождались всегда либо Бетами, либо Омегами, исключением стала царица Арина. – И Том действительно не сам пришел к выводу оставить тебя в покое. Ему помог в этой мысли Андрос. Ты нажил себе недоброжелателя. Весьма сильного недоброжелателя. Том прислушивается к его советам, как и к советам своего стража. Хотя Густав на нашей стороне, – Геворг, думая, что Билл его не видит, трепетно вздохнул при упоминании охраны принца.
– Я уведу Тома от плохих советов, – заулыбался Билл, понимая, что одиноким его хладнокровный хранитель не будет. Или умрет. Если Густав от Геворга откажется. Ведь и его вина была в том, что Билл едва не умер. Сейчас Омежка вспоминал свою попытку к самоубийству не с таким желанием все повторить. Он боялся, что Том может умереть, но еще больше он боялся, что это произойдет по его вине. – Если он последует за мной, значит еще ничего не потеряно. И, следовательно, что – да. Ты можешь готовить меня к ночи Гармонии и просто сейчас. У тебя есть около получаса. Начинай.
Когда они выходили из ателье, Биллу уже было не до улыбок, хотя он был полностью удовлетворенный сделанной работой. Геворг же быстро семенил за мальчишкой, пытаясь в ускоренном темпе подготовить его к первому соитию. Хранитель все еще недоумевал, что собирается учудить Билл, но предпочитал тратить время на ознакомления Омеги с элементарным, нежели на бессмысленные расспросы. Всеравно ему никто ничего не скажет.
– Твоей лотарии еще предстоит зацвести, и это произойдет, как только она учует принца рядом. Церемонии благословения никогда не устраивают до того, пока в Омеги или Альфы не пройдут дни цветения. Именно поэтому Том приезжал к тебе каждый раз после того, как его цветение проходило, и именно поэтому он всегда выглядил неважно. Когда это происходит первый раз, нельзя ни в коем случае проводить ночь Гармонии. Кровь в момент цветения слишком водянистая. Это для того, чтобы, выходя даже через кожу, ее запах манил еще больше только своего Альфу, убеждая, что вы пара. При первом соитии происходит разрывание непорочности, кровь идет и без цветения усиленно, соединяя влюбленных. Но если пренебречь правилами, то Омега, как и Альфа могут даже умереть от нанесенных ран. Поэтому ни в коем случае, что бы ты там ни задумал, не соблазняй бедного мужчину. Отказать тебе он не сможет.
– Но ведь зельник готовил меня к тому, чтобы мы с Томом скрепили союз в момент цветения.
– Вот именно, тебя готовил Листерий, ты выпил зелья, твой запах был притуплен, а кровь успокоенная вещим сном. А сейчас только помани пальцем своего Альфу в момент цветения, и вы разорвете друг друга. Истечете кровью. Много пар так причиняли друг другу сильный вред.
Хранитель прервал свой монолог и осмотрелся вокруг, замечая белобрысого Андроса, который скрылся в одном из магазинов, где продавались товары для супружеской пары и хранителей. Геворг уже хотел было тоже пойти и пополнить запас настоек и масел в свою шкатулку. Но Билл потащил его в противоположную сторону к почти неприметному магазинчику, заставляя говорить дальше.
– Сколько длится цветение?
– В зависимости от того, как далеко находится Альфа. Если рядом, цветение не продлится больше часа.
– Отлично, он рядом… – уверенно произнес Билл и вошел в мастерскую, звякнув золотыми колокольчиками. Это был один из самых неприметных серых магазинчиков на всей рыночной улице с неброским названием «Ювелирные изделия Джонны». – Что я буду чувствовать?
– Каждый чувствует что-то свое. Всех объединяет лишь переизбыток эмоций, и они настолько сильные, что даже природа на это время забирает Дар. То есть ты не сможешь убить кого-либо, а главное – своего Альфу…
– Или заживить его раны, – Билл замер, окидывая взглядом помещение и едва сдерживая вздох. Все стены были заставлены стеклянными витринами от пола и до потолка. Омега опустил взгляд вниз и изумленно захлопал подведенными глазками. Он стоял на очередной витрине, и у него под ногами играли цветом, переливались и блестели многочисленные украшения из различных драгоценных металлов и минералов. Яркие изумруды и жадеиты, насыщенные ограненные рубины, синие гранаты и сапфиры, белые и розовые перлы, бирюза, нефриты и множество камней, о которых Билл никогда даже не догадывался, манили и ласкали взгляд.
Беты не умели делать красивые украшения, да и Омеги не слишком-то владели этим мудреным мастерством. Лишь один Альфа делал украшения прекрасные настолько, что с любой, даже самой простой его работой не могли сравниться работы других мастеров. Первый подарок принца, браслет, который так полюбил Билл был изготовлен мастером Джонной. А также корона и диадемы для королевской семьи Альф, украшения, которые передавались из поколения поколению, множество декоративных драгоценностей для замка и недавняя работа – бриллиантовое нижнее украшение для Омеги принца.
Билл жадно втянул воздух, убеждая себя, что не нужно покупать всю лавку, тем более что не имеет на это права – ведь украшения дарят Омегам только Альфы. А от Тома он, скорее всего, больше ничего никогда не получит. Но «скорее всего» – это еще не «наверняка».
– Чем могу помочь?
Билл невольно вскрикнул, когда из-за прилавка показался маленький старый человечек, размером с его ладошку, но с голосом как у старого глашатая.
– Я хотел бы купить… – Билл рассматривал витрины, все было не то. Слишком блестящее. Слишком массивное. А это вообще не подходило. Омега медленно ходил от одной витрины к другой, пытаясь найти такое украшение, которое смог бы носить Альфа.
– Угу, вы ищете что-то особенное. Возможно, амулет? – предположил маленький человечек, ведь обычно Омеги приходили именно за этим.
– Да, – Билл облегченно вздохнул, понимая, что именно это он искал. – Для Альфы.
– Тогда вы можете посмотреть вот на эти амулеты, – Билл подошел ближе, видя, что мужичок сидел на странном маленьком стульчике с длинной ножкой, которая то поднимала его вверх до самого прилавка, то опускала до земли, где на таком же маленьком столе были разложены крошечные инструменты и множество ярких разбросанных камушков мутного василькового цвета. Камни были настолько велики, что коротышка на их фоне едва не терялся.
Омега улыбнулся, отвлекаясь от такого занимательного зрелища, и вновь обратил внимание на представленные ему украшения. Он бы ни за что не заметил их на нижней витрине. Они совсем не сверкали, были тусклыми и неинтересными. Обычное вылитое золото и серебро, сплав железа и хрома, бежевого цвета органика и черный титан. Ничего особенного в материале. Но само изготовление поражало своей точностью. Амулеты были различными, с большими глазами, руками, костями, были и обычные круглые со звездой в центре, но Омега совсем не разбирался в этом и не знал, что ему выбрать. Он беспомощно посмотрел на Геворга, который пошел вдоль витрин, рассматривая каждое изготовленное украшение с неприкрытым восторгом в глазах.