Текст книги "Семнадцатая осень после конца света (СИ)"

Автор книги: Зоя Старых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Привет, – промямлил Сид, уверенный, что будет сейчас задыхаться и откашливаться, как  случилось с ним в прошлый раз, когда вытащили из воды и жестоко били по спине. – Я утонул?

– Не знаю, – мягко отозвался серебристо-белый, и его голос показался Сиду очень усталым.

– Наверное, нет, – решил Сид. – А я где? Опять в этом белом коридоре? Или смыло куда?

– Не знаю.

– А ты вообще что-нибудь знаешь?

– Наверное, – кажется, серебристый изо всех сил старался не смеяться. Себя Сид смешным вовсе не находил.

– Ну, ладно, – сжалился Вереница и перекатился на бок, ощущая ребрами каждый излом ставшей колом дубленки. – Меня Сид звать. Сид Вереница. Делаю, как бы сказать, разную работу. А ты кто?

– Меня зовут Адриан, – отозвался белый. – Доктор Теру Адриан. Я тоже делаю разную работу.

– Надо же, коллеги, – фыркнул Сид.

– Вы врач?

– Нет, – Вереница и сам расхохотался, ему очень хотелось видеть выражение лица своего собеседника. – Ты в коридоре был?

– В каком именно?

– В белом, там еще у вас туман.

– Тумана быть не должно, а чего необычного в том, чтобы побывать в коридоре?

У Сида появилось чувство, что он бредит. И что сон не закончился. Это было даже не чувство, а уверенность. Кем бы ни был Теру Адриан, существовать его на самом деле не могло, и забавно это оказалось – видеть во сне пока еще незнакомых людей.

– Адриан, а чего это за место такое вообще?

– Всемирный научный центр, нулевой этаж, – будничным тоном объяснил тот. – Но знаешь, обычно у нас посреди лабораторий не появляются чумазые ковбои. Это странно.

– Согласен, я не имею привычки внезапно появляться посреди лабораторий, – рассеянно согласился Вереница, а потом замолчал, сосредоточенно принюхиваясь. Нос не заработал.– Ладно, рад знакомству. А мне куда теперь?

– Попробуй встать, – предложил Адриан. – Для начала я удивлен, почему еще не сбежались поглазеть сотня-другая коллег.

– А они меня не видят, – наобум предположил Сид. – Я твое личное привидение.

Доктор хрюкнул и закрыл лицо рукой, так Веренице показалось. Он закряхтел, подтянул к груди ноги и осторожно поднялся, автоматически схватив за плечо Адриана – тот оказался на две головы ниже.

– Чем дальше, тем веселее, – прокомментировал Вереница. – Я, если что, почти слепой. Не хочешь, чтоб я вам тут все свалил – будь другом проводить, где мне лучше посидеть…

– Э-э-э, – сказал Адриан, пристраивая поудобнее прижимавшую его к полу вереницыну руку. – Пойдем для начала к стенке.

Сид, переставляя ноги так, словно все еще находился в воде, потащился за Адрианом туда, где было тоже белое, но  с какими-то затемнениями, и наверное, там можно было сидеть. Вереница намеревался получить объяснения.

– Ну вот, – радостно выдохнул Адриан, сгрузив весомую сидову тушу у стены, туда, где стояли пластиковые белые кресла, рядами по пять, на железном полированном каркасе. Вереница послушно бухнулся, едва не опрокинул весь ряд, поелозил, устраивая большое тело в громоздких одеждах, потом замер и уставился на доктора выжидающе.

– Так зачем звали? – спросил он напрямую и принялся чесать украшенный корявым шрамом нос.

– Не звали, – терпеливо сказал Адриан. – Ты сам появился. Наверное, потому, что я начал сходить с ума. Как версия?

– Сильно, – похвалил Сид. – Я тут тоже за собой стал замечать, что неладно как-то с головой. Представляешь, еду себе на коне по степи, зима, значит, у нас, и вдруг отказывает у меня нос. Не сразу, конечно. Сначала руки-ноги, а потом уже и нос. Все по очереди. Вот я и жду теперь, когда носова очередь закончится.

– Стой-стой-стой, – замахал руками усевшийся в соседнее кресло Адриан. – Какая степь? Какие руки-ноги?

– Мои, – не нашел ничего лучшего сказать Вереница. – Мои руки, мои ноги. А что такого?

– Ничего, – вздохнул доктор. – Как-то я оригинально с ума схожу.

– Рад за тебя, но со мной не сравниться.

– Не уверен, – Адриан отвернулся, махнув отросшими волосами. Сид, похихикивая от абсурда, наслаждался зрелищем человека, который всячески пытается убедить себя, что Сида Вереницы рядом с ним нет.

Рано или поздно Адриану это надоело, и он повернулся к Веренице снова лицом. Теперь он был так близко, что и Сиду удалось хоть маленько рассмотреть черты собеседника. Вроде бы, тот был азиатом, хотя никогда раньше Веренице не приходилось видеть азиатов со светлыми волосами. Наверное,  в белых коридорах водятся исключительно такие.

– А ты почему так одет? – придирчиво спросил Адриан.

– Нормально одет, – пробурчал Сид. – Теплая одежда, почти что новая. Ну,правда, вот дубленка, но это меня летающий волк порвал…

– Волк?

– Летающий, с обычными я не дерусь.

– Очень хорошо. Летающий волк, – повторил Адриан, и тут Сид почувствовал, что кресло из-под него плавно выползает, уступая место не то зыбкой поверхности знакомой уже молочной воды, не то вороху соломы.

Солома колола в шею и щекоталась за воротом. Сид понял, что проснулся.

– Ожил, – прокомментировал это событие Ричи и сильно ударил Сида в ухо. Тот не успел отклониться, шибанулся об передок саней затылком и тихо взвыл. – Ну, здравствуй, Сид Вереница.

– Кобылы паршивой, – отозвался Сид. – Какого лешего надо было…

– Чтоб тихо лежал, и желательно подольше.

– Адриан…

– Маму еще позови.

– Ну, хорошо, хорошо, – сдался Вереница. – Полежу, так уж и быть.

И с этими словами, удивительно усталый и отчего-то довольный собой, откинулся снова в солому, закрыл глаза и заснул, не видя уже ни белого коридора, ни вообще какой-либо картинки кроме пятнистой, наполненной скрипом саней темноты.

– Приехали! Приехали! – в трактир с грохотом вбежал задыхающийся мальчишка.

– Да кто приехал-то? – уточнил Яков, занятый в тот момент нарезкой только что испеченного капустного пирога. Немногочисленные посетители – подпивший, нервный Януш, двое фермеров и забулдыга – подняли головы, не то привлеченные ароматом свежей стряпни, не то потревоженные шумным гонцом.

– Отец Аманесьо с отрядом, – с довольным видом выпалил мальчишка. – Уже к стене подходят.

Януш вскочил так, что лавка, тяжелая, из листвяка, ухнула об пол, отдавив проводнику заодно и ногу.

– Надо бы встретить, – себе под нос пробормотал Яков и вернулся к пирогу.

Пирога было жаль, но таков обычай. Трактирщик отложил нож, которым уже наладился рассечь выпечку на равные части, выцепил над стойкой свежее полотенце и накинул на дощечку. Сверху аккуратно переложил пирог, ухватил покрепче и, тяжело переставляя больные ноги, побрел на улицу.

К тому времени, как старый Яков добрался до крыльца, в трактире уже никого не было. На улицах плясали огни факелов, люди перекрикивались, кто-то прятал, кто-то доставал – все в последнюю минуту, и только тюремная изба весомо и темно громоздилась в конце улицы, напоминая о единственной возможной цели визита духовных лиц. Яков вздохнул и принялся надевать валенки, пристроив предварительно поднос на перилах крыльца.

Со стороны ворот –  их уже отперли, отогнали коз – двигалась торжественная процессия. Конные, один со знаменем, которое все равно не разглядеть в плотной зимней темноте, остальные почтительным эскортом вокруг запряженных парой саней. На тех что-то свалено, не рассмотреть, а впереди всех, на большом коне, стоя  в стременах – сам отец Аманесьо, прозванный почему-то Вороном.

Из-за спин священников уныло поглядывал Ричи, которому Крайняя деревня сразу пришлась не по вкусу.

14

 Казнь назначили на полдень следующего дня. На центральной площади подновляли виселицу, и шум работ мешал спать тем жителям Крайней деревни, которые, несмотря даже на прибытие священной инспекции, в три часа ночи предпочитали заниматься именно этим.

– Ну, отмучались, – радостно сказал Джо, когда процессия дошла и до тюремной избы.

Ворон поднялся на крыльцо и, не снимая высоких сапог, прошел в комнату. Шериф из камеры смотрел устало и равнодушно.

– Так где врач, сын мой? – уточнил Аманесьо, оглядывая избу. Глаза его остановились на шерифе.

– Я врач, – громко отозвался тот. – Я – Рэй Аркано.

Джо почему-то смолчал. Джерри, любопытно высунувшийся с полатей, отшатнулся обратно и, кажется, ударился об печь.

– Завтра будет суд, – мягким тоном сообщил отец Аманесьо. – Потрать остаток ночи на молитву.

– Всенепременно, – откликнулся Винсент.

– О награде поговорим утром, шериф, – продолжил священник, повернувшись теперь к Джо. Тот кивнул, затем перекрестился. В ответ получил благословение, и лишь когда стук сапог отца Аманесьо стих в сугробе, позволил себе протереть внезапно вспотевший лоб.

– Ну, ты, Винс, отмочил фокус, – с трудом выговорил Джо. – На тебя что нашло-то?

– Выдашь? – резонно осведомился шериф. – Давай, пока Ворон далеко не ушел.

– Нет, если тебе так хочется, – тяжело вздохнул проводник. – Не выдам. Хотя и не понимаю.

– Да и не нужно, – похвалил Винсент. – Устал я. А так хоть кончина благочестивая, душу как надо оприходуют.

– Сам смотри, для нас никакой разницы нет, – сдался Джо. – Только чтоб наши уши не торчали, если вскроется.

– Для вас даже лучше, – напомнил шериф. – Получайте за меня награду, как за Аркано.

Винсента беспокоило в последствиях его неожиданной даже для себя самого импровизации только то, что молчит Джерри. Он видел, как вздрагивает тень скорчившегося за ситцевой занавеской мальчишки, и все никак не мог понять, что с тем происходит.

– Выпить принести? – вдруг предложил Джо.

– За ваш счет, – согласился шериф. – Почему бы и нет.

– Джерри, посторожи, – попросил проводник и, бросив придирчивый взгляд на массивный амбарный замок, пошел прочь из избы.

С полатей наполовину свесился Джерри, все еще с ружьем. Шерифу захотелось отругать того за то, что лазит где попало с заряженным оружием, но он промолчал.

– Аркано, – Винсент, не особенно таясь, затопал по полу. – Ты слышал? Возьмешь рукопись и уйдешь. Кобыла в конюшне, она смирная, но километров сорок за день сделает только так. Седло – крайнее, которое из красной кожи. Узду бери любую. Все понял?

– Сейчас? – только уточнили из подполья.

Винсент почувствовал сильную благодарность к врачу за то, что тот не стал спрашивать о причинах. Шериф и сам не до конца уже их осознавал. Просто состояние тупой обреченности вылилось вот в это – такое странное и смертельное для себя самого решение.

– Куда уж тянуть.

– А вы, шериф? – под полом завозились, и до Винсента донесся скрип с трудом передвигаемой капустной бочки. – Уйдем вместе?

– Должны же кого-то казнить, – весело отозвался шериф. – Иди, Аркано, и быстрее уже. Мою просьбу ты помнишь – чтобы писанина была в сохранности.

Люк, прикрытый половиком, приподнялся, и в комнату медленно вылез доктор – весь пыльный, в явно большой ему дорожной одежде, которую подобрал тут же, в подполье. Ружье Джерри дернулось, несколько мгновений целилось в потолок, а потом перевело взгляд на Аркано.

– Джерри, не смей, – предупредил Винсент страшным голосом. – Я так решил, и ты не имеешь права мне мешать. А то я тебя с того света достану.

Мальчишка пробурчал что-то нечленораздельное. Было похоже на «нет». Аркано вздохнул и стал вылезать дальше, таща за собой неряшливый сверток, в коем Винсент немедленно узнал свои «Хроники».

– Шевелись резвее, – предупредил шериф.

Ему было неспокойно. Не потому, что он только что сам себя послал на виселицу, и не потому, что ружье приемного сына по-прежнему глядело на ставшего вдруг очень важным человека. Казалось, что кто-то идет, хотя все внимание шерифа ушло в слух, и если бы уже возвращались Джо или Януш, он непременно бы это услышал.

– Уже, уже, – заворчал Аркано. – Спасибо, Винсент.

Он замер, глядя на шерифа прямым, очень темным взглядом. Вернее, взгляд был просто нечитаемым, а вот глаза казались угольками. Винсент никак не мог избавиться от иллюзии, что видит перед собой не человека – призрака.

– Точно не пойдете?

– Нет, не пойду.

Доктор осторожно шагнул к двери. Джерри молча отслеживал его путь ружьем, нашептывая, словно молитву, но не стрелял, и шериф знал, что не выстрелит.

– В любой другой ситуации я с радостью занял бы ваше место, – сказал Аркано. – Но теперь я просто должен выжить. Простите.

– Нечего прощать, – отмахнулся шериф. – Двигай уже.

И тут дверь распахнулась. От неожиданности Джерри уронил ружье и сам повалился с полатей, а у Винсента в горле застряло ругательство. Аркано, прижимая к груди сверток с «Хрониками», остался стоять у самой двери, пойманный, когда спасение было уже так близко.

– Который тут Рэй Аркано? – осведомился высокий человек, занявший собой весь дверной проем.

На лице у него была цветастая, яркая тряпка, оставлявшая видными лишь странные желтые глаза, а дальше начиналась уже пожеванная шляпа. Рыжая дубленка гостя вся была словно в шрамах, неряшливо зашитых через верх разноцветными нитками.

– Ты еще кто? – задыхаясь и чувствуя, как сердце пытается выбраться через виски, спросил шериф.

– Разбойник, – лаконично отозвался гость. – Ты Аркано?

Карабин все заметили только теперь. Дуло смотрело прямехонько в живот остолбеневшему доктору.

– Я, – отрекомендовался тот, осторожно отодвигая свертком карабин.

– Понятно, – удовлетворенно проурчал разбойник. – Со мной пойдешь. Ты, в камере – выпустить?

– Не нужно, – отмахнулся Винсент. – Я – шериф, вообще-то.

Разбойник уважительно крякнул.

– Шутник какой, – восхитился он. – А ты молодец, что уже собрался.

У шерифа по виску стекала капелька пота, и тот готов был поклясться, что она была холодной. Очень холодной. Если был хоть какой-то бог, он явно награждал Винсента за это его решение, послав вместо проводников или священников какого-то бандита, нанятого, наверное, чтобы освободить Аркано. Но кем?

– Ты из оппозиции? – наугад спросил шериф.

Бандит фыркнул.

– Разбойник я, больше ничего, – но что-то в его тоне подсказало Винсенту, что он был прав. Аркано послушно подошел к своему похитителю и встал рядом.

– Я готов, – сказал он.

Джерри опасливо потянулся к ружью.

– Я-те дам! – рявкнул Винсент. – Пускай. Лучше уходите через Пустошь, – добавил он.

– Знаю, – прикрывая дверь, кивнул разбойник. – Ну бывай, шериф.

Винсент услышал, как двое молча прошли мимо его конюшни, огородом куда-то за навозную кучу, за нужник, перебрались через изгородь.

– Вот так, Джерри, – сказал он, опускаясь на лавку и ощущая, как собирается остановиться сердце.

Мальчик поднял ружье. Потом опустил и принялся шарить за печью.

Краем глаза Винсент наблюдал, но не собирался ничего делать. Даже мешать сердечному приступу убить себя раньше виселицы.

Выстрел был оглушительно громким, но казалось, ружейный был бы еще громче. Раскуроченный замок обсыпался на пол, Джерри торопливо ободрал ничем уже не удерживаемую цепь и, забежав в камеру, принялся трясти шерифа за плечи.

Как и во многих деревнях, в Крайней огороды, самые их дальние концы, были уже, по сути, внешним миром. Там, где плетни и корявые заборы заканчивались, была уже с одной стороны Пустошь, а с другой, той, в которую Сид все равно бы не пошел, текла неглубокая, но быстрая река – сейчас она уже покрылась льдом.

– Это было неожиданно, – сказал Аркано, похрустывая костями.

 Сид, готовый по первому требованию подсадить невысокого человека в седло, стоял, держа под уздцы одну из лошадей инквизиторов.

– Для меня тоже, – буркнул он. – Ну, как, поедем уже или еще зарядку делать будешь?

– Я просидел неделю в камере и два дня в подвале, – беззлобно, но убедительно возразил Аркано, а затем все-таки полез на коня. Успешно, с неожиданной для своего возраста и состояния ловкостью. Сид улыбнулся под маской и отпустил поводья, сам одним прыжком взлетел на спину Изверга.

– Так откуда ты взялся, добрый человек?  – задал вопрос Аркано.

Поехали сперва рысью. Сид уверен был, что под снегом обязательно должно быть замерзшее болото, ну или хотя бы небольшая свалка, и не собирался ломать лошадям ноги, пуская их сразу карьером. Чуть вырвавшись вперед, он то и дело поглядывал через плечо – оценивая, как держится в седле его добыча. Добыча недурно управлялась, но видно было, что и впрямь давно не имела возможности поупражняться. Впрочем, из всех инквизиторских лошадей, Вереница нарочно выбрал самую миролюбивую. Остальным он перепортил сбрую, пока Ричи, ругаясь, словно сварливая баба, стоял на стреме возле трактирской конюшни.

– Ты точно уже в порядке? – то и дело спрашивал Ричи, и каждый раз этот вопрос будил в Сиде такую волну раздражения, что тот едва мог с ней совладать.

– Конечно! – врал Вереница и самому себе говорил, что вот еще минута-две, и обоняние к нему все-таки вернется.

Ричи должен ждать их в развалинах, которые находились чуть глубже в Пустошь, и были, по всей видимости, неудавшейся попыткой построить Крайнюю деревню. Сид же изо всех сил надеялся, что у него за время этой забавной операции ничего больше не отнимется.

Время выбрали удачное – священники, наконец-то отужинав, оккупировали трактир и устроились на ночевку, нанятые проводники с помощью Ричи и Вереницы позаботились о лошадях, а Сид потом еще раз о них позаботился – уже отдельно.

Потом еще повезло – шерифа понесло в трактир, правда вот странность, это оказался вовсе и не шериф. Или в камере сидел все-таки сумасшедший.

– Эй, Аркано, – решил тут же прояснить этот вопрос Вереница. – А в камере-то кто был?

– Шериф, – отозвался доктор. – Хороший, кстати, человек.

– Рад за него, но его повесят.

– Мне это не нравится, – нехорошим голосом сказал Аркано. – Но он сам выбрал.

– Вот вместо тебя и повесят, я, думаешь, как выяснил, что ты здесь? Я с инквизицией приехал, вот прямо в их санях.

– О, – удивился врач. – Это как?

– Так получилось. И вот разговор про то, что надо, раз уж приехали, казнить некоего Рэя Аркано, услышал именно там.

– Что значит «раз уж приехали»? – удивился Аркано. – Я думал, они ради меня и прибыли.

– Разбежался, – хмыкнул Сид. – Они просто решают мелкие дела, раз уж приехали заняться крупным.

– Каким еще крупным?

– А вот тут я не уверен, – протянул Вереница. – Видишь ли, большую часть времени я провалялся бревном, не все слышал, да и не все при мне обсуждали. Но суть в том, что какая-то штуковина чрезвычайно беспокоит наших святейшеств, и они сами толком не понимают, в чем дело. Трупы какие-то, что-то про связь… Аркано, ты знаешь, у них оказывается до сих пор есть связь!

– Было бы странно, если б ее не было, – сказал доктор. – В 2005-ом они именно поэтому захватили власть.

– Вот оно как, – вздохнул Сид. – Ну, я, положим, не знал.

– Ну, связь, и что дальше? – нетерпеливо спросил Аркано.

– Вроде как, эта связь забарахлила, – неуверенно пояснил Вереница. – И они едут ее проверяют, как-то так. Видимо, она и тут проходит.

– Понятно.

Доктор замолчал, и Сид решил, что тому попросту не хватает с непривычки дыхания. Вереница стал сам обдумывать то немногочисленное, что ему удалось понять. Получалось, что священников привело на Юго-запад что-то настолько важное, что извечные их разборки с учеными они вели не более чем походя. Наверное, правда стала выходить из строя их связь. И еще были трупы, которые беспокоили почему-то Ворона. С трупами вообще было странно – ну кого удивишь валяющимся посреди степи мертвецом? Дело-то обычное. Но эти покойники были, если он правильно понял, какими-то особенно жуткими, и не иначе как святоши пытались разобраться в причинах смертей. Ничего лучше Вереница придумать пока не смог, поэтому решил при случае обсудить свои умозаключения с доктором. Тот выглядел человеком умным.

– Так как тебя зовут? – вдруг спросил Аркано. – Странно ехать в неизвестном направлении с незнакомым человеком.

– Сид меня звать. Сид Вереница.

– У тебя есть фамилия, – похвалил врач. – Это хорошо. Но это значит также…

– Что у меня интересный род занятий, – подсказал Сид. – Конечно, так оно и есть. Но на самом деле, я редко спасаю ученых. Обычно, знаешь ли, их заказывают по частям. Чаще всего головы. А тут пришел какой-то парень с горы, с виду явно не местный, попросил разыскать некого Рэя Аркано.

– Парень с горы? Интересно.

– Мне тоже стало интересно, – подтвердил Вереница. – Особенно когда… – вот тут он, впрочем, остановился и не стал говорить то, что очень хотелось. Аркано будил в нем невероятное, очень неправильное доверие, и это вполне могло быть ловушкой. По крайней мере, до встречи с Ричи Сид решил не рассказывать о том, что вовсе не так боеспособен и крут, как кажется. А вот потом от консультации врача он не откажется.

И еще доктор казался почему-то знакомым. Рассмотреть его Сид не мог, совсем, и по запаху ориентироваться возможности не имел. Но что-то было. Вереница решил, что дело в голосе. Голос был старый, тихий, но разборчивый – они были метрах в десяти друг от друга, и хруст снега под копытами лошадей был очень громким – но прекрасно друг друга слышали.

– А как его звали? – подал голос Аркано.

– Билл, может быть.

– А может быть и не Билл, – закончил мысль доктор. – Ладно, я понял. Кому-то очень надо мою тушку. Я рад. Может быть, даже предъявлю ее в знак благодарности. И мне сейчас нужен надежный человек, – выждав немного, тот добавил. – С фамилией.

– О, – рассмеялся Сид. – В таком случае, вот доедем до развалин, они тут недалеко, и получишь даже двух.

– Сговоримся.

У развалин должен встречать Ричи. Сид, ничего не видевший и по-прежнему не чуявший, надеялся исключительно на Изверга, что тот вынесет на знакомое ржание ричиной кобылы. Только Аркано он об этом говорить не собирался.

– Сид, а вот скажи, почему святейшеств так беспокоят покойники? – Сид вдруг понял, что и доктора они беспокоят не меньше.

– Если я правильно понял, перед смертью они сходили с ума и убегали в Пустошь, – сказал он.

И не мог не подумать о себе.

Понимание было неприятным, и в пришедшую мысль очень не хотелось верить. Наверное, именно поэтому он раньше и не мог подумать, что сам, вполне вероятно, был кандидатом в такие же покойники. И если бы не Изверг, Ричи и полный обоз священников, валялся бы уже в снегу, растопырив замерзшие руки и ноги. Летающие волки его бы со временем неплохо обглодали…

– Я слышал о подобном от проводников, – проговорил доктор. – И мне это очень не нравится.

– Как врачу? – уточнил Сид севшим голосом. Картина самого себя, обглоданного летающими волками, так и осталась стоять перед глазами.

– Да, – рассеянно согласился Аркано. – И как врачу тоже.

Сид знал – ему пока не доверяют. А он уже доверяет. Аркано был необычным, в этом уже не оставалось сомнений. Как и в подкинутой шерифом мыслишке о том, что этот странный Билл, который даже не умел вести себя в степи, был из оппозиции. Особой разницы Веренице не было, но в собственном шатком положении вдруг стало важным, кому верить.

Кому-то нужно было поверить.

После белого коридора, молочной реки  и Адриана.

– Мне нужно во всем этом разобраться, – добавил Аркано. – И поэтому понадобятся люди, с которыми я мог бы путешествовать в безопасности. По Пустоши и… и дальше.

Вереница присвистнул.

– Давай переговоры уже при моем напарнике проведем, – предложил он.

Почему-то казалось, что на Ричи, на сварливого, въедливого Ричи, с его подленькой, но привычной душонкой, непонятное обаяние Аркано не подействует. И Сид, в первый раз за все их с Ричи сотрудничество, готов был послушать напарника, если тот вдруг заявит, что у  него дурное предчувствие.

– Согласен, – миролюбиво сказал Аркано. – Я просто по умолчанию решил, что могу тебе доверять. Несмотря на то, что особых оснований у меня для этого нет.

– Это уж точно, – хрюкнул Вереница. – Подозреваю, эффектное у меня было появление.

– Меня чуть удар не хватил, – подтвердил доктор. – Я уже почти сбежал самостоятельно.

– Странный шериф.

– Хороший шериф.

– Мертвый шериф, – закончил Сид. – Только мы его спасать не поедем, все равно не получится. Ну, надеюсь, он сам убежит.

– Не станет, – отмахнулся Аркано.

– Станет, станет, – настоял Вереница. –Я там маленький сюрприз заготовил, у него просто выбора не будет.

– Какой еще сюрприз?

– Это было на случай, если нас с тобой схватят, – загадочно сказал Вереница.

– Правда, разбойник, – с уважением проговорил доктор.

– А то!

Аркано оглянулся на почти скрывшиеся из виду дымы Крайней деревни. Впереди была Пустошь, и где-то далеко еще чернели на фоне сугроба наполовину проглоченные болотом развалины.  Доктор снова подумал о шерифе, и ему очень захотелось, чтобы сюрприз Сида Вереницы оказался по-настоящему хорошим.

Приближение очередного приступа Сид почувствовал гораздо раньше, чем Изверг – знакомую кобылу. Собственно, конь вообще не подавал никаких признаков обычной своей заинтересованности противоположным полом и исправно бежал кто знает куда, полагаясь на изрядно притупленные инстинкты своего всадника. Пожилая инквизиторская лошадь просто шла следом, без споров признав крупного жеребца главным в их маленьком табуне.

И все было бы хорошо, если бы Сид не был уверен – погоня за ними обязательно будет. Даже несмотря на то, что он не поленился – подрезал подпруги на всех седлах, какие удалось найти. И не поленился еще раз, скалясь от собственной наглости, подрубил одну из подпор обновленной виселицы.

Только совсем некстати было то, что свое тело Вереница полминуты чувствовал и две минуты потом не чувствовал совсем. Изверг, которого периодические попытки седока вывалиться из седла крайне удивляли, то и дело заворачивал голову и подозрительно косился на Вереницу.

Косился ли на него Аркано, Сид не знал.

Этого человека Вереница по-настоящему боялся. Не потому, что опасался врачей – вот уж избавьте, в то, что они виновны в Апокалипсисе, Сид никогда не верил. Не потому, что Рэя Аркано считали достаточно крупным преступником. Просто потому, что доверие к нему у Сида возникло с первой же секунды – когда тот каким-то странным свертком, тем, что теперь старательно упихан  в седельную сумку, отвел дуло карабина. Спокойно так отвел, без лишних эмоций.

И что хуже всего, Аркано почему-то  ассоциировался у Сида с белым коридором.

Вереница решил хотя бы разговаривать и надеяться, что до развалин, которые Ричи днем углядел на подступах к деревне, оставалось все-таки недолго.

– Эй, Аркано, а можно спросить? – подал голос Сид.

– Ну, спрашивай! – отозвался доктор.

– Тебе сколько лет?

– Сорок шесть будет.

Сид охнул. Столько и выходило, если по голосу. И голос все еще казался знакомым.

– А ты, Сид, до Этого родился или уже после?

– Чуть до, в 96-ом, – брякнул Сид, а потом понял, что может быть, зря.

– Это выходит тебе двадцать один, – заключил Аркано. – Ну, я так и подумал.

– Да я и особо и не скрывался, – проговорил Вереница, которому на самом деле нравилось преувеличивать свой возраст.

Впрочем, он рано возмужал, и всей своей наружностью пошел в деда – был крупным и черноволосым, а шрам на лице удачно отвлекал внимание от еще не покинувших его юношеских прыщей.

– Кстати, мне вот интересно, а за что тебя хотели повесить?

– Я же врач, – напомнил Аркано. – Разве этого теперь мало?

– Мало, на самом деле. Если, конечно, на каждом углу про это не кричать. Ты не похож на человека, который будет вести себя так глупо.

– Примерно так я себя и вел.

– Зачем?

– Сид Вереница, ты очень много спрашиваешь. Зачем-то. Зачем ты огород не копаешь?

– Не умею, – честно признался Сид.

– Вот и я не умею по-другому, – в тон ему ответил Аркано. – А хорошо это или плохо – вопрос уже отдельный.

– Хм. Аркано, знаешь, по-моему, это хорошо, если в меру.

– А где мера, Сид?

– Да кто б ее знал. Наверное, каждый сам решает, – замешкался Вереница, и конец фразы проглотил. У него опять заболела голова, что было уже верным признаком – скоро будет белый коридор, туман, Адриан и черт знает, что еще.

Сид немного выждал.

Боль не проходила, напротив, становилась все сильнее. Он против воли натянул поводья, заставляя разошедшегося широкой рысью Изверга сбавить ход.

– Приехали? – как ожидавший того, спросил Аркано.

– Почти, – сквозь зубы выговорил Сид.

Он прислушивался к себе. Да, болела голова – так, что казалось, брови сами сойдутся на переносице. Уши закладывало, но он все еще мог слышать. И то хлеб. Руки и ноги были, он держался ими, как мог.

– Теперь езжай вперед, – поспешил сказать Вереница, пока не отнялся язык – отчего-то казалось, что на очереди именно он. – Там впереди будут развалины, в них сидит парень по имени Ричи. Это мой напарник. С ним поедете дальше, я догоню.

Аркано обогнал Сида, совсем остановившего Изверга, но удержал коня.

– Сид, это такой план?

– Да, конечно.

– Ты не ранен?

– Нет, нет.

– А если я попрошу тебя слезть с коня и осмотрю?

– Тогда я попрошу тебя отправляться к чертовой бабушке.

– Ясно, – вздохнул Аркано. – Ну, если ты что-то забыл  в Крайней деревне, при случае позаботься о шерифе.

– Не обещаю, – покачал головой Вереница. – Скорее это он обо мне позаботится.

Аркано, наверное, очень удивлялся, но, как постоянно вынужден был напоминать себе Сид, не стал ему еще настолько другом, чтобы отговаривать. Вереница и сам не до конца понимал, почему не стоит ему поехать дальше. С ним ведь врач. И если сделается ему совсем плохо, вот откуда следует ждать настоящей помощи.

Сид уже даже рот раскрыл, чтобы спросить. Даже язык повернул, вдохнул – и не звука не издал. Зато в нос рванулись разом все запахи степи, коня, другого человека, собственный не слишком-то приятный душок. У Вереницы даже голова закружилась.

Он думал, что не чуять – это страшно.

Оказалось, потерять дар речи не лучше. Он помахал Аркано, давая знак перестать уже болтать и двигать, куда сказано. Порадовался, что успел сказать. А сам не знал, куда деваться вообще.

Изверг опустил голову и стал хватать снег.

Сид дождался, пока лошадь Аркано переберется через холм. Он теперь твердо знал – развалины аккурат за ним, и там действительно ждет Ричи.

Хотелось поехать туда же.

Только вот белый коридор, с какими-то удивительными сидениями, огоньками – а в прошлый раз он их не заметил – уже проглядывал через однообразный ландшафт зимней степи. На горизонте потихоньку намечалась светлая полоска, еще не рассвет, а просто кусок менее темного неба. Сид, чувствуя, как медленно куда-то валится, уцепился за луку седла так, что едва ее не вырвал.

Конь пожирал снег, метя его длинной свалявшейся гривой.

Его всадник, вытащив ноги из стремян, свисал  с лошадиной спины, как коровья шкура с забора, и видел перед собой белую стену.

Пятеро из отряда отца Аманесьо, реквизировав по дворам седла, пустились в погоню часом раньше. С ними был и проводник Януш.