Текст книги "Три апельсина (Итальянские народные сказки)"

Автор книги: Зоя Задунайская

Соавторы: Наталья Гессе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Живым нечего делать в Царстве мертвых. Я не повезу тебя.

– Но ведь я ищу своего Маттео, – стала просить его девушка. – Посмотри сам, вот это кольцо он надел мне на палец, а вот это кольцо я должна надеть ему на палец. Как же ты говоришь, что мне нечего там делать!

– Ну что же, – сказал старик, – садись в лодку. Да запомни мой совет: когда найдешь своего жениха и поведешь назад, молчи и не оглядывайся.

Старик поднял тяжелое весло и, медленно загребая, повел лодку поперек реки. Весло поднималось и опускалось, но плеска воды не было слышно.

Когда Мариучча вышла из лодки на том берегу, она увидела ворота, а над воротами надпись: «Этот порог дважды не переступают!»

Но девушка не испугалась. Она перешагнула через порог и очутилась в Царстве мертвых.

Тут ее обступили тени. Они были так похожи друг на друга, что Мариучча растерялась.

«Пресвятая Мадонна, – подумала она, – как я найду моего Маттео, как я его узнаю?»

Долго скиталась Мариучча по сумрачному Царству мертвых. Там не было ни дня, ни ночи, ни пения птиц, ни душистого запаха трав. Вдруг сердце девушки дрогнуло. Перед нею остановилась тень, такая же серая, как все другие, но что-то знакомое проступало в неясных чертах.

Мариучча быстро надела кольцо на палец тени. И вот чудо, – перед нею стоит не тень, а Маттео, ее Маттео! Девушка схватила его за руку и побежала к выходу из Царства мертвых.

Вот впереди завиднелся яркий свет дня, блеснули тяжелые воды реки. Ворота были открыты, но выход стерегло чудовище о семи головах. Каждая из голов изрыгала дым и пламя.

Мариучча прижалась к Маттео, и они проскользнули мимо. Еще три – четыре шага, и они вернутся в мир живых.

Вдруг девушка почувствовала за спиной палящее дыхание. Она оглянулась и увидела, что чудовище подняло среднюю, самую большую голову и тянется к Маттео, чтобы напасть сзади и проглотить его.

– Берегись, Маттео, любимый мой! – закричала в смертельном испуге Мариучча.

Ах, зачем она оглянулась, зачем крикнула! Тотчас чары, охранявшие их обоих, распались. Захлопнулись тяжелые ворота, Маттео и Мариучча стали тенями. Буря подхватила их и закружила, словно опавшие листья.

Так и носятся они, гонимые ветром, не думая о будущем, не вспоминая о прошлом. Но они все-таки вместе, они крепко держат друг друга за руки. На пальце Мариуччи сияет кольцо Маттео, а на пальце Маттео – кольцо Мариуччи.

Что важнее

оспорили однажды два друга: от чего зависит счастье.

– И думать тут нечего! – воскликнул один. – Счастье приносят деньги. Ты ведь знаешь, как я стал поэтом. Никто не хотел печатать моих стихов. А вот умерла моя тетушка, оставила мне наследство, я сам их напечатал. С тех пор от издателей отбою нет. Если б не тетушкины деньги, никто и сейчас бы не знал, что я поэт.

– Вздор, – перебил его второй. – Все решает судьба. Я теперь считаюсь лучшим певцом Италии. А давно ли меня и слушать никто не хотел. Вот я и пел только рыбам на берегу моря. Судьбе было угодно, чтобы сам граф Луиджи катался в этот час на лодке. Граф услышал меня и пригласил петь на балу в честь его невесты. С этого все и пошло. При чем же тут деньги? Судьба, друг мой, судьба!

Спорили, спорили поэт и певец, ни до чего не доспорились и пошли гулять.

Вышли они из дому и побрели, куда глаза глядят. На самой окраине города они увидели полуразвалившуюся хижину.

На пороге хижины сидел юноша, весь в лохмотьях, и играл на гитаре.

– Послушай, приятель, ты, я вижу, превесело живешь! – окликнул юношу поэт.

– Какое тут веселье, – ответил тот, – когда человек второй день ничего не ел.

– Так зачем же ты играешь на гитаре? – спросил певец.

– Да видите ли, гитара – это все, что мне оставил в наследство отец!

Друзья переглянулись, потому что оба разом подумали: «Это, пожалуй, то, что нам нужно! Тут-то мы и узнаем, что важнее».

Каждый вытащил из кармана по пятьдесят золотых монет и отдал их гитаристу.

– Целых сто скудо! – воскликнул юноша. – Спасибо вам, добрые синьоры.

– Прибереги свою благодарность. Ровно через год мы придем узнать, помогли ли тебе эти деньги, – сказали друзья и пошли назад.

Только они скрылись за поворотом дороги, Альчиде – так звали юношу – сказал сам себе:

– Для начала я куплю столько сосисок, сколько поместится в моем животе. А потом уже подумаю, как распорядиться нежданным богатством.

Он положил деньги за подкладку своего берета и отправился в лавку.

Не успел Альчиде пройти и десяти шагов, как вдруг – неслыханное дело! – с ветки оливкового дерева слетела большая лохматая ворона, вцепилась когтями в берет Альчиде и вместе с беретом взвилась вверх.

– Воровка! Отдай деньги! – закричал бедняга Альчиде.

Но ворона только быстрее захлопала крыльями и скоро скрылась из глаз.

Миновал год. Поэт и певец снова пришли к хижине Альчиде. Им и стучаться не пришлось, потому что Альчиде, как и в первый раз, сидел у порога и играл на гитаре.

– Как, – воскликнули друзья, – ты все еще бренчишь на гитаре?

– А что мне остается делать, – уныло ответил Альчиде, – если лохматая ворона унесла мое счастье вместе со старым беретом.

И он поведал короткую, но печальную историю.

– Ну, – повернулся к поэту певец, – разве я не говорил, что счастье и несчастье посылает судьба? Пускай какой-то там вороне захотелось спать в гнезде не на голых сучьях, а на мягкой тряпице. Но объясни мне, почему ей понадобился берет Альчиде именно в ту минуту, когда тот положил в него деньги.

– Вздор! – прервал певца поэт. – Если бы ворона не утащила деньги, Альчиде зажил бы припеваючи. Нет, дружище, деньги – это все.

С такими словами поэт полез в карман, вытащил еще сто скудо и протянул Альчиде.

Альчиде принялся горячо благодарить друзей, но те махнули рукой, пообещали прийти ровно через год и ушли.

На этот раз Альчиде решил быть умней. Отправляясь в лавку за сосисками – не забывайте, что год тому назад ему так и не удалось полакомиться сосисками, – он засунул за щеку одну монету, а остальные девяносто девять хорошенько припрятал. Куда бы вы думали – в старый башмак, валявшийся в углу.

– Уж теперь никакая ворона не доберется, – сказал он, очень довольный своей хитростью. – Да и вор на такое старье не польстится.

А между тем, пока Альчиде ходил в лавку, случилось вот что: в хижину забрела соседская кошка, которую хозяева кормили только тогда, когда сами были сыты, а такого никогда не случалось. Кошка обшарила всю комнату, но, разумеется, ничего съестного не нашла. Тут вдруг из норки выскочила мышка. Кошка за ней. Мышка заметалась и юркнула в старый башмак. В тот самый, где Альчиде припрятал деньги. Кошка мигом перевернула башмак, монетки раскатились по полу, а мышка улизнула в норку. Тогда кошка принялась играть монетами. Она катала их лапой до тех пор, пока не закатила все до последней в ту же норку, в которую спряталась мышка.

Когда Альчиде вернулся из лавки, оказалось, что он не богаче, чем был вчера, – пропали деньги, да и только! Хорошо еще, что он успел купить сосиски.

Поэтому нет ничего удивительного, что певец и его друг, явившись через год, застали Альчиде на пороге старой хижины за старым занятием.

– Ну, – воскликнул поэт, – это уже слишком! Может быть, ты станешь нас уверять, будто вторые сто скудо утащили мыши?

– Увы, мои добрые синьоры, – вздохнул Альчиде, – я не стану вас ни в чем уверять, потому что сам не знаю, куда делись деньги.

– Теперь ты, наконец, убедился, – сказал певец поэту, – что все решает судьба, а не деньги.

– Наоборот, – ответил поэт, – я уверился еще больше, что только деньги делают человека счастливым. Но доказывать свою правоту я уже не стану. Это обходится слишком дорого. Теперь доказывай ты.

– Попробую, – сказал певец.

Он порылся в карманах и вытащил небольшой свинцовый шарик. Признаться, певец и сам не помнил, что это за шарик и как он попал к нему в карман.

– Возьми, бедняга, – сказал певец, протягивая шарик Альчиде. – Может, он тебе пригодится больше денег.

Друзья попрощались и ушли.

Шарик долго лежал в кармане певца, но еще дольше он провалялся в кармане Альчиде. Вспомнил он о шарике только тогда, когда у него совсем подвело живот от голода. Даже гитара перестала его веселить.

Вытащил Альчиде шарик, покатал на ладони и задумался:

«Продать? Да за него ни единого сольдо не дадут. Но раз кто-то его сделал, – значит, он на что-то годится».

Тут Альчиде хлопнул себя по лбу.

– Как же это я раньше не догадался! Ведь из него выйдет отличное грузило.

Он срезал гибкую, длинную ветку с ивы, согнул булавку крючком, подвесил на крепкой нитке шарик. Словом, через чае Альчиде сидел на большом камне у моря и удил.

Только рыба, как назло, не клевала. Альчиде просидел на берегу все утро и весь день. Другой бы на его месте давно бросил эту затею. Но не таков был Альчиде. Если уж он за что брался, то держался крепко. Альчиде решил переупрямить рыб. И переупрямил.

На закате рыба стала ловиться. Молодой рыбак только успевал вытаскивать и вновь закидывать удочку. Ох и вкусная же получилась уха из наловленной рыбы! Нам бы такую попробовать!

Рыбы было так много, что половину ее Альчиде рано утром продал на базаре. Потом он опять побежал к морю.

Так и пошло: целые дни Альчиде просиживал у моря со своей удочкой. Через полгода он завел небольшую сеть. Еще через полгода – лодку и стал заправским рыбаком.

А что же поэт и певец? О, у них было так много дела, что они совсем забыли о бедняге гитаристе. Оба уехали в дальние путешествия – один на запад, другой на восток – и встретились в родном городе только через пять лет. Тут-то они вспомнили об Альчиде и решили его навестить.

Пришли на старое место. Смотрят – хижины нет. Вместо нее стоит приветливый домик. У домика играют двое ребятишек. А с порога улыбается детям молодая хозяюшка.

Подошли друзья поближе и спросили у женщины:

– Не знаете ли, куда делся гитарист Альчиде?

– Как не знать! – ответила женщина, обернулась и крикнула: – Эй, муженек, к тебе тут в гости пришли два важных синьора.

Муженек вышел на зов, и друзья увидели, что это и вправду сам Альчиде. Начались расспросы. Все уселись на пороге, и Альчиде принялся рассказывать по порядку всю свою историю. Все с самого начала мы слушать не станем, нам это уже известно. А то, чего не знаем, послушаем.

– Итак, дорогие синьоры, завел я себе лодку, добротную сеть и стал заправским рыбаком. Потом приглянулась мне Джованна, ну и я, конечно, ей приглянулся. Признаться, немножко в этом деле помогла мне гитара… Словом, не прошло и трех месяцев, как мы поженились. Ну, а молодой жене жить в развалившейся хижине не пристало. Задумали мы на этом месте поставить домик. Стали ломать хижину. Слушайте теперь внимательно, дорогие синьоры, это и вас касается. В старой трубе оказалось брошенное воронье гнездо, в гнезде берет, а в берете сто скудо. И я очень рад, что могу, наконец, отдать свой давнишний долг.

Альчиде сбегал в комнату и принес рваный берет, в котором позванивали монеты. Он отдал певцу и поэту по пятьдесят скудо и продолжал свой рассказ.

– Это еще не все. Только в хижине сломали пол, как в углу, в мышиной норке, нашлись девяносто девять скудо. Сотый скудо я ведь тогда успел истратить на сосиски. Теперь я положил этот недостающий скудо обратно.

При этих словах Джованна, жена Альчиде, вынесла деньги в красиво связанном кошельке и Альчиде отдал его поэту.

– Ну, а шарик, – сказал он, – я оставлю себе на память.

Едва Альчиде кончил, между друзьями разгорелся старый спор. «Судьба!» – кричал певец. – «Деньги!» – перекрикивал его поэт. Пошли в ход все старые доводы – и наследство тетки и знатный вельможа граф Луиджи.

Альчиде слушал, слушал и, наконец, вмешался в спор.

– Позвольте и мне сказать свое слово. Деньги деньгами, судьба судьбой, но поверьте мне, что главное – это труд и упорство. Может быть, и вправду тетушкино наследство вам помогло, синьор поэт, но ведь долгие годы вы были бедны и безвестны, однако не бросили писать стихи. Вас, синьор певец, прославил граф Луиджи, но ведь вы не переставали петь свои песни и до того счастливого часа, когда он проехал мимо вас на своей лодке. А что до меня, то все, чего я достиг, – дело моих собственных рук.

Певец и поэт помолчали немного, потом разом воскликнули:

– Клянемся Мадонной, кажется, он прав!

Королевский сокол

ту историю рассказал мне один крестьянин за стаканом доброго вина. Слышал он ее от своего деда, а дед слышал от своего деда. А уж от кого тот дед слышал, никто не знает. То ли это с ним самим случилось, то ли с его братом, то ли с соседом. Ну, да все равно! А история презанятная. Если хотите, послушайте.

Жил когда-то король, и был у него любимый ловчий сокол. Любил его король за сильные крылья, зоркие глаза и крепкие когти. Три года служил сокол своему господину и ни разу не возвращался без добычи. И за это повесил ему король на шею маленький колокольчик наполовину из золота, наполовину из серебра. Как только птица поворачивала голову, колокольчик звенел то золотым, то серебряным звоном.

Однажды захотелось королю отдохнуть от своих королевских забот. Вот он и отправился на охоту. Сокол, как всегда, сидел у него на вытянутом пальце. Доехал король до ровного поля и выпустил сокола. Выпустил в первый раз, тот принес ему перепела. Во второй раз сокол принес куропатку. А в третий раз взлетел и больше не вернулся. Может, вспомнила птица вольную жизнь, может, погналась за быстрым голубем и улетела далеко прочь. Так или не так, а пришлось королю возвращаться в свой замок без любимого сокола.

На поиски птицы король послал семь оруженосцев. Искали они семь дней, а на восьмой вернулись с пустыми руками.

Тогда король повелел глашатаям объявить по всему королевству такой указ. Кто найдет сокола и принесет в королевский замок, тот получит награду – двести золотых флоринов, а кто найдет сокола и утаит, тоже получит награду – веревку на шею.

Пока король горевал о любимой птице, пока глашатаи скакали из конца в конец королевства, сокол долетел до дальних гор и опустился на дерево.

И надо же так случиться, чтобы как раз неподалеку от этого дерева пахал свое поле крестьянин. Он-то и был не то дедом деда того, кто рассказал мне эту историю, не то братом деда, не то соседом. Шагал он по борозде за ослом, запряженным в плуг, и рассуждал вслух.

У крестьянина была жена и двое дочерей. Если в доме три женщины, так мужчине лучше молчать. Из женщин слова сыплются, как из рваного мешка мякина. Их не перекричишь. А на беду, крестьянин и сам любил поговорить. Приходилось ему отводить душу в поле с самим собой или со своим осликом.

– Хорошо тебе, длинноухий, – рассуждал он, – никаких у тебя забот нет. А мне двух дочерей пристраивать надо. Девушки они тихие, скромные, не больше десяти раз на дню ссоры затевают. Да вот женихи нынче стали слишком разборчивы. Красоты нет, так приданое им подавай, а где я его возьму, это приданое.

Вдруг крестьянин услышал тихий звон. Обернулся и увидел на дереве птицу. Крестьянин поднял руку и в шутку поманил птицу пальцем. И как же он удивился, когда птица размахнула широкие крылья и слетела к нему на палец, зазвенев колокольчиком.

– Э, – сказал крестьянин, – да ты птица не простая. Небось, моему работяге ослу никто на шею золотых побрякушек вешать не станет.

Тут он присмотрелся повнимательнее и разглядел на колокольчике тонко вырезанную корону.

– О такой шапке мы слыхали. Зимой она не греет, летом от солнца не укрывает. И поди ж ты, кто раз ее на голову напялил, ни за что снимать не хочет. Бывает, конечно, что теряют эту шапку, да только вместе с головой. Ну, об этом лучше помолчать. Словом, птица, я тебя признал. Ты тот самый сокол, о котором неделю тому назад объявлял на деревенской площади глашатай. А ведь это неплохо, что ты попался мне в руки!

С этими словами крестьянин отправился домой, неся сокола перед собой на пальце.

– Ну, дочки, – сказал он, – вот ваше приданое, – и показал им птицу.

– Ты, отец, видно, смеешься над нами! – разворчались дочери. – Сулишь в приданое какую-то птицу, которая и курицы хорошей не стоит.

– Много вы понимаете, – сказал крестьянин, повернулся и крикнул жене: – Эй, жена, собирай мужа в дорогу! Иду я в королевский дворец, а путь туда не близкий. Дай мне с собой три лепешки, три маслины да три луковки.

Пока жена укладывала три лепешки, три маслины да три луковки в мешок из-под овса, крестьянин снял недоуздок со своего ослика, один конец обмотал вокруг лапки сокола, другой вокруг руки. Потом вскинул мешок за спину и отправился.

День шел, два шел, на третий пришел к королевскому дворцу.

В крестьянской лачуге двери всегда настежь – только порог переступи – и все. А в королевском дворце каменные стены, чугунные ворота всегда на запоре. Но крестьянина это не смутило. Он подошел поближе и принялся колотить по воротам ногой, потому что руки у него были заняты – одна придерживала мешок, на другой сидел сокол.

Ворота распахнулись, крестьянин уже хотел войти, но не тут-то было. Двое стражников преградили ему путь длинными копьями, а третий стражник забил в колокол, будто на пожар сзывал. Тут из дворца выбежал толстый начальник стражи и стал допрашивать крестьянина.

– Куда идешь, деревенщина?

– К королю иду, – отвечал крестьянин.

– А что у тебя на руке?

– Сокол.

Начальник стражи, конечно, сразу узнал птицу, но быстро успел смекнуть, что тут можно поживиться.

– Сокол-то сокол, а чей сокол? – спросил он.

– Королевский, – сказал крестьянин.

– Ах, негодяй! – закричал начальник стражи. – Да знаешь ли ты, что король от тоски по своему любимому соколу не ест, не спит. Наконец-то я изловил тебя, бессовестного вора. Эй, стража правой половины ворот, исполняй свое дело!

Стража потащила крестьянина направо, и он увидел прямо перед собой виселицу с болтавшейся наготове петлей.

«Чего доброго, и впрямь повесят!» – подумал бедняга и завопил:

– Да что вы, совсем с ума спятили? Где это видано, чтобы вор краденое добро назад хозяину приносил!

– Подождите вешать, – приказал начальник стражи. – Так ты что же – этого сокола королю принес?

– Конечно, королю, – отвечал обрадованный крестьянин.

– Ну так давай его мне, – сказал толстый начальник стражи, – а я снесу королю.

– Э, нет! Сокол-то мой!

– Ах, твой! – опять закричал начальник стражи. – Значит, ты все-таки хочешь утаить королевскую птицу. Стража левой половины ворот, исполняй свое дело!

Крестьянина снова подхватили и поволокли налево. Налево тоже стояла виселица, видно родная сестра правой. Крестьянину она понравилась не больше, чем первая. Поэтому он вырвался из рук стражников и подбежал к начальнику.

– Милостивый господин, – заговорил он, низко кланяясь. – Что-то не хочется мне болтаться между небом и землей. Не сговоримся ли мы как-нибудь иначе?

Начальнику только этого и надо было. Он подкрутил свои усы и важно сказал:

– Королевская служба не шутка. Что ни случись, за все начальник стражи в ответе. Мне свою голову даром терять тоже неохота.

– Зачем же даром, господин начальник, – сказал крестьянин.

– Вот это разговор другой. Так и быть, пойдем вместе к королю. Только смотри, уговор такой: сокола мы поймали вдвоем. А раз вдвоем, так и награда на двоих.

– Будь по-твоему, – сказал крестьянин. – Идем к королю.

Король даже вскочил с трона, увидев своего любимого сокола. Крестьянин размотал ослиный недоуздок, и сокол перелетел с его пальца на палец хозяина. Тогда король спросил:

– Кто поймал?

– Я… – начал крестьянин, – и… он тоже.

– Да, я тоже, – подхватил начальник стражи.

– А кто же увидел моего сокола первый?

– Ну, увидел-то я первый, – ответил крестьянин. – Но поскольку ловили мы вдвоем, то все, что ваше королевское величество пожалует, причитается нам поровну. Об одном только прошу у вашей королевской милости – не давайте нам награду золотыми монетами.

– А чем же? – спросил король.

– Я бы хотел получить плетьми. И сдается мне, что по пятьдесят ударов каждому будет в самый раз.

Король очень удивился. Но королю не полагается выказывать удивление. Он позвал придворного палача и велел отпустить по пятьдесят ударов.

Крестьянин подставил свою спину сам, и вид у него был предовольный. Зато начальника стражи тащили к палачу шестеро слуг, потому что от страха ноги его совсем подгибались.

А король тем временем просто умирал от любопытства, и так как король все-таки человек, то он не выдержал и велел привести к себе крестьянина.

– Теперь, когда вы оба получили то, чего просил ты один, – сказал ему король, – объясни мне, почему ты выбрал такую удивительную награду.

– Потому что оба мы ее заслужили, – принялся объяснять крестьянин. – Я за то, что дал себя провести, а господин начальник вашей стражи за то, что провел меня.

– Как так?

Тут крестьянин рассказал все по чистой правде.

– Конечно, – добавил он, – я бы предпочел что-нибудь другое, тем более, что я бедный землепашец и у меня две дочки на выданье. А битая спина незавидное приданое. Но я человек справедливый и рассудил так: кто что заработал, то и получай.

Король расхохотался. Потом сказал:

– Ну, и я человек справедливый. Поэтому рассужу иначе. Начальнику моей стражи я велю прибавить еще пятьдесят плетей. А ты возьми себе вот этот кошель. В нем ровно двести золотых. Неплохое будет приданое у твоих дочерей.

– Ну, если так, побегу их обрадую, – сказал крестьянин. Взял кошель, поклонился королю и пустился, весело распевая, в обратный путь.