Текст книги "Убежать от тирана (СИ)"
Автор книги: Злата Тур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Я сидел ближе ко входу, поэтому она подошла с моей стороны и изящно наклонившись, поставила поднос на низкий столик.
– Я круассаны принесла. Лидия только испекла, – опять, как журчание тихого ручейка, ее голос вызвал у меня чуть ли не мурашки.
Как сопливый мальчишка, я практически ронял слюни. И эти изменения во мне были так стремительны, как песчаная буря в пустыне. Да и похоже, с такими же катастрофическими последствиями. Ни в раннем детстве, ни подростком я не терял головы из-за девчонок, давая им возможность бегать за собой. Встречаться – встречался, но до первого «бзика». Я быстро охладевал к тем, которые пытались на меня давить, прогибать, поэтому мое решение жениться на Милке и было продиктовано не огромной любовью, а душевным комфортом и совпадением по всем сексуальным параметрам.
С Ладой было все иначе. Я и предположить не мог, что на женщину может быть такая реакция – от одного касания и без всякого намека на сексуальность.
Словно попав в эпицентр той самой песчаной бури, я чувствовал себя оглушенным и каким-то прибитым.
Чтобы как-то осмыслить произошедшее, выпил кофе, так и не почувствовав ни вкуса, ни аромата, я начал прощаться. Омар пристально посмотрел на меня, словно на что-то решаясь.
– Сынок. Прости. Я должен был сделать это раньше, но мне не удавалось с тобой поговорить, а потом я просто забыл. Я хочу тебе вернуть нож, который Андрей оставил в бардачке моей машины. Он и мне дорог, как память о друге, но тебе важней.
Он встал, и я, повинуясь какому-то безотчетному чувству, тоже поднялся вслед за ним. Омар прошел в кабинет, а я…понял, где я нахожусь, только когда увидел Ладу.
Как на ринге, мозг отключается и предоставляет свободу действий рефлексам и мастерству, которое опережает мысль.
Я восстановил логическую цепочку, которая привела меня сюда. Лада сказала, что круассаны только что приготовлены и невольно при этом сглотнула. Значит, они ее уже соблазнили. К тому же, я уверен, что мой визит и наша маленькая тайна ее тоже взволновали, а у женщин еда – это не только наслаждение вкусом, но и способ снять стресс или успокоиться.
И я не ошибся. С того момента, когда я был последний раз в этом доме, здесь много что изменилось. В частности, в столовой появился уголок с барной стойкой и высоким стулом возле окна. А само окно превратилось в стеклянную стену, позволяющую любоваться садом.
И на этом самом стуле сидела она, женщина-лотос, держа обеими руками чашку и о чем-то задумавшись.
– Лада, – я негромко окликнул ее.
От неожиданности она едва не выронила чашку. Понимая, что у меня считанные секунды в распоряжении, я выпалил первое, что пришло в голову. Может, не самое убедительное, но по-медвежьи прямое.
– Лада, боюсь поставить тебя в неловкое положение звонком, поэтому буду ждать, когда мне позвонишь ты и мы встретимся на нейтральной территории.
– Зачем? – скорее на автомате она ответила так же, как и на предыдущее приглашение.
О том, что хотел бы узнать, от чего она меня предостерегала, я даже не думал. Я до дрожи хотел ее видеть. И не так, как шпион на задании.
– Накормлю тебя мороженым.
Я успел заметить в ее глазах всполох изумления, но дольше задерживаться не стал. Вынырнул из столовой и метнулся в гостиную, делая вид, что уже приготовился к уходу.
И как раз вовремя. Отчим уже спускался сюда, но, слава Богу, не заметил моих передвижений в стиле ниндзя.
Он протянул мне «викторинокс», швейцарский складной солдатский ножичек, который я хорошо помнил. Это подарок армейского друга отца. С отполированной деревянной ручкой и кучей функций. Еще пацаном я его выпрашивал, но папа им очень дорожил. И я ныл скорей для проформы, понимая, что для меня он игрушка, а для него чуть ли не артефакт.
– Спасибо, – выдавил я. Желания разобраться, как к отчиму попал ножик и почему он раньше мне не отдал, не было никакого. Счастье, что сейчас отдал.
– Жду тебя с Камилой. Позвони заранее, велю ужин приготовить парадный. Я рад, что ты, наконец, остепенишься. Семья – это главное в жизни человека. Вот как начнешь вникать в бизнес, сразу почувствуешь, что к женатому компаньону отношение другое.
Только было я отвлекся на ножик, как у меня снова зачесались кулаки – надо же, как сладко поет! А то, что жена, как былинка на ветру, о счастье, похоже и представления не имеет, его не колышет.
Я развернулся на пятках, и уже через плечо бросив «До свидания!», рванул на улицу. Пусть думает, что хочет, но пожимать ему руку все равно, что гада какого – нибудь ползучего погладить.
Отъехав от дома, я остановился. Злость, ревность, обида за отца снова превратили мою душу в клокочущую смесь, которая обжигала и леденила одновременно.
Чего я добиваюсь? Я твердо решил жениться. Дома ждет практически жена. Веселая и жизнерадостная, ласковая, как кошечка, Милка. Неужели желание хоть как-то отомстить отчиму так проросло во мне, что я готов увести у него жену? Или просто трахнуть?
Снова я потянулся за сигаретами, сделал несколько быстрых, словно ворованных затяжек и завис, так и не найдя вразумительного ответа.
Глава 12
Сегодня я поняла, что «ноги приросли к земле » – это вовсе не метафора. То, что Данил появился у нас дома и беседовал с Омаром, очевидно, имеет вполне прозаическое объяснение. Но я о нем не имела ни малейшего понятия, поэтому просто остолбенела, увидев того, кто не выходил у меня из головы уже несколько дней.
Сколько раз пыталась остановить в голове карусель воспоминаний, все бесполезно. Я надеялась, что вернувшись домой, снова обрету свое цементно –серое душевное равновесие. Не тут-то было.
Еще в больнице я поняла, что в своем падении достигла дна. И начала всплывать. Оказалось, что есть еще у меня такие уголки в душе, которые Омару не удалось залить свинцом оскорблений и унижений.
Меня смутило внимание Олега Викторовича. Возможно, он слишком человечный доктор, но в его интересе откровенно проскальзывало мужское.
Он согласился через день выпустить меня под расписку только в обмен на телефон. Исключительно, чтобы, чтобы справиться о моем самочувствии. Пришлось объяснить, что я не смогу объяснить мужу, зачем мне звонит мужчина. Но я пообещала сама отчитаться ему. Так появилась у меня одна тайна.
Маленькая и приятная. Приятное было в том, что я могу вызывать симпатию, что я не «рыбное заливное», как любит обзывать Омар. Я кому –то интересна, как женщина. Не знаю, как могли бы сложиться наши отношения, будь я свободна.
Эти мысли немного согревали, разжигали какую-то искорку жизни.
Но, если Олег был искоркой, то Данил – раскаленной лавой, извергающейся из вулкана. Опасной и притягивающей своей неуправляемой мощью. Взрывной смесью агрессии и попыток эту агрессию укротить.
Говорил гадости и тут же пытался их загладить, будто в нем отчаянно борются два разных человека. Импульсивный, открытый, он обладал такой мощной аурой, что мне еще в больнице захотелось окунуться в нее, как реку жизни. Казалось, он может дать ту защиту, которая спасла бы меня.
Но эти мои размышления были только фантазиями, как у пожизненного заключенного, чтоб не сойти с ума. Я понимала, что больше его не увижу, но при каждом воспоминании под ложечкой становилось предательски пусто, как в свободном падении на американских горках.
И сегодня эти горки вновь меня подбросили так, что сердце едва не выпрыгнуло. Одно касание – и я чуть сознания не лишилась. Какой –то сумасшедший импульс выстрелил в ладонь и миллионами будоражащих, крохотных, словно пропитанных ядом наслаждения атомов разлетелся по телу.
Я не любитель острых ощущений, но в адреналине определенно есть польза. Он вытаскивает из серой депрессии, заставляет сердце биться в сумасшедшем ритме, а мозг – заполошенно искать возможности повторения.
Страх перед мужем и неожиданная реакция тела чуть не разорвали меня на клочки, но сработала многолетняя привычка «держать лицо», делать вид, что ничего не происходит.
Я сделала вид, что впервые вижу Данила, и он подыграл. Огромный, как молодой, только –только начинающий обретать матерость, медведь, не умеющий сдерживать свои порывы и мысли, здесь он чутко среагировал.
И вот теперь это «Накормлю тебя мороженым!»
Определенно, или у меня уже от душевного одиночества едет крыша, или…
Нет! Никакого «или» быть не может. Конечно, не может! Твердо говорю себе я и набираю по памяти номер Данила, на ходу хватая сумку.
– Данил…, – почему-то перехватывает горло. Я понимаю, что звоню не для того, чтоб встретиться. А все-таки предупредить. Если раньше опасность была абстрактная, то сейчас, когда он начал общаться с Омаром, промолчать – это преступление.
– Лада! Где ты?! Давай я тебя заберу и поговорим!
Мне опять показалось или я слышу в голосе Данила радость?
– Я буду в «Тануки», ты мимо проезжал.
– Буду через полчаса. Закажи себе что-нибудь, я рассчитаюсь.
– Тебе что-нибудь заказать?
– Нет, разве что чай зеленый. Но он остынет, пока я приеду. Только не убегай, слышишь? – торопливые фразы выдавали волнение. Я определенно рехнулась. С чего ему волноваться? Да нет же! Я не ошиблась! Да ? Нет?
Во рту пересохло, будто меня забросили в пустыню, а руки наоборот заледенели. Что я делаю?
А я уже судорожно хватаюсь за дверную ручку в кафе, будто это портал в другую, немыслимую для меня жизнь. Ноги становятся ватными, уши закладывает от давления крови, как в самолете. Еще не поздно сбежать. Но это выше моих сил. На автомате плюхаюсь за свободный столик и словно перепуганный заяц, прячусь за кожаной папкой меню. Пока в себя чуть не приду.
Я уже привыкла не реагировать на раздражители. Привыкла надевать непроницаемую маску, как настоящие индейцы. Привыкла прятать свой страх и гнев, сдержанно отвечая на колкости и оскорбительные замечания. Но сейчас мои тормоза отказали. Вдохнула – выдохнула. А сердце все равно колотится, будто я иду на преступление и меня вот – вот застукают.
Невидяще уставилась в меню, не соображая даже, какая надпись соответствует блюду. Девочка – кретинка рассматривает картинки – наверно так я выглядела со стороны.
Решила сделать вид, что есть более важные дела. Открываю телефон. Новости. Курс доллара. Курс евро. Пробки 5 баллов. Все знакомо. Опускаю глаза ниже поисковой строки и теряю ощущение реальности совсем. Британские ученые установили, что человек принимает решение, будет ли новый знакомый привлекателен как половой партнер или нет, в первые двадцать пять секунд.
И что? Значит, когда Данил орал на меня, я уже поняла, что он тот самый, от которого крышу сносит? Кажется, уже снесло. И страхом, что иду против мужа, мое состояние точно не объяснить. Главное, чтоб сам Данил его не отсканировал. Глядя в его темные, цвета спелых каштанов глаза, я чувствую, будто меня затягивает в омут. Я не имею права!
Но какая-то часть меня нашептывает – жить с любовью в сердце намного веселей. Есть о чем мечтать. Покупать вещь, размышляя – а понравится ли ему? Видеться хоть иногда. Просто побыть рядом.
Данил. И, несмотря на его внешнюю брутальность, в голове колокольчиком отзванивает «Даня».
Его небрежная щетина, упрямый подбородок без намека на сладкую ямочку. Чуть кривоватый нос. Широкие брови. Словно природа не использовала тонких кистей, чтобы создать его внешность. Но все равно, он добрый. Как прирученный медведь.
– Готовы сделать заказ? – учтивый официант подарил дежурную улыбку, выдернув меня из моего только что созданного сказочного мира.
– Нет еще, я спутника подожду.
Я снова уткнулась в меню, но все расплылось, потому что я почувствовала присутствие Данила. Он мгновенно увидел меня, будто сам нацепил на меня маячок. Несмотря на его внушительную массу, двигался он очень легко. И я залюбовалась.
– А ты быстро приехал.
– Ага, лошадки под капотом чуть не вспотели, так я их пришпоривал.
– А ограничения в черте города?
– Я умею обходить ограничения. Что-нибудь выбрала?
– А ты, правда, только чай собираешься взять?
– Я переживаниями сыт по горло! Тебя муж не хватится?
– Нет, он в Подольск уехал, это надолго.
Мы перебрасывались фразами, как мячиками для пинг-понга, боясь признаться, что слова совсем сейчас не важны. Они необходимая условность, оправдывающая наше присутствие в этом месте.
И еще повод.
– Дань…и-ил, – еле успеваю перестроить свое обращение из сказки в адекватное ситуации. Однако я замешкалась, и на его суровой физиономии расплылась счастливая улыбка. Или мальчишеская, искренняя, как и он сам.
Даже находясь под бдительным оком супруга, которое смело можно назвать «Всевидящим оком Саурона», я не раз становилась мишенью ловеласов, которые пытались обаять меня. Не знаю, с какой целью: то ли ради спортивного интереса, то ли, чтобы мужу насолить. Но их гнусные помыслы были видны, как знаки на меченых купюрах при специальном освещении.
Данил не пытался меня обаять, но я чувствовала его сумасшедшую энергетику и хотела раствориться в ней. Хотела прижаться к нему и забыть обо всем. Или хотя бы еще раз почувствовать его прикосновение.
Он настоящий. До мозга костей. Очевидно, поэтому Омар и писал, что хочет отомстить.
– Данил, мы как-то незаметно перешли на «ты», и я, собственно, не против, – скороговоркой выпалив фразу, я почувствовала, как у меня медленно заливаются краской уши, затем щеки. Но раз сказала «А», нужно говорить «Б». – Данил, мне случайно попался на глаза клочок бумаги, где Омар написал о своем желании тебе отомстить.
И от того, что я не могу ему сказать все правды, во всяком случае, пока не могу, я окончательно стала похожа на пожарную машину.
Данил удивленно поднял бровь.
– О как?! Так ты мне об этом хотела сказать?
Я молча кивнула.
Очевидно, мое смущение передалось и ему, потому что он окончательно стал похож на засмущавшегося мальчишку. Бросив виноватый взгляд на меня, он подкупающе улыбнулся.
– Ты не обижаешься на меня, что я наговорил тебе гадостей? Честно, я не со зла. Просто иногда меня перекрывает, и я не успеваю подумать, а язык опережает.
– Не обижаюсь. На твоем месте немногие смогли бы не подумать обо мне плохо. А я смотрю, тебя не удивляет то, что я сказала?
– Выходит что так, – он пожал плечами. – Когда отец умер, а мама вышла замуж за .. Омара, я пропадал на сборах, соревнованиях, так что особо не пересекался. Да и идея просить у него помощи в сватовстве….
Тут он замолчал, словно сам не понял, что сказал. Зато я поняла и с оглушительным грохотом сверзилась с высоты моего хрустального замка мечты.
Мне показалось, что мою душу схватил какой-то мощный безжалостный кулак и сжал с такой силой, что из нее закапала кровь. Тут и сказочке конец.
Если минутой раньше я краснела и задыхалась от переполнявших эмоций, то сейчас я моментально взяла себя в руки, потому что ситуация привычная. Судьба отвесила мощную оплеуху, из серии «Знай свое место», но это было не впервые, так что уже на автомате я сделала «правильное лицо», а под столом что было силы ущипнула себя за бедро.
Главное, чтоб голос не дрогнул, потому что внутри меня такая пляска гормонов от присутствия этого мужчины, что самый зажигательный танец Грузинского национального ансамбля покажется детсадовской постановкой по сравнению с ней. Это могло говорить только об одном – я втрескалась в Данила по самые уши. Никогда бы не поверила, что так бывает, но иначе не объяснить мое состояние.
Его голос, запах, внешность словно были записаны на подкорку еще до моего рождения, и поэтому сейчас просто, как по щелчку, активизировали во мне ответную реакцию.
И как же больно осознавать, что этот пожар я должна во что бы то ни стало затушить. Иначе выгорю изнутри дотла.
А Данил, очевидно, совсем не хотел говорить о своей женитьбе, потому что его лицо исказилось мученической гримасой и он стукнулся лбом о свои кулаки. Несколько мгновений между нами висело напряженное молчание. Я была уверена, что больше сказать просто нечего.
Однако мои мучения, как оказалось, только начинаются.
– Лада, – начал он, но очевидно, спазм перехватил горло, и ему пришлось откашляться. – Я совершенный медведь, ты наверно, это уже поняла. У меня хоть и не было особо времени на романы, но я имею представление, как они развиваются. От стандартных трех встреч до секса, а бывает, что и одной хватает, до долгих трепетных свиданий под луной. Всяко бывает. Но я, честно, в полной растерянности от того, что происходит со мной. Наверно, бывают разные формы притяжения, но я могу определенно сказать, что ты как вирус, проникла в меня. И с каждой минутой, проведенной с тобой, этот вирус меня просто порабощает. У боксеров есть выражение – котелок потек, что –то сродни сумасшествию. Это про меня. Я чувствую, что ты моя женщина. Невозможно объяснить, нужно просто принять это, как факт.
Мое сердце сделало кульбит и ухнуло куда –то ближе к пяткам. Я хотела взмолиться: «Не нужно, Дань! Пожалуйста. Рубить хвост нужно сразу, а не поступать, как тот сердобольный хозяин, которому жалко было собаку, и он купировал хвост по чуть-чуть!» Но слова прочно застряли в горле, как в зыбучих песках.
Наверно, что-то отразилось у меня в глазах, потому что Данил протянул руку и накрыл мою кисть своей широкой ладонью. И … ожидаемо, его прикосновение отдалось в теле тысячами горячих вибраций наслаждения. Короткое замыкание, и я готова броситься ему на шею, уткнуться в подмышку, вжаться в него, обхватить за талию, растекаясь пьянящими пузырьками шампанского.
– Ты же это чувствуешь?
«Конечно, чувствую! » – хотелось выдохнуть и вытолкнуть тот ком, который перекрыл мне кислород. Его темный взгляд, словно спасательный трос, брошенный опытной рукой, зацепил меня и неумолимо тащил за собой. Куда? К свету или во тьму, в ад или в рай, в мучения или в счастье? Эмоции закрутились в такую тугую спираль, что могли разорвать меня на мелкие клочки.
Данил протянул вторую руку, сжав мою кисть с двух сторон, и я содрогнулась всем телом, бросив на него ошалелый взгляд. Безумное напряжение спало, и меня словно окунули с головой в волшебное состояние невесомости. Мне уже не было больно, не было обидно – это все куда-то схлынуло, словно мощная теплая волна смыла весь мусор с моей души. Что это было? Невероятное облегчение заполнило каждую клеточку моего тела и души сладкой легкостью, лишив меня способности двигаться.
– Мы не должны…, – попыталась я привести в чувство себя и его, однако получилось совсем неубедительно. – Данил, это, правда, сумасшествие.
Я бормотала слова, которые должны были выглядеть сопротивлением, однако они никак не вязались с моим очумело – счастливым взглядом после настоящего ментального оргазма. Я чувствовала себя сладкой, упругой и мягкой пенкой на кофе, созданной в технике латте-арт. Причем, кажется, невменяемой пенкой.
– Выслушай меня! – чуть не вскрикнул Данил, отчего несколько пар глаз уже нацелились на нас. Да и я вынырнула из своей нирваны,
– Дани-ил, давай уйдем отсюда! – чуть ли не прошептала я, испугавшись, что мы привлекли к себе внимание. Наконец –то включилось чувство самосохранения.
– А..! Давай! Ты не голодна? – от беспокойства в его голосе я готова была расплакаться. Это невозможно! Невероятно, но вот он сидит напротив и окончательно меня лишает желания возражать ему. «Я маленькая девочка! Я хочу платьице! Я ничего не хочу решать!» Заныла во мне та самая девочка, которая, как Рапунцель, была заточена в башне и откуда никогда не выходила. Я даже не подозревала о ее существовании. И сейчас она так жалобно смотрела на меня, сложив свои крохотные ладошки в умоляющем жесте, что я пообещала ей маленькую поблажку.
– Нет, совсем не голодна, – отвечаю я и делаю совсем невозможное – кладу сверху свою руку на его, закрепляя наше чувственное рукопожатие.
– Тогда поехали в парк, я тебя, как и обещал, накормлю мороженым.
Я молча кивнула, соглашаясь теперь уже на свидание. В парке. С мороженым. Совсем как у школьников. Для меня можно сказать, это и было первым подростковым свиданием в жизни.
Я чувствовала, что слезы снова готовы просочиться сквозь все мои навороченные фильтры в виде четких жизненных правил. Я никогда не позволяла себе самой жалеть себя. Данил же одним своим присутствием разрушает всю мою систему защиты от душевной боли. Я хочу плакать от переизбытка эмоций и почему –то уверена, что с ним могу это себе позволить. Но не могу окончательно подставлять себя под удар. Конечно, маловероятно, чтобы кто-то из знакомых зашел пообедать в этот типа ресторанчик, но поостеречься не помешает.
Я убрала свою руку, и Данил, без слов поняв мой посыл, освободил мою ладошку из своего плена.
Провожаемые недовольным взглядом официанта, лишившегося процентов, мы молча вышли на улицу.
Данил распахивает пассажирскую дверь того самого черного монстра, который накануне только благодаря безупречной реакции хозяина не переехал меня.
Сердце снова забилось, как пойманная птичка. Теперь мы находились в замкнутом пространстве, которое с каждой секундой все больше становилось наэлектризованным. Как правильный водитель, он перегнулся через ручник, вытаскивая мой ремень безопасности, окутывая меня своим запахом и энергетикой, словно защитным коконом. Его лицо оказалось на расстоянии поцелуя. Я едва сдержалась, чтоб не облизать пересохшие вмиг губы, но не сглотнуть комок, предательски подкативший к горлу, не смогла.
Конечно, это не укрылось от Данила, и он, разрывая все «уставы чужих монастырей» прикоснулся легким поцелуем к моим губам, словно знакомясь. И опять я едва не теряю разум, горячий сгусток желания появился, как шаровая молния, ниоткуда и рванул вниз, будоража каждую клеточку моего тела. Непроизвольно я обхватила его за плечи руками, но остатки моего самообладания, растоптанные невозможным порывом страсти, кое-как ожили. И я, как говорящая кукла с одним текстом в программе, снова повторила:
– Мы не должны!
Очевидно, и Данил хорошо понимал, что это опасно, поэтому он отстранился, с какой-то болью глядя мне в глаза, погладил меня по лицу и хрипло выдохнул:
– Я все сейчас объясню. Попытаюсь.
Он повернул ключ зажигания, и я невольно окинула его взглядом. И несмотря на крышесносную ситуацию, я, как маленькая шкода, отметила, что выпуклость в районе паха значительно увеличилась. Мое самолюбие, не так давно расплющенное заявлением о его женитьбе, собралось в кучку, встряхнулось радостно взвизгнуло – пусть нам не суждено быть вместе, но то, что я ему небезразлична, уже не может не согревать.
Очевидно, он заметил мою реакцию и тоже улыбнулся. Очередной раз наши эмоции, как маятник, качнулись в противоположную сторону. Открытое желание, от которого срывается дыхание, сохнут губы и рвется в бездну сердце, сменяется пронзительной теплотой , которой хочется укрыть друг друга, защитить от боли.
Я крейзи! Больная на всю голову! Сумасшедшая! И все потому, что воспринимаю эту нереальную ситуацию, как должное, будто все так и было задумано. Я не то, что замужем – я в тюрьме, из которой нет выхода. Он женится. Но я разлетаюсь на крохотные счастливые атомы от его слов: «Ты моя женщина!» И я ему верю. Как никому и никогда. Даже себе.
– Лада, я сейчас не могу добиваться тебя, потому что я связан словом. Я обещал помочь девчонке. Если я не женюсь на ней, для нее все очень печально может кончиться. До тебя я думал, что меня все устроит, и даже надеялся, что буду счастлив. Сейчас все стало с ног на голову, и у меня такое ощущение, что по мне слон потоптался. Я чувствую тебя каждой клеточкой, я за тебя горло перерву любому. Но пока не могу даже заикнуться, чтоб ты ушла от мужа. Понимаешь, я не могу быть подлецом, хотя у меня челюсти сводит от того, что я не могу сейчас ничего изменить.
Ну вот так и возвращаемся из космоса. Задушив слезы, которые снова готовы были хлынуть, я ободряюще улыбнулась и накрыла ладонью его руку, лежавшую на руле.
– Данил! Мы не можем отрицать, что случилось что-то невероятное. Наверно, на небесах решили подшутить над нами. У нас нет ни одного шанса. Я не могу уйти от мужа.
Мне показалось, что он скрипнул зубами от ярости, потому что ответ был похож на рычание медведя:
– Что, финансовые наручники мешают?! Так я тоже не бедный.
Я осторожно погладила его кисть, словно боясь, что он оттолкнет мою руку.
– Нет, дело не в деньгах. Моя дочь…, – горло перехватил спазм, как всегда, когда речь заходила об Анютке.
– Что? – оторвавшись от дороги, испуганно спросил он. Наверно, он никогда не задумывался, что женщину может держать рядом с чудовищем что-то, кроме денег.
Глава 13
Я подумал, что ослышался. Конечно, Омар та еще хитрая задница, но шантажировать ребенком – это последнее скотство. Никогда меня так не разрывало на клочки чувство бессилия. Безусловно, смерть родителей была тяжелым ударом, но помочь я ничем не мог. Все произошло так неожиданно, что я. наверно, не успел утонуть в чувстве вины.
Даже если бы был в Москве, то чему суждено было случиться, все равно бы случилось. А сейчас рядом с женщиной, от которой теряю голову, я безумно боюсь, что не смогу ей помочь. Страх липкими лапами ухватил меня за шиворот.
Судьба поставила мне зачетную подножку, подведя к женитьбе. Помогая одной женщине, могу потерять другую. Я почувствовал, что от напряжения на висках выступил пот. Это мне страшно, а каково Ладе?
Эмоции, как голубые искры, раскаляли пространство вокруг нас. То опаляя пламенем страсти, то окутывая теплотой душевной близости, теперь вот какая-то отчаянная безысходность. Мне казалось, что я сплю и вижу отвратительный, пугающий сон, в котором жизнь висит на волоске и нужно бежать, орать , махать кулаками, а я, словно паралитик не могу пошевелить и пальцем. Будто макнули в вязкую смолу с головой, и самому нет шансов выбраться. А мне еще нужно вытаскивать Ладу.
Я скосил глаза. Она сидела прямо, очень напряженно, до побеления переплетя свои длинные, аристократичные пальцы.
Выдохнул, в конце концов – кто тут мужик – и накрыл их правой рукой.
– Лада, из любого положения есть выход. Для тех, кто не понимает человеческого языка, существует язык кулака. Я не посмотрю, что он почти родственник, и поговорю с ним по-мужски. И пусть там пищит про уголовную ответственность за угрозы. Почему ты не можешь развестись? Он адвокатов пачками закупает? Так я тебе сказал, мне тоже есть чем расплатиться.
Лада повернула голову, и от ее взгляда меня снова будто током прошибло. Боль и отчаяние, смешанные с трогательной благодарностью обожгли мою душу.
– Спасибо, Дань-и-ил!
Я словно ручной медведь, которому почесали брюхо, расплылся в идиотской улыбке и едва не заурчал от блаженства. От ее манеры произносить мое имя, подчеркнуто растягивая «И» у меня по коже разбегались сладкие мурашки. Это было так лично и ласкающе, что я едва мог дышать. Мне казалось, что она хочет сказать : «Даня», но стесняется. Не зря говорят, что самое сладкое слово для человека – это его имя. А для такого неизбалованного, как я. оно слаще вдвойне. Но сейчас не время упиваться мимимишками.
– Спасибо скажешь, когда решим проблему. А пока изложи ее, – спрятав поглубже свое маленькое удовольствие, я перешел к делу.
Мой хрупкий лотос, моя девочка недоверчиво покачала головой.
– Никто не поможет, – тихо сказала она.
– Лада! Не может быть, чтобы у задачи не было решения!
– Может! С порядками Евросоюза не потягаешься. – Видно было, что ей тяжело говорить, но не наседать я не мог. Иначе все останется как есть.
– Я хочу знать, – может быть излишне категорично потребовал я, но мне дипломатом не быть, с этим я смирился. И если эта женщина предназначена мне Судьбой, значит, и ей придется смириться и принять меня таким, какой есть.
– Это случилось больше года назад. Я уже была готова убежать с Анечкой в родной город, но в пылу скандала у меня вырвались неосторожные слова. Я крикнула, что лучше буду работать уборщицей, но никто не посмеет больше и пальцем меня тронуть.
Омар, очевидно, понял, что я не шучу, и, как говорят, стал шелковый. А я, глупая, расслабилась. Начала собирать документы в школу для Анечки. Он меня не обижал, а наоборот, стал более внимательным.
Сказал, что ребенку будет полезно начать знакомиться с культурой других стран, а не только с пляжами. Мы полетели в Англию, путешествовали по стране, и это было так интересно и увлекательно, что я забыла все унижения и снова поверила, что у нас все может наладиться. Он был заботливым, выполнял наши все хочухи, и Анютка, побаившаяся отца, тоже оттаяла. Она щебетала, не умолкая, а я была настолько счастлива от этих перемен, что не замечала раздражения мужа, иногда вырывавшееся из-под контроля. Мы приехали в Солсбери, и он предложил сходить на экскурсию в пансион для девочек, который располагался в старинном замке. Поскольку все еще были на каникулах, то мы совершенно свободно гуляли по территории. Потом нам даже предложили чай, поскольку подошло традиционное время Five O’clock (пятичасового чая).
И больше я ничего не помню. Я очнулась в больнице. Во рту был мерзкий металлический привкус, голова казалась медным котелком, по которому методично лупили железным прутом, потому что все звенело.
Позвали Омара. Я и так плохо соображала, а глядя в его змеиные глаза, чуть снова не потеряла сознание от дурного предчувствия.
Пересохшими губами я еле выговорила:
– Где Анечка?
– Анна будет учиться в пансионе. Там получит прекрасное образование и манеры. Мы будем забирать ее на каникулы. Или сами будем летать проведывать ее. Это очень престижный и дорогой пансион, так что будь благодарна. А ты хотела ее в свой Зажопинск увезти, чтоб с детьми алкашей ходила в одну школу, научилась материться и пить-курить, а то еще и на наркоту бы подсела. Сама знаешь, окружение играет решающую роль.
Если свежий огурец засунуть в банку с солеными, у него нет ни единого шанса не стать таким же, как и остальные. Надеюсь, ты это своей тупой головой понимаешь? Поэтому говорю сразу как есть. У меня двойное гражданство, и я ребенка оформил единолично, твое согласие здесь на хрен никому не нужно. Так что если вдруг придет в голову безумная идея забрать Анну, просто знай – тебе ее никто не отдаст. Они строго соблюдают букву закона. И даже не выпустят из страны – привлекут к ответственности за похищение. Я ее единственный представитель.
Лада замолчала, а у меня комок в горле стоял от невозможности выплеснуть эмоции. Я, конечно, не понаслышке знал, что этот упырь способен на подлость, но сотворить такое! Теперь я понял, откуда в этих зелено – бедовых глазах такая безысходность. Раньше, чем дочери исполнится восемнадцать лет, Лада не сможет ее забрать сама. Только муж.
Вот сейчас я окончательно осознал, как выглядит уродливая морда беспомощности. Внутри словно что –то оборвалось. Ведь при таком раскладе, мы даже видеться с ней не сможем, потому что этот вурдалак мигом отсканирует ситуацию, и тогда даже страшно представить, что он может сделать.
