Текст книги "Убежать от тирана (СИ)"
Автор книги: Злата Тур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
И опять я не заметил, как мысли о женитьбе снова уплыли куда-то, и я прокручиваю в голове каждую минуту общения с Ладой. Вначале я готов был прибить ее, считая алчной мерзавкой, сейчас хочу помочь.
Да что за черт! Прав Макс, нельзя на всех жениться! Я женюсь на Камиле, а чужая женщина выкручивает мои мозги. И я не хочу сейчас топтаться в луже своей вины перед невестой. Мог бы уже давно быть в ЗАГСе, кого-нибудь подвинуть, отвесив тридцать три китайских поклона и вложить конвертик в книгу записей. Наверно, можно было и так. Но сразу я не догадался, решив этим конвертиком максимально приблизить следующий раз.
А она не будет упрекать, не будет обиженно дуть губы и уж тем более устраивать истерики. Такие выкрутасы я часто видел у подруг приятелей. И даже Алена, разумная и выдержанная подруга Макса, держала его в маленьком своем кулачке – он тоже до дрожи боялся слез и такого давления на него.
Я, конечно, знаю, что женщины после брака часто меняются, расслабляются – ведь уже не нужно никого завоевывать. Выпускают коготки: была принцесса, стала мегера.
Но Камила отдала мне все козыри. Ребенком не будет шантажировать – мы предохраняемся. Материально – тоже нет.
В конце концов, мужик я или просто членовладелец? Достаю телефон.
– Милка, прости, так получилось. Обстоятельства непреодолимой силы, – извинился, как мог.
– Данил, главное, что с тобой все в порядке, – пытается говорить бодренько, однако голосок дрожит, заворачивая в тугой крендель мою совесть.
Вопрос : «Что делать дальше?» уже не стоит. Решение пришло мгновенно.
– Где ты?
– Я в скверике, недалеко от дома. Ты приедешь? – и столько надежды и трогательной радости я слышу в этом ответе, что тут же топлю педаль газа до упора и мчусь к ней.
Черт! Как я мог тут сопли на кулак наматывать, когда моя Милка, моя ласковая и сладкая, сидит одна – одинешенька на лавке, думая, что жених сбежал из-под венца. Хорошо, что мы не собирали «свадьбу», не покупали платье с фатой. Иначе психологическая травма была б обеспечена. Ведь одно дело самому пережить свой позор, а другое – когда он становится достоянием общественности.
Мне кажется, остаться в подвенечном наряде без жениха и бракосочетания на глазах кучи народа – это хуже, чем проиграть бой новичку.
Эти мысли подгоняли меня, как хлыст скаковую лошадь.
Припарковавшись возле входа в скверик, я ринулся искать свою глупышку. И она нашлась сразу же – сидела, застыв с прямой спиной и сцепив руки на коленях. Казалось, девочка отрешилась от всего, не обращая внимания ни на прогуливающихся с колясками мамашек, ни снующей детворы. Но как только я подхожу ближе, она, словно внутренним чутьем уловив мое приближение, подскочила и бросилась мне на шею.
– Ты пришел! Ты пришел! – счастливо бормочет она, тычась, как слепой щенок мне в шею.
Нежность, умиление затапливают меня всего. Тысячу раз прав Экзюпери с его «Мы в ответе за тех, кого приручаем». Обнимаю так крепко, что сам пугаюсь – не треснули ли у нее косточки от моей медвежьей хватки.
– Конечно, пришел. Куда бы я делся! Моя ты глупышка! Что у тебя дома есть ценного? Без чего ты не сможешь обойтись?
Мила отстранилась и непонимающе уставилась на меня.
– Мне что-то продать нужно?!
– Господи, какая ж ты у меня смешная! Наоборот. Забираешь из дома только самое – самое необходимое. Никаких дорожных баулов и саквояжиков! Ноутбук, планшет… Какие-то документы и все!
– Зачем? – все также по-детски наивно смотрит и даже не может предположить, куда я ее толкаю.
– План Б. Вернее, план А. Тот, который я предлагал вначале. Я похищаю невесту. А потом будем решать вопросы по мере их поступления. В конце концов, на Кавказе джигиты ж киллеров не нанимают. И если твои родственники приедут тебя силой забирать, я, честное слово, всем наваляю. Раз я накосячил с росписью, надо ж как-то отвечать за это. А то до следующей даты ты вся изведешься. А так уже все будут знать, что тебя украли и будут рады, что тебя взяли в жены, в конце концов. Согласна?
– Данил! – Камила взвизгнула от радости. – Ты просто… просто… потрясающий! Самый лучший мужчина на свете!!!
Что ни говори, но мужское Эго расплывается от удовольствия, стоит его только за ушком почесать. И я, по факту не совершив ничего геройского, уже чувствую себя на седьмом небе.
– Глупыш! Беги за вещами. Не бери ничего лишнего – одежду, всякие женские штучки не трогай. Все купим. А то не дай Бог, тетушка заподозрит чего и не выпустит.
Молча, будто выполняя армейский приказ, она порысила к дому, оставив меня нежиться в лучах своего благородства.
Часть дела сделана. Но умыкнуть, как пленницу, все ж нехорошо. Лишать девчонку возможности видеться с родными жестоко. Я бы все отдал, только бы вернуть моих родителей. Пусть даже они были бы далеко. Какое это счастье – хоть по телефону поговорить! Я же, как волк-одиночка, не по убеждению, а по стечению обстоятельств. И сейчас я получаю шанс разорвать это одиночество.
Потом надо будет как-то утрясти вопрос с обычаями, найти уважаемого человека, разбирающегося в традициях, попросить, чтоб поручился за меня. Найдем. В клубе есть кавказцы, которых я не раз укладывал на ринге, но и выручал из ментовки. Знать бы только, какой у них авторитет на родине, вернее у родителей. Молодняк не может в таких делах быть гарантом моей правильности.
Смешная глупышка! Хотя тут же себя одергиваю. Она просто сокровище. Такая молодая, а уже столкнулась с недетскими проблемами и не растеряла легкость и наивность. Ведет себя, как потерявшийся ребенок – предоставляет решать все взрослому дяде.
А вот тут и, правда, смешно. Взрослый из меня еще тот… До сих пор не разобрался с отцовским наследством. На фирме носа не кажу – все решает гендиректор, хваткая и правильная Марта Андреевна, получившая эту должность еще при отце. На собраниях акционеров, как владелец контрольного пакета, я, конечно, появляюсь. Но управленчество – это моя ахиллесова пята. Даже в собственной спортивной школе делами заведует Макс, а я до упаду тренирую мелкоту.
Сколько меня Макс склонял в матерных падежах за это, не сосчитать.
– Ден, в стране безработица, а у ты у тренеров хлеб отбираешь! И пора уже остепениться, а то вроде и не мажоришь, но и серьезным человеком тебя нельзя назвать. Давай уже взрослей, что ли?!
Периодически мысли об этом меня и самого посещали, но пока все оставалось как есть. Я понимал, что отец бы мной еще не гордился, но …
И сейчас я не успел утонуть в самокопании, как Милка уже прибежала обратно. Запыхавшаяся, разрумянившаяся, она была так соблазнительна, что я всерьез подумывал, как бы затащить ее на заднее сиденье, где затонированы стекла и поставить галочку в списке «сексуальных достижений». Я не совсем скромник, вернее, совсем не скромник, но графа «секс в людном месте» до сих пор пустовала. Наверно, или я стал уже старым, не попробовав этого, или это не мое.
Милка смотрела на меня, как преданный щенок, не хватало только виляющего хвостика.
– Быстро ты управилась!
– Да делов –то! Схватила ноут, паспорт в сумке и так был, и я готова, – как бравый солдат отрапортовала она.
Какая-то легкая тень огорчения задела мою душу – почему так легко прощается с привычной жизнью? С одной стороны – мужская часть меня самодовольно выпятила грудь – ведь ко мне же сбежала. А человеческая почесала затылок – может, ей настолько было страшно возвращаться на родину, что она и не за такого красавчика, как я, замуж побежала бы. У нас –то развод не проблема.
И опять неожиданно вспомнилась Лада. Старый, жестокий муж – наверняка синяки на теле – его рук дело. А вспомнив, что сказал док про тупой предмет, то, возможно, и не рук. Почему она с ним не разводится?!
Очевидно, эти мысли, как в зеркале, отразились на моем лице, потому что Милка обеспокоенно заглянула мне в глаза.
– Данил, все в порядке? Может, уже поедем? А то мне все кажется, будто тетушка может моих родных сюда силой мысли призвать, – она боязливо поежилась и прижалась ко мне, отвлекая меня от моих сомнений.
– Да, малыш. Все в порядке. Наверно, мне нужно напиться, – вырвалось у меня само по себе.
– Ты ж спортсмен у меня, – лаская меня взглядом, промурлыкала моя кошечка.
– Ну повод есть же! Первый раз в жизни похищаю девушку, – отшутился я. На самом деле, я просто окончательно понял, что беру ответственность за нее. Вот и первый шаг к взрослению.
По дороге домой мы почти не разговаривали. Камила держала свою руку на моем бедре, недвусмысленно поглаживая его. Дальше не заходила, понимая, что от дороги отвлекать меня не стоит.
– Вот, моя Милашка, теперь мой дом – это твой дом. Сейчас перекусим что-нибудь и поедем тебя одевать.
– Ой, я сейчас приготовлю, – засуетилась она. – Что ты хочешь?
– Милка, тебе несказанно повезло. Я готовлю только сам. Или же ем в ресторане у старого друга отца.
– Ты боишься, что тебя отравят? – с притворным испугом округлила она глаза и театрально закрыла рот ладошками.
– Конечно, я же хоть и обедневший, но таки наследник империи, – снова отшутился я, не желая распространяться о своих слабых местах.
– И ты будешь готовить на двоих? – уточнила она.
– Именно. Зато ты будешь стирать, убирать и мыть посуду. Я отпускаю домработницу.
– Как прикажешь, мой господин, – она снова игриво потупила глазки, окончательно растопив тот тонкий лед сомнения, который в последние часы буквально сковывал мою душу.
– Господин приказывает в душ и в койку. Еда подождет. Или ты голодная? – запоздало прилетела мысль. – А то я и, правда, как шейх.
– Нет уж, в койку так в койку. Я соскучилась. Я волновалась. Я плакала. Думала. Ты не придешь. – Милка снова виснет на мне, как панда на дереве. – Данил, ты самый лучший.
Пощекотав язычком мое ухо, она тут же отлипла и, соблазнительно виляя попой, зная, что я ее провожаю взглядом, отправилась в ванную.
Глава 10
Я скинул «свадебный» костюм, который меня порядком утомил и вернул его в шкаф до следующего раза. Или может надо будет другой купить? Как многих спортсменов и артистов, меня хоть и редко, но посещают мысли о приметах. Хороших и плохих. Все знают, что у студентов есть «счастливые» для сдачи экзаменов свитера, носки, сумки – кто во что горазд. У бизнесменов «счастливые» ручки для подписания контрактов. А что касается спортсменов – тут диссертацию можно защитить! У боксеров – носить талисман удачи, например, кроличью лапку, подкладывать под бинт пятак, надевать новую обувь. Не выходить первым на ринг.
Я никогда не страдал такой фигней, но с некоторых пор, как хоккеисты, перед боем не прикасаюсь к бритвенному станку.
Не знаю, с чем связано это у хоккеистов, но мне кажется, что щетина придает устрашающий вид. Злой, небритый, сильный. И тут же мысли, как по щелчку, перескочили снова к Милашке, к ее гладкому, упругому, как у молодого дельфина, телу.
Я вошел в ванную, когда она уже вытиралась. Подобрав слюни, любовался ею, как кубком победителя.
Стройная, гибкая, с тонкой талией, подчеркивающей крутой изгиб бедер, она напоминала молодую игривую пантеру, ласковую кошечку с когтистыми бархатными лапками.
Родственники думали, что уже все решили, а эта хитрюжка сделала все по-своему. Даже нападение умудрилась использовать с максимальной выгодой, показав «фак» всем их далеко идущим планам.
Я сграбастал ее в охапку, с жадностью голодного зверя втягивая запах ее кожи.
Она снова, как обезьянка, обхватила мою талию ногами и потерлась промежностью по моему уже напрягшемуся достоинству.
Забросив ее на кровать, навис над ней, лишая возможности пошевелиться.
– Сладкая моя девочка! Сладкая и гладкая! – плотоядно облизнувшись, я коснулся губами ее груди, сжал сосок и прошелся поцелуями по напрягшемуся от ласки животику до самого лобка.
– Милка, я разум теряю от одного твоего вида. Ты как куколка, все настолько совершенно, что я начинаю сомневаться – ты не мираж случайно или сон?
Я запустил руку между ее ножек, лаская нежную кожу.
– Ни одного волоска! Почему –то так будоражит! Вот тот вопрос, который засел в голове.
– У нас принято радовать своего мужчину своим телом. Отсюда эпилирование во всех местах, массажи с различными маслами.
– Так ты что, уже, получается, радовала кого-то до меня?! – мой мозг, совершенно дезориентированный мощными сексуальными флюидами этой девочки, даже не отследил провокационный вопрос, слетевший с языка. В голове даже и мысли не было подозревать ее.
Но у меня есть такая особенность: разум не поспевает за языком.
Я легонько куснул ее за шею, ожидая возбужденного взвизгивания. Но Камила молча отвернула от меня голову и поджала губы.
– Эй, ты чего? – увлеченный игрой, я не понял, что вдруг нашло на нее.
– Данил, – тихо ответила она. – Если ты считаешь, что я хотела соблазнить хирурга, лежа на операционном столе, то да.
– Милка, не путай меня! – растерянность была написана на моем лице. – При чем тут операция?
– При том, что туда попадают голышом. Нельзя даже трусы надевать, потому что все должно быть стерильным. И я посчитала, что стыдно с растительностью обнажаться перед врачами. И с тех пор у меня все так.
Я снова почувствовал себя слоном в посудной лавке. Врагу не пожелаешь того, что она пережила, а я заставляю ее вспоминать. Возбуждение схлынуло, как утихомирившаяся волна, и я снова увидел не объект вожделения, а девчонку, одинокую и беззащитную. И ведь ей, действительно, кроме меня, помочь некому. И как –то неправильно получается – она зависит от меня и будет стараться угодить. Во всяком случае, пока не расписались. Отогнав каверзную мысль «А что будет дальше?», лег на бок, притянув к себе Милку.
– Прости, малыш! Я неуклюжим собеседником бываю. Давай выпьем кофе, у меня какие-то плюшки завалялись. А потом уже займемся обедом. Успеем еще натрахаться!
– Данил! – она с притворной сердитостью стукнула меня по груди кулачком.
– Ой, а я что, это вслух сказал?! – тоже делаю сконфуженный вид и чувствую себя на седьмом небе. Ну что еще для счастья нужно? Хорошая девчонка без всяких бзиков, размеренная жизнь.
Дня три я так и думал. Но, очевидно, в моей голове есть какой-то изъян, который не дает жить спокойно. Наверно, поэтому один телефонный звонок меня «вышиб из седла», вбросив лошадиную дозу адреналина в мою кровь.
После тренировки я зашел в кафешку при школе. Еще как только планировал открытие, сразу подумал, что сотрудникам негоже давиться бутерами и прочей сухомяткой – полноценный обед будет очень кстати. Да и проверяющим, которые, как рыбы– прилипалы, тянут свои загребущие лапки к любому учреждению, тоже есть где поляну накрыть. И это второе место в Москве, где я могу спокойно поесть.
Хозяйничает здесь тетя Маша, наша бывшая повариха, которую Омар уволил сразу после женитьбы на маме. Как только стал на ноги, я разыскал ее и предложил работу. Эта женщина до Камилы с лихвой восполняла мой дефицит женского тепла.
Она единственный человек, с которым мы могли помолчать о моей семье. Мы говорили без слов, связанные одной эфемерной доверия. Она называла меня так, как и мама – Данилушка. И всякий раз, когда у меня выдавалась минутка на пообедать, я словно окунался с головой в ее заботу.
Дожевывая умопомрачительно вкусный пирожок, я услышал звонок. Вот совсем не кстати! Отрываться от удовольствия не хотелось, и я хотел проигнорировать, но что –то пнуло меня в бок, требуя ответить.
Да еще и номер незнакомый.
– Слушаю, – буркнул я, прожевывая кусок.
И еще не услышав голоса, я замер. Поспешно проглотив все, я почувствовал, что снова впадаю в непонятное состояние, похожее на смесь тревоги и радости. Это несомненно Лада. Женщина, которая одним взглядом заставляет сердце биться быстрей.
После небольшой заминки я слышу ее голос.
– Данил… Я должна вам кое-что сказать…
– Давайте встретимся! – опять мой язык опережает мозг, и я запоздало вспоминаю: именно для того, чтобы что-то сказать и придумали телефон.
Секундная заминка, и я понимаю, что своим вопросом застал ее врасплох, потому что в голосе ее появилась нервная хриплая нотка, будто горло перехватил спазм.
– Зачем? – выдохнула она.
И черт меня дери, я опять ляпаю не то, что думаю. Но наверно, потому и ляпаю, что даже самому себе боюсь признаться – я хочу увидеть ее.
– Ну, может, вы хотите мне вернуть хоть что-нибудь из украшений моей матери.
Что и говорить… Одно предложение – и я возглавляю рейтинг самых косячных мужиков в мире. Прозвучало, как пощечина. Обвинение то ли в воровстве, то ли в мародерстве. И если мне самому сейчас стало тошно от себя, то могу представить, в какой гадливой гримасе исказилось ее точеное личико. Наверняка, как при виде какого –нибудь ползучего слизня.
Еще одна заминка, от которой меня начинает трясти. Сейчас она скажет, что я моральный урод, который только и умеет, что орать на женщин и оскорблять их.
Браво, Беркутов! Браво! Моя совесть отходит в сторонку, делая вид, что не имеет ко мне никакого отношения. Но Лада еще больше добивает меня.
–Я не могу запретить вам думать обо мне гадости и не вижу смысла оправдываться. Но я не имею никакого представления о драгоценностях вашей матери. Я просто хотела сказать, чтобы вы были осторожны.
Ровный, чуть ли не безразличный тон ее голоса не смог скрыть от меня разочарование и какую-то привычную боль, которая срослась с ней.
Она отключилась, оставив меня наедине с недоеденным пирожком и обжигающим чувством злости на себя. Меня словно придавило бетонной плитой, я не мог пошевелиться и свободно вздохнуть.
Наверно, мой вид испугал тетю Машу, потому что она всплеснула руками и неожиданно выдала то, что могло решить сразу две проблемы.
Глава 11
– Данилушка! Это Омар звонил? Вот ведь паук ненасытный! Говорила я Наденьке, не доведет он ее до добра, сладкоречивый зверь.
–А? – еще не осознав, что она говорит, я уже услышал голос чуйки, которая тихонько бубнила «Вот оно!»
– Я спрашиваю, Омар звонил? Заграбастал драгоценности, и на нас свалил, чтоб уволить. А Наденьке и так одиноко было, а тут совсем поддержки лишилась. Мы ж ей как семья были.
– Спасибо, теть Маш! Пирожки чудо, – не ответив на ее вопрос, я буквально вылетел на улицу. То, что мне и в голову не приходило, сейчас нарисовалось предельно четко.
Омар может стать моим поручителем перед родней Камилы. У него же есть родственники на Кавказе – я видел, еще когда мама была жива, к нему приезжали то ли братья, то ли друзья. И наверняка, он в этих традициях разбирается… Я думаю, не откажет, потому что чувство вины в нем точно должно сидеть. К тому же мы не ругались, так пусть поможет «сынку» – как когда –то он попытался меня назвать. А холодный нейтралитет не мешает обратиться с просьбой.
Вот Милка обрадуется! Да и у меня гора с плеч.
Однако, чем больше я стараюсь найти плюсов в своем безумном решении, тем отчетливей понимаю, что все это лажа. Я терпеть не могу Омара. И из всех людей на планете – он последний, к кому я хотел бы обратиться с просьбой. И моя чуйка тоже не остается в долгу, она уверена, что и отчим не питает ко мне нежных чувств. То есть полное взаимопонимание.
И я сую голову в эту петлю… Потому что … потому что…
Ну да! Я должен узнать у Лады, что она имела в виду, когда говорила об осторожности. Звонить ей, уверен, бесполезно – трубку не возьмет. Ясное дело, она что-то знает.
И я еще долго мог бы рассуждать на эту тему, боясь озвучить истинную причину своего решения – мне хотелось увидеть эту хрупкую молодую женщину, похожую на загадочный цветок лотоса. Такой же изысканный и редкий.
Пришедшее в голову сравнение прочно пустило корни в моей голове, и я на автомате загуглил.
«Лотос – символ чистоты. Лепестки лотоса покрыты специфическим восковым налетом и поэтому всегда кристально чистые и сухие. Они не увядают в воде, не высыхают на солнце. Буддисты говорят, что чистота лотоса, который рождается в мутной болотной воде, но остается в ней безупречно чистым, дает человеку надежду на то, что в «мутном» мире следующий за Буддой имеет шанс достичь духовного совершенства».
И ведь в точку! Жизнь с Омаром даже с болотом не сравнишь. Изворотливый, алчный, жестокий. И она рядом с ним…
Черт знает, что в мозгах у меня творится! Наверно, в чем-то Макс прав – удары по голове на пользу не идут. Иначе чем можно объяснить, что совершенно чужая женщина заставляет меня идти на безумство. Идти на поклон к человеку, которого я подозреваю в смерти родителей.
Не пытаюсь понять, объяснить, иначе в мозгах произойдет короткое замыкание. Я должен удовлетворить свое болезненное, обжигающее любопытство и ответить себе на вопрос – «Чего я хочу на самом деле?»
И отдаю себе отчет, что даже если бы сейчас нашелся другой кандидат на роль свата, я бы нашел сто причин его забраковать. Мне нужно было видеть Ладу. Просто увидеть и, по сложившейся между нами традиции, извиниться за свою глупую, почти хамскую выходку.
Конечно, я мог бы в свое оправдание задвинуть сейчас тему «О чем она хотела предупредить?», но не буду и пытаться.
Набираю номер, который почему-то не удалил до сих пор. Хотя, конечно, он мог его триста раз сменить. Гудки. Мои нервы затягивались в тугую пружину от осознания того, что я буду с ним общаться спустя столько лет.
– Слушаю, – короткое, емкое это его «слушаю» прилетело как неожиданный хук – мне нужно было с ним поговорить и одновременно жутко не хотел этого.
Хорошо бы миновать Омара, как ненужное звено, но без него никак.
– Дядя Омар, здравствуйте. Это Данил, – будто бросаясь в ледяную воду, выдохнул я.
Пауза длилась не долее трех секунд, это мне часы сказали, но мне показалось, что сердце за это время успело намного больше раз с размаху стукнуться о ребра.
– Данил. Сынок. Ты не представляешь, как я рад. Я пытался тебе позвонить, но абонент был недоступен, – он говорил в своей привычной медлительной манере. Не торопясь, негромко, заставляя собеседника прислушиваться, чтоб не упустить нить разговора. Почему – то подумалось, если бы змеи хотели научиться говорить, не сомневаюсь, что они взяли бы его за образец.
– Наверно, что –то с телефоном было.
– Я очень рад тебя слышать, сынок. Думаю, что у тебя есть какое-то дело? Приезжай. Поговорим. Когда ты сможешь?
Словно Судьба еще дает мне возможность передумать и отступить – можно сказать: «Через неделю» или «Через две». Можно, и поэтому я говорю:
– Могу сейчас подъехать, если вы не заняты.
– Да, конечно, подъезжай. Я прикажу что-нибудь приготовить сногсшибательное. У меня повариха такую вкуснотищу готовит!
– Не утруждайте никого. Я только что так наелся, что, наверно, как удав, неделю переваривать буду.
А про себя подумал, что его дом – это точно последнее место, где я что-то буду есть.
На удивление, пробок не было, и через час я уже сигналил у ворот хорошо знакомого дома.
Я приезжал сюда с отцом, когда у Омара собирались знакомые бизнесмены на своеобразные «мальчишники». Играли в покер, в бильярд. Обсуждали удачные – неудачные охотничьи вылазки. Рыбалку.
Сердце сдавило какими-то тисками от воспоминаний. Однажды с рыбалки Омар приехал один. А отца, безуспешно попытавшись реанимировать, медики отвезли в морг.
И говорят, что время лечит! Да ни хрена подобного! Словно и не было этих нескольких лет. Боль, как оказалось, только затаилась на время.
Скрипнув зубами, я выбрался из машины, по-честному, пытаясь сосредоточиться на деле.
Омар вышел к воротам сам. Порывисто обняв, он снова повторил то, от чего меня бросало в холодный пот. Его «сынок», словно острым скальпелем делало мелкие, кровоточащие насечки на моей душе. В другое время я бы разом пресек этот лицемерный фарс, но сейчас сделал вид, что верю в его искренность.
– Пойдем на веранду, – гостеприимно махнул он рукой. – Я из Испании привез несколько коллекционных бутылок, так что сейчас можем продегустировать.
– Дядя Омар, не стоит беспокоиться. Я за рулем. И я люблю свою машину, поэтому даже услуга «трезвый водитель» меня не устроит.
– Ну тогда я попрошу Ладу приготовить кофе. Она его бесподобно варит. Заодно и познакомлю. Лада – это моя жена.
Хорошо, что он не смотрел на меня, иначе немало удивился бы, увидев, как на моем лице отпечаталось смятение.
При одном упоминании ее имени у меня пересохло во рту, будто кто туда напихал крахмала. А что будет, когда я ее увижу?
И не успел я об этом подумать, как заметил боковым зрением движение на дорожке. Сердце ухнуло и, словно забыв привычный ритм, начало сумасшедше колотиться.
Лада шла, очевидно, из сада, потому что в руках у нее был небольшой букет ярко– желтых цветов. Они резко контрастировали с ее черной водолазкой с короткими рукавами. Почему –то меня это так зацепило, что я уже начал мысленно строить догадки – случайно ли это сочетание, или оно что –то значит для нее. Почему по жаре черная водолазка под горло? Но пришлось отодвинуть эти мысли, потому что я залюбовался ее изящной фигуркой, ее бедрами, на которых, как влитые, плотно сидели светло-голубые джинсы.
– О, Лада. Тебя и искать не пришлось. Познакомься, Данил. Моя жена. Лада.
Мой тренер долго вдалбливал в голову: «Если боишься, что противник окажется сильней, представь его в смешном виде. Например, с большими сиськами, которыми он трясет на ринге. Или что у него трусы спадают. И все ржут, увидев микроскопический член. Страх уйдет, остальное – дело техники».
Я боялся Ладу. Память еще не переварила наше экстремальное знакомство, поэтому мне было стыдно. Как отпетый хулиган, привыкший общаться с «клевыми чиками», теряется при виде настоящей принцессы – воспитанной, умеющей достойно держаться – и пытается ее задеть, так и я , наверно, подсознательно раз за разом говорил ей гадости.
И ведь понимал, что она совсем не заслуживает их, но дурацкий дух противоречия бежал впереди разума.
И вот ситуация – «Познакомьтесь!» Терпеть не могу вранья, но и признаваться, что мы сделали это без его соплей, тоже не хотелось. А вдруг он ее приревнует? Зачем ей неприятности? Вот очередной пример, что мое «Я ТакХочу» выходит боком. Причем не мне. Мне – то с большой колокольни…все дела сделать..
Я нерешительно протянул Ладе руку, сверля ее вопросительным взглядом. В ее ответном я увидел и тревогу, и волнение, и черт меня дери, если не капельку радости.
– Лада, – негромко сказала она и положила свою изящную, аристократическую ладонь поверх моей.
Теперь я понял, чего боялся. От ее прикосновения я чуть не задохнулся – от ладони по всему телу словно рассыпались миллионы крохотных ласкающих искорок. Я судорожно сглотнул и, к своему восторгу, понял, что такое же короткое замыкание догнало и Ладу.
Она вздрогнула и испуганно отдернула руку. Однако то, чего я опасался, и случилось.
– Что с тобой, девочка моя?
Теперь чуть не вздрогнул я. Омар с интонацией удава Каа дал понять, что заметил непорядок в своих владениях. А как он пресекает эти непорядки, я даже думать не хотел.
– Это я виноват. Привык с мужиками общаться, вот и придавил ладошку, как медведь, – ринулся я выручать Ладу.– Простите, я, правда, как медведь. – И силу не рассчитываю, и обидеть могу, не подумав.
– Ничего страшного. Бывает. Я не в обиде.
Ну вот я и пропал окончательно. Только что мы стали сообщниками, скрывающими маленькую тайну. Она поняла то, что я пустил между строк – мое извинение за грубую издевку насчет драгоценностей. Поняла и опять почему-то простила.
В душе, поглаживая ее крохотными невесомыми крылышками, порхали самые настоящие мотыльки счастья. Бездонного, неописуемого, нереального и невозможного. Это то, чего не может и не должно быть. Но оно есть. Как и осознание того, что оно же и неописуемая боль. Маленькая мудрая женщина по имени Лада.
– Ну что же мы стоим? Идем. Лада, приготовишь нам кофе? – Омар разорвал по живому ту невидимую нить близости, которая соединила нас.
Не поддающегося дрессировке драчуна, который, как говорил Портос из «Трех мушкетеров», дерется, потому что дерется, и хрупкую, как фарфоровая статуэтка, принцессу, которая может держать лицо, как настоящий самурай.
– Да, конечно. Только цветы поставлю.
Напрасно я ждал хоть мимолетного взгляда, да это и понятно. Лада легкой птичкой порхнула в дом, заставив снова сглотнуть слюну – я жадно втянул носом невесомый шлейф ее запаха – свежего раннего утра, с травинками и нежными цветами.
Хотя, какой хрен понятно?! Что теперь делать?
Фиговый бы из меня шпион получился. Сдержать эмоции для меня все равно, что балерине шпалы таскать. Они у меня все на лице. Но если в обычной жизни это не доставляет никаких проблем, то сейчас я не имел права даже движением брови показать, что Лада мне нравится.
Причем, нравится – это не то слово. Я отдаю себе отчет, что не имею на нее совершенно никаких прав, но какой-то бес заставляет меня ревновать. Я перехватил взгляд Омара, которым он проводил жену, и до хруста сжал кулаки, отчаянно борясь с желанием дать ему в морду. Это не взгляд любящего мужчины. Это взгляд заводчика собак или лошадей, который гордится своими питомцами. Хозяйский, собственнический.
И пока мы шли по дому, я уже сгорал от зависти и злости – я представлял, на каком кресле или столе этот упырь брал Ладу. Я практически не слышал, что он мне рассказывал, потому что в ушах стоял звон, а в висках, как дятел, стучалась боль. Наверно, вся кровь к голове прилила от одной мысли, что эта хрупкая изящная статуэтка обнажается перед ним, и он лапает ее грудь своими волосатыми пальцами, мнет ее упругую попку, наклоняет, как куклу, и терзает ее, как хищник добычу.
И ни разу в моем видении она не застонала от страсти.
Да, если бы я поделился с Максом своими мыслями, он бы точно сказал, что моя кукуха окончательно поехала.
Слава Богу, мы добрались до террасы, и я вынужден был стряхнуть морок и изложить, наконец, зачем пожаловал.
Не знаю, что случилось с отчимом, но выглядел он таким заинтересованным, будто и впрямь родного сына женить собрался.
– Данил, не волнуйся. Конечно, я сделаю все, что в моих силах. У меня хорошие связи, так что обставим все наилучшим образом, и твою девочку родители простят. Приводи ее в следующий раз, пусть она мне побольше расскажет о них. Будем искать подвязки.
Я немного остыл, и образ обнаженной Лады уже куда-то отступил, пока я разговаривал о деле. Но как только она появилась на пороге с подносом в руках, меня словно опять закоротило.
Ее легкий, словно скользящий шаг, непередаваемая грация, непокорный локон, выбившийся из легкомысленного девчачьего хвостика, сводили меня с ума.
Моментально я отметил, что на подносе две чашки. Почему – то это неприятно кольнуло в сердце. Она, как служанка, принесла и все. С одной стороны – да, мужские разговоры могут быть не для женских ушей. Но она ж хозяйка дома, и могла бы с гостем пообщаться. Черт знает, что в голове моей сплелось – просто мне хотелось быть с ней рядом. Но я понимал, что слишком пристальным вниманием могу ее скомпрометировать.
