Текст книги "Миры (СИ)"

Автор книги: Зинаида Порохова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

  – О, да! Вы, досточтимый профессор Вотэн, похоже, переняли от своего учителя, почтеннейшего архивариуса академика Жанэна Дукуна, уникальный способ проникать в суть вещей и явлений при непосредственном контакте с ними? – хмыкнула гидролог Вионэла. – Ну, тогда я спокойна – вы легко разберётесь с этими чавинцами, подобравшись к ним через их тайники и менгиры!

  – Ну, я бы не делал столь щедрых авансов, – засмущался профессор Вотэн. – Но – да, хотелось бы. И не ради личной славы! А ради торжества БВЛ, справделивости и истинной науки.

  – Верно! Махрово! Вы правы, уважаемый! – согласилась стая. – Не ради славы, а ради БВЛ!

  Очередная группка туристов изумлённо воззрилась на расшумевшихся на стене ворон, странно квакающих. Но, тут же забыв о них, понукаемая курсирующими вокруг охранниками, направилась к следующим строениям. И не удивительно. Не захочешь, поспешишь. Здесь не кормили, местных удобств не имелось, задерживаться или возвращаться назад по маршрутной тропе было строго воспрещено. Так что скорость передвижения была для посетителей этого мёртвого города жизненно важна. Некогда ворон считать.

  – Да где же наши юные друзья? – воскликнула опять Вионэлла . – Я что-то тоже захотела есть, глядя как эти любители старины маются. Неужели местным властям трудно было организовать для них достойное обслуживание?

  – Наверняка – не трудно. Просто тогда часть туристов надолго поселятся здесь – аура тайны весьма притягательна, – сказал профессор Донэл.

  – Да уж! Трудновато попасть сюда, под облака, не имея наших крыльев, – посочувствовал людям кто-то. – Или капсулы.

  – А нашей молодёжи, тоже, наверное, понравились крылья? – заметил Готэн. – Может, оставить их здесь, на Земле, с воронами? Пусть летают.

  – Да мы уже давно здесь! – обижено подал голос Сэмэл. – Просто заслушались вас, внимая учёной беседе.

  Стая зашевелилась, оглядываясь. И действительно – поодаль на стене соседнего здания расхаживали три вороны, на которых никто из них не обратил внимания.

  – А я принял вас за местных обитателей! – расхохотался Конэл, уже не опасаясь реакции туристов.

  – Выходит, иммологи правы, предложив мулляжироваться под ворон? – хихикнула Танита. – Даже нам эти существа неинтересны.

  – Не скажи! Вы так шумели, уважаемые, что произвели впечатление на местных собратьев-учёных, – заметил Сэмэл. – Они более наблюдательны, чем туристы, и скоро пойдут в атаку, решив, что вороны обнаружили здесь не пронумерованную ими мумию инкского вождя. И делят между собой эту деликатесную добычу.

  – Фу! Сэмэл! – попыталась толкнуть его крылом в бок Танита. – Вечно твои неаппетитные шутки! – Но её крыло лишь приятно обдало его ветерком.

  – Возможно, ты и прав, Сэмэл! – посмеиваясь, сказал профессор Донэл. – Пора нам отсюда убираться. Пусть наши собратья мирно роют скальные грунты в поисках истины.

  Итак, друзья, вернёмся на откос с другой стороны горы Уиньяй-Уайны. Пора вызывать кабинки.

  И стая взмыла в небо. Кстати, стажёры – в данный момент вороны-стажёры – ничуть не уступали в технике полёта коллегам, которые летели на автопилоте.

  Глава 6. Гоша и пустота

  – Гоша, ты где? Приглашаю тебя на чаепитие, – прозвучал чей-то голос.

  В данный момент Гоша был на краснодарском вокзале. И его били. Чай был бы кстати.

  В привокзальный полицейский участок сегодня поступила жалоба о краже у прибывшего пассажира поезда «Москва – Новороссийск» двух чемоданов. Пострадавший указал в заявлении, что в тот момент, когда он покупал сигареты в ларьке на перроне вокзала, поблизости ошивался бородатый нищий с миской для подаяния. То ли цыган в серьгах, то ли кришнаит без определённого места жительства. Очень подозрительный. Он-то, небось, и стянул его имущество.

  Скорее всего, рассудили в участке, «подвертел углы», то бишь – украл чемоданы, известный байданщик, ранее сидевший Василий-Цепной. Он частенько с рассеянным видом ошивается здесь на «бровчике», то бишь – на вокзальном перроне. Но полицейским было недосуг разбираться. Где он сейчас, Цепной, ищи-свищи его! Небось, и от «углов» давно избавился, где-то «заханырив хабар». А Гоша вот он и – при серьгах, как показал терпило-потерпевший в «заяве». Хотя и без «углов». Но это уже не имеет значения.

  – Гад кришнаитский, ты чемоданы «сбанчил»? Куда заханырил? – орал Костяныч, метеля его ногами. – Где твой подельник? Куда «углы» дел? Говори! – Бил жестоко.

  Полицейский Костяныч не считал бомжей за людей:

  «Хуже насекомых, мля! Для чего на свете живут? Только атмосферу портят. Никакой пользы от них человечеству, одни проблемы».

  И всячески помогал избавить мир от ненужного балласта, считая себя санитаром этого леса – привокзальной территории.

  На Гоше Костяныч срывал зло на весь этот сброд, портящий ему статистику правонарушений. Ведь сегодня последний день месяца, значит отчёт из-за этих чемоданов испорчен. А это премия.

  «Что-то он сегодня слишком раздухарился, – недоумевал напарник Костяныча, получивший от вокзальной братвы кличку Хрюша – за уютную полноту и относительное добродушие. Он отлично знал – впрочем, как и сам Костяныч – что безобидный Гоша не причём. Не „банчил“ он и „на атасе“ не стоял – не по нему, полусумасшедшему мечтателю о заморском кришне, эта бодяга с чемоданами. – Не ровен час, „ласты склеит“. Жалко его. Человек, всё же, не собака. Хотя и собаку жалко», – думал Хрюша, чисто для протокола, махая над Гошей дубинкой.

  И тут произошло нечто странное: дубинка Хрюши без сопротивления прошла сквозь то место, куда он ударил. И где только что была многострадальная спина Гоши. Они с Костянычем, пыхтя, замерли над... пустым местом.

   «Как свят дух испарился, – удивился Хрюша. – И мне, что ль, в кришнаиты податься? Как он выскользнул из-под рук, вернее – из-под ног Костяныча?»

  – Чо за фигня?! – зло вскричал Костяныч, оглядываясь. – Куда делась эта мразь?!

  – Как растаял, кришна! Во, чудеса! – удивлённо отозвался его напарник.

  – Он чо, сахар? А я – кипяток? Это ты его упустил?

  – Я? Ни боже мой! Да не боись, закуканим! Куда он денется с подводной лодки? На вот, надень! – сказал Хрюша, поднимая фуражку Костяныча и протягивая ему.

  – Мля! – вскричал Костяныч, отталкивая его руку. – Найду – убью!

  И, выскочив из участка, ринулся на поиски исчезнувшей добычи, расталкивая пассажиров. Хрюша с фуражкой в руках бежал вслед.

  Но Гоша был уже очень далеко.

  ***

  – Да пребудет с тобой свет! – поприветствовал Юрий Гошу, входящего в лесную избушку, где они с ним беседовали этой весной. – Ты сюда с боями пробивался? – кивнул он на следы побоев и порванную одежду Гоши.

  – Я не участвую в битвах майи, – ответил тот, усаживаясь на топчан. -Да пребудет с тобой любовь! Но ты отвлёк меня от постижения самадхи. Что случи... Хотя я и так знаю – опять проблема выхода из пифоса?

  – Типа того. Прости, что прервал твою медитацию, – улыбнулся Юрий, вороша в печи горящие угли и подкидывая дров. На плите посвистывал закипающий чайник.– Но мне казалось, что ты уже и так гуру.

  – Ты всё ещё любишь развешивать ярлыки? – усмехнулся Гоша. – Что значат любые звания вне майи?

  – Тогда зачем это? – указал Юрий на его синяки и сел за деревянный самодельный стол. – Ведь ты бы мог... сменить картинку майи.

  – Учусь любви, – сказал Гоша. – Ускоренный курс.

  – Что такое любовь в твоём понимании?

  – Милосердие. То есть – милость сердца.

  Он сидел, пряча глаза за завесой спутанных волос. Так, наверное, удобнее витать в загадочных мыслях шайвы – Шайвачариара, сидха – от которых его не могло отвлечь ничто. Даже вопросы Юрия или пинки Костяныча.

  – А как с милосердием у учителей?

  – Пока учатся в школе справедливости. Это первый шаг к совершенству.

  – И это называется справедливость? – указал Юрий на синяк, который наливался на щеке Гоши.

  – Сколько людей, отдельных миров, столько и справедливостей.

  – А для тебя это что?

  – Для меня справедливости вообще не существует. Нет меры – нет и сравнения, нет обид – нет и несправедливости. Добавить или отнимать надо, когда чего-то не хватает. Тот, кому хватает всего, приближается к совершенству.

  – А Костяныча достигнет совершенства?

  – Все достигнут..

  – И ты на него не обижаешься?

  – Один мудрец сказал людям, услышав, как они осуждают злого человека: «Не осуждайте. Вы не знаете всю его историю».

  – И какова вся история Костяныча?

  – О, она забавна, – улыбнулся Гоша.

  – Расскажи!

  – В прошлой жизни он был калекой. И это была плата за то, что когда-то он оставил без помощи своего калеку-отца, пострадавшего на войне. Поэтому в следующий раз он сам родился калекой. Его никто не любил и над его уродством издевались даже дети. Поэтому он больше всего мечтал о том, чтобы получить власть над людьми и отомстить им. И в этой жизни он стал полицейским Костянычем.

  – А что будет с ним дальше? Знаешь? – прищурился Юрий.

  – Подумаешь – бином Ньютона, – хмыкнул Гоша. – Конечно, ты прав, считая, что будущее многовариантно. И направление выбранной ветки зависит от решений, принятых в развилках судьбы. Но карму трудно отменить, не выйдя из майи. Поэтому Костяныч скоро снова станет инвалидом. В перестрелке он прикроет собой полицейского по кличке Хрюша. Ведь это единственный человек, к которому он испытывает привязанность. Но он не сдастся, проявит характер и станет чемпионом параолимпийских игр. Ему будут подражать многие. И у однорукого Костяныча – Николая Константиновича Суркова -появится много друзей. Он станет наставником слабых и одиноких. И даже заведёт семью. В следующей жизни Костяныч будет врачом. И даже бомжам будет подавать милостыню. Он поймёт, что не знает всей их истории.

  – Зло иногда порождает добро?

  – Оно всегда порождает добро. Только не сразу. Нужно время.

  – Значит, все полицейские добрые?

  – Они стремятся к справедливому возмездию. Но не всем это по силам.

  – Справедливому ли? Или каждому – по карме его?

  – Они её орудие, – вздохнул Гоша. – А их главная задача – не уподобиться злу, против которого борются.

  – Современные мытари? – усмехнулся Юрий.

  – И сотники, – кивнул Гоша, – не ведающие, что творят. Так что – не осуждай, если не знаешь всю историю.

  – Так, с современными мытарями ясно. А кто такие Ангелы, которые учат людей добру? И кто демоны? Зачем они, если всем уже всё по карме отмеряно и прописано?

  – Бог милостив. И закон причинно-следственной связи событий всегда предполагает выбор. И право на подсказки на развилках судьбы.

  – Как сложно...И для этого боженька содержит целый штат Ангелов и демонов?

  – Всё просто, Юрий! Ангел это ты и есть, твоё высшее сознание, находящийся вне майи и круга сансары. Ты его слышишь как голос совести.

  – А демон это кто?

  – Тоже ты. Та твоя часть, которая жаждет получить заказанное в прошлой жизни. И накопленные в нынешней, если ты слушаешь голос демона, а не Ангела. И если душа выбирает зло, её демон вырастает. И победить его бывает трудно. Потому что голос Ангела почти уже не слышен. Поэтому послы Света и шли с помощью к падшим.

  – Но если Ангел это я и я уже вне майи, то почему я тут? Разве совершенные души возвращаются в майю? – спросил Юрий, наливая кипяток в кружки с ароматными травами. – Почему я продолжаю крутиться в колесе сансары?

  – Твоя несовершенная часть перевесила совершенную, – пояснил Гоша, взяв кружку. – Хотя, Иисус, взяв на себя грехи мира, уже воскресил всех, выведя из ада майи в рай. Ведь время и причинно-следственные связи существуют только в майе. Поэтому каждый человек, благодаря Иисусу обретя своего Ангела, уже находится за её пределами. Но душа многих, не избавившись от желаний, вернулась сюда снова. И человек это одновременно демон и Ангел. В разных долях, конечно. По карме, – усмехнулся он. – А нирвана или состояние самадхи, это безвременье, присущее душе вне добра и зла. Некоторые достигают его, находясь здесь, в теле.

  – А всё началось с Адама. Где он сейчас?

  – Да, друг Бога Адам избрал путь познания добра и зла. То есть – нахождения в пространственно-временном континууме причинно-следственной связи, в котором он мог усовершенствоваться, познавая добро и зло. И уподобиться самому Богу, включающему в себя все миры – совершенные и совершенствующиеся. С согласия Творца, душа Адама разделилась на индивидуумы, способные познать сущее. Но вскоре демон – познаваемое зло, стал брать власть над ними. Потому в этот континуум, майю, и явился Иисус, сын, то есть – Слово Божие о спасении человечества. И, вочеловечившись, включил в своё божественное тело всех детей Адама – части его души. Благодаря Ему, каждый человек вновь получил возможность исправиться. И достичь высшего совершенства. Но не только состояния безгрешного Адама до падения, но стать выше. То есть – выйти за пределы добра и зла – то, к чему и стремился Адам. А когда все части души Адама достигнут этого, он вернётся к Богу. Хотя, можно считать, что уже вернулся – в образе Иисуса Христа, преодолевшего майю. – Гоша вздохнул: Юрий, мы уже об этом говорили. Ты сам прекрасно всё знаешь. Прислушайся к своему Ангелу, соединись с Атманом. В общем – вернись к себе. Но не к демону. Умей их отличать.

  – Да уж, задачка – преодолей сам себя. Вытащи за волосы из болота... Понимаю, почему ребёнок, рождаясь, плачет. Он всё помнит, но уже знает, что потом забудет...

  – Если заиграется с майей – обязательно забудет. – Гоша усмехнулся и опять вздохнул: – Раньше, слушая о гуру, убегающих от, тех, кто считал себя его учениками, я не думал, что сам буду в этой роли. Стань сам себе учителем, Юрий. Учителя бывают разные. Иной – сам слепец и твой путь удлинится. Или, даже, ты попадёшь с ним в яму.

  Юрий, молча, пил чай. По избушке распространялся цветочный аромат.

  – Я пытаюсь, Гоша, но пока не получается, – наконец, сказал он. – Эти алтайские травы я собирал в горах вместе с бурятским отшельником Лодоем. Ну, думаю – ты знаешь, что до этого я оставил тибетский монастырь, чтобы не подвергать опасности Тинджола и Цэрина. Затем я ушёл из дома Индиры – что мог, я там сделал. С монахом Лодоем мы почти не разговариваем. Я много думаю... И немного устал от этого.

  – Одиночество? – задумчиво проговорил Гоша. – Это сложно. И опасность не в отсутствии общения или комфорта. Это самое лёгкое. А в том, что ты можешь не справиться со своим демоном. Там, в молчании, они активизируются. Поэтому лучше вообще не думать. Некоторые практикуют мантры или Иисусову молитву. Потому что демон, лишённый пищи – то есть твоих желаний, идёт в генеральное наступление. И пытается вернуть себе душу, заманить её в майю, А те кто считает, что их демон находится снаружи них – лёгкая добыча. Водой или кадилом его не одолеть.

  – А если демон, заключая договор, покупает душу, то всегда исполняет её желания? – спросил Юрий.

  – А-а, договор! Как с Фаустом? – покачал головой Гоша. – А чего ж не исполнить? Хотя – какой от этого прок? Ведь жизнь человеческая коротка, а колесо сансары вертится непрерывно. И в новой жизни появляются новые желания, подобные неудовлетворённой жажде. Желания это дым в мираже майи.

  – Договор, и правда, существует?

  – Ну, это, конечно, фигура речи. Договор это карма и дописанные в неё желания и обязательства. И он действительно скреплён кровью. То есть – кровным родом человека, который рождается вновь и вновь в муках. И в слезах. Поскольку, побеждённый своим демоном, он уже не слышит Ангела, опускаясь всё глубже в майю.

  – Сатана – князь мира сего? Может ли он что-то обещать, если это всего лишь часть нашей души? Как мог он обещать царства земные, искушая Иисуса в пустыне?

  – Ты прав, сатана не властен ни над майей, ни над её царствами-миражами. Он сам её слуга. Властен над майей только тот, кто не желает владеть её царствами.

  – А что значит евангельская притча, где Иисус был вознесён на крышу храма? И сатана предложил Ему упасть вниз, чтобы Отец небесный подхватил Его? Чего он хотел?

  – Чтобы Иисус проявил, наконец, желание. Ведь Он, на время искушений, был оставлен Богом. То есть – Атманом. И должен был сам, как человек, победить демона, находящегося внутри Него. Или ниспасть в майю.

  – Внутри Иисуса был демон? – удивился Юрий.

  – Да. Он есть в каждом живом существе майи. И называется – инстинкт самосохранения. Поэтому Иисус и называет себя то Сыном Божьим, то сыном человеческим. Если б Он пришёл на Землю только Богом, Адама спасти не удалось бы.

  – Поэтому Он во время казни сказал: «Эли, Эли, лема савахтани?», что значит: «Боже Мой, Боже Мой! Почему Ты Меня оставил?».

  – Именно! Божественная часть оставила Его. И Иисус прошёл свой крестный путь, не попросив облегчить Ему ношу, которую взял на себя – грехи мира, карму человечества, начиная от Адама.

  – С демоном понятно. А с кем боролся библейский Иаков? Описывают, что он боролся с Богом всю ночь. И тот даже вывихнул ему бедро. Неужели и, правда, с Богом возможно бороться, как это пишут в Библии?

  – Ты уже знаешь ответ, Юрий, – улыбнулся Гоша. – Иаков боролся сам с собой. То есть, его человеческая сущность боролась с Ангелом, Атманом, Богом внутри него. И победил Бог, вывихнув Иакову бедро. Это знак, что можно победить себя. То есть – демона.

  – А что значит заря, остановившая эту битву?

  – То, что она происходила во сне, в подсознании, в астрале. Свет зари вернул Иакова в этот мир майи. Хотя, что такое сны?

  – Ну, наверное, это состояние, когда дух человека покидает его физическую оболочку.

  – Или, наоборот, входит внутрь человека, проникая через оболочки, составляющие его энергетическую сущность. И достигая уровней, где может встретиться с Богом. То есть – с внутренним Атманом. Некоторые считают Его Богом. И когда дети Адама воссоединятся, достигнув совершенства, Его Единая Душа вновь достигнет Бога.

  – А Иаков, выходит, уже встретился с Ним? И даже победил себя? Удивительно!

  – За пределами майи, – вздохнул Гоша и взглянул на Юрия: А теперь поговорим. – Юрий хмыкнул, но Гоша продолжил: Ты похож на оторвавшийся от дерева листок, несущийся неведомо куда, – сказал он. – Не позволяй ветру майи управлять тобой. И потом – причём тут Ветхий Завет, который ты знаешь наизусть? Это только слова, хоть и сакральные. Уходи от смыслов, понятий и форм. Это инструменты майи. Будь вне майи!

  – Я действительно не знаю, куда меня несёт, – сказал Юрий. – Не знаю, зачем я пришёл в этот мир? Кому всё это нужно? Куда мне идти?

  – Вопросы – тоже крючки май. Я, например, иду в никуда. И ни зачем. Делай, что делаешь, и пусть будет, что будет. В этом и есть смысл всего, – вздохнул Гоша. – Или, может, отсутствие смысла во всём.

  – Извини, но, прежде чем стать никем, я хотел бы хотя бы узнать – кем я был?

  – Ты висишь в пустоте и наблюдаешь за пузырём майи, Юрий. Проходят века и тысячелетия, а ты так и не выбрался к свету. Тебе только кажется, что ты рождаешься, страдаешь, задаёшь вопросы, что-то ищешь в пустоте, а затем умираешь. Чтобы вновь вернуться к тому же коесу.

  – Тогда зачем жить?

  – Чтобы стать равным Богу, – усмехнулся Гоша. – Бог создал человека по своему образу и подобию, вдохнув в него часть себя. Ты не можешь постичь совершенство Бога. Как же ты сможешь постичь себя, Его подобие? Ты можешь познать только свою несовершенную. тленную часть. И лишить себя жизни, уничтожив Его частицу, невозможно. Бог вечен.

  – Выходит: мы и есть Бог, но – инкогнито?

  – Настолько инкогнито, что все забыли о совершенном Боге, который внутри нас. И знают лишь свою оболочку, несовершенную форму, возведя её в кумир.

  – Но выходит, что стать Богом можно только за пределами майи? – вздохнул Юрий.

  – Не обязательно покидать этот мир, чтобы выйти за рамки майи, – пожал плечами Гоша. – Я всё сказал, что ты можешь вместить, Юрий. Дерзай! И как сказано – по вере твоей будет тебе. Дзэн-монахи считают, например, что наивысшего смысла достигает тот, кто умеет щёлкать одним пальцем. Научись у Лодоя хотя бы этому.

  – Щёлкать пальцем или верить в это? – усмехнулся Юрий.

  – Или в то, что этого пальца не существует, – сказал Гоша с улыбкой.

  – И меня тоже? Ведь палец-то мой.

  – Ты – единственное, что существует в мире, созданном тобой.

  – Мной? А люди тогда где?

  – Люди – каждый в своём мире, в своей вселенной. Лишь на какое-то время ты притягиваешь их в свою вселенную. Согласно прежним договорённостям с ними, – ответил Гоша, казалось, засыпая от собственных речей. – Они помогают тебе проходить уроки. А ты – им.

  – Какой договорённости?

  – Там, за пределами майи. Между перерождениями.

  – Когда я слушаю тебя, Гоша, мне всё понятно. Но когда я остаюсь один, я ничего не знаю! – покачал головой Юрий.

  – Заявление, достойное истинного философа, – улыбнулся тот. – Я тоже ничего не знаю.

  – Понимаешь, стоит мне поверить, что вокруг меня только майя и мира не существует, то тут же перестаю существовать и я сам. Я не ощущаю себя осмысленной личностью. Меня нет, как и этого мира. Кто мы? Из чего состоим? Из ощущений нашего тела, из происходящих вокруг событий, из ожидания будущих? Без этого как будто нет и меня. Как выйти из майи, не исчезнув самому?

  – Исчезают твои личины, иллюзии, чужие установки. Мыльные пузыри лопаются, суть остаётся. Отпусти их прочь, это не ты. Найди себя истинного.

  – Будде это удалось, – проговорил Юрий. – Но ведь и после просветления он остался в майе, среди людей. Зачем?

  – У Будды осталась на Земле только его часть, над-сущностная личность, – проговорил Гоша. – Он учил людей Пути к истинному себе – к Атману. В квантовой физике, например, считается, что частица способна находится сразу в двух местах. Так и душа человека – Душа, Дух, Атман. В христианстве это: Отец, Сын и Дух Святой. Также и человек многослоен – с поправкой на пространственно-временной континуум. Его аура состоит из семи оболочек – физическое, эфирное, астральное, ментальное, казуальное, буддхическое, атмическое. Или: сознание-подсознание-высшее "я". И всё это – человек, образ и подобие Божие. Потеряв хоть одну из составных, человек меняет своё место во вселенной. Впрочем, это уже другая тема.

  – Как видно, мой Атман очень глубоко сидит, – грустно пошутил Юрий. – Не знаю, до каких оболочек дошёл Лодой? Его имя значит – мудрый. Но он больше похож на простака, чем на мудрого святого, каким его считают. Я не смог добиться от него ни одного духовного совета. Или обнаружить в его сознании какие-то достойные внимания рассуждения, кроме бытовых.

  – Возможно, его путь – освобождение своего сознания от всего лишнего? Мыльные пузыри лопнули.

  – Не знаю, Гоша. Понимаешь, он ежедневно выходит на пустынный перекресток дорог и сидит там. Спрашиваю его – зачем? Отвечает – благословлять проходящих. Но где они? Там за месяц иногда нет ни одного путника. И тогда он просто сидит и дремлет. Я спросил, зачем он теряет время? Лодой ответил, что ждёт тех, кого судьба приведёт к нему на перекрёсток мира, чтобы благословить. Кое-кто из соседней деревни даёт ему еду, ещё у нас есть травы. Так и живём. Я предлагал ему читать вместе со мной мантры – как в тибетском дацане, но он только смеётся. Говорит – он сам мантра.

  – И кто получил его благословение? – спросил Гоша, внимательно выслушав. – Паломники? Разбойники? Добрые люди?

  – Похоже, что разбойники, – сказал Юрий, вздохнув. – И те случайно заблудились. А те люди, кто хочет прийти к Лодою специально за благословением, часто сбиваются с пути,

  – Значит, его друзья – мытари? – спросил Гоша. – А не благоверные фарисеи?

  – Выходит так, – кивнул Юрий.

  – Он им нужнее, – улыбнулся Гоша. – Иначе они не услышат голос своего Ангела. Без благословения.

  Иногда просвещённые люди сетуют – почему вселенная не посылает просветлённого учителя, который бы помог им идти по духовному пути? И почему же, как ты думаешь? – спросил Гоша.

  – Ну...

  Во-первых, если ты разберёшься сам – это почётнее.

  Во-вторых, если ты найдёшь учителя, твой путь удлинится.

  В третьих...– замялся Юрий.

  – Ну-ну, и в третьих? – прищурился Гоша.

  – Как ты сказал: иной учитель сам слепец. Учиться лучше у себя:

  Совесть – твой внутренний голос.

  Ангел – твоя совершенная часть.

  Атман – твоё внутреннее совершенство и твоя божественная душа.

  – Ты прав. Через них Бог беседуют с тобой, – кивнул Гоша. – Только слушай.

  – Но как же не спутать голос совести с демоном? – сказал Юрий задумчиво. И сам же ответил: – Любовь подскажет, кто это! Если совет даёт любовь к миру и всему сущему – верь ему. Если любовь к себе – гони прочь. А чей голос слушаешь ты, Гоша? – спросил он.

  – Ничей, – пожал тот плечами. – Я слушаю внутреннюю тишину. И отвергаю любой голос. В том числе и шести энергетических оболочек. И тогда моё седьмое атмическое тело обретает полный голос.

  – То есть – не образ божества, а Его подобие? Сам Бог? – удивился Юрий.

  – Именно так! – кивнул Гоша.

  – Хорошо сказано! Но как этого достичь? – вздохнул Юрий. И пошутил: – Вот теперь-то я понимаю, почему не слышу тебя! И часто не могу проникнуть в твоё сознание.

  – Ты просто не знаешь мою историю, – ответил Гоша и направился к двери избушки. – Извини, мне пора. Успехов тебе в познании себя!

  – Света и просвещения тебе, Гоша! – ответил Юрий.

  ***

  «Не ровен час, „ласты склеит“. Жалко. Человек, всё же, не собака. Хотя и собаку жалко», – думал Хрюша, чисто для протокола махая над Гошей дубинкой. И тут произошло нечто странное: дубинка Хрюши прошла сквозь то место, куда он только что ударил. И где только что была многострадальная спина Гоши.

  Они с Костянычем огляделись.

  – Да вот же он! – заорал Костяныч, указывая на Гошу, откатившегося в угол. – Ну, сейчас убью, байданщик! От меня не скроешься! – И бросился к нему.

  Тут дверь участка резко открылась и в неё вбежала перепуганная молодая цыганка, держа в руках два чемодана. В спину её толкал патрульный с соседнего с вокзалом участка, Боря-бухло.

  – Вот, прихватил на тёпленьком, – сказал он, сопя от усталости и остатков похмелья, явно обозначенных на его лице. – Вот, лярва! Сидела в кустах, Аза-черноглаза! Чьи-то чемоданы дербанила. Спросил – что в них лежит? Не фига не знает! Говорит – моё! Глянул, а там всё мужское! Да и так ясно: скомуниздила у кого-то! Откуда у чавэллы кожаные чемоданы, а? Тебе, Коля, заява на покражу чемоданов от терпил не поступала?

  – Поступала! – одёргивая на себе китель, пробурчал Костяныч. – Вот следственные мероприятия проводим. Спасибо, братан, за оперативность! Щас оформим! Не обрадуется!

  – Служу... как его там...С тебя бухло! – заржал довольный Боря.

  – А ты чего тут разлёгся, кришна? – притворно заорал Хрюша на Гошу. – Курорт тебе тут, что ли? Вали отсюда, пока в обезьянник не закрыл!

  Гошу долго просить не надо – как ветром сдуло. Действительно ведь – не курорт.

  Глава 7. Оуэн и привидения

  Оуэн постепенно приходил в себя.

  Его жизнь шла как прежде: философствования, редкие вылазки из пещеры – в основном ради пропитания, и на очередной Танец Полнолуния. За исключением того, что в Верхней пещере – с опасным лабиринтом и Духами, коварно готовящими ему ловушки – Оуэн больше ни разу не был. Ему и тут неплохо. Спокойно и комфортно.

  Правда – как ему показалось после ночи, когда он пропустил Танец, исполняемый им... очень много витков – чего-то в нём теперь явно не хватало. Какой-то его Танец стал... одинокий, что ли. Но что за ерунда? Он всегда танцевал Танец Сфер один. Ещё с тех пор, как его цивилизация вымерла. А это было... ну, неважно сколько с тех пор прошло витков. Не в витках смысл жизни. И Небесные Сферы, которым Оуэн, танцуя и посылая сложнейшие символы, вступал во взаимодействие, как-то уменьшили свою яркость. Они явно... что-то не договаривали древнему криптиту. Поэтому этот очередной, после того пропуска, Танец Полнолуния обманул его ожидания, что ли. Но Оуэн списал это ощущение на счёт своего нелепого сбоя в отлаженном ритме взаимодействия с Небесными Сферами. Ну, что ж, сам виноват, проспал. Постепенно он возместит этот урон – и в своих ощущениях, и в восполнении энергии. Эта его рассеянность... Оуэн сам не понимал, как с ним такое могло произойти? Да, он плохо себя чувствовал в то утро, после пропущенного Танца, но ведь он не был болен...

  Возможно, Юрий мог бы ему объяснить происшедшее – он же всё так тонко чувствует – но он так и не появился. Оуэну не хватало их бесед. Надо признаться, он привык к Юрию. И очень переживал о том, как сложилась его судьба.

  Но жизнь идёт. Как идёт...

  И вот однажды, проснувшись в своей нижней Базальтовой пещере, Оуэн с недоумением осмотрелся и понял, что не может больше философствовать. Никакие мысли о тайнах вселенных и о смысле бытия его больше не волновали. Одна лишь тайна – тайна туннелей не давала ему покою. Что это с ним?

  Хотя, с другой стороны, что же он за морской философ, если его не интересует столь необычное явление? Ведь это так интересно: кто сделал эти туннели? Зачем? Где сейчас их создатели? И почему Духи святилища, такие мудрые и независимые, охраняют их? Для кого? Или и у них есть чувство собственной территории, которую нужно оберегать от чужаков? Тогда не такие уж они и мудрые.

  В Оуэне, наверное, проявилась его натура учёного, хотя слегка растерявшего научную пытливость за время его отшельнической жизни. Он вернётся в Верхнюю пещеру и всё про эти туннели узнает! И, главное – внимательно послушает их стены и колонны. Почувствует их мысли, проникнет в прошлое...

  Только вряд ли разумно спускаться туда без верного оруженосца – если уж вспомнить дон Кихота Ламанчского – дельфина Фью. Оружия у него никакого нет, но зато он от природы имеет способность сканировать звуком – или что там у него срабатывает – все эти пустоты и ходы-выходы. Надо пригласить его с собой в эту научную экспедицию. Пусть ассистирует ему, как и положено в научных экспериментах. И предупреждает об опасностях.

  Дельфин Фью примчался на его зов сразу.

  – Прекрасного дня, великолепный спрут! – воскликнул он, накручивая круги вокруг Оуэна, взгромоздившегося на свой любимый большой камень у входа в пещеру. – Кажется, твоя хандра закончилась! Я этому несказанно рад!

  Но когда он услышал, что затевает его друг, его весёлое настроение заметно испортилось.

  – Ну, вот, приплыли! – протянул он. – Оуэн, у тебя очень большая голова, да ещё в придачу восемь дополнительных мозгов в твоих длинных ногах, но ты ими иногда совершенно не правильно пользуешься! Мало того, что ты в этом лабиринте однажды чуть не пропал, так ты снова туда лезешь? Зачем тебе это?

  – Научная экспедиция!