Текст книги "Экиопщик (СИ)"

Автор книги: Зинаида Порохова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

  – Точно! Мы – практики, Дин. Теория и нанизывание на мозг цифирок – не наша стихия, – хмыкнул Хан, подмигнув Пану.

  – Да-а, попали мы, – протянул технарь Зак, Вид птиц. – Не ожидал, что эта милая голубенькая планета загонит нас, опытных экиопщиков, в такое болото. Как помочь загибающимся землянам выжить, не навредив им?

  – Дин! Ты же знал, какая западня нас здесь ждёт? Ещё на Осне изучил этот... анти-научный и анти-гуманный трактат! – воскликнул суфликатор Бусила, рептилоид. – Почему не отказался от задания?

  – Мы бы поддержали тебя! – сказал примат Пан. – И не только мы. Никто в Сообществе не осудил бы тебя. Тут, в этих цифирьках, – указал он на экран с трактатом, – прямое нарушение ЗоНа, принципа БВЛ и Кодекса Сообщества. Зачем мы прискакали сюда?

  Дин строго прикрикнул на них:

  – Как я мог отказаться? Это наш долг!

  – Наш долг – спасать, а не топить! – возразил Пан.

  – А скажи-ка, командир, с какого перепуга нас сюда прислали? – вдруг подозрительно уставился на него Хан. – Тут же работала своя команда экиопщиков, которая периодически наводила на Земле порядок. Без этого земляне давно бы отравили себя. Где эта команда?

  Дин тяжело вздохнул.

  Глава 13

  – Какая тебе разница – где другая команда? – попытался увильнуть от ответа командир Дин. – Это второстепенный вопрос. Давайте решать главный – что делать с планетой Земля?

  – Фидли-фидли-па! – насмешливо просвистел Зак, Вид птиц. – Давай выкладывай, не трепыхай крылышками, Дин! – сказал он. Хотя, конечно, имел в виду не крылышки. – Что случилось с нашими коллегами? Все одновременно ушли в отпуск? Так это против правил.

  – Да, лучше сразу скажи! – зашумели девонцы. – Дин, колись! Мы же всё равно узнаем – того спросим, этого. Мир тесен!

  – А я вот прямо сейчас позвоню товарищу по академии! – заявил ионщик Упо. – Он в Управлении работает.

  – Ладно! Я вас услышал! – поднял руки Дин. – Не лайте против ветра!

  Все притихли.

  – Только учтите – эта конфиденциальная информация.

  – Кон... Чего? – не понял Хан.

  – Тихо ты! – прикрикнули на него. – Это секрет! Только для своих.

  – А, так я – свой, – удовлетворённо кивнул тот.

  – Я тоже выяснил это у своих, не буду называть имена, – пояснил командир. – Землю курировала команда экиопщиков под руководством Читко-Куфа, Вид чешуекрылых, короче – как ты, Мха, жук. Помощник – примат Нгы-Тха. (Смотри роман Пересечение вселенных, книга 5). Уникальные ребята! – гордо сказал он. – Нет таких катастроф, с которыми бы они не справились. Одни из лучших экиопщиков. Читко-Куф даже имеет почётное звание Супер-Эко.

  – Ну и молодец! Ты давай ближе к делу, Дин! – не выдержал суфликтор Шаолэнь. Он всегда очень ревниво относился к чужим знакам отличия.

  – Ну, что – ближе, – сник командир. – Не стали они делать эту реконструкцию Земли. Ни по одному из вариантов.

  – Я бы тоже не стал! – жёстко заметил Мха.

  – И я! И мы!

  – Что – вы? Тоже хотите быть отстранёнными от работы?

  – Фью-Фью! Ничего себе, – присвистнул Зак. – И что с ними теперь?

  – Пока ничего, – вздохнул Дин. – Как ты и предполагал, Зак, их всех одновременно отправили в отпуск. А экиопщик без работы, как птица без крыльев. Рыба без воды...

  – Ещё скажи – рептилия без светила, – буркнул Упо, рептилоид. – Ясно – мы пропадём с тоски. Ну и как нам быть?

  – Выбирать вариант, будь они неладны! – заявил Дин.

  – И потом сохранять от всех эту кон-фи-ден-циа..., в общем, секретную информацию о наших противозаконных действиях в тайне? – свирепо пробормотал примат Хан. – В жизни такого не делал. И не сделаю. Ни вариантов, ни тайн.

  – А я не был на своём туманном Дёнсе десять лет, – мечтательно заметил биолог Суинэ, спрут. – Меня там уже никто не помнит. Кроме мамы, наверное. Что мне делать в этом отпуске?

  – Будешь заново знакомиться, – буркнул Бонимэ. – Жену себе назнакомишь.

  – А если нас дисквалифицируют! – испугался ионщик Дак. – Я ж ничего больше не умею!

  – Будешь в котельной работать, – хмыкнул Пан. – Там с энергией перебоев не бывает.

  – Нет, ребята, нам надо что-то придумать! – вскричал Шаолэнь, рептилоид. – Ну их, эти два варианта! Даёшь третий, наш!

  Глава 14

  Монтэ-Гюст, облокотившись на локоть, полулежал на платформе, расположенной на уступе скалы.

  Внизу перед ним шумело море. Вечерело. Раскалённый оранжевый шарик светила медленно погружался в воды, окрашивая облака в алые и розовые цвета и рисуя огненную дорожку на волнах. Казалось – иди по ней и достигнешь этих алых небесных чертогов, в которых царствует звезда по имени Солнце.

  На берегу у самой кромки воды стояла девочка в шортиках и светлой маечке. По земным меркам ей было лет двенадцать. Но Монтэ-Гюст считал, что, учитывая её духовный возраст, ей не менее тридцати лет. Она тихо говорила с морем, мысленно, конечно.

  – О, великие моря, могучие океаны, бездонные глубины и бесконечные морские просторы! – говорила она. – Я вас очень люблю! Я благодарю этот мир за то, что он так прекрасен! И я очень хочу, чтобы все живущие в нём были счастливы! Но почему тогда плачут киты? Я их слышу, о, морские глубины и могучие волны. И очень хочу помочь им, успокоить их. О, восхитительные гигантские киты – вы душа океана, главное его достояние. О чём вы грустите? Почему так печальны ваши песни? Я не могу спать, слыша их. Не могу радоваться, зная, как вам грустно. Поделитесь со мной своей бедой. Я так за вас переживаю!

  И, о, чудо, киты отозвались.

  – Нет повода для грусти, Морена! Ты не против, если мы тебя будем так называть?

  – Я знаю, что вы мне дали это имя. И оно мне нравится. Так о чём вы грустите? В который раз я прихожу сюда, но вы мне так и не сказали этого.

  – Зачем тебе наши печали, Морена? Мы благодарны уже только за то, что иногда ты с нами говоришь. И нам становится легче.

  – Но почему вам нелегко? Скажите? Чем я могу вам помочь?

  В ответ раздался смех, похожий на шорох гальки о берег.

  – Милая Морена! Мы не грустим, мы поём песни смирения.

  – Перед чем вы смиряетесь?

  – Перед жизнью. Раньше она была одна, теперь другая. Всё течёт, всё изменяется. Нет смысла печалиться о том, что протекло. И нет смысла бояться того, чего ещё не притекло. Живи каждым мигом настоящего и тебе не о чем будет грустить.

  – Тогда о чём ваши грустные песни?

  – О том, что мы тебе сказали сейчас.

   – Но, если подумать, они о печали, – вздохнула Морена. – Не именно о ней, конечно, но, косвенно, всё же, о ней. Зачем вам думать, о, восхитительные гигантские киты, о том, что не стоит печалиться? Думайте о радости каждого мига.

  – Пока у нас это не получается, Морена. Мы учимся. Поэтому и поём песни смирения.

  – Вы опять ушли от ответа, восхитительные гигантские киты.

  – Мы не хотим причинять тебе боль, Морена. Живи, радуйся жизни и не думай о нас. У каждого свой путь, который надо пройти достойно. У нас они разные. Но мы благодарны, что иногда ты приходишь к нам.

  И вдруг девочка протянула руки к морю и крикнула вслух:

  – Живите! Не умирайте, о, восхитительные гигантские киты! Я узнала, что некоторые из вас сами выбрасываются на берег и погибают. И я о них плакала. Не надо этого делать, о, восхитительные гигантские киты! Я очень люблю вас! Вы прекрасны! Без вас мир осиротеет!

  Морена сейчас действительно плакала.

  – Не надо так переживать из-за них, Морена, – раздалось в ответ. – Их уже нет. И они больше не страдают.

  – Из-за чего? – выкрикнула девочка. – И за-за чего они страдали?

  – Ну-у-у, причин может быть много. Но главное – у них не хватило смирения, – уклонились от ответа киты. – Мы их не виним. Таков был их выбор. Но мы идём дальше. И поём свои песни смирения.

  Морена, скоро ты станешь взрослой. Может быть, ты будешь помогать китам и другим существам выживать в этом непростом мире – у тебя чуткое сердце. Но, просим тебя – никогда глубоко не погружайся в печаль. Никогда – до дна. Как некоторые наши собраться. Мир велик и разнообразен. И даже плохое когда-нибудь проходит. И тогда наступает хорошее. Пусть в твоей жизни будет много хорошего. А если будут нелёгкие времена – и они пройдут. Всё течёт, всё изменяется. Делай, что делаешь, и пусть будет, что будет. Мир... Моря... Любовь...Смирение...

  Дальше речь китов стала неразборчива. Затем она перешла в мощное гудение. И. что лукавить – оно было печально. Или, возможно, так по-китовьи звучало смирение.

  Морена прикрыла уши руками и убежала.

  Глава 15

  – О, великие моря, могучие океаны, бездонные глубины и бесконечные морские просторы! – говорил Монтэ-Гюст, стоя на платформе, находящейся на том месте берега, где недавно была Морена. – Я вас очень люблю! Я благодарю этот мир за то, что он так прекрасен! И я очень хочу, чтобы все живущие в нём были счастливы! О, морские глубины и могучие волны! Я очень хочу помочь китам, успокоить их. О, восхитительные гигантские киты – вы душа океана, главное его достояние. Поговорите со мной! Это очень важно для вашей планеты.

  Морская гладь, всё более темнеющая в наступавших сумерках, казалось, взволнованно зарябила. Подул порывистый ветер. Луна в небе испуганно зашторилась тёмными тучками.

  И, наконец, ему пришёл ответ, похожий на выдох морских глубин:

  – Кто ты?

  – Я – Монтэ-Гюст Оонимэ, Вид кошачьих, представитель Космического Сообщества Цивилизаций. Мы прибыли на Землю спасти Вид китовых от вымирания. Возможно, для этого потребуется изменить климат планеты и многие природные факторы. И, скорее всего, нейтрализовать отрицательное влияние на природу человеческой цивилизации.

  – Удивительные речи, – ответили киты. – Влияние на природу человеческой цивилизации ограничить невозможно. Поскольку для этого надо изменить самого человека.

  – Мы имеем возможность это сделать.

  – Как? Неужели ваше Сообщество способно ускорить его духовный рост?

  – К сожалению нет. Но мы можем... затормозить его Эволюцию и даже повернуть вспять. Тем самым дав ему возможность исправиться.

  – А, понятно. Наши предки помнят такое. Но человек... трудно исправляется. В прошлые разы дело также заканчивалось глобальными войнами.

  – Почему же ваши предки не стали тогда, в период перезагрузки, основателями другой цивилизации? Основанной на духовных, а не на технических ценностях.

  – Зачем? У нас другой путь, Монтэ-Гюст Оонимэ, Вид кошачьих, представитель Космического Сообщества Цивилизаций.

  – И какой?

  – Мы улучшаем свой коллективный разум. И уже близки к совершенству.

  – В чём оно выражается?

  – В непротивлении злу насилием.

  – Поясните, о, восхитительные гигантские киты, душа океана. Люди и их технические средства уничтожают вас, сократив численность до мизерных цифр. Почему вы не защищаетесь?

  – Зачем? Не в числе и не цифре суть.

  – А в чём?

  – Сила в добре. Если сравнить нашу численность и людей на заре человеческой цивилизации, то это были несравнимые величины. То малое количество китов, которое они добывали тогда, не сказывалось на качестве нашей коллективной Души. А то смирение, с которым мы отдавали своих собратьев им на пропитание, делало нас только сильнее. Представь, Монтэ-Гюст Оонимэ, что бы стало с нашей единой Душой, если б мы начали им мстить. Наша Душа потеряла бы многое. Гораздо больше, чем потеря собратьев.

  – Но потом человеческая цивилизация распространилась по всей земле и численно неимоверно увеличилась, а её технические возможности значительно возросли – жаль, что не их коллективная душа. И тогда люди стали добывать огромное количество китов. Вы также смирялись?

  – Да. Потому что наша единая Душа к этому времени поняла, что любая месть, обида или зло уменьшает количество добра и любви в нашем мире. А каждое, даже самое малое, смирение или прощение помогают сохранить этот мир в гармонии. Зло порождает зло, добро – добро.

  – Поэтому вы и поёте свою песню смирения?

  – Да. Мы улучшаем мир. И поддерживаем дух тех, кто потерял близких. Чтобы они помнили, что боль пройдёт, а злой поступок или обида останется, уменьшив баланс любви.

  – Это они, близкие погибших китовых, выбрасываются на берег и умирают?

  – Да. Их печаль победила смирение.

  – Зачем же они погибают?

  – Лучше умереть, чем возненавидеть.

  – А Морена. Почему вы её слышите?

  – Мы слышим всех. Вода – прекрасный аккумулятор и проводник энерго и психо-полей. Но не всех впускаем в свой мир. Бережём равновесие. Людей хороших немало. Морена – одна из них. И её голос полон безбрежной любви. Жаль, что в человеческом сообществе нет равновесия. Там сильно перевешивает... нелюбовь.

  – Наши учёные называют это ДЛ – дефицитом любви. И в Сообщество принимают только те цивилизации, которые полностью избавились от ДЛ.

  – Как прекрасно ваше Сообщество, Монтэ-Гюст Оонимэ, Вид кошачьих, представитель Космического Сообщества Цивилизаций. Но скажи, для чего ты обратился к нам?

  – Мы, команда ЭкИоП-900, занимающаяся реконструкцией планет и исправлением экологической обстановки на них, стоим сейчас перед выбором, от которого зависит и судьба китовых.

  И он рассказал китам о вариантах, предложенных их учёными, а также о нежелании команды экиопщиков причинить вред кому бы то ни было на Земле.

  – Мы тоже, как видите, немного за смирение. И просим вашего совета, – заключил он свой рассказ.

  – О, это очень просто, – ответили киты.

  Глава 16

  – И это называется – просто? – возмущённо воскликнул командир Дин, обращаясь к Монте-Гюсту, вернувшемуся с Земли.

  Рубка была заполнена девонцами, которые ранее наблюдали его беседу с китами.

  -Ты всё слышал, – уклончиво ответил тот.

  – Этот вариант..., эта акция не участия в делах Земли требует особого согласования с Управлением ЭкИоПа! А, может, и с Советом КСЦ! – воскликнул Дин. – Уверен, эта новость их сильно удивит.

  – Или, возможно, обрадует, – заметил Монте-Гюст.

  – Тому, что мы будем наблюдать гибель сотен тысяч людей, даже не пошевелив когтем, щупальцем – вообще ничем? – покачал головой Дин. – Какие же мы после этого экиопщики?

  – Но чем лучше экиопщики, вернувшие многомиллиардную цивилизацию в начало Эволюции? – возразил Монте-Гюст.

  – Если мы согласимся, это даст Сообществу временную отсрочку для принятия мер, – нерешительно заметил Мха, жук. – И, став альтернативой предложениям луноонских учёных, уменьшит Дефицит Любви землян. Причём, с гораздо меньшими жертвами. Заманчиво...Я тут уже просчитал некоторые графики... Похоже, грядущая эпидемия действительно улучшит ситуацию на планете.

  – И никаких конфиденциальных тайн, – сказал Пан, с усмешкой взглянув на Хана.

  – А где же сочувствие? Где БВЛ? – спросил биолог Бонимэ. – Неужели мы ничем не поможем умирающим людям?

  – А что лучше? Провести одну из реконструкций? А вы как считаете? – спросил Монте-Гюст, оборачиваясь к притихшей команде. – Вы слышали, что сказали киты?

  – Да слышали мы, слышали! Интеллектуальный переводчик исправно перевёл нам молчание китов, – усмехнулся примат Пан. – На твоих беседах с влюблёнными пулларами он уже набил себе... электроны. Киты предложили оставить всё, как есть. Планета, с помощью грядущей эпидемии, сама отрегулирует и нейтрализует катастрофичные негативные процессы.

  – Ты так это называешь? Отрегулирует? – раздались голоса.

  – Я констатирую факты.

  – Ну, и... – сказал Монте-Гюст.

  – Баркуда моркуды не слаще, как говорил Бонимэ, – сказал Пан угрюмо.

  – Зато никакой ЗоН или Кодекс не придерётся, – заметил биолог Суинэ, спрут. – Даже принцип БВЛ скромно промолчит.

  – Но... Этически это, всё же, как-то... неэтично, – сказал кто-то.

  – И хотя многие люди пойдут на эту жертву добровольно, их жаль. Даже больше тех, что останутся, – кивнул биолог Бонимэ.

  – Да. Это будут лучшие из лучших, – вздохнул суфликатор Шаолэнь – Возможно, даже дети. Хотя и пожилых жалко. Ещё б пожили. И все они – герои. Надо ещё подумать, ребята.

  – Да о чём вы говорите? Подумать! – воскликнул суфликатор Бусила, рептилоид. – Альтернативы этому нет! Ведь, согласно первому варианту, люди попадут в доисторические болота и большая их часть там погибнет. И это, скорее всего, будут именно дети и старики. То же самое со вторым вариантом. Кто пострадает в первую очередь от скученности на одном материке, от недостатка питания и нелегких бытовых условий? Именно дети и старики. К тому же, там также могут развиться эпидемии, носителями которых являются народы, до этого редко меж собой общающиеся.

  – Азиаты, например, – заметил иммолог Рез, который вместе с Тес тоже присутствовал в рубке. – Они, как правило, основные переносчики всякой заразы среди землян.

  – Откуда ты это знаешь? – удивился Дин.

  – Я пообщался с коллегами-иммологами, присутствующими на Земле уже несколько тысяч лет, – ответил тот. – Они знают ситуацию, в том числе и по эпидемиям. По его словам, в Азии сильно развито скотоводство и поэтому её обитатели ближе к природе, таящей до поры подобные сюрпризы.

  – Да какая разница, откуда придёт эпидемия? – заметил кто-то.

  – Версия событий, приготовленная самой планетой, более щадящая, чем наших умников от науки, – вздохнув, согласился Мха. – И ювелирно сбалансированная – не умрёт ни один лишний человек. И, как только будет достигнут необходимый баланс, эпидемия прекратится сама собой.

  – Короче, надо решать, – яростно почесал макушку Дин, – допускать нам мировую эпидемию или... ещё подумать. И откуда взялись эти киты на мою блохастую голову со своими каверзными подсказками?

  – Киты тут не причём. Эта ситуация, заметьте, вызвана самими людьми, нарушившими равновесие в природе, – сказал Мха.

  – Но как же наблюдать, как гибнут люди, и не помочь им? Хотя, – снова поскрёб Дин голову, – если помочь им, остальным будет только хуже.

  – Итак – решай, командир. Или предлагай другой вариант, – хмыкнул Монте-Гюст.– Лучший. И более этичный. Если он существует.

  – Марселло говорит..., – вдруг снова заговорил иммолог Рез.

  – Какой ещё Марселло? – отмахнулся Дин.

  – Какой? Я лучше приглашу его сюда, – заявил Рез и в рубке вдруг появился... человек.

  В шортах и растянутой майке. Босиком. Без платформы. И даже без скафандра, который, по сути, и был обувью, естественно примагничивающейся к выемкам на платформе и создающей вокруг тела астронавта нужное поле и пространство. Довольно пожилой, но спортивно сложенный, со слегка седой шевелюрой и загорелым лицом. Его голубые глаза смотрели на девонцев пристально и пытливо. Некоторым, поверившим во внезапное явление в рубке некоего представителя человечества, в них даже почудился укор. Мол, что же вы, ребята, затеваете тут против нас?

  Девонцы повскакивали с мест.

  – Кто это? – вскричали они. – Человек? Как он сюда попал?

  – Нет, это же просто Марселло, иммолог, – пояснил Рез. – Он телепортировался с Земли. И хочет что-то нам сказать.

  – Ну, Марселло, говори, коли явился, – с облегчением проговорил Дин.

  Глава 17

  – Что тут скажешь? – заговорил иммолог Марселло. – Киты сказали правду. Земля стоит на пороге новой эпидемии. И хочу заметить, это происходит не впервые. Планета не единожды меняла направление развития цивилизации с помощью эпидемий, которые случаются на Земле примерно раз в сто лет. Как правило, это происходит в критические моменты, характеризующиеся ростом концентрация зла в психо-ауре планеты. Или, как говорят наши учёные – дефицита любови, показатель которого иногда просто зашкаливает на нулевых отметках. Это войны, жестокие диктатуры правления, сопровождающиеся страданием людей, или катастрофическое падение нравственности и разгул вседозволенности. То есть – попрание прав личности на гармоничное развитие. С помощью эпидемий эти процессы как бы пригашаются, а зачастую даже происходит смена политического строя, тормозящая духовный рост личности. Так, например, в результате чумы и холеры, унесших миллионы человеческих жизней, пришла в упадок римская империя, тысячелетиями использующая труд рабов, подавляющая развитие многих наций и государств, и ведущая бесконечные захватнические войны. А это – бессмысленные убийства, грабёж и насилие. Китай, также проводящий политику жестокой экспансии, превратился из Поднебесной империи в заурядное государство. В результате эпидемий пало монголо-татарское иго, распространившееся на многие государства. Испания и Византия, богатейшие и лидирующие государства, утратили своё значение. Войны и революции всегда заканчивались эпидемиями, демократично уравнивающими и побеждённых, и победителей. Как, например, революция в России, закончившаяся так называемой «испанкой» – испанским гриппом, унесшим пятьдесят миллионов жизней. Тиф, оспа, холера, грипп, завершая ужасающие войны и революции эпидемиями, обнуляли их итоги и тормозили или поворачивали развитие цивилизации в ином направлении. Это, казалось бы, страшное явление снижало концентрацию зла и гармонизировало нравственную атмосферу психо-поля планеты. Поскольку, хотя в реальной жизни люди этого не помнили, но каждый из них ушёл добровольно, из чувства любви к человечеству, которому надо было помочь. Взгляните на эти таблицы и графики, – сказал Марселло, спроецировав на экран сводки дат, государств, политических характеристик, число жертв эпидемий. И цифры, обозначающие повышение значений ДЛ – дефицита любви, и понижение показателей ИСВ – Инстинкта Самосохранения Вида. Как видите, кривая графика Жанэля после этого уходила от критических значений. Государства, утеряв часть населения и ресурсы, не имели больше возможности творить зло. А выжившие люди уже не хотели участвовать в этом. Жаль, что это вскоре забывалось. Как видите – примерно через сто лет концентрация зла снова возрастала. И тогда приходила новая эпидемия. Или же, как предупреждение от разгневанной планеты, увеличивалось число природных катастроф.

  Так что киты, проповедующие смирение и предпочитающие смерть ненависти, очень мудры. Зло всегда порождает зло. А добро – добро. Насилие и жестокость не должны становится нормой, иначе нормой становится то зло, которое творит природа в ответ. Бумеранг.

  – Ничего не понимаю! Мы привыкли бороться со злом иные методы. А ты называешь добром гибель миллионов людей? – с недоумением спросил командир Дин.

  – Называю, – кивнул Марселло.

  – Кажется, нам надо переучиваться. Но я бы не хотел участвовать в подобном, – пробормотал Мха.

   – Переучиваться не придётся. Всё произойдёт без вашего участия. Как и советовали киты – просто отойдите в сторону. Возможно, человечество задумается. Хотя бы на сто лет.

  – И что, Дух Планеты спросит у каждого человека согласие на добровольный уход, чтобы повысить планетарный уровень поля Любви? – спросил кто-то.

  – Да, – кивнул Марселло. – И каждая добровольная жертва ради спасения других на капельку увеличит индекс добра на планете. А из этих капель рождается и восстанавливается Поле Любви. Планета восстанавливается. Жизнь продолжается.

  – Как-то не верится! Объясни! Как можно спросить согласие, чтобы человек об этом не знал? – раздались голоса.

  – Очень просто – во время сна, когда душа человека знает, что она бессмертна и не способна лгать. И не заботится о своём временном теле, – сказал иммолог. – Она вспоминает об истинных ценностях. А проснувшись и снова подпав под влияние инстинкта самосохранения, заботящегося только о теле, он, чаще всего, всё забывает. Или не придаёт снам значения. Да вы и сами прекрасно пользуетесь подобной методикой. Вспомните «Шлем Морифея», с помощью которого через сны тестируются цивилизации.

  – А как же те, кто лишь переболев, выздоравливают? – спросил примат Пан. – Они что, не увеличивают индекс добра? Тогда почему и они страдают.

  – Это те, кто передумал уходить. Но и их страдания это малая жертва, также способствующая увеличению добра на Земле. Человек во время болезни как бы заглядывает за край бездны и отходит, задумавшись. Он уже немного другой. Да и близкие и друзья, которые сочувствуют ему, переживают, дарят ему и миру свою любовь.

  – А вакцина? Её появление это зло или добро? – спросил Пан.

  – Если создана вакцина, это знак того, что ДЛ – Дефицит Любви, стал уже не критическим. Вакцина не появится и не сработает, если не пришло время.

  – А как возникают эпидемия на Земле? Откуда? Из Азии? Африки? Это имеет значение. Виноват ли её носитель?

  – Да откуда угодно – через насекомых, животных, воду и прочее. Но обычно первые жертвы бывают там, где концентрация зла выше. Но правильнее сказать – просто для эпидемии возникли предпосылки, ей пришло время жать жатву добра. Так срабатывает природный спусковой механизм. Но и те, кто разрабатывает вакцину против страшных болезней, не щадя себя, тоже усиливают концентрацию добра. Как и те, кто лечит и спасает заболевших. Ведь они, рискуя своим здоровьем, помогают другим. Это тоже подвиг, – пояснил Марселло. – Эпидемии всегда порождают своих героев. О которых не всегда помнят. Но эпидемии зачастую изменяют политику государств, уже не стремящихся, как в обычное время, ослабить другие страны. Наоборот – всех их объединяет борьба с одной бедой. И вектор развития цивилизации поворачивается в сторону духовности. К сожалению, ненадолго. Слишком силён в человеке инстинкт самосохранения и слишком медленно он двигается по духовному пути.

  – И что, сто лет уже минуло?

  – Да. После испанского гриппа, эпидемия которого была в 1918 – 1920 годах, вслед за первой мировой войной и революцией, происшедшей на территории, занимающей почти треть суши, прошло уже сто лет. И вот земной мир снова на грани третьей мировой войны, теперь уже атомной. Очевидно, она будет ужасной по своим последствиям. И поэтому Дух Планеты намерен в этот раз опередить её, создав условия для новой эпидемии, которая уменьшит потенциал зла. Вы хотите помешать этой эпидемии? И заменить её на реконструкцию? – спросил Марселло. – Я бы не советовал. Дайте людям ещё один шанс.

  Глава 18

  Море сегодня было удивительно красиво. Волны тихо набегали на песчаный берег и с нежным шипением отползали обратно в лазурные глубины. Морские дали, переливаясь разными оттенками, сливались с синим небом, по которому, будто лебединый пух, неслись лёгкие облака. Ветер, лаская и овевая, дарил прохладу. А листва на деревьях, окаймляющих обочины дороги неподалёку, что-то невнятно шелестела, будто рассказывая некую тайну, о которой знали только они.

  Но Морена этого не замечала.

  – О, великие моря, могучие океаны, бездонные глубины и бесконечные морские просторы! – думала она, стоя на морском берегу. – Я вас очень люблю! Я благодарю этот мир за то, что он так прекрасен! И очень хочу, чтобы все живущие в нём были счастливы! О, восхитительные гигантские киты – вы душа океана, главное его достояние. О чём вы грустите? Почему снова так печальны ваши песни? Поговорите со мной!

  Но волны, всё также шипя, уползали от неё вглубь

  – Тиш-ше, тиш-ш-ше, тс-с-с-с..., – будто говорили они ей.

  «Опять они меня не слышат! Наверное, я мешаю им смиряться», – с печалью подумала Морена, уже собираясь уходить домой.

  Домой...А можно ли это назвать домом? Нет, лучше к Лёхе. Он обещал показать ей пещеру, скрытую под водой. И дать ласты.

  Но тут к ней обратился мужчина. Он был в шортах и растянутой майке, босиком. Довольно пожилой, спортивного сложения, слегка седой и сильно загорелый. Его голубые глаза смотрели на Морену пристально и пытливо.

  – Девочка! Ты не могла бы нам помочь? – сказал он.

  – Да, нам нужна помощь, дорогая! – кивнула красивая стройная блондинка в нарядном белом платье.

  Как Морена их не заметила раньше? Может, потому, что их ярко-красная машина была спрятана в тени дальнего дерева у дороги. А сами они сидели за большим камнем возле раскладного столика, на котором были разбросаны тетрадки, бутылки с водой, стаканы. А также стоял ноутбук и какие-то приборы.

  «Учёные что ли? Какие-нибудь гидрологи. Или, как их – океанографы», – почему-то подумала Морена, подойдя к их столику.

  – Что вы хотите? – спросила она.

  – Марселло, может, мы поищем ещё кого-то? – нерешительно проговорила блондинка. – Девочка ещё мала для такого плавания. Она может растеряться в море.

  – Но тут больше никого нет, Инес, – недовольно осмотрелся мужчина. – Я, признаюсь, не ожидал такого. Здесь всегда купались местные мальчишки, а сегодня нет ни одного. Делов-то – испытать новую СП – систему-поплавок. И так понятно, что всё работает прекрасно.

  – Зачем вам мальчишки? Я тоже умею хорошо плавать. В сто раз лучше них, – обиделась Морена, с любопытством рассматривая этих иностранцев. – А что за поплавок?

  – О, это замечательный поплавок! Он – новейшая разработка института океанографии. Ты такого никогда не видела. Да и никто не видел. Жаль, что наш сотрудник не смог прибыть на испытание, а двоим его провести сложно. Ведь именно двое должны быть в море – для подстраховки результата, а один находиться у приборов, – рассказывал Марселло, – О, это уникальный прибор! С ним за считанные минуты можно достигнуть даже экватора и изучать океан на любой глубине, – заметил он, беря в руки... всего лишь какой-то тонкий поясок.– Абсолютно без вреда для здоровья и опасности для жизни. Он создаёт исследователю идеальную защиту и полностью заменяет акваланг и даже батискаф.

  – И он поможет попасть даже туда, где живут киты? – загорелись глаза у Морены.

  – Легко!

  – Хочу к китам! – горячо воскликнула Морена. – Я могу помочь вам испытать... этот поплавок! Но, пожалуйста, давайте сразу поплывём к китам! Вам же всё равно – куда.

  – К китам? Уверена? – с сомнением осмотрела её Инеса. – Марселло, я бы не рисковала – она всего лишь ребёнок. И, к тому же, девочка.

  Для Морены не было худшего оскорбления, чем это. Она всю жизнь, сколько себя помнила, старалась доказать, что девочки не хуже, а даже лучше мальчиков. И прекрасно умела плавать, нырять, драться, ездить на роликах и скейтборде. Правда, не на своих. К тому же ещё – вязать морские узлы, плавать на лодке, ловить рыбу и... даже продавать её. А что делать? От матери-то, перебивающейся случайными заработками, для семейного бюджета толку маловато.

  – Я не ребёнок! Мне уже тринадцать! – немного приврала она. И сжала руку в локте. – Посмотрите, какие у меня мышцы! Я умею грести на вёслах! – гордо заявила Морена.

  – Это меняет дело, – серьёзно проговорил Марселло. – Инеса, мы попробуем. У девочки прекрасная физическая форма.

  – Ну, что ж, – неуверенно протянула та, хотя в её глазах пряталась лукавинка. – Только прошу тебя – держитесь ближе к берегу.

  – К какому? – прищурился Марселло.

  – К любому! – рассмеялась Инеса. – Для СП это не имеет значения.

  – То-то же! – усмехнулся он. – Надеюсь, твои приборы нас не подведут. Ничего не пропустишь в журнале наблюдений?