Текст книги "Констанция. Книга вторая"
Автор книги: Жюльетта Бенцони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
– Ну скажите, мадемуазель Аламбер, я умоляю вас! Я просто сгораю от любопытства!
– Я бы и рада тебе сказать, но я не знаю сама, – Констанция развела руки.
– Да нет же, вы знаете! Вы все просто сговорились против меня, наверное, он просто урод! – и лицо девушки сделалось плаксивым.
– Да нет же, дорогая моя, я в самом деле ничего не знаю.
– Но почему, вы же не просто так приехали вместе с моей матерью?
– Поверь мне, – Констанция взяла девушку за плечи и заглянула ей в глаза, – я бы обязательно сказала, кто твой будущий муж, если бы знала.
– Но ведь вы приехали вместе.
– Твоя мать держит это пока в секрете и никому не говорит о твоем будущем муже. Надеюсь, это будет достойный человек, молодой и красивый, – на губах Констанции появилась улыбка, призванная приободрить Колетту.
А та и в самом деле была вне себя от любопытства, ей не терпелось узнать, что ждет ее впереди, кто ее будущий муж. У нее и в мыслях не было противиться матери. Жизнь в пансионе настолько опротивела девушке, что она была готова на любого мужа, лишь бы он не был последним уродом и калекой.
Это так позабавило Констанцию, что она рассмеялась.
– Да успокойся же ты, дорогая, вот сейчас освободится твоя мать, может быть, скажет тебе, если ты ее хорошенько попросишь.
– Она не скажет, – зажмурилась Колетта, – я ее хорошо знаю.
– Значит, в этом есть какой-то смысл, – пробовала оправдать мадам Дюамель Констанция.
– Ну почему? – недоумевала Колетта. – Ведь это же ничего не изменит, я же не собираюсь ей противиться.
Неизвестно, как далеко зашел бы этот разговор, и может быть, Констанция, вспылив, сказала бы, наконец, что с подобными расспросами следует приставать не к ней, а к мадам Дюамель, но Франсуаза уже освободилась и заспешила к дочери.
– Дай-ка я еще обниму тебя! Но Колетта уже не так радостно бросилась навстречу матери.
– Это правда, что меня отдают замуж?
– Да, – спокойно сказала Франсуаза Дюамель.
– А за кого?
– Ты не догадываешься?
– Откуда мне знать? – в глазах девушки стояли слезы. – Ну скажи мне, мама!
– Придет время – узнаешь.
– Сколько мне ждать, хотя бы?
– Недолго, – ушла от ответа на вопрос Франсуаза.
Франсуаза через плечо дочери посмотрела на Констанцию, словнобы прося: ну помоги же чем-нибудь!
На что Констанция так же ответила взглядом: а что я могу сделать?
И в самом деле, почему Констанция должна отвечать на вопросы, на которые не знает ответа.
«Ведь чего проще сделать мадам Дюамель – сказать, кто ее будущий муж, и дело с концом. Но раз нельзя говорить, значит тутесть какая-то заковыка».
И ей самой страстно захотелось узнать, кто же он, этот неведомый избранник. Но как ни расспрашивала она Франсуазу по дороге в Париж, как ни донимала ее вопросами Колетта, та держалась упрямо:
– Нет – и все, ничего не скажу, потом узнаете. «Это что-то странное, – думала про себя Констанция, но тут же утешала себя, – возможно, это не вина баронессы Дюамель, возможно, это условиебудущего мужа и та всего лишь сдерживает данное ей слово. А мы, как две дурочки, привязались к Франсуазе с расспросами – вынь да положь. А она не может, она дала обещание. Ну что ж, разные секретыбывают в жизни и иногда легче оставаться в неведении, чем знать правду».
Констанции легко было прийти к таким выводам, а вот Колетте нетак-то легко оказалось смириться со своей судьбой. Она даже расплакалась, хотя и перестала уже донимать мать вопросами.
– Да хватит тебе! Нельзя же так, сейчас же прекрати, иначе твое платье будет мокрым от слез.
– А я его ненавижу! – воскликнула девушка. – Это платье опостылело мне за те годы, которые я провела в пансионе! Неужели нельзя мне было привезти что-нибудь понаряднее?
Баронесса изумилась. Еще никогда дочь не осмеливалась говорить с ней в таком тоне. Она беспомощно посмотрела на Констанцию.
И та поняла, что сейчас нужно девушке. Она положила ее головусебе на колени и принялась тихо гладить по волосам.
– Ты успокойся и перестань плакать. В конце концов узнаешь, кто он такой. Ведь ты же умная девушка и не станешь зря волноватьсвою мать.
Эти нехитрые слова успокоили Колетту, и она уже спала, когдакарета въехала в Париж. Даже несмотря на тряскую мостовую, Колетта не проснулась, и Констанции стоило немалых трудов привести ее в чувство, когда за окном показался дом баронессы Дюамель.
Но лишь только на Колетту пахнуло свежим воздухом улицы, онабудто бы и не спала и бегом бросилась осматривать дом, что в немизменилось со времени ее отъезда.
А баронесса Дюамель и Констанция Аламбер степенно отправились в гостиную. Женщины уселись по обе стороны невысокого столика и вскоре перед ними стояли две чашки горячего шоколада.
Констанция улыбнулась, вспомнив, как Колетта испортила ее первое модное платье. Она сделала один маленький глоток и отставилачашку.
«Нужно было меньше задавать вопросов и больше слушать, вдруг баронесса проговорится сама…
Констанция чувствовала, что в молчании ее родственницы кроетсякакой-то подвох и чем раньше она узнает имя будущего мужа, тем лучше.
– Тебе не кажется, дорогая, – сказала баронесса, – что Колеттаслишком возбуждена известием о предстоящей свадьбе?
– Это и немудрено.
– Я понимаю, Констанция, что ты хочешь этим сказать.
– Если ты, Франсуаза, думаешь, что я виню тебя, то ошибаешься.
– Нет-нет, ты уже проговорилась, – всплеснула руками баронесса Дюамель, – но мне кажется, Колетта нервничала бы еще больше, если бы знала, кто ее будущий муж, но не зная, каков он с виду.
– Так Колетта не знакома с ним?
– Нет, может пару раз она его и видела, но их еще не представили.
Констанция запоминала каждое слово и сразу же исключила изсписка возможных женихов целую тьму народа. Ведь в доме баронессы почти никогда не бывало пусто, и Колетта знала многих.
– Но Колетта очень возбуждена, – вернулась к прежнему разговору баронесса Дюамель.
– Но почему это тебя так волнует, Франсуаза?
– Тут будешь волноваться.
– И все же я не понимаю, почему?
– Я не могу тебе сейчас всего сказать, – чуть ли не взмолиласьбаронесса, – некоторое время я хотела бы держать имя жениха в тайне.
– Но почему? – Констанция никак не могла понять причину подобного молчания.
Наконец-то баронесса ДюамеЛь немного приоткрыла завесу, но лишь чуть-чуть.
– Понимаешь, Констанция, я убеждена, Колетта все еще маленькая девочка.
– Это смотря как судить, – возразила Констанция, – в душе может она еще и маленькая девочка, но не забывай, Франсуаза, Колетта выросла и если ты не поспешишь со свадьбой…
– Не надо договаривать, дорогая, именно это я и хотела тебе сказать.
– Я еще ничего не сказала, Франсуаза.
– Лучше я скажу это сама. Я хочу, чтобы моя дочь, – баронесса понизила голос, чтобы никто из слуг не слышал, – я хочу, чтобы моя дочь оставалась невинной до свадьбы.
– Так вот в чем дело! – воскликнула Констанция. – Ты боишься, что узнав, каков ее жених, Колетта решит потерять невинность с кем-то другим?
– Нет, он очень красивый молодой, – возразила Франсуаза, – но мало ли что может взбрести в голову ребенку!
– Если ты собралась отдавать ее замуж, значит она уже не ребенок, – твердо сказала Констанция.
Баронесса хотела возразить в том духе, что откуда Констанциизнать, как ведут себя перед свадьбой, но сдержалась. Все-таки она сама пригласила свою родственницу принять участие в судьбе ее дочери и к тому же она рассчитывала на помощь Констанции.
А та все еще не понимала, что от нее требуется.
– По-моему, Франсуаза, ты хочешь меня уговорить не сообщатьКолетте имени ее жениха. Но я и сама его не знаю, так что твои просьбы напрасны.
– Пойми, Констанция, моя девочка еще совсем не подготовлена кзамужеству, она еще многого не знает, не умеет.
– Уж не хочешь ли ты, Франсуаза, чтобы я обучила ее?
– Нет, – рассмеялась баронесса, – я не это имела в виду.
– Ну тогда в чем дело, дорогая? Надеюсь, муж сможет обучитьее, в конце концов, это не такое уж хитрое дело.
– Вот тут снова загвоздка, – сокрушенно покачала головой баронесса, – ее будущий муж, по-моему, тоже неопытен. Он так занят на службе, что, по-моему, у него нет любовницы.
Это подозрение позабавило Констанцию. Она уже представляласебе эдакого увальня, который боится подойти к женщине и краснеетслучайно оставшись наедине с дамой.
– Я признаюсь тебе, – махнула рукой на все баронесса Дюамель, – это он взял с меня обещание не разглашать пока что его имени, и я не могу нарушить данного мной слова.
– Ну вот, теперь все стало ясно, – подбодрила Франсуазу Констанция, – теперь, наконец, нашлось объяснение и я не буду больше настаивать. Думаю, если ты скажешь то же самое и Колетте, она успокоится.
– Констанция, пойми, Колетта очень доверяет тебе, слушается вовсем. Ты для нее кумир, она восхищена тем, как ты ведешь себя в обществе.
– Приятно такое слышать.
– И вот я решила, если тебе будет не трудно, – побыть с Колеттои вместе до свадьбы. Ты сможешь уберечь ее от дурных мыслей…
Констанция рассмеялась.
– И добавьте – сохранить невинность до свадьбы.
– Это тоже, – абсолютно серьезно сказала Франсуаза, – я всецело полагаюсь на тебя, Констанция. С твоей рассудительностью, с твоим опытом ты не позволишь девушке сделать необдуманный шаг.
– Я бы на ее месте и сама хорошенько подумала. Констанция поднялась.
– Так я смогу забрать ее к себе?
– Я бы хотела сделать немного по-другому: может, ты поживешьу нас?
– Нет, – запротестовала Констанция, – я не любитель часто менять жилище, – и она тут же вспомнила своего любовника шевалье де Мориво, его-то в дом баронессы уже не приведешь. – Я буду опекать твою Колетту насколько хватит у меня сил. Думаю, днем ты, Франсуаза, справишься сама, а вечером я буду заходить к вам и говорить с девочкой.
– О, спасибо, Констанция, я так тебе благодарна!
– А для начала, Франсуаза, я бы хотела сводить ее сегодня в оперу.
– Я бы тоже пошла с вами.
– Если ты хочешь приучать ее к самостоятельности, то пусть лучше идет со мной, – настояла на своем Констанция.
Ей не очень-то улыбалось сидеть рядом с баронессой, а вот взять с собой Колетту Констанция не отказалась бы. Она понимала, что немного глуповатая, а больше наивная девчушка только оттенит еепрелесть. К тому же шевалье де Мориво тоже должен был прийти в оперу. Встречаться с ним сегодня Констанция не собиралась, но паравзглядов, брошенных из ложи в партер, для нее тоже кое-что значили.
Распрощавшись с баронессой и пообещав заехать вечером, Констанция отправилась домой. Она перебирала свои наряды один за другим, раскладывала украшения на ночном столике и никак не могла остановить свой выбор на чем-нибудь конкретном. Вернее, она подобрала себе и платье, и украшения, но вместе они никак не хотели смотреться.
Шарлотта усердствовала вовсю, пытаясь что-нибудь изменить в наряде. Она прикалывала бриллиантовую брошь то слева, то справа, но все равно, камни и золото смотрелись отдельно, а не менее дорогое платье – отдельно.
– Я ничего не могу поделать, мадемуазель, – наконец взмолилась Шарлотта, – руки не хотят меня сегодня слушаться.
– Тогда придется сменить платье, – замогильным голосом произнесла Констанция, вновь подставляя Шарлотте длинную шнуровку на спине, из которой той предстояло вытянуть длинную тесьму. – Скорее! – торопила Констанция Шарлотту. – Что ты возишься?
– Но, мадемуазель, у нас еще достаточно времени.
– Может быть, время есть у тебя, но не у меня! Констанция самапоражалась, что это она вдруг стала такой злой. И тут сообразила: это не платье не подходит к драгоценностям, а просто у нее сегодня не то настроение. И что бы она ни выбирала, все равно ничто не сможет ее удовлетворить.
И тогда Констанция решила положиться на вкус своей служанки.
– Шарлотта, выбери любое платье, которое, как ты считаешь, мне к лицу, и любое украшение. Я соглашусь на все.
Шарлотта радостно улыбнулась. Такое доверие ей польстило, и она очень ответственно подошла к порученному ей делу. Вскоре три платья лежали на кровати, а Шарлотта расписывала достоинства каждого из них своей госпоже. Потом пришла очередь украшений.Эфиопка раскладывала их на расстеленных платьях, и Констанциясама могла убедиться, гармонируют они или нет.
И вот, наконец, подготовка к поездке в оперу была закончена.Констанция облачилась в желто-черное бархатное платье с неглубоким вырезом на груди. Может, оно и выглядело немного старомодно, но зато никто не мог усомниться, дорого ли оно стоит. К тому же, в этом платье Констанция выглядела немного старше своих лет, а сегодня от нее только того и требовалось, ведь она сегодня стала в какой-то мере опекуншей Колетты. Констанции предстояла роль матери этой девушки.
На изобретение прически времени почти не оставалось, и Шарлотте пришлось повторить свой вчерашний шедевр. Гардероб венчала микроскопическая шляпка, усыпанная мельчайшими блестками, две шелковых тесемки которой Шарлотта туго стянула бантом на подбородке своей госпожи.
– Теперь вы и в самом деле похожи на старую матрону, – констатировала Шарлотта, рассматривая результат своих усилий.
ГЛАВА 9
Опера постепенно заполнялась людьми, но только партер. Ложи пока еще были пусты.
Эмиль де Мориво в новом напудренном парике с косичкой, стоял возле стены и с надеждой смотрел на ложу викантессы Аламбер. Но ее все еще закрывала блестящая занавеска и понять, есть ли в ней кто или нет, было невозможно. Эмиль де Мориво точно знал, что его возлюбленная еще не приехала в оперу. Он простоял целых полчаса на улице, следя за экипажами, подвозившими театралов. Но в конце концов, сегодняшняя встреча ничего собой не предвещала. Нельзя жебыло при всех встретиться в опере и поговорить. Место Констанции было
в ложе, а его, небогатого шевалье – в партере.
Ярко пылающие люстры низко свисали над залом, чуть ли не касаясь своими хрустальными подвесками голов зрителей. В оркестровой яме настраивались инструменты и их не собранные воедино рукой дирижера звуки неприятно резали слух. Тяжелый занавес отделял сцену от зала.
Наконец-то, первые зрители появились и в ложах, но Констанции все еще не было.
» Может, что-то случилось? – забеспокоился Эмиль, зная, что Констанция никогда не позволяла себе пропустить спектакль.Он уже хотел было усаживаться, уже медленно поползли вверх люстры, как блестящий занавес качнулся, и Эмиль увидел Констанцию. Та лишь бросила в партер беглый взгляд и тут же, заметив де Мориво, еле заметно кивнула ему. Этого кивка было достаточно, чтобы волнения прошли.
«С ней все в порядке»– подумал Эмиль, усаживаясь.
Ему было не по себе. Ведь всегда, если чем-то виноват перед человеком, а он этого не знает, кошки скребут на душе. Эмиль де Мориво был сильно виноват перед Констанцией и поэтому, усевшись, избегал смотреть в ее сторону.
А зря. Ведь он не видел, как из-за спины Констанции появилась молодая девушка, почти еще ребенок и расширенными от удивления глазами осмотрела огромный зал оперы.
Констанция рукой, облаченной в белую перчатку, легко сдвинулав сторону занавеску, состоящую из мелких хрустальных нитей. Те, ударяясь одна о другую, мелодично зазвенели, чем привели в неописуемый восторг Колетту.
– Здесь так красиво! – чуть громче чем принято, воскликнула девушка.
Констанция приложила палец к губам.
– Здесь не принято, дорогая, разговаривать громко. Пылающая, как огонь в камине, хрустальная люстра, поднимаясь, проплыла возлесамой ложи. Колетта даже хотела протянуть руку, чтобы дотронутьсядо хрустального рожка, но Констанция снова удержала ее.
– Старайся, дорогая, не показывать вид, что ты здесь впервые.
– А почему?
– Так не принято.
– Хорошо, я буду во всем слушаться вас, – Колетта отошла в глубину ложи и застыла в кресле как каменное изваяние, сложенный веер она плотно зажала в кулаке, словно нож, которым собиралась нанести удар.
Констанцию это позабавило. Она уселась в кресло рядом со своейподопечной и легко, одним движением раскрыв веер, принялась им обмахиваться. Между сандаловых палочек на шелке засверкала картина – лес, извилистая река, замок на вершине горы. Этот пейзаж напоминал Констанции о местах, где прошло ее детство, где она жила, не подозревая, кем является на самом деле.
И ей захотелось, чтобы и Колетта раскрыла свой веер, ведь может быть, и там в чем – то предсказана ее дальнейшая судьба.
– Ты не хочешь посмотреть на мой веер? – спросила Констанция.
И девушка тут же догадалась, что ей нужно делать. Она неловко взмахнула рукой, пытаясь с первого раза распахнуть веер. Но конечно же, ей это не удалось. Тот вырвался и с громким стуком упал на пол.
– Я такая неловкая, – расстроилась Колетта.
– Ничего, это пройдет, дорогая. А чтобы веер не падал, проденькисть в петлю, – и Констанция показала своей подопечной, как это следует делать.
Следующая попытка была удачной. Веер с легким треском раскрылся, показывая Констанции большие розовые цветы.
«Такие глупые, – отметила про себя мадам Аламбер, – как девушка, сжимающая их в руке».
Теперь уже Колетта следила за Констанцией в оба и все повторяла, точь-в-точь. Даже голову она вскинула, а потом, склонив на один бок, посмотрела в зал.
Констанция смотрела на своего любовника, на шевалье де Мориво, и взгляд Колетты тоже упал на этого человека.
Тот словно почувствовал, что на него смотрят две женщины одновременно, и на какое – то мгновение обернулся. Но тут же – Констанция готова была поклясться – Эмиль натянул парик поглубже на голову и вжал голову в плечи.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Констанция, – он что, избегает меня?
Понемногу затихали неслаженные звуки оркестра в яме. Все говорило о том, что спектакль вот-вот начнется.
Колетта пристально всматривалась в зал, словно там должно былоразыграться основное действие.
– Не верти так головой, – не удержалась Констанция и дала совет своей подопечной. – Ты должна вести себя так, словно родилась здесь.
– Хорошо, я постараюсь.
Девушка старательно обмахивалась веером, да так быстро, что Констанция и впрямь испугалась, выдержат ли тонкие сандаловые палочки. Но пока все обходилось. Девушка, если смотреть на нее издалека, выглядела так, как полагается, правда, Констанцию раздражала дурацкая прическа на ее вполне миловидной головке.«Наверное, этот ужас придумала Франсуаза»– решила Констанция, разглядывая косы, уложенные вокруг головы и скрепленные ужасно яркой широкой шелковой лентой.
А поверх всего этого буйства еле держалась огромная брошь, которая при каждом движении головы переваливалась с боку на бок.
«Да, несомненно эту прическу придумала сама Франсуаза».
– Что-нибудь не так? – осведомилась Колетта, глядя на своюпопечительницу.
– Да нет, все в порядке, ты выглядишь превосходно, особенноприческа.
– Это мама придумала так уложить волосы, – не без гордости сообщила Колетта, глядя на сверкающий золотым и серебряным шитьем занавес сцены.
И тут в дверь их ложи раздался негромкий стук.
– Войдите, – не оборачиваясь, бросила Констанция. А вот Колетта с нескрываемым любопытством обернулась к двери.
Дверь распахнулась и, пригнувшись в низком проходе, порог переступил прекрасный молодой мужчина. Правда, на этот раз пышные волосы виконта Лабрюйера были стянуты на затылке в хвост, с вплетенной в пряди черной атласной лентой.
– Констанция, – проговорил виконт, склоняясь над поданной для поцелуя рукой, но глаза Анри смотрели в это время в другую сторону – на Колетту.
Та сжалась в комок от волнения и судорожно обмахивалась веером, при этом деревянные палочки его каркаса мелко стучали.На лице виконта появилась злорадная улыбка, так улыбались бы волки, если бы умели, завидев овечку.
Констанция улыбнулась сперва приветливо, но потом заметив этот оскал охотника, насторожилась. Она даже пальцами сжала ладонь Анри, как бы давая ему совет поостеречься.
А тот уже не обращал внимания на эти условные знаки. Он, не сводя глаз с Колетты, двинулся к ней.
– Мадемуазель, – он протянул руку, ожидая, когда же девушка протянет свою.
Он так и стоял, согнувшись, с протянутой рукой, а растерявшаяся воспитанница Констанции не могла сообразить, что ейследует делать.
А Анри, улыбаясь, смотрел ей прямо в глаза.
– Ну что же ты, – сказала Констанция, – виконт не может вечно стоять согнувшись, – но в душе Констанция злорадствовала, Анри смотрелся по-дурацки.
– Ах, да, простите, месье, – затараторила Колетта, поспешив протянуть руку, а веер, конечно, с грохотом упал на пол.А виконт Лабрюйер делал вид, что все идет как надо.
– Не торопись, – прошептала Констанция, а на ее губах была ослепительная улыбка, предназначенная Анри.
Сейчас Констанция понимала, от нее зависит многое и в первую очередь, сможет ли виконт найти подход к Колетте или же она сможет уберечь свою подопечную от этого дьявола.
В глазах Колетты уже прыгали маленькие огоньки восхищения этим неотразимым мужчиной.
– Неужели ты нас не познакомишь? – прервал затянувшееся молчание виконт Лабрюйер.
– Отчего же, – пожала плечами Констанция, – тебя я могу представить.
Виконт сразу же почувствовал неладное, ведь соберись Констанция все делать всерьез, она бы первой представила ему Колетту, а так все получалось наоборот.
– Это страшный человек, моя дорогая, – вкрадчивым голосом говорила Констанция, – на его совести множество загубленных жизней и разбитых женских сердец. Он не знает жалости и если тебе, дорогая, кажется, что он красив, то знай – он ужасен. Я правильно описала тебя? – усмехнулась Констанция.
– Почти.
– А теперь, чего ты ждешь?
– Я жду, пока представят мадемуазель.
– Я представлю ее тебе немного попозже, когда уляжется моя злость, а сейчас я только могу дать один хороший совет.
Колетта чувствовала себя чрезвычайно неуютно. Она понимала, начинается какая-то ссора, к тому же причиной ее, не желая того, послужила она сама.
– Констанция, я сделала что-то не так?
– Нет, дорогая, все в порядке
– Ты говоришь правду?
– Успокойся.
Девушка вновь пристально посмотрела на виконта. Теперь он ей уже не казался таким прекрасным, застывший смех в его глазах воспринимался злобой, а отполированные ногти на холеных руках казались когтями хищного зверя.
– Так вот, мой совет тебе, дорогая, держись подальше от этого человека и подобных ему неисправимых ловеласов. Могу только добавить, что назвала я его слишком скромным титулом.
– Насколько я понимаю, – абсолютно спокойно произнес виконт, – мое общество здесь нежелательно. Но поскольку никто мне не указал пальцем на дверь напрямую, я рискую остаться.
Колетта затравленно озиралась то на Констанцию, то на Анри, незная, что ей делать.
– Насколько я понимаю, мадемуазель, вы первый раз в опере. Взгляд девушки был красноречивее любых слов. Но Констанция решила испытать ее выдержку. Ее хватило ровно на одну минуту.
– Что я должна делать? – повернувшись к Констанции, она спрашивала так, словно Анри, задавший свой вопрос, тут же превратился в истукана и не слышал ее слов, не видел отчаянных жестов. – Что я должна делать, Констанция, отвечать или же молчать?Я могу ему ответить? – сбивчиво проговорила девушка.
– Ну что ж, – пожала плечами Констанция, – конечно ответить можно, но только в одном случае.
– В каком?
– Если у тебя есть, что ответить.
– А если нет? – испугалась Колетта.
– Значит, нужно молчать.
– Так я рискну ответить? Ну отвечай же, а может не стоит?
– Ну тогда молчи.
– А как лучше?
– И то и то нужно сделать хорошо, – наставительно произнесла Констанция.
Колетта сидела задумавшись, а Анри и Констанция в этот моментпереглянулись. На губах виконта блуждала лукавая улыбка. Ему было приятно смотреть, как смутилась девушка лишь от одного его присутствия. А взгляд Констанции говорил: ну какой же ты нахал, Анри, нельзя же заставлять волноваться маленького ребенка!
А Колетта несколько раз глубоко вдохнула и каждый раз молчавыдыхала.
Наконец, она закрыла глаза и путано, сбивчиво принялась объяснять:
– Да, мне раньше никогда не приходилось бывать в опере. Точнее, мы с матерью один раз заезжали, но тогда не было спектакляи в общем-то, я здесь впервые.
Виконт терпеливо выслушал всю эту бессвязную речь и кивнул.
Констанция, чтобы приободрить Колетту, положила руку на ее плечо.
– Ну, Анри, ты удовлетворен ответом? Что ты можешь на это сказать?
– Ответ исчерпывающий, мадемуазель, – – поклонился виконт Лабрюйер и собрался еще о чем-то спросить Колетту, как Констанцияподнялась со своего места, взяла его под руку и повела к выходу.
– Куда ты, Констанция? – испуганно запричитала Колетта.
– Я сейчас вернусь. Ты не против Анри, если мы удалимся напару минут, и я кое-что тебе объясню?
– Мне конечно жаль покидать такую прекрасную девушку в одиночестве, ведь чего доброго, может появиться еще один ловелас, ия упущу чудесный шанс завладеть вашим сердцем.
Анри еще раз поклонился, поцеловал уже более умело поданную руку и покинул ложу.
Колетта, оставшаяся одна, тут же почувствовала себя немного более свободной. Она глубоко вздохнула и склонила голову.
– Как это трудно, – пробормотала девушка, – быть светской дамой. Никогда не знаешь, что ответить, не знаешь, о чем тебя спросят. Хорошо Констанции, она уже все умеет и на каждый вопрос у нее есть по несколько ответов. А я… мне еще нужно многому учиться.
Но тут же Колетта гордо встряхнула головой:
– Я докажу им всем, какая я! – она пожала плечами и немного глуповато улыбнулась.
– Да, ты еще совсем дурочка, – призналась она сама себе в сердцах.
А Констанция тем временем уводила по длинному переходу Анри туда, где было меньше людей. Они облюбовали себе место на мягкой кушетке под зажженным бра.
– Я слушаю тебя, Констанция, наверное, ты хочешь сообщить мне что-то очень важное.
– Например? Анри задумался.
– Ну, эта девочка может быть твоей дочерью.
– Ты что? – возмутилась Констанция. – Она всего лишь на несколько лет меня младше.
– Это я сказал так, чтобы позлить тебя немного.
– Ну так вот, Анри, чтобы ты зря не тратил силы, я должна тебячестно предупредить…
– Насчет этой девочки, – уточнил Анри.
– Конечно же.
– Тогда я слушаю.
– А если бы я говорила о себе? – улыбнулась Констанция.
– Тогда бы я заткнул уши. Мне все о тебе известно.
– Так вот, Анри, эта девочка, Колетта, дочь моей близкой родственницы баронессы Дюамель.
– Ах, вот оно что! – воскликнул Анри. – Я же говорил, она прямо-таки твоя дочь.
– Нет, она моя тетя, – немного раздраженно ответила Констанция Аламбер.
– Ах, да, я совсем забыл, ведь баронесса приходится тебе двоюродной бабушкой.
– Ну так вот, эта девочка скоро выходит замуж и до свадьбы попоручению матери находится под моей опекой. Так что, я не позволю тебе приблизиться к ней плотнее, чем на расстояние вытянутой руки.
– С чего ты взяла, Констанция, что она меня заинтересовала?
– Да ты же, Анри, не можешь спокойно пройти мимо девушки, если еще не знаком с ней. Я вообще удивляюсь, как ты еще добираешься домой после оперы, ведь на твоей дороге встречается как минимум десяток красоток.
– К сожалению, девять я уже знаю.
– Ну так вот, – пропустила это замечание мимо ушей Констанция, – держись от нее подальше, это мой тебе совет.
Анри приложил руку к левому плечу, напоминая Констанции о стилете.
– Иначе… – он приподнял брови.
– Кончится тем же самым.
– Но мне тогда не остается ничего, как спросить, сколько ей лет.
– Пятнадцать, чудовище, – сказала Констанция.
– Чудовище не я, а те, кто выдают ее замуж. Ведь она совсем еще ребенок, и я хотел кое – чему научить ее в жизни.
– Держись от нее подальше, – с угрозой в голосе повторила Констанция, – иначе нашей дружбе придет конец.
– Ах, да, – воскликнул Анри, хлопнув себя по лбу, – за этими разговорами я совсем забыл, зачем я хотел тебя видеть.
– Вот это уже похоже на правду.
– Так вот, на днях я уезжаю из Парижа.
– Насовсем?
– Да нет, что ты, я хочу проведать свою бабушку. Губы Констанции застыли в улыбке. Всем своим видом она показывала, что Анри может кому угодно рассказывать о визите к бабушке в провинцию, только не ей.
– Ты думаешь, я еду к любовнице? – немного раздраженно осведомился Анри.
– А к кому же еще? Ведь ты можешь соблазнять и старых женщин.
– Твои шутки, Констанция, неуместны.
– И кто же тогда твоя бабушка?
– Графиня Лабрюйер. Тебе, надеюсь, приходилось слышать такое имя?
Констанция задумалась.
– А я-то считала, что она давно умерла. Это задело Анри за живое.
– Я очень люблю ее и поверь, Констанция, она очень рада, когдая навещаю ее. У этой старой женщины так мало радостей в жизни.
– Я слышала, в ее замке собирается довольно изысканное общество и среди приглашенных довольно много женщин.
– Это правда, – кивнул Анри, – но меня привлекает туда другое.
– Можно узнать, что?
– Я же тебе говорю, я очень люблю свою бабушку и если ты меня не понимаешь, то кто сможет оценить мои чувства?
– Да, – согласилась Констанция, – и я, и ты не ангелы, но для каждого из нас существуют святые вещи.
– Вот именно, – вставил Анри, – поэтому лучше не отпускай шуток в адрес графини Лабрюйер, она не стоит этого.
– Я, кажется, всего лишь однажды видела ее, – призналась Констанция, – и она мне показалась очень доброй женщиной.
Мадемуазель Аламбер лгала. Она никогда не встречала графиню Лабрюйер, ведь та безвыездно жила в своем имении вдалеке от Парижа вот уже почти двадцать лет и многие в Париже были уверены, что старая графиня давно умерла.
– Ну что ж, – пожала плечами Констанция, – тогда мне остается лишь передать ей через тебя привет и пожелания доброго здоровья.
– Вот это немного меняет дело, – смягчился Анри, – наконец-то твоя душа вновь оттаяла, и ты сделалась трогательной.
– Не рассчитывай, Анри, что тебе удастся меня разжалобить. Я ненавижу ловеласов.
– Мое предложение остается в силе, – напомнил Анри.
– Нет, ни в коем случае. Ты же сам учил меня, что любовь существует только на расстоянии.
– Я был неосмотрителен в те дни.
– А я тебе поверила.
– Так я уезжаю, – напомнил Анри.
– Хорошо, мне будет спокойнее за свою подопечную, она сохранит девственность до свадьбы.
– Так она девственница? – брови Анри приподнялись.
– А ты этого не понял, разговаривая с ней?
– Нет, я думал, она искусно притворяется.
– Так ты едешь к своей бабушке или нет?
– Жаль, я обещал старой даме навестить ее, и у меня не остается времени для осуществления честолюбивых планов. До свидания, Констанция, надеюсь, вскоре увижу гебя.
– Расставаться, так расставаться и не забудь передать привет свой бабушке от мадемуазель Аламбер. Может, так она скорее догадается, кто я такая.
– Тебя знают все, – виконт на прощание поцеловал руку Констанции и гордо прошествовал мимо ложи, где в одиночестве сидела Колетта.
Он даже не взглянул в ее сторону. В общем-то, весь этот спектакль Анри затеял с одной единственной целью – немного позлить Констанцию. Уж слишком она спокойна была в последние дни. И он, выходя из оперы, где его неизменно поджидал слуга Жак, тут же забыл о встрече с Колеттой.
