Текст книги "Констанция. Книга вторая"

Автор книги: Жюльетта Бенцони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Да, – покачала головой Франсуаза, прислушиваясь к звукам музыки. – Александр Шенье добился невозможного, ты бы слышала, как она пела раньше. Не знаю, чему только учили ее в пансионе!

Песня окончилась, и Колетта опустила руки. Шум аплодисментовнаполнил зал. Колетта смутилась и бросилась к своей матери. Она уткнулась ей лицом в колени и задрожала.

Все, казалось, были в восторге, хотя это всего лишь дань приличия заставляла их рукоплескать. Гости один за другим поздравляли Колетту и тут же занимались своими делами. Их больше привлекали светские сплетни и флирт.

Франсуаза осталась с Колеттой возле одиноко стоящей на возвышении арфы.

– Я довольна вами, месье, – обратилась баронесса к учителю музыки. Тот склонил голову.

– Это незаслуженная похвала, ваша дочь очень музыкальная.

Констанция с умилением смотрела на этого полуюношу-полумальчика, ее забавляли его взъерошенные волосы и дешевый костюм. Но держался он довольно независимо и с чувством собственного достоинства, так, словно на нем блестел серебром и золотом дорогой камзол. Простенький перстень украшал его руку.

«Он довольно мил, – подумала Констанция, – хотя слишком самоуверен».

– Ну, как я играла? – спросила Колетта, словно и не слышала предыдущего разговора.

– Ты была великолепна, – похвалила ее Констанция.

– А мне кажется, я не взяла правильно ни одной ноты.

– Ну что вы, мадемуазель, – подбодрил ее шевалье, – я простопоражен вашими успехами.

– Ну что ж, – сказала Франсуаза, поднимаясь с кресла, – занятия мы еще продолжим, а сейчас присоединяйтесь к гостям.

Франсуаза покинула Констанцию, а Колетта какое-то время поколебавшись, бросилась к своей покровительнице.

Александр Шенье вновь остался не у дел. Он взял под мышку свою небольшую арфу, с которой всегда приходил в дом баронессы, и двинулся к выходу.

Колетта была так взволнованна, что даже не заметила его ухода.

– Ну что, Констанция?

– О чем ты, девочка?

– Мама сказала тебе, кто мой жених? Констанция замялась. Еслибы им не был Эмиль, она бы не задумываясь открыла Колетте секретее матери. Но сейчас ей не хотелось этого делать. Она еще не пришлав себя после потрясения.

– Я пробовала ее расспросить, дорогая…

– И что, она назвала тебе имя?

– Она кое-как намекнула мне…

– Так кто же он?

– Я не знаю, – наконец решилась Констанция и развела руками.

– Но может, она хоть показала его тебе издали?

– И этого не было.

– Значит, я снова буду мучиться догадками?

– А ты не страдай, занимайся музыкой, готовь себя к предстоящей свадьбе.

– Но как я могу готовиться, когда я даже не знаю, кто он?Вдруг это старик или урод?

– Ну что ты, Колетта, твоя мать нашла тебе великолепного жениха.

– Так значит, ты его видела? – с недоверием в голосе спросилаКолетта.

– Нет, дорогая моя, она лишь сказала мне, что он военный и служит в гвардии.

Колетта задумалась. А Констанция подсказала ей:

– Значит он молод и хорош собой, ведь в гвардии не бывает нистариков, ни уродов.

– Боже мой, – воскликнула Колетта, – но почему она не сказала тебе его имени?

– Я ничего больше не могла поделать, – сказала Констанция и направилась вслед за Франсуазой.

Колетта даже немного поплакала, ведь она так рассчитывала узнать имя своего жениха у Констанции. Потом она спустилась вниз ивошла в комнату, где еще совсем недавно пела под присмотром своей служанки.

Александр Шенье стоял возле окна, сжимая под мышкой маленькую арфу.

– Вы еще здесь, шевалье? – изумилась Колетта.

– Да, я ждал вас, мадемуазель.

– Я что-нибудь сделала не так?

– Нет, пели вы великолепно, но я должен вам сказать… – и молодой человек замялся.

Колетта, ни о чем не подозревая, подошла к нему.

– Может вам, шевалье, нужна моя помощь? Вы хотите о чем-то попросить?

– Нет, я хочу сказать.

– Тогда говорите.

Румянец залил щеки Александра и он прикрыл глаза.

– Я даже не знаю, как вам это сказать, мадемуазель…

– Неужели вы хотите, шевалье, сказать мне что-нибудь стыдное? – со всей наивностью, граничащей с глупостью спросила Колетта.

– Нет, я не могу! – воскликнул Александр и поклонившись, покинул комнату.

«Какой он странный»– подумала Колетта, усаживаясь за стол.

Но не успела она закончить эту мысль, как шевалье вновь появился со своей неразлучной арфой под мышкой. Избегая смотреть в глаза Колетте, он положил перед ней на стол запечатанный конверт.

– Почитайте, мадемуазель, здесь все, что я хотел сказать, – и не дожидаясь, пока Колетта извлечет письмо, покинул комнату.

Девушка достала сложенный вчетверо лист и принялась читать. Вначале ее глаза округлились от удивления. Она вновь вернулась к началу письма и перечитала. Затем ее бросило в краску, и она испуганно спрятала письмо под стол. Но оглядевшись, поняла, что никого рядом нет и вновь достала письмо. Строчка за строчкой Колетта вчитывалась в неровный почерк юноши. Такое письмо ей приходилось получать впервые.

Дочитав до конца, она в ужасе, трясущимися руками сложила письмо и спрятала его в вырезе платья. Она подбежала к окну и выглянула на улицу.

Шевалье Шенье с арфой под мышкой быстро удалялся по улице. Еще мгновение – и он исчез за поворотом.

– Боже мой, – воскликнула Колетта, – почему я не остановила его?

Она вновь села за стол и задумалась. Потом лицо ее прояснилось.

– Я должна поговорить с Констанцией, только она может дать дельный совет, – и девушка побежала наверх, туда, где толпились гости.

Она осмотрелась, но так и не увидела Констанцию. Колетта переходила из зала в зал, всматриваясь в лица, но Констанции среди гостей не было.

Наконец, Колетту заметила баронесса Дюамель. Она подошла к дочери и поинтересовалась, кого она ищет.

– А где Констанция, мама? Та пожала плечами.

– Только что была здесь, я совсем недавно с ней говорила. Поищи.

– Я уже искала повсюду.

– А зачем она тебе так срочно понадобилась, – догадалась поинтересоваться Франсуаза.

Колетта испуганно посмотрела на свою мать.

– Я всего лишь хотела узнать у нее, когда мы вновь пойдем в оперу.

– Она тебе обещала?

– Да, – соврала Колетта и выбежала из зала.Франсуаза пожала плечами.

«Все-таки хорошо, что у девочки есть такая покровительница. Констанция не допустит, чтобы с ней случилась неприятность»– ибаронесса снова вернулась к своему собеседнику, которым оказался, конечно, шевалье де Мориво.

А Колетта уже сбегала по лестнице вниз. Она расспросила дворецкого и узнала от него, что Констанция покинула дом совсем недавно. И с удивлением узнала, что она куда-то страшно спешила, была зла и умчалась в своем экипаже, как ветер.

Колетта недоумевала:

«Ну что могло заставить Констанцию так спешно покинуть наш дом, даже как следует и не поговорив со мной?»

Ведь теперь мадемуазель Аламбер была нужна ей как воздух. Ей требовался совет, а открыться кому-нибудь, кроме Констанции, Колетта не решалась. Мать только рассердится на нее. Колетту уже не радовал даже прием в ее честь, она забыла, каким успехом сопровождалось ее первое выступление. Она помнила только о письме, оставленном ей шевалье Александром.

Колетта вернулась в зал, где стояла арфа, прикоснулась к струнам. Грустные звуки поплыли над пустыми креслами и стульями, и ей показалось, что вместе со звуками арфы возник образ Александра, словно он стоит у нее за спиной и, улыбаясь, смотрит, как ее пальцы касаются струн.

– Я и в самом деле глупая, – с грустью произнесла Колетта, прикладывая ладонь к звучащим струнам, – и те сразу же смолкли.

Девушка приложила руку к груди, ощутив под тугим корсажем шелестящий конверт с письмом учителя музыки.

«Что мне ему ответить? – задумалась девушка. – Как жаль, что рядом со мной нет сейчас Констанции!»

А Констанция Аламбер тем временем уже неслась в своем экипаже по улицам Парижа. Масляные фонари мелькали за окнами, а она то и дело постукивала в переднюю стенку и торопила кучера:

– Скорее! Скорее!

Но ее экипаж остановился не у ее дома, а возле крыльца дома виконта Лабрюйера. В окнах было темно и сколько ни стучал лакей в закрытые ставнями окна, никто ей так и не ответил.

– Мадемуазель, – развел он руками, – виконта нет дома.

– Разузнай, где он! – прикрикнула Констанция, но тут же остановила его. – Погоди, я знаю, он же сам говорил, что уехал к своей бабушке, графине Лабрюйер.

И только тут Констанция вздохнула с облегчением.

– Завтра же я отправлюсь туда, мне нужно его видеть.

Экипаж развернулся и уже не спеша покатил к дому. Оставшись одна, Констанция долго сидела перед зеркалом. Шарлотта то и дело выглядывала из своей комнатки, ожидая, когда же госпожа позовет ее. Но Констанция медлила.

Наконец, девушка решилась напомнить о себе. Она тихонько кашлянула, войдя в спальню. Констанция даже не повернула к ней головы.

– Вы чем-то обеспокоены, мадемуазель? Констанция сидела, какокаменевшая.

– Я думаю, Шарлотта.

– Можно узнать, что вас беспокоит?

– Ты все равно мне не поможешь советом. Единственное, ты только разбудишь во мне жалость, а мне бы этого не хотелось.

– Я знаю, о чем вы грустите, – призналась эфиопка.

– Откуда?

– Ведь все говорят, что мужем Колетты будет месье де Мориво.

– Может, еще говорят, что он мой любовник? – усмехнулась Констанция.

– Нет, мадемуазель, я умею хранить тайны и никто не знает о ваших встречах.

– Хоть это-то хорошо, – Констанция провела ладонью по лбу, словно смахивая с себя усталость. – И чего я только переживаю? – воскликнула она.

– Вы, наверное, любите его?

– Не-ет, – растягивая звуки, произнесла Констанция. – Теперь яего ненавижу и если он еще появится в моем доме, гони его.

– Вы не хотите сами сказать ему об этом? – спросила Шарлотта.

– Нет, я уже сказала ему все, что о нем думаю и вряд ли онотважится появиться здесь. Но если все же его нахальство дойдет дотаких пределов, ты, Шарлотта, сама скажешь ему, что я его ненавижу.

– Слушаюсь, мадемуазель, – абсолютно спокойно произнеслаШарлотта, и ее темные руки принялись убирать со столика баночки спарфюмерией.

– Я ненавижу его, – глядя на свое отражение, говорила Констанция, – я ненавижу Эмиля де Мориво, потому что он предал меня.

Ночь, сгустившаяся за окном, наполнялась звуками. Грохотали экипажи, слышались голоса запоздалых прохожих.

«Почему я забыла распорядиться подостлать соломы перед окнами на мостовой? Теперь мне не уснуть».

– Я буду спать, – сказала Констанция, поднимаясь из кресла.

Шарлотта стала раздевать ее.

Наконец, оказавшись в одной ночной сорочке, Констанция, выслушав пожелания доброй ночи своей служанки, осталась одна.Она не стала ложиться, а подойдя к окну, подняла раму.Огромная луна вставала над крышами соседних домов. Ее кровавый диск заливал своим неверным светом потемневшую от времени черепицу. Нагромождение труб, щипцов, скульптурных украшений казались в ночи скалами, а шум большого города напоминал океанский прибой.

– Как здесь в Париже все сложно! – пробормотала Констанция. – Здесь не знаешь, кто твой друг, а кто враг. Все рядятся, надевают личины преданных друзей, а в сущности, я здесь одна и никто не может мне помочь.

Мадемуазель Аламбер вдыхала свежий ночной воздух, в котором лишь слегка угадывался горьковатый запах дыма. Она закрыла глаза и присела на подоконник. Напротив, так близко, что стоило протянуть руку и можно было коснуться ветвей, шумел листьями старый каштан.

«Если я ненавижу Эмиля, то, возможно, люблю его, – подумала Констанция. – Нет, он мне безразличен. Был безразличен, – тут же поправила она сама себя, – пока не предал меня. А теперь ему нетпрощения. Жаль только Колетту, но и она должна ответить передо мной. Как необдуманно Франсуаза выбрала меня в покровительницы своей дочки , но это только придаст мне силы».

Констанция спустилась с подоконника и подошла к кровати. Свежие простыни манили. Она легла, не накрываясь, попыталась уснуть. Свежесть, льющаяся из окна, холодила тело, и мадемуазель Аламбер, закинув руки за голову, задумалась.

«Согласится ли виконт Лабрюйер на мое предложение? Ведь все-таки он мой друг. Но я попрошу его об очень странной вещи. Так что завтра – в имение его бабушки. И дай Бог, чтобы он оказался там, а не у какой-нибудь красотки в неизвестном мне месте. Хороша же я буду в глазах графини Лабрюйер, примчусь сломя голову на поиски виконта, а его там и нет. Чего доброго, старая графиня еще подумает, я одна из его любовниц, покинутая и обманутая. В общем, я такая и есть, только вся разница заключается в том, что мой любовник не Анри, а Эмиль.А виконт передо мной в долгу, ведь это с его подачи Эмиль решился забраться в мое окно. Значит, поможет мне».

Стало совсем холодно и Констанция, накрывшись теплым одеялом, повернулась на бок. Но все равно не спалось. Ей казалось, что это город мешает сну.

А тот все время отзывался то песнями ночных гуляк, то грохотом экипажей. Луна нещадно светила в окна, заливая комнату белесым светом.

«Я должна уснуть, – уговаривала себя Констанция Аламбер. – Завтра я должна выглядеть великолепно. Но почему я должна мучиться из-за какого-то Эмиля, решившего жениться на богатой дурочке? Пусть себе женится, я не буду мешать этому. Но он все равно будет наказан».

Мягкая постель казалась жесткой, накрахмаленные до хруста простыни сырыми, свежий ветер не радовал, а запах цветов в вазе у кровати казался слишком навязчивым и дурманящим.

«Ты просто глупая, – принялась уговаривать себя Констанция, – тебе всего лишь не хочется менять заведенный образ жизни. Эмиль умел хранить тайну и никто не знал о нашей связи. А теперь ты боишься потерять его. Нет, я боюсь, – отвечала себе мадам Аламбер, – чтобы он был счастлив за мой счет. Ведь Эмиль же знал, когда встречался со мной, что ему в жены прочат Колетту. Он знал и молчал об этом, обнимая меня и целуя. Если бы он сказал, то я не держала бы на него обиды. Гнусный предатель! – назвала Эмиля Констанция, не придумав ничего лучше, – завтра я еду к графине Лабрюйер. Пусть он радуется, пусть веселится, ожидая свадьбы. Но он и не догадывается, что я ему уготовила, какой сюрприз его ожидает – пусть его предаст друг».

ГЛАВА 11

Тем временем, пока Констанция спешила в загородное имение графини Лабрюйер, та развлекалась, если можно считать развлечением занятия женщины, которой под восемьдесят. Графиня собрала в своем дворце гостей. Среди них были маркиз Лагранж с женой, жена окружного прокурора Мадлен Ламартин и конечно же, ее внук Анри со своим неизменным слугой Жаком.

И если маркиз и маркиза Лагранж большую часть времени проводили, играя с графиней в карты, то виконт имел занятие совсемдругого рода. Он сразу же заприметил хорошенькую Мадлен и не спускал с нее глаз. Женщина приехала сюда одна, муж был занят делами и посчитал, что будет лучше, если его жена проведет несколько летних месяцев в провинции, подальше от шумной столицы, где так много искушений. Но окружной прокурор не учел, что не вселовеласы безвыездно сидят в столице и даже в тихом имении его женуможет подстерегать опасность. Если бы он только догадывался, что виконт Лабрюйер приедет в гости к своей бабушке, он бы ни за что не пустил свою жену одну.

Но к счастью или к несчастью, окружной прокурор не знал этого, и его жена Мадлен Ламартин с зонтиком в руках, прикрываясь им от палящего солнца, прогуливалась по берегу обширного пруда.Парк был безлюден, вернее, казался таким, ведь на другой стороне пруда в кустах притаились Анри и его слуга Жак.

– Появилась, – сказал Жак, и его пухлые губы расплылись в улыбке.

– Подожди немного, – предостерег Анри, – еще рано появляться.

– Но ведь она же уйдет!

– Ничего, деться ей некуда, – Анри высунул голову из кустов и осмотрелся.

Мадлен остановилась у пруда, посмотрела в воду. Она любовалась своим отражением.

И в самом деле, тут было на что посмотреть. Длинные каштановыеволосы находились в живописном беспорядке, какой может себе позволить женщина, находясь в провинции. Легкое белое платье лишь слегка прикрывало плечи, а огромный вырез обнажал белую грудь.

Но тут зонтик опустился, закрыв от Анри лицо женщины.

– Скорее, Жак! – Анри тихо выбрался из кустов и впрыгнул в лодку, стоявшую у берега.

На задней лавке лежала огромная мягкая подушка. Жак мешкал.

– Ну скорее же, подтолкни меня! – воскликнул Анри, хватаясь за шест.

Жак, не жалея своих сапог, вошел в воду, увязая в иле, и с силой толкнул. Лодка легко скользнула по воде, и Анри, бешено орудуя шестом, двинулся наперерез гулявшей по берегу Мадлен Ламартин.

Та не замечала стараний Анри, смотрела на небо, прислушиваласьк щебету птиц. Она заметила своего преследователя лишь тогда, когданос лодки уткнулся в илистый берег.

Жак, стоя по колено в воде, из-под руки следил за своим хозяином.

– Ну и хитрая же он бестия! – пробормотал он. – Еще ни одна женщина не смогла воспротивиться его желанию. Но эта Мадлен тоже не подарок. Сколько ни вьется он возле нее – никаких результатов. Посмотрим, что будет теперь, – и Жак укрылся в кустах.

Его голова с толстыми, словно надутыми щеками высовывалась из ветвей, а глаза сверкали от любопытства.

Мадлен Ламартин вздрогнула и подняла глаза. Перед ней предстал виконт Лабрюйер во всей своей красе. Белая навыпуск рубашка развевалась на ветру, волосы растрепаны, а лицо полно нежности и благородства.

– Доброе утро, мадам Ламартин, – Анри склонил голову.

– Доброе утро, – немного кокетливо проговорила женщина, вертя в руках белый зонтик.

– Не хотите ли прокатиться? Я к вашим услугам. Погода сегодня чудесная, совсем нет волн, – Анри показал рукой на потянутую ряской поверхность пруда.

Мадлен засмеялась.

– Да нет, спасибо, виконт, я предпочитаю ходить по твердой земле.

– Вы чего-то боитесь?

– Я боюсь вас и воды.

– Но неужели вы, мадам, сомневаетесь в моем благородстве?

– Мне еще не представилось случая ни убедиться в нем, ни получить основание для сомнений, – смеялась женщина. – Я просто не умею плавать и поэтому избегаю передвигаться по воде.

– Но мадам, ведь я прекрасный пловец и в случае чего спасу вас. Представьте себе великолепную картину :вы в мокром платье, я выношу вас на берег и принимаюсь приводить вас в чувство.

– Вот именно потому, что я представила себе такую картину, мне и не хочется кататься в лодке.

Мадлен Ламартин была немного раздражена такой навязчивостью, но здесь в имении ей не с кем было поговорить, и ее скуку немного развеял этот назойливый молодой человек.

– Я не могу вам доверять полностью, виконт.

– В чем дело? – изумился Анри.

– Мой муж не простит мне, если я утону, – рассмеялась Мадлен, вновь прикрываясь от солнца зонтиком.

Она никак не могла спокойно держать его в руках: то перебрасывала с плеча на плечо, то принималась крутить его, словноволчок.

И Анри радовало это. Значит, она волнуется, значит он ей небезразличен.

Но лицо женщины стало холодным и отстраненным.

– Вы чем-то озабочены, мадам?

– Мне кажется, вы слишком назойливы, виконт.

– Я уже второй день наблюдаю за вами и мне кажется, вы немного скучаете. Где ваш муж, мадам?

– Мой муж? – переспросила женщина.

– Подождите, я сейчас угадаю. Он, наверное, живет в Риме?

Улыбка скользнула по губам Мадлен.

– Да нет, он живет в Париже, совсем недалеко отсюда.

– А кто он, позволено будет узнать?

– Он окружной прокурор, – не без гордости добавила Мадлен. Ей приходилось говорить довольно громко, ведь между ней и Анри пролегло расстояние шагов в восемь. И чтобы лучше слышать собеседника и самой не напрягаться, Мадлен спустилась почти к самой воде.

Анри качнул лодку и небольшие волны побежали к самым ногам женщины. Та испуганно отступила назад.

– Вы боитесь промочить ноги? Тогда идите в лодку.

– Нет, – покачала головой Мадлен.

– Так вы здесь без мужа? – улыбнулся виконт.

– А что это меняет?

– В общем-то, это решает многое.

– Не понимаю вас.

– Вы любите его? – внезапно спросил Анри. И Мадлен поняла, если она сразу же не придумала в ответ шутку, то придется сказатьправду.

– Да, – с усилием проговорила мадам Ламартин, – я люблю своего мужа.

– Очень?

– Да, я люблю его безумно.

– А он вас любит?

– Конечно, виконт, еще сильнее чем я его.

– Тогда почему же вы не вместе?

– О, вы очень любопытны, но я объясню вам и это. Он посчитал, что несколько летних месяцев мне лучше провести в провинции, где нет молодых людей, которые пристают к чужим женам.

– Он поступил абсолютно правильно, – Анри состроил серьезное выражение лица так, словно бы и впрямь оправдывал поступок окружного прокурора Ламартина.

– Конечно же правильно, – сказала Мадлен.

– Да, вам, мадам, представляется великолепный случай и спешите не упустить его.

– Случай? – не поняв, переспросила Мадлен.

– Ну да, ведь вы великолепная женщина.

– Нет, вы ошибаетесь, виконт, для вас я просто мадам Ламартин, жена окружного прокурора.

– Нет, мадам, вы необычная женщина.

– Почему, виконт, вы так говорите? – забеспокоилась мадам Ламартин.

Ей становилось не по себе, слишком уж навязчив был этот молодой человек и слишком уж красив. Она не хотела – и в то же время не могла не смотреть на его открытое лицо, развевающиеся на ветру волосы. Расстегнутая почти до пояса рубашка надувалась ветром. Анри стоял, поставив одну ногу на сиденье и опирался на шест, неглубоко вошедший в воду.

– Вы странная женщина, не только великолепная.

– А в чем моя странность?

– Ну как же, мадам Ламартин, вы любите мужа, которого нет рядом.

– А разве любовь зависит от того, рядом любимый человек или нет?

И тут мадам Ламартин сообразила: лучше перейти в наступление и тогда, возможно, спеси у виконта немного поубавится.

– Вы так охотно, виконт, рассуждаете о любви, что я хотела бы спросить вас: а вы сами любите кого-нибудь?

– Нет, – тут же ответил виконт и опустил голову, словно смутившись, а затем резко вскинул ее, – да, я люблю.

– Она здесь? – спросила Мадлен.

– Да.

– А кто она?

– Попробуйте угадать.

– Я перебираю в уме всех гостей, но никто не подходит на роль вашей возлюбленной.

– Нет, она здесь, – улыбнулся виконт.

– Ну тогда я в растерянности.

– Не буду вас больше мучить, – грустно сказал виконт, – это вы, я люблю вас.

Жак, которому хотелось получше рассмотреть эту сцену, выбрался из кустов и не таясь, подошел к самой воде. Чтобы лучше видеть, он присел на корточки, ведь ветви прибрежной ивы спускались до самой воды.

– Что же там у них происходит? – шептал Жак. – Наверное, она уже признается ему в любви.

Но присмотревшись, Жак увидел на губах женщины злую улыбку.

– Нет, еще не время, но скоро и она сломается, господин мастер до этих дел.

Мадлен прищурилась, как бы пытаясь получше рассмотреть Анри. Она не знала, что и ответить, так просто он сказал о своей любви. Сердце женщины дрогнуло, она не знала, разыгрывает ее виконт или говорит правду. Поэтому Мадлен медлила с ответом. Зонтик бешено крутился в ее руках. Наконец, она произнесла:

– Вам не стоило говорить этого, виконт.

А тот умело изображал растерянность и волнение.

– Вы испугались моей любви, мадам?

– Нет, вы всего лишь не должны были говорить об этом. Одно дело чувствовать, другое дело признаваться в любви замужней женщине.

– Так значит, вы не любите меня, – грустно сказал виконт и тут же улыбнулся.

Мадлен Ламартин решила обратить все в шутку.

– Конечно нет, – покачала она головой. – Вы слишком навязчивы, виконт, для того, чтобы я могла любить вас.

– Так значит не любите? – переспросил Анри.

– Нет, нисколько, – и женщина, почувствовав себя победительницей, гордо вскинула голову, ей интересно было, что же сейчас скажет Анри.

А тот стоял молча, взявшись двумя руками за шест, и с тоской в глазах смотрел на Мадлен.

– Вы что, онемели, виконт?

Тот, ни слова не говоря, разжал руки и медленно качнувшись, упал в воду. Он даже не сделал ни малейшей попытки задержать свое падение. По всему было видно, что виконт решил покончить с собой из-за того, что его не любит Мадлен Ламартин.

Женщина вскрикнула и тут же прикрыла рот рукой. Она смотрела на расходящиеся по поверхности пруда круги, на разбитые падением Анри островки ряски, на лягушек, испуганно прыгающих с берега в воду. Круги разошлись, ряска собралась вновь цельным ковром, а Анри все не появлялся. Лодка медленно покачивалась, только ее владелец исчез под водой. Шест, воткнутый им, торчал, возвышаясь над водой.

– Пожалуйста, не делайте этого! – взмолилась Мадлен, словно Анри мог услышать ее из – под воды. – Эй, виконт, выныривайте сейчас же! Что вы там надумали?

Жак, стоя на другом берегу, тоже стал волноваться, слишком долго Анри не показывался на поверхности.

Ну боже мой, виконт, выныривайте скорее, я так боюсь!

Мадлен, опасливо ступая, забралась в лодку и принялась звать оттуда:

– Виконт Лабрюйер, сейчас же вынырните, нельзя же так пугать меня!

Но поверхность пруда была спокойна, ни одного пузырька не поднималось со дна.

– Помогите! Помогите! – закричала Мадлен, озираясь вокруг.

Жак, не на шутку встревожившись, бросился в воду и, поднимая тучи брызг, попробовал переплыть пруд. Но тяжелые сапоги и ливрея мешали ему держаться на воде. Он беспомощно барахтался, глядя на то, как Мадлен, заломив руки, склонилась над водой.

– Боже мой, помогите кто-нибудь, виконт тонет! Ну пожалуйста, месье, пожалуйста, хватит меня пугать! В ответ была тишина.

– Анри! – закричала Мадлен Ламартин и попыталась заглянуть в воду.

Лодка закачалась, и она сама с трудом удержала равновесие. Из глаз женщины брызнули слезы.

И тут вода забурлила и из нее показалась голова виконта. Он бешено хватал воздух ртом, его руки цепко схватились за борт лодки.Мадлен вскрикнула и отшатнувшись, села на мягкую подушку. Она держалась правой рукой за сердце и часто дышала. Виконт отплевывался тиной.

– Я прошу вас, не делайте больше так, – взмолилась женщина. – Вы так напугали меня, что я чуть не умерла.

– А я чуть не утонул, – абсолютно серьезно сказал Анри, пытаясь забраться в лодку. – Ведь вы же, мадам, говорили, что не боитесь меня.

– Прошу вас, не делайте больше так! – Мадлен все еще держалась за сердце.

А Анри попытался перевалиться в лодку. Наконец, отойдя от испуга, Мадлен сообразила, что это всего лишь фарс и бросилась бежать, выскочив из лодки на берег.

– Постойте! – окликнул ее виконт. – Ведь вы не хотите, чтобы все повторилось?

– Вы напугали меня, вы бессовестный.

– Я бессовестный?

– Да, вы поймите, я не могу сделать то, о чем вы меня просите.

– А о чем я вас просил? – просто поинтересовался виконт.

– Прошу вас, месье, больше не заговаривайте об этом, вы меня пугаете и я вряд ли смогу уснуть этой ночью.

На губах Анри появилась улыбка.

– Я хочу, мадам Ламартин, чтобы вы все время говорили со мной.

– О чем, о любви? Нет-нет, виконт, я вижу, вы все равно не внемлете мне, и я не собираюсь больше с вами разговаривать, – женщина развернулась и покручивая зонтиком, двинулась по аллее.

Виконт Лабрюйер с досады ударил ладонью по воде.

– Постойте! – крикнул он. Женщина даже не обернулась.

– Постойте, мадам, прошу вас!

– Отстаньте от меня! – бросила женщина через плечо, спеша как можно скорее отдалиться от пруда, как будто виконт был морским чудовищем, не способным выбраться на сушу.

– Погодите же! – закричал Анри.

– И не подумаю!

Фигурка в белом платье все дальше и дальше отдалялась от пруда. И тогда виконт закричал с отчаяния, упал в воду и стал в нейбарахтаться. Его голова то исчезала, то появлялась вновь, брызги разлетались во все стороны.Создавалось впечатление, что Анри борется, пытаясь спасти свою жизнь.

Мадлен на какое-то мгновение заколебалась, ведь он был недалеко от берега и ей ничего не стоило помочь ему. Но потом она зло бросила:

– Прекратите этот фарс, виконт! – и исчезла, свернув в боковую аллею.

Виконт еще некоторое время барахтался, отчаянно крича, а затемчертыхнулся:

– Дьявол! Ничего не получилось! Но ничего, я заставил ее думать о себе.

Он опустил руки и поднялся во весь рост. Вода тут доходила ему всего лишь до колена. Рубашка испачкалась в ил, ведь чтобы изображать утопленника, ему приходилось лежать на дне, придерживаясь за дно лодки.

– Чертов пруд! – выкрикнул виконт. – Нигде здесь нет глубокого места, даже утонуть невозможно!

И тут он услышал отчаянный крик Жака. Тот барахтался посередине пруда, явно собираясь пойти ко дну.

– И этот идиот поверил, что я тону! – воскликнул виконт, вскакивая в лодку.

Но он не смог удержать равновесие и вновь плюхнулся в воду. Чертыхаясь и отплевываясь, виконт поплыл на середину пруда, где барахтался его слуга, который уже прощался с жизнью.

– Да здесь не глубоко, Жак! – кричал Анри. – Становись на дно!

Слуга попробовал воспользоваться этим дельным советом, но с головой ушел под воду. Анри подпльш к нему и схватил за шиворот.

Видишь, идиот, я же здесь стою!

– Но хозяин, – взмолился Жак, – это вам вода доходит до плеч, а я скрываюсь в ней с головой.

– Ладно, Жак, извини, – сказал Анри, с трудом передвигаясь по дну, к тому же ему еще приходилось волочить за собой Жака.Утопая в иле, ругаясь на давно не чищенный пруд, мужчины выбрались на берег. Анри выбрал более-менее чистую заводь и принялся смывать с себя ряску. Жак как мог помогал ему, снимая длинные водоросли с головы.

– Ты бы сам хоть почистился, – зло бросил Анри. Жак снял ливрею и тряхнул ее. В стороны полетели брызги, словно от только что искупавшейся собаки.

– Ты бы поосторожнее, Жак.

Слуга стоял на берегу, возле его ног растекалась грязная лужа.Он задумчиво смотрел на белых лебедей, пересекавших пруд.

– Скажите, хозяин, как они умудряются быть такими белыми в этом грязном пруду?

– Пошли в дом! – прикрикнул на Жака Анри и зашагал к видневшемуся в конце длинной аллеи дворцу.

Жак заспешил за своим хозяином, волоча мокрую ливрею прямо по траве. Высокий Анри гордо ступал прямо по песку дорожки, а за ним семенил его низкорослый слуга.

Графиня Лабрюйер как раз в то время, пока ее внук донимал мадам Ламартин своими ухаживаниями, сидела в гостиной за карточным столом и разыгрывала партию с маркизом и маркизой Лагранж. Старой женщине ужасно не везло потому что ее подводила память. Она напрочь забывала, с какой карты кто ходил и, кладя трефового короля, была абсолютно уверена, что трефовый туз уже вышел.

Но мадам Лагранж тут же вытаскивала из веера этого трефового туза и взятка переходила в ее руки. Графиня Лабрюйер настолько расстроилась, что от огорчения даже уснула. И когда маркиз Лагранж сделал свой ход, некому было дополнить взятку.

Лакей, неотлучно стоявший за спиной у графини на случай, если что-нибудь понадобится, вопросительно посмотрел на маркиза, мол, что прикажете делать, разбудить?

– Нет, она всего лишь отдыхает, – благосклонно сообщил маркиз.

А маркиза Лагранж улыбнулась и подмигнула мужу. Может, все-таки разбудить? – осведомился лакей.

– Нет, я же сказал тебе, она всего лишь отдыхает, пусть.

Маркиз поднялся из-за стола и подал руку своей жене.