Текст книги "Констанция. Книга третья"

Автор книги: Жюльетта Бенцони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 7

Полный решимости взять реванш у Констанции Аламбер, виконт отправился в дом баронессы Дюамель. Он то и дело похлопывал себя по груди, проверяя, не потерял ли письмо шевалье.

Но вот, наконец, и желанный квартал. Виконт Лабрюйер спрыгнул с коня и бросил поводья конюху. Дворецкий преградил ему путь.

– В чем дело, любезный?

– Баронессы Дюамель нет дома, месье.

– Я должен передать письмо мадемуазель Дюамель, – виконт в подтверждение своих слов достал конверт и помахал им перед носом довольно наглого дворецкого.

Виконт прекрасно понимал, сам дворецкий никогда бы не отважился преградить ему путь в дом. Скорее всего, это было распоряжение баронессы.

– Месье, я с радостью исполню вашу просьбу и передам письмо мадемуазель, – дворецкий потянулся было эа письмом, но виконт спрятал его за спину.

– Не стоит беспокоиться, я прекрасно справлюсь с этим и сам, – и он властным жестом отстранил дворецкого.

Тот не решился броситься вдогонку за Анри и лишь с тоской в глазах смотрел на то, как виконт Лабрюйер вбегает по лестнице. По дороге он похлопал по спине горничную, натиравшую перила. Та лишь улыбнулась, показав свои ровные белые зубы. Воодушевленный таким началом, виконт, поднявшись на второй этаж, постучал в дверь мадемуазель Дюамель.

– Кто там? – послышался тихий голос Колетты, которая лежала в кровати и читала книгу.

– Это я, Анри, – шепотом сказал виконт и приоткрыл дверь, просунул руку с конвертом в комнату.

Увидев письмо, Колетта радостно вскрикнула и бросилась распахивать дверь. Она вырвала письмо из рук Анри и тут же, распечатав его, принялась читать.

Пока девушка была занята чтением, виконт внимательно осмотрел комнату. Посреди спальни, на подставке, возвышалась замечательная конструкция из кружев, газа, шелка, жемчуга – будущий свадебный наряд Колетты. Платье еще не было готово,

Некоторые детали предстояло исправить, но все равно, это уже было настоящее свадебное платье.

Виконт Лабрюйер приподнял пальцем кружевной воротник и ощутил, насколько тот тяжел от унизывающего жемчуга.

– Да, наряд великолепный, – пробормотал Анри, – под стать невесте. Только жаль, жених немного подкачал.

Он бросил беглый взгляд на кровать, улыбнулся, прочитав название книги. На удивление, Колетта увлекалась поэзией, чего он от нее никак не ожидал. Она представлялась ему любительницей слезных романов из жизни высшего света, а Анри не любил подобные книжки, он еще мог понять, когда их читают горничные, но дама, принадлежащая к высшему свету, по его мнению, должна читать совсем другое – поэзию, философию. И сейчас Колетта его приятно удивила.

Колетта во время чтения беззвучно вскрикнула и прикрыла рот рукой.

Анри встревожился:

» Что там такого мог написать Александр Шенье? Не из-за очередного его признания в любви испугалась девушка?«

– Что случилось, Колетта?

– Он хочет умереть из-за меня.

– Каким же образом?

– Он желает вызвать на дуэль моего жениха шевалье де Мориво.

Анри погладил свадебное платье Колетты и шутливо обнял манекен за талию.

– Не знаю, Колетта, будет ли так лучше, ведь Эмиль де Мориво наверняка победит Александра.

– Вот это меня пугает.

– А что, тебе стало бы легче, если бы погиб твой будущий жених, а Александр остался жить?

– Я и сама не знаю, – девушка пожала плечами, – я в такой растерянности…

– Колетта, неужели ты сомневаешься в своих чувствах?

– Вы можете не поверить, виконт, но чем дольше я не вижу Александра, тем сильнее разгорается моя любовь к нему.

Виконт улыбнулся.

– Александр Шенье счастливчик.

– Я пытаюсь уверить себя, что поступаю дурно, ведя переписку с Александром, но ничего не могу с собой поделать. Поверьте, виконт, это чистая правда.

– Я верю тебе, Колетта, успокойся.

– Но моя мать, – воскликнула девушка, – она будет в гневе, если узнает, что мы еще поддерживаем отношения.

Анри прошелся по комнате, а затем остановился, заложив руки за спину.

– По-моему, Колетта, у тебя есть всего один выход.

– Всего лишь один? – воскликнула девушка.

– Да, он не самый простой, но позволит тебе жить, не кривя душой.

– Какой же? – взгляд Колетты был испуганный она ожидала услышать от виконта какой – нибудь хитроумный план, который привел бы к смерти ее матери.

Но Анри отделался шуткой.

– Единственный выход для тебя – это сесть и написать еще одно письмо.

Глаза девушки тут же засияли. Она с благодарностью взглянула на виконта Лабрюйера, вчетверо сложила письмо Александра Шенье и затем, как бы опасаясь, что Анри подсмотрит ее тайник, спрятала письмо за фаянсовый калорифер.

Виконт Лабрюйер, чтобы не смущать Колетту, смотрел в окно, сжимая в руках свою треуголку.

– Вот бумага, – приговаривала Колетта, – вот чернила, – она замерла, не зная, где ей лучше устроиться – за секретером или присесть на кровать.

Она вопросительно посмотрела на Анри, но тот продолжал смотреть в окно.

– Виконт…

– Да, моя дорогая.

– Я в растерянности.

– И чем же она вызвана?

– Я не знаю, с чего начинать письмо.

– Начни как в прошлый раз.

– Но вы поможете мне написать его? – такая неприкрытая наивность Колетты в конец развеселила виконта, и он не смог скрыть улыбки.

– Ну конечно же, я помогу написать тебе его, ведь это неплохо получилось у меня в прошлый раз? Колетта вспыхнула, но тут же опустила голову.

– Да, вы умеете писать письма, виконт.

– В этом ничего сложного нет, со временем и ты усвоишь это искусство.

– Ох, как я вам благодарна! Виконт не успел остановить девушку, как та уже подбежала к нему, обняла за шею и крепко поцеловала.

– Я так благодарна вам, виконт, так благодарна! Я бы не знала, что и делать без вас, вы всегда мне помогаете.

– Да, я помогаю, чем могу, – заметил виконт, разжимая объятия Колетты. Ему сделалось немного неприятно от настолько неприкрытого проявления чувств.

Но где же мне сесть писать? – спросила девушка.

Виконт указал на секретер.

– Вот здесь тебе будет удобнее.

Тяжело вздохнув, Колетта бросила мимолетный взгляд на кровать и устроилась за секретером. Ее рука с пером застыла над бумагой.

– Ну что же ты, пиши. Как ты называешь Александра?

– Дорогой шевалье.

– Я бы написал» Любимый шевалье!«– это звучит более убедительно.

– Но я уже написала, – девушка от досады всплеснула руками.

– Ничего страшного, допиши:» Дорогой шевалье, я люблю вас с каждым днем все больше и больше, и мое сердце уже не в силах вмещать эту любовь…«

Колетта с уважением посмотрела на виконта Лабрюйера.

– У вас всегда так хорошо получается! Вы диктуете письмо так, словно оно у вас уже написано в голове, словно вы хорошо знаете человека, к которому обращаетесь.

– Колетта, в любви все одинаковы и единственная разница, пишешь ли ты письмо человеку благородному или простолюдину. Да и то, отличия только во вступлении. Ты уже написала?

– Сейчас, сейчас.

Колетта спешила и буквы получались неровными.

– Не торопись, в этом деле нельзя спешить. Когда письмо написано мужчиной, почерк может быть неровным, это только выдает его нетерпение, а вот женщина должна быть рассудительной, и буквы не должны выдавать волнение.

– Хорошо, виконт, я буду стараться.

– И так, пиши:»… Я долго думала, лучший выход из создавшегося положения для нас – это немедленный совместный побег…«

Колетта с изумлением отложила перо и широко раскрытыми глазами посмотрела на виконта.

– Вы так считаете? Но ведь…

– Что, дорогая?

– Я не представляю, как к этому отнесется мать.

– А ты собираешься ее ставить в известность?

– Нет.

– Ну вот видишь, или ты хочешь, чтобы Александр Шенье погиб на дуэли?

– Я не хочу ни того, ни другого, – Колетта закрыла глаза. – Вы думаете, виконт, мне так и следует написать, и это в самом деле единственный выход?

– Да-да, пиши:»… и мне кажется, шевалье, мы с вами сможем жить в любой другой стране, кроме Франции, и там обретем свое счастье «.

– Но ведь это же невозможно! – воскликнула Колетта. – Неужели я брошу мать, брошу Париж и уеду куда-нибудь? Колетта даже не могла представить себе, куда она может податься с нищим учителем музыки. С ним в качестве мужа и во Франции делать было нечего.

– Это вполне возможно, – попытался ободрить девушку виконт. – На первое время денег у вас хватит, можно продать, в конце концов, часть драгоценностей, а потом все образуется.

Как образуется, виконт и сам бы не мог сказать, ему страшно хотелось, чтобы Колетта согласилась убежать вместе с Александром Шенье, ведь таким образом он поквитался бы с Констанцией Аламбер и Франсуазой Дюамель.

Возможно, девушка и спросила бы, каким таким чудом все образуется, если бы в дверь не постучали. Виконт тут же замолчал, боясь выдать свое присутствие.

Колетта испуганно оглянулась и тут же с облегчением вздохнула. Все-таки виконт, входя в ее комнату, не забыл задвинуть задвижку.

– Кто там? – сонным голосом произнесла Колетта.

– Это я, твоя мать, Колетта.

Девушку насторожило то, что баронесса даже не попыталась сразу же открыть дверь, обычно она с этим не церемонилась и даже не всегда считала нужным стучать.

– Я сейчас открою, – пролепетала Колетта.

– Ты одета? – послышалось из-за двери.

– Нет, – тут же солгала девушка, – а что такое?

– Я не одна, со мной гость.

– Гость?

– Да, это мой тебе сюрприз. Я думаю, ты очень удивишься, ведь ты давно хотела познакомиться с этим человеком.

Виконт жестами лихорадочно пытался объяснить Колетте, что ему надо где-нибудь спрятаться. Наконец, девушка сообразила.

– Ах, да! – она распахнула дверки гардероба и виконт тут же укрылся за ее платьями.

Сквозь стекло, крашенное фигурными нарезками, он прекрасно видел, что творится в комнате.

Колетта собрала письменный прибор, захлопнула секретер и поправив прическу у зеркала, сказала:

– Я сейчас, мама.

Наконец задвижка открылась, и Колетта отступила на два шага.

Рядом с ее матерью стоял Эмиль де Мориво собственной персоной. Он был в новом великолепном напудренном парике, новом мундире, а в руках сжимал черную, обитую барханом шкатулку.

Шляпки серебряных гвоздей, удерживающих материю, ослепительно сверкали.

Увидев свадебное платье, Эмиль де Мориво счастливо улыбнулся.

Анри поглубже вжался во внутренности гардероба и прошептал:

– Только этого не хватало, самое смешное будет, если Эмиль найдет меня и затеет драку.

Но тот был настроен вполне миролюбиво. Он несколько раз обошел вокруг безголового манекена и даже прикоснулся к кружевам свадебного платья. У Колетты даже возникло впечатление, как будто невеста не она, а ее свадебное платье, и Эмилю безразлично, кто в него будет одет.

– Она все еще стесняется вас, дорогой шевалье, – попробовала оправдать поведение дочери баронесса Дюамель.

Колетта и в самом деле выглядела хуже некуда. На ее щеках пылал румянец, а суетливый бегающий взгляд выдавал волнение.

Правда, причина его заключалась не столько в появлении самого Эмиля де Мориво, сколько в том, что он мог случайно обнаружить присутствие здесь виконта Лабрюйера.

– Мадемуазель! – произнес Эмиль де Мориво, наконец-то познакомившись со свадебным платьем.

Колетта приветливо улыбнулась и покорно склонила голову.

– Я думаю, этот маленький сувенир вам понравится, – и он протянул Колетте обитую черным бархатом шкатулку.

– Благодарю вас, месье, – Колетта принала подарок и торопливо отбросила крышку.

С красной шелковой подкладки шло сияние. Прекрасное колье, не очень дорогое, но зато исполненное с хорошим вкусом, переливалось серебром, золотом и мелкими бриллиантами.

– Это очень скромный подарок, – признался Эмиль де Мориво, – но я думаю, мадемуазель понравится, ведь его делал один из лучших ювелиров.

Какой именно, Эмиль умолчал не только из скромности. Ведь ювелир, изготовивший колье и близко не считался лучшим мастером своего дела.

– Ой! – воскликнула Колетта. – Я открыла шкатулку, не спросив вашего разрешения.

– Ну конечно же, мадемуазель, теперь это ваше. Колетта просияла.

– Мама, посмотри, какая прелесть!

Баронесса ласково улыбнулась своей дочери. Ей нравилось, что та теперь и думать забыла об учителе музыки и так любезна с Эмилем де Мориво.

– Но это еще не все, – с гордостью добавил шевалье де Мориво.

– Какой же еще великолепный сюрприз вы приготовили для меня, месье?

– Я думаю, вы будете довольны, когда узнаете, что церемония бракосочетания состоится в присутствии членов королевской семьи. Я не могу обещать, что сам король примет в ней участие, но… – и Эмиль поклонился своей невесте.

– Я так счастлива, мама! – воскликнула Колетта, она и в самом деле в этот момент испытывала самое настоящее счастье, ведь Констанция Аламбер научила ее видеть в происходящем только лучшую сторону и не очень-то задумываться о последствиях.

Баронесса едва заметно кивнула Эмилю, и тот понял намек.

– Мне было очень приятно, мадемуазель, не смею вас больше стеснять своим присутствием.

– Еще раз спасибо, месье, – Колетта сделала глубокий реверанс и попрощалась со своим женихом.

Тот гордо удалился в сопровождении баронессы.

Колетта осталась стоять посреди комнаты, прижимая к груди бархатную шкатулку, сверкавшую серебряными шляпками гвоздей.

Виконт пару раз негромко хмыкнул, напоминая о себе. Но Колетта, казалось, не слышала его.

Тогда он негромко позвал ее:

– Мадемуазель, вы совсем забыли обо мне! Спохватившись, девушка бросилась сначала к двери и задвинула задвижку, а затем уже отворила гардероб.

Виконт выбрался из-под вороха ее платьев и поправил растрепавшиеся волосы.

– Члены королевской семьи, – презрительно проговорил он, – это кое-что. Я не думал, что Эмиль прыгнул так высоко.» Возможно, будет даже сам король»– это хорошее заявление. Ты рада ему, Колетта?

Девушка, не задумываясь, ответила:

– Нет.

– А что ты еще думаешь по этому поводу? Коллета растерялась.

– Я не знаю, как мне теперь вести себя, ведь если приглашены члены королевской семьи, а свадьба расстроится… – и в глазах Колетты сверкнули слезы.

– Я же говорил тебе, дорогая, существует лишь один выход.

– Какой? – забыв совсем недавний совет спросила девушка.

– Писать письмо.

Колетта уже без прежнего энтузиазма открыла секретер, вытащила из-под книг наполовину написанное письмо и, обмакнув ручку в чернила, посмотрела на Анри.

– Ты готова?

– Да.

– Тогда пиши.

И перо заскользило по бумаге, издавая чуть слышный скрежет.Когда письмо было закончено и запечатано в конверт, мадемуазель Дюамель вновь укрыла своего гостя в гардеробе и вышла в коридор проверить, свободен ли путь.

Мать уже проводила Эмиля де Мориви я отдыхала в своей спальне. Слуг Колетта не опасалась, потому что те старались не замечать происходившего в доме.

– Скорее, виконт!

Дверь гардероба распахнулась, и Анри в сопровождении Колетты покинул спальню.

– Дальше вы пойдете один, – зашептала девушка, – я не могу позволить, чтобы нас с вами увидели вместе.

– Желаю тебе счастья, – на прощание бросил виконт Лабрюйер и стремглав сбежал с лестницы.

Оказавшись в седле, он взглянул на часы. До встречи с Александром Шенье оставалось всего лишь четверть часа, и виконт еще успел к назначенному времени.

Шевалье ожидал его верхом, по всему было видно, что молодой человек ожидает его довольно долго.

Анри без лишних слов протянул ему запечатанный конверт. Но большой радости на лице Александра Анри не увидел.

Тот читал, плотно сжав губы и прищурив глаза.

– Да, наши чувства все более и более охладевают, – прошептал Александр Шенье. Анри расслышал эти слова.

– Вы что-то сказали, шевалье?

– Спасибо, виконт, большое спасибо.

– Она пишет, что-то изменилось в ваших отношениях – лицо виконта приняло озабоченное выражение.

Нет, месье, спасибо, – и шевалье, не вдаваясь дальнейшие объяснения, пришпорил своего коня.

Он как ветер помчался по улице. Прохожие шарахались от слишком резвого всадника.

Нет, это нельзя оставлять на волю судьбы, – воскликнул Анри, тоже пришпоривая своего коня.

Он погнался за удаляющимся Александром Шенье и вскоре настиг его.

– Я понимаю, шевалье, что-то произошло…

– Простите, месье, но я не хотел бы обсуждать этого.

– И вы простите, шевалье, но мне искренне жаль вас и если что-то изменилось в поведении Колетты, но это, несомненно, чужое влияние.

Шевалье и сам был склонен считать подобным образом. Ведь не могло же ему прийти в голову, что Колетта сама охладела к нему, хоть ее письмо было полно заверениями в любви. Все равно, Александр чувствовал какую-то фальшь, а обещание подготовить совместный побег и жить потом в чужой стране вообще выглядело

Сплошным бредом и не могли быть восприняты всерьез.

– Мне тоже не хотелось бы обсуждать с вами, шевалье, дела Колетты, но мне известно точно, на нее имеет огромное влияние виконтесса Аламбер.

– Я знаю это, – коротко кивнул Александр.

– По-моему, – продолжал Анри, – она склоняет Колетту к довольно странному решению выйти замуж за Эмиля де Мориво и оставаться вашей любовницей.

– Я понял вас, виконт, благодарю за совет.

– Поверьте, шевалье, говорить подобное не в моих правилах, но я опасаюсь за ваше счастье.

– Прощайте, виконт, – шевалье зло дернул поводья и помчал по улице, снова распугивая прохожих. Виконт с улыбкой провожал его взглядом.

– Я так и знал, он свернул к дому мадемуазель Аламбер. Бедная Констанция, как-то тебе сейчас прийдется, – и радуясь, виконт потер рука об руку. – Ну что ж день, можно считать, прошел не зря. Наконец-то Констанция поплатится за свои происки, она теперь поймет, каково не выполнять свои обещания и издеваться надо мной. Встреча с разъяренной влюбленной женщиной, конечно же страшнее, чем с влюбленным мужчиной, но шевалье еще достаточно молод, чтобы не сдержаться и высказать Констанции все, что о ней думает. А затем, я верю в это, он сумеет досадить и баронессе Дюамель.

Конь под виконтом нетерпеливо перебирал копытами.

– Куда бы теперь отправиться? – задумался виконт. Никаких новых симпатий у него теперь не было, а ни к кому из бывших любовниц возвращаться не хотелось. И виконт решил проехать по городу, посмотреть на хорошеньких женщин.

Он не спеша ехал по улицам, не стесняясь рассматривал дам в экипажах, даже иногда привставал в стременах, чтобы заглянуть в окна первого этажа. Он становил коня у безвкусного дома, явно принадлежавшего буржуа, ведь на фасаде даже не было намека на герб.

Молодая, довольно красивая женщина сидела у окна в кресле и вышивала пейзаж на куске полотна. Образцом ей служила гравюра, бывшая иллюстрацией к какому-то роману. Она не сразу заметила виконта, разглядывавшего ее через окно.

Женщина смутилась, не зная, что ей делать – то ли закрыть ставни, то ли покинуть комнату.

– Я восхищен вами, мадам, – склонил голову виконт Лабрюйер.

– Что вам от меня нужно? – испуганно спросила женщина.

– Ничего, я всего лишь любуюсь вашей красотой и восхищаюсь вашим вкусом. Как искусно сделана вышивка! И кому же вы готовите такой чудесный подарок?

Если бы виконт говорил чуть более развязно, то женщина возмутилась бы, а так она была поражена спокойным тоном и благородными манерами незнакомого дворянина.

– Это подарок мужу, – немного смутившись, пробормотала она.

И вы не боитесь уколоть палец? – и Анри указал наперсток, лежащий на самом краю подоконника.

– Я не знаю, так я лучше чувствую узор… Смущение женщины никак не проходило, она то я дело поглядывала на дверь, ведущую в коридор.

– Вы боитесь, сюда зайдет муж? – улыбнулся виконт.

Нет, его сейчас нет дома, – сказала женщина и спохватилась, ведь ее слова можно было истолковать двояко.

Но виконт пока еще не собирался растолковывать их как приглашение войти через окно.

– Позвольте, я полюбуюсь, – он протянул руку, и женщина, не решаясь отказать, подала ему вышивку.

Анри как бы случайно коснулся ее пальцев и ощутил в них дрожь.

«Да она волнуется, – подумал виконт, – значит, я произвел на нее впечатление».

Правда, победа над женой буржуа не очень-то могла польстить

Самолюбию виконта, привыкшего к победам над куда более знатными дамами.

«Но, в общем-то, – подумал Анри, – какая разница? Ведь и знатные женщины и незнатные одинаково любят своих мужей и одинаково легко предают их, соглашаясь стать любовницами».

Анри держал перед собой неоконченную вышивку и делал вид, что старательно ее рассматривает. Но на самом деле он смотрел поверх ее на стройную фигуру сидящей в кресле женщины.

– Я не хочу, чтобы вы думали обо мне плохо, – сказал он, – меня в самом деле заинтересовала работа, и к тому же ваш дом построен с таким вкусом, а обстановка изысканна, что я не мог себе позволить проехать мимо.

Женщина поднялась и прикрыла дверь, ведущую в коридор.

– Вы очень любезны, месье, и говорите комплименты, которых я не заслуживаю.

– Это вы, мадам, не заслуживаете комплиментов? Неужели ваш муж не повторяет вам несколько раз в день, что вы прекрасны.

– Я люблю своего мужа, – просто сказала женщина.

Виконт улыбнулся. Он всегда слышал такое в ответ на уверения в своей любви. И тут он пристальнее рассмотрел женщину, беседующую с ним. Пока она находилась в сумрачной комнате лицо ее казалось прекрасным, а теперь, когда она стояла, облокотившись локтями на подоконник и подперев голову руками, стало заметно, она не так молода, как казалось вначале, а взгляд ее карих глаз довольно простоват.

«Чего можно ожидать от жены буржуа, – подумал Анри, – неужели тебе мало знатных дам, что ты, присытившись их прелестями, пытаешься вторгнуться в чужое сословие?»

– Благодарю вас, мадам, – Анри вернул вышивку, – как-нибудь в другой раз я еще загляну в ваше окно и надеюсь, вы не обидетесь на меня.

– Что вы, месье, мне так приятно было с вами поговорить, – разочарованная женщина вновь опустилась в кресло и принялась за вышивку.

Но она все еще продолжала поглядывать на окно, ожидая, что виконт скажет ей что-нибудь еще.

Но тот прикоснулся рукой к шляпе, кивнул и тронул поводья. Конь медленно пошел по улице. Анри сидел в седле грустный и угрюмый. Ничто не могло его

Развеселить, он уже сожалел о том, что направил Александра Шенье к мадемуазель Аламбер и начал волноваться, не приняло бы дело скверный оборот. В его планы входило только напугать Констанцию, доставить ей неприятности, но ни в коем случае не крупные. Ведь та не стала делать так, чтобы его отношения с Колеттой были преданы огласке, хотя это находилось в ее власти. А Констанция могла это

Сделать куда как изящно, оставаясь при всем в тени.

«Нет, – думал Анри, – лучше оставаться друзьями, чем быть врагами. И пусть Констанция будет для меня недостижимой мечтой, женщиной, о которой иногда можно подумать. Ведь признайся себе, Анри, лица многих своих любовниц ты забыл, несмотря на то, что уверял их в своей любви. И может, многие из них забыли тебя. Так что усмири свою гордыню, поезжай к Констанции, попроси у нее прощения».

Но слишком зол был виконт на свою подругу, чтобы безотлагательно ехать к ней.

«Завтра, я поеду завтра, – решил виконт, – а сейчас домой. Нужно успокоить мысли, иначе вновь не смогу сдержаться, а мне не хотелось бы, чтобы Констанция видела меня с перекошенным от злобы лицом. Она права, супружество страшно не потерей выбора, а именно ссорами».

И он отправился к себе домой, чтобы хорошенько подумать над своими отношениями с Констанцией.

Александр Шенье, подъехав к дому Констанции Аламбер, не спешил слезть с коня. Он понимал, что не сможет сдержаться и сразу же набросится на мадемуазель Аламбер с упреками. А ему не хотелось выглядеть эдаким мальчишкой, не умеющим поддерживать светские отношения.

Наконец, все тщательно обдумав, он постучал в дверь. Ему открыла Шарлотта. Пухлые губы темнокожей девушки тут же расплылись в улыбке, немного слащавой и снисходительной.

– Я сейчас доложу о вас, шевалье, подождите немного.

Александр Шенье мерил холл шагами, его подкованные сапоги громко стучали по каменным плитам пола.А Шарлотта тем временем ждала решения Констанции.

Та тяжело вздохнула:

– Боже мой, еще один. Как мне опостылели эти мужчины, они не могут решить свои проблемы сами и поэтому в собственных неудачах обвиняют женщин. Ну что же, Шарлотта, пусть немного подождет, потом проведешь его ко мне.

В комнате все еще было сыро, правда, мокрые дрова из камина исчезли, а на их месте жарко пылали зажженные горкой поленья. Влажный паркет набух и сделался матовым.

Констанция, уже переодевшись, вышла в гостиную. Вскоре послышались тяжелые шаги на лестнице и Шарлотта пропустила к своей госпоже Александпа Шенье.

Тот стоял перед Констанцией и не решался начать разговор. Вся его решимость куда-то исчезла, лищь только он встретился взглядом с улыбающимися, лучащимися счастьем глазами Констанции Аламбер.

Александр склонил голову.

– Мадемуазель…

– Шевалье, вас привело ко мне что-то важное?

– Да, мне кое-что стало известно.

– Ах, вот оно что! – улыбнулась Констанция. Я думаю, шевалье, вам пришлось встретиться с виконтом Лабрюйером?

– Да, он рассказал мне правду.

– Он рассказал вам всю правду, шевалье, к тому же умолчав о нескольких немаловажных деталях. Шевалье нахмурил брови.

– Вы слишком коварны, мадемуазель, и мне не хотелось бы слушать ваши оправдания.

– Ого, шевалье, оказывается, вы можете быть и злым!

– Жизнь меня научила этому, мадемуазель.

– Ну что ж, надеюсь, жизнь научит вас и другому.

Наконец-то Александр Шенье сумел совладать со своим волнением.

– Простите за мою резкость, мадемуазель, но я в самом деле очень взволнован. И есть от чего. Я хотел бы написать письмо Колетте.

– По-моему, шевалье, вы отлично справлялись с этим сами.

– Нет, мадемуазель, мне хотелось бы, чтобы его написали вы.

– Что ж, садитесь, я продиктую вам. Но Констанция тут же осеклась, такой злобой сверкнули глаза молодого человека.

– Нет, мадемуазель, я хотел бы, чтобы письмо было написано вашей рукой.

Интересно, – проговорила Констанция, – неужели вам не хочется, чтобы Колетта думала, что это у вас такой чудесный слог?

Хватит шуток, мадемуазель, и колкостей, садитесь и пишите.

Ну что ж, это очень интересно, – Констанция Аламбер все еще пыталась казаться веселой. – Теперь мы с вами, шевалье, поменялись ролями – я пишу, а вы диктуете.

Констанция открыла крышку секретера, с грохотом поставила стул и обмакнула перо в чернила.

– Я слушаю вас, шевалье, только учтите, у меня не так много свободного времени. Александр наморщил лоб.

– Пишите: «Моя Колетта! Я должна попросить у тебя извинения…»

Констанция засмеялась:

– Извините, шевалье, но это не мой стиль, я никогда не прошу простить меня, и девочка сразу же догадается, что письмо написано под диктовку.

– Мадемуазель, не вынуждайте меня применять силу!

– И каким же это образом? – Констанция отложила перо в сторону и вместе со стулом повернулась к шевалье.

– Вы будете писать или нет?

– Я смогу писать только разумные вещи, а вы предлагаете огорчить мою подопечную.

Ярость ослепила Александра Шенье, и он со звоном вытащил шпагу и направил острие в шею мадемуазель Аламбер.

– Я прошу вас, мадемуазель, пишите!

– Да, вы в самом деле влюблены, – отвечала на этот выпад Констанция, прикасаясь мизинцем к остро отточенной шпаге.

– Пишите, мадемуазель, иначе я не ручаюсь за себя.

– Шевалье, но неужели вы способны убить беззащитную женщину?

– Вы сломали жизнь Колетты. Но еще можно все исправить, мадемуазель, и я всего лишь принуждаю вас к благому поступку.

– А если я не стану писать под вашу диктовку? Острие шпаги чуть сильнее прижалось к коже, оставив на ней маленькую вмятинку.

– Ну что же, шевалье, смелее, я не собираюсь писать Колетте, я не собираюсь коверкать ее будущую жизнь, ведь девочка не простит мне этого.

– Мадемуазель, пишите, или же я убью вас! – острие шпаги красноречиво напомнило о себе болью.

– Я не боюсь вас, Александр, – сказала Констанция, – вы всего лишь интересны мне как довольно редкий субьект. Ну почему, шевалье, вы не хотите довольствоваться положением любовника и вам обязательно нужно стать мужем?

– Мы так решили с Колеттой, – не очень-то убежденно сказал Александр и немного отодвинул острие шпаги так, чтобы то не причиняло Констанции боли.

– Вы обманываете себя, дорогой мой, а я желаю вам добра, вам и Колетте. Возможности у любовника куда большие, чем вы можете себе представить, ведь в обязанности мужа входит не только любить жену, но и содержать ее.

– Я прошу вас не напоминать о моей бедности, мадемуазель.

– Но что же делать, если она сама напоминает о себе.

Констанция, усмехнувшись, осмотрела Александра с ног до головы. Потертый мундир, не очень-то новый плащ, лишь только шпага сверкала новым посеребренным эфесом.

Если вы не послушаете меня, шевалье, и поддавшись на уговоры виконта Лабрюйера похитите Колетту, то знайте – ни вы, ни она никогда не будете счастливы.

Пишите, мадемуазель, – голос Александра дрожал.

Нет, я не могу взять на свою душу такой грех, – Констанция скомкала начатое письмо.

Что вы делаете, мадемуазель?

Я всего лишь пекусь о вашем счастье.

Вы не имеете права так поступать!

Это решать мне, шевалье. Ну что ж, вы решили убить меня, так убивайте, – и Констанция запрокинула голову.

Ее длинная стройная шея напряглась, а чтобы усилить впечатление, мадемуазель Аламбер раздвинула ворот платья.

– Колите, шевалье, если вам приятен вид моей крови.

И тут Констанция не на шутку перепугалась: подрагивающий клинок впился ей в горло. Она вскрикнула и отпрянула. Александр Шенье выронил шпагу из рук.

Констанция с ужасом прислушивалась к боли, а затем прикоснувшись пальцами к шее, поднесла их к глазам: кровь текла по ее руке.

– Простите меня, мадемуазель, – бросился на колени Александр Шенье, – на меня нашло какое-то затмение, простите!

Констанция приложила платок к ране.

– Бедный мальчик, вы, наверное, в самом деле влюблены до умопомешательства. Ну что вам такого мог сказать виконт Лабрюйер? За что вы хотели убить меня?

В глазах молодого человека стояли слезы. Он готов был отдать все, лишь бы только вернуть время назад, лишь бы только не текла кровь по белоснежной шее Констанции Аламбер.

– Он сказал, что вы принуждаете Колетту выйти замуж за Эмиля де Мориво.

– Ее принуждает мать, – ласково ответила Констанция, – и Колетта сама не решится ее ослушаться.

– Но как же быть с нашей любовью?

Уголки плотно сжатых губ Констанции дернулись.

– В слове «муж», дорогой мой, не звучит любовь, а вот в слове «любовник» оно присутствует. Подобное никогда не приходило вам в голову, шевалье?

– Простите меня, – Александр Шенье прикрыл глаза и из-под опущенных век показались слезы.

– Вам стыдно? – спросила Констанция.

– Мне стыдно, мадемуазель, за свой поступок, но я все равно добьюсь своего, Колетта будет моей женой.

– Ну что ж, – вздохнула Констанция, – тогда мне придется прибегнуть к крайнему средству. Ведь вы считаете Анри Лабрюйера своим другом?

– Он очень много сделал для меня.

– А вам не показалось странным, шевалье, что до поры до времени он молчал и только сейчас решился открыть вам глаза на мое так называемое коварство?