Текст книги "Констанция. Книга третья"

Автор книги: Жюльетта Бенцони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 6

Теперь, когда главные дела были позади, Констанция Аламбер могла позволить себе расслабиться. И пусть пока еще ее главный противник Эмиль де Мориво не подозревал о страшной мести, но ждать оставалось недолго. И когда-нибудь при случае Констанция обязательно ему расскажет о том, как ей удалось лишить его невесту невинности. Пусть потом кусает локти, бросается на нее с криками – все это бесполезно, утраченного не воротишь, и Колетта уже знает, чем отличается муж

От любовника.

Мадемуазель Аламбер совсем не мучили угрызения совести, ведь не стоил же Эмиль де Мориво того, чтобы ради него хранить невинность.

С самого утра светило солнце и день обещал быть погожим. Констанция как всегда решила начать этот день с ванны. Хитроумное сооружение было изготовлено еще год тому по ее эскизу. Короткая, но глубокая медная ванна возвышалась посреди спальни на когтистых птичьих лапах. Внутри было устроено плетеное из лозы сиденье. Шарлотта вот уже четверть часа как носила в ванную подогретую воду и бросала туда ароматную соль.

Наконец, мадемуазель Аламбер решила, что вода уже достаточно остыла для того, чтобы принять ее нежное тело. Она попробовала мизинцем воду и осталась ею довольна. Аромат соли немного дурманил голову. Констанция в ночной сорочке забралась в теплую ванну и удобно устроилась на плетеном сиденье. Она любила вот так по утрам сидеть в горячей воде и читать книгу. Тогда все неприятные мысли, накопившиеся за вчерашний день, улетучивались вместе со снами, и в продолжение всего следующего дня Констанция чувствовала себя бодрой и отдохнувшей.

Шарлотта занималась просмотром гардероба своей госпожи, когда к воротам ее дома подъехал всадник.

«Что-то рано приезжают гости к мадемуазель», – подумала Шарлотта, спеша вниз, чтобы встретить прибывшего мужчину. Им оказался виконт Лабрюйер.

– Мадемуазель никого не принимает, – довольно холодно сказала Шарлотта.

– А если ты доложишь ей, что это виконт Лабрюйер? – с наглой улыбкой осведомился Анри.

– Она ни для кого не делает исключение.

– Тогда напомни своей госпоже, что у нее есть один маленький долг по отношению ко мне, и я пришел чтобы получить расчет.

– Хорошо, виконт, подождите здесь, я сейчас доложу.

Эфиопка направилась на второй этаж и постучала в дверь Констанции.

– Кто-то прибыл? – спросила мадемуазель Аламбер.

– Да, виконт Лабрюйер.

– Что ему нужно?

Шарлотта проскользнула в спальню и остановилась у самой ванны.

– Он говорит, мадемуазель, что вы должны ему уплатить какой-то долг.

– Какая ерунда!

– Его провести к вам?

– Ну что ж, пусть войдет.

Констанция поплотнее запахнула ворот на ночной сорочке и с небрежным видом принялась читать. Когда виконт Лабрюйер вошел в спальню, она даже не оторвала взгляда от страницы.

– Присаживайтесь, виконт, – она наугадуказала туда, где по ее расчетам находилось кресло.

– Доброе утро, Констанция, – Анри осторожно присел, не спуская глаз с мокрой ткани ночной сорочки, через которое соблазнительно просвечивало тело Констанции.

– Ты так и собираешься пожирать меня взглядом?

– Но ты сама не посчитала нужным переодеться.

– Это ты, Анри, не посчитал нужным предупредить о своем визите.

– У каждого свои причуды, Констанция.

– Мои причуды, во всяком случае, не приносят вреда остальным.

Виконт рассмеялся.

– Ну это как сказать. С Колеттой получилось, по-моему, немного иначе.

– Ты пришел, чтобы напомнить мне об этом?

– В какой-то мере да. Констанция захлопнула книгу.

– Будь добр, положи ее на кровать, а то боюсь, она вся размокнет.

Виконт поднялся и не спуская глаз с Констанции принял книгу.

– Все-таки ты слишком неравнодушен к женщинам я боюсь, это плохо для тебя кончится.

Наконец книга оказалась на кровати, а виконт вернулся на свое место.

– Вот так-то будет лучше, Анри, а то когда ты рядом, я боюсь, ты набросишься на меня.

– Я не так дурно воспитан, Констанция, я никогда не добиваюсь близости силой.

Констанция Аламбер конечно же прекрасно понимала из-за чего пришел к ней виконт Лабрюйер. Но первой заводить разговор она не хотела. Ей нравилось смотреть на смущенного виконта, ведь ему предстояло довольно деликатное выяснение отношений со своей подругой. Все то, о чем они договаривались раньше, должно было измениться. И вся разница в их положении состояла лишь в том, что

Констанция знала, что ни на какие уступки виконту она не пойдет, несмотря на все свои предыдущие обещания.

А виконт самоуверенно надеялся, что теперь он получит Констанцию.

Сперва мужчина и женщина обменивались взглядами и после каждого приятно улыбались друг другу, словно говоря: ну что, дружок, наконец-то ты попался и попался крепко.

Вода в ванне катастрофически быстро стыла и Констанция позвала Шарлотту:

– Принеси-ка еще горячей воды!

Девушка вернулась с большим кувшином, наполненным кипятком, и принялась лить его в ванну тонкой стйкой. Приятная теплота тут же коснулась тела Кнстанции. Она блаженно прикрыла глаза и томно вздохнула. Этот вздох привел виконта в трепет. Ему безумно хотелось обладать этим молодым, но чрезвычайно умелым в любовных делах телом.

– Ну так что же привело тебя ко мне, Анри? – спросила Констанция, когда за Шарлоттой закрылась дверь.

– Я пришел, Констанция, кое-что от тебя услышать.

Мадемуазель Аламбер наморщила лоб.

– Так-так, я кажется припоминаю. Да-да, виконт наконец-то у меня появился прекрасный случай поблагодарить тебя за свою подопечную. Ты постарался на славу, и девушка никогда тебя не забудет.

– Ну что ты, Констанция, какая благодарность, мне было только приятно.

– Нет-нет, Анри, ты в самом деле очень сильно меня выручил.

– Мне бы не хотелось, Констанция, сейчас обсуждать последствия моего поступка. Эмиль все-таки когда-то был моим другом. Да и по отношению к Колетте я поступил не слишком благородно.

– Ну что ты, Анри, главное, все остались довольны.

– Кроме… – вставил виконт.

– Кроме Эмиля де Мориво, но он еще ни о чем не подозревает, – Констанция рассмеялась. – Я представляю себе его лицо, когда он узнает, что это моих рук дело.

– Но ты же не выдашь меня, Констанция?

– Нет, вот это-то и будет самым страшным для него наказанием. Он никогда не узнает, кто же похитил невинность его невесты.

– Он будет допытываться у нее, у меня…

– А мы будем молчать, пусть гадает.

– Ну что ж, Констанция, ты в таком прекрасном расположении духа, что я осмелюсь тебе напомнить – ты проиграла.

– Я проиграла?

– Да-да, ведь у нас был уговор.

Констанция Аламбер повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую, изображая на своем лице крайнее удивление.

– Нет, Анри, я не могла проиграть.

– Да, ты проиграла.

– Нет.

– Да.

Каждый раз на лицах спорящих, когда они произносили свои «да»и «нет», улыбки становились все более лучезарными.

– Нет, Анри, я не могла проиграть.

– Но как же, Констанция, Колетта лишилась невинности, а ты мне кое-что за это обещала. Констанция погрозила пальцем виконту.

– Честное слово, Анри, я нахожусь под большим впечатлением от твоих слов. Они очень многообещающие…

– Так значит, долг будет оплачен? – рассмеялся Анри.

– Сейчас мы об этом поговорим.

– Давай.

Констанция закинула руки за голову, мокрая сорочка еще плотнее прилегла к ее телу, сделав доступными взгляду виконта почти все прелести ее молодого тела.

– Так что, Анри, тебе не хватило Колетты, ты не насытился ее молодостью, ее невинностью?

– Этим насытиться невозможно.

– Так значит, я, Анри, выигрываю по сравнению с Колеттой?

– Да, ты выигрываешь, хотя не во всем.

– И в чем же я ей уступаю?

– К сожалению, Констанция, ты не невинна.

– О боже мой, какой ты привередливый, Анри!

– Так я берусь, все-таки, утверждать, Констанция, ты проиграла и должна уплатить обещанный тобой долг.

– Я договорилась с тобой? – крайнее изумление отразилось на лице Констанции. – О чем?

– Ну как же, мадемуазель, мне не очень удобно напоминать об этом. Я думаю, ты сама должна вспомнить.

– Ах, да, я что-то припоминаю, я попросила тебя, а ты выставил какие-то сумасбродные условия. Это же была шутка, Анри, простая светская шутка, и я удивлена, как это ты мог прийти ко мне и требовать возвращения подобного долга.

– Какая шутка! – возмутился Анри. – Ты сама попросила меня сделать одну услугу, пообещав за это стать моей любовницей.

Анри и Констанция говорили с некоторым напряжением. Они не привыкли, несмотря на свой раскрепощенный образ жизни, говорить о таких вещах открыто. Обычно все сообщалось иносказаниями, а теперь и впрямь получилось так, что Анри пришел требовать довольно странную вещь.

– Но это шутка, Анри.

– Нет, ты говорила это серьезно.

– Хорошо, предположим, я говорила это серьезно но кто сможет доказать, что я пообещала стать твоей любовницей в обмен на совращение Колетты?

– Я думал, ты женщина слова, – сказал Анри.

– Но боже мой, Анри, ты бы еще взял с меня расписку, а потом представил ее в суде. А чтобы потом не было никаких сомнений в том, что я вернула долг, суд назначил бы несколько свидетелей, по одному на каждый угол кровати. Неужели ты надеялся на это?

– Нет, Констанция, я надеялся на твою порядочность и если бы не твое обещание, я никогда не осмелился бы приблизиться к Колетте. Констанция, но неужели не помнишь, ты умоляла меня, и я пошел на это почти преступление только ради тебя.

– Я ничего не помню, – беспечно воскликнула Констанция Аламбер, – и пожалуйста, перестань мне напоминать об этой глупой шутке.

– Шутке?

– Да, шутке.

– Ты в этом уверена?

– Абсолютно.

– Жаль, что я в самом деле не взял с тебя письменного обещания, – глаза Анри стали холодными, а руки задрожали, он не любил, когда с ним обращались подобным образом и выставляли дураком. – Ты проиграла, Констанция, и должна держать передо мной ответ! – уже почти кричал Анри.

– А я ничего не помню, – Констанция зло поджала губы.

– Ах, не помнишь!

– Да, не помню.

Ну тогда я должен тебе сказать, Констанция, что ты проиграла.

– Проиграла что?

– Пари.

– Меня это не интересует.

– А меня интересует! – Анри был вне себя от ярости, он вскочил с кресла и подбежал к Констанции.

Та скрестила на груди руки и высунула кончик языка.

– Ты не права, Констанция, нельзя бросать слов на ветер и за свои поступки следует отвечать.

– Забудь о моих словах, Анри.

– Ты не имела права так поступать, ведь я на что-то надеялся.

– И зря.

– Ты лгунья! – закричал Анри, хватая Констанцию за плечи.

– Забудь об этом, Анри, все это глупая шутка и не более. И пожалуйста, оставь меня.

Она уперлась своей маленькой ладонью в грудь Анри и попыталась оттолкнуть его. Но тот вцепился в ее плечи и принялся трясти.

– Так ты согласишься или нет, подлая обманщица?

– Не кричи на меня, Анри, – сама повысила голос мадемуазель Аламбер.

Тот опомнился, разжал пальцы.

– Ты сама, Констанция, просила меня совершить это и теперь я вынужден проклинать себя, ничего не получив взамен. Ты играешь чужой репутацией, но не можешь поступиться своей.

Немного походив по комнате, Анри несколько успокоился и сел в кресло. Он тяжело дышал, с ненавистью и в то же время с вожделением глядя на Констанцию.

А та, словно бы нарочно, опустилась немного ниже в своем плетеном кресле так, что вода стала доходить ей до груди, а недалеко от края ванны показались ее голые колени.

– Анри, только что ты говорил со мной как самый настоящий муж, – в это слово было вложено столько презрения, что наверное, большего ругательства дда Констанции и не существовало.

Анри почувствовал это презрение и сразу же отнес его на счет всех мужчин сразу.

– Подлей, пожалуйста, Анри, мне немного горячей воды, ведь мне не хочется, чтобы Шарлотта видела твое искаженное злобой лицо. Она черт знает что может подумать о нас!

Анри, еле сдерживая злость, медленно принялся лить горячую воду в ванну.

– Осторожно, Анри, отведи струю немного вбок она обжигает мне грудь.

Констанция взяла двумя пальцами материю сорочки и принялась ей обмахиваться. Под мокрой полупрозрачной тканью то проступали, то исчезали темные пятна сосков.

– Спасибо, ты очень помог мне. Можешь поставить кувшин.

Анри злился на себя за свою нерешительность. Ну не мог же он, в самом деле, заставить Констанцию быть своей силой? Он не привык, чтобы с ним обращались подобным образом.

– Анри, пойми меня правильно, – сказала мадемуазель Аламбер, – я не ненавижу мужчин, как ты думаешь, я ненавижу мужей.

– Это что-то интересное, – сказал Анри.

– Да, представь. И хочешь узнать, почему я до сих поп не выходила замуж?

– Потому что у тебя, Констанция, несносный характер.

– Нет, совсем по-другому поводу. Я не выхожу замуж, поскольку не хочу каждый день видеть такое лицо, какое только что было у тебя. Ведь ты говорил со мной как муж, даже не успев стать любовником. Это отвратительное зрелище.

– Я могу, Констанция, ответить тебе только взаимностью.

– Конечно, Анри, и у жен бывают подобные лица, но я не стремлюсь стать одной из них, пусть даже ты предложишь мне руку.

– Пока что я предлагаю тебе только уплатить мне долг.

– Поверь, Анри, – глаза Констанции сделались елейными, – я и в самом деле думала, это всего лишь щутка и абсолютно не рассчитывала всерьез расплачиваться с тобой своим телом.

– Мадемуазель, – абсолютно спокойно проговорил Анри, – я могу поверить, что вы что-то напутали, что-то пообещали лишнее, но я то помню точно: ты обещала мне абсолютно определенно, без тени шутки.

– Ах, так ты в этом уверен?

– Да. И только поэтому я согласился соблазнить твою подопечную Колетту, так бы я и пальцем к ней не притронулся.

– Неужели она такая некрасивая?

– Нет, Констанция, я просто не люблю делать больно другим.

– Так значит, Анри, я говорила всерьез?

– Да, и зря ты отпираешься.

– Ну что ж, если ты не веришь мне и считаешь шутливо данное обещание долговым обязательством, то изволь.

Констанция строго посмотрела на Анри, ее губы дрожали от ненависти. Она даже не удосуживаясь придержать ночную сорочку, поднялась из ванны и переступила через ее край. Вода текла с нее прямо на паркет.

– Констанция…

– Ну что ж, ты прямо напомнил мне о долге, а я всего лишь собралась его заплатить.

В мокрой сорочке Констанция легла на кровать, поправила подушку так, чтобы голова была повыше, а затем прижав мокрый подол к одеялу, широко раздвинула колени согнутых ног. Затем немного подумав, подтянула подол до середины бедра и посмотрела в глаза виконту.

Тот сидел, словно окаменев, и со странным выражением лица следил за действиями Констанции Аламбер.

Констанция кивнула ему и как бы приглашая, несколько раз качнула разведенными в стороны коленями. Виконт не шелохнулся.

– Ну что ж, – пожала плечами женщина и потянулась к ночному столику за недочитанной книгой.

Потерев пальцы о мокрую сорочку, Констанция принялась листать страницы, то и дело поглядывая на наглого вымогателя долга с нескрываемым отвращением.

Виконт сидел в кресле и боролся со своими чувствами. С одной стороны, ему страстно хотелось обладать Констанцией, но он не мог себе позволить сейчас приблизиться к ней, ведь это было то же самое, что насилие.

С другой стороны, он ненавидел сейчас эту женщину. Сколько он ни старался, так и не смог склонить ее на свою сторону. Еще ни одна слеза не появилась на глазах Констанции из-за любви к нему, а ведь буквально сотни женщин сходили с ума лишь только завидев его и многие из них были готовы броситься следом, стоило ему только поманить пальцем.

Но добыча, сама идущая в руки, не интересна, куда привлекательнее загонять дичь. А сейчас охота не удалась, хотя все вроде бы было правильно. Констанция в выжидательной позе, едва прикрывшись ночной сорочкой, лежала на кровати. Но столько презрения и ненависти было в ее облике! Одно чтение книги чего стоило! И виконт не мог себя заставить приблизиться к ней.

Констанция то и дело искоса поглядывая на виконта и радуясь его замешательству, читала страницу за страницей. Наконец, уже основательно замерзнув и дойдя до пятой страницы, она захлопнула книжку.

– Анри, ты так и будешь смотреть на меня?

– Ты издеваешься надо мной.

– Ничуть.

– Я не ожидал от тебя подобного.

– И я не ожидала от тебя.

– Ты обманщица.

– Нет, я сдержала свое слово, – Констанция уперла руки в колени и резко свела их.

– Ты не сдержала данного тобой слова.

– Нет, Анри, ты ошибаешься, я только что предложила себя тебе, а ты пренебрег мной, не воспользовался случаем, как любишь ты выражаться. И поэтому мне ничего не остается, как вернуться в ванну, я уже замерзла. Так что вини во всем себя и не предъявляй мне никаких претензий.

Одернув подол ночной сорочки, Констанция Аламбер забралась в ванну и уже не прося ни о чем Анри, подлила туда немного остывшую, но все еще горячую воду.

Анри скрежетал зубами от злости. Над ним издевались – и очень утонченно – и он чувствовал себя чрезвычайно глупо. К тому же, над ним издевалась женщина, а этого он не мог стерпеть. И тут раздался легкий стук в дверь.

– Это ты, Шарлотта?

– Да, госпожа, – темнокожая девушка бесшумно скользнула в комнату, держа в одной руке конверт, а в другой букет цветов.

– О, это от него, – произнесла Констанция лишь затем, чтобы еще раз подразнить Анри, хотя и сама не подозревала, от кого это письмо и цветы.

Шарлотта тут же приняла правила игры.

– Да, мадемуазель, он просил вам передать это.

– Поставь цветы на ночной столик, – попросила Констанция, принимая конверт и поднося его к лицу так, чтобы Анри не мог со своего места разглядеть имени адресата.

«Граф Арман де Бодуэн, – прочла Констанция. – Ну вот, еще один», – вздохнула она, но на лице изобразила крайнюю радость, словно бы уже не первый день ожидала этого послания и цветов.

– Я вижу, у тебя есть поклонник?

– А ты как думал?!

– Но ты же говорила, что хочешь быть свободной.

– Я не хочу быть замужней женщиной, – уточнила Констанция, – и не хочу, чтобы ко мне приставали с тупыми домогательствами. Я хочу, чтобы меня уважали, а не любили. Ты же считаешь, что имеешь право оскорблять женщину и тем самым

Утверждаешься во мнении, что ты настоящий мужчина.

Констанция разорвала конверт и развернула письмо. Граф Бодуэн извещал ее о том, что в скором времени вынужден будет покинуть Париж и в который уже раз напоминал о своем предложении.

– Тоже сумасшедший, – пробормотала Констанция, – мужчины страшный народ.

Виконт Лабрюйер еле дождался, пока Шарлотта покинет комнату, а затем вскочил с кресла, подбежал к Констанции и грозно приказал:

– Дай сюда письмо!

– И не подумаю.

Анри попытался схватить край листа, но Констанция увернулась.

– Как тебе не стыдно, Анри!

– Я тебе сказал, дай сюда письмо, я должен знать, кто.

– Так ты еще и ревнив? Значит, ты в самом деле любишь меня?

– Констанция на всякий случай держала письмо подальше от Анри так, чтобы тот за один раз не мог дотянуться до него.

– Дай сюда письмо, – грозным тоном приказал виконт Лабрюйер, – иначе я заберу его сам!

Констанция поняла, спорить бесполезно. Еще немного, и Анри завладеет письмом.

– Хорошо, – она ласково улыбнулась, чтобы сбить Анри с толку.

Она медленно подносила лист бумаги к виконту Лабрюйеру, но в последний момент, когда тот уже готов был взять его в руки, резко опустила в ванну. Сквозь воду было видно, как расплываются чернильные буквы, и вода окрашивается в темно-фиолетовый цвет.

Виконт заскрежетал зубами.

– Ты невыносима, Констанция!

– А что мне остается делать? У меня же не хватит сил защищаться, бросаясь на тебя с кулаками, а как женщине, шпаги мне не положено. Можно было бы, правда, выбрать пистолет, тут бы я уже не промахнулась. Но порох в воде сыреет точно так же, как и бумага, – Констанция извлекла письмо из теплой ванны и подала его Анри.

От бумаги шел пар и на пол с нее капали темно-фиолетовые капли, безвозвратно уносившие вместе с собой смысл написанного.

Анри некоторое время смотрел на расплывшиеся буквы, пытаясь разобрать хотя бы, кем было подписано письмо. Но текст был испорчен окончательно.

Констанция хохотала, запрокидывая голову.

– Анри, ты смешон, ты бы видел себя сейчас в зеркало, ты в самом деле выглядишь как обманутый муж, как рогоносец.

– Ты еще поплатишься за это, – Анри разжал пальцы, и мокрый лист бумаги шлепнулся на паркет.

Он со злостью растер его носком сапога и облокотившись на спинку плетеного из лозы сиденья, нагнулся. Их лица оказались напротив друг друга. Глаза Анри сверкали злостью, а Констанция весело улыбалась и наивно моргала длинными ресницами, чуть ли не касаясь ими носа Анри.

– Ты все еще сердишься на меня?

– Кто тебе позволил так обращаться со мной?

– Не понимаю, почему ты сердишься? Ведь я так ждала, мерзла на кровати, а ты так и не соизволил подняться из кресла, чтобы подойти ко мне. Другого случая, Анри, тебе может и не представиться, ведь я злопамятна и мне не хотелось бы в следующий раз выглядеть такой дурой.

– От кого было письмо? – уже почти прохрипел, задыхаясь от злости, виконт Лабрюйер.

– К сожалению, Анри, я не успела дочитать его до конца, а на конверте… – Констанция нагнулась, взяла с пола сухой конверт и тут же опустила его в ванну, – а на конверте, к сожалению, имя отправителя тоже размыло водой.

И тут Констанция перепугалась не на шутку. Лицо виконта, до этого еще сохранявшее человеческие черты, исказилось. Ничего, кроме злобы, прочесть на нем было невозможно. Мужчина двумя руками ухватился за край тяжеленной ванны, и его лицо налилось краской. Скользя ногами на мокром паркете, виконт сумел-таки приподнять ванну. Вода полилась через край, а Констанция уцепилась за край сиденья.

– Сейчас ты узнаешь, как издеваться надо мной! Анри изо всех сил рванул вверх край ванны и та перевернулась. Констанцию как будто выплеснуло вместе с водой прямо на пол. Она лежала мокрая в луже шипели залитые водой дрова в камине, парной чад исходил от них.

– Мадемуазель, что-нибудь случилось? – в комнату вбежала Шарлотта и замерла, изумленная увиденным.

Над Констанцией широко расставив ноги стоял Анри и со злостью смотрел на мадемуазель Аламбер.

– Уходи, – закашлявшись, только и смогла проговорить Констанция, – иначе я убью тебя!

– Прости, если был груб с тобой, но ты виновата сама во всем.

Виконт Лабрюйер склонил голову так, словно прощался с Констанцией в самой обычной обстановке и обойдя стоявшую у него на дороге Шарлотту, покинул спальню.

– Что случилось, мадемуазель? – темнокожая девушка помогла своей госпоже подняться.

– Да нет, все нормально, не беспокойся. Я неосторожно повернулась, и ванна упала на пол.

Шарлотта с недоверием смотрела на Констанцию.

– Вы уверены, мадемуазель?

– Да, только вот жаль, виконт растерялся и решил уйти, бросив меня в луже воды.

– Вы святая, мадемуазель, – воскликнула Шарлотта, пытаясь привести свою госпожу в порядок.

– Оставь, лучше займись полом! – уже теряя самообладание, закричала Констанция. – И вообще, убирайся отсюда! Как вы все мне надоели!

Не дожидаясь, пока Шарлотта сама покинет спальню, она вытолкнула ее в коридор и захлопнула дверь. Только теперь она позволила себе разрыдаться. Констанция стояла на мокром полу на коленях и пыталась собрать клочки растертого сапогом Анри письма.

– Какая неблагодарность! – шептала Констанция. Но почему я должна так глупо расплачиваться за сухие грехи?

Неужели мне так надоела спокойная жизнь и милые забавы, что я ссорюсь с лучшими друзьями из-за негодяев. Ведь будь я мужчиной, разве стала бы я ссориться с Анри? Так нет, ему мало дружбы, ему еще подавай мое тело, как будто мало вокруг других женщин, готовых повиснуть у него на шее по первому зову! Нет, Анри, все-таки я правильно поступила, указав тебе достойное место. Я обсохну, а ты вот на всю жизнь запятнал себя неподобающим поведением. Одно дело бросать любовниц, а другое – поднять руку на женщин. И если ты не одумаешься в ближайшие дни, не придешь извиниться передо мной, то нашей дружбе конец. Ее не спасет

Ничто, и у меня на одного врага станет больше.

Констанция, поняв, что собрать письмо будет невозможно, а если бы она его и смогла собрать, все равно прочесть его не удастся, зло скомкала мокрые клочки бумаги, присоединила к ним конверт и бросила на чадящие дрова в камин. Затем зло сорвала с себя ночную сорочку и даже не одевшись, распахнула дверь спальни.

Шарлотта ждала, когда ее позовут, прислонившись к стене.

– Сухую простынь, а потом одежду, – бросила она служанке.

И темнокожая девушка с радостью бросилась выполнять приказание своей госпожи.

– Ну что ж, – прошептала Констанция, – война виконту объявлена и теперь нужно вести себя осторожнее.

Злости виконта Лабрюйера не было границ. Он нещадно гнал своего коня, покрикивая на зазевавшихся прохожих. Те в последний момент успевали шарахнуться в сторону и посылали вдогонку виконту проклятья. Но того они только веселили.

Наконец он добрался до дома, бросил поводья выбежавшему на порог Жаку и зашел в дом. Верный охотничий пес тут же подбежал к своему хозяину и лизнул его в Руку. Эта собачья преданность немного смягчила душу виконта, и он приласкал пса.

– Вот уж никогда не знаешь, чего ждать от женщины, – пробормотал виконт, наливая себе вина.

Он не отрываясь выпил полкружки и только сейчас заметил, что его сапоги насквозь промокли и от них пахнет душистой солью.

Чтобы избавиться от ненавистного запаха, напоминавшего ему о предательстве Констанции, он снял сапоги и бросил их в коридор, чуть не угодив ими в некстати подоспевшего Жака.

– Что-нибудь случилось, хозяин?

– Да нет.

– Почистить?

– Просушить! – рявкнул Анри, удивляясь недогадливости своего слуги.

Жак замер в коридоре, разглядывая мокрые насквозь сапоги с каким-то странным запахом. Но приказание нужно было выполнять, и Жак спустился на кухню, где пристроил сапоги прямо на плите рядом с готовившимся жарким, из-за чего и поссорился с кухаркой.

А виконт Лабрюйер никак не мог успокоиться. Он понимал, что вся ненависть, которую он сейчас испытывает к Констанции – это не что иное как любовь, облеченная в другую форму. И так же виконт понимал, сколько он ни старайся, ему не завладеть телом Констанции. Ведь та никогда не поддается порыву чувств и слишком ценит свободу. И это раздражало виконта Лабрюйера более всего.

Ему не хотелось, чтобы хоть кто-то в мире был более свободен, чем он.

– Мне придется тебя наказать, Констанция, – пробормотал Анри, наливая себе вина. – Как, я еще не знаю, но обязательно придумаю, и ты сама попросишь у меня прощения, повиснешь у меня на шее. А я подумаю, целовать тебя или же наказать.

Вернулся Жак, чтобы доложить:

– Приказание исполнено!

За это он получил от виконта Лабрюйера поощрение в виде половины кружки вина.

– Там кто-то стучит! – послышался снизу голос кухарки и Жак, залпом допив угощение, отправился открывать дверь.

Посетитель оказался ему незнакомым, но в доме виконта бывало довольно много народу, и Жак на всякий случай не стал спрашивать пришедшего его имени лишь ограничился тем, что принял у молодого человека треуголку и плащ.

– К вам посетитель, хозяин, – выкрутился Жак, не зная как назвать гостя.

Молодой человек поправил свои непослушные курчавые волосы и шагнул в гостиную.

Виконт стоял у камина и грел руки. Он посмотрел на вошедшего, явно не в силах припомнить, видел ли он его вообще хоть когда-нибудь.

– Виконт Лабрюйер? – спросил молодой человек.

– Да, это я.

– Меня зовут Александр Шенье, – представился вошедший.

– К сожалению, нам не приходилось встречаться, – на всякий случай любезно улыбнулся виконт Лабрюйер.

Он мог ожидать от Констанции любого подвоха, ведь та уже могла рассказать молодому человеку о его похождениях с Колеттой и тот мог прийти, чтобы сводить счеты. А ссориться сегодня еще с кем-то, кроме Констанции, Анри страшно не хотелось. Но судя по выражению лица пришедшего, настроен он был дружелюбно.

– Я благодарен вам, виконт, за то, что вы передали мое письмо Колетте.

– О, не стоит благодарности, – воскликнул виконт, пытаясь припомнить, передавал ли он Колетте хоть что-нибудь.

Диктовать письмо, он ей диктовал, но передавать… Раз шевалье говорит, что передавал, значит так оно и есть.

– Это всего лишь дружеская услуга, – сказал Анри, – и вы бы на моем месте, шевалье, поступили точно так же.

– Да, но это было очень важно для меня, и я чрезвычайно благодарен.

После такого обмена любезностями стоило перейти к делу, и Анри вопросительно посмотрел на Александра. Тот немного замялся.

– Я понимаю, виконт, что не вправе просить вас еще об одной услуге, но мне необходимо передать Колетте еще одно письмо.

– Что ж, я к вашим услугам.

Александр Шенье вытащил из-за отворота камзола запечатанный конверт и протянул его виконту Лабрюйеру.

– Мне очень важно, виконт, чтобы оно попало к Колетте как можно скорее.

Виконт был рад хоть чем-то искупить свою вину перед молодым человеком.

– Я передам его сегодня же, можете не сомневаться, шевалье.

– Мадемуазель Аламбер столько мне говорила о вас, и вот нам довелось встретиться, – улыбнулся Александр.

– И как вам, шевалье, кажется, совпадает ли ее описание с увиденным?

– Я ожидал вас увидеть именно таким, виконт.

– Присаживайтесь, шевалье. Если хотите, я вам предложу вина, – и не дожидаясь согласия, Анри поставил перед Александром Шенье небольшую серебряную кружку и наполнил ее до половины. Затем немного плеснул и себе.

– Я думаю, шевалье, мадемуазель Дюамель напишет вам ответ, и я смогу передать его вам.

– Это было бы прекрасно! – отвечал Александр, поднося ко рту серебряную чашку.

«Так вот он каков, учитель, музыки, – подумал Анри, разглядывая своего гостя, – ничего не скажешь, красив, достаточно силен. Пройдет несколько лет, и он станет настоящим мужчиной.

Как любовник Колетты он идеален – благороден и честен до глупости. Вот только одно меня смущает – не мечтает ли он и впрямь стать ее мужем? Но на этом можно было бы сыграть, ведь Констанция по просьбе баронессы Дюамель покровительствует Колетте и если уговорить Александра похитить Колетту… – такая

Мысль немного развеселила Анри после неудачи с Констанцией. – Значит так, – далее рассуждал он, – мне остается уговорить Колетту, что брак с Александром Шенье – для нее лучший выход потом устроить им совместный побег. Это будет препасная месть Констанции Аламбер, а заодно и баронессе Дюамель, так много позволявшей себе в разговоре со мной.

– Я немедленно отправлюсь в дом баронессы Дюанель, – сказал Анри, – и лично передам письмо в руки Колетты.

Я так благодарен вам, – ответил Александр и было понятно, это не пустые слова, он и в самом деле счастлив, что есть человек, готовый помочь ему.

– Не стоит благодарности, шевалье, это всего лишь долг благородного человека – помогать молодым в любовных делах. Я надеюсь, вы с Колеттой будете счастливы.

Но такой уверенности в глазах Александра Анри не прочел.