Текст книги "Констанция. Книга первая"

Автор книги: Жюльетта Бенцони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Заботами. Еще не прошло и часа, а ты уже думаешь о еде, питье. Ну почему я не догадалась перед этим выпить целую кружку воды? Констанция чувствовала, как жажда мучает ее.

– Он мерзавец! – убежденно произнесла она. – Виктор никогда не будет моим мужем. И пусть мне придется умереть от голода или от жажды, я не выйду отсюда!

Глаза девушки уже привыкли к полумраку, и она огляделась. В углу стояло несколько бочонков с порохом, а у стены была сложена солома. Констанция как сумела соорудила из нее постель и улеглась.

– Мне нужно беречь силы, ведь неизвестно, чем встретят меня завтра.

Констанция лежала, закрыв глаза, прислушиваясь к малейшему звуку, доносившемуся со стороны усадьбы. Но она различала только тихие голоса, похожие на бормотанье.

И только сейчас она вспомнила, скорее осознала: старый Гильом мертв, больше некому за нее заступиться перед Виктором.

И девушка принялась молиться. Ее губы прошептали:

– Аминь! Она села.

– Боже мой, что я наделала! И это все из-за меня! А может, Виктор обманывает, и старый Гильом жив? Нет, иначе ему пришлось бы поплатиться после за свои слова. А может… – и тут страшная догадка пронзила сердце Констанции, – возможно Виктор

Убил его! Нет, даже он не способен на подобную подлость – отцеубийство. Но он же не помнит себя, он совершает ужасные вещи! Человек, уже однажды переступивший собственную совесть, падает глубже и глубже, погружаясь в пучину греха. Я не выйду отсюда – словно пытаясь убедить себя, произнесла Констанция, – ведь Гильом

Благословил мой брак с Филиппом Абинье и значит я должна выполнить его последнюю волю.

Конечно, легко было убедить себя Констанции, ведь она без памяти любила Филиппа.

– Где же он? Где же он? – Констанция вся напряглась. – Что же с Филиппом? Добрался ли он домой или до сих пор его конь блуждает по полям?

Ей страстно хотелось, чтобы и Филипп сейчас думал о ней. – Ты слышишь меня? – прошептала Констанция. – Конечно же слышишь, – лучезарная улыбка появилась на ее губах. – Я люблю тебя, – прошептала девушка, и мрачное темное помещение словно

Преобразилось.Ее больше не пугала сырость и непонятные шорохи по углам. Это

Теперь была ее крепость, надежное укрытие, такое же надежное, как и убежище возле ручья. Констанция представила себе перстень, висящий на сучке, увидела блеск дождевых капель на золоте и небольшую жемчужину.

– Ну почему я оставила перстень там? Он согрел бы мне душу, напомнил о Филиппе. – Где ты? – вновь воскликнула Констанция.И ей показалось, что она слышит далекий ответ:

– Я приду за тобой, приду, но мне нужно беречь силы.

Констанция опустилась на солому и прикрыла глаза. За металлическими ставнями медленно наступали сумерки. Никто не вспоминал о ней, во всяком случае, никто не пытался даже поинтересоваться, хочет она пить или есть. Она была вольна выйти отсюда каждую минуту стоило лишь отбросить тяжелый засов на двери.»Но ведь это равнозначно моему поражению. Нет, Виктор никогда не дождется, чтобы я пришла к нему. Лучше уж пусть возьмет силой».

Филипп Абинье то и дело терял сознание. У него перед глазами проплывала сжатая стерня, мелькали копыта лошади. Его голова словно налилась свинцом, в ушах стучала кровь, болели места ударов. Но сильнее всего ему досаждал стыд. Он не смог защитить свою возлюбленную, его как мальчишку избили у нее на глазах и при нем же его соперник Виктор объявил о предстоящей свадьбе.»Лучше бы он убил меня! – подумал Филипп и тут же остановил себя. – Ты совсем не думаешь о Констанции, думаешь только о себе. Ты жив, парень, а это главное. Ты еще сумеешь постоять за нее».

Но руки были связаны ремнем, и он болтался как всеми забытая кукла, перекинутый через седло. Лошадь, не чувствуя властной руки хозяина, уже еле плелась, то и дело наклоняла голову и щипала сочную осеннюю траву. В такие минуты Филиппу казалось, что время остановилось и в мире не осталось ни единого живого человека. Лишь только он один, как вечный скиталец трясется, переброшенный через седло под вечерним небом.

Отчаяние охватило его. Его мысли вновь обратились к Констанции.»Виктор говорил о предстоящей свадьбе, – и вновь злость переполнила душу Филиппа, но тут же нашлось и утешение, – Гильом Реньяр умер, значит до его похорон свадьбе не бывать. Когда в доме покойник, никто не отважится на веселье. Я вернусь за тобой!» – вновь пообещал Филипп.

Перед его глазами бежала стерня, мелькали копыта коня. Юноша уже не чувствовал собственного тела, боль притупилась, и душа юноши постепенно смирялась с унижением. Он жив, а это главное, значит, сможет отомстить Виктору за все – за смерть отца, за унижение.

Филипп напряг слух. Ему послышался далекий конский топот. Сам он в это время находился в ложбине между двух холмов и его трудно было заметить. Он собрал последние силы и громко крикнул, уже не задумываясь над тем, враг возле него или друг.

– Я здесь! – кричал Филипп. – Я здесь!

– Слава богу! – донеслось до его ушей, и Филипп попробовал повернуть голову.

Но в глазах у него сразу же потемнело, и последние силы покинули его…

Очнулся Филипп, лежа на спине под ночным небом, плотно застланным облаками. Над ним склонился его дядя Марсель Бланше.

– Ну вот, наконец-то ты и пришел в себя, Филипп. И вздумалось же тебе поехать одному!

Марсель снял со своего коня круглую деревянную фляжку, обтянутую кожей, дал Филиппу напиться вина. Живительная влага растеклась по жилам, и Филипп наконец-то поверил в то, что жив и почти спасен.Он попытался приподняться, но тут же глухо застонал.

Лежи, скоро мы поедем домой. Но согласись, Филипп, не стоило бы тебе представать в таком виде перед глазами матери.

Хорошо, я приведу себя в порядок.

– По-моему, у тебя ничего не сломано, – радостно сообщил Марсель.

Филипп наконец догадался пошевелить рукой. Пальцы слушались, правда с трудом, и каждое движение глухой болью отдавалось во всем теле.

Марсель смочил вином носовой платок и принялся промывать рану на лице племянника. Запекшаяся кровь смывалась с трудом, да и разрез был сделан острым кинжалом. Края тут же разошлись и по щеке снова потекла кровь.

– Осторожнее, Марсель, – попросил Филипп.

– Об осторожности нужно было думать раньше, – посоветовал дядя.

– Это они… – прошептал юноша.

– Конечно, – усмехнулся Марсель, – а кто же еще Реньяры. Но ты сам виноват, приятель, любовь опасная штука и часто взамен получаешь совсем не то, на что рассчитывал.

Только не читай мне нравоучений, – взмолился Филипп, садясь на землю, – я не выношу их, они хуже зубной боли.

Учить тебя уже поздно, ты все равно не сможешь выбросить из своей головы Констанцию, даже после всего того, что сотворили с тобой Реньяры. Я удивляюсь только одному – как они отпустили тебя живым.

Филипп проскрежетал зубами, это была как соль на раны.

– Он ответит мне за все!

– Ну вот, – вздохнул Марсель Бланше, – еще не хватало, чтобы ты укокошил ее кузена, и тогда люди Реньяров обязательно сожгут дом твоей матери, а меня и тебя повесят на дереве.

Лишь только сейчас Филипп осознал, какой опасности подвергает свою семью, претендуя на руку Констанции Реньяр. Ведь это в самом деле было чудом, что до сих пор никто из врагов не наведал его дом. Он, Филипп Абинье, преспокойно уезжал, оставляя двух безоружных женщин.

Но тут же Филипп вздохнул с облегчением: рядом с ним находился его дядя Марсель Бланше. Они все-таки вдвоем, и Реньярам не так-то легко будет овладеть ими.

– Ну что, ты уже можешь стоять? – поинтересовался Марсель.

Филипп поднялся на ноги и тут же чуть было не рухнул.

– Держись, – Марсель подставил ему руку, и юноша устоял.

Дядя подвел Филиппа к лошади и помог сесть в седло.

– Ну что ж, до дома ты можешь ехать как угодно, но лишь Этель завидит тебя, держись молодцом.

Уже издали Филипп в темноте различил окна своего дома. Мать и сестра не спали, два окна светились слабым светом.»Это отблески очага, – догадался Филипп, – они не смыкали глаз все время, пока меня не было. Молодец, Марсель, без

Него я не знаю, сумел бы добраться до дому или нет».

Хлопнула дверь, и на крыльцо выбежала Этель. Она вглядывалась в темноту и звала:

– Филипп! Филипп!

– Я здесь, мама! – воскликнул юноша и дернул поводья.

Он летел навстречу женщине так, словно за ним гналась целая банда.

– Филипп, мальчик мой! – воскликнула мадам Абинье, обнимая сына.

Тот хоть и почувствовал от ее нежных объятий пронзительную боль, но сдержался, лишь ласково произнес:

– Извини, мама, я заставил тебя волноваться.

– О чем ты говоришь? Идем скорее в дом! Мадам Абинье понимая, что сын не хочет казаться в ее глазах слабым, тут же передала его в руки Лилиан. Та помогла брату добраться до постели. Тут-то Филипп уже не сдерживал себя. Он скрежетал зубами, стонал. Только сейчас он ощутил боль, которую должен был почувствовать, находясь на земле Реньяров.

– Ты должен уснуть, – посоветовала Лилиан.

– Легко сказать, – горько усмехнулся Филипп.

– Очень больно?

– Но все кости целы, – не очень-то радостно добавил Филипп.

– Я знаю, что тебе нужно, брат, – засуетилась Лилиан, – сейчас, подожди, – и она опрометью бросилась вниз. Вскоре девушка вернулась с чашкой горячего вина, пахнущего специями.Филипп жадно выпил напиток и тут же по его телу разлилась

Блаженная истома.

– Ты прямо колдунья, Лилиан, – похвалил он сестру, закрывая глаза.

– Если тебе еще что-нибудь нужно…

– Извини меня, сестренка, ведь я не подумал ни о тебе, ни о матери.

– Да брось ты, главное, ты жив и мы все вместе.

– Этого мало для счастья, – вздохнул Филипп.

– А ты знаешь, я только сегодня поняла, что счастлива. Я не хочу

Другой жизни. Когда мы все вместе, втроем, мы можем порадовать друг друга, например, как я сегодня. И это тоже счастье, – убежденно сказала Лилиан. – Ведь вспомни, в притче отец радовался возвращению блудного сына.

– Ну вот и дождался, – попытался улыбнуться Филипп, – я блудный сын. Недолго же я блуждал, меня изловили.

– Ты еще совсем глуп, – по праву старшей сестры сказала Лилиан.

И Филипп не стал ей возражать. Во-первых, ему уже и в самом деле захотелось спать, а во-вторых, он знал, с женщиной спорить бесполезно, пусть это даже умная Лилиан.

Но прежде чем заснуть, Филипп попросил:

– Позови, пожалуйста. Марселя, я должен с ним переговорить.Девушка пожала плечами, но просьбу брата выполнила.

Марсель сел прямо на кровать рядом с Филиппом.

– Ты хочешь, племянник, предложить мне хитроумный план, как похитить твою возлюбленную?

– Но ведь ты даже не знаешь, что случилось с ней, я же тебе не успел ничего рассказать.

– Думаешь я, Филипп, тратил время понапрасну? Я прекрасно видел, что происходит в имении Реньяров. Я сразу же отправился туда, лишь только ты не вернулся.

– Но я же не видел тебя! – изумился Филипп.

– Ты слишком доверчив, Филипп, извини, что не пришел тебе на помощь сразу. Но вдвоем мы никому ничего не смогли бы доказать.

– Так ты ехал за мной, когда я, связанный, лежал на лошади?

Марсель улыбнулся.

– Конечно же ехал.

– И не мог сразу освободить меня! – возмутился Филипп.

– А ты как думаешь? – спросил Марсель. Юноша засомневался.

– Если ты не освободил меня сразу, значит на то были свои причины.

– Ну конечно же, наконец-то до тебя дошло. Ты думаешь, Виктор просто так отпустил тебя? Он послал следом одного мерзавца, и мне пришлось немного проучить его.

– Ты убил человека Реньяра?

– Нет, я всего лишь сбросил его с лошади, связал и отправил назад к его хозяину.

– Я знал, ты не бросишь меня в беде! – воскликнул Филипп Абинье и тут же поморщился, порез на щеке вновь стал кровоточить.

– Да спи ты, – уже немного зло бросил Марсель Бланше, – тебе нужно прийти в себя.

– А Констанция, что будет с ней?

– Я тебе обещаю, Филипп, что-нибудь мы с тобой придумаем. Ведь выходило же у нас все хорошо до этого, значит, получится и потом.

Эти нехитрые слова успокоили юношу. Он безгранично верил в возможности своего дяди – мятежника.

И уже засыпая, Филипп услаждал себя радостными грезами.Он видел себя и Констанцию радостно смеющимися, идущими рука об руку по залитому солнцем лугу. За небольшой рощицей возвышалась колокольня храма, и Филипп знал, что там их ждет священник и приглашенные.»Ведь благословил же нас старый Гильом, – думал Филипп Абинье, но тут же сердце юноши похолодело. – Но ведь он же убил моего отца! Как может соединиться в одном человеке проклятье и благословение? Стоит ли это благословение чего-нибудь, если оно дано убийцей?»

Это был слишком сложный вопрос для измученного разума Филиппа Абинье. Он привык мыслить куда более просто, а тем более сейчас юноша не мог рассуждать здраво. Ведь с одной стороны, он был всецело обуреваем любовью к Констанции, а с другой, ненависть к Реньярам кипела в его душе.

Ты не такая, – твердил он сам себе, имея в виду Констанцию, – ты не такая. И может быть, именно на нас с тобой лежит обязанность прекратить вражду.

Но мысли путались в голове Филиппа Абинье, сон одолевал его и наконец, бессвязно бормоча имя своей возлюбленной, он заснул.

Пробуждение было внезапным, словно кто-то толкнул его в бок. Филипп огляделся: комната пуста, окно закрыто ставнями и лишь слабый утренний свет пробивается в комнату. И тут же на него обрушились воспоминания последних дней. Снова досада обожгла сердце, и тревога наполнила душу. Он сейчас здесь, в безопасности, а Констанция, что с ней?

Филипп встал, но тут же скривился от боли.

– Нет, я пересилю тебя! – воскликнул юноша и шаг за шагом, превозмогая боль, двинулся к окну.

Распахнулись ставни, и он вдохнул свежий утренний воздух. Прохлада бодрила его и притупляла боль. Когда Лилиан вошла в комнату, она с изумлением уставилась на брата. Чего – чего, а этого она никак не ожидала: он стоял у окна и старательно делал вид, что даже не замечает ее появления.»Так значит, он не так плох, как казался вчера, – подумала Лилиан, – а я-то побоялась ему сказать все, что о нем думаю».

И девушка решила восполнить вчерашний промах.

– Так ты чувствуешь себя хорошо, братец? – осведомилась она с ехидцей.

– Лучше не бывает, – процедил сквозь зубы Филипп.

– Ну так значит, мы все должны были волноваться, переживать, а ты из-за своей любви потерял голову и чуть было не погиб?

– И такое могло случиться, – резонно заметил Филипп.

– А теперь ты, конечно, обдумываешь план спасения своей возлюбленной, а она, может, и думать о тебе забыла.

– Помолчи!

– А почему, собственно, я должна молчать? Ты, Филипп, не хочешь думать ни о ком другом.

И тут юноша повернулся от окна. Их взгляды встретились – взгляды брата и сестры – и столько тоски и боли было в глазах Филиппа, что Лилиан не выдержала, расплакалась и подбежала к нему.

– Прости меня, брат, я понимаю, как тебе тяжело, но я не смогла

Сдержаться.

– Но я не виню тебя, Лилиан, и тоже прошу простить меня.

– Ты хочешь увидеть Констанцию? – спросила сестра.

Надежда загорелась в глазах Филиппа.

– А ты знаешь, как это сделать?

– Около нашего дома утром проезжал священник, и он сообщил, что старого Гильома похоронят сегодня. Говорят, Констанция очень любила его и конечно же, будет на похоронах. А никто из Реньяров не осмелится затевать ссору в святом месте, у гроба главы рода.

– Я поеду, – сказал Филипп.

– А ты уже окреп? – поинтересовалась Лилиан.

– Я должен ехать, – Филипп не стал уточнять, как себя чувствует, потому что знал, что не сможет отказаться от этой поездки.

– Я еду, – Филипп стал спешно одеваться.

– Ты успеешь в деревню, – принялась уговаривать брата Лилиан, – поешь, побудь хоть немного с матерью.

– Ей грозит беда, – Филипп взял сестру за плечи и прижал к себе, – я не имею права оставить ее одну.

– Ну что ж, – вздохнула Лилиан, – значит, поезжай. Только что я скажу матери?!