Текст книги "Журнал «Если», 1997 № 11"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

Соавторы: Зенна Хендерсон,Дэвид Брин,Владимир Гаков,Дмитрий Караваев,Сергей Кудрявцев,Джонатан Летем,Василий Горчаков,Сергей Дерябин,Андрей Столяров,Пол Картер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Я позвал Тимоти и помог ему выбраться из ямы. Парень был перепачкан землей с головы до пят, и я отчищал его так долго, что, когда мы вошли в дом, отец уже почти закончил ужин.

Этим вечером мы долго сидели за столом, но не читали и почти не разговаривали. Тимоти сидел подле меня, положив пальцы на мое запястье.

– На первое время нам хватит воды, что привез отец, а там, Бог даст, наполнится пруд на дне реки, – сказала Ма, но надежды в ее голосе не было.

– Нужно решать, куда мы отправимся, когда кончится вода. – Отец наугад открыл Библию и прочитал вслух: – «…ибо пробьются воды в пустыне и в степи потоки». [7] 7
  Ветхий Завет, Книга Пророка Исайи, Глава 35, Стих 6.


[Закрыть]

– Отец захлопнул Библию, положил ее на стол, сверху на книгу поставил локти, а лицо спрятал в ладонях.

Я тронул Тимоти, и мы бесшумно разошлись по своим кроватям.

* * *

Ночью меня разбудил шум во дворе. Я резко поднялся. Тимоти на соседней кровати не оказалось. Я вышел на крыльцо. Тимоти копал яму. Во всяком случае, я решил, что он копает яму, поскольку из нее летели комья земли, хотя сам Тимоти не показывался. Вдруг из ямы вылетело несколько камней, один из которых угодил мне прямо в лодыжку. Охнув, я ухватился за ушибленное место. Вскоре боль немного унялась, и я, подняв глаза, увидел рядом с собой отца.

Что происходит? – повторил он свой недавний вопрос.

Тимоти перестал копать, а у меня на секунду перехватило дыхание.

– Тимоти копает яму, – вновь ответил я.

– Ночью? – удивился отец. – А зачем он вообще копает яму?

– Он же слепой, и ему все равно, день на дворе или ночь, – пояснил я. – А зачем он копает яму, я не знаю.

– Пусть вылезает оттуда, – распорядился отец. – На детские глупости сейчас нет времени.

Я подошел к яме. Лицо Тимоти далеко внизу показалось мне бледным пятном.

– Он забрался очень глубоко, – сообщил я. – Теперь без лестницы ему не обойтись.

– Туда он забрался без лестницы, так пусть без лестницы и выбирается, – отрезал отец.

– Тимоти, – позвал я. – Отец велит тебе вылезать.

Вдруг Тимоти, словно пузырь воздуха в воде, выплыл из ямы и встал со мной рядом.

– Отец, ты видел?! – испуганно спросил я.

Отец повернулся и молча удалился в дом. Там он зажег лампу и сел за стол. Мы с Тимоти последовали за ним и сели напротив.

– Почему он копает? – снова спросил отец. – Барни, раз уж вы друг друга понимаете, то спроси у него.

Я, коснувшись запястья Тимоти, произнес:

– Отец желает знать, почему ты копаешь.

Рот Тимоти зашевелился, будто он пытался выговорить трудные для произношения слова, затем Тимоти, расплывшись в улыбке, радостно сообщил:

– Ибо пробьются воды в пустыне и в степи потоки.

– Это не ответ! – рассердился отец. – Пусть больше не копает. Скажи ему это, Барни.

Тимоти повернул ко мне голову, и на лице его я заметил протест.

– Почему ему нельзя копать? Разве он делает что-то плохое? – спросил я, а у самого сердце ушло в пятки. Еще бы, ведь я возразил отцу впервые в жизни!

– Пусть не копает потому, что я так велю! – еще более гневно сказал отец и сжал руки в кулаки.

– Отец… – Я сглотнул. – Мне кажется, что Тимоти ищет воду. Он… Он, прежде чем начал копать, касался воды, и потом мы с ним обошли все окрестности дома. Он, наверное, чувствует присутствие воды, как лозоходец. Подумай сам, ведь Тимоти другой, не такой, как мы. – Боясь взглянуть на отца, я уставился на собственную правую руку, которой касался запястья Тимоти. – Возможно, если бы мы помогли ему копать, то… – Мне вспомнились камни, вылетающие из ямы. – А то сам он копает только с помощью старого ножа да ложки, с которой играла Мэри.

– И ложкой с ножом он выкопал такую глубокую ямищу? – не поверил отец.

– Да, – подтвердил я. – И все – один.

– Глупости! – вдруг опять вспылил отец. – Воды в округе нет. Ты же сам видел, что я копал на дне высохшей реки, но ничего не нашел. Ведь мы живем не в долине Лас-Ломитас. Пусть Тимоти больше не копает.

– Но почему?! – Я встал, а рука моя сжалась, подобно рукам отца. – Разве он делает что-то плохое? Разве сохранить в душе надежду – грех?

Мы с отцом уставилась друг на друга. Наконец он опустил глаза, а мои наполнились слезами, и я, сев на скамью, спрятал лицо в ладонях. Плакал я, словно маленькая Мэри. Затем мне на плечо легла рука. Это была рука отца, который, обойдя стол, встал рядом.

– Ступай спать, – устало промолвил он. – Утро вечера мудренее.

– О, отец!

Я вскочил, на секунду прижался к нему, а он положил свою огромную мозолистую ладонь мне на голову. Затем я взял Тимоти за руку, и мы с ним разошлись по своим кроватям.

* * *

На следующее утро отец без лишних слов достал из сарая лопаты, привязал к ручке ведра веревку и вместе со мной и Тимоти принялся копать колодец. Да, яму в земле мы не сговариваясь назвали колодцем, желая, наверное, дать нашим надеждам опору понадежнее.

К вечеру колодец достиг глубины двенадцати футов, и вылезать из него по единственной деревянной приставной лестнице стало уже сложно. Вдобавок мы наткнулись на скальное основание, и все наши попытки обойти его стороной не увенчались успехом. Угрюмые, мы стояли у края колодца и смотрели вниз. Тут Тимоти обнял нас с отцом за плечи и, старательно выговаривая слова, произнес:

– Ибо пробьются воды в пустыне и в степи потоки.

– Затвердил, словно попугай, – отозвался отец и отвернулся.

– А что, если под камнем находится вода! – воскликнул я. – Отец, помнишь, как мы выкорчевывали пни мескитового дерева с помощью динамита. Так почему бы нам не расколоть таким же образом и камень?

Отец быстрыми широкими шагами направился в сарай, а, вернувшись, сказал:

– Не уверен, что получится, ведь прежде мне приходилось взрывать только деревяшки.

Отец отослал Ма и Мэри за амбар, затем сам уложил динамит на дно колодца, вылез на поверхность, с моей помощью и помощью Тимоти вытащил лестницу, и мы тоже укрылись за амбаром.

Прогремел взрыв, и Тимоти прокричал что-то, чего я не понял. Когда пыль слегка осела, мы подошли к колодцу. Смотреть оказалось не на что, потому что колодец завалило, и о нашей работе напоминала лишь развороченная груда земли.

– Пробьются воды в пустыне, – пробурчал отец, поднял ведро и поставил его на крыльцо.

– Давайте ужинать, – предложила Ма.

Я взял Тимоти за руку и потянул его в дом. Со мной он пошел без видимой неохоты.

После ужина я положил на стол стопку наших обычных книг, но вдруг медленно, неуверенно заговорил Тимоти:

– Я уже узнал довольно много слов. Я изучал их так быстро, как только мог. Возможно, слов в моем распоряжении пока недостаточно, но мне необходимо сказать вам – не уезжайте, здесь есть вода.

– Выходит, ты несколько месяцев дурачил нас? – с подозрением спросил у Тимоти отец.

Тимоти взял меня за запястье, а затем сказал:

– Нет, я вас не дурачил. Разговаривать с вами я действительно не мог, а мог без слов общаться с Барни, взяв его за руку. Я изучал новые для себя слова, поскольку ваш язык мне совершенно незнаком.

– Откуда ты родом? – с нетерпением воскликнул я. – И как ты сюда попал? И что находится в… – Я прикусил язык, вспомнив вдруг, что я – единственный, кто знает о существовании железного ящика.

– Моя кахилла! – вскричал Тимоти, касавшийся моего запястья, затем помотал головой и обратился к отцу. – Не уверен, что вы поверите мне. Ведь мне неизвестно, насколько далеко простираются ваши познания.

– На всей Новой Территории не найти никого умнее отца! – с гордым видом заметил я.

Новая Территория? – удивился Тимоти. – А я-то думал, что ваш Мир зовется иначе.

– И другие планеты, подобные Земле… – повторил я задумчиво слова отца.

– Так вы знаете о существовании других планет? – обрадовался Тимоти. – А у вас есть?.. – Он запнулся, вероятно, подбирая подходящее слово. – Есть летающие между планетами машины?

– Пока нет, – признался отец. – Есть, правда, воздушные шары…

Тимоти вздохнул.

– Тогда поверьте мне на слово: здесь есть вода, и вам не стоит отсюда уезжать. Мне это точно известно, ведь я – с другой планеты. Вернее, ваша планета для меня – другая. Наш Дом должен был неминуемо погибнуть, и мой народ, спасаясь, улетел в космос. Наш Дом! – с тоской повторил Тимоти.

По моей спине побежал холодок. Я словно воочию увидел бездонный космос, увидел холодные, острые, словно иглы, звезды, увидел переливающийся голубой шар, увидел далекое, но все же ослепительно яркое и нестерпимо горячее солнце и еще много всякого увидел, чему и названия не придумано.

– Прежде мы не путешествовали между звездами, и потому, наверное, садясь на вашу планету, не справились с управлением. Мы вошли в атмосферу на слишком большой скорости, и наш большой корабль – звездолет – стал сильно нагреваться. Тогда мы заняли места в спасательных шлюпках, и тут звездолет распался на куски. Я потерял сознание, а очнулся уже у вас в доме.

– Выходит, на Земле есть твои собратья, – сказал отец.

– Не уверен, что кому-то из них удалось уцелеть, – признался Тимоти.

– Я видел, как от большой штуковины в небе отлетели штуки поменьше, но думал, что то были осколки! – закричал я взволнованно. – Но это наверняка были эти… Спасательные шлюпки!

– Хвала Божеству, Имени и Силе! – Тимоти прочертил правой рукой в воздухе некий знак и вновь обхватил мое запястье. – Возможно, кто-то из моего Народа остался жив. Возможно, даже моя семья. И возможно, Лита…

Я обмер, пораженный, увидев перед собой Литу – копна темных волос, на лице – улыбка, в руках – огромный букет, и лепестки каждого цветка светятся, словно зажженные свечки.

– Твой рассказ очень интересен, – сказал отец. – Но какое он имеет отношение к нашим поискам воды?

– Мой Народ, и я в том числе, умеет делать то, на что не способны вы, – промолвил Тимоти. – Кроме всего прочего, мы отыскиваем людей, металлы и воды, если, конечно, они находятся где-то поблизости. Я не Искатель, но все же почувствовал воду совсем рядом с вашим домом.

– Но мы же копали, – сказал отец. – Как глубоко, по твоему мнению, залегает вода?

– Я не Искатель, – повторил Тимоти. – Но я точно знаю, что вода здесь есть.

– А может быть, она находится на глубине трехсот футов, – заметил отец.

– Вода залегает не очень глубоко, иначе бы я ее не почувствовал, – заключил Тимоти. – Вы подождете?

– Пока у нас есть вода, мы будем ждать, но не дольше. Время уже позднее, так что давайте помолимся и ляжем спать. – Отец раскрыл Библию.

* * *

Едва я задремал, как меня разбудил взволнованный шепот Тимоти:

– Барни! Моя кахилла!.. Ты нашел мою кахиллу?

– Что?.. – я оторвал от подушки голову. – Ах, да, железный ящик. Да, я нашел его и отдам его тебе завтра утром.

– А может, сейчас? – с надеждой спросил Тимоти. – Ведь в нем – мои личные вещи, все, что осталось у меня от Дома.

– Ящик я закопал, так что ночью его не найти, – сказал я. – Потерпи до утра.

– Ладно. – Тимоти вздохнул. – Приятных тебе снов.

Почти немедленно я заснул и увидел себя, несущегося на корабле без парусов по черному, как смоль, океану.

– Вполне вероятно, – заметил отец. – Но где же вода?

Отец остался стоять у колодца, а мы с Тимоти отправились на мес-то падения его спасательной шлюпки. Там я раскопал железную коробку и вручил ее дрожащему от нетерпения Тимоти. Он покрутил ее в руках, и вдруг крышка, словно по волшебству, открылась. Тимоти сел на самом солнцепеке и, положив коробку на колени, принялся перебирать ее содержимое. Некоторые вещи из коробки напоминали куски шелковой ленты, другие – высохшие цветы, а описать остальные я вообще не в силах. Наконец Тимоти закрыл коробку, опустил на нее руки и спрятал в ладонях лицо. Так он просидел минут десять, а когда поднялся, лицо его было сухим.

– Закопай кахиллу на прежнем месте, – попросил меня Тимоти. – Там для нее самое безопасное место.

Я закопал железную коробку, и мы с Тимоти вернулись к дому. В наше отсутствие отец пытался один копать колодец, но бросил это занятие.

– Ничего не получится, – сообщил он. – Взрыв разрыхлил почву, и стенки колодца осыпаются.

Воды в бочках осталось совсем немного, а пруды на дне пересохшей реки превратились в вязкие лужи, которые быстро подсыхали под лучами палящего солнца. Мы вновь вернулись к разговору, куда податься нашей семье. Мать считала, что следует вернуться в наш прежний дом, отец настаивал, чтобы мы двинулись дальше на Запад, а мне хотелось остаться на «Акрах простаков».

После обеда мы стали паковать вещи, а отец съездил в Растер Крик – ближайший к ферме городишко – и обменял там плуг и прочую громоздкую сельскохозяйственную утварь на крытый фургон. Все было готово к отправке на Запад.

Вечером Ма, взяв Мэри, сходила на могилку под дубом, а домой вернулась молчаливой и подавленной. Мэри спала на ее руках.

Едва мы улеглись спать, как моей руки коснулся Тимоти.

– У вашей планеты есть естественный спутник? – осведомился он без слов.

– Естественный спутник? – переспросил я едва слышно.

– Да, – донесся с соседней кровати голос отца. – Иногда по ночам он ярко сияет в небе.

– A-а, так это же – Луна, – догадался я. – Правда, сейчас она только нарождается, и тонюсенький месяц можно увидеть перед самым рассветом. Тимоти, а почему ты интересуешься Луной?

– Мой народ может многое, соединив вместе солнечный и лунный свет, – сообщил Тимоти. – Надеюсь завтра на рассвете…

– Завтра на рассвете мы уже отправимся в путь, – сказал я. – Да-рай спать.

– Тогда обойдусь без солнечного света, – пробормотал Тимоти, будто не расслышав последней моей фразы. – Барни, обещай, что если я услышу Зов, то ты отдашь кахиллу тому, кто тебя об этом попросит.

– Зов? – переспросил я. – Какой такой Зов?

– Зов назад, к Божеству, от которого мы и произошли. Обещай, что если силы мои иссякнут, то ты сохранишь мою кахиллу, а потом отдашь ее тому, кто придет за ней. Тогда мой Народ будет знать, куда я ушел.

– Обещаю, – ответил я, хотя ровным счетом ничего не понял.

– Вот и славно, – сказал он. – Давай спать.

* * *

Всю ночь мне снились штормы, землетрясения, наводнения и торнадо. Проснувшись, я долго не решался открыть глаза. А вдруг хотя бы часть моих снов сбудется?

Так оно и случилось!

Дом вдруг пошатнулся, и я очутился на полу. В кухне зазвенели тарелки, а затем с грохотом обрушилась полка с посудой.

– Джеймс! – в ужасе закричала Ма. – Джеймс!

Я поднялся на ноги, Тимоти в комнате не было. Тут через открытое окно в дом ворвались облака пыли, пол под ногами заходил ходуном, и я помимо воли оказался на коленях. По крыше со стуком покатилось что-то тяжелое, а со двора послышался свист. С каждой секундой свист становился все сильнее и сильнее и вскоре перерос в оглушительный рев. Снаружи что-то ударило в стену дома, крыльцо затрещало. Вдруг наступила зловещая тишина.

Где же Тимоти?

Полураскрытая входная дверь болталась всего на одной петле, и я на четвереньках пополз к ней.

Вдруг моя правая рука угодила в лужу. Вода!

– Отец! – заорал я. – Отец! Вода!

В ту же секунду отец оказался рядом со мной. Он поднял меня на Ноги, и мы, помогая друг другу, пошли по направлению к двери. Выглянув из дома, мы обнаружили, что поверх разломанного в щепки крыльца лежит огромный камень, свалившийся неизвестно откуда. Ступая по колено в воде, мы обошли камень, и в сером предрассветном тумане нам открылся наш двор. Вернее, это был уже не двор, а озеро. Вода с каждой минутой прибывала.

– Вода! – сказал отец. – Вода пробила камень!

– Но где же Тимоти?! – закричал я. – Где Тимоти?

Громко шлепая ногами, я побрел по двору.

– Осторожно! – предостерег меня отец. – Под водой могут скрываться острые обломки!

Отец, последовав моему примеру, начал кружить по двору, вглядываясь в каждый смутно очерченный предмет.

Тимоти мы нашли за домом; он лежал навзничь, лицо его было перепачкано грязью, смешанной с кровью. Я приподнял Тимоти за плечи, надеясь уловить его дыхание, а подоспевший отец помог вытащить парня на сухое место.

– Он жив, – заверил меня отец. – А его лицо… Лицо просто ободрано.

– Давай отнесем его в дом, – предложил я.

– Лучше – в амбар, – возразил отец. – А то вода все прибывает, а амбар, слава Богу, стоит на возвышении.

Мы перенесли Тимоти, я остался рядом с ним, а отец отправился в дом за Мэри и Ма.

Нам очень повезло, что накануне мы упаковали почти все вещи. Ма принесла в амбар Мэри, а Па – целый тюк одежды. Ма осталась приглядывать за Тимоти и Мэри, а мы с отцом принялись таскать из дома нашу нехитрую утварь.

Вода поднималась быстро, так что вскоре камень, разбивший наше крыльцо, скрылся под ее поверхностью, а дом начал раскачиваться, словно пароход, плывущий по реке. Отец, отыскав веревку, привязал дом к амбару.

К восходу солнца озеро заполнило весь двор, и, не удержавшись в его границах, пробило дорогу среди холмов, вливаясь в русло высохшей реки Чакавола. Наш дом, оторвавшись от фундамента, всплыл, и мы с отцом подтянули его за веревку. Он, словно лодка, прочно сел на мель возле амбара.

Ма обмыла Тимоти. Серьезных ран на его теле не оказалось, лишь только на лице и правом плече была содрана кожа. Ма, смазав ссадины оливковым маслом, перевязала их. Весь день Тимоти лежал, не приходя в сознание, а мы не могли оторвать глаз от чуда – озера посреди выжженной солнцем долины. Муть вскоре осела, и отец зачерпнул полное ведро прозрачной холодной воды. Мы все напились, а Ма наложила на лоб Тимоти влажное полотенце. Тимоти при этом пошевелился, но в себя не пришел.

Только к вечеру мы осознали, что произошло.

– Теперь у нас есть вода! – внезапно воскликнул отец. – Пробились воды в пустыне и в степи потоки!

– Вода вытекла из артезианского колодца, – сказал я. – Ведь так? Из такого же, какие есть в Лас-Ломитас.

– Да, похоже, – подтвердил отец. – И наш колодец мне кажется очень и очень неплохим. Завтра же съезжу к колодцам Толливере и расскажу людям, что у нас есть в избытке вода. Пусть приезжают и наливают, кому сколько нужно.

– Так значит, мы отсюда не уедем? – спросил я.

– Я же говорил, что пока у нас есть вода, мы останемся здесь. Боюсь только, что мы уже не успеем в этом году посадить…

Тимоти пошевелился, и я немедленно оказался подле него.

– Тимоти. – Я коснулся его запястья. – Все замечательно, Тимоти. У тебя лишь кожа кое-где ободрана, но раны эти пустяковые, скоро заживут.

– Вода… – едва слышно пробормотал Тимоти.

– Теперь воды у нас предостаточно! – воскликнул я. – Она даже смыла наш дом, но она такая, как ты и говорил, – холодная, чистая.

– Я хочу пить, – произнес Тимоти. – Дай мне, пожалуйста, воды.

Он выпил кружку холодной воды, и на губах его заиграла улыбка.

– Воды у нас предостаточно, – повторил я. – Это ты ее добыл?

– Я вычерпал из колодца землю. Я сидел на крыльце и вытаскивал землю. Затем на дне колодца появилась скала. – Тимоти воздохнул. – В скале от взрыва образовалась трещина, а снизу, я это чувствовал, ее подпирала вода. Нужно было углубить трещину, но это у меня как раз и не получалось. Я вызвал Силу и старался, старался, старался… Наконец скала поддалась, а вода снизу довершила начатое. Но у меня к тому времени совсем не осталось сил, и я потерял сознание.

– Так ты в одиночку заново выкопал колодец, а потом еще и разбил скалу? – спросил отец, взяв Тимоти за руку.

– Да, – подтвердил Тимоти. – Только копал я не руками.

– Спасибо тебе, Тимоти, – сказал отец.

* * *

Теперь, надеюсь, всем понятно, почему люди называют нашу ферму уже не «Акрами простаков», а «Акрами изобилия»? Правда, многие тщетно пытаются перевести с испанского название нашего озера – Кахилла, и даже отец не ведает, почему мы с Тимоти дали водоему такое имя. А дело в том, что вода, уходящая из озера в реку Чакавола, едва не смыла железную коробку с личными вещами Тимоти. Хорошо, что мы вовремя хватились ее.

Теперь главная дорога через долину Скорби пролегает через нашу ферму, где всегда есть самая чистая, самая холодная вода на всей Но-вой Территории. Путники частенько остаются на ночлег рядом с озером, и вот однажды…

Однажды вечером мы всей семьей отправились поделиться новостями с одной из семей переселенцев. Глаза Тимоти к тому времени уже открылись, правда, различал он лишь солнце да яркий свет от костра или лампы.

Пока мы разговаривали с главой семейства, его жена – симпатичная длинноволосая брюнетка лет тридцати пяти – старательно избегала смотреть на глубокий шрам, оставшийся на лице Тимоти, а, услышав несколько фраз, произнесенных парнем, тихо спросила:

– Это – ваш ребенок?

– Да, мой, – подтвердила Ма. – Правда, родила его не я.

– Я так и думала, – сказала красотка. – У него говор, как у иностранца. Как у девчонки, которую мы встречали в Марджине.

– Правда? – удивилась Ма.

– Да. – Красотка состроила недовольную гримасу. – Та девчонка говорила, словно иностранка. Ее «дядюшка» уверял, что после болезни она лишилась дара речи и теперь учится говорить заново. Но меня не проведешь: девчонка ему никакая не племянница, она приехала откуда-то издалека. Сейчас таких жуть как много развелось.

– А вы сами откуда родом? – спросила Ма.

Красотка зарделась.

– Я здешняя, а имя у меня не английское, потому что мои родители были… были… – Красотка, насупившись, секунду помолчала. – А ту девчонку вообще звали Марни Лита и еще как-то там!

– Лита! – закричал у меня в голове беззвучный голос Тимоти. – Лита!

Тимоти бросился к красотке, и она, отпрянув, проворчала:

– Смотри, куда идешь.

– Он слепой, – объяснила Ма.

– О… – Красотка покраснела пуще прежнего.

– Вы знали девочку по имени Лита? – спросил Тимоти.

– Не то, чтобы знала, а так, видела раз или два, – неохотно ответила женщина.

Рука Тимоти протянулась к запястью красотки, но та шарахнулась в сторону, будто ошпаренная.

– Извините, – сказал Тимоти. – А откуда вы приехали?

– Из Марджина, – ответила женщина. – Там мы провели месяца два – запаслись продуктами, подковали лошадей, ну, и прочее.

– Марджин, – повторил Тимоти, отходя от красотки. – Спасибо.

– Не за что, – бросила та и повернулась к Ма. – Сейчас я покажу вам свое новое платье.

Мы с Тимоти зашагали к дому, и он сказал:

– Она не позволила мне себя коснуться. А ты не знаешь, как далеко отсюда этот Марджин?

– В двух днях пути через долину Скорби, – ответил я. – Это – город шахтеров.

– В двух днях пути! – Тимоти остановился перед апельсиновым деревцем. – Всего лишь в двух днях пути.

– Девочка может оказаться вовсе не той Литой, о которой ты думаешь, – заметил я. – Переселенцы в наших местах нередко дают своим детям необычные имена.

– Я позову ее! – вскричал Тимоти. – Я позову ее, и когда она ответит…

– Если она услышит тебя. Возможно, она думает, как и ты думал прежде, что весь ваш Народ погиб, и потому не прислушается к твоему призыву.

– Она часто думает о Доме, – твердо заявил Тимоти. – А в то время, когда она думает о Доме, она, конечно же, услышит меня. Я начну звать ее прямо сейчас.

Он, не разбирая дороги, направился к ближайшему xoлмy. Глядя ему в спину, я вздохнул. Я всей душой желал ему счастья, но если он будет звать снова и снова, а ответа не получит, то…

Посмотрев на зеркальную гладь озера, я покачал головой.

Если Тимоти будет звать, то ответ непременно придет!

Перевел с английского Александр ЖАВОРОНКОВ