Текст книги "Журнал «Если», 1997 № 11"
Автор книги: Жюль Габриэль Верн
Соавторы: Зенна Хендерсон,Дэвид Брин,Владимир Гаков,Дмитрий Караваев,Сергей Кудрявцев,Джонатан Летем,Василий Горчаков,Сергей Дерябин,Андрей Столяров,Пол Картер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Однако Карсак, Баржавель и отчасти Клейн – это, увы, вчерашний день французской фантастики. Все в прошлом: вот уже как минимум два с половиной десятилетия лицо этой литературы определяет совсем иная группа писателей.
Легче всего это новое, агрессивное и бескомпромиссное поколение, пришедшее в литературу на волне социального взрыва 1968 года, обозвать французской «Новой Волной» – по аналогии с англоязычной. Тот же идол – Отрицание (всего: политики, истории, культуры, идеалов, моральных норм), тот же шумный эпатаж и лишенные каких бы то ни было границ амбиции… и тот же финал.
С самого начала в движении выделилась связка бесспорных лидеров – Жан-Пьер Андревон и Филипп Кюрваль.
Андревон писал как фантастику отвлеченно-сюрреалистическую, так и предельно политизированную. Примером первой может служить роман «Пустыня мира» (1977), вызывающий ассоциации и с фармеровской серией о Мире Реки, и с классическим рассказом Фредерика Пола «Туннель под миром». Герой романа осознает, что «реальность», в которой он очнулся после смерти, всего лишь иллюзия, созданная инопланетянами для углубленного изучения проблем бессмертия и психологии пережившего смерть и воскрешение. А примером второй – роман «Проделки хорька в курятнике» (1984), где в результате общенациональной лотереи (дело происходит во Франции ближайшего будущего) определяются «лишние» граждане, подлежащие устранению, а убийцу нанимает правительство. Вообще, политических взглядов Андревон не скрывал, даже когда был лева-ком-ультра: в одном из его рассказов, «Время долгого сна», правительство готовит вслед за убийством Сартра и Годара физическое уничтожение всех «левых интеллигентов»…
Точно так же и Филипп Кюрваль (псевдоним Филиппа Тронша) может написать политическую эпатажную трилогию о ближайшем будущем Европы в духе известного апокалиптического «триптиха» Джона Браннера, или писателя вдруг потянет в дебри подсознания и солипсизма. И тогда на свет являются романы вроде «Песков Фалона» (1975) – сюрреалистической притчи о превращенной в тюрьму планете-океане (кстати, «Солярис» к тому времени уже был переведен на французский), или «Тайного лика желания» (1980), словно списанного у покойного Филипа Дика.
Явно творчеством последнего, до конца дней не устававшего тестировать реальность – насколько она реальна, не является ли всего лишь иллюзией восприятия? – навеян и роман-дебют другого способного автора, Пьера Пело (псевдоним Пьера Сюраня) «Горячечный цирк» (1977). Зато следующий, «Вечеринка в зародыше» (1977), это уже произведение совершенно самостоятельное и оригинальное. Пело описывает мир будущего, задыхающийся от перенаселения, поэтому супружеские пары имеют право всего на три попытки продолжить род. Самое, впрочем, интересное начинается на пятом месяце беременности, когда врачи задают вопрос эмбриону: желает ли он жить в кошмарном, программируемом мире?
Ну и, конечно, странно было бы, если б во французской «Новой Волне» второй темой после политики не значился секс.
Перефразируя наше эпохальное выражение, молодые французские бунтари могут с гордостью заявить: у них секса навалом. Причем фантастического! В качестве примера приведу еще один впечатляющий дебют – роман Франсиса Бертело «Черная линия Ориона» (1980), в котором вышедшее на космические просторы человечество уже полностью сексуально переориентировалось, иначе говоря, «поголубело» (речь идет, разумеется, не о релятивистском голубом смещении). Эротикой пронизано и творчество упоминавшегося Алана Доремье, который буквально заинтригован перспективой интимных взаимоотношений людей и инопланетян; назвать эти отношения «половыми» я не рискну, так как с «полами» у обитателей иных миров дело порой обстоит столь запутанно, что понять что-либо решительно невозможно!
А вообще-то поводов для веселья при чтении представителей французской «Новой Волны» маловато: все настолько черно, что жить не хочется. И не надо! – бодро поддакивают молодые авторы. Не случайно одна из программных книг еще одного адепта движения, Курта Штайнера (под этим псевдонимом, как и под своим именем, пишет Андре Рюллан), названа «Пособием для желающих научиться умирать». Подобных учителей в этой литературе также хватает с избытком – это Жак Стернберг, Стефан Вюль, Шарль Добжински, Серж Бруссоло и набирающий популярность год от года Антуан Володин (с ударением, естественно, на «и»)…
А вот чего во французской «Новой Волне» явный дефицит, так это, как ни странно для движения авангардистов, подлинной новизны.
Формалистические стилевые изыски? Это не диковина на родине «нового романа». Копание в расщепленном сознании и прочие психологические экзерсисы, быстро, впрочем, переходящие в физиологические? Да разве после Жана Жене и абсурдистской прозы местного читателя этим удивишь? «Подсознательные пейзажи» в духе сюрреализма? Тем более старо на родине идеолога и провозвестника сюрреализма Андре Бретона… Видимо, раньше критиков это ощутили молодые бунтари, оттого-то их ряды быстренько и без внутреннего сопротивления проделали любопытную эволюцию. От шумного enfant terrible – к благопристойному литературному «яппи», от экстравагантностей – к коммерческому «проходняку».
Таковы начинавший как отчаянный экспериментатор Мишель Жери, уже пользующийся устойчивой репутацией местного корифея, и более молодые Патрис Дювик и Жоэль Хюссен [18] 18
Кроме упомянутых в тексте, назову еще несколько новых имен, появившихся на литературной сцене или в полной мере себя на ней проявивших за последние 5—10 лет: Жоэль Винтребер, Лоран Жанфор, Айрдаль (именно так – без имени, поскольку это псевдоним), Пьер Бордаж, Жан-Клод Дуняш, Ришар Каналь, Жан Угрон, Морим Дантек, Серж Дельзем. Может быть, и мы когда-нибудь с ними познакомимся…
[Закрыть]. Последний, например, начинал как отчаянный политический радикал; однако, почувствовав вкус к гонорарам и тиражам (такие и не снились «революционерам»), он быстро переключился на конвейерную выпечку «медтриллеров» в духе Робина Кука и Майкла Крайтона – о кражах донорских органов, лан-демиях и прочем.
Короче, все напоминает уже известную нам историю взлета и падения самых разнообразных волн.
Что же мы имеем в итоге?
Как бы то ни было, французская научная фантастика существует и по-прежнему остается самой заметной в Европе. У себя на родине она литературной погоды не делает, в мир фантастики – а таковым, нравится это кому-то или нет, остается мир англоязычный, – если и выходит, то крайне редко. Как, впрочем, и к российскому читателю.
А теперь рассмотрим ситуацию на родине автора «Божественной комедии» – чем, кстати, не предтеча жанра! Та же ситуация, кстати, характерна и для всех остальных национальных НФ на континенте. Я вынужден обозревать их в одной главе, поскольку сам жанр в этих странах хиреет – по крайней мере, в его национальном исполнении.
Однако в Италии собственная научная фантастика не перевелась: есть авторы, есть критика, есть свои печатные органы. Как и в других странах, сами пишущие разбились на два отряда, весьма отличных друг от друга и вообще-то мало пересекающихся. С одной стороны, это те авторы, которых мы называем «писателями-фантастами», а противостоят им видные прозаики, которые обращаются к фантастике от случая к случаю.
Ясное дело, вторых знают во всем мире (в Европе, как минимум), а первые известны, в основном, лишь местному фэндому.
…Еще в те времена, когда у нас выпуск зарубежной фантастики «ан масс» был поручен издательству «Мир», в его недрах существовала неписаная разнарядка: выпустили американцев – хоть из-под земли, но достаньте авторов из соцлагеря, а также кого-нибудь из западных европейцев. Много пота это стоило редакторам, составителям, переводчикам: нужны были прежде всего вещи «проходные» (лишь во вторую очередь оценивался уровень), и в ту пору как раз итальянцы и служили своего рода палочкой-выручалочкой.
Лино Алдани, Сержо Туроне, Примо Леви, Джильда Муза, Анна Ринонаполи, Сандро Сандрелли, Эмио Донад-жо, Марко Дилиберто… Кто-нибудь из читателей со стажем вспомнит сейчас хотя бы один из их рассказов, составивших целых три полновесных «мировских» сборника? [19] 19
Ну разве что скандально проскочивший (да и то не в «Мире») «Онирофилъм» Лино Алдани.
[Закрыть]Все – милые, часто остроумные, иногда парадоксальные, но двадцать лет минуло, и уже выветрилось из головы, о чем там шла речь. Многие из указанных авторов, насколько я могу судить, пишут в журналы фантастики и по сей день, однако, как и в большинстве европейских стран, известность итальянских писателей-фантастов не простирается за пределы Апеннин… А вот других итальянцев, иногда обращавшихся к фантастике, но, как правило, «ненаучной» – философской, сатирической, мистической, политической, – в Европе знают хорошо.
Если я назову три безусловных для истинных ценителей настоящей литературы фамилии: Кальвино, Буццати, Ландольфи, то станет ясно, о ком идет речь. Все трое обращались к фантастическим темам и сюжетам неоднократно, часто оставляя после своих набегов на территорию Страны Фантазии истинные шедевры, но их, конечно, в специализированных журналах «НФ» печатать никому в голову не приходило.
Мне известен еще автор, как минимум, двух сложнейших и интереснейших фантастических романов, «Чудеса Сатаны» (1966) и «Заоблачный замок» (1970). Это Уго Малагути. Однако в советское время романы у нас не перевели по великому множеству причин (проще, кажется, пересчитать, каких противопоказаний в них не было), а сейчас – кому это нужно? Хотя переводят же Борхеса, Виана… может быть, когда-нибудь дойдут руки и до Малагути.
И наконец, в 1980-х годах интерес к итальянской литературе – философской, детективной, исторической и отчасти фантастической – вспыхнул во всем мире, в основном, благодаря одному автору, произведшему фурор как среди интеллектуалов, так и среди массового читателя: Умберто Эко. И хотя потрясающий литературный дебют видного ученого, «Имя розы» (1980), формально к фантастике отношения не имеет, если не считать того, что само европейское Средневековье у Эко фантастично донельзя, то в следующем романе, «Маятник Фуко» (1988), мостиков к литературе, о которой мы говорим, уже более чем достаточно!
Но это, конечно, совсем не то, что местные фэны считают научной фантастикой…
А теперь вооружимся лупой и попытаемся разглядеть, что происходит в других странах Старого Света.
Увы, без нее никак не обойтись… Нет, конечно, написать обзор, скажем, фламандской фантастики или валлонской НФ – задача выполнимая. В каждой из европейских стран обязательно отыщется свой знаток, который уже учел всех и вся, насколько это вообще возможно. Внимательно прочитать его материалы, разобраться с транскрипцией голландских имен (Thijssen, Ruyslinck, Gijsen, Vermeulen…), заглянуть в имеющиеся справочники и энциклопедии – и готово!
Признаюсь, приступая к первому варианту обзора, я было двинулся по этой перспективной дорожке, да вовремя остановился. Как там у классиков: «Когда я увидел, что эта дорога меня приведет к океану смерти, я с пол-пути повернул обратно…» Скучно. Уныло.
Что толку, если я сообщу о существовании в странах Бенилюкса своих классиков фантастики (например, Белькампо – тоже, кстати, отнюдь не писатель-фантаст), а также Пауля Ван-Херка и пятерки – десятки других авторов, периодически публикующих научную фантастику? И что в маленькой Голландии сейчас целых два журнала научной фантастики? И что в Испании самыми перспективными сегодня писателями-фантастами называют Родольфо Мартинеса, Хуана Мигуэля и Мигуэля Барсело; местный же эквивалент премии «Хьюго» зовут «Игнотусом»?
Все равно мы вряд ли скоро познакомимся с их произведениями, если это вообще когда-нибудь произойдет. Думаю, что и дальше все эти имена и события будут вызывать интерес лишь в своей языковой среде. Как ни пышут энтузиазмом авторы, обозревающие фантастику своих стран в журнале «Локус» (их-то можно понять – давно ли мы прекратили с той же истовостью бить себя в грудь насчет «ленинградской школы» или «армянской национальной фантастики»?), общее впечатление, если немножко абстрагироваться и попытаться взглянуть на ситуацию со стороны, складывается довольно грустное. Впрочем, чтобы не быть голословным… В одном из номеров «Локуса» за 1995 год читаю обзор современной португальской фантастики. Очередная профессиональная встреча местного фантастического бомонда собрала всех, так или иначе связанных с этой литературой: трое дискутировали, еще был ведущий и аудитория, состоявшая еще из одного писателя и нескольких фэнов. Естественно, присудили ежегодную премию «Каминьо» – ввиду малочисленности номинантов единственную. Вот такая фантастическая жизнь бурлит на краю Европы…
Хотя… В другом номере «Локуса» корреспондент из бывшей Югославии радостно сообщает: ну вот, слава
Богу, закончили войну – теперь опять можно будет заняться фантастикой. Она, кстати, не переставала выходить и в разгар устроенной на Балканах кровавой бани! Вот только конвенции собирать под артобстрелом поостереглись, решив отложить это полезное дело до мирного времени. И автор письма в «Локус» приглашает всех желающих собраться на пепелище: поболтать о том о сем, премии какие-нибудь присудить…
Нет, их ничто не берет, этих фантастов!
Так что, может, не столь все и мрачно?
Но все-таки – есть ли «европейская фантастика» или нет?
На сегодняшний день, если и осталась, то стремительно уменьшается, съеживается, подобно шагреневой коже. Зато и интернационализация идет полным ходом – границы даже не уничтожаются, а тихо-мирно размываются, а все эти рогатки и полосатые столбики, некогда символы суверенитета и национальной гордости, уходят в прошлое. Вместе с национальными амбициями, предрассудками и поисками врага.
Зачем границы, когда и во Франции, и в Италии, и в Германии воцаряется одна общая культура – «Макдональдсов» и «Санта-Барбары»? И, между прочим, «серийной» американской фантастики…
Я оставляю в стороне вопрос, хорошо это или плохо. Но с радостью узнал бы, что ошибся – и ситуация совсем не та, о которой говорят известные мне факты. Единственно, чего искренне не хотелось бы, так это задеть кого-либо на национальной почве: мне, конечно, далеко до «политкорректных» американцев, но все же соображаю, насколько это деликатные материи. А кроме того, смотреть свысока на «разных прочих шведов» нам сегодня как-то не с руки – ив нашем родном доме ситуация, в общем, похожая…
Курсор
*********************************************************************************************
Фанкон-97
–
прошел в конце августа и начале сентября в Одессе в пансионате «Антарктика». Несмотря на такое «холодное» название места, участники фестиваля фантастики горячо и единогласно уверяют, что все прошло великолепно. Ни дня без банкетов и фуршетов, а что касается премий, то «никто не ушел обиженным». Награды писателям, критикам, издателям, журналистам из России, Украины, Белоруссии, Приднестровья, Молдовы, Израиля и Латвии вручались по 35 (тридцати пяти!) категориям. Отметим, что премию «Фанкон-97: Лучший дебют России» получил открытый журналом «Если» Михаил Тырин, рассказ которого был напечатан в рубрике для начинающих авторов «Альтернативная реальность». Постоянный автор журнала «Если» Евгений Харитонов получил награду в категории «Критика, литературоведение». Особую благодарность устроители и участники «Фанкон-97» испытывают к Эдуарду Гурвицу, мэру Одессы, оказавшему большую финансовую и организационную поддержку. Если бы мэры российских городов брали с него пример!
He «Хьюго» единым
–
жив американский фантаст. Кроме этой премии в жанре есть еще не менее желанная «Небьюла», а кроме того – с десяток премий более юных, но с годами набирающих все больший вес. Объявлены лауреаты 1997 года сразу трех таких «премий второго плана»: журнала «Локус», имени Теодора Старджона и Мемориальная премия имени Джона Кэмпбелла (не путать с Премией имени Джона Кэмпбелла, вручаемой обыкновенно на Всемирной конвенции самому многообещающему молодому автору по публикациям последних двух лет). Премия «Локуса» присуждается журналом по результатам голосования читателей. Ее можно считать вполне репрезентативной и отражающей объективное состояние дел в американской фантастике. В 1997 году среди лауреатов – целое созвездие имен, известных нашему читателю. Так, Ким Стэнли Робинсон получил премию за роман «Голубой Марс». Кстати, его марсианский «триколор» – «Красный Марс», «Зеленый» и «Голубой» – вывел автора в число наиболее авторитетных марсоведов; Робинсону предоставляет страницы ведущая газета «Нью-Йорк Таймс», его приглашают в «звездное» телешоу Мак-Нейла-Лерера, и что характерно: он выступает не как писатель-фантаст, а как специалист-ареолог! Среди других лауреатов – Джордж Мартин за роман-фэнтези «Игра тронов», Стивен Кинг за роман-«ужастик» «Безнадега», Конни Уиллис за повесть «Баран-вожак», Урсула Ле Гуин за короткую повесть «Горные тропы», Джон Краули за рассказ «Ушел», Джо Холдеман за сборник «Никто не слеп настолько». Ну а в номинации «Лучший художник» победителем вышел Майкл Уэлан, который от «Локуса» пока не отказался. Мемориальная премия Джона Кэмпбелла, с 1973 года присуждаемая ежегодно сменным жюри из видных писателей и критиков за лучший роман года, на сей раз досталась Полу Ма-коли за роман «Сказочная страна». А премию имени Теодора Старджона, присуждаемую, напротив, за лучшее произведение малой формы, получила Нэнси Кресс за рассказ «Цветы тюрьмы Аулит».
Грядущий сборник Брайана Олдисса
–
в соавторстве с крупнейшим астрофизиком и космологом Роджером Пенроузом добавляет еще один цвет в марсианскую палитру. Название книги – «Белый Марс», и рассказы в ней будут перемежаться статьями, эссе и даже… марсианской конституцией! Воистину, конец столетия в западной фантастике проходит под знаком Красной звезды… Олдисс также закончил – как и полагается живому классику – автобиографию, выход которой запланирован в будущем году.
Фантастика на арене цирка
–
– это что-то новенькое! Главный режиссер московского «Цирка на Цветном бульваре» Валентин Гнеушев собирается устроить грандиозное представление на тему знаменитой «Аэлиты» А.Толстого. Можно себе представить Гусева на батуте, а саму Аэлиту в воздушном номере под куполом – незабываемое, наверное, будет зрелище.
Начались съемки суперфильма,
–
название которого можно перевести как «Глубокое воздействие» («Deep Impact»). Интересно даже не то, что одним из продюсеров будет Стивен Спилберг, а то, что сценарий основан сразу на двух известных литературных произведениях разных авторов, чьи книги разделяет шесть с лишним десятков лет. Довоенный бестселлер Эдвина Балмера и Филипа Уайли «Когда сталкиваются миры» – классический роман о глобальной катастрофе – уже экранизировался в 1951 году, и фильм стал также НФ-классикой. Зато вторая основа сценария, роман Артура Кларка «Молот Всевышнего», относится к последним произведениям мастера.
«Боги в сентябре»
–
– так называется новая книга писателя из Санкт-Петербурга Андрея Столярова, которая в ближайшее время выходит в свет. Название сборнику дала одноименная повесть, написанная в несколько неожиданном для этого автора-турбореалиста жанре фэнтези.
Пал еще один бастион
–
турбореализма – красноярский фантаст Андрей Лазарчук очередной роман создал в жанре фэнтези. «Кесаревна Отрада между жизнью и смертью» – так, кажется, будет называться новая книга.
Новый роман Дамтдя Брина,
–
названный автором «Небесное пространство» («Heaven’s Reach»), готовится к выходу в издательстве «Bantam». По оценкам экспертов, эта книга наверняка станет бестселлером, поскольку является продолжением популярных и неоднократно премированных романов «Звездный прилив» и «Война за возвышение», известных и российским читателям
In memoriam
–
В возрасте 77 лет скончался один из самых неподражаемых фантастов современности и один из самых знаменитых африканских писателей – нигериец Амос Тутуола. Тутуола черпал вдохновение в богатейшем фольклоре племени йоруба, и его написанные на «местном английском» мифотворческие романы, среди которых выделяется «Любитель пальмового вина» (1952; на русский язык переведен как «Путешествие в Город Мертвых»), произвели на англоязычном Западе фурор не меньший, чем произведения Маркеса или Борхеса На 84-м году жизни от сердечного приступа скончался Уильям Берроуз, автор знаменитого романа «Голый завтрак» Творческую манеру писателя можно охарактеризовать как причудливую смесь НФ, фэнтези и сюрреализма; в числе наиболее значительных его произведений – «Нежная машина», «Билет, который взорвался», «Где проходят заброшенные дороги». Исследователь пограничных состояний человеческой психики, «скандалист поневоле», Берроуз оказал огромное влияние на развитие как фантастики («новая волна»), так и рок-культуры (психоделия конца 60-х).
В Англии скончался поэт и автор нескольких сатирико-фантастических романов и пьес Джеффри Дирмер Это имя мало что говорит даже специалистам, однако одно обстоятельство заслуживает внимания, автору было 103 года. Он принимал участие в нескольких битвах первой мировой войны, а в 1920-30-х годах был известен как фантаст и сатирик.
