Текст книги "Собрание сочинений в 12 т. T. 8"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 47 страниц)

«Я выясню это!» – сказал себе Дик Сэнд.

Обратившись к старому Тому, он приказал:

– Не двигайтесь с места! Я пойду на разведку.

– Позвольте кому-нибудь сопровождать вас, мистер Дик, – попросил старый Том.

– Нет, Том, я пойду один. Я незаметно подкрадусь к лагерю. Ждите меня!

Маленький отряд, во главе которого шли Дик Сэнд и Том, остановился. Юноша исчез в темноте, казавшейся непроницаемой в промежутках между вспышками молний.

На землю упали первые крупные капли дождя.

– Куда ушел Дик? – спросила миссис Уэлдон, подходя к старому негру.

– Мы увидели какой-то лагерь, миссис Уэлдон, – ответил Том. – Лагерь, а может быть деревню. Наш капитан решил пойти на разведку, прежде чем вести нас туда.

Миссис Уэлдон удовлетворилась этим ответом.

Через несколько минут Дик Сэнд вернулся.

– Идите за мной! – радостно воскликнул он.

– В лагере никого нет? – спросил Том.

– Это не лагерь, – ответил юноша, – и не деревня. Это просто муравейники.

– Муравейники? – вскричал кузен Бенедикт, сразу оживившись.

– Да, мистер Бенедикт, но муравейники вышиной по меньшей мере в двенадцать футов. Мы попробуем укрыться в них.

– Но в таком случае это, должно быть, постройки тропических термитов, – сказал кузен Бенедикт. – Эти насекомые-строители умеют воздвигать монументальные сооружения, которые сделали бы честь любому архитектору.

– Термиты это или нет, но придется выселить их, мистер Бенедикт, и занять их место.

– Они сожрут нас! И будут правы.

– В дорогу! В дорогу!… – скомандовал Дик.

– Да погодите же! – прибавил кузен Бенедикт. – Я думал, что такие муравейники встречаются только в Африке.

– В дорогу! – сердито крикнул Дик Сэнд; он боялся, что миссис Уэлдон обратит внимание на последние слова энтомолога.

Все поспешно последовали за Диком Сэндом. Поднялся бешеный ветер. Крупные капли дождя забарабанили по земле. Буря разыгрывалась не на шутку.

Вскоре путники добрались до ближайшего термитника. Им предстояло либо примириться с соседством грозных термитов, либо изгнать их из жилья.

В нижней части этого конуса, сооруженного из особой красноватой глины, было оставлено узкое отверстие, которое Геркулес в несколько минут расширил ножом до таких размеров, что в него мог пролезть даже такой крупный человек, как он.

К крайнему удивлению кузена Бенедикта, ни один из многих тысяч термитов, которые должны были занимать муравейник, не показывался. Неужто этот конус покинут владельцами?

Когда Геркулес кончил свою работу, Дик Сэнд и его спутники поочередно проскользнули внутрь постройки, и Геркулес вполз последним. В ту же минуту дождь полил с такой силой, словно хотел погасить молнии.

Но теперь уже нечего было бояться неистовства стихий. Счастливый случай привел путников в убежище более надежное, чем палатка, чем даже хижина туземца.

Лейтенант Камерон, восхищаясь тем, что маленькие насекомые умеют строить такие огромные сооружения, говорил, что искусство термитов заслуживает большего удивления, чем искусство древних египтян, воздвигнувших пирамиды.

– Чтобы сравниться с термитами, – говорил он, – людям нужно было бы построить по меньшей мере гору Эверест, одну из высочайших вершин Гималаев.

ГЛАВА ПЯТАЯ
Лекция о термитах, прочитанная в термитнике

Для Дика Сэнда и его спутников было большим счастьем, что, по воле провидения, они нашли это убежище. Через несколько минут гроза разбушевалась с яростью, неведомой в умеренном климате.

Дождь не падал отдельными каплями, а лил струями. Временами потоки воды низвергались на землю сплошной стеной, как Ниагара. Словно в небесах перевернулся кверху дном необъятный бассейн и вся вода сразу хлынула на землю. Такой ливень мгновенно превращает равнины в озера, а ручейки – в бурные потоки; реки выходят из берегов и затопляют огромные пространства. В отличие от зон умеренного пояса, где сила грозы обратно пропорциональна ее продолжительности, в Африке сильнейшие грозы часто длятся по нескольку дней. Как может скопиться в тучах столько электричества? Откуда берется столько водяных паров? Трудно понять это, однакож бывает именно так – мы как будто переносимся в поразительную, дилювиальную эпоху.

К счастью, толстые своды термитника оказались непроницаемыми для ливня, – в этом отношении они не уступали даже прочным хаткам бобров. Обрушься на них целый водопад, и то ни одна капля воды не проникла бы внутрь конуса.

Как только путешественники заняли термитник, они первым долгом ознакомились с его устройством. При свете фонарика они увидели, что постройка представляет собой конус внутри вышиной в двенадцать футов и диаметром у основания в одиннадцать футов. Толщина стен достигала одного фута, и по ним лепились в несколько этажей камеры, отделенные друг от друга промежутками.

Может показаться невероятным, что полчища ничтожных насекомых строят такие монументальные сооружения, тем не менее это неоспоримо: поселения термитов существуют и довольно часто встречаются во внутренних областях Африки. Голландский путешественник прошлого века Смитмен поместился с четырьмя своими спутниками на верхушке одного из таких конусов. Ливингстон видел в Лундэ несколько термитников из красной глины высотой в пятнадцать и двадцать футов. В Ньянгве лейтенант Камерон не раз принимал издали скопище таких муравейников за военный лагерь; он обнаружил исполинские термитники, целые здания, достигавшие сорока и пятидесяти футов высоты. То были огромные округлые конусообразные сооружения, какие возводят в Южной Африке, а по бокам у них высились узкие пристройки вроде колоколен собора. Какие же термиты умеют строить такие удивительные здания?

– Воинственные термиты, – не колеблясь, ответил кузен Бенедикт, как только ознакомился с материалом, из которого был выстроен муравейник.

Стены, как мы уже говорили, были построены из красноватой глины. Если бы они были слеплены из серой или черной земли, то постройку их следовало бы приписать «термитам кусающимся» («termes mordax») или «термитам ужасным» («termes atrox»). Как видите, у этих насекомых мало успокоительные названия, и они могли нравиться только такому страстному энтомологу, как кузен Бенедикт.

В пустой центральной части конуса, которую сначала занял маленький отряд, не хватило бы места для всех, но в камерах, расположенных ярусами, свободно могли уместиться люди среднего роста. Вообразите ряд открытых ящиков, в глубине этих ящиков миллионы ячеек, которые прежде были заняты термитами, и вы легко представите себе внутреннее устройство муравейника. Ящики располагались ярусами, один над другим, как койки в пароходной каюте. На верхних койках разместились миссис Уэлдон, маленький Джек, Нан и кузен Бенедикт. Пониже устроились Остин, Бат и Актеон. Дик Сэнд, Том и Геркулес остались в самой нижней части конуса.

– Друзья мои, – сказал юноша двум неграм, – вода начинает заливать пол. Надо сделать насыпь из глины. Откалывайте глину с нижней части стен. Но только осторожнее, не завалите входа – тогда прекратится доступ воздуха, и мы задохнемся.

– Мы ведь проведем здесь только одну ночь, – ответил старый Том.

– Ну так что же? Нужно воспользоваться случаем и отдохнуть хорошенько. Ведь за десять дней мы в первый раз ночуем под крышей.

– Десять дней! – повторил Том.

– Кроме того, – продолжал Дик Сэнд, – возможно, что мы задержимся здесь на день-другой; термитник как будто представляет надежное убежище. А я тем временем пойду посмотрю, далеко ли река, которую мы ищем. Я думаю даже, что нам лучше не покидать наше пристанище, пока мы не построим плот. Нам тут не страшна гроза. Итак, за работу! Сделаем насыпь и утрамбуем пол.

Приказание Дика Сэнда тотчас же было выполнено. Геркулес обрушил топором нижний ярус камер и навалил глину на пол термитника, подняв таким образом пол почти на целый фут над болотистой Почвой, на которой стоял конус. Дик Сэнд следил за тем, чтобы входное отверстие, через которое поступал воздух, осталось открытым.

Путешественники могли только радоваться, что термиты покинули свое жилище. Ведь если бы в постройке осталась хотя бы часть многотысячного ее населения, люди уже не в силах были бы занять ее.

Давно ли термитник оставлен хозяевами, или эти прожорливые насекомые только что покинули его? Задаться таким вопросом было далеко не лишнее.

Кузена Бенедикта чрезвычайно удивило то, что термиты покинули свой дом, и вскоре он убедился, что это произошло недавно. Спустившись на пол, он вооружился фонарем и стал осматривать самые потаенные закоулки конуса. Ему удалось обнаружить «главный склад» термитов, то есть место, где эти трудолюбивые насекомые хранят свои продовольственные запасы.

Этот склад помещался в нижнем ярусе, близ «королевской» ячейки, которую разрушил топор Геркулеса, так же как и ячейки, предназначенные для личинок. Кузен Бенедикт нашел здесь несколько капель еще не успевшей затвердеть камеди – значит, термиты совсем недавно доставили ее на склад.

– Нет, нет! – воскликнул ученый, словно возражая какому-то оппоненту. – Нет, эту постройку хозяева покинули совсем недавно.

– Кто же спорит с вами, господин Бенедикт? – сказал Дик Сэнд. – Когда бы термиты ни покинули свое жилище – год тому назад или сегодня, – для нас важно лишь одно: нам его уступили.

– Нет, подожди, – возразил кузен Бенедикт, – очень важно узнать, почему термиты ушли отсюда. Ведь вчера, а может быть и сегодня утром, эти хитроумные сетчатокрылые еще жили здесь: видите, даже камедь не успела затвердеть…

– Но какое нам до этого дело, господин Бенедикт? – спросил Дик Сэнд.

– Только инстинкт мог заставить термитов покинуть свое жилище. Посмотрите: в ячейках не осталось ни одного насекомого! Больше того, они заботливо унесли все личинки до последней. Так вот, я повторяю, – все это произошло не без причины: предусмотрительные насекомые чувствовали приближение грозной опасности.

– Быть может, они предвидели, что мы вторгнемся в их жилище? – смеясь, сказал Геркулес.

– Вот как? – воскликнул кузен Бенедикт, которого задела за живое шутка славного негра. – Неужели вы считаете себя сильнее этих храбрых насекомых? Несколько тысяч термитов быстро превратили бы вас в обглоданный скелет, если бы нашли ваш труп на своем пути.

– Велика хитрость – обглодать мертвеца! – ответил Геркулес, не желавший сдаваться. – А живого Геркулеса им не съесть! Я легко раздавлю сотню тысяч термитов!…

– Вы раздавите сто тысяч, двести тысяч, пятьсот тысяч, миллион, – живо возразил кузен Бенедикт, – но не миллиард! А миллиард термитов съест вас, живого или мертвого, обгложет до последней косточки!

Во время этого спора, который на первый взгляд мог показаться праздным, Дик Сэнд задумался. Замечание кузена Бенедикта произвело на него большое впечатление. Он не сомневался, что ученый, отлично знающий повадки насекомых, не ошибся в своих предположениях. Если инстинкт побудил термитов покинуть их городок, – значит, пребывание в нем действительно грозило какой-то опасностью.

Но так как нечего было и думать уйти из этого убежища в минуту, когда гроза бушевала с небывалой яростью, Дик Сэнд не стал ломать голову над тем, что казалось совершенно необъяснимым, и только заметил:

– Вы сказали, что термиты оставили в муравейнике свои запасы продовольствия, господин Бенедикт? Это напоминает мне, что свой-то провиант мы принесли с собой. Предлагаю поужинать. Завтра, когда гроза пройдет, мы решим, что делать дальше.

Тотчас занялись приготовлением ужина. Как ни велика была усталость путешественников, она не ослабила их аппетита. Консервам, которых должно было хватить еще на два дня, был оказан отличный прием. Сухари еще не успели отсыреть, и в продолжение нескольких минут только и слышно было, как они хрустят на крепких зубах Дика Сэнда и его товарищей. А мощные челюсти Геркулеса работали, как настоящие жернова мельницы.

Но миссис Уэлдон едва притронулась к еде и то лишь потому, что Дик просил ее об этом. Дику показалось, что мужественная женщина чем-то глубоко озабочена и более печальна, чем во все предшествующие дни. А между тем маленький Джек чувствовал себя лучше. Приступы лихорадки больше не повторялись, и теперь он спокойно спал на глазах у матери в ячейке термитника, где ему устроили мягкую постель из одежды. Дик Сэнд не знал, чему приписать уныние миссис Уэлдон.

И без слов ясно, что кузен Бенедикт воздал должное ужину. Не следует, однако, думать, что ученого занимало качество или количество кушаний, которые он поглощал. Нисколько! Он был просто рад случаю во время ужина прочитать спутникам лекцию о термитах. Ах, если бы в покинутой постройке остался хоть один термит, один-единственный!…

– Эти изумительные насекомые, – начал ученый энтомолог свою речь, мало заботясь о том, слушают ли его товарищи, – принадлежат к сетчатокрылым: сяжки у них длиннее головы, челюсти сильно развиты, нижние крылья по большей части одинаковой длины с верхними. В состав этого интереснейшего отряда входят пять групп: скорпионовые мухи, муравьиные львы, золотоглазки, веснянки и термиты. Не может быть никаких сомнений в том, что насекомые, жилище которых мы – быть может, совершенно напрасно! – заняли, принадлежат к последней из перечисленных групп.

Дик Сэнд с этой минуты начал внимательно слушать лекцию кузена Бенедикта.

Уж не догадался ли энтомолог после находки поселения термитов, что путешественники находятся в Африке? Это было вполне возможно, хотя ученый вряд ли представлял себе, какая роковая случайность забросила его вместо одного материка на другой. Поэтому Дик с большой тревогой слушал его лекцию.

А кузен Бенедикт, оседлав любимого конька, понесся во всю прыть.

– Для термитов, – сказал он, – характерны лапки с четырьмя суставами и замечательно сильные роговидные челюсти. Есть порода мантисп, порода рафиди, порода термитов, известных под названием белых муравьев, к ним относятся термит «роковой» термит с желтым щитком, термит, убегающий от света, термит кусающий, разрушитель…

– А какие термиты построили этот конус? – спросил Дик Сэнд.

– Конечно, тот вид, который известен науке под названием «воинственных термитов», – ответил кузен Бенедикт таким тоном, словно говорил о македонянах или о каком-нибудь другом античном племени, славившемся воинской доблестью. – Да-с, воинственные термиты разного размера! Разница между Геркулесом и карликом была бы меньше, чем между самым большим и самым маленьким из этих насекомых. Есть между ними «рабочие» – термиты длиною в пять миллиметров и «солдаты» – длиною в десять миллиметров, самцы и самки длиною в двадцать миллиметров, встречается и чрезвычайно любопытная порода термитов – «сирафу», длиною в полдюйма, у них челюсти, как клещи, а голова больше тела, как у акул! Это акулы среди насекомых, и при схватке между сирафу и акулой я не держал бы пари за акулу!

– Где обычно водятся воинственные термиты? – спросил Дик.

– В Африке, – ответил кузен Бенедикт, – в Центральной Африке и в южных ее областях. Ведь Африка – прославленная страна муравьев. Стоит прочитать, что писал о муравьях Ливингстон в последних своих заметках, доставленных Стенли.

Доктору Ливингстону посчастливилось несравненно больше, чем нам с вами: ему довелось быть свидетелем великого сражения между двумя армиями муравьев – черных и красных. Красные муравьи, которых называют «драйвере», а туземцы именуют «сирафу», победили. Побежденные черные муравьи, «чунгу», после мужественного сопротивления вынуждены были покинуть поле битвы. Но они отступили в полном порядке, захватив с собою личинки. Ливингстон утверждает, что никогда ни люди, ни животные не проявляют такого воинственного пыла. Перед сирафу отступает даже самый храбрый человек, ибо своими сильными челюстями эти термиты мгновенно вырывают у врага куски живого тела. Сирафу боятся и бегут от них даже львы и слоны. Ничто не может остановить натиск армии сирафу – ни деревья, на которые они легко взбираются до самой верхушки, ни ручьи, – они переходят через них по своеобразным висячим мостам, образованным их сцепившимися телами. А как многочисленны полчища термитов! Другой исследователь Африки, дю-Шеллю, в течение двенадцати часов наблюдал прохождение одной нескончаемой колонны термитов. Впрочем, что удивительного в том, что они шествуют мириадами? Эти насекомые поразительно плодовиты, самка воинственного термита может снести в день до шестидесяти тысяч яичек! Туземцы употребляют в пищу этих сетчатокрылых. Подумайте, друзья мои, что может быть вкуснее печеных термитов!

– А вы едали их, мистер Бенедикт? – спросил Геркулес.

– Пока нет. Но я буду их есть!

– Где?

– Здесь!

– Но ведь мы не в Африке! – поспешно сказал Том.

– Нет… Нет… – ответил кузен Бенедикт. – А между тем до сих пор ученые встречали воинственных термитов и их поселения только на африканском континенте. Ах, уж эти путешественники! Они не умеют смотреть. Впрочем, тем приятнее. Я уже обнаружил муху цеце в Америке! Моя слава еще больше возрастет оттого, что я первый нашел на американском континенте и воинственных термитов. Какой материал для сенсационной статьи! Что там статья, – для толстого тома с вкладными листами таблиц и цветных рисунков! Весь ученый мир Европы будет потрясен.

Ясно, что кузен Бенедикт и не подозревал горькой правды. Бедняга ученый и его спутники, исключая Дика Сэнда и старого Тома, как и следовало ожидать, все еще верили, что они в Америке.

Должны были произойти другие, несравненно более важные события, чтобы вывести их из заблуждения.

Было уже девять часов вечера, когда кузен Бенедикт кончил свою речь. Заметил ли он, что большинство слушателей, лежавших в глиняных ячейках, заснуло под его энтомологические рассуждения? Вряд ли. Но кузену Бенедикту и не нужны были слушатели. Он говорил для себя. Дик Сэнд не задавал ему больше вопросов и лежал неподвижно, хотя и не спал. Геркулес боролся со сном дольше других, но вскоре усталость сомкнула ему глаза, он уснул и уже ничего не слышал.

Кузен Бенедикт еще некоторое время разглагольствовал. Но, наконец, его самого начала одолевать дремота, и он забрался в ячейку верхнего яруса, которую облюбовал для себя.

В термитнике воцарилась тишина, а за глиняными его стенами все так же бушевала буря, грохотал гром и сверкали молнии. Ничто, казалось, не указывало на то, что гроза близится к концу.

Фонарь погасили. Внутри конуса все погрузилось в темноту. Усталые путники крепко спали. Одному лишь Дику Сэнду, несмотря «а крайнее утомление, было не до сна. Заботы не давали ему покоя. Он все думал о своих спутниках, о том, как их спасти. С крушением «Пилигрима» жестокие их испытания не кончились. Иные, самые ужасные страдания ждут их, если они попадут в руки туземцев.

Но как избежать этой опасности, самой страшной из всех, угрожавших маленькому отряду на пути к берегу океана? Несомненно, Гэррис и Негоро со злым умыслом завели путешественников в дебри Анголы. Но что задумал негодяй португалец? К кому и за что он питал такую черную ненависть? Юноша убеждал себя, что Негоро ненавидит только его одного. Еще и еще раз он перебирал в памяти все события, которыми ознаменовалось плавание «Пилигрима»: встречу с потерпевшим крушение судном, спасение негров, охоту на кита, гибель капитана Гуля и всех матросов… Дик Сэнд вспомнил, как он, пятнадцатилетний юноша, должен был принять командование судном, на котором вскоре из-за преступных махинаций Негоро не оказалось ни компаса, ни лага; вспомнилось ему, как в споре с Негоро он своей властью, властью капитана, принудил его подчиниться, пригрозив мерзавцу заковать его в кандалы или всадить ему пулю в лоб. Ах, почему он не сделал этого? Если бы он тогда же покончил с Негоро и выбросил его труп за борт, не было бы этих ужасных катастроф…

Картины пережитых бедствий сменяли одна другую.

Он вспомнил крушение «Пилигрима». Вспомнил, как появился предатель Гэррис и как мнимая Боливия постепенно и с полной очевидностью превратилась в Анголу, страшную Анголу, с ее убийственными лихорадками, дикими зверями и людьми, которые были опаснее зверей! Удастся ли маленькому отряду избежать столкновения с теми и другими на пути к океану? Удастся ли ему, Дику, осуществить свой план – добраться до морского берега на плоту по реке, которую он надеялся найти? Будет ли этот способ передвижением менее утомительным и более безопасным, чем пеший поход?

Дик гнал от себя сомнения. Он знал, что ни Джек, ни миссис Уэлдон не выдержат нового перехода в сто миль по этой негостеприимной стране среди непрестанных опасностей.

«Какое счастье, – думал он, – что миссис Уэлдон и остальные не подозревают, как опасно наше положение! Только старик Том и я знаем, что Негоро завел корабль к берегам Африки, а его сообщник Гэррис заманил нас вглубь Анголы!»

Чье-то дыхание коснулось лба Дика Сэнда. Нежная рука оперлась на его плечо. Взволнованный голос, прервав его тяжелые мысли, прошептал ему на ухо:

– Я все знаю, мой бедный Дик! Но господь может спасти нас. Да будет воля его!