Текст книги "Собрание сочинений в 12 т. T. 8"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 47 страниц)

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Два француза берут приступом город

Когда известие об исчезновении Шульце дошло до Франсевилля, первые слова Марселя были:

– А что, если это только военная хитрость?

Однако, по зрелом размышлении, он решил, что последствия этой хитрости привели к катастрофе Штальштадта, и это само собой исключает возможность подобного предположения, ибо оно граничит с нелепостью. Тем не менее он говорил себе, что ненависть не рассуждает, а исступленная ненависть такого человека, как Шульце, может сделать его способным на все. Поэтому, что бы там ни было, Франсевиллю следует попрежнему держаться настороже.

По настоянию Марселя совет обороны выпустил воззвание к гражданам Франсевилля, в котором он призывал их не доверять лживым слухам, распространяемым врагом с целью усыпить их бдительность.

Воодушевленные этим призывом, граждане Франсевилля удвоили свое рвение в работе и военной подготовке, решив, что это будет наилучшим ответом на любую вылазку врага.

Но подробные сообщения в сан-францисских, чикагских и нью-йоркских газетах, описания финансовых и коммерческих крахов, вызванных катастрофой в Штальштадте, создавали такую яркую, убедительную картину, что сомневаться в истинности этого происшествия было просто нелепо.

В одно прекрасное утро жители города доктора Саразена проснулись и почувствовали себя в полной безопасности, подобно человек у, который, пробудившись и открыв глаза, чувствует, что он избавился от страшного кошмара.

Да, кошмар рассеялся; никакая угроза не висит больше над Франсевиллем. Радостную весть сообщил франсевильцам Марсель, который, наконец, твердо и безоговорочно убедился в этом.

Чувство несказанного облегчения охватило всех; люди пожимали друг другу руки, целовались, поздравляли знакомых и незнакомых, устраивали званые обеды. В городе наступил праздник: женщины нарядились в лучшие туалеты, мужчины оставили земляные работы, прекратили военные упражнения, покинули лагеря. Все ликовали, радовались, сияли. Город словно вернулся к жизни после тяжелой болезни.

Но больше всех радовался доктор Саразен. Этот благородный человек чувствовал себя ответственным за судьбу тех, кто с таким доверием и надеждой отдал себя под его покровительство и обосновался в его городе. В течение целого месяца мысль о том, что он обрек этих людей на гибель, он, который думал только об их благополучии и счастье, не давала ему покоя. Наконец-то эта страшная тяжесть свалилась с его души и он может дышать спокойно.

Пережитая опасность теснее сблизила граждан Франсевилля. Люди, принадлежащие к самым различным слоям общества, почувствовали себя братьями, связанными одними и теми же стремлениями, живущими одними и теми же интересами. Каждый ощущал, как в душе его рождается что-то новое. Это новое было их новой отчизной. Они вместе страдали, вместе тревожились за нее и только теперь поняли, как она дорога им.

Словом, работы по укреплению и обороне Франсевилля, несомненно, послужили ему на пользу. Маленькая колония узнала, рассчитала и проверила свои силы. Она чувствовала себя более уверенной. Теперь уже никакой враг не застанет ее врасплох. Короче говоря, никогда до сих пор детище доктора Саразена не видело перед собой более блестящих перспектив.

И удивительное дело, люди не забыли, кому они обязаны своим спасением, не остались неблагодарными. От имени всего города организатору защиты, молодому инженеру, самоотверженная деятельность которого дала возможность Франсевиллю приготовиться к нападению врага, была принесена публичная благодарность. Но Марсель считал, что дело еще не доведено до конца.

«Тайна, окружающая Стальной город, может еще заключать в себе опасность, – рассуждал он. – Я только тогда буду спокоен, когда мне удастся рассеять этот мрак и вытащить на свет эту тайну».

И он решил вернуться в Штальштадт и во что бы то ни стало добиться разрешения загадки.

Напрасно доктор Саразен пытался отговорить его от этой затеи; тщетно старался он убедить Марселя, что это дело рискованное, опасное, что ему на каждом шагу может грозить какая-нибудь страшная неожиданность, что это все равно что самому лезть в преисподнюю.

– Герр Шульце не такой человек, чтобы исчезнуть так просто. Он, даже умирая, не забудет о том, чтобы приготовить ловушку своему врагу. Нельзя даже представить себе, на что может быть способно такое чудовище, – убеждал Марселя доктор.

– Вот именно потому, что я совершенно согласен с вами и допускаю возможность всего того, что вы говорите, дорогой доктор, – отвечал Марсель, – я и считаю своим долгом отправиться в Штальштадт. Это бомба, у которой нужно вынуть фитиль, прежде чем она разорвется, и я даже хочу просить у вас разрешения взять с собой Октава.

– Октава?! – воскликнул доктор.

– Да, да. Вы только посмотрите, какой это молодец. На него смело можно положиться, и я уверяю вас, что эта маленькая прогулка пойдет ему только на пользу.

– Ступайте, дети мои, и да сохранит вас бог! – с волнением сказал старик доктор, обнимая Марселя и сына.

На следующий день на рассвете Марсель и Октав, оставив позади пустынные рабочие поселки, подъехали к воротам Штальштадта. Оба были прекрасно вооружены, предусмотрительно запаслись всем необходимым, и оба твердо решили не возвращаться домой до тех пор, пока им не удастся раскрыть эту черную тайну.

Они вышли из экипажа и пошли по дороге вдоль высоких укреплений города. И тут только предстала их глазам мрачная действительность, которой так долго отказывался верить Марсель.

Завод молчал. На беззвездном небе смутно вырисовывалась темная громада – ни одного освещенного окна, ни зарева огней, ни вспышек искр, разлетающихся огненным снопом, ни газовых рожков, ни фонарей. Никаких признаков жизни. Безмолвие и мрак. Казалось, будто смерть витает над городом, а черные трубы торчат, как обугленные скелеты. Звук шагов гулко разносился в пустынной тишине.

– Какое уныние! – невольно вырвалось у Октава. – Точно по кладбищу идешь.

Было семь часов утра, когда они подошли к главным воротам Штальштадта.

На крепостном валу, где раньше на расстоянии десяти шагов друг от друга стояли, как столбы, часовые, не видно было ни души. Но мост перед воротами был поднят, и Марсель с Октавом остановились на краю глубокого рва метров в пять-шесть шириной.

Они потратили не меньше часа, пока им удалось закинуть за железную перекладину ворот захваченный с собой канат. Наконец, Марселю посчастливилось удачно закрепить петлю, и Октав поднялся по канату на высокие ворота. Марсель кинул ему одно за другим все, что у них было с собой, а затем и сам поднялся тем же путем. Перебросить тот же канат по ту сторону стены, переправить «обоз» и спуститься самим было делом нескольких минут.

Они очутились теперь на окружном шоссе, по которому некогда шествовал Марсель, направляясь в сектор «О». И тут тоже была пустыня и тишина. Прямо перед ними высились угрюмые заводские здания. Они глядели на них черными глазницами окон и точно говорили пришельцам: «Прочь отсюда! Какое вам дело до наших тайн?»

– Пожалуй, лучше всего нам пройти к воротам «О», я их знаю, – сказал Марсель.

Они повернули налево и вскоре подошли к массивной арке, на которой посредине красовалась буква «О». Тяжелые дубовые ворота, окованные железом, были закрыты.

Марсель поднял с земли большой булыжник и, размахнувшись, ударил им в ворота.

Ответом ему было только эхо.

– Ну, марш на приступ! – крикнул Марсель.

Они снова принялись забрасывать канат на ворота и порядком измучились, прежде чем им удалось прочно зацепить его. Наконец, они очутились по ту сторону стены, на главном проспекте сектора «О».

– Стоило трудиться! – с негодованием воскликнул Октав. – Берем приступом одну стену – вырастает другая, третья… Что же это, так до бесконечности?

– В строю не рассуждать! – смеясь, крикнул Марсель. – Вон посмотри-ка лучше – направо мой цех. Я с удовольствием загляну в него еще раз. Кстати, мы там захватим кое-какие инструменты и несколько динамитных шашек.

Они вошли в громадный литейный цех, где начал свою карьеру в Штальштадте молодой эльзасец. Каким мрачным казался теперь этот цех, со своими потухшими печами и покрытыми ржавчиной рельсами! Серые от пыли подъемные краны, словно виселицы, простирали вверх свои громадные разъятые руки! Это зловещее зрелище леденило сердце. Марсель поспешил увести отсюда Октава.

– Вот этот цех, пожалуй, будет интереснее для нас, – сказал он, направляясь по знакомой дороге к столовой, в которой когда-то обедал каждый день.

Октав молча кивнул, но лицо его заметно оживилось, когда он увидел деревянную стойку и на ней целую батарею бутылок всех цветов и размеров. Тут же стояло несколько коробок с консервами самых прославленных фирм. Молодые люди спокойно расположились за прилавком и с удовольствием приступили к завтраку. Экспедиция еще только началась, и подкрепиться не мешало.

Закусывая, Марсель думал о том, как им проникнуть в «Башню быка». Перебраться через стену центрального сектора нечего было и думать. Эта стена была неприступной высоты и совершенно гладкая, без единого выступа, и при этом поблизости не было ни одного строения, ни одного дерева. Чтобы разыскать вход в нее, и, вероятно, единственный, надо было обойти весь сектор, что было далеко не просто. Оставалось одно: пустить в дело динамит. Конечно, это было весьма рискованно, так как можно было предполагать, что герр Шульце перед своим исчезновением позаботился расставить ловушки своим врагам, заложив где-нибудь мины для пришельцев, которые отважатся завладеть Штальштадтом. Но все эти соображения не могли заставить Марселя отказаться от того, что он задумал.

Когда Октав подкрепился и отдохнул, Марсель предложил пойти прямо по улице, которая перерезала сектор «О» и упиралась в высокую каменную стену.

– Что ты скажешь насчет того, чтобы подорвать эту стенку динамитом? – спросил он.

– Дело нелегкое, да ведь мы сюда не гулять пришли, – сказал Октав, готовый на любую попытку.

Недолго думая, они принялись за работу. Им пришлось немало повозиться. Надо было обнажить фундамент стены, вложить в расщелину между двумя камнями сильный рычаг, раскачать его, выломать один камень, пробуравить несколько небольших параллельных отверстий и заложить в них динамит. К десяти часам все было готово. Октав чиркнул спичкой и поджег фитиль.

Марсель знал, что фитиль будет гореть пять минут. Поэтому он заранее присмотрел поблизости небольшой кабачок в подвале с глубоким сводом и толстыми стенами. Там они и укрылись в ожидании взрыва.

Не без волнения считали они минуты. Вдруг здание и самый подвал покачнулись, как от землетрясения. Вслед за толчком раздался оглушительный взрыв, как если бы несколько десятков пушек грянуло разом, и через две-три секунды все кругом превратилось в груду развалин. Воздух содрогался от грохота обрушивающихся крыш, обваливающихся стен, балок и далеко разносил звон битого стекла.

Наконец, все стихло. Марсель и Октав вылезли из своего убежища.

Картина, представившаяся их глазам, потрясла даже Марселя, хотя ему и не раз приходилось наблюдать действие взрывчатых веществ. Половина сектора «О» взлетела на воздух. Казалось, город подвергся длительному орудийному обстрелу. Полуразрушенные стены зданий обнажили внутренности цехов. Вывороченные балки, рамы, железные листы, груды битого стекла и щебня покрывали землю, а густые облака пыли еще носились в воздухе и медленно серой пеленой оседали на горы развалин.

Марсель с Октавом бросились к стене; в ней зияла громадная брешь метров в пятнадцать – двадцать шириной, а по ту сторону виднелся знакомый Марселю двор центрального сектора.

Двор был окружен железной решеткой, но, так как он теперь никем не охранялся, они мигом перемахнули через нее.

И здесь их встретила та же мертвая тишина.

Марсель обошел модельные мастерские, где он когда-то изо дня в день сидел над своими чертежами. В одном из кабинетов ему случайно попался на глаза неоконченный чертеж паровой машины. Это был тот самый чертеж, над которым он начал работать, когда его вызвали к герру Шульце. Проходя по читальному залу, он увидел знакомые книги, журналы…

Все словно говорило о том, что жизнь шла здесь своим привычным ходом и вдруг почему-то внезапно остановилась.

Наконец, они подошли к внутренней ограде сектора «О», и перед ними выросла стена, за которой находился парк герра Шульце.

– Придется нам, пожалуй, взорвать и этот заборчик, – сказал Октав.

– Возможно, только давай сначала поищем калитку, может быть ее можно будет взорвать простой петардой.

Они перелезли через ограду и пошли вдоль стены. Иногда им приходилось сворачивать, обходить какое-нибудь здание, делать небольшой крюк, но высокая каменная стена все время была у них перед глазами. Путешествие это оказалось не напрасным. Через некоторое время они увидели низенькую дубовую дверцу, еле заметную в каменной кладке стены. Октав, недолго думая, достал бурав и быстро просверлил отверстие в деревянной калитке. Марсель заглянул в него и увидел пышную тропическую зелень цветущего, благоухающего парка.

– Одолеть эту дверцу, и мы у цели, – сказал он.

– Стоит ли тратить порох на эту деревяшку! – фыркнул Октав и, размахнувшись, стал колотить в дверь ломом.

Она начала чуть-чуть подаваться, как вдруг они услышали глухой скрип отодвигаемого засова и щелканье ключа. Дверь немного приоткрылась, придерживаемая толстой цепью.

– Wer da? Кто там? – раздался хриплый голос.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Объяснение при помощи перестрелки

Если бы за этой стеной неожиданно грянул выстрел, друзья бы не так удивились. Все что угодно, но этого вопроса они никак не могли ожидать. Из всех предположений Марселя по поводу спящего города единственным, не пришедшим ему в голову было то, что кто-то может задать ему вполне естественный вопрос, зачем он сюда явился.

Их экспедиция, вполне законная в предположении, что Штальштадт покинут жителями, приобретала совсем иной характер, если город оказывался обитаемым. То, что в первом случае представляло собой нечто вроде археологического исследования, становилось во втором незаконным вторжением, да еще с оружием в руках.

Все эти мысли с молниеносной быстротой промелькнули в голове у Марселя, в то время как он стоял не двигаясь, словно приросший к земле.

– Wer da? -повторил тот же голос уже несколько нетерпеливо.

Нетерпение казалось, пожалуй, вполне уместным. Но каково было преодолеть столько препятствий, перебраться через ров, через каменные стены, взорвать несколько кварталов, и все это только для того, чтобы услышать совершенно естественный вопрос: «Кто там?» – и не знать, что на него ответить!

Прошло, может быть, полминуты, прежде чем Марсель, овладев собой, понял всю двусмысленность своего положения и, спохватившись, ответил по-немецки:

– Друг или враг, это вы будете судить сами. Мне надо поговорить с герром Шульце.

Едва он успел произнести эти слова, как из-за полураскрытой дверцы раздался изумленный возглас, и перед глазами Марселя мелькнули огненно-рыжие бакенбарды, щетинистый ус и вытаращенный в тупом удивлении глаз. Это был не кто иной, как его бывший телохранитель Сигимер.

– Иоганн Шварц! – воскликнул ошеломленный великан, и в его голосе послышалась радость. – Иоганн Шварц!

Повидимому, неожиданное появление вверенного его попечению пленника удивило этого аргуса не меньше, чем его таинственное исчезновение.

– Могу я видеть герра Шульце? – повторил Марсель.

Сигимер отрицательно покачал головой.

– Нет приказ, – сказал он. – Приказ нет, пускать нельзя.

– Так, может быть, вы доложите герру Шульце, что я здесь. Я хочу его видеть.

– Нет герр Шульце. Герр Шульце нет здесь, – уныло отвечал великан.

– А где же он? Когда он вернется? – допытывался Марсель.

– Нет знать. Знать приказ – никого пускать.

Кроме этих отрывистых, невразумительных фраз, Марсель ничего не мог добиться. Рыжий цербер с тупым упрямством бессмысленно твердил одно: нет приказа.

– Да что нам у него спрашивать разрешения! – не выдержал, наконец, Октав. – Войдем, да и все!

И он изо всей силы налег на дверцу плечом. Но цепь выдержала, а вслед за тем здоровенный толчок с той стороны заставил его отлететь на несколько шагов, дверца захлопнулась, звякнул железный засов, и замок защелкнулся.

– Должно быть, их там целая шайка! – с досадой воскликнул Октав, несколько пристыженный своей неудачной попыткой, и, нагнувшись, приложился глазом к отверстию. – Смотри-ка, второй! – с удивлением вскричал он.

– Арминий! – подхватил Марсель и, нагнувшись в свою очередь, тоже заглянул в отверстие.

И вдруг откуда-то сверху, чуть ли не с неба, раздался другой голос:

– Кто идет?

Марсель с Октавом подняли головы.

Голос принадлежал Арминию. Голова его торчала над стеной. Повидимому, он успел подставить лестницу.

– Но ведь ты же сам видишь, Арминий, – ответил Марсель. – Долго я буду ждать? Откроешь ты или нет?

Не успел он договорить, как над стеной показалось дуло ружья, раздался выстрел, и пуля задела шляпу Октава.

– Ах, вот ты как! Ну, получай! – крикнул Марсель и всунул петарду под дверь.

Дверь разлетелась в щепки, и молодые люди с оружием в руках бросились в парк.

У стены, давшей трещину от взрыва, еще стояла лестница; от нее шли следы крови, но ни Сигимера, ни Арминия не было видно. Кругом зеленой стеной поднимался тропический лес, волшебный парк герра Шульце. Октав остановился, завороженный.

– Боже, какая красота! – воскликнул он. – Но знаешь, нам лучше разделиться. Боюсь, что эти огородные пугала подстерегают нас где-нибудь тут за деревьями.

Они углубились в кусты – Марсель по одну, а Октав по другую сторону аллеи. Осторожно переходя от дерева к дереву и оглядываясь по сторонам, они медленно подвигались вперед.

Не успели друзья сделать несколько десятков шагов, как снова раздался выстрел, и кусок коры отлетел от дерева, под которым только что стоял Марсель.

– Хватит, поиграли! Бросайся на землю, ползком! – тихо скомандовал Октав и тотчас же, приникнув к земле, пополз к густому кустарнику, окаймлявшему широкую круглую площадку, посреди которой возвышалась «Башня быка». Марсель не успел во-время последовать примеру товарища и едва избежал третьей пули: она просвистела у него над головой, и, когда он бросился плашмя на землю, четвертая пуля, прожужжав в воздухе, вонзилась рядом с ним в ствол пальмового дерева.

– Счастье наше, что эти уроды стреляют, как новобранцы! – вскричал Октав, подползая к товарищу.

– Шш… – остановил его Марсель, показывая глазами на дымок, поднимающийся из окна в нижнем этаже. – Вот где они засели, разбойники! Ну, подожди, я с ними сыграю штуку.

И он, быстро оглядевшись по сторонам, обломил со стоявшего рядом дерева толстый сук длиною примерно в человеческий рост. Затем, сбросив с себя блузу, надел ее на палку, а сверху нахлобучил шляпу. Водрузив сук таким образом, чтобы видны были шляпа и рукава блузы, Марсель подполз вплотную к Октаву и прошептал ему на ухо:

– Займись с ними тут немножко, переползай с места на место и постреливай, а я попробую напасть на них с тыла.

И с этими словами он юркнул в чащу кустарника, окружавшего площадку. Прошло примерно четверть часа, в течение которых обе стороны обменялись десятком-двумя пуль без малейшего результата. Куртка и шляпа Марселя сильно пострадали, но на нем это никак не отразилось. Карабин Октава превратил в щепки ставни в окне нижнего этажа.

Внезапно стрельба затихла, и Октав услышал сдавленный крик:

– Ко мне, Октав! Он у меня в руках… Скорее сюда!

Октав не заставил себя ждать. Одним прыжком выскочил он из-за кустов, перебежал площадку и с разбегу вскочил в окно. На полу, свившись клубком, как змеи, катались в отчаянной схватке Марсель и Сигимер.

Марсель, которому удалось незаметно проникнуть в дом с противоположной стороны и подкрасться к Сигимеру сзади, не дал ему времени опомниться; выбив у него ружье из рук, он сразу повалил его на пол, но геркулесовская сила великана, хотя и поверженного наземь, делала его опасным противником, и Марселю приходилось пускать в ход всю свою ловкость, чтобы «е дать ему схватить себя за горло. Октав подоспел как раз во-время. Через минуту Сигимер, связанный по рукам и йогам, лежал неподвижно посреди комнаты.

– А где другой? – спросил Октав.

Марсель показал рукой на диван, где, вытянувшись с запрокинутым, окровавленным лицом, лежал Арминий.

– Пуля в голову, – сказал Октав, подходя к дивану.

– Да, – подтвердил Марсель.

– Что ж, сам напросился!

– Ну, теперь мы можем распоряжаться, как дома, – сказал Марсель. – Давай-ка приступим к осмотру. Начнем с кабинета Шульце.

Они вышли из приемной, где только что произошла решающая схватка, и, пройдя через анфиладу роскошно убранных комнат, вступили в заповедный чертог стального короля. Октав с восхищением оглядывался по сторонам.

Марсель, посмеиваясь над его изумленными возгласами, открывал одну за другой двери в роскошные залы, пока они, наконец, не вошли в зеленую с золотом гостиную. Тут глазам его предстало такое странное зрелище, что он попятился от удивления.

Можно было подумать, что главная почтовая контора Нью-Йорка или Парижа ссыпала сюда всю свою почту до последней бумажки. На столах, на креслах, на полу – всюду валялись нераспечатанные пакеты, письма, депеши, бандероли. Нога тонула в них чуть не по колено. Вся корреспонденция Шульце, как личная, так и деловая, поступавшая изо дня в день в почтовый ящик на ограде парка, вынималась исполнительными Сигимером и Арминием, которые аккуратно доставляли ее в кабинет хозяина.

Сколько жадных вопросов, надежд, мучительных сомнений и слез отчаяния, ожидания и горя скрывалось в этих безгласных пакетах, адресованных Шульце! А сколько миллионов в ценных бумагах, в векселях, переводах, аккредитивах, чеках! И все это лежало здесь без движения, ибо только одна рука во всем мире имела право вскрыть эти легко доступные, но неприкосновенные конверты, и эта рука отсутствовала.

– Теперь все дело в том, чтобы найти потайную дверь в лабораторию, – сказал Марсель и начал снимать книги с полок, стоящих по стенам кабинета.

Напрасный труд! Он обнажил все полки, но так и не нашел потайного прохода; вооружившись каминными щипцами, он отодрал панели, обошел всю комнату, постукивая по стенам, пытаясь угадать по звуку выход на лестницу. Но стена всюду звучала одинаково.

Очевидно, герр Шульце, узнав, что человек, проникший в его тайны, остался жив, заделал этот проход.

Но тогда, значит, он сделал где-то другой. Но где? Не иначе, как здесь, в кабинете. Здесь он работал, как и прежде; это видно было из того, что Арминий и Сигимер продолжали приносить сюда письма. Марсель хорошо изучил все привычки немца и знал, что все необходимое для работы, все, что нужно было скрыть от нескромных взоров, Шульце любил держать у себя под рукой. Проход должен быть здесь. Может быть, он устроил его в виде люка в полу? Марсель поднял ковер, осмотрел весь паркет плитку за плиткой. Нигде не было никаких следов потайного хода или люка.

– А почему ты думаешь, что проход должен быть здесь? – спросил Октав.

– Я совершенно уверен в этом, – ответил Марсель.

– В таком случае надо исследовать потолок, – сказал Октав и влез на стул. Он хотел взобраться на люстру и прощупать ружейным прикладом лепную отделку на самой середине потолка.

Но едва только он ухватился за массивную золоченую подвеску, как люстра медленно поехала вниз, барельеф на потолке раздвинулся, и из щели беззвучно спустилась вниз легкая стальная лесенка.

Их словно приглашали подняться.

– Вот и отлично, идем! – невозмутимо сказал Марсель и первый ступил на лесенку.