Текст книги "Вторая родина"
Автор книги: Жюль Габриэль Верн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
Жюль Верн
Вторая родина
Глава I
Наступление весны. – Фриц и Жак на Акульем острове. – Два пушечных залпа в честь поднятия флага и ответные выстрелы с моря.
Хорошая погода установилась со второй половины октября. Здесь, в Южном полушарии, под девятнадцатым градусом широты, между экватором и тропиком Козерога, зима не бывает холодной, а весна начинается в октябре.[1]1
Автор вводит читателя в заблуждение: в тропическом климате сезонов года в нашем понимании не наблюдается, что ясно хотя бы из последующего изложения: упоминаются характерные для тех районов земного шара сезон дождей и сухой сезон.
[Закрыть]
Обитателям Новой Швейцарии не терпелось приступить к привычным летним работам.
После одиннадцати лет, проведенных на этой земле, колонисты так и не знали, принадлежит ли она к материку, омываемому Индийским океаном, или географы должны считать ее островом.
Появление в доме Церматтов молодой англичанки, найденной Фрицем у подножия Дымящейся горы, сделало жизнь семьи счастливее, если, конечно, можно говорить о счастье в подобных условиях. Но временами всех по-прежнему посещало грустное настроение, вызванное страхом за будущее, тоской по родине, все угасающей надеждой на спасение и просто естественной потребностью общения с другими людьми.
В этот день господин Церматт встал рано и, выйдя за ограду Скального дома, направился к Шакальему ручью. На берегу со своими снастями для рыбной ловли уже стояли Фриц и Жак. Вскоре к ним присоединился и Франц. Только соня Эрнст никак не мог расстаться со своим одеялом.
Дженни и госпожа Церматт тоже были уже на ногах, занимаясь утренними домашними делами.
– Неплохой денек сегодня, не так ли, отец? – произнес Жак.
– Да, сынок, – откликнулся Церматт, – полагаю, что за ним последуют не менее чудесные дни, как обычно в начале весны.
– Чем будем заниматься? – спросил Франц.
– Мы с Жаком – удить рыбу, – ответил Фриц, он уже приготовил сети и удочки.
– В заливе? – поинтересовался отец.
– Нет, поднимемся вверх по речке до запруды. Там наловим рыбы даже больше, чем нужно для завтрака.
– А что будем делать еще? – не унимался Жак.
– Без работы не останемся, – сказал Церматт. – После полудня думаю отправиться в Соколиное Гнездо, проверить, не требует ли летний дом какого-либо ремонта. Этими погожими весенними днями нужно осмотреть и фермы – Лесной бугор, Сахарную Голову, Кабаний брод и дачу Панорамный холм; позаботиться о животных, оценить состояние полей и плантаций…
– Да, разумеется, отец, – поддержал его Фриц, – но, надеюсь, и для рыбалки найдется два-три свободных часа.
– О, – вскричал Жак, – я уже вижу прекрасную форель, попавшуюся на крючок! Гоп-ля! Гоп-ля! – Юноша, весело приговаривая, дергал привычным жестом удочку, как бы снимая с крючка воображаемую рыбу. – Скорей в дорогу!
Франц охотнее остался бы дома, обычно он посвящал утренние часы занятиям. Но брат так настойчиво его подгонял, что ничего другого, как последовать за ним, не оставалось.
Трое юношей уже направились к реке, но голос отца остановил их:
– Дорогие мои, нетерпеливое желание заняться рыбной ловлей заставило вас забыть…
– Что? – обернулся Жак.
– То, что делаем каждый год в первые весенние дни. Фриц подошел к отцу и, потирая лоб, задумался:
– Что бы это могло быть?
– Фриц, неужели ты не помнишь? А ты, Жак?
– Может быть… – неуверенно начал Жак, – …мы тебя не поцеловали и не поздравили, как всегда, с началом весны?
– Нет, вовсе не это, – протирая глаза и потягиваясь, прокричал появившийся за оградой Эрнст.
– Ты, верно, думаешь, лакомка Эрнст, что мы забыли позавтракать, – насмешливо произнес Жак, намекая на известную всем слабость брата, большого любителя вкусно поесть.
– Нет, – возразил Эрнст, – не об этом речь. Отец хочет напомнить о традиции, которой мы следуем каждый год: давать два пушечных залпа с батареи Акульего острова в один из первых дней весны.
– Именно это, – подтвердил Церматт.
Действительно, ежегодно после сезона дождей, в один из погожих дней второй половины октября Фриц и Жак отправлялись на лодке на находящийся при входе в бухту Спасения островок, поднимались на вершину холма, водружали швейцарский флаг и давали два пушечных залпа, отчетливо слышных в Скальном доме. Затем по привычке окидывали взглядом морской простор. Не видно ли какого-либо судна вблизи острова? Тогда оно зайдет в залив, привлеченное выстрелом. А возможно, где-то рядом есть несчастные, тоже потерпевшие кораблекрушение и выброшенные на эти берега, которые только кажутся необитаемыми? Не станут ли эти два залпа для них спасением?
– Да, мы действительно чуть не забыли о нашей обязанности, – сказал Фриц. – Жак, приготовь поскорее каяк,[2]2
Каяк – так, собственно говоря, называется эскимосская лодка из тюленьих шкур с закрытым верхом; изображенная в романе лодка, как читатель убедится в дальнейшем, несколько отличается от своего приполярного прообраза.
[Закрыть] через час мы должны возвратиться.
– Ну к чему этот артиллерийский грохот, – недовольно заворчал Эрнст. – Столько лет палим из пушек, а в ответ – только эхо. Зачем даром расходовать порох?
– Узнаю тебя, братец, – ухмыльнулся Жак. – По-твоему, мы должны получать ровно столько выгоды, сколько стоят два пушечных залпа. В противном случае пусть пушки лучше молчат.
– Конечно, ты не прав, Эрнст, если в самом деле так считаешь, – заметил отец. – Я не думаю, что это так уж бесполезно. Поднятый флаг на вершине холма вряд ли кто увидит с открытого океана, тогда как пушечные выстрелы слышны на расстоянии доброй мили.[3]3
Миля – единица расстояния в морском деле; равна 1,852 км.
[Закрыть] И очень неразумно не использовать такой шанс – дать сигнал о нашем присутствии проходящему мимо кораблю.
– Но тогда следовало бы стрелять дважды в день – утром и вечером, – доказывал свое Эрнст.
– Разумеется. Так, кстати, и поступают моряки, – согласился с ним Жак.
– Это совсем другое дело. Они не рискуют остаться без пороха, – не сдавался упрямый Эрнст.
– Пороха у нас предостаточно, – попробовал успокоить сына Церматт. – Два раза в год – весной и осенью по два залпа – расход незначительный. Мне не хотелось бы отказываться от этой традиции.
– Отец прав, – рассудил Жак. – А уж если эти выстрелы и потревожат эхо между Скальным домом и Соколиным Гнездом, то Эрнст пошлет ему извинение в стихах. Эхо будет в восторге. Пойдем, Фриц.
– Но надо предупредить маму, – сказал Франц.
– И нашу дорогую Дженни, – добавил Фриц.
– Я это сделаю сам, – решил Церматт. – Они, чего доброго, разволнуются, услышав выстрелы, и вообразят, что в залив вошел корабль.
Но госпожа Церматт и Дженни уже шли навстречу им из галереи.
Поздоровавшись с матерью, Фриц протянул руку девушке, и та радостно улыбнулась в ответ. Видя, что Жак направляется к бухте, где стоят на якоре шлюпка и каяк, Дженни спросила:
– Вы уходите в море?
– Да, Дженни, мы с Фрицем собираемся предпринять большое морское путешествие, – заважничал Жак.
– Большое морское путешествие? – встревожилась госпожа Церматт. Она всегда беспокоилась во время долгого отсутствия сыновей и мужа, хотя и не сомневалась в их сноровке и умении управлять шлюпкой.
– Успокойся, успокойся, дорогая Бетси, – улыбнулся жене Церматт. – Жак шутит. Они собираются всего лишь на Акулий остров, чтобы, как всегда, дать два пушечных залпа, поднять флаг, посмотреть, все ли там в порядке, и тут же возвратиться домой.
– Но в таком случае, – сказала Дженни, – пока Фриц и Жак будут на острове, мы с Эрнстом и Францем отправимся на рыбалку, если госпожа Церматт ничего не имеет против.
– Ну что ты, дорогое дитя, конечно, отправляйтесь – ответила госпожа Церматт, – а я пока займусь стиркой.
Жак подвел каяк к устью Шакальего ручья, братья сели в него, все пожелали им счастливого пути, и легкая лодочка быстро отошла от берега.
День был чудесный, ясный, море спокойное, и прилив благоприятствовал гребцам. Сидя друг против друга, братья дружно работали веслами, стремительно удаляясь от Скального дома. Так как течением их слегка относило к востоку, они держали направление к противоположному берегу, стремясь попасть в маленький проливчик, соединяющий бухту Спасения с открытым морем.
Фрицу исполнилось двадцать пять лет. Хорошо сложенный, ловкий, физически крепкий, неутомимый ходок и храбрый охотник, он был старшим из братьев и гордостью семьи Церматт. Еще недавно резкий характер Фрица теперь смягчился – и на то была особая причина. Теперь братья не страдали, как прежде, от его вспыльчивости, вызывавшей часто укоризненные замечания родителей.
Найдя у Дымящейся горы молодую девушку, Фриц уже не мог выбросить ее из своего сердца. А могла ли забыть Дженни Монтроз, кому обязана спасением?
В Дженни все казалось привлекательным: белокурые вьющиеся волосы, рассыпанные по плечам, гибкая талия, нежные красивые руки и свежее загорелое личико. Войдя в честный и трудолюбивый дом Церматтов, девушка внесла в него то, чего ему так недоставало – какую-то особенную мягкость, женственность, став добрым гением семьи.
Но если для Жака, Эрнста и Франца она стала сестрой, то совсем иное чувство заставляло усиленно биться сердце Фрица. А Дженни? Испытывала ли и она нечто большее, чем чувство дружбы и благодарности к своему храброму спасителю?.. Прошло уже два года со времени того знаменательного события у Дымящейся горы… Фриц просто не мог, находясь рядом с Дженни, не влюбиться в нее… Отец и мать уже строили планы на будущее…
Жак, стремясь не отстать от брата, стал в последнее время совершенствовать свои физические данные, развивая с помощью специальных упражнений силу и ловкость. Ему шел двадцать первый год. Это был славный малый, среднего роста, стройный, всегда веселый и жизнерадостный, большой любитель пошутить, но при этом добродушный и преданный своим братьям. Родителям он никогда не доставлял огорчений. Своими шуточками он, правда, иногда выводил братьев из себя, но те не обижались. Короче, Жак был тем настоящим другом, о каком можно только мечтать.
Каяк летел по волнам как стрела. Фриц не стал поднимать маленький парус, потому что ветер дул с океана. На обратном пути, поставив парус, можно достичь устья Шакальего ручья и без весел.
Ничто не привлекло внимания братьев во время этого короткого плавания в три четверти лье.[4]4
Лье – старинная единица длины во Франции: сухопутное лье равно 4,444 км, морское – 5, 556 км.
[Закрыть] Восточный берег залива, пустынный и бесплодный, представлял собой непрерывную гряду желтых дюн.[5]5
Дюны – песчаные холмы или гряды, возникающие под действием ветра (чаще всего на плоских берегах морей) и непрерывно ими передвигаемые; высота дюн – от 10 до 100 м.
[Закрыть] Западный, наоборот, весь утопал в зелени от устья Шакальего ручья до мыса Обманутой Надежды.
– Увы, – произнес Фриц, – наша Новая Швейцария расположена далеко не на самом бойком перекрестке морских путей. Эти берега Индийского океана такие пустынные…
– Не очень-то хочется, чтобы кто-нибудь ее обнаружил… Любой корабль, который пристанет к берегам Новой Швейцарии, тут же присоединит ее к владениям своей страны и вывесит свой флаг. И вряд ли это будет национальный флаг Швейцарии, ведь она не владеет морями. Тогда мы окажемся на чужой территории…
– Как же ты в таком случае представляешь себе наше будущее, Жак? – поинтересовался Фриц.
– Будущее? Оно – продолжение настоящего… И если ты недоволен…
– Но речь не только о нас, – прервал его Фриц. – Ты забываешь о Дженни. Ведь ее отец думает, что она погибла при крушении «Доркаса». Можно ли лишить ее возможности увидеться с ним? А как она доберется до Англии, если ни одно судно сюда не заглянет?
– Ты прав, Фриц, – улыбнулся Жак, ибо давно догадывался о чувствах брата.
После сорока минут хода каяк достиг невысоких скалистых берегов Акульего острова.
Первым делом братья, как всегда, осмотрели весь остров, проверили, в каком состоянии находятся поля, распаханные несколько лет назад вокруг холма с батареей.
Поля часто страдали от северных и северо-восточных ветров, которые неистовствовали здесь, прежде чем устремиться через узкий пролив в бухту Спасения, создавая на островке воздушные вихри такой силы, что не раз срывали крышу навеса, под которым находились пушки.
К счастью, на этот раз поля не очень пострадали. Лишь на северном берегу валялись опрокинутые ветром деревья. Их предстояло распилить и доставить в Скальный дом.
Изгородь, внутри которой паслись антилопы, также не имела повреждений. Животные питались сочной густой травой, она здесь в изобилии круглый год. Теперь стадо состоит из пятидесяти голов, и в ближайшее время можно рассчитывать на его увеличение.
– Что делать с этими животными дальше? – задумался Фриц, глядя, как грациозные парнокопытные обгладывают живую зеленую изгородь загона.
– Продадим, – живо откликнулся Жак.
– Ты допускаешь, что однажды к берегу пристанут корабли и мы сбудем им этих антилоп?
– Вовсе нет, – возразил Жак. – Мы будем их продавать… на рынке.
– На рынке? Тебя послушать, так недалек тот час, когда в Новой Швейцарии будет свой рынок, – начал иронизировать Фриц.
– Не сомневаюсь… Так же как и свои деревни, малые и большие города и даже столица! Столицей, несомненно, станет Скальный дом.
– И когда же это случится?
– Когда в Новой Швейцарии будет несколько тысяч жителей.
– Иностранцев?
– Нет, Фриц, – твердо сказал Жак, – швейцарцев, и только швейцарцев. На нашей родине достаточно большое население, и я не сомневаюсь, что несколько сот семей захотят сюда приехать.
– Но Швейцария до сих пор не имела колоний, и что-то непохоже, что они когда-либо появятся.
– Во всяком случае, Фриц, одну колонию она уже имеет…
– Гм, не тот у наших земляков характер, чтобы эмигрировать.
– А мы, по-твоему, что сделали? – вскричал Жак. – Разве у нас, швейцарцев, не обнаружился вкус к освоению новой земли? И результаты совсем неплохие.
– Но нас вынудили обстоятельства… – ответил Фриц. – И я думаю, что если Новая Швейцария и будет когда-либо заселена, то скорее всего эмигрантами англосаксонского происхождения. Так что вряд ли она в будущем оправдает свое название.
В глубине души Жак чувствовал, что брат прав, но все же при этих словах не мог удержаться от недовольной гримасы.
В ту эпоху Британия действительно находилась на вершине своего колониального могущества и ни одно европейское государство не могло с ней соперничать. Она завоевывала все новые и новые территории в регионе Индийского океана. Так что любой корабль, если он однажды пристанет к этим берегам, скорее всего окажется английским. И вероятность того, что его капитан не замедлит объявить новую землю английской колонией, вывесив на вершине Панорамного холма британский флаг, вполне реальна.
Окончив осмотр островка, братья поднялись на холм, где под навесом находилась батарея с пушками.
Отсюда, с холма, Жак и Фриц, вооружившись подзорной трубой, стали обозревать обширное морское пространство между мысом Обманутой Надежды и мысом на востоке, закрывавшим вход в бухту Спасения. Вокруг простирались пустынные берега и такое же пустынное море вплоть до линии горизонта. Только на северо-востоке, в полутора лье от островка, над поверхностью воды поднимались рифы, о которые разбился «Лендлорд».
Переведя взгляд в направлении мыса Обманутой Надежды, братья увидели утопающую в зелени дачу Панорамный холм. Летний дом был в целости и сохранности, что должно порадовать отца, всегда очень тревожившегося, как бы порывы ветра в сезон дождей не разрушили его.
Наконец, Фриц и Жак осмотрели навес. Ветры пощадили и его, хотя за два с половиной зимних месяца ураганы и шквальный ветер не раз бушевали в этих местах.
Теперь предстояло прикрепить к мачте красный с белым флаг[6]6
Красный с белым флаг – государственный флаг Швейцарии, представляет собой красное полотнище с белым крестом посредине.
[Закрыть] – он будет развеваться над островком до конца осени – и отметить это событие двумя пушечными залпами.
В то время как Жак вынимал флаг из чехла и крепил его к мачте, Фриц осмотрел две небольшие пушки, направленные жерлами в открытое море. Они в прекрасном состоянии, их остается только зарядить. Чтобы сэкономить порох, Фриц, как он делал это всегда, добавил к заряду ком влажной земли, что к тому же увеличивает ударную силу. Затем приблизил к огню запальный фитиль, собираясь зажечь его точно в момент, когда на мачте взовьется флаг.
Сейчас половина восьмого утра. С неба уже исчезла утренняя дымка, и оно засияло голубыми тонами, лишь кое-где на западе видны легкие завитки облачков. Ветер постепенно утихал. Вода в бухте, освещенной солнечными лучами, – почти неподвижна.
Приведя пушку в состояние готовности, Фриц поинтересовался, как идут дела у брата. Жак, убедившись, что флаг, развертываясь, не зацепит крышу навеса, ответил:
– Готов, по первому твоему приказу, Фриц…
– Первая пушка, пли! Вторая пушка, пли! – скомандовал Фриц, серьезно относившийся к своей роли артиллериста.
Два выстрела прозвучали один за другим, и одновременно на мачте взвился и затрепетал на ветру бело-красный флаг.
Фриц приготовился перезарядить пушки. Он подвел зарядный картуз[7]7
Картуз – мешочек из быстро сгорающей ткани для порохового заряда, применявшийся в прошлом при заряжании артиллерийских орудий.
[Закрыть] ко второму орудию, но тут вздрогнул от неожиданности.
Отдаленный пушечный выстрел поразил его слух.
Братья выскочили из-под навеса.
– Пушечный залп?! – вне себя закричал Жак.
– Нет!.. Это невозможно… Нам почудилось… – бессвязно забормотал Фриц.
– Слушай… – прервал его Жак, задыхаясь от сильного волнения. В тишине отчетливо раздался второй, а через минуту и третий выстрел.
– Что же это, если не выстрелы из пушек?! – уверенно сказал Жак.
– И они доносятся с востока! – добавил Фриц.
Может быть, это корабль, оказавшийся недалеко от Новой Швейцарии, ответил тремя пушечными сигналами на их выстрелы? И значит, можно ожидать его скорого появления в бухте Спасения?
Глава II
Поспешное возвращение каяка. – Ошеломившая всех новость. – Трехдневная буря нарушает все планы. – Судно на рейде.
Когда на Акульем острове раздались два пушечных залпа, эхо, отражаясь от скал, отчетливо донесло звуки выстрела до Скального дома. Прибежавшие на песчаный берег Церматт, его жена, сыновья и Дженни увидели, что по направлению к Соколиному Гнезду медленно плывет по небу беловатый дымок. Поприветствовав его взмахами платков и криками «ура», все собирались вернуться к прерванным делам, но их остановил возглас Дженни, смотревшей в сторону острова в подзорную трубу:
– Они уже возвращаются!
– Так скоро? – удивился Эрнст. – Они едва успели разрядить пушки… Что за поспешность?
– Да, действительно, – заметил Церматт. – Что-то заставило детей поторопиться…
Теперь уже не оставалось сомнений, что отдаляющаяся от острова точка не что иное, как управляемый братьями каяк, стремительно идущий к острову.
– Странно… – удивилась Бетси Церматт. – Как будто они спешат сообщить нам какую-то новость.
– Мне тоже так кажется, – добавила Дженни.
Какой может быть новость? Плохой? Хорошей? Каждый задавал себе этот вопрос, не пытаясь на него ответить. Взгляды всех были прикованы ко все увеличивающейся в размерах точке.
Через четверть часа каяк находился уже на полдороге между Акульим островом и устьем Шакальего ручья. Фриц даже не поставил маленький парус; ловко работая веслами, братья заставляли каяк двигаться быстрее ветра, уже утихнувшего и лишь слегка рябившего водную поверхность.
Такое стремительное возвращение более всего смахивает на бегство, подумалось Церматту, и он уже с тревогой стал ожидать, не появятся ли за поворотом преследующая каяк пирога[8]8
Пирога – у народов Латинской Америки и Океании – узкая длинная лодка с остовом, обтянутым корой или шкурами, а также выдолбленная (выжженная) из цельного древесного ствола.
[Закрыть] туземцев[9]9
Туземец – местный житель в противоположность приезжему, чужестранцу.
[Закрыть] или, еще хуже, пиратское судно. Но, разумеется, он не стал высказывать вслух свою опасную догадку, а вместе со всеми побежал к маленькой бухточке, куда должна пристать лодка сыновей.
Пятнадцать минут спустя каяк уже стоял у причала, то есть у невысоких скал в глубине бухты.
– Что случилось? – сразу спросил отец сыновей, как только они выскочили на берег. Но ни Фриц, ни Жак, задыхающиеся, с потными лицами, словно онемевшие от усталости, в первую минуту не могли вымолвить ни слова и только жестами указывали в сторону открытого моря.
– Но что же произошло? – повторил вопрос Франц, схватив Фрица за руку.
– А разве вы ничего не слышали? – вопросом на вопрос ответил Фриц, к которому наконец-то вернулся дар речи.
– Да, слышали два пушечных выстрела с батареи, – сказал Эрнст.
– Нет, – сказал Жак, – не наши выстрелы, а чужие, три ответных пушечных залпа…
– Что? – ахнул отец. – Ответные залпы?
– Возможно ли это… Возможно ли это… – переполошилась Бетси Церматт.
Дженни, побледнев от волнения, бросилась к Фрицу:
– Вы действительно слышали пушечные выстрелы со стороны моря?
– Да, Дженни, с востока отчетливо донеслись три залпа с одинаковыми промежутками, – ответил Фриц так убежденно, что сомневаться в его словах не приходилось.
– Мы совершенно уверены, – добавил Жак, – что вблизи Новой Швейцарии находится судно. И наши выстрелы привлекли его внимание.
– Судно… судно… – совсем разволновалась Дженни.
– А вы уверены, что выстрелы прозвучали с восточной стороны? – допытывался Церматт.
– Да, именно оттуда, – подтвердил Фриц. – Примерно на расстоянии одного-двух лье от бухты Спасения.
Но это лишь предположение: ведь до сих пор разведка прибрежной полосы бухты Спасения не произведена.
Немного придя в себя после ошеломившего всех сообщения, обитатели Новой Швейцарии стали возбужденно обсуждать это необычное событие.
Корабль!.. Нет никакого сомнения в том, что где-то совсем недалеко находится корабль, и звуки его пушек ветер донес до Акульего острова. Неужели появилась наконец-то ниточка, которая свяжет с миром обитателей этой неизвестной земли, потерпевших крушение на «Лендлорде» одиннадцать лет назад!
Пушечный выстрел – этот волнующий голос корабля – услышан впервые за многие годы, после того как батарея Акульего острова стала возвещать начало и конец летнего сезона. Возможность спасения, на которую семья Церматт уже перестала рассчитывать, застала их врасплох, как будто они разучились понимать этот давно забытый язык.
Но постепенно все успокоились, и каждый постарался думать только о том добром, что должно внести в их судьбу это событие. Отдаленный залп, донесшийся до Скального дома, не похож ни на один из природных звуков, к каким привыкли его обитатели за долгие годы; например, скрип деревьев, когда они гнутся и трещат под напором ураганного ветра, или шум волн в бушующем море, или раскаты грома во время тропических ливней… Нет! Залп прозвучал с помощью человеческих рук. Теперь уже и капитан, и весь экипаж судна не могут не знать, что эта земля обитаема… И если корабль войдет в бухту Спасения, флаг Новой Швейцарии будет приветствовать его!
Словом, все видели в этом событии надежду на скорое спасение. Правда, госпожа Церматт до сих пор не чувствовала особого страха за будущее: ведь все ее сыновья и муж рядом с ней.
Иное дело Дженни. Она сразу же подумала об отце, с которым не надеялась уже когда-либо свидеться. Ну, а господин Церматт и его сыновья мечтали пообщаться с людьми из другого мира…
Все надеялись, что наконец-то исполнятся их самые заветные желания, ожидали от этого события только счастливых последствий и обращали к Богу слова благодарности.
– Возблагодарим же Всевышнего, его покровительство никогда нас не оставляло, – тихо сказал Франц.
Вполне естественно, что эти слова произнес именно Франц. Все знали о его религиозности, проявившейся еще в детстве и с годами окрепшей. Он отличался спокойным, ровным характером, был сильно привязан к своим близким, они для него до сих пор олицетворяли собой все человечество. Младший из братьев, он, однако, всегда был их советчиком и примирителем во время размолвок, изредка возникавших в этом дружном семействе. Какому призванию посвятил бы он себя, если бы остался в родной стране? Это могла быть медицина, юриспруденция или служение Богу – то есть та область, где он смог бы проявить свою склонность к самопожертвованию, столь же свойственную его натуре, как стремление к физической деятельности у Фрица и к интеллектуальной – у Эрнста.
И Франц обратился с горячей молитвой к Господу, и к нему присоединились отец, мать, братья и Дженни.
Но обстоятельства требовали сейчас активных действий.
Скорее всего, этот корабль, а в существовании его никто уже не сомневался, стоит на якоре в одной из бухточек побережья, и пушечные выстрелы братьев, на которые он ответил, заставят его задержаться и осмотреть неизвестную землю. Можно даже ожидать, что он проникнет в бухту Спасения, обогнув Восточный мыс. Высказав такие предположения, Фриц пришел к единственному сейчас, на его взгляд, решению: держась восточного берега, выйти навстречу кораблю, он скорей всего отправится с севера на юг.
– Кто знает, может быть, уже слишком поздно… – с беспокойством заметила Дженни.
– Не думаю, – возразил Эрнст. – Маловероятно, чтобы капитан судна, кто бы он ни был, не попытался разузнать, в чем дело.
– Все это – бесполезные слова, – нетерпеливо проворчал Жак. – Едем немедленно!
– Дайте время хотя бы подготовить шлюпку, – урезонил его Церматт.
– Это задержит нас надолго, – сказал Фриц. – Мы пойдем на каяке.
– Пусть так, – согласился отец и добавил: – Но запомните – действовать нужно с предельной осторожностью… До этого побережья вряд ли смог добраться кто-нибудь из туземцев… Но в Индийском океане много пиратов и от них всего можно ожидать.
– В таком случае, – сказала Бетси, – лучше бы, этот корабль вообще удалился отсюда…
– Я поеду сам, – решительно заявил в ответ на ее слова Церматт. – Прежде чем входить в контакт с незнакомцами, нужно знать, с кем имеешь дело.
Все такой план одобрили, и оставалось только его осуществить.
К несчастью, погода стала с утра портиться. Утихнувший на время ветер подул с запада, заметно похолодало. На каяке опасно не то что отправиться в открытое море, но даже добраться до Акульего острова. Ветер дул все сильнее, небо покрылось темными тучами – зловещими предвестниками бури, а ее опасаются даже опытные моряки.
Правда, можно, потеряв час-другой, вместо каяка подготовить шлюпку. Но, к большому огорчению, Церматту пришлось отказаться и от этого намерения. В узком входе в залив поднялась сильная волна, а в полдень там уже бушевал настоящий шторм, так что о выходе в открытое море нечего и думать. Конечно, в это время года такая резкая перемена погоды не должна продержаться долго. Но если буря утихнет лишь на следующий день, не слишком ли поздно станет отправляться на поиски корабля? Ведь если стоянка его окажется недостаточно надежна, то корабль, несомненно, покинет ее и при таком сильном попутном западном ветре быстро удалится от берегов Новой Швейцарии.
– А что, если, – предположил Эрнст, – корабль, обогнув мыс с востока, найдет убежище именно в бухте Спасения.
– Такое вполне возможно, – согласился Церматт, – и более того, весьма желательно, при условии, конечно, что мы имеем дело не с пиратами.
– Что ж, в таком случае нам придется следить за кораблем и днем и ночью… – сказал Франц.
– А для этого лучше всего отправиться на Панорамный холм или Соколиное Гнездо, – добавил Жак, – там самые удобные места для обозрения открытого моря.
Он был, конечно, прав, но и это сейчас тоже совершенно невозможно.
После обеда погода и вовсе ухудшилась. Порывы шквального ветра стали раза в два сильнее. От беспрерывного проливного дождя вода Шакальего ручья поднялась, грозя выйти из берегов и снести Семейный мост. Отец и сыновья следили за состоянием воды, готовые помешать ее потокам хлынуть за ограду Скального дома. Бетси и Дженни не решались и носа высунуть из дома.
День тянулся томительно долго. Все с беспокойством думали о том, что, вероятнее всего, корабль удалился от берегов острова и вряд ли снова возвратится.
С приходом ночи буря усилилась. Видя, как устали сыновья, отец посоветовал им хоть немного отдохнуть. Но братья решили сменять друг друга до утра, оставаясь на галерее. Отсюда видно море до Акульего острова. Если бы у входа в залив появились огни корабля, они бы их сразу заметили и, несмотря на незатихающий рев волн, бьющихся о скалы, услышали бы его пушечные выстрелы.
Как только шквал стал утихать, все четверо, завернувшись в непромокаемые клеенчатые плащи, побежали к Шакальему ручью. Шаланда, шлюпка и каяк стояли на приколе, неповрежденные.
Шторм продолжался более суток. За это время Церматт и сыновья едва смогли бы пройти половину пути до Соколиного Гнезда, откуда открывается обширный горизонт.
Море, белое от пенящихся волн, пустынно. Да и какой корабль решился бы подвергать себя опасности, оставаясь вблизи берега?
Супруги Церматт давно расстались с надеждой на спасение. Жака и Франца, привыкших с малых лет к жизни на острове, это не очень-то печалило. Больше всех горевал Фриц, и то главным образом из-за Дженни.
Если корабль действительно ушел в море и уже не появится, каким это станет ударом для нее! Ведь вместе с кораблем уйдет и возможность встречи с отцом, полковником Монтрозом. Сколько времени пришлось ждать такого случая, чтобы вернуться в Европу! Как знать, представится ли он когда-нибудь еще?
– Будем надеяться, будем надеяться… – старался утешить девушку Фриц, близко принимавший к сердцу горе Дженни. – Этот корабль… или другой непременно к нам зайдут: ведь теперь о нашей земле стало известно…
В ночь с одиннадцатого на двенадцатое октября подул северный ветер, он принес улучшение погоды. В бухте Спасения волнение сразу улеглось, и морские волны больше не обрушивались с ревом на утесы.
Рано утром семья собралась на песчаном берегу залива, все с надеждой смотрели в открытое море.
– Ну что ж, надо ехать на Акулий остров, – предложил Фриц. – Теперь никакой опасности для каяка нет.
– А для чего ехать сейчас? – спросила Бетси Церматт.
– Корабль может стоять в какой-нибудь безопасной прибрежной бухте. А если буря заставила его уйти в море, то разве нет вероятности, что он вернется обратно к берегу?.. Мы дадим несколько пушечных выстрелов, и если получим ответ…
– Да… Фриц, да! – повторяла Дженни. Ей не терпелось как можно скорее отправиться на островок вместе с ним.
– Фриц прав, – подтвердил Церматт. – Нельзя не использовать такую возможность. Если корабль поблизости, он нас услышит и ответит.
Каяк уже готов к отплытию. Видя, что Фриц собирается занять место в лодке, отец попросил его остаться в Скальном доме с матерью, братьями и Дженни, а на Акулий остров решил поехать сам вместе с Жаком. Они захватят с собой флаг и с его помощью просигналят оставшимся или благоприятную весть, или предупреждение об опасности. В последнем случае флагом взмахнут три раза и бросят его в море. И тогда Фриц должен увести всех в Соколиное Гнездо, куда прибудут позже и отец с Жаком. При необходимости все укроются на фермах Лесной бугор или Сахарная Голова, или еще подальше – на хуторе Кабаний брод. Если же наоборот, на островке взмахнут флагом два раза и водрузят его на батарее – значит, никакой опасности нет.
Все сигналы отчетливо видны с берега Шакальего ручья, особенно если есть подзорная труба.
Жак притянул каяк к подножию скалы, они с отцом прыгнули в него и дружно заработали веслами. В нескольких кабельтовых[10]10
Кабельтов – морская мера расстояний, десятая часть морской мили, т. е. 185,2 м.
[Закрыть] от устья речушки волнение почти утихло, и лодчонка, гонимая лопатообразными веслами, стремительно понеслась к Акульему острову.
Сердца гребцов забились сильнее, когда они причалили к мысу островка. А с какой поспешностью взобрались они на холм с батареей!
Достигнув навеса, отец и сын остановились. Отсюда открывалось обширное пространство между выступом на востоке островка и мысом Обманутой Надежды.
