Текст книги "Родное гнездо (СИ)"

Автор книги: Жорж Колюмбов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

А потом все эти навыки пригодились совсем для другого.

* * *

Громкий хохот в комнате заставил люстру испуганно звякнуть.

– И чем ты закончил припев? – спросил Торик.

– Ну… – Роберт замялся, но потом все-таки продекламировал: – «Пока на крышах луч заката угасает, надежда экспоненциально убывает».

– Угу-угу, – ехидно поддел его Торик, – скажи еще: «К нулю стремится, с болью исчезает»!

– Отличная мысль, кстати! Секунду, я запишу.

– Да ну, по-моему, бред!

Они помолчали.

– Слу-ушай, а чего мы дурака валяем? – внезапно спросил Роберт, привстав с дивана.

– В смысле?

– Стихи сочиняем сами, как в прошлом веке! Пусть лучше их машина сочиняет!

– Ой нет, это жутко сложно. Русский язык – не эсперанто, он полон исключений, всяких нерегулярностей… Я даже не представляю, как к этому подступиться.

– Не знаю… Каким-нибудь… методом – не знаю – подражания?

– И искажения! – моментально осенило Торика. – Тащи стих. Будем крошить его на атомы!

– Так пошли сразу в СВЦ! – обрадовался Роберт. – Там и попробуем!

– А исходный стих какой возьмем?

– Да любой. Хоть про рябину.

Они не полезли в дебри русской грамматики или в чащобу взаимодействия рифм и звуков. Идея ведь была не в том, чтобы создать шедевр или научить машину думать. Им всего лишь хотелось написать программу, выдающую веселые стишки, потому и алгоритм получился простейшим.

Друзья взяли первый попавшийся исходный стих, поделили его на части – по две-три в строке – и для каждой части задали в программе с десяток вариаций. Программа случайным образом выбирает каждый раз новую вариацию, сшивает их в строки и печатает новорожденный стих. Никакой смысл при этом, конечно, не появится, зато гарантированно получатся правильные рифмы, и строки идеально попадут в размер.

В итоге на печать вывели полсотни разных вариантов. Например, такой:

Как будто сапогом игривым

Скрипит рябина – пусть страдает!

И треугольник очень длинный

В осадок тихо выпадает.

Друзья много смеялись, удивляя сотрудников СВЦ, не привыкших к такому проявлению эмоций в зале вычислительной техники. А выражение «сапогом игривым» надолго поселилось в их лексиконе.

Нет, что ни говори, друзья-единомышленники – это так здорово!

Глава 16. Рождение идеи

– Пойдем! Хотя бы попробуешь! – уговаривал Роберт. – Не понравится – не будешь ходить.

– Не знаю… Ну какой из меня певец?

– Да ладно! Если уж меня взяли, тебе сам бог велел! Ты же пел в ансамбле, выступал на сцене!

Они немного опоздали к началу занятия. За пианино сидела незнакомая симпатичная девушка со строгой прической и играла что-то явно из классики. К удивлению Торика, сидящие вокруг юноши и девушки почти синхронно вдохнули воздух и запели нечто безумно сложное, как ему показалось, почти оперное. Листья и ветви мелодии сплетались, слова свивались в не менее причудливые конструкции, то дополняя, то перебивая партии других исполнителей:

Сгущается сумрак при первой звезде,

И пламя играет на лицах людей.

Котлы закипают под старой сосной,

Там жены готовят еду и вино…

Торик нерешительно попятился: ну нет, он никогда не сможет исполнять произведения такой сложности! Но тут безжалостной клешней взметнулась рука Роберта и удержала его за плечо, а его отрицательно мотнувшаяся голова с поджатыми губами и вовсе не оставила выбора. Пришлось остаться.

– Я новенького привел, – сказал Роберт девушке, когда песня отзвучала.

– Отлично, – сдержанно кивнула она. – Я Римма. Подключайтесь. А сейчас внимание! Все вместе тренируем дикцию и разогреваем язык – поем «Веники-помелики».

Так Торик попал в университетский академический хор и, надо сказать, ни разу не пожалел об этом. Конечно, это был не ансамбль, но ведь тоже музыка и самовыражение, хотя и совсем другие. Здесь звучало только фортепиано и голоса, десятки голосов, и был профессионал, который точно знал, как ими распорядиться. Получалось красиво и звучно. Римма умела подбирать репертуар: даже среди обязательных тем и композиторов она умудрялась находить вещицы с изюминкой. А многоголосие и полифония вместе давали полную гармонию.

Душа Торика снова пела.

* * *

Все, что неожиданно изменяет нашу жизнь, – не случайность.

А. Грин, «Дорога никуда»

Октябрь 1983 года, Город, 18 лет

Легкий запах канифоли плыл по квартире, добираясь даже до прихожей.

– Привет, чем занимаешься? – Сегодня Роберт был собран и деловит.

– Есть одна схемка, где фильтр подключен нестандартно. Я хотел…

– Бросай. Будем глаголом жечь сердца людей!

– Что?! Ты о чем вообще?

– Я говорю, бросай свою схему, есть идея. Не совсем у меня, но это неважно.

– Пойдем в СВЦ? – попытался угадать Торик.

– Нет. Мне в руки попал один журнал. В какой-то из братских соцстран издают, в Чехословакии, что ли? Или в Болгарии? Не помню. Они проводили исследования. Изучали процесс засыпания и отдыха у людей.

– А как они угадывали, когда человек заснет?

– Все круче! Они сами вызывали у людей сон. Причем необычным способом. Кстати, у тебя нет чего-нибудь перекусить?

– Ты в своем духе! Пойдем, вечно голодный саблезубый, пойдем, буду тебя кормить, а ты пока расскажешь дальше. Суп будешь?

– Все буду!

Пока голубой газ азартно облизывал кастрюльку с супом, а Торик нарезал хлеб, Роберт припоминал все новые подробности.

– На голову человеку надевают некое устройство, и оно медленно двигает теплую волну спереди назад, синхронно, по обеим сторонам головы. При этом возникает легкая сонливость. Сон получается не всегда, зато у человека снимается усталость. После процедуры он чувствует себя посвежевшим и отдохнувшим.

– Ну… допустим. Даже если это не газетная утка, мы-то здесь при чем?

– Ай! Ты перестарался – я теперь язык обжег!

– Извини, тебя заслушался. Котлеты с картошкой будешь?

– Все буду! Всегда! Можешь даже не спрашивать.

– Ты хотел рассказать про засыпание?

– Нет. Я думаю, нам надо сделать такую штуку. Хотя бы попробовать! – Он примирительно поднял ладонь раньше, чем Торик успел возразить.

– Зачем она нам? И главное – как? С чего начать?

– А можно еще котлетку?

– Извини, наверное, не получится. После того раза, когда вы с Валерычем лихо расправились с котлетами, а было их полведра, мама сделала мне серьезное внушение и теперь их пересчитывает, когда готовит.

– Ну ладно. А к чаю что-нибудь будет? – с надеждой спросил Роберт.

– Только печенье.

– Давай. Так вот. Во-первых, разве тебе не интересно сотворить такое устройство?

– Но это еще не все, правда?

Роберт с улыбкой развел руками:

– Проницательный ты наш, понимаешь, жизнь в общаге совсем не такая, как дома.

– Я уже понял. Там мало еды.

– Еды – это да, но там мало буквально всего: личного времени, сна, покоя, условий для любых занятий. Затеяться можно, но тут же кто-нибудь ворвется, наговорит всего, уведет, затянет в очередную авантюру…

– Бр-р… Я бы так не смог.

– Куда ты денешься, если уж так сложилось? – Лучистые глаза Роберта на миг подернулись тоской, которая тут же сменилась азартом. – А теперь представь: у нас все получилось – вот наше новоиспеченное устройство.

– Допустим.

– Если оно заработает, можно будет спать по-нормальному часа четыре. А остальное добирать электрическим сном. Хорошая перспектива?

– Ну…

– Представь другое: сессия, экзамены, времени хронически не хватает…

Роберт говорил все быстрее, сам увлекаясь радужными перспективами, которые рисовал.

– И тут появляешься ты, на белом коне! – не удержался Торик.

Оба засмеялись.

– Это все дальние прицелы и планы. А пока… Мне просто интересно такую штуку сочинить. Вот ты бы с чего начал такое устройство?

– Надо подумать.

– Так давай думать. Я готов!

Роберт энергично потер ладони друг о друга, и друзья углубились в детали.

– Нужен нагрев. Чем будем нагревать?

– Да чем угодно, хоть просто взять резисторы и ток по ним пустить. Не над тем ты думаешь, Торик! Как нам создать не просто электроплитку, а именно волну тепла?

– Ну как… Включать не все сразу, а по очереди, как бы перемигиваться.

– Получается, нужно сделать что-то похожее на «бегущие огни», только невидимые!

– Ты хочешь хаотически «мигать» теплом?

– Нет, не так. Надо строго по порядку подавать: на первый резистор, второй, третий…

– Расчет окончен, – фыркнул Торик. – Тогда нам нужны счетчик и дешифратор. Они оба у меня есть, я делал делитель частоты для гитары.

– Да, я помню. Отлично!

– А с дешифратора я пытался формировать сигнал типа синтезаторного, но там…

– Торик, не отвлекайся, потеряешь идею! Что еще надо для такой схемы?

– Ну… импульсы где-то брать, которые мы потом делить будем.

– То есть?

– Схема будет такая: генератор, счетчик, дешифратор.

– И резисторы?

– Да, на выходе – обычные маленькие резисторы. Кстати, давай прикинем, какой нужен ток, если питание микросхем пять вольт.

По мере обсуждения схема на глазах обретала все большую реальность. Теперь уже манящий свет этой идеи зажег и Торика. Его не так интересовали мифические перспективы, как возможность испытать себя, применяя электронику с новой, непривычной стороны, попробовать свои силы в чем-то другом.

Роберт поддерживал беседу, но внутри улыбался, как довольный кот. Во-первых, кажется, Торика удалось увлечь этой идеей, а если дело выгорит, на этом можно будет еще и заработать. Во-вторых, сейчас он снова сыт, не потратив ни копейки. А в-третьих, сегодня Алина уговорила обеих соседок по комнате куда-то свалить на целых двое суток, и это обещало круговерть нескончаемой любви и нежности. Он демонстративно взглянул на часы, артистично схватился за голову и спешно двинулся к выходу.

* * *

Торик почти не заметил ухода друга. Мысли всецело занимала идея новой схемы. Включил паяльник, достал чистый слепыш и начал подбирать микросхемы и другие компоненты.

Он начал с понятного – быстро спаял генератор звуковой частоты, поставил делитель, послушал сигнал на каждом из четырех выходов – все понятно и предсказуемо. Теперь дешифратор. Эта микросхема в несколько раз крупнее обычных, да и ножек у нее куда больше. Впаять такую просто, а вот выпаивать… Ладно. Готово, слушаем звук на выходе. Сигнал есть: знакомый зудящий звук, напоминающий клавесин, навсегда застывший на одной ноте. Торик крутанул ручку регулировки частоты и нота послушно уехала вверх, затем вниз. Отлично!

Теперь понизим частоту в… более чем в тысячу раз. Поставим еще пару счетчиков, это двести пятьдесят шесть раз. Маловато. Ладно, поставим три счетчика. Тогда, выбирая нужные выходы, можно будет получать вообще любые частоты.

Сказано – сделано. Выходные сигналы ушли далеко в инфразвук, на слух остались только еле уловимое тиканье в момент переключения. Зато теперь сигналы стали видны по движениям стрелки вольтметра. Ура! Все получилось. Осталось главное, ради чего все делалось – резисторы. Начнем с пары штук. Тэ-эк, сколько мы там насчитали по номиналу? Подключаемся и…

Тихий-тихий, еле слышный щелчок и бледная, чуть заметная струйка дыма, как безмолвный приговор. Нет! Не может быть! Вот так, с одного раза?! У отца была мрачноватая шуточка: «Транзисторы умирают молча». Все так и есть. Гибель полупроводников редко бывает эффектной – ни тебе снопов искр, ни оглушительных звуков, ни сотрясения почвы. Все очень прозаично – только что транзистор спокойно работал, но режим на долю секунды изменился, и вот уже лавинный пробой, полупроводниковая душа отлетела и больше не вернется.

Торик измерил напряжения на выходах. Генератор – есть, делители – есть, дешифратор – молчание. Мертвый ноль на всех выходах кроме ножки питания. Микросхема сгорела при первом же подключении нагрузки. Видимо, они с Робертом просчитались: слишком большой ток. Как жаль! Второй такой микросхемы у него не было. Да и выпаивать ее будет непросто. Эх, а ведь так хорошо все начиналось! Он отключил питание и вытащил штепсель паяльника.

Больше ничего делать не хотелось.

* * *

Ноябрь 1983 года, Город, ул. Гоголя, 18 лет

Новую микросхему удалось раздобыть лишь через месяц, да и то всего одну: без права на ошибку. Теперь Торик был настороже и не собирался рисковать. В домашней подборке журналов «Радио», что отец собирал всю жизнь, он разыскал все что смог об этом дешифраторе и понял, что сама микросхема только формирует нужный сигнал. А чтобы все заработало, нужно еще на каждый выход поставить транзисторный ключ. Кроме того, резисторы можно будет подключить отдельно, к своему источнику питания, и выставлять ток, чтобы регулировать нагрев.

В теории все задумывалось красиво, но когда Торик добавил все шестнадцать ключей – а на каждом еще висело по паре резисторов, – настал хаос. Схема выглядела жутковато: аккуратную плату-слепыш теперь облепила раскидистая паутина проводов и висящих на них деталей. Чтобы добраться до регуляторов, приходилось пальцами пролезать сквозь эти переплетения, стараясь ничего ненароком не оторвать. Но, как ни странно, при этом все работало, по крайней мере технически – он проверил: каждый резистор нагрузки нагревался, потом остывал, а нагрев переходил на следующий.

Оставалось непонятным самое главное: подействует ли эта конструкция на человека.

* * *

Встречи с прекрасным в хоре продолжались. Торик удивлялся, как Роберт находил для них силы, учитывая их бурные отношения с Алиной, но тот за все время пропустил лишь пару занятий. То ли он так любил петь или ощущать себя частью большего целого, то ли отношения с Алиной переросли свой пик и теперь пошли на спад?

Удовлетворенно кивнув, Римма сказала:

– Отлично, слова и мелодию все выучили, молодцы. Давайте займемся динамикой. Споем еще раз, не слишком быстро, но очень внимательно: думаем, работаем над нюансами, слушаем.

Строки в исполнении хора перемежались точными и емкими репликами Риммы, а ее бесконечно чуткие руки не только выписывали дирижерские знаки, но и успевали выражать еще очень многое:

– …Жизнь полной мерой…

– Девочки! Очень мягко! – Пальцы на миг изобразили крохотного котенка.

– …И наша нежность…

– Мальчики! Сильно и твердо! – Теперь ее тонкие кисти сжались в кулачки – и все это не прерывая дирижирования.

– …И наша вера…

Торик откровенно наслаждался и звучанием хора, и процессом!

…Когда на концерте закончилось их выступление и все четыре ряда поющих ушли за кулисы, Торик внезапно понял, что у них и правда все получилось! Порой ему казалось, что академическая хоровая музыка нравится только ему одному. Однако зал аплодировал искренне и долго, некоторые даже вставали. Так не приветствовали ни один номер других исполнителей. Римма в строгом темно-зеленом платье-футляре скромно кланялась. Она заслужила свой успех: ведь именно она была живой душой этого большого хора, его ангелом-вдохновителем.

* * *

– Смотри-ка, работает!

Роберт даже улыбнулся, глаза возбужденно блестели.

– Работает, только на столе. А как все это приладить к человеку – вопрос, большой и непонятный. Там в статье про это ничего не написано?

– Да вроде нет. Испытуемому надевают на голову… нечто… и в нем возникают…

– …волны тепла. Это я помню. Мне бы теперь поподробней насчет «нечто».

– Я представляю себе такой… шлем… каску, что-то круглое. – Роберт покрутил руками вокруг головы.

– Такое я тоже представляю. А как сделать?

– Заказное литье пластика? – неуверенно начал Роберт. – Мне кажется, дорого, да и кто возьмется?

– Круглое, круглое… – бормотал Торик. – Может, какую-нибудь ленту приспособить?

– А есть?

– Да хотя бы ремень. Попробуем?

– Ну-ка, дай мне. Так слишком слабо – сваливается на нос. А так – туго, я его натянуть не могу.

– Он над тобой как нимб, о святой Робертус!

Их нервный смех, похоже, оказался слишком громким. В комнату вошла мама:

– Вы чего так расшумелись? Здравствуй, Роберт.

– Здравствуйте. Простите нас, мы тут… практическую задачку решаем.

– Ага. – Торик смеялся и все никак не мог остановиться. – Задачу трех тел.

– А ремень зачем? Вы что это надумали?

– Нам нужно прикрепить к голове несколько деталей.

– К голове?! А если током стукнет?

– Мам, там очень низкое напряжение. Как от батарейки.

– Ну ладно. И что у вас не получается?

– Ремень слишком жесткий.

– И дырочки у него не там, – деловито добавил Роберт. – Одна затягивает слишком туго, другая – слишком слабо.

– Ну правильно: он не эластичный. А вам надо, чтобы точно по размеру?

– Да. И желательно, чтобы эта штука подходила разным людям. С разным размером головы.

– Я поняла, как подкладка у вязаной шапочки, только… – забормотала мама и вышла.

Некоторое время друзья оторопело смотрели друг на друга.

Через пару минут снова вошла мама, теперь несколько смущенная, а в руках она держала широкую белую ленту.

– Вот, смотрите. Прочная, эластичная, легко тянется, подойдет на любой размер. И достаточно широкая: сюда можно нашить любые ваши детали. Просто закрепить их ниткой, самым простым швом.

– Мам, что это?

– Это… резинка. От трусов.

Друзья так и грохнули, неудержимый смех вернулся.

– Ну, как хотите! – обиделась мама. – Да, не слишком прилично. Но для вашей задачи подойдет лучше всего.

– Спасибо, мам.

Она вышла.

– Дай-ка мне. – Роберт взял резинку, помял ее, попробовал потянуть, а потом пристроил себе на голову. – А знаешь, это может сработать!

– Ты похож… – Торика так и разбирал смех. – …На раненого красноармейца. Зафиксируй размер, на вот булавку, заколи и мне тоже дай примерить.

Торик знал, что голова у него нестандартно большая: продавцы шапок неизменно этому удивлялись. Но лента действительно оказалась эластичной и легко растянулась до нужного размера, почти не сдавливая голову, зато плотно охватывая ее. Роберт удивленно глянул на Торика, прыснул, не удержавшись, но все же признал:

– Годное решение!

Потом они попросили иголку и катушку белых ниток и по очереди, укалываясь с непривычки, чертыхаясь и борясь с непослушными стежками, нашили на ленту с каждой стороны по восемь резисторов. Торик подыскал подходящий разъем и прикрепил его на затылке, где резинка сшивалась в кольцо. Осталось только соединить пришитые резисторы проводами с разъемом, и вот их супер-пупер-шлем готов.

К разъему подключался двухметровый жгут проводов, другой конец которого тоже заканчивался разъемом, но уже на схеме. Бесконечная паутина проводов, до этого хаотично заполнявшая стол, словно сама собой организовалась, а главное – теперь появилась реальная возможность легко подключать к схеме человека.

– Так вот ты какой, наш человеко-машинный интерфейс! – гордо воскликнул Роберт. – Ну что, пробовать будем?

Глава 17. Зацепиться за запах

Ноябрь 1983 года, Город, ул. Гоголя, 18 лет

Два дипломата стояли у двери, забытые и никому не нужные. Нет-нет, речь не о важных международных представителях, а о легких чемоданчиках, с которыми студенты ходили на занятия. Дипломат Роберта целиком черный, с цифровым замочком, отделан мягкой кожей. А у Торика – темно-серый, пластиковый, с металлическим ребром.

Из Универа друзья пришли домой и даже есть не пошли (что для Роберта неслыханно!), а отправились ставить решающий опыт.

– Давай сразу на мне попробуем? – нервно предложил Роберт, пододвигая стул поближе к прибору.

Торик выставил минимальный ток и довольно низкую частоту и включил прибор. Лениво замигал светодиод: ага, генератор работает.

– Сядь поближе: жгут коротковат. Натягивай ленту на лоб. Готов?

Торик добавлял ток.

– Чувствуешь тепло?

– Не-а. Совершенно ничего. Оно вообще работает?

– Схема работает. А на резисторах сейчас замерим напряжение. Головой не крути, эй!

– Стараюсь.

– Странно, на этом нет. И на этом.

– Обрыв?

– Ой, я понял! – смутился Торик. – Питание микросхем мы подали, а силовое – нет. Секунду…

– Ай! Ч-черт!

Роберт рывком стягивает с себя ленту с резисторами, отбрасывает ее и обеими руками трет обожженные точки на лбу, не переставая шипеть. Торик судорожно убавляет ток до нуля.

– Прости. Еще раз попробуем?

– Э… нет, я пока пас. Может, теперь на тебе?

– Давай. Я сажусь, а ты вот здесь потихоньку добавляй ток. Без резких движений.

– Угу. Готов?

– Сейчас. Добавляй. Не спеша.

– Чувствуешь что-нибудь?

– Пока нет.

– А так?

– «О, тепленькая пошла!»

Резисторы нагреваются по очереди, но слишком медленно – тепловой волны не возникает.

– Добавь частоту.

– Так?

– Нет, теперь слишком быстро – я не успеваю ощутить переход тепла, кажется, что все резисторы одинаково слабо подогреты.

– Понижаем. А так?

– Вот! Теперь пошла тепловая волна.

– Спать хочется?

– Вроде нет. Может, надо долго так сидеть?

Прошло минут пять. Бесполезно. У Роберта кончается терпение:

– Может, еще раз на мне попробуем?

– Ладно. Убирай ток до нуля, заново поведем тебя на этой частоте.

Прибор насмешливо подмигивает светодиодом, а друзья суетливо пересаживаются. После ожога Роберт инстинктивно боится новой боли, но превозмогает себя и стоически ждет.

– Во-от, теперь я тоже чувствую теплую волну!

– Ты глаза-то закрой! Мы же, по идее, засыпать должны от этой штуки.

– А, ну да. Сидим.

Еще пять минут ожидания – ничего!

– Может, чего не так сделали?

– Все, как в твоей статье: теплая волна вокруг головы, мягкое расслабление.

– Оно просто не работает: волна есть, а расслабления нет. Эх… Хороша была идея, но…

– Мне кажется, сам прибор исправен, но мы им как-то не так пользуемся. Может, резисторы надо покрупнее, может, расположить их иначе – ближе, дальше, в два ряда.

– Слушай, а у тебя поесть ничего нет? Я сегодня такой голодный, с расстройства, что ли?

– Пошли посмотрим.

– Хо-хо!

Показной энтузиазм Роберта не мог скрыть горечи его разочарования. Им обоим было очень жаль, что ничего не получилось. А дальше различие в темпераментах повело их в разные стороны. Если Роберт мгновенно переключился на другие заботы, то для Торика ничего не закончилось. Более того, теперь он поверил во всю эту затею и решил позже повозиться с прибором сам.

* * *

Декабрь 1983 года, Город, ул. Гоголя, 18 лет

Да что ж такое! Торику так хотелось поставить новый опыт, но все руки не доходили. То срочная сдача зачета, то дома затеяли ремонт, и в нем волей-неволей пришлось поучаствовать.

И все же время нашлось. Как-то раз, вернувшись из Универа, когда дома никого не было, Торик надел ленту-обруч и включил прибор. Устроился поудобней в кресле, закрыл глаза и решил планомерно пройти весь диапазон частот с некоторым шагом. Расположение регуляторов он теперь запомнил и мог слегка поворачивать ручку частоты, не открывая глаз. Иногда как будто что-то мерещилось, но чаще всего просто приятное тепло волнами расходилось по голове.

Казалось, ничего особенного не происходило. Он продвигался по частотам все выше, а потом… вздрогнул и проснулся от прикосновения. Оказывается, минул уже час, отец пришел с работы и обеспокоенно пытался разбудить сына. Значит, засыпание все же работает? Торик старательно и методично записал значение волшебной частоты и решил попробовать ее еще раз. Получалось не всегда, но сонливость на этой частоте прибор навевал исправно. Именно здесь. Случайно?

На следующий день в Универе они с Робертом так и не встретились: тот словно испарился – не пришел даже сдавать лабу в своей группе. Зато на следующий день примчался в гости.

– Ты где пропадал-то?

– Я – нормально! – отмахнулся приятель, дожевывая гору предложенных бутербродов. – Рассказывай!

– Машинка-то наша работает. Я нашел подходящий режим, где получается засыпание.

– Серьезно? А что же мы в прошлый раз этого не увидели?

– Мы спешили. Видимо, проскочили мимо нужной частоты.

– Ты записал? – тут же деловито перебил Роберт: его затянувшееся разочарование вмиг перетекло в азарт. Глаза вспыхнули.

– Конечно. Еще и перепроверил несколько раз.

– И каждый раз срабатывает?

– Не каждый, но довольно часто.

– Хочу проверить на себе. Давай тащи машинку.

Развернули прибор, Роберт надел ленту, Торик выставил заветную частоту…

– Не-а, ничего. Вообще. Абсолютно. Хотя приятное тепло есть.

– Пойдем по порядку. Я начну с более низких частот, потом будем повышать. Закрывай глаза, попробуй расслабиться.

– Ага.

Получилось странно. Засыпания все не было, но Роберт честно отсиживал с закрытыми глазами. А потом на одной из частот он вдруг как-то обмяк, засопел, и Торик понял, что друг безмятежно и бессовестно спит. Минут через пять Торик отключил прибор и легонько тронул Роберта за руку. Тот сразу встрепенулся:

– Видишь? Ничего не получается.

– Ты только что спал.

– Я?! С чего ты взял? Нет! Я бы точно заметил, если бы уснул.

– У меня бабушка так всегда говорила. Сама спит вовсю, но не признается.

– Не верю! Давай еще раз проверим?

– Давай. Только сразу не сработает. Если уснул, тут же после этого опять уснуть не получится, нужно, чтобы прошло какое-то время.

– Почему так?

– Не знаю. Выяснил опытным путем.

– И долго ждать?

– Хотя бы полчаса. Лучше – еще дольше.

– Интересненько. Нет, сегодня не смогу, меня Алина ждет. Но в следующий раз обязательно проверим. Ты вот что: запиши и мою частоту тоже.

– Записал. Может, чуть поднимем силу тока в следующий раз, чтобы четче схватывалось.

– Можно. Только не поджарь меня! Ладно, поскачу. А ты молодец, все-таки пробился!

Серия дальнейших опытов показала, что Роберт засыпает довольно стабильно, если точно попасть в частоту. Но снов не видит. Совсем. А почему – непонятно.

* * *

В комнате просто ад кромешный! Коммунальщики расстарались: хоть на улице и декабрь, но ведь оттепель, а батареи жарят как ненормальные! Торик поначалу то и дело открывал форточку, но потом вроде притерпелся.

Пришел Роберт, и они испытывали прибор в разных режимах. Друзья научились уверенно погружаться в омут неглубокого электрического сна, но сегодня им хотелось точнее подрегулировать ток.

В этот раз обруч надел Торик, а Роберт наблюдал за ходом эксперимента, периодически добавляя и убавляя ток. Жара в комнате угнетала. Торик обливался потом. Да и Роберт чувствовал себя немногим лучше. В ходе опыта он потянулся ко лбу смахнуть пот и сам не заметил, как рукавом задел регулятор тока.

Торик проснулся не сразу, хотя резисторы накалились куда сильнее обычного и успели здорово обжечь ему лоб и виски. Казалось, ко лбу приложили паяльник! Торик мотнул головой и замычал, не сразу осознав, где находится, потом пришел в себя, резко сорвал обруч и побежал умываться. Резисторы оставили на лбу четкие метки, за что Роберт потом дразнил его тигром-полосатиком. Но главным событием дня стало совсем не это.

Буквально за несколько секунд до пробуждения, там, в кромешной темноте сна, Торик почувствовал сильный запах и узнал его: картошка, жаренная на старом сале. Странно, что сразу после пробуждения запах куда-то делся – в комнате его не было! Выветрился? Так быстро?

Торик заглянул на кухню:

– Мам, ты картошку жаришь?

– Нет, у нас сегодня рыба с рисом.

Странно. Откуда же тогда пахло картошкой?

В дверях появился Роберт:

– Я вот думаю… А может, это хитро наложился запах твоей подгорелой на резисторах кожи?

– Ты хочешь сказать, что я пахну, как старое сало?!

– Эй! Я не это име…

* * *

Когда Роберт ушел, Торик с отцом уселись в комнате и устроили самый настоящий мозговой штурм. Перебирали все мыслимые и немыслимые варианты: что именно сегодня было не так, иначе, чем обычно? Причем заранее договорились обсуждать даже те предположения, что казались глупыми или абсурдными.

– Напряжение в сети? – начал свой пинг-понг отец.

– Не должно влиять. Там стабилизатор в питании. Но давай измерим.

– Двести двадцать семь вольт. – Он отложил тестер. – Нормально. Что еще?

– Время суток? Время года?

– Как это может влиять? И как проверить?

– М-да… Только в следующем году, если повторится. Еще что?

– Состояние человека?

– Как это?

– Устал. Объелся. Не выспался. Жарко тебе. Замерз, продрог, промок. Пора в туалет. Насмотрелся телевизора. Услышал музыку. Собираешься…

– Погоди. Мелькнула какая-то мысль. – Торик рассеянно почесал бровь.

– Вспоминай.

– Продрог, промок… Что там еще?

– Не выспался. Жарко.

– Вот! Жарко. И промок. С меня пот градом льет. Так бывает редко. В наших испытаниях так и вовсе не было ни разу.

– Интересная теория. – Отец задумался. – У вас ведь там потенциалы.

– И токи.

– Я знаю, но и встречные потенциалы. А человеческий пот – проводник. Через него еще могут течь поверхностные токи.

Торик внимательно посмотрел на отца, осознавая эту мысль. Обычно насмешливый, отец сейчас выглядел серьезным и сосредоточенным.

– Хочешь сказать, можно подавать на лоб не только ток для прогрева резисторов, но и точечные напряжения?

– Систему потенциалов, – привычно поправил отец.

– И как их… создавать… в нужных местах? – Мысль дозревала прямо по ходу обсуждения.

– Нужны отдельные контакты. Мягкие электроды. Через них подавать на лоб потенциалы.

– Еще бы угадать какие…

– Невысокие, неопасные. А там… – Отец многозначительно развел руками. – Только экспериментировать.

– Под них придется отдельное управление делать, – нахмурился Торик. – Схема разрастается.

– Там еще и проводов будет в три раза больше.

– Ой, точно! И источник питания отдельный.

– Ну, это не самое сложное.

– Конечно. Сложнее придумать, как ими управлять. Что и куда подавать.

– И когда. И на каких частотах. Они не обязательно должны совпадать с твоей тепловой волной.

– Ух! – Внезапно Торик почувствовал, как по спине пробежал холодок. Или то была капля пота? Или острое ощущение, что они случайно наткнулись если не на разгадку, то на новую путеводную нить? – Прямо чую, что дело именно в этом!

– Похоже. Все остальные отличия несущественны. Будешь дорабатывать схему?

– Не знаю… И хочется, и колется. Боюсь, мне самому такой уровень уже не потянуть.

– А куда тебе спешить? Начни с четырех электродов, а там посмотрим.

– Не знаю, не знаю. «Меня терзают смутные сомнения».

* * *

Сомнения терзали его и дальше. Ночью Торику не спалось. Совсем. То ли из-за жары – простыня прилипала к телу, а это жутко раздражало, – то ли из-за мыслей о доработке прибора. Нет. Слишком сложно. Даже браться за такое страшно. Если первая схема началась с понятного музыкального прототипа, то здесь неизбежно придется идти по тонкому льду догадок, надежд и опасений, то и дело проваливаясь в полыньи неудач. Слишком долго. Слишком трудно.

А еще он все пытался вспомнить, где ему попадалась точно такая картошка. У бабушки? В пионерлагере? В школьной столовой? Все не то. Что-то до боли знакомое и привычное, но никак не ухватишь. Он твердо знал две вещи. Это не был запах обожженной кожи, пахло настоящей картошкой с луком на старом сале с чем-то еще. И нет, ему не почудилось, он реально чувствовал этот запах! Именно здесь скрывалось начало путеводной нити, ведущей в неведомое.

Нужны новые эксперименты, теперь уже с потенциалами. Вот только для этого придется значительно доработать и схему, и саму ленту. Причем ему одному это не по силам. Как быть?

Он нервно, кажется, уже в сотый раз, перевернулся на другой бок. Светящиеся багровым часы безжалостно показывали 02:37. И тут его озарило: вот оно! Есть человек, который сможет помочь, если захочет – Семен. У него явно руки растут из нужного места. Если описать ему задачу, пожалуй, он придумает, как можно все сделать как следует. Надо будет сходить к нему в гости и рассказать о приборе. Точно! Торик блаженно выдохнул, вытянулся на кровати и наконец уснул.