Текст книги "Дубликат "

Автор книги: Жанна Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Моя внучка Зейна, – представил юную красавицу старик, наблюдая за реакцией Мансура. – В будущем году собираемся искать ей мужа.

– Дом хорошего хозяина всегда полон сокровищ, – дипломатично ответил коллекционер, подыгрывая старику.

Ключник испуганно опустил глаза, увидев женщину с открытым лицом – он не знал, как правильно вести себя в таких случаях. Сын шейха, напротив, с благосклонной улыбкой рассматривал миниатюрную и грациозную внучку Язида, которая принялась доставать угощение и посуду.

– Выпей верблюжьего молока, прежде чем я подам тебе кофе, – заботливо и в то же время настойчиво предложил хозяин Мансуру. – Ты болен, а это лучшее средство от всех недугов.

Коллекционер явно был застигнут врасплох, но отказаться не посмел, чтобы не обидеть гостеприимных кочевников. Зейна, позвякивая браслетами на запястье, помогла Мансуру выпить молоко, придерживая тяжёлый кувшин. Судя по ужасной гримасе, вкус напитка ему очень не понравился, хотя мужчина старался изо всех сил не показывать своё недовольство.

Стараясь не перегнуть палку с почтением, юноша пытался вести себя также раскованно, как его спутник. Незаметно рассматривая юную бедуинку, Гарман отметил, что она носит необычные украшения – серьги тонкой ручной чеканки и широкий медальон в виде полумесяца, висящий на плетеном кожаном шнуре. Из-под цветного платка у девушки спускались длинные косы, которые она то и дело кокетливо поправляла.

Когда Зейна ушла, хозяин подал гостям кофе со специями и замолчал, ожидая услышать в ответ повествование о том, как путники оказались в пустыне. По традициям рассказывать должен был младший, о чём Мансур уведомил спутника несильным толчком под рёбра. Юноша начал с попытки пересечь мост короля Фахда, о чём коллекционер, как и бедуин, слышал впервые. Гарман рассказал, как стал невольным участником вооружённой стычки в крепости и как похоронил проводника.

– Уважаемый Язид, взгляните – знакома ли вам эта вещь? – юноша протянул хозяину трофейный кинжал.

– Нет, этот бедуин не из нашего племени, проговорил старик. – Но ты молодец, что достойно похоронил его. Ты ведь не из этих мест? Говоришь с сильным акцентом.

– Я из Ирана. У меня поручение к отцу моего спутника – шейху Исе. Я везу ему подарок в Ат-Таиф, – стараясь не сболтнуть лишнего, Гарман следил за выражением лица Мансура.

– Сейчас позову своего соседа, опытного лекаря. Благодаря ему в стойбище не болеют ни люди, ни скотина. Он быстро поставит тебя на ноги, – ободрил коллекционера старик. – Может быть, обойдёмся без лекаря? – в страхе попросил Мансур, понимая, что ему грозит такое же лечение, как и козам.

– Не следует отказываться от помощи. В противном случае вам придется кочевать с племенем далеко на север, к Бурайде.

Гарман был в смятении – он вовсе не хотел бродить по пустыне, опекая сына шейха и наслаждаясь обществом безобидных, но довольно скучных бедуинов. Проблема с мотоциклом казалась неразрешимой. Рассчитывать на помощь кочевников не приходилось: машина была слишком тяжёлой, чтобы таскать её волоком по пескам. Неисправный Мото Гуччи в пустыне оставался всего лишь грудой бесполезного металла. Зейна привела лекаря, немолодого худого бедуина в ажурной шапочке, с длинными руками и пронзительным взглядом заклинателя змей. Ощупав ногу Мансура, он растёр в миске несколько комков голубоватой глины, разорвал кусок ткани на полосы и велел принести несколько деревянных лопаток для помешивания угля. Закрепив ногу коллекционера между деревянными поверхностями, лекарь туго намотал на нее тряпки, смоченные в глиняном растворе, и велел высушить повязку. По мнению лекаря, уже через несколько дней на ногу можно будет наступать, но хромота исчезнет чуть позже. Тем временем юный чеканщик, которому перспектива блужданий с бедуинами категорически не нравилась, развил бурную деятельность по снятию бензобака с рамы. Ему удалось раздобыть у Язида щипцы и заострённый металлический прут. Используя кинжал и инструмент для чеканки, он принялся за дело.

Вернувшись в шатёр поздно вечером, Гарман застал грустного, лежащего в одиночестве Мансура, задумчиво рассматривающего небо через отверстие в потолке.

– Что ты делаешь с мотоциклом?

– Пытаюсь снять бак, – ответил юноша. – С одной стороны почти открутил гайку, правда, обратно она уже не встанет.

– Только всё переломаешь, – проворчал Мансур. – Нечего там уже ломать. Всё равно придётся бросить твой Мото Гуччи здесь.

– Мы его спрячем, и я потом сюда вернусь! – упорствовал огорчённый коллекционер. – Конечно. Через пару месяцев, – раздосадованный юноша не церемонился со спутником. – Ты как хочешь, но я попытаюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы поставить твою бесценную железку на ход.

Утром Гарман вышел из шатра почти одновременно с Зейной. Она собиралась на пастбища – Мансура нужно было поить верблюжьим молоком дважды в день. Получив разрешение проводить девушку к озеру, юноша с интересом слушал её рассказы о кочевье. Небольшое селение было образовано родственными семьями. При редких остановках в оазисах и перекочёвках хамула ^[23]

[Закрыть], община из нескольких десятков человек, распределяла обязанности.

Одна группа мужчин патрулировала округу, другая занималась торговлей, перегоняя верблюдов и лошадей на близлежащие рынки, третья пасла коз и овец, присматривала за семьями. Путешественники стали гостями Язида, поскольку в его шатре оставалось много места. Кроме того, не во всех палатках присутствовали мужчины, чтобы достойно принять гостей и ухаживать за немощным Мансуром.

Оазис, где сейчас стояло кочевье, располагался у озера, которое являлось чем-то вроде узкого рва в каменной расщелине – со стороны валунов водоем наполнял небольшой ручей. Когда источник иссякал, хамула уходила к следующему оазису. Профессиональный интерес Гармана вызвали украшения девушки:

– У тебя красивые серьги и колье. Тонкая работа.

– От бабушки досталось, а ей передала украшения родня.

– Позволишь взглянуть поближе?

– На, посмотри, – Зейна сняла серьгу и протянула юноше.

Серебряная серьга состояла из двух половинок, расположенных вогнутой стороной внутрь. Изделие удивляло точёным изгибом, ажурной двусторонней чеканкой по контуру, ассиметричным геометрическим орнаментом. Гарман едва бы смог повторить мелкий рисунок без специальной глазной лупы и особых приспособлений.

– Особенные украшения, как у настоящей царицы, – вернул серьгу юноша. – Я чеканщик, работал в основном с медью и бронзой, а вот с серебром дело имел редко.

– Мне нравятся старинные вещи. У нас есть старая посуда, с орнаментами и цветной эмалью, мы ею не пользуемся, но возим собой.

– Покажешь? – разговаривая с красивой бедуинкой, юноша смущался, не зная, как правильно поддерживать беседу.

– Обязательно, – с кокетливой улыбкой ответила Зейна и, оставив юношу, направилась к пастбищу.

На исходе дня селение уже не казалось безлюдным, то и дело между шатрами сновали женщины в цветастых нарядах, повсюду бегали дети разного возраста. С наступлением темноты мужчины возвращались домой, у палаток прибавилось лошадей и верблюдов. Тем временем, в доме Язида назревал конфликт – Мансур наотрез отказывался пить свежее верблюжье молоко.

Старик с пришедшей ему на помощь матерью Зейны убеждали больного, что указания лекаря нужно выполнять. В конце концов, недовольный сын шейха выпил молоко и обиженно повернулся ко всем спиной. Местный лекарь принёс гостю две палки с привязанными посередине ручками, чтобы больной начинал ходить. Нужно было готовиться к дальней дороге вместе с кочевьем.

Вечером Гарман напомнил девушке о старинной посуде. С молчаливого согласия деда Зейна принесла с женской половины глубокие блюда, поднос, кофейник и несколько медных тарелок. Юноша с интересом принялся изучать редкую чеканку, восхищаясь удивительной чёткостью линий и повторяемостью орнамента. По контуру подноса на кончиках отчеканенных веток растений неизвестный чеканщик разместил выпуклые плоды из эмали темно-фиолетового цвета и изящные листья, залитые зеленоватой смолой. Мутный блеск потемневшего от времени серебра завораживал. Не было сомнений, Гарман держал в руках ценные изделия, созданные истинными мастерами прошлых веков. Язид послал внучку за большим семизаром с отломанной ножкой, рассчитывая, что юноша прочтёт непонятную надпись на нём. Гарман взялся осматривать большую округлую ёмкость из красной меди, чем-то напоминающую самовар, но без ручек по бокам. Внезапно ему в голову пришла идея:

– Уважаемый Язид, могу ли я использовать эту вещь для починки мотоцикла?

– Поясни, что ты имеешь в виду? Останется ли семизар в целости? – насторожился старик и тут же добавил: – Это очень ценная семейная реликвия, я должен сохранить её для потомков.

Заслышав базарные интонации в голосе старика, к беседе немедленно подключился Мансур. Повернувшись к присутствующим, он попросил передать ему в руки сосуд. Бросая вопросительные взгляды на спутника и задумчивые на хозяина шатра, он деловито и неторопливо принялся рассматривать семизар.

– Гарман, зачем тебе этот медный котёл, да к тому же с вмятиной на боку и выломанной ножкой?

– Он нужен для починки бензобака. Я знаю, как это сделать! – осекшись под суровым взглядом коллекционера, юноша пожал плечами и тихо продолжил: – Конечно, если получится и уважаемый хозяин позволит.

Бесхитростный заратуштриец даже не мог предположить, какие последствия будут иметь произнесённые им во всеуслышание слова, будучи совершенно неопытным человеком в имущественных вопросах. На мгновение в шатре воцарилась тревожная тишина.

– Уважаемый Язид, – громким хорошо поставленным голосом произнес Мансур, – Позвольте, я получу объяснения моего спутника по поводу возможного ремонта мотоцикла. После этого я буду готов обстоятельно обсудить с вами сделку, как принято у нас в Саудии. Гарман многих вещей не знает, ему это простительно по молодости. Старик понимающе кивнул, занявшись чисткой очага и приготовлениями к ужину. Чувствуя вину за то, что сказал лишнее, парень придвинулся ближе к коллекционеру. Перед собой он увидел не болеющего и изможденного пустыней путника, а прожжённого торговца с серьезным выражением лица и пронзительным взглядом опытного дельца.

– Быстро говори, что задумал, – прошипел Мансур. – Мне нужно знать, как вести торг за эту медную банку.

– Я снял бензобак, но его просто так не залатать. Для стали нужна сварка, но где её здесь взять? К баку ведет трубка из мягкого металла красноватого оттенка. Значит, сплав с добавлением меди. Я попробую сделать новый бак из этого семизара, – скороговоркой обрисовал ситуацию Гарман.

– Какова вероятность успеха? – деловито осведомился сын шейха.

– Высокая, но может не получиться. Нужно еще попытаться расклепать это медное произведение искусства. Печи нет, нужного инструмента тоже нет. А что, разве есть другой способ вытащить из пустыни твоего железного монстра и самим унести отсюда ноги?

Возразить было нечего, и Мансур велел чеканщику не вмешиваться в беседу, что бы ни произошло. Науке традиционного торга в высокородной семье обучали в первую очередь. Язид спешно отправил внучку за лекарем, поскольку другие близкие семье и уважаемые в стойбище мужчины были в отъезде. Здесь к процессу торга относились очень серьезно и даже при отсутствии каких-либо разногласий сторон долго обсуждали детали и всевозможные события, не относящиеся к делу.

Когда мужчины собрались в шатре и всем подали кофе, женщины исчезли на своей половине и затихли. Стороны приступили к обсуждению сделки.

– Уважаемый Язид, мы благодарны вашей семье за помощь и участие. Нам неловко обременять своим присутствием таких гостеприимных и радушных хозяев, – торжественно начал сын шейха.

– Для меня большая честь оказать помощь соотечественнику, попавшему в трудную ситуацию, – продолжил беседу лекарь.

Гарман благоразумно помалкивал, внимательно слушая опытных переговорщиков и запоминая правила классического восточного торга. К счастью, с выкупом украденной в Бахрейне маски ему помог незнакомый бедуин, иначе пришлось бы отдать всё до копейки жадному продавцу. Теперь юноша понимал, почему его неумелые попытки сбить в лавке цену на обычные товары были обречены на провал. Вероятно, продавец собирался скрыть от хозяина продажу украденной маски, и только поэтому уступил юноше в цене. После длительных авансов и комплиментов стороны перешли к делу.

– Эта вещь очень дорога нашей семье. Семизар – реликвия, доставшаяся еще от деда, весьма уважаемого человека. Веками бесценный сосуд вместе с семьей вдоль и поперек пересекал аравийские пустыни.

– Уважаемый, насколько я понял, вы не используете эту посуду по назначению, – парировал Мансур.

– Семизар не раз выручал нас в холодные ночи. В нём всегда можно было согреть чай, – не сдавался Язид. – Это весьма ценный сосуд. Его легко разжечь любым топливом, будь то дерево, верблюжий помет или уголь от старых кострищ.

– Насколько мне известно, сейчас для кипячения воды используют другие емкости, – мягко настаивал коллекционер, хотя знал, что на исход торга его доводы не повлияют. – Обратите внимание – семизар богато украшен старинной чеканкой. На базаре за него наверняка можно будет выручить солидные деньги.

– Не спорю, вещь действительно хороша и украсила бы дом моего отца, влиятельного шейха, но одна из ножек сосуда повреждена, а на боку есть вмятина. Учитывая, что семизар сделан из редкой красной меди, придется искать мастера, который отреставрирует вещь.

Язид не проявлял сговорчивости и всячески уклонялся назвать устраивающую его сумму. Мужчины перешли к обсуждению погоды и пастбищ. В процессе беседы Мансур невзначай сообщил, что пока не женат, но в ближайшем будущем ему придется покончить с разъездами по миру и завести семью.

– Пожалуй, вмятина действительно портит внешний вид сосуда, – признал заметно смягчившийся старик.

– А кому принадлежит верблюд, на котором вы прибыли? – поинтересовался практичный и дальновидный лекарь.

– Этим великолепным здоровым животным владеет мой юный спутник, – ответил Мансур, победно глядя на Гармана. Стало ясно, что исход торга предрешён.

– Думаю, что верблюд станет для вас обузой, если мотоцикл удастся починить, – заключил Язид.

В итоге обе стороны, как и ожидалось, пришли к взаимовыгодному соглашению. Довольные бедуины обменяли семизар на верблюда. Дополнительно Гарман выторговал канистру бензина, рассчитывая, что справится с непростой задачей по замене бензобака. Юноша отдавал себе отчёт, что идея с ремонтом Мото Гучии замечательно выглядела только в теории.

Глава 12. Удачная сделка

Путники гостили у бедуинов уже третий день, наслаждаясь гостеприимным приёмом, но их статус вскоре должен был измениться. Даже если бы сын шейха смог самостоятельно передвигаться, без лошадей, верблюдов или мототранспорта пересечь пустыню им бы не удалось. Не имея навыков и опыта кочевой жизни, они, скорее всего, не смогли бы добраться ни до Эр-Рияда, ни до Бурайды.

Следующим утром Зейна вновь принесла огромный кувшин с верблюжьим молоком для больного. В наступившей тишине под пристальными взглядами юного спутника и женщин Мансур мужественно взял в руки кувшин и без колебаний выпил содержимое. Сын шейха уже мог сносно передвигаться на костылях, но был уверен, что причина вовсе не в молоке.

Когда все разошлись по своим делам, Гарман начал думать, где и как можно сложить печь, чтобы разогреть и расклепать семизар. Медный сосуд требовалось разобрать на части, предварительно разогрев швы до нужной температуры. Идея сделать новый бензобак казалась молодому чеканщику все менее и менее реальной, но это был единственный шанс распрощаться с кочевой жизнью.

Гарман заручился поддержкой стариков, которые пообещали ему любую помощь в технических вопросах. Пока больной тренировал ногу и прогуливался, опираясь на палки, подаренные лекарем, чеканщик развернул кипучую деятельность. У лекаря он раздобыл ножницы, крупные стальные щипцы для колки сахара, медную проволоку и кочергу.

Прохаживаясь по двору возле мотоцикла, Гарман заметил, как у дальнего шатра женщины готовили пищу, используя земляную печь. В песке была выкопана небольшая яма, а её стены и дно выложены камнями. В защищённом от ветра очаге пламя не гасло, и это позволяло добиться высокой температуры, так необходимой для разогрева металла. Теперь молодой мастер знал, как подступиться к семизару. Оставалось найти помощника для нагнетания воздуха в очаг, чтобы сделать маленькую доменную печь.

Из камней Гарман устроил небольшую наковальню, одолжив у Язида увесистый молоток. Собравшиеся вокруг зрители искренне переживали за исход дела, расположившись на принесенных из шатров ковриках. Дети заняли наблюдательные позиции в нескольких метрах от места действия, женщины, перешептываясь о чём-то своём, стояли чуть поодаль. Зейна с братом вызвались помогать мастеру, остужая раскаленный металл в чане с водой и раздувая меха, сделанные из старого бурдюка.

Процесс расклёпывания семизара затянулся – никак не удавалось аккуратно вытащить внутреннюю часть сосуда, изготовленную из неизвестного сплава, очень жесткого и непластичного даже при сильном нагреве. Внутреннюю трубу топки удалось смять, сохранив наружный шов целым. Надёжно впаянная в металлический бак медная трубка топливопровода не поддавалась, и ее пришлось долго выпиливать крошечной пилкой из набора инструментов.

К вечеру Гарман практически завершил работу. Получился вполне приличный продолговатый бачок, к которому при помощи серебра был аккуратно припаян топливопровод. Оставалось придумать, из чего сделать верхнюю крышку, чтобы по пути бензин не испарялся и не расплескивался.

Счастливый и гордый собой юноша вернулся в палатку, чтобы обрадовать спутника хорошими новостями:

– Всё получилось! Можно собираться в дорогу, – хвастался улыбающийся Гарман. – Только вот новый бак вдвое меньше оригинального.

– И на сколько нам хватит бензина в этой медной кастрюле? – сын шейха пытался в уме посчитать расход топлива. – Не уверен, что доберёмся до Эр-Рияда, разве что до трассы.

– Возьмём запасную ёмкость с топливом. Стемнело окончательно, поэтому бак закреплю завтра с утра, и двинемся в путь.

– Повреждённый бензобак тоже берём с собой! Отремонтирую машину в городе. – А где ключи от мотоцикла? – вспомнил юноша. – Где-то в песках у караван-сарая. Но это не проблема, – успокоил Мансур спутника. – Я запущу любой двигатель, если нужно.

Сидя у очага, юноша готовился к отъезду, перекладывая вещи в своем бауле. Когда он достал из сумки чашу и фляги для воды, над ухом раздался возмущённый голос Зейны:

– Зачем ты взял мамину чашу?

– Ты о чём? – недоумённо спросил Гарман. – Это мой грааль, я его везу собой из Ирана. В подарок.

Не поверив юноше, разгневанная девушка метнулась на женскую половину, откуда послышался возмущенный шепот, затем что-то глухо стукнуло, и воцарилась тишина. Через какое-то время Зейна вышла к гостям, удерживая в руках точно такую же чашу, но с одной отбитой ручкой.

– Сколько себя помню, мать все время таскает собой эту вещь. Давно бы надо её выбросить, ведь битая посуда ни к чему, но, по словам матери, чаша весьма ценная. – Девушка поставила свой сосуд рядом с чашей ключника.

– Надо же, как похожи, – произнёс Мансур, пристально глядя на спутника. – Ты знаешь, в чем тут дело? – не успокаивалась Зейна.

Гарман не знал, что и думать – чаши являлись почти точной копией друг друга, если не считать небольших отклонений в форме основания, что объяснялось просто. Старинные изделия были ручной лепки, а такие вещи не могли быть одинаковыми. Юноша взял в руки чашу кочевников, которая оказалась более шершавой на ощупь и весила несколько меньше.

Сравнивая сосуды, юноша попеременно ощупывал то одно, то другое изделия, пытаясь найти различия, объясняющие загадку. Дно у сосуда с отбитой ручкой имело едва различимые шероховатости, в то время как грааль Гармана имел абсолютно гладкое днище. Внезапно пальцы юного мастера нащупали на гладкой поверхности небольшое углубление. Чувствуя неладное, он перевернул чашу и в неровном свете пляшущего в очаге пламени заметил у самого края дна знакомое клеймо.

Такие метки на своих глиняных творениях всегда ставил сосед учителя, гончар. Растерянный юноша держал в руках дубликат чаши, из которой поил учителя. Теперь многое встало на свои места. Оставив себе настоящий грааль, Салим вручил юноше дубликаты ключа, чаши и маски, отправив курьера в дальний путь с трудновыполнимыми поручениями. Однако, Гарман был уверен, что старый учитель не знал о подмене чаши.

Совершив это неприятное открытие, Гарман едва сдерживался, чтобы не выплеснуть на окружающих свой гнев и обиду. Уставившись невидящим взглядом куда-то в темноту, он пытался осмыслить ситуацию: «Всё напрасно. Нет никакой миссии, и я таскаюсь по пустыне с никому не нужными безделушками, рискуя погибнуть от нелепой случайности в любой момент!» Подавленное состояние спутника не ускользнуло от внимания сына шейха:

– Гарман, расскажи, что это за чаша, которую ты тащишь собой из далекого Ирана.

– Можно ли будет завтра побеседовать с твоей матерью? – игнорируя вопрос спутника, поинтересовался у стоящей рядом Зейны юноша.

– Да, конечно. Я передам ей, но лучше будет, если ты поговришь об этом с дедом, – ответила девушка перед уходом. – Оставляю пока чашу тебе.

Коллекционер дождался, когда все уснут, и принялся теребить ключника, требуя объяснений. Гарман и раньше собирался открыть Мансуру правду, надеясь, что сын шейха заинтересуется тайной и станет его единомышленником. Они вместе могли бы придумать, как получить напиток бессмертия для всех людей. Но сейчас в его руках была самая обычная хоть и довольно качественная подделка.

Для выполнения миссии требовалась подлинная чаша кочевников, и это представляло для Гармана серьёзную проблему. Единственной причиной, по которой бедуины без сожалений расстались бы с ценным сосудом, оставались деньги. Юноша решил не рассказывать спутнику о дубликате, понимая, что до Йеменской границы в одиночку ему не добраться никогда. Он должен был убедить Мансура выторговать подлинный грааль с отбитой ручкой.

Сын шейха с интересом слушал рассказ парня о граале и его удивительных свойствах, не пытаясь поставить под сомнение слова юноши:

– Удивительно, хотя есть много вопросов. Но я готов отправиться с тобой к пещере.

– Благодарю тебя, Мансур! – искренне радовался юный мастер. – Мы вместе подарим людям счастье!

– У меня другое мнение по этому поводу, но сейчас это неважно, – не поддержал восторги юноши коллекционер. – Я по образованию биолог, а в последнее время увлёкся химией и минералогией. Ты не представляешь, сколько загадок хранят в себе камни, лежащие у нас под ногами!

– Ты собираешься исследовать материал, из которого сделаны чаши. Ведь так? – с затаённой надеждой поинтересовался Гарман.

– Угадал! В доме отца есть современная, хорошо оборудованная лаборатория. И я с высокой точностью могу определить состав глины, из которой сделаны эти сосуды.

– Отличная идея, – поддержал спутника Гарман. – Но нам просто необходим второй грааль, чтобы проводить опыты.

– Правильно мыслишь. А ты не так прост, оказывается, хоть и производишь впечатление невежественного ремесленника, – произнёс Мансур, задумчиво глядя на спутника. – Только нам ещё потребуется вода из источника в этой самой пещере.

– И мы отправимся туда вместе, – заключил юноша. – Я знаю, кого следует найти в горах и что сказать.

Также как и начитанный Гарман, сын шейха не допускал никакого мистического объяснения процессу образования напитка бессмертия в граале. Кроме вполне естественного исследовательского интереса у Мансура возникла собственная идея, как использовать чудесное открытие, но посвящать юного спутника в свои планы он не собирался.

Для опытов действительно требовался второй сосуд, чтобы исследовать срезы глины, поэтому коллекционер настроился на торг до победного конца. Пока цели попутчиков совпадали – выбраться из пустыни, добраться до шейха и попасть к источнику. Гостеприимных бедуинов в тайны решили не посвящать, чтобы не сорвать сделку.

Наутро мать Зейны с согласия присутствующего Язида рассказала гостям о чаше. Сосуд женщина получила вместе с приданым из рук отца, вождя известного племени бедуинов из пустыни Руб-эль-Хали. Она была младшей и самой любимой дочерью. Её отец в возрасте восьмидесяти лет, так и не дождался сыновей от своих двух жен, поэтому отдал реликвию в руки последней выданной замуж девочке. Что именно нужно делать с чашей, женщина толком не знала, помнила только из объяснений отца про чудесные свойства воды, проявляющиеся после наполнения сосуда водой.

– Так какими свойствами обладает вода в этой чаше? – насторожился сын шейха.

– Увы, мне неизвестно, – ответила мать Зейны, опустив глаза.

– Ручку у чаши кто отбил? – спросил Мансур.

– Сын, случайно, когда был совсем маленьким. Он тогда заболел, сильный жар ничем не удавалось снять, даже верблюжье молоко не помогало. Я набирала каждое утро из горной речки свежую воду в сосуд, держала ее там сутки, потом поила ребенка и обтирала его этой водой. Мы тогда стояли деревней в дальнем оазисе на юге под Эр-Риядом.

– Судя по всему, вода помогла чем-то?

– Нет, не думаю. Моего сына спасли молитвы мужа и снисхождение Аллаха.

– Уважаемая, можно ли нам купить у тебя этот сосуд. Мой спутник везет в подарок такую же чашу своему дяде в Ат-Таиф, она потребуется ему для паломничества к святым местам, – на ходу сочинял сын шейха, используя всё своё умение договариваться. – Хоть ручка и отколота, но воду в сосуд можно налить.

– Не могу, это подарок отца, – неуверенно ответила женщина, вопросительно оглядываясь на Язида, который сохранял бесстрастное выражение лица, и, казалось, не вникал в беседу. – Вот-вот вернется муж, и я спрошу его.

– Жаль, мы скоро собираемся покинуть этот гостеприимный дом, – сетовал коллекционер. – Мотоцикл практически готов, и нам не хотелось бы стеснять вас своим присутствием. Пока Гарман, отосланный для подготовки Мото Гуччи в дорогу, возился на улице, Мансур демонстрировал чудеса артистичности. Он вел беседы с пришедшим попрощаться лекарем, нахваливал эффективное лечение верблюжьим молоком, демонстрировал, как перемещается с одним костылём и встаёт без посторонней помощи на ноги.

Стараясь проявлять интерес к вертевшейся рядом Зейне, сын шейха намекал Язиду, что мог бы поговорить со своим отцом и предложить хороший калым за такую красавицу. Прислушиваясь к разговорам мужчин, девушка суетилась по хозяйству и перемещалась с одной половины палатки на другую. Она позволила себе выпустить наружу еще больше косичек и надеть новые украшения. Галантный Мансур не упускал случая делать девушке изысканные комплименты, окончательно убедив старого бедуина в серьезности намерений.

Наконец, гости были полностью готовы к отъезду. На невысказанный вопрос Гармана о граале, спутник лишь нахмурился и едва заметно покачал головой, что могло означать всё, что угодно. Все ждали только отца Зейны, который должен был вернуться из рейда и привезти топливо. Всерьёз озаботившись перспективой породниться с влиятельной семьёй шейха, Язид не отходил от гостей ни на шаг.

Стараясь угодить Мансуру, он объяснял, что эта никому, в общем-то, ненужная чаша принадлежит его невестке, и только она может её подарить. По негласным обычаям местных жителей вещь, понравившаяся гостю в доме, должна быть передана ему в дар хозяином. Однако, женщина не могла распорядиться даже своим личным имуществом без согласия супруга.

Старик обещал поговорить с сыном, как только тот приедет, помня об удачном обмене верблюда на помятый семизар. Красивое животное светлого окраса ценилось у кочевников очень высоко. Таких верблюдов бедуины сдавали в аренду для поездок в гости или на свадебные торжества. Несмотря на то, что сделка состоялась, старый бедуин был кровно заинтересован, чтобы мужчины как можно быстрее покинули стойбище на своём мотоцикле, пусть и вместе с чашей в придачу. В это день бедуины не вернулись в кочевье из рейда, поэтому гостям пришлось задержаться до утра. Отправляться в путь без запасов топлива, учитывая малые размеры бензобака, было нельзя, а без чаши кочевников – тем более не имело смысла. Перед сном Мансур внимательно изучил скол на граале, где раньше располагалась одна из ручек. Его заинтересовали странные вкрапления в глине, более выраженные, чем на наружной поверхности. Темные точки одинакового размера хорошо просматривались, кроме того, можно было разглядеть и другие примеси, похожие на траву или какие-то волокна.

Насколько коллекционер знал, такие сосуды раньше гончары-бедуины лепили вручную без обжига и сушили на солнце, поэтому нередко для прочности в глину добавляли верблюжий или козий помет. Без сомнения, старинный сосуд требовал тщательной проверки в лаборатории. Мансур намеревался расколоть на куски повреждённый грааль, чтобы определить состав глины.

Сидя в окутанной ночным мраком палатке и невесело размышляя о случившемся, Гарман чувствовал себя обманутым. Он не мог простить себе, что не проверил чашу, которую ему подсунул в мастерской Салим. Ругая себя последними словами за доверчивость и глупость, юноша надеялся, что спутнику удастся выторговать подлинный сосуд. В противном случае, дубликат маски следовало оставить Мансуру, чтобы тот сам доставил посылку своему отцу, и на этом расстаться с попутчиком. Без подлинной чаши миссия юного мастера теряла всякий смысл.

Продолжение онлайн публикации на сайте автора www.zstorm.ru

[Закрыть]